туда сегодня же, она отвезет нас ко входу в Мифландию. Дальше мы пойдем пешком вдоль реки. - А почему нельзя плыть на лодке, раз есть река? - удивился Саймон. - Можно, когда есть лодка. - У нас есть! - торжествующе провозгласил Питер. - Она тут, за дюной. - Вы шутите, - замирающим голосом пробормотал Попугай. - И не думаем, - возразила Пенелопа. - Пойдите посмотрите. Попугай снялся с купола клетки и сделал круг над дюной, отсвечивая на солнце всеми цветами радуги. Он тут же опустился вниз и снова сел на клетку. - В вашем возрасте вредно летать! - прокричала Дульчибелла. - Сколько раз я вам говорила! - Великолепно, - тяжело дыша, сказал Попугай. - Великолепно, именно то, что надо: надувная и такого прелестного цвета. Дети, как я рад, что мы встретились. - Мы тоже, - отозвалась Пенелопа. - Так, теперь продумаем план действий, - продолжал Попугай. - Я предлагаю следующее: если вы будете так любезны спрятать нас с Дульчибеллой вместе с клеткой неподалеку от дороги, вы сможете вернуться сюда ночью и мы отправимся в селение Диакофта уговаривать мадам Гортензию отвезти нас к границе Мифландии. Дальше мы поплывем в лодке. Сногсшибательный план, как вам кажется? - Высший класс! - Саймон одобрительно улыбнулся. - Мы с Саймоном будем отвечать за оружие и всякие полезные вещи, - вставил Питер, - а Пенелопа - за еду и медицинскую аптечку. - Ах, черт... - Саймон остановился, внезапно что-то вспомнив. - А сколько продлится наше путешествие? - Вероятно, несколько дней, - ответил Попугай. - А что? - А как быть с твоим отцом, Пенни? - спросил Саймон. - Что ему сказать? - Это очень просто, - ответила Пенелопа. - Он обещал, что, когда вы, мальчики, приедете, он разрешит нам разбить лагерь на пляже. Мы скажем ему, что поживем в лагере несколько дней. Предоставьте это мне. - Ну, значит, все решено. Можно приступать. - Питер был в нетерпении. Они осторожно подняли клетку с Попугаем в гору и спрятали поблизости от дороги в густых миртовых зарослях, после чего поплыли домой. Там они выпустили из лодки воздух и отнесли ее на виллу. Как и ожидала Пенелопа, дядя Генри не стал возражать против ночевки под открытым небом. - Сейчас полнолуние, - добавила Пенелопа, - может быть, мы проведем там несколько дней, так что не волнуйся. - И не подумаю, - ответил дядя Генри. - Я сам в вашем возрасте любил ночевать во время полнолуния на открытом воздухе. Желаю хорошо провести время. Троица пошла укладываться. Саймон сделал три копья, привязав три острых кухонных ножа к бамбуковым палкам, а Питер соорудил рогатки из раздвоенных оливковых веточек с помощью крепкой резины, которой снабдила его Пенелопа. Кроме того, они взяли с собой три фонарика, компас, аптечку для оказания первой помощи, где содержались марля, бинты и вата, а также три больших спичечных коробка. Попугай заверил их, что стоит добраться до Кристальных пещер, где обитает Ха-Ха, и еды будет вдоволь, поэтому они взяли пищи лишь на сутки. Выбрали они то, что едят в сыром виде: изюм, орехи, шоколад. Уложив вещи, они сели на кровати и стали ждать полуночи. Как только пробило двенадцать, они выбрались из дому и зашагали по залитой лунным светом дороге, неся в руках оружие, припасы и - самое главное - лодку. Подходя к миртовым кустам, где они оставили Попугая, они увидели какой-то свет, похожий на свет от костра. Они подобрались поближе и увидели, что Попугай зажег на клавесинах две свечи в канделябрах и играет что-то тихое и бренчащее, а Дульчибелла негромко напевает. Сценка была до того прелестная - блики, пляшущие на золотых прутьях клетки, на полированной поверхности клавесина и на мебели; тихая музыка и нежный голос Дульчибеллы, - что детям ужасно не захотелось прерывать Попугая, но делать было нечего. - А-а-а, вот и вы! - Попугай провел крылом по клавиатуре и закрыл крышку клавесина. - Прекрасно, значит, можно трогаться. С Попугаем на куполе клетки ребята двинулись в сторону Диакофты, лежавшей приблизительно в миле от них. Добравшись до селения, они пошли по его тихим улочкам, держа путь к железнодорожной станции. Там на двух рельсах, положенных на платформу, величественно, словно на пьедестале, возвышалась мадам Гортензия, больше похожая на игрушку, чем на настоящий паровоз. - Вот и она, - сказал Попугай. - По-моему, с прошлого раза она немного прибавила в ржавчине. А может быть, дело в лунном освещении. - Я уверена, что никакой ржавчины нет, - вступилась Пенелопа. - Когда я видела ее в последний раз, она была вычищенная и смазанная и в прекрасном состоянии. Она вообще чудесно сохранилась. - Хорошо, - проговорил Попугай, - пойду разбужу старушку. С этими словами он полетел вперед и уселся на буфер. - Alors *, Гортензия, птичка моя, проснись! - закричал он. - Открой свои большие глазки - и покатили! [* Alors (франц.) - а ну-ка.] Разбуженная от глубокого сна мадам Гортензия