ка, положил его в сейф на видное место, запер сейф и запечатал. Подумал, не поехать ли домой - послать хотя бы два-три часа, и снова устроился за столом. Он вдруг стал спокоен. Будто высыпал в тетрадку дневника свою тревогу, страх, отчаяние. Нет смысла в отчаянии. Когда наступит критический момент, не отчаивайтесь, ждите. Ищите мелочь, деталь, хвостик событий, за который можно ухватиться. Он распечатал пачку сигарет, третью с утра. Когда дым заклубился вокруг настольной лампы, как вокруг жаровни с шашлыком, Зернов поднялся и посмотрел в пустынный ночной переулок. Ровно тридцать лет назад, теплой летней ночью, он смотрел через зеркальные стекла на серые каменные плиты - двор "имперской канцелярии". Ему был двадцать один год. Жизненный опыт: два курса Московского института иностранных языков и полугодовая спецшкола... На нем был серый мундирчик с бархатным воротником, лаковые сапоги, пояс с кинжалом, обручальное кольцо и перстень от мюнхенского ювелира. Усики. Трещали и лаяли зенитки, в черном берлинском небе торчали желтые столбы прожекторного света. Так начиналась его карьера разведчика. Теперь она кончилась. Зернов был не из тех, кто боится правды. Он потерпел поражение. Как никто, он знал людские слабости, ибо пользовался слабостями врагов и боролся со слабостями друзей. Но все же ему было безмерно жаль каждого из трех миллиардов человек - слабых и сильных, ничтожных и великих и просто никаких. Всем им грозило нечто страшное, потому что Михаил Тихонович Зернов не выполнил свой долг. Выпустил Десантников за рубеж. "Мне чересчур везло все тридцать лет. Уверенность в себе слишком легко переходит в зазнайство", - подумал он. Проводил глазами такси, въехавшее в переулок со стороны Садовой. Машина была с областным номером и затормозила у соседнего дома, в двадцати шагах от подъезда Центра. Машинально отметив это, он продолжал думать о своем. Почему-то мысли возвращались к юности. Юность кончилась, когда он шагнул в дверцу "ЛИ-2" и, крутясь в жестком, ледяном воздухе, стал падать в черную пустоту на берег Эльбы. "Эвих ферлорен либ, ихь гролле нихьт". Навек потерянная любовь, я не ропщу... Мечтал переводить Гейне - сделался разведчиком. Потом - контрразведчиком. И провалил самое крупное свое дело. Он покосился на телефонный аппарат. Молчит... Совещание "наверху" еще не кончилось, Было тридцать две минуты двенадцатого. Опустив руку с часами, Зернов еще раз взглянул в окно. Такси отъезжало от тротуара, а пассажир шел к подъезду Центра. Он поднял голову. Бесстрастный огонь уличного фонаря осветил толстые усы и двумя звездами вспыхнул в стеклах очков. Поворот - Приятно, когда прогнозы исполняются, - сказал гость. - Я рассчитывал застать вас, Михаил Тихонович. Гость сидел на диване. Рядом, не спуская с него глаз, весь напряженный, пристроился Ганин. Напротив, в кресле, - адъютант Зернова с пистолетом. Все, как требовала инструкция. Сам Зернов официально расположился за письменным столом. Он безразлично кивнул, продолжая изучать лицо гостя, похожее на восточную каменную скульптуру - узкие глаза с толстыми веками, широкие неподвижные скупы, толстые губы. Каменная мудрость была в этом лице. Привычно улавливая малейшие оттенки мимики, Зернов подумал, что навыки физиономиста в этом случае бесполезны. Лицо Учителя не выражало мыслей и чувств пришельца. Лицо не смотрело - оно было обращено внутрь, а не к собеседнику. - М-да, превосходно, - сказал гость. - Вы поняли, откуда вы мне известны, Михаил Тихонович? - Откуда же? - спросил Зернов. - От Дмитрия Алексеевича, разумеется. Позвольте полюбопытствовать, он рассказывал обо мне? Нарушая элементарные правила допроса, Зернов ответил: - Не рассказывал. - Да, мы так и уговаривались, - заметил гость. - Почему так? - Чтобы не возбуждать в вас надежд, которые могли не реализоваться, Михаил Тихонович. Я Десантник-инсургент. - В каком смысле вы употребляете это слово? - В обычном, - сказал Учитель и назидательно приподнял ладонь с колен. Офицер негромко предупредил: - Руки! - Да-да, простите... В обычном смысле, Михаил Тихонович. В нашем, так сказать, обществе есть недовольные, составившие тайную организацию Замкнутых. Мы имеем позитивную программу перестройки Пути. Впрочем, это нужно объяснить. - И вы принадлежите к недовольным? - сказал Зернов. - Да. - Кто вы? - Мое имя - Линия девять, - ответил гость. - Продолжайте. - М-да, спасибо... Путь! Система бессмысленная, как саранчовая стая. Плодиться, чтобы пожирать, и пожирать, чтобы плодиться. В биологии это названо узкой специализацией - только размножение, только сохранение вида, только старое! Тупик... Если провести аналогию с человечеством, у нас чудовищно затянувшееся средневековье, космический феодализм. Я кое-чему научился на вашей планете. - Каменное лицо сложилось в странную гримасу не то улыбки, не то плача. - Единство