Андрэ Моруа. Письма незнакомке ---------------------------------------------------------------------- Перевод Я. 3. Лесюка Из книги Моруа, Андрэ. Байрон. Письма незнакомке. Открытое письмо молодому человеку о науке жить. Издательство "Олимп": Москва, 1998, стр. 454-575 OCR & spelchecked by Zhanna Marina, 19 June 2001 ---------------------------------------------------------------------- Об одной встрече .............................. 454 О пределах нежности ........................... 456 О неизменности человеческих чувств ............ 458 О необходимой мере кокетства .................. 460 О даме, которая все знает ..................... 462 Об одной молоденькой девушке .................. 465 О мужской половине рода человеческого ......... 466 О любви и браке во Франции .................... 469 Об относительности несчастий .................. 470 О детской впечатлительности ................... 472 О правилах игры ............................... 474 Умение использовать смешные черты ............. 476 О сценах ...................................... 478 О золотом гвозде .............................. 480 О прибытии лектора ............................ 482 О холостяках .................................. 485 О романах ..................................... 486 О минуте, определяющей судьбу...... ........... 488 Одеть тех, кто гол ............................ 491 Мрачный рубеж ................................. 493 О несовместимости в браке ..................... 495 Театральные истории ........................... 497 Тайная суть супружества ....................... 499 О другой женщине .............................. 501 О другой женщине. Письмо второе ............... 505 О другой женщине. Письмо третье ............... 507 О выборе книг ................................. 512 Советы молодой женщине, которая страдает бессонницей ................................... 514 Об оптимизме .................................. 516 О положении женщины в обществе ................ 518 Не готовьте для себя ненужных сожалений ....... 521 После спектакля "Царь Эдип" ................... 523 О пределах терпения ........................... 525 Hoc Клеопатры ................................. 527 Хронофаги ..................................... 529 Против учтивости .............................. 530 Кто вы -- вещь или личность? ................... 532 Женщина и профессия ........................... 534 Женщина и профессия. Письмо второе ............ 536 Нежная, как воспоминание ...................... 539 Принимать то, что дано ........................ 541 Принимать то, что дано. Письмо второе ......... 543 Витамин "ПР" .................................. 545 В манере Лабрюйера ............................ 547 Существуют ли еще эгерии? ..................... 549 Первая любовь ................................. 551 Дивная музыка ................................. 553 Кинуться в воду ............................... 555 О пожилых супружеских парах ................... 557 Так где же счастье? ........................... 559 О воспитании детей ............................ 561 Об отпусках и о любви ......................... 563 Две различные манеры любить ................... 567 О бесплодном раскаянии ........................ 568 Человек, который захотел стать королем ........ 570 Пора праздничных подарков ..................... 572 Вы существуете, и вместе с тем вас нет. Когда один мой друг предложил мне писать вам раз в неделю, я мысленно нарисовал себе ваш образ. Я создал вас прекрасной -- и лицом, и разумом. Я знал: Вы не замедлите возникнуть живой из грез моих, и станете читать мои послания, и отвечать на них, и говорить мне все, что жаждет услышать автор. С первого же дня я придал вам определенный облик -- облик редкостно красивой и юной женщины, которую я увидал в театре. Нет, не на сцене -- в зале. Никто из тех, кто был со мною рядом, не знал ее. С тех пор вы обрели глаза и губы, голос и стать, но, как и подобает, по-прежнему остались Незнакомкой. В печати появились два-три моих письма, и я, как ожидал, стал получать от вас ответы. Здесь "вы" -- лицо собирательное. Вас много разных незнакомок: Одна -- наивная, другая -- вздорная, а третья -- шалунья и насмешница. Мне не терпелось затеять с вами переписку, однако я удержался: вам надлежало оставаться всеми, нельзя было, чтоб вы стали одной. Вы укоряете меня за сдержанность, за мой неизменный сентиментальный морализм. Но что поделаешь? И самый терпеливый из людей пребудет верным незнакомке лишь при том условии, что однажды она откроется ему. Мериме довольно быстро узнал о том, что его незнакомку зовут Женни Дакен*, и вскоре ему позволили поцеловать ее прелестные ножки. Да, наш кумир должен иметь и ножки, и все остальное, ибо мы устаем от созерцания бестелесной богини. Я обещал, что стану