скорость его пули (420 м/сек) намного превосходит не только скорость пуль немецких аналогов, но и скорость пули немецкого автомата, который у нас называется "шмайссер". При выстреле с близкого расстояния в голову пуля пистолета "ТТ" не только пробьет ее навылет, но и разнесет полголовы вдребезги, это проверено. После пары обойм твердооболочечные пули "ТТ" разнесут в клочья кошму и пули начнут рекошетировать от стен, нанося раны самим палачам. Из компетентных источников известно, что в наших тюрьмах при расстрелах предпочитают спортивный пистолет Марголина с безоболочечной пулей калибра всего 5,6 мм. В те времена НКВД могло использовать удачный карманный пистолет "ТК" (Тульский Коровина), имевший калибр 6,35 мм. Это по поводу того, что у Токарева при расстреле выходили из строя пистолеты "ТТ". 77. Теперь по поводу надежности. То, что женщины называют просто пистолетами, в СССР имеет две градации - собственно автоматические пистолеты и револьверы. Револьверы по всем боевым параметрам уступают пистолетам, поэтому во всех армиях мира они заменены на пистолеты. Но револьверы продолжают выпускаться и ими продолжает вооружаться полиция целого ряда стран только по единственной, заложенной в конструкции, причине - револьвер всегда более надежен, чем пистолет. Немцы вообще не имели револьверов, немецкая оружейная фирма "Геншов и Кь", чьими патронами были расстреляны поляки в Катыни, выпускала копии револьверов американских фирм "Кольт" и "Смит-Вессон". А в СССР до и после войны выпускался и стоял на вооружении револьвер бельгийского конструктора Нагана, получивший собственное имя - наган. И было наганов больше чем достаточно. На 1 января 1937 года численность Красной Армии была 1 млн. 433 тысячи человек, а только в 1918-1922 годах было произведено промышленностью 1,7 миллиона штук револьверов Нагана и их производство не прекращалось и после войны. Сказать, что "для надежности" НКВД вместо наганов предпочло пистолеты фирмы "Вальтер", - это безграмотная глупость и доказательство того, что и через 50 лет бригада Геббельса не в состоянии придумать объяснения, почему польские офицеры были убиты немецким оружием. 78. Кроме этого, юридически безграмотно сообщить суду, что поляки убиты из "Вальтеров". Фирма Карла Вальтера до второй мировой войны разработала 18 типов пистолетов, 12 типов из них выпускались и имели собственные названия: "модель 1...9", "ПП", "ППК" и "П-38". Калибр их был: две модели - 9 мм; четыре модели - 7,65 мм и шесть моделей - 6,35 мм. Третецкому и Анисимову следовало бы выяснить ответ на вопрос - какую именно модель "Вальтеров" "хранил" так бережно в чемодане Блохин? Сказать просто "Вальтеры" - это все равно, что капитану ГАИ доложить, что он задержал транспортное средство, а вот какое - самосвал или мотоцикл - он не разбирается, просто транспортное средство и все. Генеральские погоны должны давить на плечи, а не на голову. 79. Читатели могут сделать замечание автору - пусть вы в разных бригадах - Геббельса и Сталина, - но зачем же так грубо поносить оппонентнов в этом споре? Может, Третецкий и Анисимов добросовестно заблуждаются, может, их ввели в заблуждение эти выжившие из ума старички, которые из-за склероза уже не помнят, о чем говорят? Нет! Все эти третецкие и анисимовы отлично понимали, что они делают, и, затем, они отлично знают, что фальсифицируют результаты следствия, извращают его и этим совершают в угоду Горбачеву преступление. Честный человек не может иметь никаких нечестных прав на своего начальника. Понимаете, он может иметь заслуги и может просить за них вознаграждения или еще чего, но только в пределах того и так, как это предусмотрено законом. Но если он ради начальника пошел на преступление и начальник это знает, и это преступление скомпрометирует начальника, то тогда подчиненный вправе заставить начальника также преступить закон, может потребовать от начальника незаконных услуг. Хочет начальник этого или не хочет, но всту- пает в действие закон "рука руку моет". В дальнейшем нам будет требоваться 1-й выпуск журнала "Военные архивы России". В этом журнале много интересного о катынском деле, и в этом числе одно интересное письмо на бланке Главной военной прокуратуры за N 3-6818-90 от 3 сентября 1991 года от юстиции полковников Анисимова и Третецкого, вкупе с подполковниками Радевичем, Яблоковым, Граненовым и майором Шаламаевым, короче - от всей следственной бригады Главной военной прокуратуры по катынскому делу - Президенту СССР Горбачеву. Письмо длинное, вкратце его содержание таково. У этой катынской бригады было два начальника: генерал-лейтенант юстиции Заика и генерал-майор Фролов, которые в курсе всех дел и сильно помогали бригаде найти не какие-нибудь, а именно нужные результаты. Очень хорошие эти генералы - и посол польский их благодарил, и бискуп полевой руку жал, и римский Папа свое удовлетворение передал. Но есть в Главной военной прокуратуре и нехорошие генералы, и эти нехорошие генералы решили под видом реорганизации хороших генералов с должностей под зад коленкой, не исключено, что и именно за катынское дело. Правда, бригада пишет не так откровенно, но именно это по сути, и, соответственно, жалуется: "...