ды, а между ними росли невиданные деревья, стволы которых имели форму винных бутылок с длинным горлышком. - Бутылочные деревья, - пояснил Попугай Питеру, выразившему вслух свое изумление. - Еще одно изобретение Ха-Ха. Внутри стволы полые и не пропускают воду. Вы просто выбираете ствол нужного размера, обрубаете ветки - и вот вам бутылка. А по дороге домой срезаете себе подходящую пробку. - Нет, правда, по-моему, Ха-Ха действительно замечательный волшебник. Как он только все это придумывает! - опять восхитилась Пенелопа. - О, это пустяки, - небрежно заметил Попугай. - На северо-востоке у нас еще имеется два сорта ящичных изгородей. - Даже два? - переспросил Саймон. - Да, - ответил Попугай, - карточные и дощатые. Срывай себе любой ящик прямо с изгороди. Естественно, сразу с крышкой. Тем временем тропа вывела их на небольшое плато среди холмов, откуда открывался дивный вид на расстилавшуюся внизу долину, окутанную рассветной дымкой, и на большое золотое сверкающее море, усеянное группками островов. - Это и есть герцогство Горностайское, - сказал Попугай, поведя крылом. - Во многих отношениях один из прелестнейших уголков Мифландии. Я который год уговариваю Ха-Ха построить себе наверху летний домик и проводить там выходные. Горностаи не возражали бы. Они прошли извилистой тропинкой между бутылочными деревьями и обогнули высокую ненадежного вида груду камней. И вдруг увидели перед собой горностая-часового. Одетый в голубую бархатную форму с медными пуговицами, он стоял спиной к ним, держа на плече громоздкое неуклюжее копье. На голове у него красовалась шляпа с длинным зеленым пером. - Эй, там! - заорал Попугай. - Эгей! Окрик этот произвел на горностая незамедлительное и неожиданное действие. Он высоко подпрыгнул, выронил копье, испустил пронзительный вопль, потом прислонился к камням, зажмурил глаза и приложил руку к сердцу. - Сдаюсь! - провизжал он. - Капитулирую! Все отдам, все скажу, только, пожалуйста, не трогайте меня. - Дурачина, это я - Попугай, - урезонивал его Попугай. - Если вы меня не тронете, герцог вас наградит, - лепетал горностай, не открывая глаз. - И мои родители вас наградят... и моя тетка тоже... и три моих племянника... - Ты меня выведешь из себя, олух этакий! - закричал Попугай. -Это я, Попугай! - Как? - не открывая глаз, переспросил горностай. - Попугай? - Да. Хватит строить из себя дурака! Горностай с опаской приоткрыл один глаз, потом оба и заморгал. - В самом деле, Попугай, - сказал он. - А что за существа с тобой? - Дети. - Они не кусаются? - дрожащим голосом осведомился горностай, хватая копье и нацеливая его на Пенелопу и мальчиков. - Если они кусачие, я не желаю иметь с ними дела. Скажи им, что я буду драться насмерть. Скажи им, что копье у меня ужасно острое. Скажи им, что, если меня раззадорить, я ух какой вспыльчивый. - Да они вполне безобидны, дурачок, - нетерпеливым тоном ответил Попугай. - А теперь пропусти нас, нам надо видеть Рокфора. - Проходите, друзья, все в порядке, - проговорил часовой дрожащим голосом. - Второй проход слева у следующей груды камней. - Теперь я понимаю, что значит "не очень храбрые", - сказал Питер, когда они тронулись дальше. - Да, - поддержал его Саймон, - чтобы заставить драться этого часового, понадобится пропасть руты. Они обогнули еще одну груду камней... и застыли в изумлении при виде открывшейся им картины. Большой участок леса был расчищен, и там разбит французский парк с аккуратно подстриженными живыми изгородями, безупречно ровными гравиевыми дорожками, чисто прополотыми клумбами в ярких цветах, с фонтанами и декоративными прудами. Посредине парка стоял очаровательный деревянно-кирпичный дом елизаветинского времени с белоснежными стенами, обшитыми агатово-черными планками, и черепичной крышей, на которой торчали изогнутые трубы темно-кирпичного цвета. Многочисленные окна блестели и сверкали на солнце. Если бы дети набрели на такой дом в английском пригороде, то и тогда они обратили бы внимание на столь красивое старинное строение. Здесь же, среди причудливого ландшафта Мифландии, он производил ошеломляющее впечатление. И самое удивительное было то, что все вокруг было миниатюрным: изгороди не выше пятнадцати сантиметров, фонтаны величиной с таз, а сам дом выглядел кукольным. - Ха, - довольно хихикнул Попугай. - Удивлены? Что ж, домик в своем роде недурен. Дворец горностаев, резиденция Рокфора, правителя герцогства Горностайского. - Почему его зовут Рокфор? - полюбопытствовал Саймон. - Его отец страшно любил сыр, - объяснил Попугай. - Вообще-то, он хотел назвать сына Камамбер, да жена воспротивилась. Большие любители поесть эти горностаи. Единорогов мы, пожалуй, оставим здесь. Не дай бог вытопчут своими копытищами сад... Ребята спешились и, осторожно ступая, пошли по дорожкам прекрасного ухоженного сада. - Шикарно, мисс, ничего не