противоположностей - какая могучая мысль! Путь давно перестал развиваться в социальном плане. Теперь прекратилось и научное развитие. М-да... Но прежде была создана военно-полицейская система, которая стремится к одному - сохранить самое себя. Технические средства делают ее всемогущей. Благодаря технике она проста и слишком совершенна в своей простоте, чтобы оказаться уязвимой изнутри. И мы ждали момента, когда Путь потерпит поражение извне... - Вы - это Замкнутые? - внимательно переспросил Зернов. - Да-да... Мы ждали. На вашей планете это совершилось, и мы перешли к активным, инсургентским действиям. - Вот как... - Я не ожидал, что вы поверите сразу, - сказал Десантник. - Позвольте продолжить. С этой экспедицией, в числе Десантников, пошли двое Замкнутых. Квадрат сто три позволил Алеше Соколову уйти из зоны корабля. Надеюсь, вам это известно... Зернов вежливо улыбнулся. - ... Я же был оставлен в резерве операции "Вирус". Руководитель для этой операции не назначается. Я - один из старших в четырех шестерках, причем моя группа должна была закрепиться в Тугарине... - Только ваша? Или есть другие? - Этого я не знаю. Каждая из Линий получает самостоятельные инструкции. - Каковы были инструкции вашей группе? - Ничем себя не проявлять до удобного случая. Дальнейшее - на мое усмотрение. Но произошла неожиданность. "Посредник" с моей группой был вынесен из корабля вместе с прочими утром. К середине дня функционеры операции "Прыжок" начали размещать нас по телам... Простите - по людям. Для меня был назначен Дмитрий Алексеевич, единственный из сотрудников обсерватории, не покидавший в тот день своего жилища. Он оказался феноменом. Он сумел заблокировать свой мозг. В него пересаживали последовательно всех Десантников из "посредника" - он не впускал их в сознание, их приходилось изымать... М-да, феномен! Наконец, меня подсадили к нему вторично, и я пошел на риск. Объяснил ему, что я Замкнутый. Это подействовало. Он согласился со мною сотрудничать. - То есть он стал Десантником и старшим в группе? - О, не так просто... Схема "Вирус" отшлифована столетиями. Она предусматривает все, даже невероятное. Поведение Благоволина было абсолютно нестандартным. Следовательно, он мог проделать невероятное - сохранить память о моих действиях. Расчетчик сейчас же отстранил меня от "Вируса" и приказал включиться в операцию "Прыжок". Я уклонился. - Каким образом? - Несколько часов мы не могли двигаться. Благоволив перенес тяжкую психическую травму и, в сущности, был парализован. Я доложил это Расчетчику. М-да... При эвакуации я убедил своих оставить меня все-таки в "Вирусе", но одного, без группы. И еще одна подробность. Мы с Дмитрием Алексеевичем потратили много часов на смычку. Действовать как единое целое мы начали только здесь. Поэтому так поздно сообщили об одноместных "посредниках". Дмитрий Алексеевич их не видел. Поверил мне, так сказать, на слово... - Почему это выясняется только сегодня? - Михаил Тихонович, мы не могли рассчитывать на ваше доверие. - Однако сейчас рассчитываете. - Разумеется, - сказал гость. - Тогда я не мог говорить о Десантнике-инсургенте, о Замкнутых. Сейчас могу. - Почему? - Каждый заботится о своих интересах. Я вынужден был учитывать возможность проигрыша. Если Путь захватит Землю, организация Замкнутых будет расконспирирована и уничтожена. У нас с вами разные начала отсчета. Для вас Земля - центр Вселенной. Для нас - эпизод. Важный, многообещающий, и тем не менее... И еще, как я уже говорил, не хотелось пробуждать надежду, которая могла не сбыться. - Значит, сегодня вы уже не боитесь проиграть? - ровным голосом спросил Зернов. Он ждал, что Десантник ответит: "Теперь проигрыш невозможен". Но тот сказал: - Боюсь. Просто я, как говорится, зашел слишком далеко. М-да, простите... Наша беседа записывается? - Предположим, - сказал Зернов. - Это важно? - То, что я имею сообщить, должно быть зафиксировано. Зернов приподнял со стола календарь - в подставку был вделан микрофон. - Весьма благодарен, - сказал гость. - Итак, я заявляю, что два резидента подготовили плацдарм для высадки. Где - не знаю. Они послали вызов эскадре и дали координаты посадочного коридора. - Учитель продиктовал координаты. - Второе: я установил постоянную связь с Квадратом сто три, то есть с эскадрой, которая находится на орбите, примерно совпадающей с орбитой Венеры. Третье: эскадра благодаря действиям Квадрата потеряла связь с базой. До восстановления радиоконтакта высадка отложена. - Он сделал паузу. Зернов сидел, спокойно сложив пальцы, и ни о чем не спрашивал. - Четвертое: я послал на базовую планету Пути разведчиков. Два часа тому назад получил от них схему устройства, отобранную у меня при обыске здесь, в Центре. Прошу немедленно начать изготовление прибора по этой схеме... - Гость облизнул губы. - Устройство должно