издала короткий резкий вопль, от которого Попугай чуть не кувыркнулся с буфера. - Помогайте! Помогайте! - заверещала мадам Гортензия. - Моя снова будут убивать! - Перестань, - остановил ее Попугай. - Ты всю деревню разбудишь. - Mon Dieu! * Да это ты! - произнесла мадам хрипловатым голосом с сильным французским акцентом. - Mon Dieu, и напугал же ты меня до самой смерти, кто же так подкрадывается среди ночной поры? [* Mon Dieu (франц.) - бог мой.] - А ты думала, кто это? Космическая ракета? - Ах, mon Perroquet, мой Попугайчик, - проговорила мадам Гортензия, - всегда шутишь. Сам понимаешь: паровоз с приятной наружностью, в таком хорошем состоянии, ну как не привлекайт внимание, n'est-ce pas? * Да вот прошлой ночью мне приходилось звать на помощь. Два каких-то незнакомца из Лондонского музея пытались меня похищать. Но я гудела, и жители деревни меня спасали. Такие паровозы, как я, скажу вам, не просто сдаются. Я не какой-нибудь дурной дизель. [* N'est-ce pas (франц.) - не так ли.] - Ну, а я что говорю, - поддакнул Попугай. - Ты, можно смело сказать, самый прелестный паровозик на свете, а ты знаешь, у меня есть кое-какой жизненный опыт. - Ах, mon Perroquet, - вздохнула мадам Гортензия, - ты знаешь, что надо сказать даме. Ты такой талант, такой симпатик, mon Perroquet. - Итак, - сказал Попугай, - позволь представить тебе моих друзей: Питер, Саймон и Пенелопа. Мадам Гортензия внимательно их осмотрела. - Мальчики недурны, - произнесла она наконец, - особенно черненький. Он напоминает первого машиниста в мою жизнь. Что касается девочки... хм, невыразительное лицо и сколько ржавчины на голове, бедняжка. - Это у меня волосы, - возмутилась Пенелопа, - просто они такого цвета. - Будет, будет, - примирительным тоном проговорил Попугай, - мы сюда пришли не для того, чтобы устраивать конкурс красоты. Мы хотим просить тебя об одном одолжении, Гортензия, моя радость. - Для тебя, мой храбрый Попугайчик, я делайт что угодно. - Прекрасно, - сказал Попугай. - Тогда ты отвезешь нас в Мифландию. - Что? - хрипло взвизгнула мадам Гортензия. - Покидать мою милую уютную платформу и пускать вверх по долине? Это мне, когда я на пенсии! Мне, в моем возрасте, разводить пары? Non, non, non! Жамэ! И не проси, слышать не хочу! Уговоры продолжались долго. Попугай улещивал ее, осыпал комплиментами, дети расточали похвалы ее красоте, уверяли, что Мифландии без нее не обойтись (что было истинной правдой). - Хорошо, - сдалась наконец мадам Гортензия, - я согласна. Но мне не спуститься с мой удобный помост, который построили нарочно для меня. - Ну, это просто, - заверил ее Питер. - Две доски - и, с вашей подвижностью и сноровкой, вы у нас в одну минуту очутитесь внизу. - Mon Dieu, он умеет польстить совсем как ты, Попугайчик, - заметила мадам Гортензия. - Пусть так, будь что будет. Несите ваши доски - и начинаем. Мальчики быстро раздобыли несколько досок и соорудили наклонный помост. Потом все зашли сзади мадам Гортензии и принялись ее толкать. - Sacres freins! Святые тормоза! - воскликнула мадам Гортензия. - Сильней, толкайте сильней. Alors, еще разок. Наконец ее небольшие колеса закрутились, и она со скрипом и пыхтением соскользнула с деревянной платформы и очутилась на земле. - Чудесно, - сказал Питер. - Еще несколько метров, мадам, и вы на прочных, удобных рельсах. - Alors, - задыхаясь, пролепетала мадам Гортензия. - Чего я только не делать ради этого Попугайчика. Пока Питер и Саймон мягко и осторожно помогали мадам Гортензии встать на рельсы, Пенелопа и Попугай шарили вокруг, ища топливо, чтобы привести паровозик в действие. Угля не оказалось, но в конце концов они нашли груду оливковых поленьев. Пенелопа набрала охапку и заложила в печь. - Осторожно, осторожно, не повреждай краску, - пропыхтела мадам Гортензия. - Меня только-только выкрасили заново. Наконец топку набили дровами, котел залили водой из станционного водопровода, и теперь все было готово к отправлению. Только забравшись на паровоз, дети поняли, до чего миниатюрна мадам Гортензия: когда в паровозную будку внесли клетку, остальные еле-еле втиснулись туда со своими пожитками. - Все на местах? - спросила мадам Гортензия. - Тогда, Питер, я попрошу тебя разжигать огонь в топке. - С удовольствием, мадам, - отозвался Питер. Они с Саймоном страстно любили железную дорогу, поэтому одна мысль о путешествии на мадам Гортензии приводила их в восторг. А уж выполнять работу машиниста казалось им верхом наслаждения. Они бережно подожгли клочок бумаги, положили на него щепок и кусков коры и раздули огонь. Сверху они наложили поленьев, и вскоре в топке ревел огонь. - Ах, nom de Wagon-lit! Клянусь спальным вагоном! - воскликнула мадам Гортензия, втягивая полные легкие дыма и выдувая его через трубу. - Лучше нет хорошей затяжки, когда нервы на пределе. Котел скоро раскалился, и вот