мы просим Вас, уважаемый Михаил Сергеевич, с пониманием и взвешенностью отнестись к выполнению функциональных обязанностей руководством Главной военной прокуратурой и не допустить неправильной оценки деятельности т.т. Заики Л.М. и Фролова B.C. на занимаемых должностях". Я понимаю, что не все читатели понимают всю замечательную наглость и самого письма, и содержащихся в нем требований. Поскольку это военная прокуратура, все ее работники - это военнослужащие, и на них распространяется действие Дисциплинарного Устава ВС, то для примера можно сказать, что это аналогично, если бы группа рядовых написала генералу письмо, что их ротный командир решил заменить им сержанта и они просят генерала сержанта оставить, а в отношении командира роты, неспособного принять "взвешенное решение", в свою очередь, принять меры. А если еще короче, открытым текстом, то они пишут: "Мишка! Заика и Фрол с нами в деле, выгонят - и они начнут болтать лишнее!" Здесь нагло попирается Дисциплинарный Устав, его 110-я статья запрещает обращаться военнослужащим куда-либо мимо своих прямых командиров, в данном случае - мимо Генерального прокурора, а статья 115 запрещает писать групповые жалобы либо ходатайствовать за кого-либо: каждый обязан обращаться только от своего имени. Ну и что же главнокомандующий Горбачев? Посрывал погоны с наглецов? Нет, наоборот - полковник Анисимов стал генерал-майором, покорился наглецам и Генеральный прокурор. 28 ноября 1991 года его старший помощник сквозь зубы ответил аппарату Президента СССР: "Действительно, возможная реорганизация органов военной прокуратуры может потребовать решения некоторых кадровых вопросов, в том числе и в отношении руководителей Главной военной прокуратуры. В этом случае указанные заявителем доводы будут, безусловно, учтены при оценки деятельности т.т. Заики и Фролова на занимаемых должностях." Вот так! Рука руку должна мыть, Горбачев это сообразил. Эти письма показывают, что и следователи, и Горбачев знали, что делали, не могли не знать, хорошо понимали, что то, что они делают - преступно, и что они в одной банде. После таких больших людей как-то неудобно опускаться до автора статьи Льва Елина, но необходимо, чтобы еще раз подтвердить, что название "бригада Геббельса" выбрано не случайно. Прочтите такой пассаж, подсказанный свидетелю Токареву: "Я туда несколько раз заходил, но старался побыстрее уйти. Только одного мальчишку спросил: "Сколько тебе лет?" - "Восемнадцать". Совсем молоденький (в этом месте видеокамера фиксировала, как лицо Токарева приобрело то улыбчато-доброе выражение, с которым старики говорят о детях, - правда, обычно это бывает не перед тем, как детей расстреливают)". Вспомните то, что уже прочли в этой книге. У кого вы еще слышали про 17-18-летних офицеров? Правильно! Это Геббельс учил своих журналистов: "Вообще нам нужно чаще говорить о 17-18-летних прапорщиках, которые перед расстрелом еще просили разрешить послать домой письмо и т.д., т.к. это действует потрясающе". Если бы доктор Геббельс не отравился в мае 1945, он бы сейчас Елиным гордился - толковый ученики. Правда, вы скажете, что у Льва Елина какое-то еврейское имя и фамилия, а Геббельс вроде к евреям относился не очень и даже наоборот. Не страшно! В тогдашней Германии не всех евреев истребляли, некоторым давали почетное звание "полезный еврей". Лев, если он действительно еврей, этого звания достоин, конечно, он не такой полезный, как упомянутый Д.Толандом Мерин, но все-таки мама может им гордиться не меньше Геббельса. Так что же мы имеем от этих свидетелей? Два очень старых беспомощных человека дали известным нам специалистам показания, которые невозможно подтвердить ни фактами, ни след- ственным экспериментом, ни элементарной логикой. Я понимаю, что у некоторых читателей все-таки сохраняется неуверенность - а вдруг? Давайте поэтому для снятия сомнений перейдем к тому, кто "осудил" поляков на смерть - к Особому совещанию при НКВД. Особое совещание при НКВД По первоначальной версии бригады Геббельса, начиная с декабря 1939 года НКВД готовит новые - следственные - дела для рассмотрения на Особом совещании НКВД. К марту эта работа заканчивается, где-то в это время Особое совещание выносят полякам смертный приговор и их из лагерей военнопленных вывозят в тюрьмы НКВД, где и расстреливают. До момента "выносит полякам смертный приговор" эта версия совпадает с версией подручных Сталина. 