к будто пошло на лад. Только бы она секунду постояла спокойно, и металлическая трубка проскользнет, куда следует! - Держите крепче, Джек, - прохрипел я, начиная накачивать раствор люголя. Едва корова ощутила, что происходит, она опять повернулась, рот фермера, зажатого между двух великанш, разинулся, и тут же копыто припечатало пальцы его ноги. У него вырвался тихий стон. - Вот и чудесно, - сказал я, извлекая катетер, а про себя по- думал, что пациентка оказалась на редкость несговорчивой. Джек, однако, моего мнения, видимо, не разделял. Сильно при- храмывая, он обошел корову и обнял ее за шею. - Ах, ты моя умница! - пробормотал он, прижимаясь щекой к могучей челюсти. Я следил за ним без всякого удивления. В этом был весь Джек. И к людям, и к животным на своей ферме он питал нежнейшую при- вязанность, не делая никаких исключений, и чувство это, видимо, было взаимным, не считая, разумеется, моей пациентки. Кончив ее обнимать, он протиснулся обратно и перепрыгнул через сточный желоб. Лицо его сияло обычной улыбкой. Само оно не выглядело типично фермерским - не обветренное и румяное, но бледное, из- можденное, словно он не спал ночами. Было Джеку всего сорок лет, однако глубокие складки на лбу и на щеках заметно его стари- ли. Только улыбка освещала его изнутри каким-то особым светом. - У меня для вас еще есть кое-какая работка, мистер Хэрриот. Сперва сделали бы вы укол волу, чего-то он кашляет. Мы зашагали через двор, а Рип, овчарка Джека, радостно пля- сал вокруг него. Собаки на фермах нередко держатся насторожен- но, стараются поменьше попадаться на глаза людям, но Рип вел себя, как счастливый баловень. Фермер нагнулся и потрепал его по спине. - Здорово, малый! С нами идешь, что ли? Пес только в восторге извивался. Но тут к нам подбежали мальчик с девочкой - самые младшие члены семьи. - Пап, ты куда? Пап, ты чего делаешь? - затараторили они. Визиты на эту ферму редко обходились без вмешательства ре- бятишек: они сновали между коровьими ногами, мешали работать, но Джек относился к этому с полнейшим благодушием. Вол лежал на толстой подстилке и спокойно жевал жвачку. Ви- димо, чувствовал он себя прекрасно. - Так-то он ничего, - сказал Джек. - Может, простудился маленько, да и все. Но покашливает иногда. Вот я и подумал, что укол ему не повредит. Температура оказалась чуть повышенной, и я набрал в шприц раствор пенициллина, тогда еще совсем новинку в ветеринарии. За- тем наклонился, хлопнул ладонью по волосатому крупу и вогнал иглу. На любой другой ферме сделать укол такой зверюге было бы непросто - дело могло дойти и до погони через стойло, а вот этот вол даже не вскочил. Его никто не держал, но он продолжал же- вать, и только оглянулся на меня с легким любопытством. - Вот и хорошо. Молодчага ты, молодчага. - Джек потрепал косматую челку, и мы вышли. - Еще я вам хочу ягнят показать, - продолжал он, ведя меня к строению из волнистого железа с полукруглой крышей, явному наследию войны. - В жизни такого не видел. Внутри было полно овец и ягнят, но понять, что его озадачило, оказалось легко. У некоторых ягнят подгибались и дрожали задние ножки, а двое падали, не сделав и двух-трех неуверенных шажков. Джек обернулся ко мне. - Что с ними такое, мистер Хэрриот? - Лордоз *, - ответил я. - Лордоз? А что это? - Недостаток меди в организме. Вызывает дегенерацию спин- ного мозга, приводящую к провисанию спины. В наиболее типич- ной форме. Но иногда возникает паралич или припадки. Капризная болезнь. - Странно, - сказал фермер. - У маток полно было меди, что- бы лизать. - Боюсь, этого недостаточно. Если таких случаев окажется много, маткам в следующий раз на половине беременности надо будет сделать инъекцию меди, чтобы это не повторилось. * Лордоз - врожденное или приобретенное искривление позвоночника выпуклостью кпереди. - Прим. ред. Он вздохнул. - Ну, ладно. Раз мы знаем в чем дело, так вы ягнят подлечите. - Мне очень жаль, Джек, но лечения тут нет. Ничего, кроме предупредительных мер. - Н-да... - Фермер сдвинул кепку на затылок. - А с этими что дальше будет? - Ну, те, которые только пошатываются, вполне еще могут стать здоровыми и упитанными, но, боюсь, этим двоим не выкараб- каться. - Я кивнул на лежащих ягнят. Они уже частично пара- лизованы. И вообще, гуманней всего было бы... Вот тут Джек перестал улыбаться. Улыбка всегда исчезала с его лица, стоило намекнуть на то, что животное следовало бы без- болезненно умертвить. Деревенский ветеринар обязан давать та- кую рекомендацию клиенту, когда лечение становится явно убы- точным. Учитывать коммерческие интересы клиентов - его долг. Практически все бывали только благодарны все, но не Джек Скотт. Посоветуйте ему избавиться от коровы, почти переставшей до- иться после мастита, и сияющее лицо тут же замыкалось. На ферме у него содержалось немало животных, которые никакого дохода приносить ему не могли, но это были друзья, и он только радовался, глядя, как они живут себе и живут. Теперь он засунул руки поглубже в карманы, поглядел на рас- простертых ягнят и спросил: - Они очень