продолжать эту игру до той поры, пока буду черпать в ней удовольствие. Прошло больше года, я поставил точку в нашей переписке, возражений не последовало. Воображаемый разрыв совсем не труден. Я сохраню о вас чудесное, незамутненное воспоминание. Прощайте. А. М. _________________________________________________________________ Об одной встрече. В тот вечер я был не один в "Комеди Франсез". "Давали всего-навсего Мольера", но с большим успехом. Владычица Ирана* от души смеялась; Робер Кемп, казалось, блаженствовал; Поль Леото* притягивал к себе взоры. Сидевшая рядом с нами дама шепнула мужу: "Скажу по телефону тетушке Клемансе, что видела Леото, она обрадуется". Вы сидели впереди, закутавшись в песцовые меха, и, как во времена Мюссе, покачивалась предо мною подобранная "черная коса на дивной гибкой шее". В антракте вы нагнулись к подруге и оживленно спросили: "Как стать любимой?". Мне в свой черед захотелось нагнуться к вам и ответить словами одного из современников Мольера: "Чтобы понравиться другим, нужно говорить с ними о том, что приятно им и что занимает их, уклоняться от споров о предметах маловажных, редко задавать вопросы и ни в коем случае не дать им заподозрить, что можно быть разумней, чем они"*. Вот советы человека, знавшего людей! Да, если мы хотим, чтобы нас любили, нужно говорить с другими не о том, что занимает нас, а о том, что занимает их. А что занимает их? Они же сами. Мы никогда не наскучим женщине, коль станем говорить с нею о ее нраве и красоте, коль будем расспрашивать ее о детстве, о вкусах, о том, что ее печалит. Вы также никогда не наскучите мужчине, если попросите его рассказывать о себе самом. Сколько женщин снискали себе славу искусных слушательниц! Впрочем, и слушать-то нет нужды, достаточно лишь делать вид, будто слушаешь. "Уклониться от споров о предметах маловажных". Доводы, излагаемые резким тоном, выводят собеседника из себя. Особенно когда правда на вашей стороне. "Всякое дельное замечание задевает", -- говорил Стендаль. Вашему собеседнику, возможно, и придется признать неопровержимость ваших доводов, но он вам этого не простит вовеки. В любви мужчина стремится не к войне, а к миру. Блаженны нежные и кроткие женщины, их будут любить сильнее. Ничто так не выводит мужчину из себя, как агрессивность женщины. Амазонок обожествляют, но не обожают. Другой, вполне достойный способ понравиться -- лестно отзываться о людях. Если им это перескажут, это доставит им удовольствие и они в ответ почувствуют к вам расположение. -- Не по душе мне госпожа де..., -- говорил некто. -- Как жаль! А она-то находит вас просто обворожительным и говорит об этом каждому встречному. -- Неужели?.. Выходит, я заблуждался на ее счет. Верно и обратное. Одна язвительная фраза, к тому же пересказанная недоброжелательно, порождает злейших врагов. "Если бы все мы знали все то, что говорится обо всех нас, никто ни с кем бы не разговаривал". Беда в том, что рано или поздно все узнают то, что все говорят обо всех. Возвратимся к Ларошфуко: "Ни в коем случае не дать им заподозрить, что можно быть разумней, чем они". Разве нельзя одновременно и любить, и восхищаться кем-то? Разумеется, можно, но только если он не выражает свое превосходство с высокомерием и оно уравновешивается небольшими слабостями, позволяющими другим в свой черед как бы покровительствовать ему. Самый умный человек из тех, кого я знал, Поль Валери, весьма непринужденно выказывал свой ум. Он облекал глубокие мысли в шутливую форму; ему были присущи и ребячество, и милые проказы, что делало его необыкновенно обаятельным. Другой умнейший человек и серьезен, и важен, а все же забавляет друзей своей неосознанной кичливостью, рассеянностью или причудами. Ему прощают то, что он талантлив, потому, что он бывает смешон;и вам простят то, что вы красивы, потому, что вы держитесь просто. Женщина никогда не надоест даже великому человеку, если будет помнить, что он тоже человек. Как же стать любимой? Давая тем, кого хотите пленить, веские основания быть довольными собой. Любовь начинается с радостного ощущения собственной силы, сочетающегося со счастьем другого человека. Нравиться -- значит и даровать, и принимать. Вот что, незнакомка души моей (как говорят испанцы), хотелось бы мне вам ответить. Присовокуплю еще один -- последний -- совет, его дал Мериме своей незнакомке: "Никогда не говорите о себе ничего дурного. Это сделают ваши друзья". Прощайте. _______________________________________________________ О пределах нежности. Поль Валери превосходно рассуждал о многом, и в частности о любви; ему нравилось толковать о страстях, пользуясь математическими терминами: Он вполне резонно считал, что контраст между точностью выражений и неуловимостью чувств порождает волнующее несоответствие. Особенно пришлась мне по вкусу одна его формула, которую я окрестил