ым могущественным человеком в Южной Африке, издал закон, согласно которому бушмены и гиеновые собаки должны были отстреливаться при первой встрече с ними, причем и за человеческий скальп, и за собачий хвост выплачивалась денежная премия. В те дни было довольно обычным делом, что группа фермеров во время охоты, наткнувшись на стоянку бушменов, полностью уничтожала всю их семью. Такова неутешительная история белых колонизаторов и почти истребленных ими коренных жителей. Бушмены, подобно львам, были стерты с лица земли сильными, конкурирующими с ними хищниками. Остатки их племен оказались полностью вытесненными из холмистых районов у мыса Доброй Надежды, из земли Дракенсберг, из их давних прибежищ равнины Вельда в глубь пустыни Калахари, но даже здесь они не нашли полного спокойствия, сопоставимого с их прежним мирным существованием. Миниатюрные бушменские женщины с их кожей персикового цвета пользовались большим успехом у чернокожих пришельцев, так что немало их оказалось в плену после набегов завоевателей. Сегодня осталось не так уж много чистокровных бушменов. Считается, что все население их не превышает двадцати тысяч человек, и кажется почти невероятным; чтобы хоть кое-кто из них остался в стороне от "преимуществ" европейской цивилизации. Яркий пример сказанного - женщины, останавливающие на шоссе машины в надежде выпросить горстку табаку. Сан - это разгромленная и вымирающая народность; они не только сильно сократились в численности, но и утратили свои естественные образ жизни и традиции, складывавшиеся тысячелетиями. Удручающе звучит сегодня мнение специалистов, что традиционный образ жизни бушменов можно рассматривать как пример наиболее рационального и приемлемого для обеих сторон сосуществования человека с его природным окружением. Мирно и с пониманием естественных законов бушмены осваивали отведенную им природой экологическую нишу. Мне приходилось встречаться с потомками выживших бушменов в холмах Тсодило на северо-западе Ботсваны. Организаторы сафари подчас презирали этих людей за то, что их европеизированная одежда, состоящая из изодранных сорочек и мятых шляп, не походила на наряд аборигена пустыни, которого требовали клиенты-визитеры. Однако и в этом нищенском одеянии бушмен сохраняет в себе ауру некой тайны. Я впервые познакомился с этими людьми в то время, когда обслуживал лагерь туристов в дельте Окаванго, сопровождая приезжих в их поездках в холмы Тсодило. Последние замечательны тем, что возвышаются посреди абсолютно плоской равнины и представляют своеобразную первобытную художественную галерею. Здесь вы можете увидеть более трех тысяч наскальных рисунков, оставленных некогда местными бушменами. Для меня было удовольствием показывать приезжим холмы и наскальную живопись, но я не любил приводить своих капризных клиентов в деревню бушменов. Дело обычно выглядело так, словно пришельцы обладают неким божественным правом бесцеремонно вторгаться в личную жизнь аборигенов. Туристы заглядывали в крытые травой круглые хижины, пяля глаза на предметы ремесла и фотографируя все вокруг. Я всегда пытался объяснить, что в селение нужно приходить тихо и уважительно, однако мои спутники сразу же забывали об этом и начинали возбужденно метаться туда и сюда, стараясь любыми средствами запечатлеть жителей на фотопленку. Все это сильно напоминало экскурсию в зоопарк, вот только экспонатами были люди... Как-то раз, чтобы немного сдержать туристов и предотвратить их буйное вторжение в деревню, я пересказал им одно место из книги Лоуренса ван дер Поста "Потерянный мир Калахари". Автор писал, что его фотокамеры постоянно выходили из строя в Холмах Бушменов, делая невозможным фотографирование местности. По мнению ван дер Поста, это дух Холмов наказывал его за греховное несоблюдение некоей древней неписаной клятвы. Закончив свой рассказ, я повел приезжих в деревню. Один из клиентов подступил к старейшей из клана, полуслепой женщине, чья иссушенная временем кожа висела складками на лице и теле. Она была погружена в себя, но почувствовала интерес к себе со стороны туриста. Как только он поднял свою камеру, она грубо закричала на него, требуя табаку. Мой клиент был уже готов сделать снимок с помощью полностью автоматизированного 25-миллиметрового объектива, который, к изумлению фотографа, начал вращаться в обратном направлении, не фокусируясь и не позволяя нажать спусковую кнопку. Я наблюдал за этой сценой, стоя неподалеку. Не будучи слишком удивлен, я подошел и без всяких проблем сделал три снимка старухи своей собственной камерой. Потом подошел к старой женщине и дал ей немного табаку. Она мгновенно успокоилась и начала набивать свою трубку. Все это время неудачливый турист пытался справиться с непокорной фотокамерой. Старуха закурила и глубоко втянула дым, задержав его на несколько секунд в легких и выдохнув затем в виде густого облака. Это выглядело как сигнал