мучаются, мисюр Хэрриот? - Да нет, Джек. Особых страданий эта болезнь, видимо, не причиняет. - Тогда ладно. Я их оставлю. Не сумеют сосать, сам их кор- мить буду. Не люблю я последнюю надежду у живой твари от- нимать. Он мог бы мне этого и не объяснять. Надежду он им оставлял, даже когда ее и вовсе, казалось бы, не было. Фермеры терпеть не могут вскармливав ягнят с рожка, а уж тратить время на калек и подавно. Но я знал, что спорить с Джеком бессмысленно. Так уж он был устроен. Мы вышли во двор, и он прислонился к двери стойла. - В следующий раз надо не забыть, чтобы вы маткам медь влили. Он еще не договорил, как над верхней створкой возникла колос- сальная морда. В этом стойле помещался бык, и крупный шортгорн возжелал выразить хозяину свое почтение. Он принялся лизать Джеку затылок шершавым языком, сдви- гая кепку ему на глаза. Когда это повторилось несколько раз, Джек кротко запротестовал: - Хватит тебе, Джордж, не чуди! Разбаловался, дурачок! - А сам изогнулся и почесал могучую шею. На морде Джорджа было чисто собачье выражение, довольно странное для быка. Он упоенно лизался и тыкался носом, словно не слыша увещеваний хозяина. Такой бычище на многих фермах был бы потенциальным убийцей, но для Джека Джордж оставался ми- лым теленком. Пора окота прошла, в свои права вступило лето, и я с радостью убедился, что заботы Джека оказались не напрасными. Два полу- парализованных ягненка не только не погибли, а держались молод- цом. Они все еще валились на землю после нескольких шагов, од- нако усердно щипали молоденькую травку, и процесс в мозгу даль- ше не развивался. В октябре, когда деревья вокруг фермы Джека запылали золо- том и багрецом, он как-то перехватил меня на шоссе. - Вы на минутку к Рипу на заглянете? - спросил он тре- вожно. - Он, что, заболел? - Да нет. Охромел чуток, только не пойму отчего. Далеко идти мне не пришлось. - Рип всегда вертелся возле хо- зяина, - но у меня сжалось сердце: он заметно волочил правую пе- реднюю ногу. - Что случилось? - спросил я. - Коров сбивал, ну, одна возьми да и стукни его в грудь копы- том. Хромает он все больше, а я ничего неладного в ноге нащупать не сумел. Загадка какая-то. Пока я ощупывал его ногу от лапы до плеча, Рип энергично ви- лял хвостом. Ни раны, ни повреждения, ни каких-либо признаков боли... но едва мои пальцы коснулись первого ребра, как он взвизг- нул. Поставить диагноз было нетрудно. - Радиальный паралич, - сказал я. - Ра... что это? - Радиальный, или лучевой, нерв проходит над первым реб- ром, и копыто, очевидно, повредило его вместе с ребром. В резуль- тате разгибающие мышцы вышли из строя, и он не может выносить ногу вперед. - Чудно, - буркнул фермер и провел ладонью по густой шеве- люре, по белой сетке морщин на щеке. А он поправится? - Дело очень затяжное, - ответил я. Нервная ткань регене- рирует медленно - неделями, а то и месяцами. Лечение практиче- ски не помогает. Фермер кивнул. - Ну, так подождем. Хорошо хоть (его лицо вновь озарилось улыбкой), что он и хромой может коров собирать. Без работы он бы совсем извелся. Рип, он свою работу любит. На обратном пути к машине Джек вдруг ткнул меня локтем и приоткрыл дверь сарая. В углу на ворохе соломы сидела кошка, окруженная котятами. Джек поднял двоих малышей и положил их на свои заскорузлые ладони. - Вы только поглядите, прелесть-то какая! - Он прижал ко- тят к щекам и засмеялся. Заводя мотор, я почувствовал, что должен его как-то ободрить. - За Рипа, Джек, особенно не тревожьтесь. Обычно такие параличи со временем проходят. Но не у Рипа. Через несколько месяцев хромал он по-прежнему, и мышцы ноги заметно атрофировались. Видимо, нерв пострадал сильно, и симпатичный пес был обречен до конца своих дней ковы- лять на трех ногах. Джек никакого значения этому не придал и упрямо утверждал, чти Рип все равно отлично работает. Катастрофа разразилась в воскресное утро, когда мы с Зигфри- дом сидели в приемной, распределяя вызовы. Дверь на звонок от- крыл я и увидел перед собой Джека с Рипом на руках. - Что случилось? - спросил я, - Ему хуже? - Нет, мистер Хэрриот, - хрипло ответил Джек. Тут другое. Опять его брыкнули. Мы осмотрели пса на операционном столе. - Перелом большой берцовой кости, - определил Зигфрид. - Но признаков внутренних повреждений нет. А вы не знаете точно, как это произошло? - Нет, мистер Фарнон. Джек покачал головой. - Он на ули- цу выскочил, и его машина сшибла. Он ползком во двор... - Ползком? - с недоумением переспросил Зигфрид. - Ну, да. Больная-то нога у него на этой же стороне. Мой партнер надул щеки. - А, да. Радиальный паралич. Я помню, Джеймс, вы мне про него рассказывали. - Его взгляд сказал мне, что думает он то же, что и я. Перелом и паралич на одной стороне - комбинация смер- тоносная. - Ну, что же, продолжим, - пробормотал Зигфрид. Мы наложили гипс, и я открыл дверцу старой машины Джека, чтобы он мог поудобнее уложить Рипа на заднем сиденье. Джек улыбнулся мне в окошко. - Я сейчас семейство в церковь повезу, так и за Рипа по- молюсь. Я проводил взглядом его машину, а когда она