теоремой Валери: "Количество нежности, излучаемой и поглащаемой каждодневно, имеет предел". Иначе говоря, ни один человек не способен жить весь день, а уж тем более недели или годы в атмосфере нежной страсти. Все утомляет, даже то, что тебя любят. Эту истину полезно напоминать, ибо многие молодые люди, равно как и старики, о ней, видимо, и не подозревают. Женщина упивается первыми восторгами любви; ее переполняет радость, когда ей с утра до вечера твердят, как она хороша собой, как остроумна, какое блаженство обладать ею, как чудесны ее речи; она вторит этим словословиям и уверяет своего партнера, что он -- самый лучший и умный мужчина на свете, несравненный любовник, замечательный собеседник. И тому и другому это куда как приятно. Но что дальше? Возможности языка не безграничны. "Поначалу влюбленным легко разговаривать друг с другом... -- Заметил англичанин Стивенсон. -- Я -- это я, ты -- это ты, а все другие не представляют интереса". Можно на сто ладов повторять: "Я -- это я, ты -- это ты". Но не на сто тысяч! А впереди -- бесконечная вереница дней. -- Как называется такой брачный союз, когда мужчина довольствуется одной женщиной? -- Спросил у американской студентки некий экзаменатор. -- Монотонный, -- ответила она. Дабы моногамия не обернулась монотонностью, нужно зорко следить за тем, чтобы нежность и формы ее выражения чередовались с чем-то иным. Любовную чету должны освежать "ветры с моря": общение с другими людьми, общий труд, зрелища. Похвала трогает, рождаясь как бы невзначай, непроизвольно -- из взаимопонимания, разделенного удовольствия, становясь неприменно обрядом, она приедается. У Октава Мирбо есть новелла*, написанная в форме диалога двух влюбленных, которые каждый вечер встречаются в парке при свете луны. Чувствительный любовник шепчет голосом, еще более нежным, чем лунная ночь: "Взгляните... Вот та скамейка, о любезная скамейка!" Возлюбленная в отчаянии вздыхает: "Опять эта скамейка!" Будем же остерегаться скамеек, превратившихся в места для поклонения. Нежные слова, появившиеся и изливающиеся в самый момент проявления чувств, -- прелестны. Нежность в затверждениях раздражает. Женщина агрессивная и всем недовольная быстро надоедает мужчине; но и женщина невзыскательная, простодушно всем восторгающаяся не надолго сохранит свою власть над ним. Противоречие? Разумеется. Человек соткан из противоречий. То прилив, то отлив. "Он осужден постоянно переходить от судорог тревоги к оцепенению скуки", -- говорит Вольтер. Так уж созданы многие представители рода человеческого, что они легко привыкают быть любимыми и не слишком дорожат чувством, в котором чересчур уверены. Одна женщина сомневалась в чувствах мужчины и сосредоточила на нем все свои помыслы. Неожиданно она узнает, что он отвечает ей взаимностью. Она счастлива, но, повторяй он сутки напролет, что она -- совершенство, ей, пожалуй, и надоест. Другой мужчина, не столь покладистый, возбуждает ее любопытство. Я знавал молоденькую девицу, которая с удовольствием пела перед гостями; она была очень хороша собой, и потому все превозносили ее до небес. Только один юноша хранил молчание. -- Ну а вы? -- Не выдержала она наконец. -- Вам не нравится, как я пою? -- О, напротив! -- Ответил он. -- Будь у вас еще и голос, это было бы просто замечательно. Вот за него-то она и вышла замуж. Прощайте. _______________________________________________________ О неизменности человеческих чувств. Я вновь в театре; на этот раз, увы, вас там нет. Я огорчен за себя и за вас. Мне хочется крикнуть: "Браво, Руссен, вот славная комедия!"* Одна сцена особенно позабавила публику. Некий юноша наградил ребенком секретаршу своего отца. У него ни положения, ни денег, она же умница и сама зарабатывает себе на жизнь. Он делает ей предложение и получает отказ. И тогда мать молодого отца горько жалуется: "Бедный мой мальчик, она его обольстила и бросила... Скомпрометировала и отказывается покрыть грех!". Классическая ситуация навыворот. Но ведь в наши дни экономические взаимоотношения обоих полов частенько, так сказать, вывернуты наизнанку. Женщины зарабатывают гораздо больше, чем в прошлом. Они меньше зависят от желаний и прихотей мужчин. Во времена Бальзака лучше замужества трудно было что-то придумать, во времена Руссена -- это еще вопрос. В "Непорочной" Филиппа Эриа юная девушка обращается к науке с просьбой помочь ей родить ребенка без помощи мужчины. В действительности наука еще бессильна исполнить это необычное желание, хотя биологи уже приступили к весьма странным и опасным экспериментам. В своей книге "Прекрасный новый мир" Олдос Хаксли* попробовал нарисовать, как именно будет появляться на свет потомство через сто лет. В этом лучшем из миров естесственное зачатие исключается. Хирурги удаляют женщине яичники, они хранятся в надлежащей среде и по-прежнему вырабатывают