скажешь, - с благоговением произнес Этельред, на которого явно подействовало окружающее великолепие. - Я бы и сам не отказался от такого домишки. - Здесь прелестно, - согласилась Пенелопа. Попугай решительно подошел к входной двери, взялся клювом за дверной молоток и громко постучал. - Уходите! - пронзительно заверещал голос из-за двери. - Уходите! Дома нет ни души, вот вам! И все драгоценности переправлены в горы. И дом стерегут пятьдесят кровожадных горностаев, вооруженных до зубов! И вообще тут никого нет! Уйдите! - Рокфор, не будь нюней! - закричал Попугай. - Это я, Попугай. Мне надо с тобой поговорить. - Попугай? - повторил голос. - Попугай? Ты уверен? - Естественно, уверен, - раздраженно огрызнулся Попугай. - А откуда мне знать, что ты действительно Попугай? - Зачем бы я стал называть себя Попугаем, если бы я был кем-то другим? - Ты абсолютно прав, - согласился голос. - Мне это как-то не пришло в голову. - Так открывай двери, - скомандовал Попугай. Послышалось звяканье многочисленных ключей, бренчание щеколд, грохот отодвигаемых засовов... Наконец дверь отворилась, и появился герцог Рокфор, правитель герцогства Горностайского. На нем был алый бархатный камзол, штаны до колен, алая шляпа с изогнутым пером и пышное кружевное жабо и манжеты. Следом за ним показалась герцогиня в очаровательном бледно-палевом платье с кринолином и в бриллиантовой тиаре, сидящей между маленьких изящных ушек. Рокфор обнял Попугая со всеми видимыми изъявлениями искренней радости. - Мой дорогой! - воскликнул он. - Мой драгоценный! Как чудесно видеть тебя живым и невредимым. До нас дошли УСТРАШАЮЩИЕ слухи, будто василиски сожгли вас всех, и украли Великие Книги, и превратили Ха-Ха в маленькое незаметное облачко. Мы были просто В ЯРОСТИ, мой дорогой, не так ли, Уинифред? - Да, - подтвердила герцогиня. - Я НИКОГДА не видела его в такой ярости. - Нет, меня просто душила злоба, уверяю тебя. Меня сотрясал необузданный гнев, не так ли, Уинни? - Да, Рокфор, - подтвердила Уинифред, - необузданный. - "Я пойду с моими верными соратниками и поставлю на место этих диких василисков", - заявил я, стуча кулаком по столу, с пеной на губах, не так ли, Уинни? - Да, Рокфор, - подтвердила герцогиня, - с пеной на губах. - "Я задам им такую трепку, что они НИКОГДА ее не забудут, - сказал я, - НАСТОЯЩУЮ ВЗБУЧКУ", не так ли, Уинни? - Да, Рокфор, - подтвердила Уинифред, - настоящую взбучку. - "Все василиски покроются с ног до головы синяками, - поклялся я, - если даже мне придется делать это голыми лапками", не так ли, Уинни? - Да, Рокфор, - подтвердила Уинифред, - голыми лапками. - Ну что ж, я рад, что ты так настроен, - сказал Попугай. - Мы как раз за этим и пришли - пригласить тебя сражаться с василисками. Рокфор мгновенно согнулся пополам и схватился за поясницу. - Друг мой, - прокряхтел он, - я же говорю тебе, что давно был бы там, избивая василисков до полусмерти, дружище, ДО ПОЛУСМЕРТИ, если бы у меня не случился опять приступ радикулита, не так ли, Уинни? - Да, Рокфор, - подтвердила герцогиня, - приступ радикулита. - Я и не знал, что ты страдаешь радикулитом, - заметил Попугай. - Я мученик, дружище, - подхватил Рокфор, - настоящий МУЧЕНИК. Когда у меня начинается радикулит, я не в состоянии шевельнуться, адская боль, дорогой мой, просто АДСКАЯ. Но я веду себя необычайно мужественно, не так ли, Уинни? - Да, Рокфор, - подтвердила Уинифред, - необычайно мужественно. - Говорят, от радикулита помогает, если гладить поясницу утюгом, - посоветовала Пенелопа. - Ох, они разговаривают! - Рокфор в испуге отскочил назад. - Что это за существа, Попугай? - Дети, - ответил тот. - А они кусаются? - слабым голосом спросил Рокфор. - Если кусаются, не спускай их с поводка. Неизвестно, чем можно заразиться, если тебя кто-нибудь такой укусит. - Не говори глупостей, - одернул его Попугай. - Они хотят нам помочь. Но без вашей помощи нам василисков не одолеть. - Мой дорогой, с вами будут мои лучшие пожелания, - проговорил герцог. - Если бы не злосчастный радикулит, я бы уже шагал во главе моего храброго войска, не так ли, Уинни? - Да, Рокфор, - подтвердила герцогиня, - храброго войска. - Хорошо, хватит этой чепухи про радикулит,- проговорил Попугай. - Мне нужно знать: что тебе известно про руту? - Про руту? - повторил Рокфор. - Рута? Что это такое? - Это растение. Предполагается, что оно оказывает на вас, горностаев, благотворное действие, - объяснил Попугай. - Вселяет в вас некоторую твердость. - Хи-хи-хи, - залился смехом Рокфор, доставая из кармана платок и обмахиваясь им. - Какая ты потешная птица, Попугай. У тебя такой игривый ум! Хи-хи-хи! Надо же: растение, вселяющее твердость. - Я тебе покажу "потешную птицу"! - Попугай окончательно вышел из себя. - Ах ты трусливый, безмозглый нытик! Выслушай ты наконец меня! Рута - это растение. Если накормить