ались с полумраком, я рассмотрел маленький прилавок и за ним - полки с птичьим кормом и другими вещами, потребными для птицеводства, а перед прилавком стояли на полу большие мешки с коноплей, просом и рапсом. На одном из мешков восседала, торопливо уписывая семена, белая мышка, чем-то похожая на нервно покусывающего соломинку участника званой вечеринки. Я уже подумывал о том, чтобы открыть дверь, чтобы снова зазвенел колокольчик, когда в глубине лавки распахнулась другая дверь и в нашу сторону важно направился, виляя хвостом, почтенного возраста большой охотничий пес, сопровождаемый, как я понял. Генри Белоу, высоким тучным мужчиной с седой кудрявой шевелюрой и густыми колючими усами, напоминающими куст можжевельника, в котором могла удобно обосноваться целая стайка птиц. Из-под косматых бровей сквозь очки в золотой оправе на нас смотрели синие, как барвинок, маленькие яркие глаза. Он двигался с тяжеловесной медлительностью, словно ленивый тюлень; подойдя к нам, приветственно наклонил голову. - Мадам, - сказал он, и в его произношении угадывался уроженец юго-западной части Англии, - мадам, к вашим услугам. Женщина в тирольской шляпе явно была слегка озадачена столь торжественным обращением. - О, э-э... добрый день, - произнесла она. - Чем могу служить? - осведомился мистер Белоу. - Понимаете, вообще-то мне нужен ваш совет, - объяснила она. - Э-э... Дело в том, что моему юному племяннику исполняется четырнадцать лет, и я хотела бы купить ему птичку ко дню рождения... Он обожает птиц. - Птицу, - сказал мистер Белоу. - Птицу. И какую именно птицу, какой вид вы подразумеваете, мадам? - Ну, я, э-э... даже не знаю, - ответила женщина в тирольской шляпе. - Как насчет канарейки? - В это время года я не стал бы связываться с канарейками. - Мистер Белоу скорбно покачал головой. - Не стал бы связываться сам и поступил бы нечестно, мадам, если бы продал вам канарейку. - Почему же именно в это время года? - озабоченно осведомилась покупательница. - Сейчас самое скверное время для канареек, - сказал мистер Белоу. - Понимаете, опасно для бронхов. - О, - молвила леди в тирольской шляпе. - Ну, а что вы скажете о волнистом попугайчике? - Простите, мадам, но опять же не советую. Очень уж сейчас распространился пситтакоз. - Что распространилось? - Пситтакоз, мадам. Так называемая попугайная болезнь. Большинство попугайчиков болеют в это время года. Дело в том, что она смертельно опасна для людей. На днях сюда приходил инспектор из Министерства здравоохранения, проверял моих волнистых. Предупредил, что они могут вот-вот заболеть, а потому мне следует воздержаться от продажи. - Хорошо, что же вы тогда мне порекомендуете? -с отчаянием в голосе осведомилась дама. - По правде говоря, мадам, сейчас самое неудачное время года для покупки птиц, - ответил мистер Белоу. - Понимаете, у них как раз идет линька. - Стало быть, вы не советуете мне покупать птичку? А как насчет чего-нибудь другого... скажем, белой мышки? - Боюсь, мадам, вам придется обратиться в какой-нибудь другой магазин, -сказал мистер Белоу. -К сожалению, я не торгую такими животными. - О, - произнесла незадачливая покупательница. - О... Что ж, попробую обратиться в универмаг "Харродз". - Прекрасный торговый центр, мадам, - отозвался мистер Белоу. - Замечательный. Уверен, что там смогут удовлетворить ваши пожелания. - Ладно, большое спасибо. Вы очень любезны, - сказала она и покинула лавку. Когда дверь закрылась, мистер Белоу повернулся ко мне. - Добрый день, - поздоровался я. - Добрый день, сэр, - ответил он. - Чем я могу быть полезен вам? - Понимаете, дело в том, что я пришел узнать, нет ли у вас ручейников. Я работаю в "Аквариуме", и у нас кончились ручейники. - Вы сказали - в "Аквариуме"? У коллеги Ромилли? - Совершенно верно, - сказал я. - Понятно. И почему вы решили, что у меня могут быть ручейники? Я ведь торгую птицами. - Мистер Ромилли так и сказал, но я подумал: вдруг у вас все-таки найдутся ручейники - и решил зайти и спросить. - Что ж, и вы, представьте себе, не ошиблись, - ответил мистер Бедоу. - Пойдемте со мной. Через заднюю дверь мы вошли в маленькую, неряшливую, но довольно уютную гостиную. Состояние обивки дивана и кресла красноречиво свидетельствовало, что пес любит отдыхать на них не меньше, чем хозяин. Продолжая идти следом за мистером Белоу, я очутился на мощеном дворике, осененном ветвями кладбищенских платанов, и увидел маленький пруд, в который сочилась вода из крана; посреди пруда на каменной горке стоял гипсовый купидон. В воде сновали полчища золотых рыбок, а у дальнего конца пруда стояла большущая банка из-под варенья с клубком ручейников внутри. Взяв другую, пустую банку, мистер Белоу переправил в нее часть этого клубка и вручил мне. - Вы очень добры, - сказал я. - Сколько я вам должен? - О, не вздумай платить, - ответил