. Но вы можете ускорить этот процесс. - Я набрал в шприц раствор антибиотика. - Проис- хождение таких кист точно не установлено. Возбудители не най- дены. Но на случай заражения я сделаю ему укол. Держа Дусика за шкирку, я благополучно справился с инъек- цией, но тут мистер Уитхорн водворил на стол Пусика. - Раз уж вы здесь, так осмотрите и его. Такая просьба входила в обычный ритуал моих визитов, и я покорно прощупал и прослушал огрызающийся комок белой шер- сти, а потом измерил температуру. Естественно, он страдал всеми недомоганиями собачьей старости - артрит, нефрит и прочее, включая шумы в сердце, которые бывало трудновато различить в злобном ворчании, эхом отдававшимся в грудной клетке. Кончив осмотр, я пополнил запас лекарств, предназначенный для обоих, и попрощался. Оставалось уйти. Мистер и миссис Уит- хорн замерли в сладком предвкушении. Из раза в раз повторялось одно и то же: под злорадное хихи- канье хозяев собачонки заняли пост у порога, не давая мне пройти. Они скалились с какой-то ядовитой злостью. Чтобы прорваться, я сделал отвлекающий маневр вправо, а потом подскочил к двери и ухватил ручку. Однако мне пришлось обернуться, чтобы избе- жать зубов, жадно щелкнувших у самых моих лодыжек. Я запры- гал, но уже не на пуантах, как прима-балерина, а словно отплясы- вая лихую джигу. Два-три умелых выпада правой ногой, и я вылетел на свежий воздух, со смаком захлопнув за собой дверь. Пока я стоял, переводя дуд, возле меня затормозил голубой фургончик Дуга Уотсона, молочника. - Доброго утра, мистер Хэрриот! - Он махнул рукой на дверь, из которой я только что выскочил. - Этих псин навещали? - Да. - Вот гаденыши, а? Я засмеялся. - Характеры у них не из самых приветливых! - Во-во! Привезу молоко, а сам так под ноги и смотрю. Чуть дверь открывается, они сразу на меня набрасываются. - Естественно. Его глаза расширились. - Так сразу за ноги и цапают! Ну, и прыгаешь, как полоум- ный, а все на тебя пялятся. Я кивнул. - Мне это по опыту известно. - Если не остеречься - все! Вот поглядите! - Он высунул но- гу из дверцы и указал на резиновый сапог. По бокам каблука я уви- дел две аккуратные дырочки. - Цапнул-таки, подлюга. До крови про- кусил. - Боже мой! А который из них? - Да не разобрал я. Как их кличут-то? - Дусик и Пусик, - ответил я. - Вот те на! - Дуг уставился на меня, выпучив глаза. Его собаку звали Черныш. Он наморщил лоб, а потом нагнулся ко мне. - Может, вы мне не поверите, только вот что: они ведь очень ласковые были! - Как! - Точно вам говорю. Когда только-только тут поселились, знай, хвостами виляли. Еще до вашего времени, конечно. Вот как оно было - Поразительно! - сказал я. - Но тогда отчего же? - Кто его знает! - Дуг пожал плечами. - Только и полгода не прошло, как они озлились. А потом все злее да злее делались. Я продолжал ломать голову над этим преображением и когда вернулся в Скелдейл-Хаус. Ведь уэст-хайленд-уайт-терьеры вооб- ще-то очень дружелюбны и покладисты... В аптеке Зигфрид пи- сал инструкцию на ярлыке бутылки с микстурой против колик, и, не удержавшись, я выложил ему свои недоумения. - Да-да, - сказал он. - Мне тоже про это рассказывали. Я раза два побывал у Уитхорнов и знаю, почему их собаки так не- выносимы. - Неужели? Так почему же? - Во всем виноваты хозяева. Они их не только не воспиты- вали, но все время тетешкали да еще сюсюкали. - Пожалуй, - задумчиво протянул я. - Конечно, я тоже нем- ножко пляшу вокруг своих собак, но до тисканья и поцелуев дело, слава богу, не доходит. - Вот именно. Избыток слащавых ласк собакам очень вреден. И еще одно: эта парочка верховодит в доме. А собаки любят подчи- няться. Тогда они чувствуют себя увереннее и безопаснее. Можете мне поверить: Дусик и Пуснк остались бы очень милыми песика- ми, если бы их с самого начала держали в определенной строгости. - Ну, а теперь всем командуют они. - Бесспорно. И им это страшно не нравится. Если бы только Уитхорны были способны снять розовые очки и трезво взглянуть на истинное положение вещей! Но, боюсь, теперь уже слишком поздно. - Мой партнер сунул бутылку в карман и вышел. Уитхорны продолжали меня часто вызывать, и я вновь и вновь проделывал балетные па и отплясывал джигу. А потом Дусик и Пусик издохли почти одновременно. Причем оба скончались очень мирно: Дусика нашли утром бездыханным в его корзинке, а Пусик устроился в саду подремать под яблоней и больше не проснулся. И хорошо, что так. Конечно, они обращались со мной не слиш- ком по-дружески, но мне было приятно, что их миновали испыта- ния, которые делают тягостной работу с мелкими животными - они не угодили под машину, не таяли от долгой мучительной бо- лезни, их не пришлось усыплять. Казалось, кончилась одна глава моей жизни. Однако вскоре мне позвонил мистер Уитхорн. - Мистер Хэрриот, - сказал он. - Мы приобрели двух щенков той же породы. Вы не приехали бы сделать им прививку от чумы? До чего же приятно было войти в комнату, где приветливо за- виляли хвостами два милых щенка! Им обоим было по три месяца, и они глядели на меня умильными глазенками. - Какая