егда начинал выть по-другому; другая женщина говорила, что она видела это по цветам на закате. Может, они и правы. Вот вы тоже смотрите кругом повнимательней. - И они никогда-никогда не ошибаются? - спросил Маленький Бобр. - Бывает, но не так часто, как белые. Калеб показал, какую сторону покрышки надо было приподнять. В типи сразу стало прохладней. - Чтобы знать, откуда ветер, послюните палец и поднимите его. Сразу с наветренной стороны почувствуете холодок и тогда уж повернете правильно дымовые клапаны. - Расскажите про военные головные уборы, - попросил Ян. - Что мы можем сделать, чтобы носить перья? - Бегайте, плавайте, стреляйте из лука. Если ваша стрела пролетит двести ярдов, значит, вы убили бизона. Такой стрелок получает высшую награду. - Неужели "гран ку"? - Да. А если стрела пролетит пятьдесят ярдов, значит, убит олень. Этот выстрел мы назовем просто подвигом - "ку". Если вы с пятидесяти шагов поразите чучело прямо в сердце с первого выстрела, это сочтут большим подвигом. Того, кто не промахнется с семидесяти пяти шагов, неважно с какого раза, я назову лучшим стрелком. Если с сорока шагов вы попадете в десятидюймовый глазок два раза из трех, то не опозоритесь перед индейцами, хотя они и не стреляют по мишени, а только по дичи. Я видел, как медно-красные малыши стреляли в бабочек. Потом они устраивают состязания - кто пустит разом больше стрел. Пять стрел в воздухе - хорошо! Значит, человек быстро и далеко стреляет. Только один раз в жизни я видел, как пустили сразу восемь стрел. Тогда это посчитали "большим колдовством". Но пустить семь стрел тоже очень почетно. - Мистер Кларк, у индейцев есть, наверное, какие-нибудь игры? - спросил Ян. - Вот как индейцы испытывают свое зрение... - Тут уж я вам покажу! - поторопился вставить Гай. - Я же первый увидел тогда оленя... - Замолчи, Гай! - крикнул Ян. Зловещий звук "дзи-ит, дзи-ит" заставил Ветку обернуться. Он увидел, как Сэм, обильно смачивая огромный нож, точил его о камень, бросая хищный взгляд на белобрысый хохолок Гая. - Пришла пора, - сказал негромко Сэм, словно ни к кому не обращаясь. - Вы лучше не трогайте меня! - взвыл Гай. Но, взглянув на Яна и уловив на его лице улыбку, он почувствовал облегчение, хотя лицо Дятла и не предвещало ничего доброго. - Почему ты не помогаешь мне? Или ты не хочешь своей доли, Маленький Бобр? - процедил Дятел сквозь зубы. - Я думаю, сейчас мы оставим его, но если Ветка снова расхвастается, то снимем скальп без всякой жалости, - ответил Ян. - Вот какую игру я вам объясню, - начал Калеб. - На земле или на шкурах рисуются два квадрата, расчерченных на двадцать пять маленьких квадратиков. Один игрок берет пять орехов или камешков и кладет их в квадраты. Потом второй смотрит, как разложены эти фишки, пока другие поют коротенькую песенку. Затем квадрат с фишками закрывается, и второй игрок по памяти должен разложить на другом квадрате камешки так, как они легли на первом. - Ну, это ерунда, я могу... - начал Гай. Но Сэм тут же дернул его хохолок. - Смотри, как бы ты не простудился и не умер без скальпа, - сказал Дятел с ледяным спокойствием. - Есть и другая игра, - невозмутимо продолжал Калеб. - Индейцы делают два шестидюймовых квадрата из белого дерева и на каждом рисуют по зайцу. Потом на одном квадрате в разных местах прикалывают шесть черных кружочков по полдюйма в поперечнике и относят этот квадрат за сто шагов. Игрок берет пустой квадрат и приближается к первому квадрату до тех пор, пока не сможет на своем приколоть кружочки в тех же местах. Если он увидит их за семьдесят пять шагов, значит, он молодец, если за шестьдесят - похвально, но меньше пятидесяти - уже никуда не годится. - Вот увидите, я... Ветка хотел сказать что-то, но тут Сэм так страшно зарычал, что никто не услышал от Гая больше ни звука. - У индейцев было еще два способа испытывать остроту зрения, - рассказывал Калеб. - Старый индеец показывает молодым созвездие, в котором много маленьких звезд (индейцы называют его "Гроздь"), и спрашивает, сколько в нем звезд. Одни находят пять или шесть, а другие и семь. Кто видел семь, у того очень острое зрение. Плеяды высыпают только зимними ночами, а