вас, горностаев, рутой, вы делаетесь храбрыми и готовы напасть на василисков. Так гласит Книга Заклинаний. А сейчас я хочу знать: есть ли упоминания об этом в вашей бессмысленной "Истории герцогства Горностайского"? - Как забавно, - проговорил Рокфор. - Как забавно. Рута делает нас храбрыми? То есть, как вы понимаете, не то чтобы мы в этом нуждались. Нет, разумеется, нет. Мы, горностаи, храбры, как львы. То есть мы обычно миролюбивы, но если нас разозлить... тогда берегись! - Вся задача в том, как бы вас разозлить, - заметил Попугай. - Послушай, Рокфор, перестань молоть чепуху, будь добр. Давай пойдем и заглянем в вашу "Историю". Ведь она у тебя есть в библиотеке, верно? - Да, да, конечно, - ответил Рокфор. - Но мне надо кое-что тебе сказать... - В чем дело? Рокфор наклонился и зашептал на ухо Попугаю: - Невозможно пригласить их в дом... эти существа... чересчур велики... сломают мебель... испугают милую Уинни. - Хорошо, хорошо, - успокоил его Попугай. - Пускай дети обойдут дом с той стороны и лягут на лужайке, тогда они смогут заглядывать в библиотеку через окна. - Только пусть они ложатся на траву осторожно, - попросил Рокфор. - Это моя крокетная лужайка. Попугай последовал за хозяевами в дом, а дети обошли его вокруг и улеглись на крокетной лужайке. В раскрытые окна им была видна библиотека, дубовые панели, полки, уставленные книгами от пола до потолка. Вскоре показались Рокфор и Попугай. - Так, "История" стоит вон там, - показал Рокфор, - на десятой, одиннадцатой и двенадцатой полках. У нас, у горностаев, большая история, не то что у некоторых. Кое у кого, честно говоря, история такая короткая, как будто их и вовсе на свете не было. - Займемся делом, - напомнил Попугай. - Индекс имеется? - Да. - Рокфор вытащил пухлый коричневый том. - Вот он. Он достал из кармана лорнет и приставил к глазам, затем раскрыл книгу и принялся листать страницы, бормоча: - Сейчас посмотрим. Рута, рута, рута... - Ты смотришь на букву "у", - остановил его Попугай. - А надо на "р". - Ах, разумеется, какой я рассеянный. - У Рокфора даже нос порозовел от смущения. - Просто не понимаю, почему я решил, что оно начинается на "у". - Вот! - торжествующе произнес Попугай. - "Рута, применение, для преодоления василисков, том девяносто пять, страница восемь, параграф четыреста двадцать четыре". - Клянусь Юпитером, кто бы подумал, что про нее тут есть? - проговорил Рокфор. - Как увлекательно. Мое сердце так и трепещет, смею вас уверить. Том девяносто пять, говоришь? Так, это двенадцатая полка, давайте я поставлю лесенку. Он приставил лесенку, взобрался на нее, извлек большой толстый том и осторожно спустился вниз. Потом протянул книгу Попугаю, тот положил ее на стол и раскрыл. - Та-ак, поглядим, что тут написано, - пробормотал Попугай. - Страница восемь, параграф четыреста двадцать четыре, так, слушайте: "В ту пору было обнаружено полынным горностаем, придворным аптекарем, что растение рута, принятое в достаточных дозах, делало и без того стойких и отважных горностаев в пятьдесят раз храбрее. Принятая перед боем настойка из этого растения обеспечивала горностаям победу, так как рута, по всей видимости, делала укус горностая смертельным для василиска. Однако василиски, одержимые жаждой мести, сожгли поля, засеянные рутой, и с тех пор этого ценного растения нет в помине. С тех пор василиски взяли себе девиз "Проклянем тот час", имея в виду час, когда рута вдруг вырастет в Мифландии снова". - Ну, парик и букли мои, - выдохнул Рокфор. - Кто бы подумал? - Он опустился в кресло и принялся обмахиваться платком. - Вообразите меня в пятьдесят раз храбрее, чем я есть! Ведь против меня не устоит никто! Я тогда возьму и... и... укушу за ногу главного василиска. Какая жалость, что этого прекрасного, чудесного растения больше не существует. Забочусь я, как вы понимаете, не о себе, я и без того храбр. Я думал о моем войске. Мои солдаты, конечно, по-своему храбрецы... но требуется немножко чего-то такого, что бы их воодушевило. Так, совсем немножко. - Если часовой, которого мы встретили, образец храбрости твоих солдат, то немножко руты им, пожалуй, не повредит, - съязвил Попугай. - Часовой? - переспросил Рокфор. - Ах, ты имеешь в виду Уилфреда? Да, бедный мальчик, комок нервов, сплошной комок нервов... С того дня, как он нашел у себя в супе муху, он сам не свой. - Дело в том, - сказал Попугай, - что мы знаем, где растет рута. - Да что ты?! - вне себя закричал Рокфор. - О благородный Попугай! - Скажи: если мы добудем руты, согласишься ты и твои подданные выпить ее и помочь нам разбить василисков? - спросил Попугай. - А ты вполне уверен, что это средство окажет должное действие? - тревожно спросил Рокфор. - Я о тебе беспокоюсь, дражайший Попугай, я бы не хотел что-то пообещать и не сдержать обещания. - Я уверен, что оно подействует, - успокоил его