прелесть! - сказал я - А как вы их назвали? - Дуснк и Пусик, - ответил мистер Уитхорн. - Нам хочется сохранить живой память о наших незабвенных милашках. - Он подхватил щенят на руки и осыпал их поцелуями. Я сделал прививки, а потом у меня долго не было причин навещать очаровательную парочку. Видимо, оба отличались за- видным здоровьем. Во всяком случае, миновал без малого год, прежде чем меня пригласили осмотреть их для профилактики. Когда я вошел, Дусик и Пусик номер два сидели бок о бок на диване в странно застывшей позе. Я направился к ним, оба сме- рили меня ледяным ваглядом и, словно по команде, оскалились с легким рычанием. У меня по спине побежали мурашки. Неужели - опять? Едва мистер Уитхорн поставил Дусика на стол и я достал из футляра ау- роскоп, как мне стало окончательно ясно, что судьба перевела стрелки часов назад: белая шерсть поднялась дыбом, еще недавно дружелюбные глаза смотрели на меня со злобным недоверием. - Придержите ему, пожалуйста, голову, - сказал я. - Нач- нем с ушей. Я нежно эажал ухо между большим и указательным пальцами, осторожно вставил ауроскоп, приложил глаз к окуляру, начал осмотр внешнего слухового прохода - и тут собаченция показала себя. Я услышал злобное рычание, невольно отдернул голову, и острые зубы сомкнулись где-то рядом с моим носом. Мистер Уитхорн откинулся и захохотал. - Ах, шалунишка! Не терпит никаких с собой вольностей! Ха- ха-ха! - Он ухватился за край стола, еле держась на ногах, потом смахнул с глаз слезы - Боже мой, боже мой! Вот проказник! Я был потрясен. Его словно забавляло, что он мог бы сейчас любоваться безносым ветеринаром. Я покосился на его жену: она заливалась восхищенным смехом. Какой был смысл что-то втолковывать подобным людям? Если они видят только то, что хо- тят видеть? Мне оставалось лишь продолжить осмотр. - Мистер Уитхорн, - сказал я сквозь стиснутые зубы, будь- те добры, подержите его опять. Только возьмите покрепче за шею. справа и слева. Он опасливо поглядел на меня. - А я не сделаю бо-бо моему лапусику? - Конечно, нет. - Ну, хорошо! - Он прижался щекой к собачьей морде и нежно зашептал. - Папусик обещает быть осторожненьким, ангел мой. Не бойся, мой миленький! Он ухватил складня кожи на шее, как я просил, и ауроскоп водворился в ухо. Осматривая слуховой проход, слушая сладкое сюсюканье мистера Уитхорна, я с напряжением ждал следующей атаки. Но когда мой пациент с рычанием сделал выпад, я обнару- жил, что боялся совершенно напрасно: он нашел себе другой объект. Бросив ауроскоп, я отскочил и увидел, что Дусик погрузил зубы в основание большого пальца своего хозяина. И не просто тяпнул, а порис у него на руке, все крепче смыкая челюсти. Мистер Уитхорн испустил пронзительный вопль и кое-как выс- вободился. - АХ ТЫ ПАРШИВЕЦ! - визжал он, прыгая по комнате и страдальчески тряся кистью. Потом взглянул на две алые струй- ки, льющиеся из двух глубоких проколов, и вперил в Дусика сви- репый взгляд. - АХ ТЫ МЕРЗКАЯ ТВАРЬ! Мне вспомнился най разговор с Зигфридом. Ну, может быть, теперь Уитхорны все-таки снимут розовые очки! 37 - Все в порядке, мистер Хэрриот? - Лайонел Браф озабоченно следил, как я на четвереньках проползаю через дыру в проволоч- ной сетке. - Угу, - пропыхтел я. Тощий Лайонел змеей проскользнул сквозь отверстие, но я нес- колько плотноват для подобных упражнений. Некоторые наши клиенты содержали своих животных в доволь- но странных помещениях - например, в старых товарных вагонах, но пальму первенства я безоговорочно присудил бы Лайонелу. Нет, этот дорожный рабочий не был исключением: в те времена многие люди, жившие на скромное жалование, обзаводились кое- какой живностью - и не только ради пополнения бюджета, но просто из удовольствия. Одни держали трех-четырех коров, дру- гие - десяток свиней, но Лайонел не стал себя ограничивать. Разместил он свой скотный двор в большом сарае рядом с до- мом, разделив сарай на множество закутков с помощью всевоз- можных подручных материалов. Это был настоящий лабиринт, плод вдохновенной импровизации, где перегородками служили кроватные сетки, листы фанеры и кровельного железа, а также ярды и ярды железной сетки. Ни дверей, ни проходов. Слегка отдуваясь, я поднялся на ноги. - Так где же теленок? - Уже недалеко, мистер Хэрриот. Мы пробрались мимо его единственной коровы, а в соседнем закутке, пока Лайонел развязывал веревки, чтобы открыть нам доступ в следующий, бойкие поросята порядком погрызли мои са- поги. Затем нас с полнейшим равнодушием оглядели две козы. - Удойные обе, лучше некуда, - объявил Лайонел. - Моя хозяйка такой сыр из их молока делает, пальчики оближешь. И оно ведь для здоровья полезное, верно! - Совершенно верно. В те дни туберкулез оставался еще вполне реальной угрозой, и относительно безопасное в этом отношении козье молоко весьма ценилось. Следующим препятствием на нашем пути оказался положен- ный на бок большой обеденный стол красного дерева, и я опасливо обошел обращенные внутрь ножки с колесиками, которые не раз оставляли синяки на моих голенях, и только потом перелез