80. Действительно, 31 декабря 1939 года Берия дает приказ Сопруненко "принять необходимые меры к перестройке работы следственной группы с таким расчетом, чтобы в течение января закончить оформление следственных дел на всех заключенных военнопленных-полицейских..." Как видите, речь идет пока об отправке на суд Особого совещания только полицейских, но 20 февраля с целью "разгрузки Старобельского и Козельского лагеря" Сопруненко предлагает наряду с освобождением из лагерей и отправкой домой больных, инвалидов, представителей трудовой интеллигенции из числа армейских офицеров, дополнительно оформить дела для Особого совещания и на офицеров пограничной охраны, II отдела польского Главштаба, судейско-прокурорских работников и активных членов антисоветских партий. 81. В это время в лагерях идет активная работа следователей: параллельно с папочками учетных дел заводятся папочки следственных дел, следователи жалуются, что из-за плохого знания польского оформление одного дела на одного человека занимает до 4 часов, тем не менее, например, по Осташковскому лагерю к 30 декабря 1939 года было оформлено уже 2000 дел, из которых 500 отправлено на Особое совещание. 82. По-видимому, зимой принимается решение пропустить через Особое совещание всех офицеров. Чтобы членов Особого совещания освободить от большого объема канцелярской работы, 16 марта 1940 года заместитель наркома НКВД Кабулова приказывает администрации лагерей готовить на военнопленных "Справку по личному делу". В этих справках кроме фамилии, имени и отчества указывались год и место рождения, имущественное и общественное положение, время взятия в плен, лагерь, где содержится, чин. И пустое место для решения Особого совещания. 83. Оформленные дела и Справки отправлялись в 1 спецотдел НКВД, который, видимо, и готовил дела и материалы до стадии, когда членам Особого совещания оставалось только расписаться. В том отделе действительно дела на пленных рассматривались, так, из числа прошедших через Особое совещание 395 офицерам, "продавшимся москалям", немцам по национальности, предполагаемым агентам и другим, был оставлен статус военнопленного, то есть Особое совещание их не осудило. 84. Часть поляков арестовывали в лагерях, они отправлялись в тюрьмы, там велось следствие, какой-то суд определял им сроки наказания и они, как обычные зэки, отправлялись в ГУЛАГ, где и сохранили себе жизнь. Но в отношении тех, кто оставался в лагерях, ни о каком другом суде, скажем - трибунале или чрезвычайной тройке - речи не идет - только об Особом совещании. Даже в 1941 году Сопруненко снова просил Берию "оформить заключения для рассмотрения на Особом совещании" дел тех офицеров и полицейских, что достались СССР вместе с присоединенными прибалтийскими странами. И в 1941 году Сопруненко ни о каком другом суде не слыхал. (Напоминаю, мы рассматриваем факты только бригады Геббельса). 85. Следственная бригада Анисимова-Третецкого так же давила на "свидетелей" с целью подтвердить, что это Особое совещание приговорило поляков к расстрелу. Елин пишет: "Впрочем, в распоряжении следствия есть и документы, составленные Сопруненко задолго до командировки. В ноябре 1939 года он дал указание передать 6005 дел поляков на Особое совещание... А предложение Сопруненко наркому Берии о разгрузке лагерей, датированное 20 февраля (где Сопруненко предлагает отпустить по домам 800 человек офицеров и отправить на Особое совещание 400 человек - Ю.М.) ...можно считать началом конвейера смерти". "Токарева удивляют вопросы следователя: зачитывали ли полякам постановление Особого совещания? Присутствовал ли прокурор? - Нет! Кабулов сказал: никаких живых (и не замаранных кровью - Л.Е.) свидетелей быть не должно" и т.д. 86. Результатом работы всех этих анисимовых, третецких и зорей явился апофеоз маразма государственной власти в СССР - письмо Генерального прокурора СССР Н.С.Трубина Президенту СССР М.С.Горбачеву N 1-5-63-91 от 17.05.91 г. Трубин, опираясь на "показания" свидетелей Сопруненко и Токарева, пишет: "Собранные материалы позволяют сделать предварительный вывод о том, что польские военнопленные могли быть расстреляны на основании решения Особого совещания при НКВД..." Итак, работа бригады Геббельса завершилась признанием на самом высоком уровне, что пленные расстреляны по решению Особого совещания. Остались так, какие-то формальные мелочи для подтверждения этого вывода, и Трубин далее пишет: "В связи с этим прошу Вашего поручения общему отделу ЦК КПСС проверить наличие архивных материалов (возможно совместных решений ЦК ВКП(б) и СНК СССР) по указанному вопросу и копии их передать в Прокуратуру СССР". Горбачев, заявивший еще в 1990 году, что поляков убило НКВД, разумеется, был крайне заинтересован "проверить наличие" и наверняка такую команду дал. Проверили. Нашли. Прочли. И бригада Геббельса незаметно для публики, но быстро и красиво, погрузилась в большую яму с дерьмом. 