обнаруживать Десантника в человеческом мозгу. Безошибочно и неограниченное число раз. Первую пробу можете произвести на мне. Прошу учесть, что эскадра может восстановить связь с базою в любую секунду, после чего высадки ждать недолго. Около трех суток. Два мастера Оба офицера, присутствующие при допросе, в великом изумлении смотрели на Учителя. Ну и враль! - было написано на их лицах. Зернов чуть заметно улыбнулся. Проговорил не спеша: - Вы нас дезинформируете. Таково мое мнение. - Тогда... - Учитель оборвал фразу. Часы в вестибюле гулким колокольным звоном отбили полночь. - Тогда я требую, чтобы меня доставили к Георгию Лукичу. Беседа записывается. Вы не посмеете отказать мне! И еще раз удивились офицеры. Их шеф, казалось, испугался. Убрал с лица улыбку и проговорил по внутреннему селектору: - Илья Михайлович, с пленками ознакомились? - По диагонали, - хрипло ответил в динамике голос кибернетиста. - Отдаленно похоже на высокочастотный локатор. - Сумеете изготовить прибор? - Сомнительно. - Почему? - Прибор содержит несколько тысяч элементов. Пока нам понятно назначение трех. Я нахожусь в положении сапожника, которому показали фотографический снимок внутренности телевизора и предложили собрать такой же, действующий. - Ясно, - сказал Зернов и повернулся к Десантнику. - Что скажете на это? Руки его шевелились на гладкой доске стола. Десантник ответил с недоумением, пожалуй, даже с замешательством: - Погодите... А Благоволин?.. - А вы? - немедленно спросил Зернов. Что-то изменилось. Зернов и Линия девять продолжали разговор о чем-то, понятном только им двоим. Десантник сказал озабоченно: - Я должен вернуться к себе... Так... Через два часа, не позже. Не спрашивая, куда это "к себе" и зачем Десантник должен вернуться, начальник Центра осведомился: - А на машине? - Так я и считал, Михаил Тихонович. Последняя электричка уходит через полчаса. - Понимаю. Иван Павлович, распорядитесь - Дмитрия Алексеевича в лабораторию. Да, ваше здешнее имя? - Иван Кузьмич. - Как же вы послали разведчиков на базовую планету, Иван Кузьмич? - Я построил инвертор пространства, - сказал Десантник. - Слабенький, не чересчур ладный, м-да... Но действующий. - Он доверчиво смотрел на Зернова. Ганин высунулся за дверь и, косясь одним глазом в кабинет, передал распоряжение дежурному. А непонятный разговор между Десантником и начальником Центра продолжался: - Кто ваши разведчики? - Дети. - Та-ак... Сколько их? - Двое. - Дублируете? - Простите, Михаил Тихонович? - Послали их с параллельными заданиями? - К сожалению, нет. Я подчинился ситуации. Замкнутые держали в поле зрения одного, г-м... одного функционера, который не расстается со своей, как бы сказать, подругой. Нечто подобное земной семье, но другое - неважно. Я не мог подсадить разведчика в одного из них, ибо второй немедленно заподозрил бы подмену и сообщил полиции. - Следовательно, вы послали туда только Мыслящих? Так... Впрочем, надеюсь еще побеседовать с вами. Иван Павлович, проводите гражданина в лабораторию. Желаю успеха! Ганин, все еще не оправившийся от изумления, увел Десантника. Зернов снял трубку и предупредил помощника Георгия Лукича, что высылает с курьером пакет. Написал несколько фраз на листке именного блокнота, аккуратно вывел координаты посадочного коридора, заклеил в конверт. Через минуту отъехала машина с фельдкурьером. Теперь Зернов мог вернуться мыслями к Учителю и своим поступкам. Он знал, что действовал правильно, с разумной мерой риска. Но сомнение - едва ли не главная составляющая мысли. Однажды Зернова спросили: почему он до сих пор не имел неудач в работе? Он ответил: "Везло". Но подумал: "И сомневался". Итак, прав ли он, что поверил Десантнику? Неделю назад, объясняя себе поведение Благоволина, он рассмотрел три версии. Первая: Благоволин протащил в Центр Десантника, который предъявил несущественные секреты пришельцев, сам получил важные сведения о работе Центра и при удобном случае ушел, перейдя в Учителя. "Посредник" он, по-видимому, держал в металлической мыльнице, не прозрачной для рентгена. Эту версию Михаил Тихонович отверг. Сведения Благоволина определили всю деятельность Центра. Напротив, пришелец не смог получить никакой значащей информации. Программа защиты настолько проста и естественна, что, по сути, не является секретом. Сверх того, после встречи с Иваном Кузьмичом Благоволин ни на йоту не изменил манеры поведения. Последний факт могла объяснить вторая версия: что Дмитрий Алексеевич и не имел в себе Десантника. Однако в этом случае никак не объяснялась феноменальная осведомленность Благоволина. Оставалась третья версия, которую Зернов принял как рабочую. Десантник в Благоволине был, и они работали заодно - против пришельцев, в пользу землян. Сейчас это подтвердил Учитель и не только словом - делом, но Зернов еще десять дней назад такую