через него, наконец добравшись до телят. Их было трое, и узнать, кто из них болен, труда не составляло - у черного малыша в ноздрях запеклась гнойная слизь. Я нагнулся, чтобы смерить ему темпе- ратуру и отогнал двух квохчущих кур. Жирная утка удалилась вперевалку сама. У пернатых обитателей сарая собственного по- мещения вроде бы не было, Они перепархивали и пробирались из закутка в закуток, как им хотелось, а то и выходили погулять на свежем воздухе. Выпрямившись, я полюбовался десятком кошек на подоконниках и перегородках, а из глубины сарая внезапно донеслось рычание - между тремя собаками Лайонела завяза- лась дружеская драка. За открытой дверью на лужке мирно паслись две овцы. Я вытащил термометр - тридцать девять и пять - и прослу- шал грудь. - Небольшой бронхит, Лайонел, но вы вовремя меня выз- вали: в легких довольно сильные хрипы - так и до пневмонии недалеко. Но сейчас две-три инъекции его живо приведут в по- рядок. Дорожник удовлетворенно кивнул. Он был рассеянный, но добрый человек, и всем его животным, несмотря на оригиналь- ность их обиталища, жилось сытно и удобно, - пол всегда густо устлан соломой, кормушки и корытца полны. Я ощупал карманы, которые перед тем, как нырнуть в лабиринт, битком набил флаконами, шприцами и прочим, что вдруг могло мне понадобиться. Не возвращаться же на четвереньках к ма- шине за какой-нибудь непредусмотренной мелочью! Сделав инъекцию, я сказал: - Загляну завтра утром. Вы ведь в воскресенье не работаете? - Ага. Спасибо, мистер Хэрриот. - Он повернулся и повел меня назад тем же тернистым путем. На следующее утро теленок заметно повеселел. - Температура нормальная, Лайонел, - сообщил я. - И он сам встал. Видимо, все обойдется. Дорожник рассеянно кивнул. Его мысли витали где-то далеко. - Вот и хорошо... Вот и отлично. - Несколько секунд он продолжал смотреть на меня пустым взглядом, а затем внезапно вернулся с облаков на землю. - Мистер Хэрриот? - В его голосе появилась непривычная настойчивость. - Мне бы с вами посоветоваться надо. - Да? - Ага. Такое, значит, дело. Я думаю на одних свиней перейти. - А? Завести побольше свиней? - Во-во! Только их и держать. Чтоб все, как полагается. - Но ведь придется построить свинарник. Он ударил кулаком по ладони. - Так я ж про то и толкую. Свиньи мне всегда нравились, вот и охота устроить все по-настоящему. Хлев построю тут на лужке. Я посмотрел на него с удивлением. - Лайонел, но это же все недешево стоит. Потребуются боль- шие... - Деньги? Так они у меня есть. Помните, я недавно дядю схо- ронил? Старик у нас не один год прожил, ну и оставил мне кое-что. Не сказать, чтоб богатство, а все-таки дело можно на настоящую ногу поставить. - Конечно, решать вам, - ответил я. - Но вы уверены, что действительно этого хотите? Мне казалось, у вас и так все обстоит прекрасно, а к тему же вы немолоды, верно? Вам ведь за пятьде- сят перевалило? - Угу. Пятьдесят шесть стукнуло, но, как говорится, новому делу старость не помеха. Я улыбнулся. - Мне и самому так всегда казалось. И я только порадуюсь за вас... при условии, что, вы будете счастливы. Дорожник задумался и раза два почесал щеку. По-моему, счастливые люди далеко не всегда сознают, что счастливы, и Лайо- нел не составлял исключения. - Пошла, пошла отсюда, косолапая! - буркнул он и носком сапога оттолкнул утку, вознамерившуюся прошествовать у него между ног. Все в той же задумчивости он наклонился, извлек из вороха соломы в углу куриное яйцо и положил его в карман. - Нет, я сейчас опять прикинул, что и как, и мое решение твердо. Надо будет попробовать. - Ну и прекрасно, Лайонел. Желаю удачи! С быстротой, необычной для йоркширских холмов, на лужке вырос свинарник - ряды бетонных загонов, выходящих в крытый двор. В загоны незамедлительно водворились свиноматки с хря- ком, и скоро во дворе шуршало соломой и хрюкало порядочное стадо. На фоне древних каменных стенок, огораживающих луг, и мо- гучего склона, уходящего к вересковой вершине, это современное сооружение резало взгляд, но я от души надеялся, что Лайонел об- ретет то, что ищет. Починкой дорог он занимался по-прежнему, и, чтобы задать свиньям корм и вычистить загоны, ему приходилось вставать до света, но он был очень крепок и, казалось, получал от новых забот большое удовольствие. Естественно, ему пришлось чаще прибегать к моим услугам, но поводы оказывались не слишком серьезными, и все мои паци- ентки быстро выздоравливали. Легкий мастит, затрудненный опорос, воспаление суставов у поросенка. Конечно, итоговая цифра в счете теперь была больше, но Лайонел не жаловался, потому что хорошо знал старинное присловье "Скотину завести, мошну растрясти". Огорчало меня лишь одно - прежде он любил постоять, опираясь на одну из многочисленных перегородок в сарае, и со вкусом по- курить, а теперь же у него не оставалось на это времени: то он ка- тил тачку, то накладывал корм в корыто, то убирал навоз, и во мне росло убеждение, что все это внутренне ему чуждо. Во всяком случае, от него уже не веяло тихим спокойствием. Нет, ухаживать за своими новыми