яйцеклетки, оплодотворяемые осеменением. Один яичник может дать жизнь шестнадцати тысячам братьев и сестер -- группами по девяносто шесть близнецов. Любовь? Привязанность? Романтика отношений? Правители лучшего из миров испытывают глубокое презрение к этому обветшалому хламу. Им жаль бедняг из ХХ века, у которых были отцы, матери, мужья, возлюбленные. По их мнению, нечего удивляться, что люди прошлого были безумцами, злобными и ничтожными. Семья, страсти, соперничество приводили к столкновениям, к комплексам. Предки-горемыки волей-неволей все глубоко переживали, а постоянная острота чувств мешала им сохранять душевное равновесие. "Безликость, Похожесть, Невозмутимость" -- вот триединый девиз мира, где нет любви. К счастью, это всего лишь фантазия, и человечество не идет по этому пути. Человечество вообще изменяется куда меньше, чем думают. Оно как море: на поверхности бурлит, волнуется, но стоит погрузиться в пучину людских душ -- и налицо неизменность важнейших человеческих чувств. Что поет наша молодежь? Песню Превера и Косма*: "Когда ты думаешь, когда ты полагаешь, что молодость твоя продлится вечно, о девочка, ты заблуждаешься жестоко!.." Откуда пришла эта тема? Из стихотворения Ронсара, которому уже четыре века: Вкушайте юности услады! Не ждите в старости отрады: Краса поблекнет, как цветок(1). Почти все мотивы поэтов Плеяды или, скажем, Мюссе все еще звучат и сегодня; на их основе можно было бы сочинить немало песен на любой вкус для Сен-Жермен-де-Пре. Поиграйте-ка в эту игру: она проста, занятна и пойдет вам на пользу. Незнакомка dе mi alma (души моей), вам следует на что-то решиться. Надменная секретарша из пьесы Руссена в конце концов выходит замуж за свою "жертву", а вы -- все еще копия своих сестер из XVI столетия. Прощайте. _________________________________________________________ О необходимой мере кокетства. "Клевета, сударь! Вы просто не понимаете, чем решили пренебречь",-- говорит один из персонажей "Севильского цирюльника"*. Меня частенько так и подмывает сказать слишком доверчивой и непосредственной в любви женщине: "Кокетство, сударыня! Вы просто на понимаете, к чему относитесь свысока". Кокетство было и есть поразительно мощное и опасное оружие. Этот набор искусных уловок, так внимательно изученный Мариво, заключается в том, чтобы сначала увлечь, затем оттолкнуть, сделать вид, будто что-то даришь, и тут же отнять. Результаты этой игры поразительны. И даже зная заранее обо всех этих ловушках, все равно попадешься. Если хорошенько подумать, это вполне естественно. Без легкого кокетства, порождающего первую робкую надежду, у большинства людей любовь не просыпается. "Любить -- значит испытывать волнение при мысли о некоей возможности, которая затем перерастает в потребность, настойчивое желание, навязчивую идею". Пока нам кажется совершенно невозможным понравиться такому-то мужчине (или такой-то женщине), мы и не думаем о нем (или о ней). Не терзаетесь же вы от того, что вы не королева Англии. Всякий мужчина находит, что Грета Гарбо и Мишель Морган на редкость красивы, и восторгается ими, но ему и в голову не приходит убиваться от любви к ним. ---------- (1)Ронсар.П.К. Кассандре. Для своих бесчисленных поклонников они всего лишь образы, живущие на экране. И не сулят никаких возможностей. Но стоит нам только принять на свой счет чей-либо взор, улыбку, фразу, жест, как воображение помимо нашей воли уже рисует нам скрывающиеся за ними возможности. Эта женщина дала нам повод -- пусть небольшой надеяться? С этой минуты мы уже во власти сомнений. И вопрошаем себя: "Вправду ли она интересуется мною? А ну как она меня полюбит? Невероятно. И все же ее поведение..." Короче, как говаривал Стендаль, мы "кристаллизуемся" на мысли о ней, другими словами, в мечтах расцвечиваем ее всеми красками, подобно тому как кристаллы соли в копях Зальцбурга заставляют переливаться все предметы, которые туда помещают. Мало-помалу желание превращается в наваждение, в навязчивую идею. Кокетке, которой хочется продлить это наваждение и "свести мужчину с ума", достаточно прибегнуть к старой как род людской тактике: убежать, дав перед этим понять, что она не имеет ничего против преследования, отказать, оставляя, однако, проблеск надежды: "Возможно, завтра я буду ваша". И уж тогда незадачливые мужчины последуют за нею хоть на край света. Эти уловки достойны осуждения, если кокетка употребляет их, дабы вывести из равновесия многочисленных воздыхателей. Такое поведение непременно заставит ее быть нервной и обманывать, разве только она чертовски ловка и умудриться, никому не уступая, не задеть самолюбия мужчин. Но и записная кокетка рискует в конце концов исчерпать терпение своих обожателей. Она, как Селимена у Мольера, погнавшись за несколькими зайцами сразу, в конечном счете не поймает ни одного. Раз вы не можете