Попугай. - В конце концов, так написано в вашей собственной "Истории герцогства Горностайского". - Ну да, конечно, в истории .. - с сомнением проговорил Рокфор. - Понимаешь, к сожалению, некоторые из этих древних историков... они очаровательны, спору нет, но они не очень умеют отличать факт от фантазии. Я бы С НАСЛАЖДЕНИЕМ помог тебе, дорогой Попугай, ты, я знаю, не усомнишься в моем честном и благородном слове. В благоприятном случае НИЧТО не доставило бы мне большего... - Слушай, - прервал его Попугай. - Это наш единственный шанс одолеть василисков. Если мы добудем руты, ты попробуешь ее? - Ну хорошо, хорошо, - сдался Рокфор и поспешно добавил: - Не сам, конечно, мне не позволит радикулит; мы испытаем ее на младшем садовнике. - Слава тебе господи, - проговорил Попугай - На конец я слышу разумную речь. - Когда вы ее доставите? - поинтересовался Рокфор. - Должен сознаться, я С НЕТЕРПЕНИЕМ жду этого эксперимента, Вообразите только, как ПОТРЯСАЮЩЕ будет, если она подействует! Все горностаи станут в пятьдесят раз храбрее! Уф, у меня прямо начинается зуд, как подумаю об этом. - Ну-ну, не перевозбуждайся, - посоветовал Попугай. - Сперва еще надо ее раздобыть - Вот тут я могу оказать тебе НЕОЦЕНИМУЮ помощь, милейший Попугай, - оживился Рокфор. - Можно, я пойду с вами и помогу собирать траву? Вы, скажем, будете срезать ее, а я класть в корзинки? Или делать еще какую-нибудь такую же работу? - Мы с удовольствием тебя возьмем, - отозвался Попугай. - Просто С НАСЛАЖДЕНИЕМ. Нам непременно понадобится помощь, принимая в расчет то, где рута растет. - А где она растет, дружище? - насторожился Рокфор. - На поляне в гуще Мандрагорового леса на Оборотневом острове, - зловеще произнес Попугай. - Ой-ой-ой! Ай-ай-ай! - завопил Рокфор, вдруг сгибаясь пополам и опять хватаясь за поясницу. - Ох, какая боль! Какие муки, ой-ой-ой! - Не переставая верещать, он, шатаясь, поплелся к дивану и улегся на него, положив на лоб кружевной платок. - Ох-ох-ох, - простонал он. - Ох, дорогой мой Попугай, какая боль, какие муки. Перед тобой больной страдалец, которому, вероятно, недолго осталось жить на этом свете. Ой-ой-ой, и ведь, как назло, мне стало хуже, как раз когда я мог быть тебе полезен. Я не знаю, куда деваться от стыда. О какая боль! О какое унижение! Ах, какие муки! - Ах, да успокойся ты, - остановил его Попугай. - Я пошутил, мы и не ждали, что ты пойдешь с нами. - Нет? - Рокфор спустил ноги на пол, забыв снять со лба платок. - Так ты просто шутил? Тогда это шутка дурного тона, мой любезный Попугай, позволь тебе сказать. Смеяться над чужим радикулитом, особенно во время острого приступа, жестоко и грубо. - Ну ничего, я думаю, ты останешься жив, - весело проговорил Попугай. - А теперь, раз ты болен и чаем нас не угощаешь, мы откланиваемся. - Дружище, - прошептал Рокфор. - В обычных обстоятельствах я с превеликим удовольствием угостил бы тебя чаем, но с тобой эти громоздкие... громоздкие... существа. Если их пригласить к чаю, нам самим негде будет поместиться. Не пойму, зачем ты таскаешь их за собой. Как ты их назвал? - Дети. Знаешь, человеческие малыши. - Ты хочешь сказать, что они еще вырастут? - перепугался Рокфор. - Меня просто бросает в дрожь при мысли об этом. Не представляю: кто их захочет держать в доме? Разве кто-то имеющий ОЧЕНЬ большое жилище. Попугай поблагодарил его за помощь и присоединился к ожидавшим его детям и Этельреду. Они опять заняли свои места на единорогах. - Итак, - проговорил Попугай, когда они тронулись дальше, - дела как будто подвигаются. Мы заручились помощью единорогов, это уже кое-что, а если рута подействует, на нашей стороне окажутся горностаи, и это тоже немало. Сейчас я предлагаю заехать по дороге к грифонам. Их около пятидесяти. Мирная, трудолюбивая колония. Если они нас поддержат, это будет большая удача. - А какого они вида? - спросил Питер. - Ну, на мой вкус, довольно приятного, - сказал Попугай. - Тело льва и орлиные голова и крылья. У теперешних грифонов крылья выполняют чисто декоративную роль, летать они не могут. Когда-то грифоны были лиловые, но наши имеют рыжеватый оттенок. Повторяю, они спокойные прилежные животные, их главное занятие - добыча и накопление золота. Золото для них необходимо, они делают из него гнезда. Да, без золота грифоны давно бы вымерли. - И больше они ничем не занимаются? - спросил Саймон. - В сущности нет. Малые они солидные, порядочные, но совершенно лишены чувства юмора. Надо сказать, когда Ха-Ха основывал Мифландию, грифонов уже почти нигде не было, и нам с трудом удалось разыскать три пары в Швейцарских Альпах. Они прибыли сюда и основали здешнюю колонию. Они разрабатывают единственный в Мифландии золотой рудник и делают это чрезвычайно умело. Пока они беседовали, единороги пробежали через узкое ущелье, поросшее смешанным лесом из бутылочных и пробочных