подопечными ему нравилось, но выражение его лица стало непривычно серьезным, даже тре- вожным. Тревога послышалась и в его голосе, когда он позвонил мне как-то вечером. - Мистер Хэрриот, я с работы вернулся, а с поросятами что-то неладно... - Что с ними такое, Лайонел? - Они уже несколько дней квелыми были, тело набирали хуже остальных. Но ели вроде бы ничего, вот я и не хотел вас беспокоить. - Но теперь-то что? Он ответил, помолчав. - Вид у них какой-то другой. Задние ноги вроде как отнима- ются, ну, и несет их... А один издох. Так вот мне и тревожно стало. Как и мне. Невыносимо тревожно. Слишком уж это было по- хоже на чуму свиней. В первые годы моей практики эти два слова жгли меня огнем, хотя для нынешних выпускников ветеринарных колледжей они - звук пустой. Примерно двадцать лет чума свиней была моим пугалом. Вся- кий раз, вскрывая издохшую свинью, я трепетал при мысли, что вот сейчас наткнусь на роковые кровоизлияния и "бутоны". Но еще больший трепет вызывала мысль, что я не сумею распознать болезнь и из за моей небрежности вспыхнет эпидемия. Правда, в этом смысле чума свиней была легче ящура, но принципы действовали те же. Если я провороню симптомы, боль- ные свиньи могут пойти в продажу и с рынка попасть на разные фермы, разделенные десятками миль. И каждая такая носительни- ца инфекции перезаразит неизлечимой болезнью своих здоровых соседок. Тогда вмешается министерство сельского хозяйства и его специалисты добросовестно проследят источник эпидемии до Хэрриота, ветеринара, который положил ей начало, допустив не- простительную небрежность. Кошмарный страх охватывал меня снова и снова, потому что в отличие от ящура чума свиней была тогда очень распростра- ненной болезнью и подстерегала нас буквально за каждым углом. Иной раз я принимался мечтать, какой безоблачно счастливой ста- ла бы моя жизнь, если бы эта проклятая хворь вдруг исчезла. И вспоминая, сколько из-за нее натерпелись все мои ровесники, я чувствую, что нынешним ветеринарам, пожалуй, следовало бы каждое утро вскакивать с постели и пускаться в ликующий пляс, распевая во все горло: "Ура! Ура! Ура! Нет более чумы свиней!!!" Лайонел повел меня в дальний конец двора и угрюмо указал на последний загон. - Они там. Я перегнулся через перегородку и меня обдала волна ледяного отчаяния. Десяток четырехмесячных поросят - и практически у всех одинаковые роковые симптомы. Все худые, словно бы облеэлые, уши снаружи багровые, поход- ка шаткая, а по обвисшим хвостикам стекает жидкая струйка по- носа. Я измерил температуру у трех-четырех. Около сорока одного градуса! Классическая картина, прямо-таки из учебника, но Лайонелу я ничего не сказал. Собственно говоря, это запрещалось правила- ми: сначала мне предписывалось проделать сложнейший ритуал. - Откуда они у вас? - В Хавертоне купил, на рынке. Упитанные все были, бойкие, как на подбор. - Он подтолкнул носком резинового сапога трупик в углу - Один вот уже сдох.. - Да... Лайонел, я должен его вскрыть, посмотреть, что там у него внутри. - Голос у меня стал устало-надтреснутым, опять мне предстояло мучительно вертеться на бессмысленной карусе- ли. - Только схожу к машине за ножом. Вернувшись со специальным скальпелем, я перевернул мертво- го поросенка на спину и вскрыл брюшную полость. Сколько раз я уже проделывал это в таком же напряжении? Руководства рекомендуют начинать поиски от места перехода подвздошной кишки в слепую. Но, вскрывая кишку, соскребая слизь с ее стенок, я не находил ничего, кроме кровоизлияний и небольших некротических пятен, темно-красных или желтоватых. Иногда неопровержимые доказательства обнаруживаются только в прямой кишке, и я все резал и резал ножницами петлю за петлей, но без особых результатов. Ну, вот опять! Я не сомневался, что поросенок погиб от чумы, но сказать об этом фермеру не имел права: прерогатива заключи- тельного диагноза принадлежала министерству, и я обязан был ждать подтверждения оттуда. В почках и мочевом пузыре тоже были кровоизлияния, но нигде ни единой типичной язвы. Я откинулся, не вставая с корточек. - Мне очень жаль, Лайонел, но я обязан сообщить об этом, как о возможном случае чумы. - Эх, черт, скверная штука, верно? - Да... очень. Но пока министерство это не подтвердит, нам остается только ждать. Я возьму материал для анализа и отправлю в Суррей, в лабораторию. - И подлечить их вы не можете? - Боюсь, что нет. Болезнь вирусная. И лечения от нее не су- ществует. - Ну, а остальные-то как? Она прилипчивая? До чего мне не хотелось отвечать! Но умалять опасность не имело смысла. - Да, и очень. Вам нужно будет принять все меры предосто- рожности. Перед загоном поставьте ящик с дезинфицирующим средством и, выходя оттуда, непременно наступайте в него. Но луч- ше будет воду и корм давать им снаружи - обязательно после всех остальных, а к ним не входить вовсе. - Что, если и другие перезаразилнсь? Сколько их подохнет? Еше один страшный вопрос. Справочники указывают на смерт- ность от 80 до 100 %, но мой собственный опыт, говорил - все, сколько есть. Я глубоко