в счастливой стороне, Как все нашел я в вас, все обрести во мне, Прощайте навсегда! Как тягостную ношу, С восторгом наконец я ваши цепи сброшу(1). Напротив, кокетство совершенно невинно и даже необходимо, если его цель -- сохранить привязанность мужчины, которого любят. В этом случае женщина в глубине души не испытывает никакого желания кокетничать. "Величайшее чудо любви в том, что она исцеляет от кокетства". По-настоящему влюбленной женщине приятно отдаваться без оглядки и притворства, часто с возвышенным великодушием. Однако случается, что женщина вынуждена слегка помучить того, кого любит, так как он принадлежит к числу тех мужчин, которые не могут жить, не страдая, и которых удерживает сомнение. Тогда даже целомудренной, но влюбленной женщине не зазорно притворяться кокеткой, дабы не потерять привязанность мужчины, подобно тому как сестре милосердия приходится иногда в интересах больного быть безжалостной. Укол болезнен, но целителен. Ревность мучительна, но она укрепляет чувство. Если вы, моя незнакомка, когда-либо позволите мне узнать вас, не будьте кокеткой. Не то я непременно попадусь в сети, как и всякий другой. Прощайте. __________________________________________________________ О даме, которая все знает. -- Как! Вы мой сосед, доктор? -- Да, один из двух ваших соседей, сударыня. -- Я в восторге, доктор; мне давно уже не удавалось спокойно поболтать с вами. __________________________________________ Мольер. Собр. соч.: В 4т. Т.2.С.394.М.: Искусство,1965. -- Я тоже очень рад. -- Мне надобно получить у вас уйму советов, доктор... Это не будет вам в тягость? -- Говоря по правде, сударыня... -- Прежде всего моя бессонница... Помните, какая у меня бессонница? Но что я вижу, доктор? Вы принимаетесь за суп? -- А почему бы нет? -- Да вы с ума сошли! Нет ничего вреднее для здоровья, чем поток жидкости в начале трапезы... -- Помилуйте, сударыня... -- Оставьте подальше этот крепкий бульон, доктор, прошу вас, и давайте-ка вместе изучим меню... Семга годится... В рыбе много белков. Пулярка тоже... Так-так, нужный нам витамин "A" мы получим с маслом; витамин C -- с фруктами... Вот витамина B вовсе нет... Какая досада! Вы не находите, доктор? -- На нет и суда нет. -- Скажите, доктор, сколько нужно ежедневно калорий женщине, которая, как я, ведет деятельный образ жизни? -- Точно не скажу, сударыня... Это не имеет ровно никакого значения. -- Как это не имеет никакого значения? Вы еще, пожалуй, скажете, что уголь не имеет никакого значения для паровоза, а бензин -- для автомобиля!.. Я веду такой же образ жизни, как мужчины, и мне необходимы три тысячи калорий, не то я захирею. -- Вы их подсчитываете, сударыня? -- Подсчитываю ли я их!.. Вы, видно, шутите, доктор?.. У меня всегда с собой таблица... (Открывает сумочку. ) Смотрите, доктор... Ветчина -- тысяча семьсот пятьдесят калорий в килограмме... Цыпленок -- тысяча пятьсот... Молоко -- семьсот... -- Превосходно. Но как узнать, сколько весит это крылышко цыпленка? -- Дома я требую взвешивать все порции. Тут, в гостях, я прикидываю на глазок... (Она издает вопль. ) Ах, доктор! -- Что с вами, сударыня? -- Умоляю вас, остановитесь!.. Это так же непереносимо, как скрежет ножа, как фальшивая нота, как... -- Да что я сделал, сударыня? -- Доктор, вы смешиваете белки с углеводами... Ах, доктор, остановитесь!.. -- Эх! Шут меня побери, я ем то, что мне подают... -- Вы! Знаменитый врач!.. Но ведь вы прекрасно знаете, доктор, что обычная трапеза рядового француза -- бифштекс с картофелем -- это самый опасный яд, какой только можно приготовить? -- И тем не менее рядовой француз благополучно здравствует... -- Доктор, да вы сущий еретик... Я с вами больше не разговариваю... (Чуть слышно. ) А кто мой другой сосед? Я слышала его фамилию, но он мне незнаком. -- Это важный чиновник из министерства финансов, сударыня. -- Правда? Как интересно! (Энергично поварачивается направо.) Как там наш бюджет, сударь? Вы уже свели концы с концами? -- Ах, сударыня, смилуйтесь... Я сегодня битых восемь часов говорил о бюджете... И надеялся, что хоть за обедом получу передышку. -- Передышку!.. Мы вам дадим ее тогда, когда вы утрясете наши дела... И ведь это так просто. -- Так просто, сударыня? -- Проще простого... Наш бюджет составляет четыре триллиона? -- Да, приблизительно так... -- Превосходно... Урежьте все расходы на двадцать процентов... (Врач и финансист, точно сообщники, обмениваются за спиной дамы-всезнайки взглядом, полным отчаяния.) У вас, моя драгоценная, хватает здравого смысла ничего не знать. Вот почему вы все угадываете. Прощайте. ____________________________________________________________ Об одной молоденькой девушке. -- Покорить мужчину... -- Говорит она. -- Но женщине не дано покорять. Она -- существо пассивное. Она ждет нежных признаний... Или обидных слов. Не ей же