мистер Белоу. - Платить вовсе не надо, прими это как подарок. - Но... но это очень дорогой подарок, -озадаченно возразил я. - Ничего, прими от меня этот подарок, - настаивал он. Вместе мы возвратились в лавку. - Скажите, мистер Белоу, -спросил я, -почему на клетках всех птиц в вашей витрине прикреплены бумажки с надписью "Продано"? Он пристально посмотрел на меня своими синими глазками. - Потому что они и впрямь проданы. - Но они проданы давным-давно. Когда я первый раз проходил этим переулком, бумажки уже висели, а это было больше двух месяцев назад. Что - владельцы не приходят за ними? - Нет, просто я... ну, держу птиц у себя, пока хозяева не смогут их забрать. Кто-то из них строит вольеры, кто-то еще не обзавелся клетками и все такое прочее, - сказал мистер Белоу. - Они были проданы в благоприятное время года? По его губам скользнула тень улыбки. - Да, конечно же. - У вас есть еще птицы? - Да, наверху. На втором этаже. - Если я приду к вам в другой раз, когда у меня будет больше времени, я смогу на них посмотреть? Мистер Белоу задумчиво посмотрел на меня, потер пальцами щеку. - Что ж, пожалуй, это возможно. Когда ты хотел бы прийти? - Ну, в субботу я работаю до обеда. Можно мне прийти тогда, в субботу? - Обычно в субботу у меня закрыто, - ответил мистер Белоу, - но если ты позвонишь в дверь три раза, я впущу тебя. - Большое спасибо, - сказал я. - И спасибо за ручейников. Мистер Ромилли будет весьма благодарен. - Не за что, - отозвался мистер Белоу. - Всего доброго. И я вышел в тихий переулок и направился к себе, в свой зоомагазин. В последующие два-три дня я упорно думал о мистере Белоу. Я ни минуты не верил, что птицы в его витрине действительно проданы, однако не мог взять в толк, зачем выдавать их за проданных. А еще меня крепко озадачило его нежелание продать птичку женщине в тирольской шляпе. И я решил в субботу во что бы то ни стало добиться от мистера Белоу ответа на эти загадки. Ровно в два часа в субботу я подошел к дверям его лавки. Картонка за стеклом учтиво извещала, что магазин закрыт, тем не менее я позвонил трижды и стал ждать. Наконец дверь отворилась. - А, - сказал мистер Белоу, - добрый день. - Добрый день, мистер Белоу, - отозвался я. - Входи же, - пригласил он меня. Я вошел, и он тщательно запер дверь. - Итак, - напомнил он, - ты хотел посмотреть птиц? - Да, если можно, - ответил я. Он повел меня через гостиную и вверх по узкой расшатанной лестнице. Насколько я мог судить, на втором этаже его лавки помещались крохотная ванная, спальня и еще одна комната, чьи стены сплошь занимали клетки с птицами всех видов, цветов и размеров. Тут были маленькие юркие вьюрки из Африки и Азии, даже два-три ярко окрашенных австралийских вьюрка. Были зеленые попугайчики и словно одетые в королевскую мантию красные кардиналы. Волшебное зрелище... Квалификация мистера Белоу заметно превосходила познания мистера Ромилли: он знал обычное и латинское название каждой птицы, знал, где они водятся, какой корм предпочитают, сколько откладывают яиц. Словом, живая энциклопедия. - И все эти птицы продаются? - спросил я, пожирая глазами красного кардинала. - Конечно, - ответил мистер Белоу. И поспешил добавить: - Но только в благоприятное время года. - При чем тут какое-то благоприятное время года? - озадаченно справился я. - Если вы торгуете птицами, можете продавать их когда угодно, разве нет? - Ну, некоторые так и поступают, - сказал мистер Белоу. - Но я взял за правило ни в коем случае не продавать птиц в неблагоприятное время года. Я заметил, что его глаза весело поблескивают. - Ну и когда же оно бывает - благоприятное время? - В моем представлении - никогда, - сообщил мистер Белоу. - Вы хотите сказать, что совсем не продаете птиц? - Очень редко, - ответил он. - В исключительных случаях, только друзьям. - И потому вы не стали продавать птиц той женщине? - Да, - сказал мистер Белоу. - И все те птицы на витрине на самом деле не проданы, верно? Мистер Белоу смерил меня взглядом, точно прикидывая, способен ли я хранить тайну. - На самом деле, между нами говоря, они не проданы, - признался он. - Ну хорошо, а как насчет прибыли? - В том-то и дело, - сказал он, - что я не гонюсь за прибылью. Должно быть, у меня был крайне озадаченный вид, потому что мистер Белоу издал гортанный смешок и сказал: - Давай-ка спустимся и попьем чаю, ладно? И я все тебе объясню. Только обещай, что это останется между нами. Обещаешь? Он шутливо погрозил мне толстым пальцем. - Конечно, обещаю! - воскликнул я. - Клянусь! - Отлично. Ты любишь сдобные лепешки? - Э... Ну да, - ответил я, сбитый с толку внезапной переменой темы. - Я тоже, - сказал мистер Белоу. - Горячие лепешки с маслом и чай. Пошли... Спустимся вниз. И мы спустились в маленькую гостиную, где охотничий пес мистера Белоу, которого звали, как я теперь обнаружил, Олдрич, гордо