скрылась за уг- лом, повернулся и увидел, что рядом стоит Зигфрид. - Очень хотелось бы, чтобы чертова кость срослась, - произ- нес он задумчиво. - Джек ведь неудачу близко к сердцу при- мет... - Он повернулся и потер свою старую медную дощечку, при- крепленную теперь прямо к стене. - Удивительно светлой души человек. Помолится за собаку! Что ж, если верить Колриджу, молитва его должна быть услышана. Помните, как это там? "Силь- ней молитва тех, кто сердце отдает созданьям всем, большим и малым"? - Да, - сказал я. - Это про Джека. Шесть недель спустя Джек приехал с Рипом снимать гипс. - Накладываем мы куда быстрее, чем снимаем, - заметил я, орудуя маленькой пилой. Джек засмеялся. - Да уж! Твердая штука. Эту работу я никогда не любил, и мне казалось, что прошел чуть ли не час, прежде чем я раздвинул белый цилиндр и осторож- но отделил его от шерсти, Потом ощупал место перелома, и сердце у меня налилось свинцом. Не срослось! К этому времени там долж- на была бы образоваться спасительная мозоль, но под моими паль- цами концы кости сдвигались и раздвигались, словно на дверной петле. Как будто и не было этих полутора месяцев. Я услышал в аптеке шаги Зигфрида и позвал его. Он тоже ощупал ногу. - Черт! Именно то, без чего бы мы прекрасно обошлись... - Он поглядел на фермера. - Попробуем еще, Джек, но мне это очень не нравится. Мы снова наложили гипс, и Джек отблагодарил нас доверчи- вой улыбкой. - Просто времени больше требуется. Уж в следующий-то раз все будет, как надо. Увы... Гипс мы с Зигфридом снимали вместе и сразу убедились, что практически ничего не изменилось. Перелом не срастался. Мы не знали, что сказать. Ведь даже теперь, при всех новейших способах скрепления костей, бывают случаи, когда они никак не срастаются. А нас охватывает та же бессильная ярость, какую мы испытали в тот день, когда на операционном столе лежал Рип. Первым молчание нарушил я: - Боюсь, Джек, никаких перемен. - Не срослось, значит? - Да... Фермер потер верхнюю губу. - И опираться он на эту ногу не сможет? - К сожалению. - Так-так... Ну, поглядим, как он приладится. Послушайте, Джек, - мягко сказал Зигфрид, - приладить- ся он не может. Когда у собаки повреждены обе ноги с одной сторо- ны, выхода нет. Вновь наступило молчание, и я вновь увидел, как замкнулось лицо фермера. Он прекрасно понимал, что у нас на уме, но смирять- ся с этим не собирался. Собственно, я твердо знал, что он сейчас скажет, и не ошибся. - А мучается он сильно? - Совсем нет, - ответил Зигфрид. Перелом уже никаких бо- лей не вызывает, а паралич тем более. Но он никогда не сможет ходить, вы понимаете? Однако Джек уже подхватил Рипа на руки. - Пусть все-таки попробует, - сказал он, попрощался и вы- шел. Зигфрид оперся на стол и посмотрел на меня широко раскрыты- ми глазами. - Ну, Джеймс, что вы об этом думаете? - То же, что и вы, - ответил я мрачно, - Бедняга Джек! Он всегда старается дать шанс в самом безнадежном случае. А куда уж безнадежнее! Но я ошибся. Несколько недель спустя я приехал на ферму Джека посмотреть заболевшего теленка и сразу же увидел Рипа, который пригонял коров на дойку. Он носился позади стада, направляя его к воротам, ведущим с луга, и я окаменел от удив- ления. Он по-прежнему не опирался ни на переднюю, ни на заднюю правую ногу, и тем не менее резво бегал! Не спрашивайте, как это у него получалось - я не знаю, но факт остается фактом, каким- то образом Рип научился сохранять равновесие на двух крепких левых ногах, лапы же правых лишь чуть касались травы. В конце- то концов, умудрялись же люди удерживать равновесие на одно- колесном велосипеде! Но, повторяю, я так в этом и не разобрался. Ведь, что самое важное, он остался прежним приветливым Рипом, при виде меня бешено завилял хвостом и ухмыльнулся во всю пасть; Джек ни на секунду не впал в тон "я же вам говорил!", хотя имел на то полное право. Впрочем, я бы этого даже не заметил, до того приятно было наблюдать, как бойкий пес исполняет свои любимые обязанности. - Теленок этот, мистер Хэрриот, - начал Джек, но тут же ра- достно кивнул на голубя, который опустился на конек коровника. - Черт подери, а вид у него получше стал. Я за ним давно пригляды- ваю. До того исхудал, только кости да кожа остались, а теперь вон как потолстел! Я про себя улыбнулся - заботливость Джека простиралась да- же на голубей. - Так вот, про теленка, значит. - Джек заставил себя вер- нуться к делам. - Я такого в жизни не видел. Ходит и ходит по кругу, как очумелый. У меня упало сердце. А я-то надеялся на что-то, с чем сумею по- бедоносно справиться! Ведь все последние мои попытки помочь жи- вотным Джека свелись по сути к бесполезному лечению и неверным прогнозам. Мне очень хотелось, наконец, вытащить кролика из ци- линдра, однако эти симптомы ничего доброго не сулили. Симпатичная месячная телочка, темно-рыжая (любимая масть фермеров, державших шортгорнов) лежала на соломенной под- стилке и выглядела совершенно нормально, разве что голова была чуточку наклонена набок. Джек легонько ткнул ее носком сапога, и она поднялась на