проявлять инициативу. -- Вы описываете видимость, а не реальность, -- возражаю я. -- Бернард Шоу уже давно написал, что если женщина и ждет нежных признаний, то так же, как паук ждет муху. -- Паук ткет паутину, -- отвечает она, -- а, что, по-вашему, делать бедной девушке? Она или нравиться, или нет. Коли она не нравится, ее жалкие старания не способны преобразить чувства мужчины. Думаю, она скорее добьется обратного: Ничто так не раздражает юношу, как притязания девушки, к которой он равнодушен. Женщина, которая сама себя навязывает и делает первый шаг, добьется презрения мужчины, но не любви. -- Это было бы верно, -- говорю я, -- если бы женщина действовала неумело и было бы очевидно, что инициатива исходит от нее; но искусство как раз в том и заключается, чтобы сделать первые шаги незаметно. "Она бежит под сень плакучих ив, но хочет, чтобы ее увидели..." Отступая, заманить противника -- вот старая, проверенная военная хитрость, она немало послужила и девицам, и солдатам. -- Это и в самом деле испытанная хитрость, -- соглашается она, -- но, если у неприятеля нет ни малейшего желания преследовать меня, мое бегство ни к чему не приведет, я так и останусь в одиночестве под сенью плакучих ив. -- Вот тут-то вы, женщины, и должны постараться пробудить в мужчине желание преследовать вас. Для этого разработана целая тактика, и вам она знакома лучше, нежели мне. Надо ему кое-что позволить, притвориться, будто он вас сильно занимает, потом неожиданно "все поломать" и решительно запретить ему то, что еще вчера он считал прочно завоеванным. Контрастный душ -- встряска суровая, но под ним и любовь, и желание растут как на дрожжах. -- Вам-то легко говорить, -- возражает она, -- но такая тактика предполагает, во-первых, хладнокровие у той, что приводит замысел в исполнение (а как подвергнуть испытанию человека, чей голос заставляет вас трепетать? ); во-вторых, необходимо, чтобы испытуемый мужчина уже начал обращать на нас внимание. В противном случае катайте, сколько хотите, клубок ниток, котенок отказывается играть. -- Ни за что не поверю, -- говорю я, -- что молоденькая и хорошенькая девушка не в силах заставить мужчину обратить на нее внимание; для начала достаточно завести речь о нем самом. Большинство представителей сильного пола кичатся своей специальностью. Терпеливо выслушивайте их разглагольствования о профессии и о них самих -- этого вполне достаточно, чтобы они сочли вас умницей и почувствовали желание снова увидеться с вами. -- Стало быть, надо уметь и поскучать? -- А как же, -- подтверждаю я. -- Это уж само собой разумеется. Касается ли дело мужчин или женщин, любви или политики, в этом мире преуспеет тот, кто умеет и поскучать. -- Ну, а тогда я предпочитаю не преуспевать, -- замечает моя собеседница. -- Я тоже, -- соглашаюсь я, -- и, бог свидетель, уж в этом-то мы с вами преуспеем. Вот такой разговор, querida (дорогая), произошел у меня вчера с одной молоденькой девушкой. Ничего не поделаешь! Вас ведь рядом не было, а жить-то все-таки нужно. Прощайте. ____________________________________________________________ О мужской половине рода человеческого. На днях я прочел в одной американской газете статью, которая бы вас позабавила. В ней одна американка обращается к своим сестрам, женщинам. "Вы сетуете на то, -- пишет она, -- что не можете найти себе мужа? Вы не обладаете той неотразимой красотой, к какой Голливуд, увы, приохотил наших мужчин? Вы ведете замкнутый образ жизни, редко бываете в обществе? Словом, у вас почти нет знакомых мужчин, а те, среди которых мог бы оказаться ваш избранник, не обращают на вас внимания? Позвольте же дать вам несколько советов, которые мне самой очень пригодились. Я полагаю, что вы, как и многие из нас, живете в небольшом котедже; вокруг -- лужайка, неподалеку -- другие такие же дома. По соседству с вами, без сомнения, обитает несколько холостяков. -- Ну конечно! -- Скажете вы мне. -- Да только им и дела до меня нет. -- Так-так! Тут-то как раз и подойдет первый мой совет. Приставьте к стене своего домика лестницу; влезьте на крышу и принимайтесь за установку телевизионной антенны. Этого довольно. Тотчас же к вам устремятся, точно шершни, привлеченные горшочком меда, все мужчины, живущие окрест. Почему? Потому что они обожают технику, любят что-нибудь мастерить, потому что все они считают себя умелыми и искусными... а главное, потому, что им доставляет огромное удовольствие показать женщине свое превосходство. -- Да нет же! -- Скажут они вам. -- Вы не знаете, как за это взяться. Позвольте-ка сделаю я... Вы, разумеется, соглашаетесь и с восторгом взираете на то, как они работают. Вот вам и новые друзья, которые к тому же признательны вам за то, что вы дали им случай блеснуть. Для стрижки газона, -- продолжает американка, -- у меня имеется каток с электрическим мотором; я