деревьев, и путешественники очутились в небольшой, но просторной долине. По левую сторону ее в откосе скалы виднелось множество уходивших вглубь туннелей. Судя по тому, что туда беспрерывно вбегали пустые вагонетки и появлялись снова нагруженные большими поблескивающими кусками руды, это были шахты. Вагонетки доезжали до центра долины, где над жаркими кострами булькали и переливались через край семь гигантских котлов. Как только подкатывали полные вагонетки, три грифона лопатами скидывали куски золотой руды в котлы, где они мгновенно расплавлялись. По другую сторону котлов другие три грифона черпали жидкое золото черпаками, похожими на суповые ложки с длинными ручками, и выливали его в формы, имевшие вид кирпичей. Когда золото остывало и твердело, еще три грифона выворачивали бруски золота из форм, грузили на вагонетки и отвозили их в гигантскую пещеру, находившуюся по правую сторону долины. Вход в золотой склад охраняли целых двенадцать грифонов, лежавших по сторонам неподвижно, как изваяния, и следивших за всем вокруг горящими золотыми глазами. Едва один часовой завидел кавалькаду единорогов, он приподнялся, опершись на передние лапы, расправил крылья и трижды протрубил в тоненькую золотую трубу. Все грифоны немедленно бросили работу и столпились вокруг прибывших, а из шахт показалось еще много грифонов, покрытых искрящейся золотой пылью. Вскоре детей окружило около пятидесяти грифонов. Дети склонны были согласиться с Попугаем насчет того, что у них приятная внешность. Величиной с очень крупную собаку, с телом и желтовато-коричневой шкурой льва, с большой орлиной головой, они, несмотря на свой свирепый вид и крепкие изогнутые клювы, вызывали симпатию добрым выражением больших умных глаз. Время от времени они поднимали кверху крылья и хлопали ими, как делают хищные птицы. - Доброе утро, доброе утро, золотоискатели, - обратился к ним Попугай. - Я привез вам привет от Ха-Ха. Грифоны ответили "Утро доброе" рыкающими низкими львиными голосами. После чего вытолкнули вперед оратора. - Герр Попугай, мы рады вас видеть очень, - начал он густым басом. - Так, так, - хором подтвердили грифоны, кивая головами. - Мы слыхал, что василиски вас и Ха-Ха убил, и мы очень-очень горевал, - продолжал оратор. - Мы оба в полном порядке, - отозвался Попугай. - Но дело в том, что василиски совсем вышли из повиновения. - Это есть очень прискорбно, - проговорил грифон. - Василиски должны послушаться. - Они украли Великие Книги, - рассказывал дальше Попугай, - и держат их в своем замке. Мы - я и эти вот дети - намерены отнять их у василисков. - Друзья герра Попугая - друзья грифонов. - Представитель грифонов наклонил голову. - Василисков пора проучить, - продолжал Попугай. - Нельзя допустить, чтобы они заправляли страной. Они уже кладут по яйцу в день. Кто знает, чем это кончится! Скоро они, чего доброго, запретят использовать золото как строительный материал. - Что? - зарычали грифоны. - Мы этого не допускать стать. - Таково положение дел, - заключил Попугай. - Ему мы и пытаемся положить конец. На нашей стороне единороги и горностаи, и мы хотим знать, можем ли мы рассчитывать на вашу помощь. Грифоны посовещались своими низкими рыкающими голосами, помахали крыльями, постучали клювами, и наконец представитель грифонов заговорил: - Мы согласны есть. Мы присоединяйся к вам. Мы считайт, что под управлением василисков Мифландии будет плохо стать. Мы ожидайт ваши распоряжения. - Благодарим, - отозвался Попугай, - мы известим вас, когда настанет время. - Всегда есть к вашим услугам, - ответил грифон, кланяясь. Удаляясь, дети слышали "стук-стук-стук" молотков глубоко под землей и бульканье и бормотание золота, кипящего в огромных котлах. - Здорово, - восторженно сказал Питер, когда они выезжали из долины. - Грифоны мне нравятся. На них можно положиться в трудную минуту. - Тугодумы, но надежные, - заметил Попугай. - Смотрите-ка, у нас набирается целая армия, - заметил Саймон. - С единорогами, грифонами и горностаями у нас почти тысяча солдат. - И они нам очень пригодятся, - сказал Попугай. - Эти василиски так просто не сдадутся. Их замок фактически неуязвим. - Это что значит? - вмешался Этельред, который подпрыгивал на спине единорога позади Пенелопы. - Это значит, что в него трудно проникнуть, - объяснила Пенелопа. - Хо, так уж и трудно? - заметил Этельред. - А как насчет трубы, которую я вам показал, забыли? - Боюсь, они уже обнаружили ее и заделали, - сказал Попугай. - Ладно, тогда я вот что скажу, - продолжал Этельред. - Не такой уж я никчемный, как некоторые думают. Я в ихнем замке все уголки облазил, еще когда головастиком был. Чего я про замок не знаю, значит, того и знать не стоит. И я говорю: вовсе он не такой уж неу... неу... как вы думаете. - Поглядим, - проговорил Попугай, - когда мы будем планировать заключительный