ноги. Теперь телочка уже не выглядела нормальной. Словно притяги- ваемая магнитом, она побрела по дуге вправо, пока не уперлась в стену. Упала, снова поднялась и продолжала свое бесцельное движение. Умудрившись описать две полные петли, она затем натк- нулась на дверь стойла, упала и привалилась к ней. Сомнений быть не могло. Я почувствовал облегчение, смешан- ное с тревогой. В чем дело, я знал, почти не сомневался, что вылечу телочку, и все же... и все же... Температура оказалась 40,1ь. - Это листериоз, Джек. Он посмотрел на меня непонимающими глазами. - Его в просторечии называют вертячкой, и вы сами видите, почему. Поражается мозг, и от этого животное ходит по кругу. Лицо фермера насупилось. - Опять, значит, мозг? Как у ягнят. Помилуй господи, воздух что ли у нас тут такой вредный? И вся моя скотина с ума свихнет- ся? - Он умолк, нагнулся к телочке и погладил ее. - А ей вы тоже помочь не сумеете? - Нет, почему же, Джек. Это совсем другая болезнь, чем лор- доз. Ее вызывает микроб, который забирается в мозг, и, надеюсь, я ее вылечу, разве уж нам очень не повезет. Меня тянуло подержаться за дерево. Опыта у меня еще было маловато. С листериозом я до войны сталкивался всего два-три ра- за, и тогда он был неизлечим. Однако его возбудитель поддавался действию антибиотиков и теперь положение вещей заметно изме- нилось. Я видел, как больные животные выздоравливали букваль- но за два-три дня. Я взболтал флакон с пенициллиново-стрептомициновым ра- створом и ввел пять кубиков в бедро. - Завтра заеду, - сказал я. - Надеюсь, малышке будет уже легче. На следующий день температура снизилась, но в остальном картина осталась прежней. Я повторил инъекцию и обещал заехать завтра. И заехал. И опять заехал, и опять, и опять, потому что мною овладело какое-то ледяное отчаяние. Однако через неделю телуш- ка по-прежнему ходила кругами, хотя температура снизилась до нормальной и аппетит не оставлял желать ничего лучшего. - Так что вы скажете, мистер Хэрриот? - спросил Джек. Что скажу? Больше всего мне хотелось взвыть и обрушиться с проклятиями на судьбу. Ну просто кто-то сглазил эту ферму! Все у меня тут шло наперекосяк. Но я взял себя в руки, перевел дух и произнес спокойным тоном: - Мне очень жаль, Джек, но мы топчемся на месте. Анти- биотики, бесспорно, спасли ей жизнь, однако в мозгу, видимо, про- изошли какие-то необратимые изменения. На полное выздоровле- ние, по-моему, никаких шансов нет. Он словно бы меня не услышал. - Телушка-то отличная. От лучшей моей коровы. Уж и удой- ная будет! Вы только на ее масть посмотрите! Мы ее Ежевичкой назвали. - Да, Джек, но... Он похлопал меня по плечу и мягко проводил на двор. - Спасибо вам большое, мистер Хэрриот Я же вижу, вы все сделали, что можно было. Он ясно дал мне понята, что больше обсуждачь эту тему не на- мерен. Я обернулся, в последний раз увидел за открытой дверью коров- ника кружащую по соломе телочку и зашагал к машине. Вокруг меня куралесил Рип, и его искалеченные ноги были как еще один горький упрек моему профессиональному умению. А еще ветеринар называется! Заведя мотор, я высунул голову в открытое окошко и чуть было не заговорил, но тут же замкнувшееся лицо Джека меня останови- ло. Никаких моих советов, как ему лучше поступить с телушкой, ему не требовалось. Естественно, он не собирался отнимать у Ежевички последнюю надежду. И опять Джеку было воздано по вере его, а мой прогноз вновь оказался ошибочным, хотя мне не в чем себя винить, - ведь про- цесс выздоровления Ежевички не описан ни в едином руковод- стве. На протяжении следующих двух лет симптомы мозгового рас- стройства мало-помалу сходили на нет. Улучшение шло так мед- ленно, что замечалось далеко не сразу, но когда мне случалось приехать на ферму Джека, я обязательно заглядывал проведать телушку и, к большому своему удивлению, всякий раз обнаружи- вал новые ободряющие признаки. Покружив несколько месяцев, она начала ходить по прямой, лишь изредка сворачивая вправо. Через несколько месяцев и от этого остался только легкий наклон головы, а погом пришел день, когда я вдруг увидел перед собой прекрасную, совершенно здоровую двухлетнюю телку, которая держала голову прямо и неторопливо прогуливалась по стойлу, никуда непроизвольно не сворачивая. Да, я ошибся. И как это было прекрасно! - Джек, сказал я. - Ну, просто чудо. Я бы голову прозакла- дывал, что ей не выкарабкаться, и вот, пожалуйста! Образцовая телка, хоть на выставку! Он одарил меня неторопливой, чуть лукавой улыбкой. - Да, телушка хорошая, мистер Хэрриот, и будет лучшей в стаде, вот только... - Он поднял палец и улыбка стала шире, - маленький в ней брачок есть. - Брачок? О чем вы?.. - Да так, совсем малюсенький. Он наклонился ко мне с за- говорщицким видом. - Вы на морду ее посмотрите. На морду! Я уставился на морду телки и на меня с легким интересом обра- тились безмятежные глаза, томные, как у всех рогатых красавиц. Мы созерцали друг друга минуты две, затем я обернулся к фер- меру. - Я решительно ничего не замечаю. - Чуток погодите! ответил Джек. - Она это не всегда