гипотезу записал на бумаге и спрятал в сейф (сразу после первого появления Ивана Кузьмича, когда Благоволин выбежал в переулок с мыльницей). Мысль о сотрудничестве землянина и Десантника появилась так. Сначала Зернов усомнился в том, что Благоволин все помнит из-за своей особой памяти и способностей. Что же, Десантники слабаки? Скверные разведчики с дырявой конспирацией? Вряд ли... Раз уж все люди забывают, то все они - и гении и дурачки - в этом одинаковы. "Посредники", очевидно, имеют особое устройство, стирающее память. Значит, Благоволин не "помнит", а знает. Его Десантник мог, например, специально выключить стирающее устройство. Другой вопрос: почему этот Десантник стал сотрудничать с врагом? Потому что Путь не может быть монолитным. Его полицейский аппарат подминает и ломает слабых, опирается на подлых, подкупает сильных, обманывает дураков. Но должны быть и другие, которые противопоставляют разум лжи и ненависти. Зернов опирался на таких тридцать лет назад в гитлеровском Берлине. И теперь Десантник сказал ему то, что тридцать лет назад мог сказать германский коммунист, или социалист, или просто честный и храбрый человек: "Помогая вам, я помогаю своему народу". Даже форма помощи была предвидимой - какое-то техническое устройство, обнаруживающее Десантников. Техника, электроника. Неспроста же Благоволин, физик-теоретик, еще до ареста занялся полупроводниками и волновой техникой. И под арестом он других книг не читал... Зернов прекратил допрос Учителя, едва тот спросил, почему Благоволин не участвует в анализе схемы. Однако версия _с_л_и_ш_к_о_м_ хорошо совпала с реальностью. А Михаил Тихонович знал, как опасны такие на вид блистательные совпадения. Метаясь, как маятник, по кабинету, он искал расхождений между своим прогнозом и показаниями Ивана Кузьмича. Их не было. Зато вне версии обнаружилась невероятная деталь - Учитель заявил, что построил "инвертор пространства" и отправил детей-разведчиков на свою планету. "Через три часа мы это проясним, - думал Зернов. - Если аппарат действительно построен, его можно потрогать руками. Уж теперь я вас не выпущу из рук, Линия девять!.. Друг или враг - не выпущу. Еще интересно: утверждает, что единого руководства у операции "Вирус" нет. Подозрительно. Возможно, здесь он и вбил гвоздь, на котором мы должны сами повеситься. Предположим, есть единый центр руководства "Вирусом". Он поддерживает связь со всеми Десантниками и знает, что мы хотим помешать эскадре сесть на Земле, - догадаться, право же, нетрудно... И нам выдаются ложные координаты посадочного коридора. А эскадра _у_ж_е_ садится. По другому коридору. Схема же распознавателя Десантников фальшивая, и вот зачем она нужна - для оттяжки времени. Пока мы будем возиться с расшифровкой, отложив обращение к миру и все прочие акции, эскадра и сядет... Несколько минут Зернов стоял, уставясь невидящими глазами на лампу. Решился. Набрал номер, попросил отложить на три часа передачу обращения. Снял с руки часы, положил их на стол, под бумаги, и принялся ждать. Сила привычки Командор Пути "пощелкивал" - тело Джала, как всегда при сильном возбуждении и усталости, мелко, чуть слышно пощелкивало челюстями. Подчиненные знали этот грозный признак и трепетали. Сам Севка рад был не щелкать - не слушались челюсти. Усталость накапливалась. Даже теперь, сделав все необходимое для розысков, он не мог отдыхать - сидел за пультом и размышлял. Замкнутые, Замкнутые... Нет, не зря о них говорил Нурра! Пожалуй, пренебрегая Замкнутыми, делают ошибку Великие, и Джал в том числе, разумеется. Пожалуй, Нурра говорил дело. Только тайная организация - мощная организация - могла создать инвертор пространства, который перебросил Машку и Севку сюда. Та-ак... Что о них известно? Общество состоит из балогов высших каст. Первые доносы поступили лет триста тому назад. Больше ничего не известно. Во имя Пути! Ему следовало поговорить с Нуррой о Замкнутых, а не отмахиваться... Теперь, овладев всем опытом командора, Севка понимал - бунтари должны были поднять голову именно при таком удобном случае. Когда Путь столкнулся на Земле с легендарными комонсами, против которых бессильны "посредники". Да еще при таком Великом Десантнике, презренном из презренных, жалком и подлом трусе! О м-мерзавец, во всех его докладах ни слова о комонсах! Севка усмехнулся. Ему было лестно, что земные дети - комонсы - могут подчинить себе любого здешнего шиуса. Хорошо, хорошо... Но сейчас надо срочно вызволить Нурру и попытаться через него связаться с Замкнутыми. Клянусь черными небесами! Сейчас Шеф обеих Охран уже расквасил свою роскошную физиономию о проблему подменных перчаток, найденных в "молнии" командора Пути. Он сейчас не только Нурру отдаст, чтобы поймать заговорщиков, посягнувших на особу Великого командора. Неплохо бы еще вызвать Нуля, Великого Десантника, и