уже мадам Гортензия издала ликующее "с-с-с-ш-ш-ш!". - Превосходно! - с восхищением проговорил Попугай. - Ты сегодня как нельзя более в голосе, дорогая Гортензия. - Льстец! - отозвалась мадам Гортензия. - С-с-с-ш-ш-ш! - Так, Питер, теперь немного отпусти тормоза, - скомандовал Попугай, - а ты, Саймон, слегка прибавь мадам пару. Сначала медленно-медленно, а затем все быстрее и быстрее колеса начали крутиться. - Больше... чуф-чуф-чуф... пару! - вскричала мадам Гортензия. - Сбросьте... чуф-чуф-чуф, чуф-чуф-чуф... тормоза. Больше... чуф-чуф-чуффа, чуф-чуф-чуффа... пару. Alors, mes braves! Итак, мои храбрецы, мы тронулись. Vive la France! Да здравствует Франция! Чуффа-чуффа-чуффа, чуффа-чуффа-чуффа! - Великолепно! - закричал Саймон. - Vive мадам Гортензия! - Ура! Ура! - подхватил Попугай. - Вы приняли таблетку? - взвизгнула Дульчибелла. - Вы же знаете, вас всегда укачивает в поезде! Паровозик набирал скорость, дребезжа, звякая, громыхая, окутанный облаками пара; топка светилась, как рубин; Питер и Саймон все подбрасывали в нее поленья, а впереди, лилово-черная в лунном свете, лежала горная цепь. Путь в долину оказался захватывающим. Узенькая колея вилась между высокими утесами, пробегала над глубокими ущельями, где в лунном свете поблескивали водопады. Река внизу, тесно сдавленная зазубренными камнями, казалась гигантскими сверкающими когтями неведомой птицы. У подножий утесов мерцали зеленые огоньки светляков, а сквозь шум множества водопадов и пыхтение и лязганье мадам Гортензии дети иногда слышали заунывный крик филинов, перекликавшихся в лесу. - Мы поды-ма-емся в гору, чуффа-чуффа-чуффа-чуффа, - пропыхтела мадам Гортензия. - При-бавь-те пара. Питер с Саймоном подбросили еще дров, пламя разгорелось еще жарче, искры летели вовсю, и пыхтящий паровозик оставлял за собой хвост, словно комета. - Хо! Хо! - захохотал Попугай. - Клянусь Юпитером, моя радость, ты молодчина. Я всегда любил ездить поездом, но с тобой - это божественно! - Льстец, - пропыхтела мадам Гортензия и пронзительно засвистела, показывая, как она довольна. На середине склона она вдруг замедлила ход и, шипя, пыхтя и задыхаясь, выпустила облако пара. - Sacres freins! Святые тормоза! - вздохнула она, и пар окутал ее серебряным облаком. - Отдохнем минутку. Вы можете принести мне попить. Питер и Саймон по очереди принесли ей воды из ближайшего водопада, и, когда котел наполнился до отказа, мадам Гортензия изъявила желание продолжать путь. - Теперь уже недалеко, правда, Гортензия? - спросил Попугай, когда они опять заняли свои места. - Да, осталось совсем чуть-чуть. - Мадам Гортензия опять начала с пыхтением взбираться в гору. Вскоре подъем кончился, дорога пошла ровнее. По обе стороны колеи лежали глубокие расселины, на дне которых зажатые камнями потоки пенились, кипели и мерцали при свете луны. Затем перед ними выросла каменная стена, в которой зияли два туннеля, точно два черных жерла. Колея здесь раздваивалась, и два пути исчезали в глубине туннелей. Мадам Гортензия остановилась у стрелки. - Сойдите, пожалуйста, и нажимайте рычаг, - пропыхтела она. - Нам нужен левый туннель. Питер и Саймон слезли и вдвоем - так как рычаг поддавался туго - перевели стрелку. Потом снова вскарабкались на паровоз. Мадам Гортензия медленно тронулась с места, со скрежетом перевалила через стрелку и стала опять набирать скорость. Туннель приближался, делаясь все больше и чернее, точно разинутый рот великана, и Пенелопа взяла за руки Питера и Саймона. Она не то чтобы испугалась, а просто ей показалось уместным взять их за руки в этих обстоятельствах. Они нырнули в туннель, и мадам Гортензия напугала всех, издав два оглушительных свистка. - Эй! - крикнул Попугай. - Это зачем? - Для летучих мышей, - пропыхтела мадам Гортензия. - Они висят под сводом, бедняжки, и задохнутся, если не предупреждать их. В туннеле было очень мрачно и жутко, так как единственный свет исходил от паровозной топки. Лишь смутно виднелся свод туннеля. Оттуда, как наконечники копий, свисали сталактиты, и с них капала вода. Вдруг мадам Гортензия испустила еще один пронзительный свисток. - Включайте тормоза. Постепенно. Мы прибыли. Питер и Саймон медленно включили тормоза, и, хрипло отдуваясь и переводя дух, маленький паровозик остановился. - Конечная остановка - Мифландия. Все сходят в Мифландии! - провозгласил Попугай, и эхо, отдаваясь в туннеле, повторило его возглас. - Какая мерзкая сырость, - послышался голос Дульчибеллы. - Надо было надеть плащ. Если простудитесь, пеняйте на себя. Они сошли на полотно и выгрузили свои припасы, пожитки и клетку. Затем сгрудились вокруг мадам Гортензии и принялись прощаться с ней. - Вы самый замечательный паровоз в мире, - сказала Пенелопа. - Путешествие было просто изумительным. Огромное вам спасибо! - Пустое, милочка, - откликнулась мадам Гортензия. - Впрочем, оно