вздохнул. - Лайонел, выздоравливают они очень редко. Он медленно обвел взглядом новые бетонные загоны, поросят, сосущих матерей, привольно бродящих по двору боровков. Я по- чувствовал, что должен сказать хоть что-то. - Впрочем, может быть, я и ошибся. Подождем ответа из ла- боратории. А пока давайте им вот эти порошки. Подмешивайте в корм или растворите и вливайте. Я уложил петли кишки в багажник, потом обошел свинарник. записывая его обитателей по категориям. Ибо меня поджидало еще одно тяжкое испытание - предстояло заполнить анкеты. Анке- ты - мой вечный крест, чумная же анкета являла собой жуткое розовое полотнище с тесными строчками вопросов с обеих сто- рон - общее число маток, хряков, молочных поросят, боровков. И да смилуется небо над тем, кто напутает в счете! Дома я весь вечер мучился над розовым ужасом, а потом за- нялся совсем уж кошмарным делом - упаковкой кишки для отправки на анализ. Министерство снабжало нас на этот случай особой тарой. На первый взгляд она состояла из куска волнис- того картона, нескольких кусков пергамента, моточков мохнатой веревочки и листа оберточной бумаги. Однако, приглядевшись повнимательней, вы обнаруживали, что картон складывается в небольшую квадратную коробку. Инструкция категорически требовала уложить кусок кишки длиной в три фута во всю длину на пергамент, затем завернуть края пергамента внутрь и обмотать веревочкой. Однако тут была одна загвоздка. К упаковке прилагались две черно-красные карточки с надписью: "Материал для анализа. Сро- чно!", а под ней - пунктиры для адреса фермы, где обнаружена болезнь, и еще много для чего. По краям обеих карточек имелись отверстия, через которые предлагалось продернуть концы веревоч- ки, обвивавшей кишку, и только после этого закрыть коробку. Вторая карточка прикреплялась снаружи. Я добросовестно произвел все требуемые операции, в заклю- чение продел веревочку сквозь дырки в наружной карточке, обер- нул коробку в бумагу, завязал ее, и почувствовал, что у меня не осталось никаких сил. Подобные процедуры всегда выматывали меня куда больше самого сложного отела. И вот тут-то, глядя остекленевшими глазами на два конверта, адресованные в министерство и в его филиал, - а также на готовую к отправке картонку, я обнаружил, что первая карточка безмя- тежно покоится на столе. - Сто тысяч чертей! - взвыл я не своим голосом. - Всякий раз так! Всякий раз я про нее забываю! Хелен, видимо, решила, что со мной припадок - во всяком случае, она опрометью вбежала в аптеку, где я готовил посылку. - Что с тобой? - испуганно спросила она. Я виновато повесил голову. - Извини, пожалуйста. Опять эта чертова чума свиней. - Только успокойся, Джим! - Она посмотрела на меня с не- которым сомнением. - И если можно, не кричи так, детей разбу- дишь. В мрачном молчании я распаковал коробку, вдел веревочку в карточку, снова запаковал... Сколько раз я проделывал это, и с какой ненавистью! Да, подумал я со злостью, для тихого вечера нет занятия приятней! Я отвез посылку на вокзал, отправил ее, вернулся домой и по- пробовал найти утешение в одной из моих ветеринарных Библий - "Практической ветеринарии" Юдолла. Но даже она не принесла мне утешения. Выводы этого светила только подкрепляли мои собственные подозрения. Правда, будучи американцем, болезнь он называл "свиной холерой", но в остальном описывал именно ту картину, которую я наблюдал у поросят Лайонела. Он рекомендо- вал инъекции сыворотки здоровым свиньям в качестве превентив- ной меры, но я уже прибегал к этому средству - и безрезультат- но. Не хватает мне еще впустую тратить деньги Лайонела именно тогда, когда они будут ему особенно нужны. Ответ я получил через два-три дня: министерство не подтверж- дало наличия чумы свиней на указанной ферме. В тот же день мне позвонил Лайонел. - Им все хуже. От ваших порошков пользы никакой, и еще один сдох. Вновь я кинулся туда, произвел вскрытие и, разрезав кишку вдоль, решил, что на этот раз ошибки быть не может ведь все яз- вочки чуть приподняты и концентричны. Уж теперь министерство даст подтверждение, и нам хотя бы станет ясно, что делать. Еще один вечер ушел на заполнение анкеты и возню с упаков- кой, но я твердо надеялся, что в ближайшие дни мои сомнения раз- решатся. Когда из министерства пришел ответ, что установить чу- му свиней не удалось, я готов был разрыдаться. И воззвал к Зигфриду. - В какие игры они играют, черт побери? Может, вы знаете, как в лаборатории устанавливают наличие или отсутствие чумы? - Разумеется! - Мой партнер окинул меня невозмутимым взглядом. - Кишку извлекают из обертки и швыряют в потолок. Прилипнет - реакция положительная, не прилипнет - отрица- тельная. Я горько засмеялся. - Это я уже слышал. И склонен поверить. - Ну, не будьте так строги к министерским мальчикам, - по- советовал Зигфрид. - Вспомните, подтверждение они могут дать, только если уверены на все сто процентов. Ведь ошибка поставит их в идиотское положение. А такая картина возникает по самым разным причинам. Некротические язвы, например, появляются и при гельминтозах. Я застонал. - Да