пугнуть. Спросить: а что, мой дорогой, хранится в шифровальном шкафике под третьей слева нижней стопкой? Чтобы он сидел тихо-тихо, как маленький хорошенький неск в ма-аленькой норке... Но пока обождем. Не время. Командор вызвал Шефа и сказал ему: - Гаргок, очередь против очереди... (Ты мне, я тебе, как сказали бы на Земле.) Подменные детекторы тебя интересуют? Верни мне порученца, узнаешь о них кое-что интересное. Физиономия Гаргока изменилась - стала панической. - Ваш-ш-усмотрительность... Я думал... Я надеялся... - На что же ты, мн-э-э, надеялся? - спросил командер. - Я думал, вы знаете. Господин Глор совершил побег, ваш-ш-усмотрительность! Амортизаторы командорского кресла скрипнули так, будто док сошел с орбиты Убежал! Из карцера! О бесконечные небеса!.. О м-мерзавец! Конечно же, его охраняли, имея в виду благородного и законопослушного монтажника, а не бывшего каторжанина... - Мн-э-з... За пределы, мн-э-э, моего хозяйства он не мог пробраться, - без особой уверенности заявил командор. - Что? - Он в доке, несомненно, вашусмотрительность! Мы ищем! - О, вы ищете! - злобно обрадовался Джал. - Арестовали без вины, потом ищете и не находите... Ладно. Мое предложение оставлю в силе. Найди Глора, поставь но мне - получишь нужные тебе сведения, и дело будет забыто. Так? Я подключу своих охранников к поискам. - Во имя Пути, благодарен! - вскричал Гаргок и поспешно скрылся с глаз долей. Амортизаторы снова заскрипели - Джал дергал плечами не хуже искусственного радиста. Немного успокоившись, распорядился: офицерам Сулверша присоединиться к Космической Охране, принять участие в охоте за Глором (он чуть не сказал - за кургом). О мбира и сын мбиры, тебе же было велено сидеть тихо и ждать! Привык бегать от врагов - бегаешь от друзей, о бессмысленное животное!.. Все мы здесь таковы. Привычки заменяют нам разум... Он рассеянно ответил на вызов Первого ходового Диспетчера. Ходовой проводил внешний осмотр корабля - метался в Космосе с "движком". Вокруг его лица, неясно белеющего на малом экране, резко и четко светили звезды. Он доложил, что осмотр заканчивается, временные сооружения удаляются с брони, роботы эвакуируются в стойла. - Угодно вашусмотрительности видеть панораму? - спросил ходовой Диспетчер. Угодно или не угодно, телеосмотр корабля входил в обязанности командора Пути. - Покажи. Иначе ведь не отвяжешься... - фыркнул командор. Мощные камеры, летящие в пространстве рядом с Диспетчером, передали панораму на экран. Корабль лежал на звездах, как поваленное дерево на траве. Сверхсильные фонари освещали его зеленую спину. В черных провалах дюз копошились металлические муравьи-роботы. Много сотен их еще оставалось на броне. Деловитой муравьиной рысью они мчались к грузовым люкам, копошились на мостках, соединяющих корабль с доком, выскакивали из воронок питателей и, уж совершенно как муравьи, облепляли амбразуры генератора защитного поля. - Ну, посмотрел, - буркнул командор Пути. - Все? Первый кодовой вроде бы замялся, но ответил, что все. Вникать в его заминку было некогда - узел связи Охраны начал ретрансляцию с маяка Юг-011. "Субмарина "Подводная молния" прибыла в назначенный район и установила прямую связь с ракетой типа "Рата", номер такой-то", - доложила Охрана, и командор увидел изображения Тачч и Клагга, зажатых в противоперегрузочные устройства. - Как самочувствие, господа? - Польщены вниманием вашей предусмотрительности! - Клагг был верен себе и даже в амортизаторе попытался присесть. Тачч коротко отрапортовала: - Все в порядке. - Субмарина вас ждет. - Знаем, спасибо. Ложимся на боевой курс. Джал смог наблюдать и выброс капсулы. Маленькое суденышко выскочило, подобно снаряду, из-под носового обтекателя ракеты и понеслось вниз, гонимое горячим ветром тормозных выхлопов. Вот капсула вошла в атмосферу, обволоклась голубым огнем ионизации и осталась внизу и сзади, - сквозь синий огонь обшивка засветилась малиновым светом, и несколько секунд капсула была как спелая малина. Стремительно уменьшаясь, разгорелась до красного, потом - оранжевого, и вот уже желтая точка осталась позади и исчезла из вида. - Висим над вами, - послышался флегматичный голос Тачч. - "Подводная молния", вас видим, готовимся покинуть капсулу. "Во имя Пути, хоть здесь благополучно, - вздохнул командор. - На госпожу Тачч можно положиться. Спокойствие даже неправдоподобное..." И опять защелкали клавиши и переключатели, замигали экраны, почтительно засвистели рапортующие голоса. Неприятности в малом доке, где копаются с десантным кораблем и не могут отрегулировать люки десантных "блюдец". Недоброкачественные аккумуляторы для корабельных лучеметов. Сообщение с субмарины, которая приняла Тачч, погрузилась и на боевой скорости шла к намеченному месту. Понемногу налаживалось все, кроме поисков Нурры-Глора. Доклады Сулверша становились