показывает, на что мы, старики, способны. - Мадам Гортензия, ехать с вами была для нас большая честь, - проговорил Питер. - Честь и привилегия, мадам, - добавил Саймон. - Вы водили меня очень хорошо, - сказала мадам Гортензия, - просто очень. - Гортензия, - сказал Попугай, - я, мои друзья и вся Мифландия глубоко тебе благодарны. Мы никогда тебя не забудем. - Дорогой Попугайчик, - прощебетала мадам Гортензия, - ты же знаешь: ради тебя я готова на все. - А ты сумеешь одна вернуться домой? - Да, mon brave, мой храбрец, сумею. Обратно я буду... Как это у вас говорят? Буду катиться под уклон. А вы знаете, как идти дальше? Боковой туннель налево, метров пятнадцать отсюда. - Правильно, - подтвердил Попугай. - Итак, мы двинулись. До свидания, милая Гортензия, спасибо еще раз. - До свиданья, Попугайчик, bonne chance, желаю успеха. - И мадам Гортензия испустила чувствительный вздох, окутавшись при этом облаком пара. Дети зажгли фонарики и прошли по туннелю еще метров пять. - Вот он, - неожиданно остановил их Попугай. - Вход в Мифландию. Светя фонариками, ребята увидели щель в каменной стене шириной в метр и высотой около двух метров, щель, похожую на узкую церковную дверку. - Это пограничный пост, - объяснил Попугай. - Пять минут ходьбы - и мы в Мифландии. Туннель был узкий, идти пришлось гуськом. Первым шел Питер с фонариком и клеткой в руках. За ним Пенелопа, которая несла продовольствие, медицинскую аптечку и оружие; на плече у нее восседал Попугай. Саймон, тащивший лодку, замыкал шествие. - Ступайте потише, - хриплым шепотом скомандовал Попугай. - Не уверен, что они до этого додумались - они слишком легкомысленные существа, - но вдруг да они выставили караул на случай, если я вернусь. Они свернули за угол, и тут Питер так внезапно остановился, что Пенелопа налетела на него, а Саймон налетел на Пенелопу. - Что случилось? - спросила Пенелопа. - Ш-ш-ш! - зашипел Питер. - Там впереди свет. - Дайте-ка я погляжу. - И Попугай перескочил с плеча Пенелопы на плечо Питеру. Все затаили дыхание, пока Попугай всматривался вперед. - Все в порядке, - сказал он наконец, - это не свет, это вход. Вы видите зарю. - Зарю? - повторил Питер. - Ты уверен, Попугай? Для зари чересчур поздно. - Только не в Мифландии. Заря здесь длится круглый день, ее нет только ночью. - Как это возможно? Что ты говоришь? - удивилась Пенелопа. Видишь ли, - сказал Попугай, - когда Ха-Ха учился на волшебника, он привык вставать с зарей и очень скоро понял, что это лучшее время дня: все вокруг такое свежее, безмятежное, краски такие яркие после ночного сна. Поэтому, изобретая Мифландию, он решил, что в ней всегда будет заря, за исключением восьми ночных часов. Сейчас увидите, что я имею в виду. Они вышли из туннеля и, моргая, застыли перед открывшейся им картиной. Небо над ними (или то, что казалось небом) было нежно-зеленого нефритового цвета, местами переходящего в голубоватый. По небу плыли армады маленьких пухленьких уютного вида облаков лимонного, бледно-розового и белого цвета. Солнце (или то, что казалось солнцем) прочно утвердилось над горизонтом, набрасывая на все, вокруг восхитительно тонкую золотистую паутину своих лучей. Неподалеку маленький ручеек цвета жидкого чая разветвлялся на множество изящных водопадиков, падающих с красноватых скал. А у подножия каждого водопада в глубоких спокойных омутах лениво плескались голубые рыбины с алыми плавниками и хвостами. Трава под ногами у ребят была лиловая, как вереск, очень мягкая и упругая. Ее, казалось, недавно косили. Она пестрела яркими цветами, лепестки которых казались стеклянными, а между цветами сидели группками грибы с лимонно-желтыми шляпками в черный горошек. Дальше шел лес. Стволы у деревьев были шоколадного цвета и выглядели на таком расстоянии узловатыми и шишковатыми, листья были крупные и синие. Далеко на горизонте, пробиваясь сквозь утренний туман, что-то блестело и играло, словно шампанское, и ребята догадались, что это большое внутреннее море, о котором говорил им Попугай. - Ой, какая красота! - ахнула Пенелопа. - Я и представить себе не могла ничего подобного. - Поглядите, какие краски! - проговорил Саймон. - Сразу видно, что сказочные! - А небо! - подхватил Питер. - Облака как будто специально рассажены. - Так и есть, - подтвердил Попугай, - их переставляют по пять раз в день, чтобы они нам не надоели. У нас четыре заката, по одному, так сказать, по углам, так что те, кому нравятся красные закаты, смотрят в одну сторону, а те, кто предпочитает оранжевые, или желтые, или зеленые, выбирают себе другие стороны. Очень удобно. - Как красиво! - воскликнула Пенелопа. - Неудивительно, что вы гордитесь своей страной. - Как вам сказать... - Попугай смутился. - Видите ли, я живу здесь давно, как-то привязался к месту. Потому я и не желаю, чтобы власть захватили эти