87. В те годы у СССР была, даже по западным критериям, самая демократическая Конституция. Согласно ее основополагающим принципам никто в СССР не мог быть посажен в тюрьму или расстрелян иначе, чем по постановлению суда. Судов хватало - были, так же как и сегодня, народные, областные, республиканские, Верховные. Были военные трибуналы. Короче, для того, чтобы расстрелять кого-либо, судов хватало. Но у этих судов было органическое свойство - они рассматривали дела с участием адвокатов и прокуроров, перебирали все мелочи и длились достаточно долго. Обстановка была напряженной, и в СССР Верховным Советом, то есть от имени народа, а не одной партии, абсолютно законно была создана внесудная система правосудия, уголовные дела (а политические, контрреволюционные дела были также уголовными) рассматривались "особым порядком". Этот порядок предусматривал суды, но суды скорые, такие, какими в царской России были чрезвычайные суды. На заседаниях этих судов не было обвинителя и не было адвоката, спорить было некому. Дела они решали закрыто и очень быстро. Эти суды назывались чрезвычайными тройками и состояли не из случайных людей, а из трех должностей. Один судья был партийным руководителем области (если тройка областная) или республики, второй - начальником УНКВД или наркомом внутренних дел, третий - прокурором области или республики. Они действительно рассматривали дела чрезвычайно быстро - есть много свидетельств, что в считанные минуты. Не будем обсуждать справедливость их приговоров, отметим то, что нам потребуется в этом деле. Они были законны. Они не состояли из персональных лиц, скажем, Иванова, Петрова, Сидорова, а из должностей, на должностях люди могли меняться - на силу приговора это не влияло. Автор обращает на это внимание, чтобы читатель понял, что в СССР, как и в любой другой стране, никому не давалось личного права судить, это право автоматически предоставлялось законом тому, кто занимал должность, которая имела по закону право судить. Итак, у правительства СССР были неограниченные законные возможности при необходимости расстрелять, причем быстро, - в каждой республике и в каждой области были чрезвычайные тройки, способные немедленно оформить любую необходимую для расстрела бумагу. Повторяем - законную бумагу. Но были и другие случаи, когда человека требовалось посадить в тюрьму или изолировать в исправительно-трудовом ла- гере. Это случаи, когда человек ничего не совершил но опасен тем, что может совершить. К примеру, с момента вступления США во вторую мировую войну были арестованы и посажены в концлагеря все американские граждане, кто имел хотя бы 1/16 японской крови. Правительство США сочло их опасными, хотя они ничего конкретного против США не сделали. Мне неизвестно, кто в США непосредственно занимался отправкой американцев в лагеря, кто изучал их родственников. В СССР для этих целей был создан законный орган - Особое совещание при НКВД. Оно существовало довольно давно, но 8 апреля 1937 года ему утвердили Положение, предоставив больше прав и возможностей. Из положения нетрудно узнать, что такое Особое совещание и что оно могло. ПОЛОЖЕНИЕ Об Особом совещании при народном комиссариате внутренних дел. 1. Предоставить Наркомвнуделу в отношении лиц, признаваемых общественно опасными, ссылать на срок до 5 лет под гласный надзор в местности, список которых устанавливается НКВД: высылать на срок до 5 лет под гласный надзор с запрещением проживания в столицах, крупных городах и промышленных центрах СССР; заключать в исправительно-трудовые лагеря и в изоляционные помещения при лагерях на срок до 5 лет, а также высылать за пределы СССР иностранных подданных, являющихся общественно опасными. 2. Предоставить Наркомвнуделу право в отношении лиц, подозреваемых в шпионаже, вредительстве, диверсиях и террористической деятельности, заключать в тюрьму на срок от 5 до 8 лет. 3. Для осуществления указанного в п.п. 1 и 2 при Народном комиссариате внутренних дел под его председательством действует Особое совещание в составе: а) заместителя народного комиссара внутренних дел; б) уполномоченного НКВД по РСФСР; в) начальника Главного управления Рабоче-крестьянской милиции; г) народного комиссара союзной республики, на территории которой возникло действие. 