испуганными. И гнев командора Пути постепенно стал сменяться восхищением. Судите сами. Охранники и роботы обшарили _в_с_е_ помещения жилой сигары, _в_с_е_ закоулки, кладовые и отсеки мастерских. С помощью средних ремонтных роботов прочесали весь корабль, до самой малой щели в трюмах. Придя в отчаяние, ринулись по радиоактивным закоулкам реакторов, нырнули в ледяные отсеки ГГ, проверили трубу навигационного телескопа и аппаратную камеру Главного маяка, где роботы едва могли передвигаться в неистовых магнитных полях. Нурра исчез. В середине второй стадии подготовки Джал принял очередной доклад Первого ходового Диспетчера, который занимался уже другим делом - командовал уборкой постоянных швартовов корабля и заводкой временных. Его помощники, облаченные в скафандры, висели на стропах вдоль всей линии швартовки. И командор Пути вдруг догадался, куда проклятый кург, чурбан, мог скрыться. - ... Господин Первый Диспетчер, спрашиваю неофициально... В твоем хозяйстве все благополучно? Ходовой помялся, но честно ответил: - Младший Диспетчер Мина получил травму при неясных обстоятельствах, вашусмотрительность. - Что за обстоятельства? - Э-э-э... Он ударился головой о... неизвестный предмет, вашусмотрительность. Там, где удариться было, э-э, весьма трудно. - Сознание терял? - Так точно, ваш-ш... Теперь замялся Великий командор. Но, взглянув на лицо Диспетчера, мяться перестал - Ходовому сейчас не до пропавшего порученца его предусмотрительности... - Браслет его цел? - напрямик спросил командор. - Э-э-э... - Сквозь озабоченность Диспетчера пробилось удивление: - Браслет? Разумеется, вашусмотрительность. Э-э?.. - "Э-э"! - передразнил Джал. - Чурбаны! Мина работал в мастерских? - Так точно, ваш-ш... - Козявки! О собственных роботов спотыкаются! - фыркнул командор и отключил связь. Младший Диспетчер Мина... Джал помнил его - орясина порядочная. Рост - как у Глора, и телосложение подходящее. Работал в мастерской, скафандр имел рядом. Сообразительный Нурра увидел все это, обрадовался и оглушил Мину каким-то тяжелым предметом. Предположим - рукой. Лапы у бывшего Глора достаточно тяжелые... Затем он, разумеется, попробовал снять с жертвы браслет. Но браслеты, как правило, не снимаются. Для Нурры правила - звук пустой... Хорошо, что руку не оторвал бедняге... "Преступник подтащил к господину Диспетчеру контейнер с его собственным скафандром и отворил означенный контейнер браслетом означенного Диспетчера Мины", - привычно сформулировал командор. Спасибо, что господа охранники - отъявленные чурбаны, да разразится над ними гнев Пути... "Ай да Нурра! - в сотый раз подумал командор Пути. - Сообразил, что Охрана не будет искать его за бортом, да еще в чужом скафандре". Потому что скафандр неприкосновенен. Потому что в Космос выходят либо на веревке, либо на луче локатора - на привязи, короче говоря. Потеряться в Космосе проще, чем произнести "во имя Пути". Одно неверное движение - и ты улетаешь в великое ничто, пропадаешь, тонешь, - конец... Правило "В Космосе без веревки ни шагу" соблюдается неукоснительно. И кто, кроме Нурры, решится влезть в чужой скафандр? Повторялось то же, что было со Старой Башней. Охрана не искала там, где, по ее мнению, никто не станет прятаться... Для Нурры правила - звук пустой... Как быть? Выловив его наконец из Космоса, разъяренные офицеры втихомолку ввергнут его в Расчетчик. И Шефу ничего не доложат. Ах и ах, м-мерзавец... Командор пощелкал челюстями и опять бросился в электронную стихию. Едва ли не впервые он воспользовался клавишей "Коммутатор индивидуальной связи", добавил индексы "Скафандр" и "Принудительный вызов". Нетерпеливо фыркая, вызвал Диспетчера Мину голосом, придерживая кнопку "Качество тембра", чтобы мерзавец узнал его и откликнулся. И он откликнулся. Нагло, весело прощелкал: - А, вспомнил дружка, инопла... - Молчать! - взвыл командор. - Распылю, уничтожу! - Давай, давай, - пригласил Нурра. - Уничтожай... - Молчать! Сейчас же подлетай, входи и отправляйся к Сулвершу!.. К несчастью, он задохнулся от гнева, и мерзавец успел ввернуть краткую характеристику начальника Охраны. - Молчать! Он отведет тебя ко мне, чур-бан! - Как же, отведет... Послушай!.. - Явиться немедленно. - На пульте мигал вызов по каналу резерва, выделенному "Подводной молнии". - Торопись! Фыркая и задыхаясь, он подключил субмарину и сразу забыл о непокорном каторжнике. Выстрел Субмарина шла под океанскими волнами. Темная, маслянистая вода ревела и закручивалась невидимыми во тьме вихрями - двигатели атомного корабля работали на полной мощности, выплевывая тысячи тонн воды через ходовые сопла. Когда истекли два часа боевого хода, Тачч передала командиру катушечку с магнитной записью и приказала зарядить ею большой гидрофон. Командир повиновался без тени сомнения, и госпожа Тачч слегка усмехнулась. Она вспомнила о