жуткие василиски. - Ты прав, - сказал Питер, - и чем скорее мы примемся за них, тем лучше. Что мы будем делать дальше, Попугай? - Так, - принялся рассуждать вслух Попугай, - если пойти вдоль ручья до того места, где он впадает в главную реку, дальше мы сможем плыть лодкой. Затем, если память мне не изменяет - а меня убить мало за то, что я не взял с собой карту, - мы спускаемся по главной реке мимо Долины фениксов, пока не достигаем Луннотельцовых холмов и Единорожьих лугов. Таким образом, мы оказываемся прямо под Кристальными пещерами, оттуда вверх до них рукой подать. Однако должен вас предупредить: в Долине фениксов нас ожидают две весьма коварные быстрины и нам их, пожалуй, не избежать. Надеюсь, вы справитесь со своей лодкой? - Справимся, - беззаботно отозвался Питер. - Будем надеяться, что справимся, - поправил его Саймон. - Мы будем грести оба, - может, и проскочим. - Тогда вперед, - скомандовал Попугай. - Держимся как можно ближе к деревьям на тот случай, если где-нибудь тут подкарауливают василиски. Помните: они выдыхают пламя на расстояние в три метра. - Три метра! - воскликнул Питер. - Прямо огнеметы какие-то. - Именно, - подтвердил Попугай. - В прежние времена они еще и убивали взглядом, но Ха-Ха положил этому конец, когда создавал Мифландию. Хорошенького, как он сказал, понемножку. И так они сжигают все подряд из-за неаккуратного обращения с огнем - дышат куда попало. Не хватало еще, чтобы они убивали наповал взглядом всех, на кого ни посмотрят. - Не понимаю, почему вы вообще разрешили им жить в Мифландии, - возмутилась Пенелопа. - К чему вам такие чудовища? - Э, нет, - возразил Попугай. - Выбирать не приходится. Мифландия была создана для всех мифических животных, и мы не имеем права отдавать предпочтение одним за. счет других. Единственно, что в наших силах, - это держать их под контролем и селить там, где они могут причинить как можно меньше вреда. И надо же, чтобы василиски вдруг отбились от рук. Ну, ничего, авось с вашей помощью мы прекратим это безобразие. Разговаривая, они прошли всю долину мимо водопадов и ручейка и теперь добрались до первых отдельных деревьев, росших на опушке густого леса. Ребята разглядывали их с изумлением. - Ага, - заметил Попугай, - обратили внимание? Я так и думал, что вы удивитесь. Это пробочные деревья. Как известно, в обычном мире способ добывания пробки остался, так сказать, довольно доисторическим, - если мне позволят высказаться критически. Сперва кору срезают с дерева, а потом уже делают из нее пробки. Процедура крайне трудоемкая. Поэтому, когда мы поселились здесь, Ха-Ха решил создать пробочные деревья, чтобы сэкономить время и энергию. Тут, как видите, пробки растут прямо из коры деревьев и сразу разных размеров. Попугай говорил правду: на стволах и ветках каждого дерева росли разной величины и формы пробки - крошечные для пузырьков с лекарствами; большие для шампанского и винных бутылок; широкие плоские, какими закупоривают банки с консервированными фруктами и вареньем или, скажем, медом. - Экономит массу времени, уверяю вас, - повторил Попугай. - Как только вы сварили варенье или что-нибудь еще, вы тут же идете в лес и нарезаете себе пробок нужной формы и размера. Они почти сразу отрастают опять, так что урожай бесперебойный. Так же обстоит дело с травой: она отрастает сразу, как только ее объедят единороги или лунные тельцы, и всегда остается определенной высоты - как раз такой, чтобы не намокать и не опутывать лодыжки. То же самое с цветами. Необычайно изобретательный волшебник Ха-Ха. Вот попробуйте сорвать цветок - и вы поймете, что я имею в виду. Пенелопа нагнулась и нарвала небольшой букет красивейших ярких цветов. - Понюхай, - приказал Попугай. Пенелопа поднесла их к носу, и ей показалось, что никогда еще она не вдыхала такого восхитительного нежного аромата. - Они вечные, - пояснил Попугай. - Поставь их на туалетный столик - и они будут стоять всю жизнь, и благоухать тоже будут всегда. А если они тебе надоедят, возьми и выброси их. Попробуй брось их куда попало. Пенелопа бросила цветы на лиловую траву, и они тут же выпрямились, пустили тоненькие корешки, которые сразу зарылись в землю, и - нате вам! - где только что валялись сорванные цветки, возникла целая цветущая клумба. - Бережливый нужды не знает, - сказал, подмигивая, Попугай. - То же и с деревьями. Если вам понадобилось развести костер, отломите несколько веток с любого ближайшего дерева, и на нем сразу отрастут новые. Благодаря этому у здешних деревьев не бывает такого куцего вида, как в вашем мире. Потому все вокруг и выглядит новеньким и свежим. Очень скоро ручей привел их к берегам главной реки. Она была широкая, с медленным течением; золотистого цвета вода была так прозрачна, что, стоя на берегу и глядя вниз, дети видели передвигающихся по дну фарфорово-белых и зеленых