к изменению обстановки. Старая женщина улыбнулась, и камера моего попутчика снова заработала как ни в чем не бывало. Вся группа посетителей была явным образом взволнована происшествием, но меня самый большой сюрприз ожидал позже. Спустя несколько недель мои пленки были проявлены, и, просматривая слайды, я обнаружил, что три из них, где должны были находиться изображения старой бушменки, оказались абсолютно черными. Другую странную историю мне рассказали о холмах Тсодило. Два опытных пилота, много работавшие в буше, хотели посадить самолет на ровный участок между холмов, но по непонятным причинам так и не смогли сделать этого, и после четырех попыток вернулись в Маунт с недоумевающими туристами на борту. Когда беседуешь с людьми тсвана о неведомой силе, свойственной бушменам, ваши собеседники лишь пожимают плечами с таким видом, будто это вполне естественно для исконных обитателей этих мест - выводить из строя фотокамеры и препятствовать посадке самолетов. Тсвана побаиваются бушменов из-за их неведомого дара и неуверенно усмехаются, когда вы пытаетесь побольше узнать об этом. Эти замечательные маленькие люди, мягкие и деликатные от природы, в особенности со своими детьми, ныне исчезают с лица земли, унося с собой многое, еще не понятое наукой. Мне кажется, что упомянутые мной странные способности бушменов унаследованы ими от наших далеких предков. Бушменам удалось сохранить этот дар, а мы, европейцы, утратили его за тысячелетия нашей противоречивой и драматической эволюции. Поскольку на путях изменений стиля нашей жизни не нашлось места для использования подобных способностей, в какой-то момент прошлого мы утратили их, несомненно, много потеряв от этого. Когда бушмены исчезнут окончательно, они унесут с собой многие секреты происхождения человека. В конце этого отступления, посвященного "кроткому народцу", я перескажу одну бытующую в его среде историю, которая показывает, что даже сегодня бушмены могут поставить в тупик современного выходца из нашего большого мира. Существует поверье, что бушмены обладают способностью превращаться в льва. В этом отношении особенно славятся бушмены клана макаукау, населяющие район Гханзи в Ботсване и вызывающие всеобщий суеверный страх за свое умение осуществлять подобную трансформацию. Не далее как в 1982 году человек по имени Эд Флеттери, имевший ферму в названном районе, дважды терял своих коров, павших жертвой льва. После второго инцидента он и двое его помощников-бушменов решили выследить зверя. Я должен добавить, что Флеттери вырос в обществе бушменов и даже неплохо говорил на их языке. Они прошли по следу льва вдоль оград нескольких ферм и вышли к тому месту, где лев направился в глубь пустыни Калахари. Продолжив преследование, они вскоре заметили дымок, поднимавшийся над землей как раз в том направлении, куда вели следы зверя. Тут спутники Флеттери внезапно отказались идти дальше, сказав, что это не лев прошел здесь, а макаукау. Они рассказали фермеру, что макаукау на время ночной охоты превращаются во львов. Отказавшись поверить спутникам, Флеттери настаивал на продолжении погони, не переставая внимательно разглядывать отпечатки львиных лап. След вывел преследователей к двум небольшим хижинам из травы. Около одной из них виднелось кострище, дым от которого и был виден издалека. В центре расчищенного пространства около хижин возвышалась объемистая куча пепла, и львиный след вел прямо к ней. След пересекал груду пепла и бесследно исчезал на ее противоположной стороне. Хотя Флеттери буквально не мог поверить своим глазам, продолжения следа не было нигде. Тогда бушмены, спутники Флеттери, обратили его внимание на обитателей хижин: двоих мужчин, двух женщин и нескольких детей. У одного из мужчин была повреждена грудь, у второго голова. У бушменов - спутников Флеттери - не оставалось сомнений, что раны нанесены рогами коров. Мне трудно что-либо добавить по поводу этой истории. До середины пути на Казенгулу мы ехали через местность, казавшуюся вполне первобытным бушем. Затем деревья и кустарник внезапно исчезли, и перед нами открылись обширные пространства обработанных человеком земель. Бесконечными рядами стояли ярко зеленеющие посевы сорго. И снова мне стало не по себе, как в тот раз, когда я увидел посадки сосны и австралийских эвкалиптов на том берегу реки Крокодайл, текущей по самой границе национального парка Крюгера. Словно прочерченные по линейке, рукотворные картины технологического века как будто невзначай, но с тайной угрозой, вторгались в девственные ландшафты древней Африки. Мы миновали три громадные секции фермерских земель, прежде чем снова оказались среди нетронутых лесистых пространств непосредственно перед Казенгулой. Мы находились сейчас примерно в тридцати километрах к югу от этого городка, и здесь впервые почувствовали, что начинаются земли, населенные примерно тридцатью тысячами слонов, нашедших