наказе командора Пути - в случае необходимости применить силу. Какое там! Командор будто забыл, как велико обаяние слов "приказ Великого", что сопротивление может оказываться ему только на его уровне - Великим Диспетчером и Великим Десантником, а простые смертные и даже Бессмертные, как Шеф обеих Охран, не смеют оспаривать его приказов. Поведение командора было непонятным и нелогичным. Он раскрыл заговор, он мог расправиться одним махом со всеми врагами - и помиловал. Даже Мыслящего Ник он мог бы отыскать, поместив ее, Тачч, в Расчетчика. И предпочел поступиться собственным телом. Непонятно. Наивное великодушие. Что ж, она отыщет Джерфа, вернет Джалу кристалл госпожи Ник и потребует обещанного. Отказаться от обещанного Джал... "Не посмеет? - думала Тачч. - Нет, здесь другое". Она догадывалась, что с Великим командором не все ладно. Что госпожа Ник вовсе не монтажница, и сам командор Пути кто-то иной, да что ей в том? Она свое получит. Чем двойственней положение командора, тем лучше для нее и Номдала. ... Излучатели работали, сотрясая воду. Специалист мог бы поклясться, что кричит настоящий сумун. Однако любопытное зрелище увидел бы этот человек, сумей он заглянуть в глубины Дикого моря. Пара сумунов с детенышами ринулась от субмарины в глубину, под укрытие подводного хребта. Несколько одиночек, рыскающих за набами, бросили охоту и помчались так, словно за ними гнался дьявол. Они не успокоились, пока мерное гудение излучателя не стихло совсем, не растворилось в воде, не забылось. И лишь один сумун двинулся навстречу звуку... У-р-р... У-рр-рр-р... - гудел излучатель. Моряки Охраны закончили осмотр корабля, обязательный после гонки. Командир сдвинул каску на затылок и неподвижными антрацитовыми глазами уставился на экран локатора. В той стороне, откуда они пришли, замаячила светлая черточка. Госпожа Тачч приказала: "Резкость!" Командир повторил: "Резкость на обзоре!" Где-то в недрах корабля акустик отрегулировал изображение, и Тачч проговорила: - Это не сумун... - Так точно, - сказал командир. - Ведомая субмарина. Наше охранение. - Вы командир звена? - Так точно. - Прикажите ведомому удалиться. - Девятикратно приношу извинения, - сказал командир. - Устав обязывает меня действовать в составе звена, когда на борту находится Великий, равно как и лицо с его сертификатом. - Пусть будет так. Прикажите ведомому ничего не предпринимать без вашего позволения. Ни-че-го. Лежать в дрейфе, ждать. Подводник дословно повторил приказ, выслушал подтверждение и повернулся к Тачч: - Позвольте спросить, мы подманиваем сумуна? Более эффективно будет спуститься на две сотни шагов. Там холодный слой. Звук пойдет по коридору между теплыми слоями. - Благодарю вас. Погружайтесь. Работая балластом, моряки опустили субмарину в холодный слой. Тачч не обратила внимания на пустячную, казалось бы, деталь - изображение второй субмарины стало много ярче после погружения. Монтажница смотрела на экран, ждала Светлоглазого, и из ее терпеливой памяти поднимались годы отчаяния, бесконечные уловки, на которые она шла и терпела поражения, потому что Джал казался неуязвимым. Она помнила все свои хитрости, поначалу такие наивные. Одинокие поиски. Бессмысленные злодейства. Минуты, когда все казалось погибшим. Однажды рачительный техник обнаружил кристалл Номдала - ее отца, - спрятанный в обшивке Малого Сверкающего. К счастью, она была поблизости и уничтожила мальчишку. Трижды она возносилась в Мыслящие, и трижды Великий Прокт помогал ей обзавестись телом. Но помочь в главном он не мог или не хотел, кто знает? Наконец она встретила профессионального чхага, Светлоглазого. Обещала ему Бессмертие после возвращения в должность старого командора Пути. Джерф был, по-видимому, незаурядным биоэлектронщиком. Или не был - Тачч не интересовали подробности. Ей было важно то, что он был чхагом высшего класса, гением своего цела. Например, Светлоглазый первым догадался использовать сумунов как убежище. Гигантский плавунец - истинная находка в этом смысле. Прежде всего он неуловим. Охота на сумунов возможна только из-за их проклятого характера, из-за привычки к нападению. Когда же в мозгу сумуна помещается Мыслящий, положение становится иным. Такой сумун сам в драку не лезет и легко уходит от атакующих субмарин. Но главное, что у сумуна _д_в_а_ _м_о_з_г_а_. Один управляет левой стороной тела, другой - правой. Они почти не связаны между собой, не то что полушария мозга земных животных. Сумун принимает двоих Мыслящих, которые могут видеть, осязать, разговаривать между собой. Это не ссылка в курга-каторжника. Свобода, неуязвимость и хорошая компания - чего еще нужно? И пищи в достатке, потому что наба очень размножилась, когда субмарины выбили несколько тысяч сумунов. Воистину Светлоглазый - гений своего дела... Теперь и он сам воспользовался водяным зверем