знаю, знаю! Я их и не виню. Но бедняга Лайонел Браф сидит на краю пропасти, а я ничем не могу ему помочь. - Конечно, Джеймс, положение отвратительное. Как мне из- вестно по горькому опыту. Два дня спустя Лайонел позвонил и сказал, что сдох еще один поросенок. Язвы оказались более типичными, и, хотя я не мог предсказать, какое заключение даст министерство, мне уже было абсолютно ясно, что требуется от меня. Видимо, мой мозг работал и во сне, так как теперь я не задумался ни на секунду. - Лайонел, вы должны немедленно забить всех ваших здоро- вых свиней! Он посмотрел на меня с глубоким недоумением. - Так они же еще тела не нагуляли? А супоросые матки как же? - Я знаю, но если бы болезнь получила официальное под- тверждение, я был бы обязан рекомендовать вам избавиться от них. Отправить их на рынок вы права не имеете. Однако я могу дать вам справки для продажи всех здоровых свиней на консерв- ную фабрику. - Так-то так, да... - Я хорошо понимаю, Лайонел, что вы чувствуете. Это огромная беда. Но если болезнь распространится на других ваших свиней, про справки придется забыть и вам останется только на- блюдать, как они издыхают. А так вы все-таки вернете около двух тысяч фунтов. - Но те, которые на откорме... Еще бы два месяца... Я бы куда больше выручил. - Да, но сейчас вы за них пусть меньше, но что-то получите, а если они заболеют, вам уже не на что будет надеяться. Да и по- мимо денег, все-таки лучше, если их забьют без лишних страданий и им не придется чахнуть у вас на глазах, как вот этим, верно? Говоря это, я вновь остро ощутил трагичную сторону деревен- ской ветеринарной практики: очень большое число наших пациен- тов кончало жизнь на бойне, а какими бы симпатичными ни были обитатели скотного двора, подоплека нашей работы с ними оста- валась чисто коммерческой. - Право уж, и не знаю... Это ведь не пустяк какой-нибудь. - Он опять обвел взглядом новый свинарник и его обитателей, кото- рых так лелеял и холил, а потом повернулся и посмотрел ине пря- мо в глаза. - Ну а что, если у них не чума? Действительно - что? Но солгать ему прямо в глаза я не мог. - В таком случае, Лайонел, я не сберегу вам тысячи, а разо- рю вас на тысячи. - Да... это я понимаю. Но вы-то сами уверены? - Я вам уже объяснил, что поставить окончательный диагноз не имею права, но сомнений у меня никаких нет. Он кивнул. - Ладно, мистер Хэрриот. Садитесь, пишите ваши справки. Я вам как-никак доверяю. "Как-никак доверяю" в устах простого йоркширца было боль- шим комплиментом, мне оставалось лишь уповать, что я его дове- рия не обману. Достав голубые бланки, я принялся их заполнять. Очень скоро новый свинарник опустел. Оставшиеся больные поросята гибли один за другим. Как ни страшна чума свиней, я был убежден, что особых страданий она не причиняет, и единственным проблеском света в этой черной беде была мысль, что больные жи- вотные тихо истаяли, а остальные тоже встретили легкую смерть. Никто из них не мучился. Под конец пришло извещение из министерства, что болезнь подтвердилась. Я заехал с ним к Лайонелу, и, водрузив на нос очки, дорожник внимательно прочел его с начала и до конца. - Значит, ваша правда была, - сказал он. - И хорошо, что мы сделали то, что сделали. - Сложив извещение, он вернул его мне. - Фабрика мне прилично заплатила, а стали бы мы тянуть, я бы вовсе ни при чем остался. Так что очень я вам благодарен. Вот что мне сказал этот простодушный дорожный рабочий, после того как у него на глазах рухнул и рассеялся его воздушный замок. Ни стенаний, ни упреков - только благодарность. Разные люди реагировали по-разному, когда чума поражала их свиней, но, слава богу, все это давно в прошлом. Сначала была найдена действенная вакцина, а затем министерство сельского хозяйства ввело обязательный забой, как при ящуре, и чуме сви- ней пришел конец. В течение уже почти тридцати лет мне не дово- дилось ни сталкиваться с подозрительными случаями, ни запол- нять простыни анкет, ни возиться с картонными коробками и пер- гаментной бумагой. Но память о них все еще свежа. А пока я спрашивал себя, как думает Лайонел использовать свою новую постройку. Он тщательно вычистил и продезинфициро- вал свинарник, но ничего объяснять не стал. Прошло четыре меся- ца, и я решил, что коммерческое животноводство его больше не манит, но ошибся. Как то вечером, осмотрев несколько собак и кошек, я снова заглянул в приемную и увидел, что в углу сидит Лайонел. - Мистер Хэрриот, - объявил он с места в карьер, - я хочу опять за то же взяться. - Завести свиней? - Ну да! Чтобы хлев пустым не стоял. А то глядеть на него больно. - Но вы абсолютно уверены? - спросил я, помолчав. - Пос- ле такой беды? Я думал, у вас всякая охота пропала. - Да нет, куда ей пропадать? Свиньи самое для меня милое дело. Одна только зацепка, почему я к вам и приехал. Могли с того раза там микробы остаться? Не люблю я таких вопросов. Теоретически говоря, никакой инфекции в свинарнике к этому времени остаться не могло, но мне приходилось слышать, что от чумы свиней избавиться не так-то просто. Правда, четыре