защиту в заповедном комплексе Чобе. Прямо на асфальте лежали кучи слоновьего помета, а затем показались и объеденные, поломанные и растоптанные этими животными деревья. Слоны повреждают их на своем пути в национальный парк Хванге в соседней Зимбабве, куда они в определенные сезоны года перемещаются из Чобе. Наконец мы въехали в долину Замбези, и взгляду открылось место впадения в нее другой могучей реки - Чобе. Казенгула лежит как раз в месте слияния этих легендарных водных путей, соединяющих и в то же время разделяющих Зимбабве, Замбию, Намибию и Ботсвану - естественное пересечение маршрутов, связывающих эти страны артериями рек. Из-за своего положения, делающего его перевалочным пунктом между Зимбабве, Замбией и Ботсваной, Казенгула буквально напичкан воинскими частями. Это скорее деревня, чем город, и жизнь его обитателей проходит на фронтовой линии партизанской войны, идущей прямо через границу, в Зимбабве. Как раз сейчас родезийские военные суда блокировали границу, полностью нарушив нормальную жизнь населения соседних государств. Жителям лишь остается терпеливо дожидаться конца войны, страдая от постоянных угроз со стороны воинственных и ужасных отрядов Силауса. Эти тяжелые годы оставили глубокий след в душах местных жителей, но сейчас они понемногу приходят в себя, и мрачные мысли уходят, словно уносимые медлительными водами Замбези. Два дня мы провели в Касане, маленьком поселке, расположенном на берегу Чобе, в нескольких километрах ниже Казенгулы по течению реки. Долго собиравшийся дождь хлынул в то утро, когда мы намеревались отправиться в национальный парк Чобе, и мы сразу ощутили отличие этих мест от иссушенного солнцем Макгадикгади. Национальный парк Чобе очень обширен. Он занимает площадь в одиннадцать тысяч квадратных километров. Здесь есть болота, временно заливаемые дождевой водой котловины древних, ныне высохших, озер и редкостойные леса. Последние сосредоточены в западном участке резервата, и часть их отведена под сезонно работающее охотничье хозяйство. Охота в Ботсване относится как бы к двум разным категориям. Во-первых, здесь осуществляются хорошо подготовленные сафари: дошлые профессиональные компании организуют их для богатых клиентов из-за океана. Месяц пребывания здесь с предоставлением возможности получить двадцать три различных охотничьих трофея, лицензии, помощь профессионального проводника - все эти удовольствия обходятся приезжему в сорок пять тысяч американских долларов. Он будет жить в комфортабельно оборудованных лагерях, пользоваться услугами поваров, официантов, следопытов и водителей, каждый из которых готов выполнить любую прихоть клиента. Его будут перевозить на частном самолете из лагеря в лагерь, из пустыни в дельту и обратно. Профессиональный охотник защитит его в буше, ответит на каждый мельчайший вопрос, а по вечерам разделит с ним компанию за выпивкой, думая в основном о том, какую часть суммы он получит в конце сафари. Суть второй разновидности легальной охоты состоит в том, что каждый житель Ботсваны может получить соответствующее разрешение - о чем я уже упоминал ранее. Правительство ежегодно предоставляет возможность отстрелять по лицензиям определенное количество животных. Это во многих отношениях разумная система, открывающая каждому гражданину Ботсваны доступ к ее природным богатствам, из чего он может извлечь известную выгоду для себя. В конце концов, фауна - это достояние страны и в этом смысле принадлежит всем и каждому. Такая практика не наносит ущерба природе страны, но позволяет ее жителям использовать имеющиеся природные запасы. Во время остановки в Касане у меня установились дружеские отношения с неким молодым человеком, принадлежащим к местным тсвана. Он обслуживал один из охотничьих домиков на берегу Чобе. Как-то раз я расположился здесь, наблюдая за группой бегемотов, обосновавшихся посреди реки, и рассматривая в бинокль снующих вокруг птиц. Кеннет же (так звали юношу) сидел с удочкой и рассказывал мне, как именно организована охота у местных жителей. Стоимость лицензии на удивление низка, если сравнивать ее с затратами богатых американцев и европейцев. Лев стоит сто пятьдесят фунтов, буйвол - пятьдесят, а слон - пятьсот. Кеннет постоянно покупал лицензии и выезжал на охоту вместе с семьей, отстреливая преимущественно буйволов. Семейство располагало прекрасным оружием - карабинами различного калибра и несколькими дробовиками. Охотились они в районе Линьанти, к западу от национального парка Чобе. Кеннет также рассказал мне, что жителям их деревни Сатау часто досаждали львы и гиены, в уничтожении которых он в таких случаях тоже принимал участие. Если гиена повадилась нападать на телят либо ослов, ее немедленно ликвидируют с помощью яда. Допустим, вы нашли хищницу, поедающую зарезанную корову. Тогда ее прогоняют с места трапезы ближе к вечеру и закладывают в мясо большую порцию яда. Гиена, по