про- делывает. - Что проделывает? - заинтригованно спросил я. Ничего сколько-нибудь ненормального я... Господи боже ты мой! Джек расхохотался и хлопнул меня по спине. - Углядели, а? Я, бесспорно, углядел и пребывал в совершенном ошеломлении. На краткий миг безмятежное выражение исчезло, потому что глаза и морда Ежевички внезапно чуть дернулись вправо. В этом движе- нии было что-то удивительно человеческое, и я как будто увидел на экране памяти "роковую соблазнительницу" эпохи немого кино, которая, упершись рукою в бедро, маняще взглядывала на свою жертву. "Иди, иди сюда, милый", - говорил этот взгляд. Джек еще не отсмеялся. - Такого вы еще не видывали, а, мистер Хэрриот? - Безусловно, нет. Поразительно! И часто она так? - Не сказать, чтоб очень уж часто, но и не редко. Думается, это ведь тоже пройдет, как и все прочее?, - Вероятно, ответил я. - Но впечатление необыкновенное. Джек кивнул. - Сразу вид такой нахальный делается! Ну, будто она у меня что-то выклянчить вздумала. Я тоже засмеялся. - Совершенно верно. Так и кажется, что ей хочется пообщать- ся с вами, но, конечно, это остаточное явление, и только. Главное же, что она телка, каких поискать. - Это правда, сказал Джек. - Хорошо, что мы ее побе- регли (Каким деликатным было это "мы"!) Я как раз ее случил, и отелиться она должна прямо перед выставкой в Дарроуби. - Ну, она вполне заслуживает попасть на выставку. Это будет очень интересно. Да, Ежевичка стала истинным воплощением образцовой молоч- ной коровы, ныне почти исчезнувшей шортгорнской породы, отли- чавшейся удивительной грациозностью. Прекрасная прямая спи- на, изящный хвост, точеная голова и намечающееся тяжелое вымя. Ну, просто залюбуешься. Несколько месяцев спустя, когда она встала в центре выставоч- ного круга, и солнце вызолотило ее темно-рыжую шкуру, залюбо- ваться ею можно было даже еще сильнее. Она недавно принесла чудесного теленка, и между задними ногами теперь во всей красе покачивалось вымя, тугое и аккуратное, с четырьмя небольшими сосками, гордо торчащими по углам. Да, превзойти такую красавицу соперницам будет непросто! И мне стало тепло при мысли, что бедное существо, которому два с половиной года назад угрожала, казалось бы, неминуемая гибель, вот-вот выиграет первый приз. Впрочем, конкурентки подобрались достойные. Судья, брига- дир Роуан, после долгих размышлений оставил для заключитель- ного тура ее и еще двух участниц конкурса - рыже-белую и свет- лорыжую. Обе они тоже были великолепны, и, вероятно, он затруднялся решить, которой отдать предпочтение. Но и на самого бригадира Роуана стоило посмотреть. Почетный ветеран, фермер-джентльмен, он слыл в наших краях великим зна- током молочных коров. Его костюм и манера держаться точно отве- чали возложенной на него миссии. Эта худощавая высокая фигура выглядела бы аристократичной и без элегантнейшего клетчатого костюма, канареечного жилета, пышного галстука и шелкового ко- телка. Заключительным штрихом служил монокль - кроме бригадира Роуана, мне не доводилось видеть человека, всерьез носящего монокль (не считая, конечно, героев экрана и сцены). Бригадир неторопливо прохаживался перед кандидатками, выпрямив плечи, заложив руки за спину, и порой наклонялся, рас- сматривая что-то поближе. Да, несомненно, он никак не мог прий- ти к решению. Его обычно розовое лицо стало кирпично-красным, но, казалось мне, не столько от жаркого солнца, сколько от коньяка с содовой, которым он не раз угощался в палатке распорядителя выставки. Пожевывая губами, бригадир подошел к Ежевичке, которая терпеливо стояла с ближнего от меня края рядом с Джеком Скот- том, державшим ее за веревку. Он пристально уставился на ее мор- ду, словно вглядываясь в глаза. И вдруг что-то произошло. Я стоял позади коров, а потому точно утверждать не берусь, однако уве- рен, что тут-то Ежевичка и скосилась вправо. Во всяком случае, от патрицианской невозмутимости бригадира не осталось и следа. Брови взвились вверх, монокль выпал и повис, покачиваясь на шнурке. Лишь несколько секунд спустя владелец поймал его, тща- тельно протер и водворил на место. Снова бригадир Роуан начал всматриваться в Ежевичку, а за- тем, переходя к ее соседке, раза два оглянулся. Догадаться о его мыслях не составляло труда - все-таки было или же это коньяк ви- новат? Но вот он повернул обратно, всем своим видом выражая, что сейчас вынесет приговор, пусть все трое словно бы равно безупреч- ны. Он остановился перед Ежевичкой и слегка подпрыгнул. Сом- нений не оставалось: конечно, она ему подмигнула! Однако монокль удержался в глазу, бригадир более или менее справился с собой и пришел к окончательному выводу. Он тут же присудил Ежевичке первый приз, рыже-белой кандидатке вто- рой, а светло-рыжей - третий. Я искренне убежден, что свой приз Ежевичка получила с пол- ным на то правом, но не мог не посочувствовать бригадиру: каково это, накачавшись коньяку, вдруг увидеть, как с коровьих губ рвет- ся слово "милый!"