крабов и полосатых ало-черно-желтых водяных жуков, сновавших взад и вперед с деловым видом. - Отсюда мы начнем наше путешествие на лодке? - спросил Питер. - Да, - ответил Попугай. - Отсюда до Долины фениксов около трех миль, а оттуда до Холмов Лунных Тельцов еще пять. Саймон разложил лодку на земле, и они с Питером и Пенелопой принялись поочередно накачивать ее. Надув, они спустили ее на воду, погрузили туда клетку и все припасы, уселись в нее сами и оттолкнулись от берега. Из всего, что запомнилось Пенелопе в Мифландии, вероятно, ярче всего запечатлелось в ее памяти именно начало путешествия по реке, когда они плыли в Долину фениксов. Берега, покрытые лиловой травой, в которой пестрели яркие цветы; странные пробочные деревья, у которых с верхних ветвей свисали длинные хвосты серовато-зеленого светящегося мха и пышные кроны состояли из чего-то вроде орхидей кораллового и зеленого цвета; тихое плескание воды; длинные шлейфы желтых водорослей, тянущихся за лодкой; крабы и озабоченно снующие жуки. Волшебное, ни с чем не сравнимое зрелище! Вскоре, однако, пробочный лес поредел, а затем и вовсе прекратился, и началась местность совсем иного характера: голые красноватые скалы, еще раньше замеченные ребятами, где в ямках и расщелинах гнездились кактусы причудливой формы и расцветки. - Еще немного, - сказал Попугай, - и мы будем в Долине фениксов. Жаль, что у нас нет никакой покрышки. - Покрышки? - удивилась Пенелопа. - Зачем нам она? - Видишь ли, сами фениксы вполне безобидны, - пояснил Попугай, - но там летает столько горячего пепла. - Пепла? - переспросил Питер. - Неужели еще кто-нибудь кроме василисков изрыгает пламя? - Нет, нет, - ответил Попугай, - ничего похожего Дело в самих фениксах, бедняжках. Как вам известно, феникс живет около пятисот лет. Потом он сжигает себя вместе с гнездом. Сжигает дотла, а из пепла рождается новый феникс. Поскольку они таким образом благоразумно сами себя регулируют, Ха-Ха рассудил, что проще всего - во избежание лесных пожаров - предоставить им для этого специальную долину. Через нее-то мы и должны сейчас проплыть. Зрелище будет весьма эффектное, не скрою, но, повторяю, в воздухе там носится масса золы и пепла, и нам придется глядеть в оба. Река вилась все дальше и дальше, Питер и Саймон гребли медленно, но ровно, и по мере того как они продвигались вперед, скалистые берега становились все выше, а течение все быстрее. И вдруг, когда они меньше всего этого ожидали, река резко сузилась и сделалась бурной. - Впереди пороги! - закричал Попугай. И верно, впереди из золотистой воды, которая, бурля и пенясь, омывала их стремительным потоком, как клыки торчали красные скалы. Питеру и Саймону огромных трудов стоило провести лодку так, чтобы ее не прокололо. Но они справились с этим, лодка опять очутилась на спокойном течении, и опять высокие утесы расступились. - Уф! - Питер вытер лоб. - Я уж думал, мы не проскочим. - Слава богу, все позади, - сказал Саймон. - Позади? - протянул Попугай. - Это только первая быстрина. Дальше, при выходе из долины, будет еще одна. Река опять сделала поворот, и лодку вынесло в долину. И тут глазам путешественников предстало столь невероятное зрелище, что Саймон и Питер бросили весла и все трое, раскрыв рты, уставились на невиданную картину. По всей долине, по обоим берегам реки, сидели фениксы, словно огромные, многоцветные и сверкающие орлы. Они сидели, распустив крылья, как делают бакланы, когда сохнут на скалах. Под каждой птицей в гнезде мелькало и трепетало пламя. И вдруг одно из гнезд вспыхнуло и извергнулось, как вулкан. Длинные оранжево-красные, голубые и желтые языки взметнулись вверх, окутали сидевшую в гнезде птицу и мгновенно обратили ее в пепел. Она осталась сидеть, как гигантская копия самой себя из серовато-белого пепла. Огонь утих, феникс стал постепенно рассыпаться: по перышку, по перышку, потом и вся птица с тихим шуршанием, похожим на глубокий долгий вздох, опала обратно в огненное гнездо. Спустя мгновение опять показались язычки пламени, и в глубине гнезда дети увидели маленького яркого, разноцветного птенца, бившего крыльями и рвавшегося наружу. Наконец он вырвался из пламени и взмыл вверх, над долиной, как ласточка, вместе с сотнями других фениксов. Но Попугай был прав: в фениксах крылась немалая опасность, так как в тот миг, когда феникс обращался в золу, рассыпался и падал в гнездо, во все стороны разлетались искры и горячий пепел с шипением падал в реку. - Ой какая красота, Попугай! - воскликнула Пенелопа. - Никогда ничего красивее не видел, - подтвердил Питер. - Так ты говоришь, Попугай, что каждый раз, как взрослый феникс превращается в пепел, из него возникает новый? - Да нет, по существу, это та же птица, - пояснил Попугай. - Это и называется метаморфозой. Вот почему Ха-Ха отдал им всю долину - так они не причиняют