4. В заседаниях Особого совещания обязательно участвует прокурор или его заместитель, который в случае несогласия как с самим решением, так и с направлением дела на рассмотрение Особого совещания, имеет право протеста в Президиум ЦИК Союза ССР. В этих случаях решение Особого совещания приостанавливается впредь до постановления по данному вопросу Президиума ЦИК СССР. 5. Постановление Особого совещания о ссылке и заключении в исправительно-трудовой лагерь или тюрьму каждого отдельного лица должно сопровождаться указанием причины применения этих мер, района ссылки и срока". Это Положение опубликовано "Военно-историческим журналом" в сентябре 1993 года и посему - это документ подручных Сталина, то есть, нам нельзя им пользоваться. Но, право, бригада Геббельса нам так настойчиво о нем твердила, не объясняя по собственной глупости, что это такое, что нам не грех и самим взглянуть на этот ужасный орган сталинских репрессий. Надеюсь, читатели поняли комизм ситуации, в которую попали придурки бригады Геббельса, - Особому совещанию не было дано право расстреливать. Три года они старательно доказывали, что все поляки прошли через Особое совещание и поэтому убиты, а оказалось, что они три года, тасуя документы и запугивая свидетелей, сами того не ведая, доказывали, что НКВД поляков не расстреливало! Это же до какой степени маразма нужно было выродиться чиновникам государственной власти СССР, от президента до архивариуса, чтобы еще в 1990 году официально объявить миру, что польские офицеры убиты НКВД, руководствуясь при этом только воплями кретинов прессы и не удосужившись лично хотя бы взглянуть на подлинные документы? Что там какие- то анисимовы и третецкие, если даже Генеральному прокурору СССР лень было выяснить, что такое Особое совещание, перед докладом Президенту! У автора нет никаких данных, но, по-видимому, дело развивалось так. Получив запрос от Трубина на проверку архивов, ЦК Горбачев такую команду дал. Но когда его люди увидели, что в протоколах Политбюро о расстреле ничего нет, а есть что-то типа: "дела на военнопленных польской армии рассмотреть Особому совещанию при НКВД с применением ссылки в исправительно-трудовые лагеря сроком на 5 лет и лишением права переписки", то перед ними встал вопрос - что делать дальше? Мы не будем говорить о том, что честные люди в этом случае объявили бы о своей ошибке миру и народу. Где же это мы в Кремле видали таких людей? Они, видимо, решили "по политическим соображениям" идти до конца, то есть - если нет настоящего нужного протокола Политбюро, то нужно сделать фальшивку. Протоколы геббельсовских мудрецов и тройка с бубенцами Эти документы появились в октябре 1992 года. У подручных Геббельса, надо думать, было около года для их фабрикации. По- чему так долго - не понятно. Вполне возможно, что не было толкового исполнителя как с технической стороны, так и со сто- роны самого текста. Одно дело с трибуны бумажки читать, другое дело - конкретную работу сделать. Автор уверен, что со временем мы безусловно будем знать все подробности этого дела. Но, думаю, будущее следствие откроет, что Главная военная прокуратура здесь не причем. Читатели уже заметили, что автор не очень сильно уважает ее доблестных работников, так здорово отличившихся в катынском деле и так бесстрашно прыгнувших вместе с ним в дерьмо. Но не уважает за беспринципность - сегодня они мучают стариков, чтобы те признались, что поляков убил Сталин, а завтра посадят в камеру с гомосексуалистами польского посла и тот через день признается им, что польских офицеров убил римский Папа. Но они государственные чиновники. Они, правда, не заняты управлением какого-либо дела, но ведут по ним следствия и, кроме этого, они сами находятся в системе управления, а, значит, понимают, что такое приказ, документ, распоряжение, протокол, как они должны выглядеть, какие на них должны быть пометки, кто, когда и в каких случаях их подписывает - в общем, все то, что составляет специфику чиновничьей службы, понимают то, по чему определяется - действительно человек профессионал или выдает себя за такого. В любом деле есть много вещей, присущих только этому делу и не видных постороннему. Скажем, если человек в тельняшке и фуражке с "крабом" говорит: "Мы приплыли в Марсель" - не верьте, что он моряк. Моряк скажет: "Мы пришли в Марсель". Работники Генеральной прокуратуры - это чиновники-профессионалы. Я не верю, чтобы они могли, даже ленясь и не думая о том, что они делают, так глупо и бездарно изготовить фальшивки. Я говорю не о технике подделки подписей, а о содержании документов и их атрибутике. Эти документы фабриковал свободный художник - либо журналист, либо историк, либо какая-то уж такая безответственная аппаратная крыса, которая кроме болтовни ничему не научилась. Прежде чем конкретно заняться этими документами, зададим себе вопрос - а можно ли было в принципе сфальсифицировать документы похожими на подлинные после того, что бригада Геббельса уже успела так много всего опубликовать? Думаю, что можно было. Если бы за них взялся человек, который работает не за доллары. Не за страх, а за совесть. Который бы так болел за это дело, что понял его. Видите ли, во всех документах есть строчки, которые подручным Сталина невозможно опротестовать, - пленные были направлены в распоряжение УНКВД областей. Сейчас мы понимаем, что после назначения им срока эти УНКВД обязаны были переквалифицировать их в заключенных и отгородить от мира. Но ведь в каждой области была чрезвычайная тройка. Особое совещание не могло расстрелять, но она-то могла! Поэтому фальсификатор должен был вооружиться такой идеей - в марте Политбюро изменило решение: оно отменило свое прежнее согласие о направлении дел пленных на рассмотрение Особому совещанию и приняло новое - направить их на рассмотрение чрезвычайными тройками Смоленской, Харьковской и Калининской областей. Все бы сошлось - пленные направлялись в лапы убийц. Но ума на это не хватило. Вообще, его хватило не на многое. 