словам Кеннета, непременно вернется ночью к туше, чтобы продолжить пир - в отличие от "умного" льва, как выразился рассказчик. Уже к утру гиена погибает от яда в страшных муках. По-иному обстоит дело со львами, которые, по словам юноши, часто оказываются источником поистине драматических событий. Кеннет поведал мне о нескольких таких случаях, один из которых особенно запал мне в память. В прошлом году хорошо известный всем одинокий лев-самец зарезал корову, и группа мужчин из деревни Кеннета отправилась на его поиски. На этого льва здесь уже охотились ранее, но безуспешно, и многие крестьяне верили, что зверь "заколдован". Они утверждали, что льва убить невозможно, поскольку тут замешана нечистая сила. Тем не менее охотники пошли по следу, продвигаясь со всеми возможными предосторожностями. Внезапно они увидели льва, расположившегося на отдых в тени просвечивающего насквозь кустарника. Один из преследователей выстрелил и попал зверю в хвост. Лев прыгнул вперед и схватил обидчика, остальные же разбежались кто куда. Челюсти зверя сомкнулись на плече и руке жертвы. Находясь на пороге смерти, человек все же ухитрился просунуть вторую руку в пасть льва, чтобы не дать ему разжевать плечо, и продолжал почти бессознательно отбиваться от хищника. К счастью для пострадавшего, один из членов отряда, его юный родственник, заставил себя вернуться. Он был безоружен, но тем не менее смело схватил льва за хвост, что было весьма болезненно для зверя из-за полученной им раны. Как это ни поразительно, лев оставил свою жертву, а мальчишка удрал. Лев скрылся в буше, оставив израненного охотника лежать на земле. Убедившись, что опасность миновала, охотники вернулись на место происшествия и доставили раненого в деревню, откуда он был переправлен в Касане на попечение медиков. Тем удалось каким-то чудом выходить пациента. Его престиж, по словам Кеннета, необычайно вырос среди односельчан, и подобно другим персонам в Ботсване, кто счастливо вышел из опасного столкновения со львом, человек этот получил прозвище Ра-ди-Тау, что значит "близкий к львам". Поистине Ботсвана - удивительная страна. Я сидел рядом с человеком, который, работая официантом и разнося напитки туристам, в свободное время зарабатывает деньги, охотясь на законных основаниях на крупного зверя вроде буйволов и слонов, а на защиту своего стада выходит с оружием против льва. Для меня, пришельца со стороны, такое сочетание занятий кажется невероятным, а для него эта жизнь - такая же повседневность, как ежедневная поездка на работу чиновника-лондонца. Въехав наконец в национальный парк Чобе, мы направились в Серонела, где приезжим разрешено останавливаться временным лагерем. Было на редкость приятно вести машину по плотно утрамбованной песчаной дороге, видя вокруг сменяющие друг друга чудесные картины природы. Мы решили устроиться на краю пологого каменистого спуска в долину Чобе, в тени огромного дерева бледной акации, окруженного кустами кротона. Когда располагаешься лагерем в африканском буше, полезно подумать о том, какого рода топливо можно будет использовать для вечернего костра. Кротон, например, обладает полезными свойствами как лекарство от малярии, но если вы долго будете вдыхать дым его древесины, вам обеспечены длительная тошнота и неприятное ощущение в желудке. В этом отношении с кротоном сходно дерево тамботи - одно из немногих, побеги которых избегают поедать слоны, чего, кстати, нельзя сказать о черных носорогах. Когда вы срубаете свежую ветвь этого дерева, выделяется особая млечная жидкость. Если капля ее попадет вам в глаз и вы не смоете ее в тот же момент, это грозит слепотой. Как и в случае с кротоном, если вы надышитесь дымом тамботи или даже приготовите еду, используя его сучья в качестве хвороста, это грозит вам жестоким расстройством желудка и сильной рвотой. Бесспорно, лучшее топливо в буше - это комбретум. Его деревья с необычайно твердой древесиной достигают порой возраста двух тысяч лет. Дрова, полученные из комбретума, дают прекрасное пламя и ровно горят на протяжении целой ночи. Наша первая автомобильная экскурсия по Чобе ошеломила нас. Зверья было множество, но более всего производил впечатление разгром, учиненный здесь слонами. Вдоль берега реки, насколько хватало глаз, стояли огромные деревья, голые и безжизненные. Среди них были деревья, известные под местным названием марула, желтые плоды которых .