никому вреда. Питаются они главным образом нектаром и очень живописны. Несмотря на то что путешественники держались на середине реки, их достигал жар горящих гнезд. Они плыли по Долине фениксов уже не меньше получаса, и наконец река стала опять постепенно сужаться. - Внимание, - с тревогой в голосе предупредил Попугай, - впереди опять быстрина. Если нам удастся преодолеть и ее, можно считать, что все в порядке, дальше река спокойная. Пока он говорил, лодку начало сносить к берегу, но дети этого не заметили. На самом краю у воды было большущее гнездо. В нем, раскинув крылья, сидела птица. Она уже превратилась в пепельное изваяние, но еще не рассыпалась. Внезапно лодка ударилась о берег прямо под самым гнездом. - Эй, берегись! - закричал Питер. - Отталкивайся, отталкивайся скорее! - Саймон задрал голову вверх, со страхом глядя на возвышавшуюся над ними гигантскую птицу из пепла. Но было уже поздно: феникс начал рассыпаться. С громким шипением он обвалился в гнездо, и лодку окутало горячей золой и разноцветными искрами. - Выгребай на середину! - крикнул Саймон. - Скорее, скорей! Они с Питером быстро заработали веслами, но в лодке было уже полно горячего пепла. Раздался резкий хлопок, свист, и лодка начала съеживаться. - Берегись! - крикнул Питер. Поток подхватил сплющившуюся лодку, закрутил ее и понес по реке. И вдруг лодки под ними не стало. Пенелопа с головой ушла под воду, ее уносило дальше, дальше, туда, где раздавался грохот потока... 3. Лунные тельцы и единороги Когда Пенелопа очнулась, она лежала на отмели, уткнувшись головой в колени Питеру. Саймон, склонившись над нею с встревоженным лицом, растирал ей руки, а Попугай нервно шагал по песку взад-вперед, что-то бормоча себе под нос. - Она приходит в себя, - с великим облегчением сказал Саймон. - Ты в порядке, Пенни? - взволнованно спросил Питер. - Скажи нам хоть словечко, драгоценная Пенелопа, - проникновенно произнес Попугай, заглядывая ей в лицо своими голубыми глазами, полными слез. Яркие перья его были взъерошены от купания в реке. Вид у них был такой расстроенный, что Пенелопе захотелось засмеяться, но она не посмела. - Конечно, я в порядке. - Она приподнялась и села. - Просто я чувствую себя так, будто у меня в желудке полреки и меня протащило километр против течения. - Замечательно прозорливое, если можно так выразиться, описание случившегося! - воскликнул Попугай. - Замечательно прозорливое. - Где мы? - Пенелопа огляделась. - Нас действительно протащило течением, когда лодка затонула, - объяснил Питер. - Ты застряла под водой между камнями, и нам с Саймоном пришлось нырять за тобой, но в конце концов мы тебя вытащили и ухитрились выплыть на отмель. Отмель (а их тут было много) была узкой и длинной и тянулась почти во всю ширину реки. На нее выбросило все их пожитки, включая и бесполезную теперь лодку. - Что же мы будем делать без лодки? - спросил Саймон. - Все можно будет исправить, как только мы разыщем лунных тельцов, - с запальчивостью заявил Попугай. - Кто такие лунные тельцы? - спросила Пенелопа, безуспешно пытаясь выжать на себе платье. - Не знаю, - отозвался Питер, - Попугай без конца о них твердит, как будто мы только ради них сюда и добирались. - Любезный Питер, - сурово произнес Попугай, - если я тебе скажу, что лунные тельцы - одно из важнейших изобретений Ха-Ха и что они, вне всякого сомнения, полезнейшие животные в Мифландии с точки зрения экономики и сельского хозяйства, то тогда ты, быть может, поймешь, почему нам так важно их разыскать. - А я не понимаю, - продолжал упорствовать Питер. - Ты на редкость тупоголовый мальчик, - угрюмо сказал Попугай. - Сейчас я вас покину и отправлюсь искать стада лунных тельцов. Извольте дожидаться меня здесь. С этими словами Попугай с высокомерным видом вошел в мокрую клетку и открыл дверцу шкафчика в стиле Людовика Пятнадцатого. - Если вы так и будете ходить мокрым, то простудитесь, - заявила Дульчибелла. - И в ваши годы вообще вредно летать по всей стране. - Ах, успокойтесь вы, - сердито огрызнулся Попугай. - Вы, кажется, певица и моя домоправительница, а не тюремщица. Куда вы дели мою подзорную трубу? - Она там, куда вы ее положили, в шкафу. Какое вы право имеете так со мной разговаривать? Я тружусь дни напролет, и что я получаю в награду? Ответьте-ка. А вы только и смотрите, как бы нас всех утопить и задать мне кучу лишней работы. Посмотрите, во что вы превратили клетку. Все промокло, ковер погиб... Придется просушивать постель. Но разве вам есть до меня дело? Нет, вы только и знаете, что летать повсюду с подзорной трубой. Пора бы уже остепениться. Ведете себя, как желторотый птенец. Наконец, порывшись в куче одежды и прочих самых разных вещей, Попугай выудил красивую подзорную трубу в медной оправе и зажал ее бережно в клюве. - На ражведку, - несколько невнятно произнес он. - Шкоро