88. Это понимала и бригада Геббельса. Поэтому в октябре 1992 года придурки прессы стали радостно кричать, что найден протокол Политбюро, но нигде не то что не было опубликовано ни единой фотографии его, никто никогда и не цитировал его. На что Волкогонов прожженный тип, которому, казалось бы, и терять нечего, но и он в декабре 1994 года в телепередаче только помахал несколькими листиками перед телезрителями и не прочел, а просто сказал, что в этой бумаге Политбюро решило убить польских офицеров. Было очевидно, что сама бригада Геббельса боится этих фальшивок. Вы уже поняли, что автор этой книги несколько интересуется катынским делом, но и он с 1992 года нигде не мог найти этих документов, пока в начале 1995 года ему не передали уже упоминавшийся сборник "Военные архивы России". В этом сборнике, в первом выпуске (возможно, и последнем) были опубликованы эти фальшивки в гуще других, безусловно подлинных документов. О самом же сборнике автору поведали следующую историю, за достоверность которой автор не ручается. Тираж его был отпечатан (кстати, неизвестно где, - против всех правил не указана типография), но не пущен в продажу, лишь примерно 600 экземпляров были разосланы в библиотеки Запада. Это надо понимать так: когда фальшивки уже сфабриковали и Ельцин передал их полякам, то сразу и поняли, что лучше бы этого не делать, да поздно было. 89. Бригада Геббельса "обнаружила" в архивах три документа: "письмо Берии Сталину"; "выписка из протокола Политбюро N 13 от 5.03.1940 г."; "письмо Шелепина Хрущеву от 3 марта 1959 г.". Давайте сначала посмотрим на них, не читая, глазами чиновника. Любой документ государственного или хозяйственного учреждения несколько отличается от частного письма "на деревню дедушке". Во-первых, эти документы всегда исполняются на бланке. Бланк - это первая страница письма, приказа или распоряжения, на которой типографским способом или пишущей машинкой отпечатано название учреждения и место для заполнения собственного имени самого документа - его номера и даты. После того, как документ будет подписан и приобретет силу, его будут называть этим именем, к примеру "письмо Трубина Горбачеву N 1-5-63-91 от 17.05.91 г." или "приказ по КГБ N500 от 1961 года о секретном делопроизводстве". Без этих атрибутов это не документ, а бумажка. Недопустимо писать личные письма на бланке своего учреждения и вести на бланках переписку внутри учреждения, но и немыслимо, чтобы из учреждения, особенно от его главы, вышло письмо в другое учреждение не на фирменном бланке и без собственного имени. Это невозможно, это все равно, что Берии подняться на трибуну Мавзолея на празднование 1 мая без брюк, в одних трусах. Номер письма и дата не дают возможности подделать письмо. Допустим, вы написали фальшивое письмо, поставили на нем номер и дату. Оно будет немедленно разоблачено, так как в том учреждении, от имени которого вы послали письмо, под этим номером в журнале регистрации будет зарегистрировано совершенно другое письмо, причем, возможно, в другой адрес, от другого руководителя этого учреждения. Более того, в архиве этого учреждения может быть сохранена и копия подлинного письма с этим номером и датой, но даже если копии не будет, то обязательно будет указано, от кого это письмо и кому. Номер на письме - это как номер на банкноте, две банкноты с одинаковыми номерами немедленно подскажут даже неспециалисту, что одна из них подделана. А письмо без номера - это как банкнота без номера, даже если внешне она очень похожа на настоящую и на ней есть подпись председателя казначейства или национального банка. А письмо наркома внутренних дел СССР и письмо Председателя КГБ СССР написаны на простой бумаге и не имеют номеров, письмо Берии не имеет и даты. Их можно уже и не читать. 