месяца... Конечно, свинарник должен быть уже вполне безопасным. Но что толку, если ветеринар говорит "не знаю"? Лайонелу был нужен конкретный ответ. - Я уверен, что поместить туда свиней можно без всяких опасений... если вы твердо решили. - Чего уж. Значит, пора за дело браться. - Он вскочил и вы- шел из приемной, словно не хотел терять ни минуты. И действительно, очень скоро свинарник огласился хрюканьем, фырканьем и визгом. Не замедлила и судьба с новым ударом. Когда Лайонел позвонил, мне показалось, что я еще ни разу не слышал в его голосе такой тревоги. - Я только с работы вернулся, а со свинками худо: валяются по всему двору. Мое сердце мячиком отскочило от ребер. - То есть как валяются? - Ну, вроде в припадке. - В припадке? - Ну да. Лежат на боку, ногами дрыгают, рыло все в пене, а и встанут, так трех шагов не сделают, снова валятся. - Еду! Трубка ударилась о рычаг. У меня подгибались ноги. Я ведь заверил беднягу, что он может спокойно завести новое стадо, а чу- ма свиней иногда дает и такие нервные симптомы. Я схватил Юдолла и лихорадочно перелистнул страницы. Черт, вот оно! "В начале возможны моторные расстройства - движение кру- гами, мышечные подергивания и даже судороги" Я гнал машину по узкой дороге, ничего не видя по сторонам - ни мелькающих мимо деревьев, ни зеленых вершин за ними. Пе- ред глазами маячила жуткая картина, которую мне предстояло увидеть. Ни она оказалась даже хуже, чем я ожидал. Много хуже. Двор был буквально устлан свиньями всех возрастов и размеров, от по- росят до огромных супоросых маток. Некоторые еще пошатыва- лись, падали на солому, снова поднимались, но остальные лежали на боку, дрожа, отчаянно дергая задранными ногами, а в пастях у них клубилась пена. Юдолл упомянул судороги, а уж таких су- дорог я в жизни не видывал. Лайонел, землисто-бледный, молча вел меня от загона к заго- ну. Кормящие матки лежали, вытянувшись, содрогаясь всем телом, а поросята отталкивали друг друга и дрались пытаясь добраться до сосков. Хряк кружил по загону, словно слепой, натыкался на стены, оглушенно присаживался на задние ноги, точно собака. И ни единого здорового животного! Во всяком случае, такое соз- давалось впечатление. Лайонед повернулся ко мне, стараясь улыбнуться. - На этот раз вам ни единой справки писать не придется. Все полегли. Я мог только уныло покачать головой в полном недоумении. Наконец, ко мне вернулась способность говорить: - Когда это началось? - Утром все были здоровы. Визжали, как всегда, чтобы я им скорее корм задал. Я вернулся - они уже в таком виде. - Но, черт подери, Лайонел! - Мне с трудом удалось удер- жать истошный вопль. - Так сразу не бывает! Тут что-то не то! - Угу, водопроводчик это самое и сказал, чуть их увидел. Его прямо как дубиной оглушило. - Водопроводчик? - Ага. Хозяйка в обед заметила, что вода в поилку не идет, и вызвала Фреда Буллера. Он часа через два приехал. Сказал, что трубу засорило, ну и наладил все. - Следовательно, они почти весь день не пили?.. - Выходит так. Слава богу! Все встало на свое место. Не то, чтобы я очень ободрился, но, во всяком случае, бремя вины спало с моих плеч. Чем бы это ни кончилось, мне себя упрекнуть не в чем. - Вот оно что! - прохрипел я. Лайонел растерянно посмотрел на меня. - Вы о чем? Что воды не было? Ну, конечно, пить им хотелось, так что? - Это у них не от жажды. Они отравились солью. - Как так? Соли они и в рот не брали. Откуда ей тут взяться? - Корм для свиней всегда подсаливается... - Мои мысли нес- лись бешеным вихрем. С чего начать? Я ухватил Лайонела за локоть и потащил его во двор. - Быстрее! Надо поднять их на ноги! - Они же всегда одинаковый корм получали. Что сегодня-то стряслось? - бормотал он, пробираясь по соломе. Я подскочил к большой свинье, которая затихла между припад- ками судорог, и уперся ей в плечо. - Они остались без воды. Вот, что стряслось. Из-за этого в мозгу образовалась большая концентрация соли и начались при- падки. Толкайте, Лайонел, толкайте! Надо дотащить ее до поилки. Воды там теперь достаточно. По-моему, он решил, что я брежу, но покорно помог мне под- нять свинью и продолжал поддерживать ее со своего бока, пока она, пошатываясь, брела к длинному металлическому желобу у стены. Вылив несколько глотков, она рухнула на пол. Лайонел тяжело перевел дух. - Так она же выпила всего ничего. - Да. И это хорошо. От лишней воды им становится хуже. А теперь возьмемся вон за ту. Очень уж смирно она лежит. - Хуже? - Он наклонился над свиньей. - Это как же? - Неважно, - пропыхтел я. - Главное, что лишняя вода им вредна. Не мог же я признаться ему, что и сам не знаю, что это первое отравление поваренной солью в моей практике и руководствуюсь я только тем, что когда-то вычитал в учебнике. Мы потащили вторую свинью к поилке, и Лайонел простонал: - Господи, помилуй! Ну и чертова же штука. В жизни такого видеть не доводилось! "И мне тоже", - подумал я. Оставалось надеяться, что в кол- ледже меня учили тому, чему нужно. Целый час мы без передышки подтаскивали свиней к желобу, а тем, которые не могли встать, вливали