служат любимым кормом многих африканских животных. Но сейчас с их стволов кора была содрана кольцами, и деревья медленно умирали. Бледные акации, чьи ветви и побеги составляют основу питания копытных, использующих в качестве корма листья, стояли вокруг, словно обтесанные телеграфные столбы. Сама основа существования целой экологической системы подвергалась уничтожению основательно и бесповоротно. Проблема непомерного увеличения численности слонов в Чобе в значительной степени связана с охотой на этих животных в ближайших окрестностях национального парка. Слоны - весьма интеллектуальные существа. Я думаю, что по уровню интеллекта они не уступают человекообразным обезьянам и, вероятно, дельфинам. Как только ту или иную территорию отводят под заповедник, местные слоны, хорошо знакомые с округой, тут же наводняют охраняемые угодья, понимая, что здесь они будут в безопасности. Именно это и произошло в Чобе, куда слоны собрались в огромном числе из окрестных мест, уходя от тамошних охотников. Правительство Ботсваны затем запретило отстрел слонов вокруг Чобе, надеясь, что после этого стада их вновь рассредоточатся по более обширным территориям. Таким образом попытались уменьшить концентрацию слонов в Чобе, где их разрушительная деятельность настолько изменила растительность в долине реки, что это создало угрозу существованию других обитателей национального парка. К примеру, бушбок - эта бойкая антилопа средних размеров, чья отвага хорошо известна любителям природы, - лишился своих убежищ в густом подлеске, вытоптанном тысячными стадами слонов. Мужественный бушбок, который, будучи раненным, способен убить собаку, человека и даже леопарда, стал жертвой сложного и непредсказуемого стечения обстоятельств. Когда становишься свидетелем подобного разрушения ландшафта, первое, что приходит в голову, - это мысль об искусственном разреживании популяции путем выбраковки части животных. И действительно, ученые уже думали об этом, но никакого решения относительно регулирования численности слонов до сих пор не принято, поскольку существует слишком много привходящих обстоятельств, так что последствия могут оказаться непредсказуемыми. Слоны Чобе живут на неогороженном пространстве и при желании могут переходить куда им вздумается, например, в национальный парк Хванге в Зимбабве. По существу, здесь мы имеем единственное место во всей Африке, где слоны сохранили свои вековые трассы миграций и пользуются ими, сообразуясь с общей обстановкой. Решение о выбраковке легче было бы принять, если бы Чобе имел сплошное ограждение. В национальном парке Крюгера численность слонов удерживают на постоянном уровне - около семи с половиной тысяч голов, поскольку уже известно, что именно это их количество оптимально согласуется с площадью территории резервата и тех или иных его угодий. Коль скоро парк Крюгера обнесен оградой, слоны лишены возможности странствовать, но они, по крайней мере, могут существовать здесь в безопасности. Этот резерват, будучи заключен в жесткие рукотворные границы, представляет собой искусственную экосистему, и люди здесь сами контролируют ситуацию. Чобе же лишен ограды, и, хотя это очень здорово с теоретической точки зрения, что слоны могут свободно перемещаться туда и сюда, как это тысячелетиями проделывали их предки, будущее этой популяции не внушает оптимизма. Слоны быстро изменяют среду своего обитания, и далеко не всем прочим обитателям этих мест удается приспособиться к столь быстрым изменениям. Да и сами слоны могут внезапно оказаться перед крахом, когда окончательно уничтожат все вокруг себя. Запрет на отстрел слонов может на время уменьшить пагубное их влияние на долинные леса Чобе, но если вдруг охота будет вновь разрешена, все те же самые проблемы с неизбежностью возникнут вновь. В общем, дело это весьма запутанное, и я не уверен, что даже широкомасштабная выбраковка слонов может решить вопрос. Коль скоро нам неизвестны все возможные последствия, не исключено, что такое мероприятие окажет длительное отрицательное воздействие на тех животных, которые останутся в живых. То, что мы называем "выбраковкой", в действительности может оказаться слепым орудием судьбы. Пуля, отправляющая на тот свет старую слониху, стоящую во главе стада, уносит с собой мудрость опытного зверя и его познания о местности, накапливавшиеся десятилетиями. Маршруты, которыми слоны пользовались веками, уже не смогут служить им, и нерасчетливый винтовочный выстрел может привести к тому, что животные окажутся неспособными согласовывать свои передвижения с циклической сменой сухих и влажных лет или предвидеть наступление очередных засух, регулярно наступающих в Ботсване. Увы, выбраковка хороша лишь для уменьшения числа животных, но массовый отстрел грозит тем, что слоны просто уйдут из резервата и окажутся в тех местах, которых они десятилетиями избегали, не чувствуя себя здесь в безопасности. Вопрос о судьбе слонов Чобе находится в критической стадии, и мы не знаем, сколько времени отвела природа для его решения. Можем ли мы ждать, пока еще одна ветвь сломается и еще одно искалеченное дерево рухнет на землю? В этот вечер по возвращении из истерзанной долины Чобе я мирно любовался далекой рекой, когда донесшийся с расстояния менее километра вибрирующий призыв льва-самца нарушил плавное течение моих мыслей. Было еще светло - львы обычно не подают голос в это