возлежал на диване. Мистер Белоу зажег газ, испек несколько лепешек, щедро намазал их маслом и поместил лоснящуюся шаткую стопку на столик между нами. Тут и чайник вскипел, он заварил чай и расставил тонкие, изящные фарфоровые чашки. Мы приступили к чаепитию, мистер Белоу передал мне лепешку, взял одну сам и вонзил в нее зубы с удовлетворенным вздохом. - Так что... что вы хотели сказать мне, почему не гонитесь за прибылью? - спросил я. - Понимаешь, - сказал он, тщательно вытирая платком руки, усы и губы, - это довольно длинная и сложная история. Когда-то весь этот переулок принадлежал одному эксцентричному миллионеру по фамилии Потт, чьим именем и называется до сих пор. Насколько я понимаю, он был, выражаясь современным языком, социалистом. Он построил все здешние лавки и установил правила для их деятельности. Лавки сдавались желающим в бессрочную аренду, причем каждые четыре года арендная плата подлежала пересмотру. Если лавка преуспевала, плата соответственно повышалась, если нет - понижалась. Ну вот, я въехал сюда в 1921 году и с тех пор плачу пять шиллингов в неделю. Я недоверчиво воззрился на мистера Белоу. - Пять шиллингов в неделю? Но ведь это гроши за такое помещение. Здесь ведь рукой подать до Кенсингтон-Хай-стрит с ее фешенебельными магазинами. - Совершенно верно, - сказал мистер Белоу. - В том-то и дело. Я плачу за аренду пять шиллингов в неделю, то есть по фунту за месяц. - Но почему такая неслыханно низкая аренда? - Потому, - объяснил мистер Белоу, - что у меня нет прибыли. Как только я обнаружил в контракте условие, о котором тебе сказал, сразу усмотрел удобную лазейку. У меня были отложены кое-какие деньги, немного, но продержаться можно. И я искал такое жилье, где мог бы держать своих птиц. Тут и представилась идеальная возможность. Я обошел всех остальных съемщиков в переулке Потта, поделился своим открытием и обнаружил, что у большинства та же забота, что у меня: располагая небольшими средствами, они нуждаются в дешевой обители. Мы учредили "Общество Потт-Лэйн", объединились и нашли очень хорошего счетовода. Говоря "хорошего", я разумею не этих слабаков, которые во всем цепляются за закон, от них не жди добра. Нет, мы нашли способного, мозговитого молодца. Каждые полгода мы собираемся, и он проверяет нашу бухгалтерию и говорит нам, как вести дела, чтобы пребывать на грани разорения. Мы действуем соответственно, и когда приходит срок пересматривать арендную плату, она либо остается прежней, либо немного снижается. - Но люди, которым теперь принадлежат эти дома, разве не могут изменить ставки? - спросил я. - Не могут, - ответил мистер Белоу, - в этом все дело. Я выяснил, что, согласно завещанию мистера Потта, условия аренды не могут быть изменены. - Но наследники, наверно, пришли в ярость, когда узнали, что вы платите всего один фунт в месяц? - Еще как, - сказал мистер Белоу. - Чего только ни делали, чтобы выселить меня, - безуспешно. Я нашел хорошего юриста - опять-таки не из тех слабаков, для которых закон выше интересов клиента, - и он живо поставил их на место. Все остальные лавки действовали заодно, и наследникам пришлось сдаться. Боясь обидеть мистера Белоу, я воздержался от комментариев, хотя был уверен, что он все сочинил. Однажды мне уже довелось иметь дело с домашним учителем явно шизофренического склада, который рассказывал мне длинные замысловатые истории о своих приключениях; на самом деле ничего такого в его жизни не было, но ему очень уж хотелось, чтобы было. Словом, для меня подобные измышления не были новостью. - Надо же, как здорово получилось, - сказал я. - Вы просто гений, что додумались до этого. - Никогда не ленись читать мелкий шрифт. - Он шутливо погрозил мне пальцем. - А сейчас извини, я должен сходить за Мейбэл. Он вышел в торговое помещение и вернулся, неся сидящего на его запястье какаду. Сев в кресло, положил птицу на спину, и та застыла, будто выточенная из слоновой кости, закрыв глаза и приговаривая: "Хэлло, хэлло, хэлло". Пригладив оперение Мейбэл, мистер Белоу перенес ее себе на колени и пощекотал перышки на животе. Она лежала, погруженная в блаженную дремоту. - Она начинает скучать, если слишком долго остается там одна, - объяснил мистер Белоу. - Еще лепешку, дружок? И мы опять принялись за лепешки, беседуя. Мистер Белоу оказался интереснейшим собеседником. В молодости он изрядно постранствовал и мог немало порассказать о местах, которые я мечтал посетить. С того дня я заходил к нему попить чай раз в две недели, и это были счастливые часы. Продолжая сомневаться в правдивости рассказа мистера Белоу о переулке Потта, я задумал провести эксперимент. За несколько дней посетил все лавки в этом ряду. Так, в "Клитемнестру" я наведался якобы для того, чтобы купить шляпу маме ко дню рождения. Две милейшие пожилые леди, которым принадлежала