? В сущности, иного выхода у него не было. 28 - Беда! Беда! Беда! - Голос в трубке ударил мне в ухо с такой панической пронзительностью, что я чуть было не сдернул телефон со столика. - Кто?.. Что?.. - Говорит миссис Деррик. Такая беда... - Слушаю, миссис Деррик. Что случилось? - Моя коза, мистер Хэрриот... Ужасно. Молодые супруги Деррики совсем недавно поселились в дере- вушке неподалеку от Дарроуби. Обоим им было лет под тридцать, и Роналд Деррик ежедневно ездил в Бротон, где открыл какую-то контору. Его жена, женщина чрезвычайно привлекательная и ми- лая во всех отношениях, отличалась некоторым легкомыслием, и потому, когда она приобрела козу, во мне заговорили дурные предчувствия. Теперь я судорожно сжал трубку. - Коза поранилась? - Нет, нет, нет! Я не из-за козы, а из-за помидоров! - Каких помидоров? - Негодяйка съела все помидоры мужа. Я нечаянно не закры- ла дверь теплицы. У меня по коже пробежали мурашки. Роналд Деррик души не чаял в своих помидорах, а так как я тоже к ним неравнодушен, то с большим интересом разглядывал их, когда он показывал мне свою теплицу. Подобно многим горожанам, перебирающимся в деревню. Дер- рики воспылали страстью к деревенскому образу жизни, сажали всяческие овощи в большом огороде за домом и обзавелись жив- ностью. Они держали кур, пони для детей и, разумеется, козу, одна- ко сердце Роналда было отдано помидорам. При огороде имелась тепличка, и, когда я в последний раз был у них, он с законной гордостью продемонстрировал мне двенад- цать пышных кустов. Июль только-только вступал в свои права, плоды были еще зелеными и мелкими, но обещали многое. "Завязи редкостные! - помнится, сказал я ему. - Урожай вы соберете замечательный". И слушая голос его жены, я вновь слов- но увидел улыбку, которой расцвело его лицо в ответ на мои по- хвалы - Он же их каждый день пересчитывал, мистер Хэрриот! И се- годня, садясь в машину, сказал мне, что их двести девяносто три. Ради бога, приезжайте! Он убьет и козу и меня! - наступила ма- ленькая пауза. - Ай! Кажется, он вернулся! Да-да, я его в окно вижу. Она бросила трубку с такой силой, что у меня зазвенело в ухе, и я почувствовал легкий озноб. Чего, собственно, от меня требуют? Сыграть роль миротворца? Предотвратить убийство? Но Роналд Деррик кроткий, добродушный человек и, разумеется, не способен схватиться за нож или топор. Но, черт побери, расстроится он обя- зательно, да и козе после такого пиршества может не поздоровить- ся. Я кинулся к машине и через десять минут уже прибыл на место катастрофы. Деррики купили старинный помещичий дом с широкой подъезд- ной аллеей, огибавшей его. Я прямо на машине вылетел за угол, распахнул дверцу и узрел всю скорбную картину. Миссис Деррик, нисколько не утратившая привлекательности из-за струящихся по ее щекам слез, стояла на узенькой лужайке, комкая мокрый носовой платок. - Милый, бормотала она, - я только вышла взять лейку. Не понимаю, как я умудрилась не запереть двери. Ее муж хранил молчание, и я с первого взгляда понял, как тя- жело переживает он свою утрату. Он застыл на пороге теплички, прислонясь к косяку, и смотрел прямо перед собой. Несомненно, застыл он в этой позе сразу же, как приехал, ибо мог послужить моделью для статуи владельца конторы: темный костюм, котелок, правая рука держит "дипломат". Я заглянул в тепличку через его плечо и зрелище полного опу- стошения превзошло самые худшие мои ожидания. Вкусы и обе- денные привычки коз неисповедимы: во всяком случае, эта по из- вестной только ей одной причине сожрала все плоды и все листья, так что остались лишь тоненькие зеленые стебли, подвязанные к вертикальным рейкам. Как собрат по любви к помидорам, я мог только скорбеть вместе с мистером Дерриком о его потере, помочь же ему был не в силах. Я погладил его по плечу, пробормотал слова соболезнования, но из оцепенения не вывел. За огородом я увидел на привязи рогатую виновницу проис- шествия. Вопрос - каким образом она очутилась на свободе, чтобы учинить разгром теплицы? Но усложнять ситуацию я не собирался и промолчал. А вместо того направился к козе и осмотрел ее. Глаза у нее были ясные, вид веселый и бодрый. Мои услуги ей явно не требо- вались. Более того прямо у меня на глазах она принялась со сма- ком грызть капустную кочерыжку. Да-да, я искренне сочувствовал Деррикам, но все же не мог не проникнуться восхищением перед животным, которое не испортило себе аппетита, съев двести девя- носто три зеленых помидора. Жизнь ветеринара в значительной степени слагается из таких вот мелких происшествий. Вполне пустячных, но запечатлевающихся в памяти какой-то своей особой жизненностью. Например, тот день, когда я приехал проверить на туберкулез стадо Рупа и Уилла Роу- ни. Руп и Уилл вечно вздорили между собой. Два брата, старые холостяки, они много лет оставались совладельцами молочной фермы, но, казалось, не соглашались решительно ни в чем. У них на ферме мне всегда становилось не по себе, потому что братья непрерывно спорили и каждый порицал все, что делал дру- гой. Но на этот раз они, в довершение всего, забыли заранее при- гнать коров! Я терпеливо слушал их перебранку. - Сказано тебе было, что в открытке