бой, твои знания нам пригодятся как нельзя больше. Они проезжали густую пробочную чащу, когда единороги, до тех пор бежавшие с безмятежным видом, вдруг остановились, отпрянули назад и закружили на месте. - Эге-ге, - сказал Попугай. - Что такое? И тут единороги, которые везли Саймона и Питера (на плече которого сейчас сидел Попугай), ринулись в лес. Единорог Пенелопы встал на дыбы, сбросил Пенелопу и Этельреда и тоже ускакал. Пенелопа слетела в кусты, от удара об землю у нее чуть дух не вышибло. А Этельред, сжимавший в лапах ее аптечку, брякнулся головой вниз и, оглушенный, остался лежать посредине дорожки. Только Пенелопа хотела встать и посмотреть, не расшибся ли он, как кровь у нее застыла в жилах: из-за поворота тропы вдруг показались три василиска. Чешуя их гремела, бледные глаза горели. Пенелопа забилась поглубже в кусты и замерла. Как она надеялась, что василиски не заметят Этельреда! Но он лежал на самой середине тропинки и как раз приподнялся и сел, потирая макушку и кряхтя, когда василиски подошли к нему. - Хр-р! - рявкнул шедший впереди василиск противным кулдыкающим голосом. - Что тут у нас такое? - Я перуанский зеленщик, путешествую тут по вашим местам, набираю груз лунной моркови, - не задумываясь, выпалил Этельред с большим апломбом. - Что-то ты непохож на перуанского зеленщика, - вглядываясь в него, сказал первый василиск. Струйки дыма и огня вырвались у него из ноздрей. - Ты больше смахиваешь на жабу. - Ладно, я выдам вам тайну, - заявил Этельред, с улыбкой взирая на них снизу вверх. - Только сперва не отодвинете ли в сторонку ваш клюв? Шляпу бы не опалило. - Ну, говори, - василиск отступил в сторону, - в чем тайна? - Значит, так, - начал Этельред. - Я жаба, это верно. А переодет я перуанским зеленщиком потому, что я ин-ког-ни-то. - Кто? - рявкнул василиск. - Переодетый, - объяснил Этельред. - Зачем? - осведомился василиск. - Я выполняю важное поручение, вот зачем. Я несу очень ценный подарок от старшего грифона главному василиску. - Что за подарок? - Полный набор для мастера шпионажа, - ответил Этельред, похлопывая по аптечке. - Тут у меня оборудование, которое в один миг превратит вас в австралийского овцевода в отпуске, а то и в литовского посла, который едет в Того. - Не верю я тебе, жаба! - гаркнул василиск. - Показывай, что у тебя в сумке. Пенелопа затаила дыхание. Она-то знала, что в сумке лежат всего лишь мелкие медицинские принадлежности. - Слушайте, да не могу я, - запротестовал Этельред. - Мне воспитание не позволяет смотреть чужие подарки. - Не покажешь - я тебя арестую, - объявил василиск. - Слушайте, - прохныкал Этельред, оттягивая время, - какое вы имеете право меня арестовывать? Что я такого сделал? - Мы управляем страной. Так что имеем полное право тебя арестовать. Перед казнью узнаешь, в чем тебя обвиняют. Открывай сумку! - Ах так, ладно, - недовольно пробурчал Этельред. Открыв сумку, он вывалил содержимое на землю, и три василиска с любопытством нагнулись, рассматривая рассыпавшиеся предметы своими бледными глазами. - Это что? - Один из василисков показал на пакет ваты. - Фальшивые волосы, - мгновенно нашелся Этельред. - Нахлобучь их на голову - и готово: ты уже девяностолетний старик. - А это? - второй василиск ткнул в бинты. - Бинты, - быстро ответил Этельред. - Обвяжи себя ими и вмиг ты - раненый с войны. Забинтуй себе голову, и родная мамочка тебя не узнает. - А это что? - Третий василиск показал на пузырек с йодом. - Индусский грим, - небрежно отмахнулся Этельред. - Плеснул на рожу, пару бинтов на голову, воткнул парочку рубинов - и вот ты вылитый магараджа, так что слон не отличит. - А это? - Первый василиск кивнул на маленький флакончик. Пенелопа знала, что во флакончике налита лавандовая вода. Она взяла ее с собой, потому что лавандовая вода была холодящей и успокаивающей и помогала от головной боли или солнечного удара. - А невидимые чернила, - выпалил Этельред. - Чего же их видно? - не поверил василиск. - Так не чернила невидимые, - объяснил Этельред, - а то, что ими написано. - Не верю я тебе, - сказал василиск. - Ну-ка, открой пузырек и напиши чего-нибудь этакое, невидимое. - Недоверчивая вы публика, - проворчал Этельред, - что ты там увидишь, раз чернила невидимые? - Тем не менее он взял пузырек и откупорил его. В ту же минуту случилась удивительнейшая вещь. Все три василиска попятились, из глаз у них потекли слезы, и они принялись чихать. При этом из ноздрей у них вырывались потоки пламени и дыма, и Этельреду, в одной лапе сжимавшему флакончик с лавандовой водой, а другой придерживавшему цилиндр, приходилось с большим проворством отпрыгивать то туда, то сюда, чтобы увернуться от огня. "Почему это они ведут себя в точности как василиск, который гнался за Септимусом? - подумала Пенелопа. - Наверное, у меня тогда на платье попала лавандовая вода". Василиски