лавка, долго извинялись. У них как раз кончились шляпы. Они могут предложить мне что-нибудь еще? Скажем, недорогой мех? Дело в том, сообщили мне, что все меха в магазине уже заказаны заранее. Теперь ожидается новая партия. Когда у моей мамы день рождения? В пятницу на следующей неделе, ответил я. О, к тому времени будет новое поступление, непременно будет, заходите. Владелец табачной лавки, мистер Уоллит, сообщил, что как раз тех сигарет, которые мне нужны, нет в наличии. И сигар нет, и трубок тоже. С великой неохотой он отпустил мне коробок спичек. Дальше я зашел к водопроводчикам - дескать, меня прислала мама, у нас что-то неладно с баком, не могут ли они прислать человека, чтобы посмотрел, в чем дело? - Понятно, - сказал мистер Драмлин, - насколько это срочно? - Крайне срочно, - ответил я. - Вода не идет ни в уборную, ни в умывальники. - Понимаете, - сообщил он, - у нас есть только один работник, только один, и он сейчас ушел по вызову... это надолго. Не знаю даже, когда он управится... Может быть, день проработает, может быть, два. - А он не согласится поработать сверхурочно? - Боюсь, что не согласится, - сказал мистер Драмлин. - Кстати, вы можете найти отличного водопроводчика на Кинсингтон-Хай-стрит. Обратитесь туда, возможно, у них найдется свободный работник. Что до меня, боюсь, не могу обещать вам ничего на ближайшие... да, на ближайшие два-три дня, это в лучшем случае. Поблагодарив, я отправился к мистеру Уильяму Дроверу, агенту по продаже недвижимости. Меня принял невысокий, убого одетый мужчина в очках, с пушистой жидкой шевелюрой. Я объяснил, что моя тетушка подумывает о том, чтобы переехать в эту часть Лондона, и, поскольку я живу поблизости, попросила меня сходить к агенту и подобрать для нее квартиру. - Квартиру? Квартиру? - Мистер Дровер поджал губы, снял очки, протер стекла, вернул очки на место и осмотрелся, словно ожидал увидеть спрятанную где-то квартиру. - Сейчас с квартирами плохо, - сказал он. - Очень плохо. Понимаете, очень уж много желающих переехать в этот район. Квартиры перехватывают перед самым носом. - И у вас нет ничего на примете? Ничего такого, что я мог бы показать своей тетушке? - Ничего, - ответил он. - Совсем ничего, к сожалению. Совсем. - Ну а как насчет маленького дома? - осведомился я. - С домами тоже плохо, так же плохо. Боюсь, в моей картотеке не найдется ни одного маленького дома, который устроил бы вас. Есть в пригороде дом с десятью спальнями, как вы на это посмотрите? - Нет, думаю, этот дом великоват, - сказал я. - К тому же она желает поселиться в этом районе. - Не одна она, не одна. Все стремятся сюда, не считаясь с теснотой. - Но это хорошо для вашего бизнеса? - заметил я. - Как сказать, как сказать. При чрезмерной тесноте страдают отношения между соседями. - Ну что ж, большое спасибо вам за помощь, - сказал я. - Не за что, не за что. Жаль, что не могу больше ничего для вас сделать. На очереди было кафе "Пикси". Я увидел довольно обширное меню, однако сейчас мне могли предложить только чашку чая. Как назло - они страшно извинялись - грузовик, который должен был доставить продукты на этот день, сломался где-то в северной части Лондона, поэтому им буквально не из чего готовить. После этого я поверил наконец тому, что говорил мне мистер Белоу про переулок Потта. Приблизительно в эту пору круг моих знакомых пополнился еще одной странной личностью. Я уже не один месяц работал у мистера Ромилли, и он полностью доверял мне. Время от времени посылал меня в Ист-Энд за свежими партиями рептилий, амфибий и тропических рыбок. Мы покупали их у оптовиков, тогда как хозяйство, которому фактически принадлежал магазин, снабжало нас всеми необходимыми пресноводными экземплярами. Я полюбил эти вылазки в сумрачные лавки на задворках, с ящерицами в больших ящиках, с полными корзинами черепах, с зелеными от водорослей, протекающими аквариумами, населенными лягушками, тритонами и саламандрами. Во время одной из таких поездок в Ист-Энд я и познакомился с полковником Энстратером. Мистер Ромилли послал меня к Ван ден Готу, крупному оптовику, который специализировался на импорте из Северной Америки рептилий и амфибий. Мне было поручено привезти полторы сотни расписных черепашек - этих прелестных пресноводных рептилий с зеленовато-коричневым карапаксом и красно-желтыми полосками на коже. Каждый детеныш был величиной с монету. Они пользовались у нас большим спросом как подходящий подарок для детей в городских квартирах. Итак, я отправился в Ист-Энд, где меня принял сам мистер Ван ден Гот - весьма тучный мужчина, этакий орангутан, вылепленный из воска. Он поместил моих черепашек в картонную коробку, выложенную мхом, затем я попросил разрешения посмотреть, чем еще он располагает. - Валяй, - сказал он, - валяй. После чего проковылял обратно к своему креслу, развернул