сегодняшний день стоял. - Еще чего! Сам же говорил: во вторник, а что сегодняшний, так это вовсе я тебе сказал! - Чем языком зря трепать, сходи в дом за открыткой, так ее и так! Тогда увидим! - Сходи, сходи! Сам же ее сжег, черт безмозглый! Я выждал минуты две, а потом тактично вмешался в их диа- лог. - Неважно, - сказал я. - Дело поправимое. Коровы же вон там, на лугу. Долго ли пригнать их сюда? Руп прожег брата заключительным взглядом и обернулся ко мне. - Верно, мистер Хэрриот. Дверь в коровник открыта, так я мигом их покличу. Он набрал в грудь побольше воздуха и принялся выкрикивать - Сюда-сюда, Пятнистая Ноздря! Сюда, Толстомясая! Сюда, Хвост Навозный! Сюда, Тугосисая! Сюда сюда, Дуралея! Уилл не пожелал смириться с тем, что его отодвинули на задний план, и в свою очередь завопил. - Сюда, Долговязая! Сюда, Дилижансиха! Лицо Рупа стало ледяным, он наклонился ко мне и доверитель- но прошептал: - Вы уж извините моего брата, мистер Хэрриот! Ему хоть кол на голове теши, дает и дает коровам дурацкие клички! Не устаю удивляться контрастам человеческих характеров. Как-то я осматривал вола с опухшим нижним суставом. Владелец принад- лежал к новейшей породе молодых фермеров: кончил сельскохо- зяйственный колледж, тщательно следил за последними достиже- ниями науки. Очень милый молодой человек, но в его обществе мной владело гнетущее ощущение, что он все знает куда лучше, чем я. Проводив меня к волу, он кивнул на больную ногу. - Инфицирована! - Тон его был категоричен. Микроорга- низмы, видимо, проникли через вот эту ссадину. На мой взгляд, ему требуется кубиков двадцать долгодействующего прокаина- пенициллина внутримышечно. Естественно, он был совершенно прав, и я покорно сделал тре- буемую инъекцию в ягодичную мышцу. Волей судеб следующий мой пациент ждал меня с точно таким же заболеванием на ферме всего в миле от этой, только хозяином ее был Тед Бакл, один из любимых моих чудаков старого закала, каких уже мало оставалось. - А, мистер Хэрриот! - приветствовал он меня и повел в за- гон, где кивнул на охромевшего вола в углу, - Вон этому молодчи- ку надо бы иглу в задницу вогнать. Или мистер Богг, чья скупость вошла в присловие среди сосе- дей, для которых строжайшая бережливость была естественной нормой. Я наслышался множество анекдотов о его скаредности и бережно храню в памяти кое-какие мои собственные стычки с ним. Он был владельцем прекрасного айрширского стада, а кроме того, разводил кур и индеек. Быть стесненным в деньгах он никак не мог. Его индейки часто заболевали пуллорозом*, и он заезжал к нам за таблетками стоварсола, весьма в то время популярного. Как-то раз, едва переступив порог, он заявил: - Вот что! Я все по пятьдесят да по сто этих ваших лепешечек покупаю. Только деньгам перевод. Лучше уж взять банку целиком, а то не наездишься. - Вы верно рассудили, мистер Богг, ответил я. - Конечно, так будет много проще. Сейчас принесу. Вернулся я со вскрытой банкой и объяснил. - Непочатых у нас сейчас, к сожалению, нет. Но взято из нее всего несколько штук. - Взято... несколько штук?.. - Его явно встревожила мысль, что заплатит он за полную тысячу, а в банке-то таблеток на не- сколько штук меньше! - Не беспокойтесь, - заверил его я. Израсходовано штук десять-двенадцать, не больше, ручаюсь вам. Но мои заверения пропали втуне, и вышел он из приемной с угрюмым и озабоченным видом. Вечером, часов около восьми, в дверь позвонили, я пошел открывать и увидел перед собой на пороге мистера Богга. - Я вот зачем приехал, - сказал он. - Таблетки я пересчитал, так их всего девятьсот восемьдесят семь. В другой раз я по обыкновению купил у мистера Богга дюжину яиц - ферма его была рядом с городом. Вернувшись домой, я об- наружил в мешочке всего одиннадцать штук и неделю спустя, заехав к нему за новой дюжиной, упомянул про это обстоятельство. - А как же! - ответил мистер Богг, глядя мне прямо в гла- за. Одно-то яйцо там было с двойным желтком! Столь же бережно я храню память о том, как однажды - больше этого не повторялось! - мне довелось поехать на вызовы в шортах. * Инфекционная болезнь куриных, чаще молодых кур и индеек, вызываемая сальмонеллами. Проявляется в вялости, поносе, посине- нии гребешка. - Прим. ред. Я только что вернулся из отпуска, который проводил с семьей в Шотландии. Погода стояла на редкость чудесная, и, проблажен- ствовав две недели в рубашке и шортах, я восстал при мысли, что вновь должен облачиться в свою рабочую сбрую. Одного взгляда из окна на солнце, пылающее в ясном небе, оказалось достаточно: я решительно натянул шорты. Пока я шел через сад к машине, мои ноги овевал нежный ветерок, и я даже зажмурился от ощущения прохлады и полной свободы, словно еще бродил по горам. А добравшись до первой фермы, я и вовсе уверился в правиль- ности принятого решения. День обещал превратиться в настоящее пекло - зеленые склоны вокруг уже плавали в жарком мареве. Да, шорты - именно то, что требуется сельскому ветеринару ле- том. Ферма была маленькая, и дверь мне открыла старушка хо- зяйка миссис Менелл. На мое бодрое "здравствуйте!" она ничего не ответила и как завороженная уставилась на мои обнаженные ко- ленки. Я подождал несколько секунд и осведомился: - Ваш муж дома, миссис Менелл? - А?.. Нет... нету его... - С трудом оторвавшись от созерца- ния моих ног, она заговорила уже спокойнее. - Он на лугу, стенку чинит. - Тут, наконец, наши взгляды встретились. Вы уж изви- ните, мистер Хэрриот. Только я-то, как в окошко посмотрела, так подумала, что к нам бойскаут пожаловал. В некоторой растерянности я вышел через калитку на пастбище и направился по зеленой траве туда, где фермер перекладывал об- валившуюся стенку. Он не услышал моих шагов и обернулся, толь- ко когда я сказал у него за спиной: - Доброе утро, мистер Менелл! Какой нынче день чудесный. Как и его жена, старик ничего не ответил. Его хмурый взгляд был неумолимо прикован к моим коленям, и, наконец, я не выдер- жал. - Кажется, у вас теленок заболел? Он медленно кивнул, все еще не поднимая головы. Я откашлялся. - Легкий понос, если не ошибаюсь? - Э?.. Да-да... Но поза его не изменилась, и я совсем рас- терялся. - Так что же, - пробормотал я, - пойдем поглядим на него? Без всякого предупреждения старик опустился на одно колено и уперся растопыренными пальцами в землю, как заправский спринтер. Потом бросил на меня жаждущий взгляд. - Ага! А ну, кто скорей до дома добежит? 29 И вновь я перенесусь вперед во времени. На дворе 1963 год, и опять меня навестил Джон Крукс. Он откинулся на спинку крес- ла и рассмеялся. - Знаете, Джим, я часто вспоминаю ваше плавание в Россию. Честно говоря, у меня осталось впечатление, что особого удо- вольствия оно вам не доставило. Девятибалльный шторм, чуть было не угодили под арест за то, что вломились в школу, едва избежа- ли собачьих зубов - ну что тут хорошего? Ей богу, мне совестно, что по моей вине вы попали в такой переплет. - Да что вы, Джон! - перебил я. - Такое чудесное было пу- тешествие! Я наслаждался каждой его минутой. Он вдруг сел прямо. - Я все думаю и думаю... Хотелось бы компенсировать вам такие трудности и переживания чем-нибудь приятным, увлекатель- ным. И у меня есть для вас идеальный вариант. - Что-что? - А вот слушайте! - Он наклонился ко мне, весело блестя глазами: неуемная энергия Джона, его несравненное красноречие всегда действовали на меня завораживающе. - Прошлой весной у меня была интереснейшая поездка в Стамбул с грузом джерсей- ских коров. Как вы на это смотрите? - В Стамбул? - И тут же у меня в мозгу закружились образы таинственного Востока: мечети, минареты, синие небеса, тихие моря, пряные ароматы, Шехерезада... - Да, Джим, есть что вспомнить! На Джерси мы пришли из Гулля, взяли на борт коров и прямо к Гибралтару. А дальше - просто сказочный круиз по Средиземному морю. Коровы хоть бы раз чихнули, и я только и знал, что поглощал всякие вкусные вещи, загорал на палубе в шезлонге и спал в роскошной каюте. Море - зеркальное, солнце сияет от зари до зари, греческие острова, бере- га Малой Азии, ну и, конечно, сам Стамбул! - Интересный город, говорят. - И какой! Нет, вам обязательно надо увидеть его своими гла- зами. Это что-то волшебное, неописуемое! - А у вас было время толком его осмотреть? - Сколько угодно. Вся поездка заняла семнадцать суток, и у меня освободились полные два дня. Коров мы выгрузили сразу же, а дальше я мог распоряжаться собой, как хотел. Экспортная ком- пания обеспечила мне номер в первоклассном отеле - потрясаю- щий номер, изысканнейшая кухня, - говорю же вам, это была сказка! Не даром существует присловье - жить, как султан. - И вам еще за это платили? - Естественно. Как будут платить и вам. - Вы серьезно? Я правда могу поехать? - Ну, конечно, Джим. - Джон улыбнулся. - В августе туда отправляют еще одну партию джерсеек, так я запишу вас. Я потер руки. - Чудесно! Но как же вы? Не хотите поехать еще раз? - Хочу, конечно. Но так часто оставлять практику все-таки нельзя. Если вы откажетесь, мне придется просить кого-нибудь другого. Так началось еще одно приключение, прервавшее привычное течение будней. Теперь, когда я ехал на вызов, зеленые вершины и заросшие папоротником склоны за ветровым стеклом вдруг смеши- вались в моем воображении с разными экзотическими видами. Ме- ня всегда манили новые места, и, как я уже говорил, в моих жилах течет кровь мореходов. Я словно ощущал соленую свежесть откры- того моря, которая пьянила меня, когда я плавал в Клайпеду, но только на этот раз мне было обещано яркое солнце и зеркальное море, а в заключение - один из самых романтичных городов мира. Как и поклялся Джон, в начале августа мне позвонил мистер Костейн, представитель экспортной компании. - Буду ждать вас в два часа в четверг, восьмого, у нас в кон- торе, - сказал он. - И отвезу вас в Гатуик. - В Гатуик? - Ну да. Самолет вылетает в восемь вечера. - Самолет! Я думал, мы едем морем. Мистер Костейн весело расхохотался. - Нет, нет, нет! Почему вы так решили? - Но ведь Джон Крукс плавал туда. - Ах да! Действительно, Джону пришлось сопровождать груз морем, вот почему он и решил, что это всегда так. Но полет ва