в глотку тщательно отме- ренную дозу воды. Для этого мы разрезали носок у резинового са- пога и, засунув его им в пасть, лили воду в голенище из стеклян- ной бутылки. Взрослая свинья сразу бы отгрызла горлышко. Тем, у кого припадки были особенно тяжелыми, я сделал инъек- цию снотворного, чтобы ослабить конвульсии. Когда мы кончили, я оглядел свинарник. Все животные выпили немного воды и лежали возле поилки. Пока я смотрел, три-четыре свиньи поднялись, сделали несколько глотков и снова легли. Имен- но то, что нужно! - Ну, что же, - произнес я устало. - Больше от нас ничего не зависит. Лайонел пожал плечами. - Ладно. Идемте в дом, выпьете чашку чая. Его сгорбившаяся спина сказала мне, что он потерял всякую надежду. Но как я мог его винить? Мои объяснения и поступки должны показаться ему сумасшедшими. Я и сам склонялся к тако- му же мнению. Когда в семь утра на тумбочке у кровати затрезвонил теле- фон, я потянулся за трубкой, не открывая глаз. Отел или послеро- довый парез? Но звонил Лайонел. - Мне на работу пора, мистер Хэрриот, так я подумал, может, вы захотите про свиней сразу узнать? Меня словно холодной водой обдало. - Конечно. Что они? - Да хорошо. - Как хорошо? Все живы? - Все до единой. - Но чувствуют они себя как? Еле на ногах держатся? Не едят? - Да нет. Визжат вовсю, как вчера, завтрака требуют. Я откинулся на подушку, не выпуская трубки из рук, и мой вздох облегчения, видимо, раздался в ней достаточно громко, пото- му что Лайонел весело усмехнулся. - Вот и я тоже, мистер Хэрриот. Черт, ну просто чудо! Вчера- то мне помстилось, что вы свихнулись - соль-то, думаю, тут при чем? А вышло по-вашему. Я засмеялся. - Пожалуй. И не только в одном смысле. За сорок лет практики мне пришлось столкнуться не более чем с пятью-шестью случаями отравления поваренной солью или обез- воживания - называйте, как хотите. Видимо, они порядочная редкость. Но ни один из них по ужасу и по радости не идет ни в ка- кое сравнение с тем, что мне довелось испытать в свинарнике Лайонела. Я решил, что такая победа утвердит дорожника в роли свино- вода, но опять ошибся. Снова я навестил его месяца через два, и уже прощался, когда к нам подъехал на велосипеде улыбающийся молодой человек лет двадцати двух. - Это Билли Фодергилл, мистер Хэрриот, - сказал Лайонел, знакомя нас, и мы обменялись рукопожатием. - С первого числа хозяйничать тут будет Билли. - Что? - Так он у меня купил свиней, а хлев берет в аренду. Он и за свиньями теперь ухаживает. - Честно говоря, я этого не ждал, Лайонел. Мне казалось, что вы нашли себе занятие по душе. Он посмотрел на меня с легкой усмешкой. - Вот и мне так казалось. Только эта штука с солью здорово меня тряханула. Я уж решил, что совсем ни при чем остался. В мои- то годы! А Билли три года прослужил свинарем у сэра Томаса Роу, и на днях женился. Вот и хочет вроде как свое хозяйство завести. Я поглядел на молодого человека. Он был невысок ростом, но круглая голова, широкие плечи и чуть согнутые ноги создавали впечатление большой силы. Казалось, ему ничего не стоит проши- бить кирпичную стену. - Оно и к лучшему, - продолжал Лайонел. - Свинья штука хорошая, только меня все время что-то грызло. Тревога какая-то. А Билли справится. У него дело куда лучше пойдет, чем у меня. Я снова взглянул на Билли, на курносое загорелое лицо, без- мятежные глаза, спокойную улыбку. - Да, конечно, он справится, - сказал я Лайонел пошел проводить меня к машине. Я потрогал его за плечо и спросил: - Но ведь, Лайонел, вам скучно будет без ваших свиней. Вы всегда любили ухаживать за животными, верно? - Оно так. И любил, и люблю. Без живности я никак не могу. И сарай у меня опять не пустой стоит. Вот, сами поглядите. Мы пошли к сараю, открыли дверь, и время словно повернуло вспять. Корова, три теленка, две козы, две свиньи, куры, утки в прихотливо выгороженных закутках. Кроватные рамы, металли- ческая сетка, завязанные узлами веревки. Только обеденный стол занял место прямо у двери, а стойло коровы гордо отгораживала крышка концертного рояля. Лайонел кивал на одно животное за другим и кратко сообщал мне историю каждого, а лицо его сияло тихой радостью, какой я на нем давно не видел. - Но свиней-то всего две, э, Лайонел? - засмеялся я. Он задумчиво кивнул. - Ага. Больше и не надо. Я попрощался с ним и пошел один к машине. Открывая дверцу, я посмотрел назад, повернувшись так, чтобы не видеть слишком уж нового свинарника, а только осененный деревьями старинный ка- менный домик и сарай. Лайонел, облокотившись о верхний край столешницы, погрузился в созерцание своей разнообразной жив- ности, и дымок его трубки тянулся вверх на фоне зеленого склона. Все слагалось в удивительную гармонию, и я улыбнулся про себя. Именно такое хозяйство и требовалось Лайонелу. 38 Воскресное июньское утро, и я мою руки на кухне Мэтта Кларка. Сияет солнце, порывистый ветер гуляет по склонам, и мне в окно четко видны все лощины, все складки на них, все скользящие по ним тени облаков. Я оглянулся через плечо на белоснежную голову бабушки Кларк, склоненную над