голландскую газету, засунул в рот сигару и предоставил меня самому себе. Я бродил по лавке, рассматривая красивых змей, пока не застыл в восхищении перед террариумом с ярко-зелеными игуанами, которым сережки и прочие кожные выросты придавали сходство со сказочным драконом. Поглядев на часы, я с ужасом обнаружил, что задержался сверх положенного на целых полчаса. А потому схватил свою коробку с черепашками, попрощался с мистером Ван ден Готом и поспешил на автобус. В спешке я, увы, не обратил внимания на то, что от влажного мха, которым мистер Ван ден Гот выложил коробку, дно ее успело промокнуть, пока я любовался его товаром. В итоге, когда я поднялся в автобусе на второй ярус и уже приготовился сесть, дно вывалилось и на пол обрушился каскад черепашек. Мне повезло, что на этом ярусе кроме меня был только еще один пассажир - по-военному подтянутый, стройный седоусый мужчина с моноклем, в безукоризненного покроя грубошерстном костюме и мягкой шляпе. В петлице рдела гвоздика, в руке он держал ротанговую трость с серебряным набалдашником. Я лихорадочно ползал по полу, отлавливая черепашек, но эти малютки способны при желании двигаться с невероятной скоростью, и численное превосходство явно было на их стороне. Внезапно одна черепашка помчалась по центральному проходу и наткнулась на ногу мужчины с моноклем. Почувствовав, что кто-то царапает его начищенный башмак, он посмотрел вниз. Ну все, подумал я, жди неприятностей! Мужчина поправил монокль и уставился на малютку, которая силилась взобраться на носок башмака. - Боже мой! - воскликнул мужчина. - Расписная черепашка! Хриземис пикта! Сто лет не видел! Он повернул голову в поисках источника, откуда возникла крохотная рептилия, и узрел меня, ползающего в окружении разбегающихся во все стороны черепашек. - Ха! - воскликнул он. - Эта малютка - твоя? - Да, сэр, - признался я. - Извините, ради Бога, у моей коробки вывалилось дно. - Видит Бог, тебе не повезло? - Э... да... есть немного. Он подобрал черепашонка, который успел-таки вскарабкаться на его башмак, и направился ко мне. - Держи, - сказал он. - И давай я помогу тебе. Перекрою пути дезертирам. - Вы очень любезны, - отозвался я. Он опустился на четвереньки по моему примеру, и мы стали вместе ловить разбежавшихся по полу автобуса черепашек. - Ату его! - восклицал он то и дело. - Вон тот проказник юркнул под сиденье. А когда одна черепашка устремилась прямо на него, он прицелился тростью и крикнул: - Бабах! Назад, сэр, иначе вам не поздоровится! Минут за пятнадцать нам удалось наконец вернуть всех черепашек в коробку, и я кое-как залатал ее носовым платком. - Большое спасибо, сэр, - сказал я. - Боюсь, вы испачкали брюки. - И не жалею, - отозвался он, - нисколько не жалею. Давно уже не доводилось так охотиться. Поправив монокль, он воззрился на меня. - А теперь скажи - для чего у тебя полная коробка черепашек? - Я... я работаю в зоомагазине и вот только что забрал их у оптовика. - Понятно. Ты не против, если я сяду поблизости и мы поболтаем? - Нет, сэр, - ответил я, - конечно, не против. Он опустился на сиденье напротив, поставил трость между коленями, оперся подбородком на набалдашник и задумчиво посмотрел на меня. - Зоомагазин, говоришь? Гм-м-м. Ты любишь животных? - Да, очень люблю. Больше всего на свете. - Гм-м-м. А что еще есть в этой вашей лавке? - спросил он. В его голосе звучал искренний интерес, и я рассказал ему, чем богат наш магазин, рассказал про мистера Ромилли и уже был готов изложить историю мистера Белоу, однако воздержался, поскольку дал клятву хранить секрет. Когда мы доехали до моей остановки, я поднялся с сиденья. - Простите, сэр, - сказал я, - но мне тут выходить. - Ха, - произнес он. - Ха. И мне тоже. Мне тоже. Было совершенно ясно, что это вовсе не его остановка, просто ему хочется еще поговорить со мной. Мы спустились на тротуар. Благодаря довольно свободному и эксцентричному воспитанию, я вполне представлял себе коварные уловки гомосексуалистов. Знал, например, что даже джентльмены с моноклем и военной выправкой бывают не без греха, и то обстоятельство, что он вышел из автобуса не на своей остановке, настроило меня не в его пользу. Я решил быть настороже. - Ну, и где тут твой зоомагазин? - спросил он, вращая трость двумя пальцами. - Да вон он, сэр. - Ага, так я пойду с тобой вместе. Он зашагал по тротуару, разглядывая витрины магазинов. - Скажи-ка, - заговорил он, - чем ты занимаешься в свободное время? - О, я хожу в зоопарк, в кино, в музеи и так далее. - А в Музее наук бываешь? Там, где всякие действующие модели и другие экспонаты? - Мне очень нравится этот музей, - ответил я. - Нравятся модели. - В самом деле? Точно? - Он уставился на меня через монокль. - Стало быть, тебе нравится играть? - Играть? Пожалуй, это слово подходит. - Ага, - произнес он. Мы остановились у двери "Аквариума". - Вы уж извините меня, сэр, - сказал я. - Я... я и так уже опаздываю. - Догадываюсь... Догадываюсь. Он достал бумажник и извлек из него визитную карточку. - Вот моя фамилия и адрес. Если надумаешь навестить меня как-нибудь вечером, поиграем вместе. - Большое... большое спасибо, сэр, - ответил я, прижимаясь к стене спиной. - Не за что. Итак, буду ждать тебя. Можешь не звонить заранее... просто приходи. Я всегда дома. Любое время после шести. И он удалился, по-военному чеканя шаг. Ни малейшего намека на жеманность и женоподобие, но я был не настолько целомудрен, чтобы не знать, что не только эти черты отличают гомосексуалиста. Засунув в карман визитную карточку, я вошел в магазин. - Где ты пропадаешь, озорник? - спросил мистер Ромилли. - Извините за опоздание, - ответил я. - Но... но у меня... приключился несчастный случай в автобусе. У коробки вывалилось дно, и все черепашки высыпались, и хотя один полковник вызвался помочь мне поймать их, все же получилась задержка. Извините меня, мистер Ромилли, прошу вас. - Ладно, все в порядке, - отозвался он. - Сегодня к нам заходило мало народу... совсем мало. Я уже приготовил аквариум, так что можешь поместить их туда. Так я и поступил, потом посмотрел, как черепашки плавают в своей новой обители, после чего достал карточку полковника и прочитал: "Полковник Энстратер, 47, Белл Мьюз, Саут-Кенсингтон". Кроме адреса, был еще номер телефона. Поразмыслив, я обратился к мистеру Ромилли: - Случайно вы не знаете некоего полковника Энстратера? - Энстратер? Энстратер? - Мистер Ромилли нахмурил брови. - Вроде бы нет... Хотя постой, постой. Где он живет? - Белли Мьюз, - сказал я. - Это он. Это он! - радостно воскликнул мистер Ромилли. - Да-да, это он... Бравый воин. И прекрасный человек. Это он помог тебе отловить черепашек? - Он, - ответил я. - Ага, это в его духе. Всегда готов помочь в беде другу. Такие, как он, в наше время редкость, большая редкость. - Стало быть, он... э... человек известный и... э... почтенный? - осведомился я. - Конечно, конечно. Его там все знают. Знают и любят старого полковника. Поразмыслив над услышанным, я решил, пожалуй, как-нибудь воспользоваться приглашением полковника Энстратера. В крайнем случае, сказал я себе, если что, всегда могу позвать на помощь. И хотя полковник сказал, что звонить не обязательно, я решил соблюсти тон и через несколько дней набрал его номер. - Полковник Энстратер? - спросил я. - Да, он самый. Кто это? Кто говорит? - Это, гм... моя фамилия... Даррелл, -ответил я. - Мы познакомились с вами в автобусе на днях. Вы были так добры, помогли мне ловить черепашек. - А, да-да, - сказал он. - Точно. И как теперь поживают малютки? - Отлично, - сообщил я. - Поживают... очень хорошо. Я тут подумал о том... может быть, воспользоваться вашим любезным приглашением навестить вас? - Ну конечно, дружище, конечно! Буду счастлив! В котором часу ты придешь? - Ну а когда вам удобно? - Приходи около половины седьмого, - предложил он. - Как раз к обеду. - Большое спасибо, - ответил я. - Непременно приду. Белл Мыоз оказался коротким тупиком с булыжной мостовой и четырьмя домиками на каждой стороне. Но что такое - номером 47 были обозначены двери сразу четырех строений! Откуда мне было знать, что все они принадлежали полковнику, что он соединил их вместе и с присущей военному человеку страстью к порядку присвоил им один номер. Помешкав, я постучался наконец в ближайшую дверь и стал ждать, что из этого выйдет. А сам в это время думал о том, как это нелепо: в тупике длиной от силы двести метров четыре дома значатся под одним номером 47-и где все остальные номера? Видимо, разбросаны по разным улицам и переулкам по соседству. "Да, - сказал я себе, - несладко приходится почтальону в Лондонец Тут дверь, в которую я постучался, распахнулась, и я увидел перед собой полковника. На нем была бутылочно-зеленая домашняя куртка с лацканами из муарового шелка, и в одной руке он сжимал огромный нож. В испуге я сказал себе, что, кажется, мне вовсе не следовало приходить сюда. - Даррелл? - молвил он, вставляя в глаз монокль. - Видит Бог, ты пунктуален! - Знаете, я сперва запутался, - начал я. - Ага! Тебя сбила с толку цифра сорок семь? Она всех вводит в заблуждение. Помогает ограждать мое уединение. Входи же! Входи! Я вошел бочком в холл, и он затворил дверь. - Рад видеть тебя, - сказал полковник. - Следуй за мной. И он затрусил через холл, держа нож в поднятой руке гак, словно вел в атаку кавалерийский полк. Я успел приметить стоячую вешалку из красного дерева и несколько эстампов на стене холла, затем мы очутились в просто, но уютно обставленной гостиной значительных размеров, с множеством сложенных стопками книг и с цветными репродукциями на стенах, изображающими различные военные мундиры. За гостиной помещалась просторная кухня. - Извини, что