тем временем сопели, задыхались, глаза их слезились, они вычихивали струи пламени и наконец не выдержали: кашляя и разбрызгивая слезы и огонь, они повернули и бросились бежать в пробочный лес. - Ух ты черт, - произнес Этельред, озадаченно глядя им вслед. - С чего это они? - Этельред, - сказала Пенелопа, выходя из тлевших кое-где кустов, - мне в жизни не приходилось видеть, чтобы себя вели так храбро, как ты. - Чего тут, пустое, мисс. - Этельред густо покраснел. - Ты не только вел себя храбро, но и сделал открытие: ты открыл, чего не переносят василиски, и это нам очень поможет в сражении. - Вы про лавандовую воду, мисс? Да, она им, видно, здорово пришлась не по нутру. - Я еще не совсем понимаю, как ее применить, - призналась Пенелопа, - но я уверена, что кто-нибудь из наших сообразит. В эту минуту показались Питер и Саймон, скакавшие обратно через лес на своих единорогах, их нагонял единорог Пенелопы. - Ты цела, Пенни? - крикнул Саймон. - Вполне! - Это все глупые единороги виноваты, - закричал Питер. - Они, видишь ли, почуяли запах василисков... - Голос его замер: он заметил тлеющие кусты и обугленные деревья. - Значит, единороги не ошиблись, - сказал он, - василиски тут побывали. - Да, и если бы не мужество и находчивость Этельреда, не знаю, чем бы все это кончилось, - объявила Пенелопа, взбираясь на единорога. - Эй, полегче, мисс, - остановил ее Этельред, усаживаясь на свое место у нее за спиной. - Вы меня вконец захвалили, прямо неудобно. - Этельред сделал важнейшее открытие, - продолжала Пенелопа. - Но тут оставаться нельзя, - того и гляди, опять появятся василиски. Вот вернемся в Кристальные пещеры, я вам все расскажу. - Тогда поехали, - скомандовал Попугай, - полный вперед. И они быстрым галопом устремились к Кристальным пещерам. 6. Поющее море Волшебник пришел в неописуемое волнение, когда услышал, что горностаи, возможно, присоединятся к ним, что грифоны наверняка присоединятся и что Этельред открыл средство, вызывающее у василисков приступ сильнейшего чихания. - Лавандовая вода? - повторил он. - Как интересно, у них, видимо, начинается что-то вроде сенной лихорадки, аллергического насморка. Я попробую изготовить заменитель. - А разве у вас здесь не выращивают лаванду? - спросила Пенелопа. - Она растет на одном из островов, - ответил волшебник, - но без Травника мне, боюсь, не вспомнить на каком. - Один раз во время отпуска у меня от какого-то растения тоже началась ужасная сенная лихорадка, - вмешалась Табита. - Дайте мне понюхать флакон, я скажу, оно или нет. Когда ей дали понюхать лавандовой воды, та оказала на Табиту то же действие, что и на василисков. Расчихавшаяся Табита прожгла два дивана, подожгла четырнадцать подушек и стол, пока ей на голову не вылили ведро воды. - Это оно, то самое растение, - задыхаясь, проговорила она. - Ах, боже мой, я не чихала так с того дня, как по ошибке попудрилась перцем. - Каким это образом? - изумилась Пенелопа. - Понимаешь, я пудрилась в темноте, - объяснила Табита, вытирая катившиеся по лицу слезы. - В темноте? - переспросила Пенелопа. - Почему? - Очень просто: я собиралась на ночной бал, луны не было, вот я и пудрилась в темноте. - Так где, ты говоришь, росло это растение? - спросил волшебник. - На Острове Золотого гуся, - ответила Табита. - Мы, драконы, проводили там каникулы, у нас был разбит лагерь под открытым небом. И мы все схватили насморк. Представляете, как это испортило нам отдых? Будучи свидетелями ущерба, нанесенного одним лишь драконом, понюхавшим лаванды, дети воочию представили себе, какой беспорядок произошел, когда пятьдесят драконов-туристов заболели враз лавандовой лихорадкой. - Прекрасно, вот это поистине полезное сведение, - сказал Ха-Ха довольным тоном. - Остров Золотого гуся лежит на одной прямой с Оборотневым островом, и вы сможете набрать лаванды на обратном пути. Я сделаю из нее экстракт, и он будет всегда у нас под рукой. - Хорошо бы теперь продумать путешествие, - напомнил Саймон. - У вас есть карта, Ха-Ха? - Да, и превосходная. - Волшебник достал большую карту, изображавшую всю Мифландию, с морем и островами.- Так, мы находимся здесь... - Он поправил очки. - А замок василисков - вон там. Вам надо спуститься на берег и держать курс на юго-запад, мимо Лунных тополей, мимо Агатового архипелага, и тогда слева у вас окажется Остров Золотого гуся, а к северо-востоку - Оборотневый остров. - Сколько, по-вашему, займет путешествие? - спросил Питер. - Несколько часов, не больше. - А у вас, случайно, нет подвесного мотора? - с надеждой спросил Саймон. - Нет, но я могу сделать парус из лунного желе и. дать вам попутный ветер в помощь, годится? - Еще бы, - сказал Питер. - Знаете, это, кажется, будет почти такое же увлекательное приключение, как и нападение на замок василисков. - Смотри не сглазь, - предостерег Попугай. - Оборотни - типы весьма опасные. - Вы не поедете! - вдруг взвизгнула Дульчибелла.