как убежищем, и его подзывал условный сигнал гидрофона. Сумуна, который выплыл из-за подводного хребта и сейчас приближался к субмарине, Тачч подготовила для Светлоглазого перед началом операции с Глором. Севка с Машкой при этом были, когда сумун атаковал их в море, едва не утопил и сам был "убит". Госпожа Тачч всадила в его треугольную башку не снаряд, а "посредник" с Мыслящим-сообщником. Другого способа нет. Сначала - ампулу с усыпляющим веществом куда попало. За ним, точно в середину головы, - "посредник". Вот какую "охоту" вела монтажница Тачч, а компанию она приглашала для отвода глаз. Так она и объяснила командору. Она была уверена, что Джерф спрятался в зверя, оставив Мыслящего Машки в ботике, затопленном где-нибудь в океане. Впрочем, это были всего лишь предположения. Крошечный кристалл легко спрятать где угодно. - Разрешите доложить, сумун! - сказал старший офицер. Овальное пятнышко прорезалось в южном секторе экрана - животное уверенно двигалось со стороны открытого моря. Джерф! Гидрофоны приняли короткие ревущие сигналы - условленный пароль Светлоглазого... Но что он делаете! Он идет к ведомой субмарине! Тачч крикнула: - Полный вперед к востоку! Командир повторил приказ. Корабль двинулся, набирая скорость. По несчастной случайности, сумун вышел как раз на продолжение прямой линии между двумя субмаринами и решил, что вызов исходит от ближней к нему, ведомой. Обе лодки висели в "звуковом коридоре", в пласте холодной воды, и Джерф не сумел определить расстояние до источника звука. - Господин капитан, прикажите ведомому ничего не предпринимать! - сказала Тачч. - Категорически ни-че-го! - Слушаю! Три-восемь! Вызывает ведущий! Радио щелкнуло и панически заорало: - Ведущий, я три-восемь! Нас атакует сумун! Я... - Отставить! - рявкнул командир. - Три-восемь! Вместо ответа ударил глухой, очень далекий взрыв. Командир остановил двигатель и сказал: - Боевая торпеда. Вашего зверя разнесло в клочья, госпожа монтажница. Один против всех Лучший способ свалить человека с ног - дважды кряду толкнуть его в плечи. Севка не успел еще осознать, что Джерф погиб, как "поздравительная пластинка" ответила на вызов и передала убийственную новость. Вещество, экранирующее Машку, не содержит атмосферного воздуха. Машка спрятана под бронею, но в Космосе. Минутой раньше командор приказал бы Тачч отыскивать ботик. Обшарить все побережье, но разыскать. Теперь он не знал, что делать. Он упал под двойным толчком и не мог подняться сразу. Удача покинула его... Все летело кувырком. Ненависть двух старших Великих, не страшившая его, скоро станет реальной угрозой. Кто знает, сколько дней теперь, без Джерфа, займут поиски? Может быть, не дни - годы... Может быть, поколения. А сколько еще ему удастся переигрывать Диспетчера и Десантника? В доке готовились к торжеству. Роботы надраивали световые панели. По коридорам мелькали парадные шлемы с гребнями, золотистые шевроны парадных перчаток, новенькие комбинезоны. До выхода корабля оставалось считанное время. В приемной Великого командора толпились важные господа. Командор Пути никого не принимал: Севка чувствовал себя раздавленным. Наверно, в тысячный раз он проклинал себя за то, что недооценил Джерфа. Он знал, что надо решать - сейчас, прежде чем наступит заключительная стадия подготовки. И не мог заставить себя действовать. Тогда за него принялся командор Пути. Ему полагалось бы страстно желать Севкиного проигрыша, но подчиненный Мыслящий хочет того же, что хозяин. Джал ворчливо спросил: "Настало время удирать, э?" Севка _н_е_ _м_о_г_ удрать, бросив Машку здесь, беспомощную. "Чурбан! - наставительно заметил командор. - Себя надо спасать, себя... Другие пусть сами себя спасают. Не хочешь? Странно, клянусь шлемом и башмаками... Ты понимаешь, что она в корабле?" Севка понимал это. "Корабль уйдет на испытания, а после - в экспедицию. Как ты ее найдешь, чурбан? А, ты хочешь все-таки сорвать испытания и задержать корабль? По задуманному плану? А куда ты после этого попадешь, знаешь?" Севка знал - в Расчетчик... Оттуда - под стволы распылителя. Даже задержав корабль, он не сумеет быстро найти Машку. Они погибнут оба. Как орех-двойняшка под молотком. Севка не мог уйти и не мог действовать. Только сидеть и ждать. Ждать. "Смотря чего дожидаться, - сказал командор. - Ты послушай, о чем толкует в приемной наша свита... Нет, комонс! Теперь и ждать поздно, все равно упекут в Расчетчик. Атаковать! Запутать этих чурбанов Великих, чтобы сидели тихо и пискнуть не смели! Под коготь их! В конце-то концов, корабль можно обыскать полностью за трое-четверо суток..." "А он прав, старый интриган", - подумал Севка, и раздвоение кончилось. Надо идти на диверсию. Задержать корабль. Великих запутать, пустив в дело припрятанные козыри. Пока же Великий Диспетчер и Великий Десантник будут отбиваться от обви