90. В любом большом учреждении есть человек, который заведует хозяйственной частью, он отвечает за то, чтобы все работники учреждения не испытывали неудобств в работе. И в первую очередь, разумеется, самый большой начальник. Он обеспечивает учреждение столами, стульями, пишущими машинками, бумагой, копиркой и лентой к ним, он заказывает в типографии бланки этого учреждения. Работа не бог весть какая, но если работать в Кремле, то это престижно, такой работой будут дорожить и делать ее будут очень тщательно. Третий документ - "выписка протокола Политбюро" - напечатана на бланке предыдущего десятилетия. Это невозможно. Немыслимо, чтобы завхоз допустил, а технические работники Политбюро пользовались третий месяц, 13 заседаний Политбюро, бланками, на которых они должны делать исправления рукой (что само по себе немыслимо на документах такого уровня), и, кроме этого, бланками, на которых легко сделать ошибку. На этом бланке есть место для собственного имени, оно полузаполнено: "Выписка из протокола N 13 заседания Политбюро ЦК от...193... г.". То есть, номера и даты, там где им полагается, нет, но выше отпечатано: N П13/144 от 5 марта 1930 г." Вы видите, как легко ошибиться, - здесь либо фальсификатор, либо наборщик типографии, вместо 1940 года впечатали 1930. По внешним, чисто канцелярским признакам, все три документа - безусловная подделка. Немыслимо, чтобы Берия явил ся на демонстрацию в трусах, но чтобы вместе с ним и Сталин явился в трусах, а через 19 лет и Шелепин?!! 91. Далее. Все три документа имеют гриф "Совершенно секретно", но не имеют необходимых для такого рода документов записей того, кто их отпечатал, - его фамилию, сколько экземпляров он отпечатал, что сделал с черновиком, копиркой и лентой пишущей машинки. 92. Что здесь наиболее вероятно. Фальсификаторы нашли в архивах ЦК чистый бланк решений Политбюро тридцатых годов, но чистых бланков НКВД и КГБ 40-х и 50-х годов им найти не удалось, что естественно, учитывая профессиональную осторожность этих организаций. Заказать в типографии новые невозможно, так как надо заказать и изготовление шрифта тех годов, причем со всеми его мельчайшими особенностями и дефектами. Кроме этого, на фальшивых письмах невозможно было поставить номера, эти номера зафиксированы в книгах учета исходящих документов НКВД и КГБ и под ними будут числиться совершенно другие письма. А номер решения Политбюро чрезвычайно странен (возможно, здесь автор чего-то недопонимает). Согласно этому номеру 5 марта 1940 года Политбюро на своем заседании рассмотрело 144 вопроса! Если на обсуждение каждого отпустить хотя бы 10 минут, то получится, что 5 марта Политбюро непрерывно, без обеда и отдыха, заседало 24 часа! Надо думать, что сам протокол Политбюро и повестку дня этого заседания фальсификаторы уничтожили, руководствуясь замечательным принципом доказательств бригады Геббельса - если чего-то нет, то, значит, польских офицеров убили Сталин и НКВД. Отсутствие внешних обязательных атрибутов на "найденных" документах все-таки вызвано техническими причинами, сделать подделки более качественно подручным Геббельса не позволили объективные обстоятельства. Но в этих "документах" заложено столько смысловых глупостей, что объяснить их отсутствием хорошего гравера нельзя. - причина в органическом кретинизме тех людей, кому бригада Геббельса доверила подделку. 93. Первый документ - письмо Берии Сталину без номера и даты адресовано "ЦК ВКП(б) товарищу Сталину". Его текст: "В лагерях для военнопленных НКВД СССР и в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии в настоящее время содержится большое количество бывших офицеров польской армии, бывших работников польской полиции и разведывательных органов, членов польских националистических к-р партий, участников вскрытых к-р повстанческих организаций, перебежчиков и др. Они являются заклятыми врагами советской власти, преисполненными ненависти к советскому строю. Военнопленные офицеры и полицейские, находясь в лагерях, пытаются продолжать к-р работу, ведут антисоветскую агитацию. Каждый из них только и ждет освобождения, чтобы иметь возможность активно включиться в борьбу против советской власти. Органами НКВД в западных областях Украины и Белоруссии вскрыт ряд к-р повстанческих организаций. Во всех этих к-р организациях активную руководящую роль играли бывшие офицеры бывшей польской армии, бывшие полицейские и жандармы. Среди задержанных перебежчиков и нарушителей госграницы также выявлено значительное количество лиц, которые являются участниками к-р шпионских и повстанческих организаций. В лагерях для военнопленных содержится всего (не считая солдат и унтер-офицерского состава) - 14.736 бывших офицеров, осадникое и разведчиков - по национальности свыше 97 проц. поляки. Из них: Генералов, полковников и подполковников - 295 Майоров и капитанов - 2.080 Поручиков, подпоручиков и хорунжих - 6.049 Офицеров и младших командиров полициии, пограничной охраны и жандармерии - 1.030 Рядовых полицейских, жандармов, тюремщиков и разведчиков - 5.138 Чиновников, помещиков, ксендзов и осадников - 144 В тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии всего содер- жится 18.632 