время, - и я решил спуститься поближе к воде и пройти к излучине, за которой надеялся увидеть зверя. Разумеется, он не попался мне на глаза, но я вновь услышал его рыканье, словно олицетворявшее собой дух девственной природы. В эту ночь, внимая визгливым крикам множества павианов, снующих туда и сюда в кронах деревьев, я с нетерпением ожидал утра. Я надеялся найти отпечатки мягких лап на песке, которые вывели бы меня на скрытного хищника. Мы вышли из лагеря на рассвете, и вскоре на дороге я увидел следы льва. Когда выслеживаешь животных в буше, разгадывая неясные знаки на грунте и раздумывая о мотивах действий того, кого ищешь, включаются в действие уголки сознания, редко используемые современным человеком. Все чувства обостряются, и интуиция приходит вам на помощь. По следам я определил, что два крупных самца прошли этой ночью не далее как в ста метрах от нашей стоянки. Следы вели на восток, и мы вскоре потеряли их в том месте, где звери свернули к реке. Тогда мы вышли на дорогу, которая через десять минут привела нас на илистую отмель, где следы снова были видны прекрасно. Впрочем, зная, как протяженны маршруты львов, я не надеялся, что мы сможем догнать и увидеть этих двух самцов. К тому же звери прошли здесь довольно давно, и я решил отказаться от преследования, тем более что следы затерялись на поросшей травой почве. Так или иначе, я вновь пережил радость чтения знаков, оставленных дикими животными, и был доволен тем, что правильно определил направление, в котором проследовали львы. Позже этим же утром я вышел на след еще двух львиц и детеныша, оставленные около полудня накануне. Вдали множество грифов, явно чем-то испуганных, сорвались с ветвей дерева и взмыли кверху, плавно кружа в синеве неба. Очень возможно, это львицы вернулись к своей добыче после утреннего отдыха и согнали испуганных грифов с полусъеденной туши. Сколь непохожи друг на друга пустынные пространства Макгадикгади и напоенный водой парк Чобе, столь же различны и повадки львов в разных условиях существования. Ботсвана вообще замечательна многообразием своих ландшафтов, и в каждом из них львы на редкость умело приспосабливаются к окружающей обстановке. В пустынях наподобие Калахари львы не требовательны к присутствию воды и могут месяцами обходиться без нее. Удалось выяснить, что львы пустыни время от времени поедают плоды местной дыни тсама, которые очень богаты влагой и служат любимым лакомством для многих травоядных - таких, например, как прекрасно приспособленная к жизни в пустыне антилопа орикс. И все же у львов, живущих в пустыне, очень велика смертность детенышей. В одном из прайдов, который изучали на протяжении трех лет, лишь один львенок из каждых одиннадцати доживал до восемнадцати месяцев. В Чобе, с его буйной и сочной растительностью и с изобилием всевозможной крупной дичи, смертность львят обычно не столь значительна. Стандартными жертвами львов здесь оказываются иные животные, нежели в пустыне, где эти гиганты зачастую, чтобы выжить, вынуждены поедать мелких грызунов, долгоногов, немного напоминающих азиатских тушканчиков, и дикобразов. В противоположность этому в Чобе девяносто процентов добычи львов составляют животные величиной с импалу или даже крупнее, и среди последних семьдесят восемь процентов - это телята буйвола. Много ценных сведений о жизни львов в Чобе собрал Петри Вильоин. Если бы он написал популярную книжку о своих наблюдениях, она оказалась бы ценнейшим дополнением к повести Оуэнсов "Плач Калахари" и дала бы нам возможность сравнить две независимые и совершенно различные популяции львов Ботсваны. Помимо львиных следов мы видели в парке немало других интересных вещей. Как-то вечером мы наткнулись на свежий след леопарда, пересекавший старую слоновью тропу. Поверх круглых, аккуратных отпечатков лап были видны какие-то царапины. Очевидно, зверь тащил за собой убитое им животное величиной с дукера или детеныша импалы. Леопарды вполне обычны здесь, но на редкость скрытны. Они ухитряются выжить даже там, где человек уничтожил почти всю фауну. Известно, что леопард в плохие для него времена не брезгует мышами и мелкими птицами, а иногда поедает даже насекомых. Но в тех случаях, когда удача сопутствует этой находчивой кошке, ей хватит сил, чтобы свалить куду, водяного козла или молодого гну. Одно время сходились на том, что любимая добыча леопарда - это павианы, но исследования ученых опровергли это мнение. Стадо павианов - грозная сила, и я уверен, что взрослый самец вполне способен помериться силами с хищной пятнистой кошкой. В нормальных обстоятельствах хищник берет лишь такую добычу, которая заведомо по силам ему, и не пойдет на риск быть израненным в столкновении с врагом, вполне способным защитить себя. Что касается павианов, мне никогда не приходилось видеть так много этих дерзких обезьян, как в Чобе. В некоторых группах присутствовало, по нашим