- Вы не поедете к оборотням! Я вас не пущу! Я буду дуться! Я подам в отставку! Я впаду в спячку! Я буду визжать, я буду кричать! Я ни за что, ни за что, никогда, никогда не буду с вами разговаривать, вот вам! Тут она расплакалась и задернула все занавески в своей клетке. Пенелопа подошла поближе, чтобы поговорить с ней. - Дульчибелла, дорогая, - сказала она, - мы знаем, какого ты высокого мнения о Попугае. Мы - тоже, и мы не стали бы просить его ехать с нами, если бы можно было обойтись без него, пойми. Но я обещаю, если ты его отпустишь, проследить, чтобы он не рисковал сам, а предоставил более опасную работу моим кузенам и мне. - Ну, если так... - Дульчибелла приподняла край занавески и вытерла им глаза. - Если ты обещаешь присматривать за ним... - Обещаю, - повторила Пенелопа. - А теперь, если вы окончили свои женские разговоры, - от смущения громко объявил Попугай, - может быть, продолжим обсуждение похода? - Я думаю, - сказал Саймон, производивший какие-то расчеты на клочке бумаги, - я думаю, что, если Ха-Ха обеспечит нам завтра на рассвете ветер в четыре узла, мы в случае удачи достигнем Оборотневого острова к трем тридцати дня. А это означает, что мы соберем руту и, проплыв всю ночь, вернемся сюда послезавтра на рассвете. - Ты думаешь, вы сумеете обернуться? - с сомнением спросил волшебник. - Вы ни в коем случае не должны высаживаться на остров ночью, оборотни ночью опаснее всего. - Дайте только нам ровный ветер, - сказал Саймон, - и мы сумеем. - За ветром дело не станет, - проговорил Ха-Ха. - Скажите мне направление и силу ветра, и я запущу его - ничего нет проще. - Возьмите с собой таблетки от морской болезни! - неожиданно прокричала Дульчибелла. - Женщина, помолчи! - прикрикнул на нее Попугай. - Мы обсуждаем важные вещи. - Таблетки от морской болезни тоже важная вещь, - возразила Дульчибелла. - Если вас укачает и вы не сможете убежать от оборотней, - это разве не важно? - Я прослежу, чтобы он их принял, - успокаивающим тоном пообещала Пенелопа. - Как я хотела бы пойти с вами и тоже помочь, - сказала Табита, - но я слишком велика и не помещусь в лодке. - Ты слишком велика, а я слишком стар, - сказал волшебник. - И все-таки я чувствую себя виноватым из-за того, что взваливаю на вас, детки, всю работу и подвергаю таким опасностям. - Ерунда, - возразил Питер, - я бы ни за что на свете не хотел упустить такое приключение! - Я тоже, - подхватил Саймон. - Не беспокойтесь о нас, - утешила его Пенелопа, обвивая его шею руками и целуя в розовую щечку. - Нам нравится вам помогать, и мы вам вернем Мифландию, вот увидите. - Троекратное "ура" мисс Пенелопе! - закричал Этельред, хлопая в ладоши. - Вы очень добры, очень. - Ха-Ха снял очки, которые вдруг почему-то запотели, и громко высморкался. - Мисс, - горячо сказал Этельред, - можно и мне с вами, мисс? Я не больно велик, много места не займу, а вдруг и пригожусь? - Конечно, пусть едет, - сказал Саймон,.- наш храбрый мистер Жаб. - Разумеется, - подтвердил Питер, - как же без нашего сообразительного Этельреда. - Ты будешь моим личным защитником, - заключила Пенелопа, - ты наша гордость, Этельред. Этельред от полноты чувств раскраснелся, как восемь кило спелых помидор, и был вынужден отойти в сторонку и тоже очень энергично высморкаться. Итак, на следующее утро, попрощавшись с волшебником, Табитой и неутешной Дульчибеллой, дети вместе с Попугаем и Этельредом вышли по одному из многочисленных туннелей прямо на берег моря. Песок словно состоял из крошечных жемчужинок, а небольшие волны цвета шампанского разбивались о берег с мелодичным звоном, как будто кто-то пробегал пальцами по струнам арфы. "Неудивительно, - подумала Пенелопа, - что море это называют Поющим". На поверхность этого кроткого музыкального моря они и спустили свою надувную лодку, и тут же, как обещал Ха-Ха, задул теплый ветерок. Парус выгнулся, как лук, и лодка быстро заскользила вперед, унося Пенелопу, мальчиков, Попугая и Этельреда, а также большую корзину с провизией, которую дал им в дорогу Ха-Ха. С собой они взяли также серпы для того, чтобы срезать руту и лаванду, и большие мешки, чтобы их туда складывать. - Скажи, Попутай... - Пенелопа не в первый раз с тех пор, как очутилась в Мифландии, задавала подобный вопрос. - Кто такие оборотни? Я как будто читала про них, но плохо помню, что именно. - А я помню, - вставил Саймон. - Это, кажется, люди, которые в полнолуние якобы превращаются в волков, так? - Совершенно верно, - ответил Попугай. - Безобразное суеверие, и притом глупое. Но в те времена, когда Ха-Ха создавал Мифландию, множество людей твердо верили в существование оборотней, и поэтому их водилось в мире довольно много. Они умоляли разрешить им жить в Мифландии, так как они начали вымирать. И наш Ха-