без труда управляюсь с ним, двигаясь вдоль лужайки. До тех пор пока все в порядке, ни один мужчина не появляется на горизонте. Стоит же мне захотеть, чтобы соседи мною заинтересовались, нет ничего проще -- я вывожу мотор из строя и делаю вид, будто озабоченно ищу причину поломки. Тут же справа от меня появляется один мужчина, вооруженный клещами, а слева другой, с ящиком инструментов в руках. Вот наши механики и в западне. Та же самая игра на автостраде. Остановитесь, поднимите капот машины и наклонитесь с растерянным видом над свечами. Другие шершни, охочие до похвал, в свой черед остановятся и предложат вам свои неоценимые услуги. Имейте, однако, в виду, что замена колеса или накачивание шины для них занятие мало привлекательное. Эта работа хоть и не хитрая, но зато трудоемкая и почета не сулит. А для мужчины, владыки мира, самое главноевыказать свое всемогущество перед смиренными женщинами. Сколько подходящих женихов в одиночестве катят по дорогам и, сами того не подозревая, желают только одного -- найти себе спутницу жизни вроде вас -- простодушную, несведующую и готовую восхищаться ими! Дорога к сердцу мужчины, как вехами, отмечена автомашинами. Я полагаю, что эти советы и впрямь полезны, когда речь идет об американцах. Будут ли они столь же действительны применительно к французам? Пожалуй, нет; но у нас есть свои уязвимые места. Нам нравится восхищать речами и звонкими фразами. Попросить профессионального совета у финансиста, политического деятеля, ученого -- один из способов покорить мужчину, и он так же расчитан на неистребимое тщеславие мужской половины рода человеческого. Уроки ходьбы на лыжах, уроки плавания -- превосходные силки для мужчин -- спортсменов. Гете в свое время заметил, что нет ничего привлекательнее, чем занятия молодого человека с девушкой: ей нравиться узнавать, а ему обучать. Это верно и по сей день. Сколько романов завязывается за переводами из латыни или за решением задачи по физике, когда пушистые волосы молоденькой ученицы касаются щеки ее юного наставника! Попросите, чтобы вам разъяснили сложную философскую проблему, слушать объяснение с задумчивым видом, повернув головку так, как вам особенно идет, затем проникновенно сказать, что вы все поняли,--кто способен устоять перед этим! Во Франции путь к сердцу мужчины проходит через его ум. Отыщу ли я путь к вашему сердцу? Прощайте. _______________________________________________________ О любви и браке во Франции. Чтобы лучше понять, каковы взгляды французов и француженок на любовь и брак, следует прежде вспомнить историю нежных чувств в нашей стране. В ней легко обнаружить два течения. Первое, мощное течение -- любовь возвышенная. Именно во Франции в средние века родилась куртуазная любовь. Поклонение женщине, желание ей понравиться, слагая песни и стихи (трубадуры) или совершая подвиги (рыцари), -- неотъемлемые черты элиты французского общества той поры. Ни одна литература не придавала такого значения любви и страсти. Однако наряду с этим течением существовало второе, весьма распространенное. Его описывает Рабле. Любовь плотская, чувственная выступает тут крупным планом. Брак при этом скорее вопрос не чувства, а лишь удобная форма совместной жизни, позволяющая растить детей и блюсти обоюдные интересы. У Мольера, например, муж -- немного смешной персонаж, которого жена, если может, обманывает и который сам ищет любовных похождений на стороне. В XIX веке господство зажиточной буржуазии, придававшей огромное значение деньгам и передаче их по наследству, привело к тому, что брак превратился в сделку, как это видно из книг Бальзака. В таком браке любовь могла родиться позднее -- в ходе совместной жизни -- из взаимных обязанностей супругов, вследствие сходства темпераментов, но это не считалось необходимым. Встречались и удачные браки, возникшие на основе трезвого расчета. Родители и нотариусы договаривались о приданом и об условиях брачного контракта прежде, чем молодые люди знакомились друг с другом. Сегодня мы все это переменили. Состояние теперь уже не играет определяющей роли при выборе спутника жизни, так как образованная жена, которая служит, или муж с хорошей специальностью ценятся несравненно больше, чем приданое, чья стоимость может резко упасть. Возвышенные чувства, тяга к романтической любви -- наследие прошлых веков -- также утратили былое могущество. Почему? Во-первых, потому, что женщина, добившись равноправия, перестала быть для мужчины недосягаемым, таинственным божеством, а стала товарищем; во-вторых, потому, что молоденькие девушки теперь немало знают о физической стороне любви и более верно и здраво смотрят на любовь и на брак. Нельзя сказать, что юноши и девушки совсем не стремятся к любви; но они ищут ее в прочном браке. Они с опаской относятся к браку по страстной любви, так как знают -- страсть