подгоняю тебя, - выдохнул он. - Но у меня стоит в печке пирог, и не хотелось бы, чтобы он подгорел. Он устремился к печке и заглянул в духовку. -Ну так, все в порядке, -облегченно произнес полковник. - Отлично... отлично. Он выпрямился и посмотрел на меня: - Ты любишь бифштекс и пирог с почками? - Э... конечно, - ответил я. - Очень люблю. - Прекрасно. Сейчас все будет готово. А пока присядь и выпей что-нибудь. Он провел меня обратно в гостиную. - Садись, садись. Что будешь пить? Херес? Виски? Джин? - У вас... э... не найдется какого-нибудь вина? - Вина? Конечно, найдется. Он достал бутылку, откупорил и налил мне полный бокал рубинового сухого, бодрящего вина. Мы посидели минут десять, болтая о том, о сем (преимущественно о черепахах), затем полковник посмотрел на часы. - Пора, - заключил он, - должно быть, все готово. Ты не против, если мы поедим на кухне? Так будет намного проще. - Конечно, не против, что вы, - заверил я. Мы вернулись на кухню, и полковник накрыл на стол, приготовил картофельное пюре, положил на мою тарелку и взгромоздил сверху бифштекс и порядочную порцию пирога с почками. - Налей себе еще вина, - предложил он. Бифштекс и пирог были великолепны. Я спросил полковника, сам ли он все приготовил? - Сам, - ответил он. - Пришлось научиться готовить после смерти жены. И ведь это совсем не сложно, если захотеть. Немножко разных трав, всякие приправы творят чудеса. Ты умеешь готовить? - Ну, это как посмотреть, - сказал я. - Мама научила меня кое-чему, но серьезно я этим не занимался, хотя люблю готовить. - Я тоже, - откликнулся полковник, - я тоже. Отдыхаю душой. Когда мы управились с бифштексом и пирогом, он достал из холодильника мороженое. После мороженого полковник откинулся в кресле назад и с довольным вздохом погладил себя по животу. - Хорошо... - произнес он. - Хорошо. Я ем только один раз в день, зато основательно. Как насчет бокала портвейна? У меня есть совсем неплохие марки. Мы выпили рюмку-другую портвейна, и полковник закурил тонкую манильскую сигару. Покурив и допив портвейн, он решительно вставил в глаз монокль и посмотрел на меня. - Как насчет того, чтобы подняться наверх и поиграть? - Гм... О какой игре вы говорите? - осторожно справился я, полагая, что сейчас может начаться ухаживание, если он к этому расположен. - Силовая игра, - ответил полковник. - Поединок умов. Модели. Ты ведь любишь такие игры? - Гм... Ну да, - сказал я. - Тогда пошли, - распорядился он. - Пошли. Мы снова проследовали через холл, затем поднялись по лестнице в небольшое помещение, которое явно служило мастерской: у одной стены стоял верстак, над ним висели полки с красками в банках, паяльниками и всякими таинственными предметами. Судя по всему, полковник был не прочь что-нибудь смастерить на досуге. Тем временем он распахнул следующую дверь, и моему взору открылось поразительное зрелище - огромное помещение площадью примерно двадцать на двадцать пять метров. Как я понял, его составили соединенные вместе верхние комнаты всех четырех домов, принадлежащих полковнику. Но больше размеров меня поразило то, что находилось в этом зале. В обоих концах стояло по крепости из папье-маше, высотой около метра, шириной около полутора метров. Вокруг крепостей выстроились сотни поблескивающих оловянных солдатиков в яркой униформе, и рядом с ними стояли танки, военные грузовики, зенитные пушки и прочие виды оружия. Словом, готовое поле битвы. - Ага, - полковник радостно потер руки, - удивил я тебя! - Видит Бог! - отозвался я. - Пожалуй, я в жизни не видел столько оловянных солдатиков. - Не один год собираю, - сообщил полковник. - Не один год. Я покупаю их прямо на фабрике, покупаю некрашеные и раскрашиваю сам. Так оно куда лучше получается. Почище и поаккуратнее. И более реалистично. Я наклонился, поднял одного солдатика и убедился в правоте полковника. Обычно оловянные солдатики раскрашены кое-как, но над этими поработала искусная рука. Можно было даже различить выражение лица. - Ну так, - сказал полковник, - теперь мы сыграем, начнем с короткого гейма, проведем, так сказать, репетицию. Конечно, когда ты освоишься, можно придумать что-нибудь посложнее. Изложенные им правила игры оказались достаточно простыми. У каждого участника была своя армия. Соперники бросают кости, и тот, кто набрал больше очков, начинает игру в роли нападающей стороны. Он снова бросает кости и в зависимости от числа выпавших очков передвигает любой из своих батальонов в желаемом направлении и открывает огонь из полевых пушек или зенитных орудий. Пушки были снабжены пружинками и стреляли спичками. Пружинки были на редкость упругими, и спички с невероятной скоростью летели через весь зал. Там, где они падали, все в радиусе десяти сантиметров считалось выведенным из строя. Так что прямое попадание в какой-нибудь отряд наносило