подсчетам, свыше пятидесяти особей. Павианы были везде - на отмелях реки, в лесу и даже у нас в лагере, где они создавали немыслимый хаос. В отличие от зеленых мартышек павианы большую часть времени проводят на земле и лишь на ночь находят укрытие в кронах деревьев. Нам посчастливилось, правда, увидеть редчайший случай взаимоотношений между зеленой мартышкой и юным самцом павиана, которого мы хорошо знали в лицо, - он постоянно пытался украсть у нас что-нибудь и, кроме того, научился расстегивать молнию палатки. Как-то вечером Джейн позвала меня посмотреть, как этот юнец обнимается с мартышкой. И я действительно увидел, не веря своим глазам, что эти двое перебирают друг у друга шерсть. Позже они гонялись друг за другом и вместе играли на земле и в кроне дерева. До этого молоденький павиан всегда находился в одиночестве, и нам казалось, что его по той или иной причине вытеснили из стада. Тогда-то и возникла дружба между одиночкой и отзывчивой зеленой мартышкой. Забавные выходки столь многочисленных в Чобе павианов напомнили мне притчу об умственных способностях этих обезьян, которую рассказывают буры. Один из проводников, с которым я работал в заповеднике неподалеку от национального парка Крюгера, пересказывал ее, желая повеселить своих клиентов либо подшутить над ними. Павианы, говорил он, в действительности умеют болтать. Они знают большую часть африканских языков, а также английский и африкаанс. Но всюду в Африке павианы прикидываются неучами и не произнесут ни слова, пока находятся рядом с людьми. И все это потому, что если белый узнает, что павианы способны разговаривать, он тут же завербует их на работу в золотые рудники. Во время наших путешествий по Чобе стало ясно, что в этом году дожди были особенно обильны и животворны. Повсюду зеленела буйная растительность, а серые облака ежедневно на время затягивали небо. Прогуливаясь по пойме, мы видели множество водных птиц. Вдоль берега расхаживали, переваливаясь, шпорцевые гуси - иногда до двадцати особей сразу. Зелеными переливами вспыхивали крылья гребенчатых уток, когда стайки их проносились над полноводными заводями реки. Забавные кулики - так называемые пигалицы-кузнецы - щеголяли своими черно-белыми униформами. Отовсюду слышались их ритмичные крики, напоминающие стук молотка о наковальню. На редкость многочисленными оказались здесь орлы-рыболовы - огромные птицы, окрашенные в контрастное сочетание черного, шоколадного и белого цветов. Замечательны они тем, что наиболее строго среди всех африканских орлов охраняют границы своих индивидуальных территорий. Они произошли, вероятно, от орланов, добывающих крупных угрей и пингвинов у южного побережья Африки. Постепенно предки орлов-рыболовов приспосабливались охотиться в устьях рек и продвигались все дальше в глубь материка по их течению. Сегодня же, если их корм достаточно обилен, этих птиц можно встретить на больших реках и озерах по всей Африке. Популяция орлов-рыболовов в Чобе, где они живут уже несколько столетий, может служить ярким примером умения этих птиц приспосабливаться к новым условиям. В заповеднике они обитают за тысячу триста километров от тех мест, где некогда жили их предки. Пронзительный крик орла-рыболова для многих символизирует сам дух африканской дикой природы. Этот воинственный клич, как и яркая окраска головы и груди орла, используются им как сигнал, который заставляет других орлов-рыболовов держаться подальше от занятой семейной парой гнездовой территории. Она включает в себя не только землю, но и все воздушное пространство над ней, также весьма строго охраняемое: собственники позволяют пришельцам своего вида пролетать над своими владениями не ниже, чем в 150 метрах от поверхности земли. Если же непрошеный гость начнет снижаться, оба члена пары либо один из них немедленно бросаются в атаку. По ту сторону поймы Чобе, где заканчиваются владения этих орлов-рыболовов, лежит так называемая Полоса Каприви. Странно было видеть, как по одну сторону этого участка сотни слонов, двигаясь компактными семейными группами, приходили из парка на водопой, в то время как на противоположном берегу паслись стада коров, виднелись деревни и слышались удары топора дровосека или плотника. Временами оттуда доносился шум мотора военной машины, патрулирующей приграничную полосу ЮАР, откуда пристально следили за малейшими признаками враждебной активности со стороны территорий четырех соседних стран. Река Чобе не пересыхает круглый год, и ее пойма предоставляет прекрасные пастбища для скота, который здесь столь же многочислен, как вокруг заповедников Умфолози и Хлухлуве в Зулуленде. Но вид пасущихся коров постоянно напоминает нам, что может случиться в дальнейшем с природой заповедников и парков, если вдруг закон отменит охрану их территорий. Однажды утром мы спозаранку выехали из лагеря, заслышав доносящийся с востока призыв льва. Лучи восходящего солнца