недолговечна. Во времена Мольера брак знаменовал собою конец любви. Сегодня он -- лишь ее начало. Удачный союз двоих сегодня более тесен, чем когда-либо, ибо это одновременно союз плоти, души и интеллекта. Во времена Бальзака мужа, влюбленного в свою жену, находили смешным. Сегодня развращенности больше на страницах романов, чем в жизни. Нынешний мир непрост, жизнь требует полной отдачи и от мужчин, и от женщин, а потому все больше и больше брак, скрепленный дружбой, взаимным тяготением и душевной привязанностью, представляется француженкам лучшим решением проблемы любви. Прощайте. __________________________________________________________ Об относительности несчастий. Женщина, к которой я очень привязан, порвала вчера свое бархатное платье. Целый вечер длилась мучительная драма. Прежде всего, она не могла понять, каким образом возникла эта широкая поперечная прореха. Она допускала, что юбка была слишком узкой и при ходьбе... И все же до чего жестока судьба! Ведь то был ее самый очаровательный наряд, последний из тех, что она решилась заказать знаменитому портному. Беда была непоправима. -- А почему бы не заштопать его? -- Ох уж эти мужчины! Ничего-то они не смыслят. Ведь шов сразу бросится в глаза. -- Купите немного черного бархата и замените полосу по всей ширине. -- Ну что вы говорите! Два куска бархата одного цвета всегда хоть немного да отличаются по оттенку. Черный бархат, который побывал в носке, приобретает зеленоватый отблеск. Это будет ужасно. Все мои приятельницы тут же все заметят, и пересудам не будет конца. -- Микеланджело умел извлекать пользу из прожилок и трещин в глыбе мрамора, которую получал для ваяния. Он обращал эти изъяны материала в дополнительный источник красоты. Пусть же и вас вдохновит эта дыра. Проявите изобретательность, пустите сюда кусок совсем другой ткани. Подумают, что вы сделали это намеренно, и это вызовет восхищение. -- Какая наивность! Деталь, противоречащая целому, не оскорбит взора лишь в том случае, если какая-нибудь отделка того же тона и стиля будет напоминать о ней в другом месте -- на отворотах жакета, на воротнике или на поясе. Но эта одинокая полоса... Нелепость! И разве могу я носить заштопанное платье? Словом, мне пришлось согласиться с тем, что беда непоправима. И тогда утешитель уступил место моралисту. -- Пусть так! -- Воскликнул я. -- И впрямь случилось несчастье. Но согласитесь по крайней мере, что это не худшая из бед. У вас порвалось платье? Примите заверения в моем глубоком сочувствии, но подумайте о том, что у вас мог быть пропорот живот или искромсано лицо во время автомобильной аварии; подумайте о том, что вы могли подхватить воспаление легких или отравиться, а ведь здоровье для вас важнее, чем одежда; подумайте о том, что вы могли лишиться не бархатного платья, а сразу нескольких друзей; подумайте, наконец, и о том, что мы живем в грозное время, что может разразиться война и тогда вас могут задержать, бросить в тюрьму, выслать, убить, разорвать на части, испепелить. Вспомните о том, что в тысяча девятьсот сороковом году вы потеряли не какое-то там тряпье, а все, что у вас было, причем встретили эту беду с мужеством, которым я до сих восхищаюсь... -- К чему вы клоните? -- Всего-навсего к тому, что человеческая жизнь трудна, бархат рвется, а люди умирают, что это весьма печально, но надо понимать, что несчастья бывают разного рода. "Я охотно возьму в свои руки защиту их нужд,-- говорил Монтень, -- но не хочу, чтобы эти нужды сидели у меня в печенках или стояли поперек горла". Он подразумевал: "Я, мэр города Бордо, охотно возьмусь исправить ущерб, причиненный вашей казне. Но я не хочу губить свое здоровье, убиваясь по этому поводу". Эти слова вполне применимы и к вашему случаю. Я охотно оплачу новое платье, но отказываюсь рассматривать утрату как национальную или вселенскую катастрофу. Не переворачивайте же вверх дном, о моя незнакомая подруга, пирамиду горестей и не ставьте на одну доску подгоревший пирог, прохудившиеся чулки, гонения на ни в чем не повинных людей и цивилизацию, оказавшуюся под угрозой. Прощайте. ____________________________________________________________ О детской впечатлительности. Взрослые слишком часто живут рядом с миром детей, не пытаясь понять его. А ребенок между тем пристально наблюдает за миром своих родителей; он старается постичь и оценить его; фразы, неосторожно произнесенные в присутствии малыша, подхватываются им, по-своему истолковываются и создают определенную картину мира, которая надолго сохранится в его воображении. Одна женщина говорит при своем восьмилетнем сыне: "Я скорее жена, нежели мать". Этим, сама того не желая, она, быть может, наносит ему рану, которая будет кровоточить чуть ли не всю его жизнь. Преувеличение? Не думаю. Пессиместическое представление о мире, сложившееся у ребенка в детстве, возмож