вернусь. На вашем месте я бы пока пожавтракал. И он улетел, махая многоцветными крыльями. Пенелопа сочла совет Попугая весьма здравым, - совершенно неизвестно было, когда им еще удастся поесть, если они опять тронутся в путь. Она поделила на три части большую плитку шоколада и дала мальчикам по горсти изюма и миндаля. Только сейчас, начав есть, они обнаружили, как они проголодались. Дульчибелла отказалась от предложенного ей шоколада, изюма и орехов. - А кузнечика у вас не найдется? - мечтательным тоном спросила она. - Или парочки мух? - Нет, к сожалению, - ответила Пенелопа. - Так я и думала, - вздохнула Дульчибелла. - Ну, что делать. Поев, ребята расстелили на песке свои пожитки, чтобы они высохли. Только они кончили возиться, как послышалось: "Эй, там!" - и появился Попугай, который совершил очень аккуратную посадку на отмель. - Отличные новости, - задыхаясь, объявил он, перекладывая подзорную трубу из клюва под крыло. - В полумиле отсюда пасется стадо лунных тельцов. С первого раза я их не заметил - глупые твари паслись под деревьями. - Так, - проговорил Питер. - И что будем делать дальше? - Пойдем за желе, - ответил Попугай. - За чем? - переспросил Саймон. - Ты сказал "желе"? - Да, - нетерпеливо отозвался Попугай. - Ты и Питер идете со мной, а Пенелопа может остаться с Дульчибеллой. - Ну уж нет, - твердо сказала Пенелопа. - Если вы идете за лунными тельцами, или за желе, или еще за чем-то, я иду с вами. - Ну ладно, - согласился Попугай. - Здесь останется Дульчибелла. - Нет, - запротестовала паучиха, - а если вылезет крокодил? - Крокодилы тут не водятся, это прекрасно известно. Дульчибелла на минуту задумалась. - Хорошо, так и быть, - согласилась она наконец, - я остаюсь, только даю вам... ну, три дня сроку. - Тогда пошли, - скомандовал Попугай. - Вам придется идти вброд, вон там мелкое место. А потом я покажу, в какой стороне стадо. Оставив Дульчибеллу караулить вещи, дети побрели по воде к берегу и потом по лиловому лугу, пестревшему цветами, двинулись к пробочному лесу, видневшемуся вдали. - Кто такие лунные тельцы? - спросила Пенелопа у Попугая, ехавшего у нее на плече. - Необычайно полезные существа, - ответил Попугай, - но, должен признаться, они скорее результат ошибки, а не преднамеренного замысла. Видите ли, на заре Мифландии Ха-Ха пытался создать корову, которая бы бесперебойно давала молоко, но за основу ему пришлось все-таки взять мифического лунного тельца, чтобы не отклоняться от правила. Но, как назло, Ха-Ха в тот день потерял очки и нечаянно смешал в кучу три или четыре заклинания. Бедный Ха-Ха очень огорчался, но, как выяснилось позднее, никакой беды не произошло и ошибка оказалась в высшей степени удачной. Путники прошли между деревьями в ту сторону, откуда слышалось позвякивание колокольчика и тихое мычание, какое всегда стоит над пастбищем, где пасется обыкновенное стадо коров. Затем они вышли на поляну и увидели лунных тельцов. - На первый взгляд несколько неожиданное зрелище, не правда ли? - с гордостью произнес Попугай. - Неожиданное? Да это самые фантастические существа на свете! - воскликнул Питер. - Как будто их составили из разных кусочков, - добавила Пенелопа. В целом лунные тельцы походили на гигантских темно-зеленых улиток, покрытых красивейшими золотисто-зелеными раковинами. Но вместо головы улитки, оснащенной рожками, у каждого существа была толстолобая голова теленка с янтарного цвета рогами и копной курчавых завитков на лбу. У них были темные влажные глаза, они медленно переползали по лиловой траве, как улитки, но при этом щипали траву, как коровы. Порой то один, то другой задирал голову и издавал долгое проникновенное "му-у-у". - Они опасны? - спросил Саймон, глядя на них как зачарованный. - Господи, нет, конечно, - возмутился Попугай. - Добрейшие и глупейшие создания во всей стране, но в отличие от других добрых дураков чрезвычайно полезны. - А что они дают? - спросила Пенелопа. - Молоко, - ответил Попугай, - и лунное желе - полезнейшее в мире вещество. - Откуда их доят? - в недоумении спросил Питер. - Из раковин. У каждой раковины по три крана. На двух написано "горячее" и "холодное". Поворачиваете кран - и пожалуйста: получаете горячее или холодное молоко, кто какое любит. - А что получают из третьего крана? - поинтересовался Саймон. - Сливки. - Ах, черт! - воскликнул Питер, который обожал сливки. - От них действительно сплошная польза. - А откуда берется желе? - спросила Пенелопа. - Ага, это и есть самое интересное, - ответил Попугай. - Видели, как улитка оставляет за собой слизистый след? Так вот, лунные тельцы делают то же самое, только оставляют они за собой желе и делают его, лишь когда их попросят. - Уф, - проговорила Пенелопа. - А зачем столько желе? - Оно застывает пластами, - пояснил Попугай, - и становится необычайно нужным материалом. Начать