противнику существенный урон. У каждого участника была маленькая мерная лента, которой он определял пораженную площадь. Я был в восторге от этой затеи, особенно потому, что она напомнила мне игру, которую мы сами придумали, когда жили в Греции. Мой брат Лесли, чье увлечение пушками и кораблями не знает пределов, собрал целую флотилию игрушечных линкоров, крейсеров и подводных лодок, которые мы расставляли на полу и устраивали морской бой, но в отличие от игры, придуманной полковником, мы поражали цель стеклянными шариками. Требовался острый глаз, чтобы на неровном полу попасть шариком в крейсер. Итак, мы бросили кости, и мне выпало быть агрессором. - Xa! - воскликнул полковник, проникаясь воинственным пылом. - Мерзкий гунн! - Цель маневра заключается в том, чтобы попытаться захватить крепость противника? - справился я. - Что ж, попытайся, - ответил он. - Или попробуй разрушить ее, если сумеешь. Я скоро понял, что в этой игре важно отвлечь внимание противника от одного из флангов, чтобы быстро продвинуться там, когда он этого не ожидает. Подвергнув его войско непрерывному артиллерийскому обстрелу - спички так и летали по воздуху, - я одновременно передвинул два батальона вплотную к его передовой. - Злодей! - кричал полковник всякий раз, когда ему приходилось измерять площадь вокруг упавшей спички. - Грязная свинья! Проклятый гунн! Лицо его заметно порозовело, и глаза увлажнились так, что он был вынужден то и дело протирать монокль. - Ты чертовски меток! - негодовал он. - Вы сами виноваты, - кричал я в ответ. - Собрали в кучу все свое войско. Идеальная мишень. - Это входит в мою стратегию. Не учи меня стратегии. Я старше тебя и по возрасту, и по званию. - Как вы можете быть старше по званию, если я командую целой армией? - Без дерзостей, самонадеянный мальчишка! За два часа игры я почти полностью уничтожил войско полковника и утвердился перед самой крепостью. - Сдаетесь? - крикнул я. - Никогда! - ответил полковник. - Никогда! Сдаться проклятому гунну? Ни за что на свете! - Что ж, тогда я ввожу в бой саперов. - Это еще зачем? - Чтобы взорвать вашу крепость. - Крепость взрывать нельзя, - возразил полковник. - Это не по правилам. - Ерунда! - ответил я. - Во всяком случае, немцы никаких правил не соблюдают. - Грязный прием! - взревел он, когда я успешно взорвал его крепость. - Теперь сдаетесь? - Нет, я буду стоять до последнего, проклятый гунн! - крикнул полковник, лихорадочно ползая на четвереньках по полу и передвигая своих солдат. Однако, как он ни отбивался, я загнал остатки его войска в угол и окончательно разгромил. - Боже мой! - выпалил полковник, вытирая вспотевший лоб. - В жизни не видел такого боя. Как тебе удается стрелять так метко, если ты впервые играешь в эту игру? - Ну, у нас была похожая игра, только мы поражали цель стеклянными шариками, - объяснил я. - Главное - точно оценивать расстояние и направление в стрельбе. - Черт возьми! - сказал он, глядя на свою разгромленную армию. - Однако мы славно поиграли и славно сразились. Сыграем еще раз? И мы продолжали играть, и полковник все сильнее горячился, наконец я взглянул на часы и обнаружил, к своему ужасу, что уже час ночи. Очередной бой был в разгаре, а потому мы оставили все как было, и на другой день я снова пришел вечером к полковнику, и мы довели игру до конца. С той поры я проводил у него два-три вечера в неделю, и мы сражались на полу огромной комнаты, и он получал от игры великое удовольствие - почти такое же, как я. Но вот однажды мама объявила, что нашла наконец подходящий дом, можно уезжать из Лондона. Я здорово огорчился - приходится расстаться со своей работой и с друзьями, мистером Белоу и полковником Энстратером. Мистер Ромилли страшно расстроился. - Никогда мне не найти достойную замену, - сказал он. - Никогда. - Что вы, кто-нибудь найдется, - заверил я его. - Только не такой мастер, как ты, оформлять аквариумы и витрины. Не знаю даже, что я стану делать без тебя. В день окончательного прощания он со слезами на глазах преподнес мне кожаный бумажник с тисненой внутри надписью золотыми буквами: "Джеральду Дарреллу от товарищей по работе". Я был малость озадачен, поскольку, кроме нас двоих, в лавке никто не служил, но, видимо, он посчитал, что так будет лучше. Горячо поблагодарив его, я в последний раз прошел по переулку Потта, направляясь к лавке мистера Белоу. - Жаль, что ты уезжаешь, парень, - сказал он. - Право, очень жаль. Вот... это тебе - маленький подарок на прощание. Он вручил мне маленькую квадратную клетку, в которой сидел самый желанный для меня предмет из его коллекции - красный кардинал. Я был потрясен. - Нет, вы в самом деле отдаете его мне? - спросил я. - Конечно, отдаю, парень, конечно. - Но вы уверены, что сейчас подходящее время года для такого подарка? Мистер Белоу хохотнул. - Уверен, - ответил он. -