арестованных (из них 10.685 поляки), в том числе: Бывших полицейских разведчиков и жандармов - 5.141 Бывших офицеров - 1.207 Шпионов и диверсантов - 347 Бывших помещиков, фабрикантов и чиновников - 465 Членов различных к-р и повстанческих организаций и разного к-р элемента - 5.345 Перебежчиков - 6.127 Исходя из того, что все они являются закоренелыми, неисправимыми врагами советской власти, НКВД СССР считает необходимым: I. Предложить НКВД СССР: 1) Дела о находящихся в лагерях для военнопленных 14.700 человек бывших польских офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, жандармов, осадников и тюремщиков, 2) а также дела об арестованных и находящихся в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии в количестве 11.000 человек членов различных к-р шпионских и диверсионных организаций, бывших помещиков, фабрикантов, бывших польских офицеров, чиновников и перебежчиков - рассмотреть в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания - расстрела. II. Рассмотрение дел провести без вызова арестованных и без предъявления обвинения, постановления об окончании следствия и обвинительного заключения - в следующем порядке: а) на лиц, находящихся в лагерях военнопленных - по справкам, представляемым Управлением по делам военнопленных НКВД СССР, б) на лиц, арестованных - по справкам из дел, представляемым НКВД УССР и НКВД БССР. III. Рассмотрение дел и вынесение решения возложить на тройку т.т. МЕРКУЛОВА, КОБУЛОВА, БАШТАКОВА (начальник 1-го спецотдела НКВД СССР). Народный Комиссар Внутренних Дел Союза ССР Составители сборника привели факсимильное изображение подписи Берии под письмом и от себя сделали примечание о том, что еще они видели (или им об этом рассказали) на этом письме. "На первой странице документа подписи И.В.Сталина, К.Е.Ворошилова, В.М.Молотова, А.И.Микояна. М.И.Калинин и Л.Н.Каганович на заседании отсутствовали, но высказались "за". В пункте III фамилия Берии вычеркнута, вписана чернилами фамилия Кобулова". Никаких других надписей составители сборника не обнаружили, в связи с этим к ним естественный вопрос - как они узнали, что Калинин и Каганович не присутствовали, но высказались "за"? Как они увидели это из данного текста или кто им об этом сказал? Второе. Подпись ставят под собственным изделием - письмом, приказом, резолюцией. На чужом документе - это роспись. Ни о каких резолюциях Сталина, Ворошилова и других не упоминается, следовательно, на этом документе подпись Берии и роспись членов Политбюро. Это тонкость, но сейчас она становится очень важной. Дело в том, что подчиненный (в данном случае - Берия) обращается к начальнику (Политбюро) за помощью, либо за согласованием своих действий. Есть и другие случаи, но нас сейчас интересуют только эти два, так как простая роспись или подпись под резолюцией на этих двух видах обращений имеют прямо противоположное значение. Получив от подчиненного документ, начальник не имеет права на нем не расписаться, так как будет неясно, видел ли он его вообще, и важна не его роспись сама по себе, а случай, по которому он ее ставит. Первый случай. Подчиненный имеет полное право делать то, что он думает, но его действие может задеть всю систему управления, в которой он всего лишь часть, и он не отвечает за возможные последствия для всей организации. Он просит начальника согласовать свое действие. В этом случае самому на- чальнику делать ничего не нужно, распоряжений не требуется, ему нужно только согласиться. И тогда на просьбе подчиненного согласовать его действие он ставит просто роспись и она означает его согласие. Если же он не согласен, то будет и резолюция - "запрещаю", "отложить" и т.д. И адресуются эти ро- списи и резолюции тому, кто обратился за согласованием. Но если подчиненный просит самого начальника произвести действие - дать приказ, распоряжение, обратиться в вышестоящий орган, то тогда надписи на письме подчиненного адресуются не ему, а своему аппарату для подготовки решения. При согласии будет резолюция или команда - "согласен", "подготовить письмо", "в приказ" и т.д. По этим резолюциям можно понять, что начальник полностью согласен. Если он вызывает кого-то из аппарата, например - "т.Меркулову. Переговорите со мной" или "Зайдите", то, значит, он еще сомневается. Но если он просто расписывается, то он "против" - это заменяет резолюцию: "Просьбу подчиненного оставить без последствий, ничего не делать". Аппаратный работник, получив бумагу без резолюции, с одной росписью, видит, что начальник бумагу видел, но никаких распоряжений не дал, а значит бумагу можно отправлять в архив, содержащиеся в ней предложения не устраивают начальника. Я понимаю, что эти тонкости непонятны и, может быть, неинтересны подавляющему числу читателей, но разобрать их надо, так как их не понимал и тот, кто подделывал письма.