с трудом пробивались сквозь тяжелые серые облака: снова сильные дожди собирались пролиться над Северной Ботсваной. Я осматривал окрестности в поисках львиного следа, когда увидел перед собой стадо буйволов. Оно было не так уж велико по местным стандартам - около ста голов, в то время как в некоторые сезоны года здесь можно видеть одновременно около двух тысяч и даже до трех тысяч буйволов. Каждый день эти животные приходят на водопой на отмели Чобе, и глубокие отпечатки их раздвоенных копыт видны повсюду на красной почве резервата. Возможно, именно здесь, на открытых местах между лесистыми угодьями и рекой, львы охотятся на этих внушительных травоядных. В конце концов я все же нашел следы хищника и по форме отпечатков понял, что это была небольшая самка. След вел в сторону нашей стоянки и в пятидесяти метрах от нее пропадал в густом кустарнике. В эту ночь мы снова слышали - правда, всего один раз - далекий призывный крик львицы. На следующее утро мы решили повторить попытку выследить львов. На этот раз не прошло и десяти минут, как мы наткнулись на совершенно свежие отпечатки лап трех львиц и одного самца средних размеров. Судя по состоянию следов, можно было точно сказать, что звери неподалеку. Вокруг еще царил предутренний сумрак, но я ликовал, зная, что сегодня мы наконец встретимся со львами Чобе. С севера, со стороны реки, внезапно послышался хор встревоженных голосов. Взглянув туда, я заметил силуэт главного стража этих диких мест: павиан вскарабкался на сухое дерево и уселся в верхних его ветвях. Мы повернули машину по направлению к нему. Несколько импал, стоя тесной группой, напряженно вглядывались в густой подлесок поодаль. В неподвижности застыл водяной козел, не обращая внимания на самку с детенышем, бросившихся наутек при виде нашего автомобиля. И даже уравновешенный рогатый ворон, обычно разыскивающий пропитание на земле, вопреки своему обыкновению взлетел на дерево и неуклюже взгромоздился на ветку, раз за разом повторяя свое навязчивое "ду-ду-туту". Итак, все вокруг уже проведали о присутствии львов. В опасности находились лишь те животные, которым хищники не были видны. Те же, кто доподлинно знал, где именно находятся их враги, не отрываясь, вглядывались и принюхивались в сторону нарушителей спокойствия. Миновав эту зону всеобщей настороженности, я увидел львов в ста пятидесяти метрах впереди нас. Мы медленно приближались к ним, не имея представления о том, насколько звери знакомы с автомобилями и подпустят ли они нас вплотную или будут спасаться бегством. Так или иначе, здесь было четыре зверя: три юные львицы и массивный молодой самец, все примерно трех лет от роду. Ближайшая ко мне львица насторожилась, но осталась сидеть неподвижно, когда машина была уже в пятнадцати метрах от нее. Я заглушил мотор и залюбовался прекрасным мускулистым животным. Тут же мне вспомнилась моя группа полувзрослых львов, которые к тому моменту, когда мне пришлось оставить заповедник Северного Тули, как раз вступали в этот возраст. Те мои львы страшно бедствовали от преследования браконьеров: за два с половиной года их количество сократилось с одиннадцати до шести. Сидевшая передо мной львица очень походила на Зону, которая выступала в качестве лидера группы и инициатора всех охотничьих вылазок. Она в конце концов тоже угодила в петлю браконьера, но нам удалось снять с нее проволоку, после чего львица быстро оправилась. Наблюдая за юными львами, которых нам посчастливилось найти здесь, в Чобе, я вспоминал свои ужасные переживания в Тули и гадал, что же сталось сейчас с тамошними моими питомцами. Мы разглядывали прекрасных животных, наслаждаясь звуками раннего утра, когда появился громыхающий автобус с туристами, управляемый беспечным гидом. Заметив нашу машину, стоящую, по существу, прямо посреди прайда, он сразу же затормозил. Вслед за этим, в нарушение всех правил, существующих в национальных парках, автобус прямо через кусты двинулся в нашу сторону. Посетители громко разговаривали и перегибались друг через друга, чтобы взглянуть на львов. Мне вдруг захотелось, чтобы львы не вызывали столь большого интереса у людей. Пришельцы вели себя наподобие павианов, которые при виде льва взбираются на дерево и осыпают оттуда зверя непристойными павианьими ругательствами. Нашим львам, разумеется, тоже стало не по себе. Молодой лев угрожающе метнулся к автобусу, имитируя гнев, а две львицы, находившиеся до этого поодаль от нас, встали и молча пошли прочь. Та же, что сидела ближе всех к нашей машине, лишившись приятной компании, тоже поднялась на ноги и скрылась в густом кустарнике. Итак, все было кончено. Я медленно направил машину в ту сторону, где мы могли бы снова увидеть львов, если бы они продолжали двигаться в первоначальном направлении. Автобус пробороздил кустарник, выехал на дорогу и продолжал свой путь под громкую болтовню туристов. Наконец назойливые гол