вот Большую Медведицу можно видеть круглый год. Индейцы называют ее "Горбатая Спина". И старики спрашивают у ребят: "Ты видишь Старуху (это вторая звезда до конца) с ребенком на спине"? В молодости мне ничего не стоило разглядеть маленькую звездочку, прижавшуюся к большой. Калеб вышел из типи, и тут же мальчики услыхали его голос: - Эй, Ян, Гай! Идите сюда! Все подбежали к нему. - Вот мы только что говорили про хорошее зрение. Ну, а кто скажет, что это вон там? Калеб показал на поле клевера. - Похоже, медвежонок... - Сурок! Это наш сурок! - крикнул Гай. - Надо его подстрелить! - И он помчался за своим луком. Индейцы со всех ног бросились к полю. Они старались не шуметь, но все же зверек услышал какие-то звуки и насторожился. Он сел на задние лапы, большой, неуклюжий, издали напоминая медвежонка. Мальчики стали в ряд, как на старой картинке, изображающей битву при Креси. Выстрел - и все три стрелы пролетели мимо. Сурок тут же юркнул к себе в нору. VII Жизнь в лагере - Как спал, Сэм? - Глаз не сомкнул. - Я тоже. Всю ночь дрожал. Накрылся еще одним одеялом - и все без толку. - Густой туман, что ли, был? - А как ты спал, Ветка? - Хорошо! - Тумана не чувствовал? - Ни чуточки. В следующую ночь было еще хуже. Гай спал, как говорится, без задних ног, а Сэм и Ян снова дрожали до утра. На рассвете Сэм встал. - Мне это надоело! Шутки шутками, а если придется так трястись каждый раз, я уйду домой, пока еще на ногах держусь. Ян промолчал. Он был мрачнее тучи. Солнце развеяло их унылое настроение, но все же мальчики не смогли без ужаса подумать о следующей ночи. - Что это с нами? - спросил Маленький Бобр. - Бросает то в холод, то в жар. Может, мы пьем слишком много болотной воды? Или Гай нас отравляет своей стряпней? - Похоже, у нас цинга: очень уж мясом объедаемся... Надо спросить у Калеба. Не приди к ним Калеб в полдень, они сами побежали бы к старику. Он молча выслушал Яна и спросил: - Вы сушили одеяла, с тех пор как живете в лесу? - Нет, а... а разве индейцы... Калеб вошел в типи, пощупал одеяла и сказал: - Так и есть. Ночью вы потеете, оттого у вас постели сырые. Каждая индианка хорошенько прожаривает постель часа по три на солнце, а если погода плохая - у огня. Сделайте так - и перестанете дрожать. Мальчики не замедлили вытащить на воздух одеяла и простыни и в ту ночь спали крепким, безмятежным сном. Скоро им пришлось узнать еще кое-что о жизни в лесу. Вечерами комары загоняли мальчиков в типи, но скоро индейцы научились выкуривать их: перед сном мальчики кидали в костер много травы, плотно закрывали вход, а сами ужинали снаружи, у костра, на котором готовили еду. Потом они осторожно заглядывали в типи - костер потухал, вверху набиралось много дыму, но зато снизу был чистый, хороший воздух. Мальчики заползали в свое жилище и накрепко привязывали дверь. В типи не оставалось ни одного комара, а дым, стоявший у клапана, не пускал новых. Можно было спокойно спать всю ночь. Так они научились бороться со злейшим врагом - комарами. Были в лесу еще большие синие мухи, которые не давали днем покоя. Казалось, с каждым часом их становится все больше. Они кружили над столом, попадали в тарелки. - Сами виноваты, - сказал Калеб, когда индейцы обратились к нему за помощью. - Вон какую вокруг грязь развели! Он был прав: около типи высилась целая гора картофельной шелухи, костей, рыбьей чешуи и прочего мусора. - А что делают индейцы? - спросил Маленький Бобр. - Иногда они переносят стоянку, - сказал старик, - или просто делают уборку. Ян первым схватил лопату и стал неподалеку копать яму; к нему присоединились Сэм и Гай. Увидав, что вместе с мусором они бросают в яму кости и куски хлеба, Ян сказал: - Смотреть не могу, как мы хлеб зарываем! Столько зверюшек были бы рады получить эти крошки. Тогда Калеб, сидевший на бревне с трубкой в зубах, заметил: - Если вы хотите быть настоящими индейцами, собирайте всякие остатки пищи и каждый день сносите их на какое-нибудь высокое место. Индейцы выбирают для этого большей частью скалу. Место это считается священным и называется "Вейкан". Тут они оставляют крошки, чтобы умилостивить добрых духов. Конечно, все это попадает птицам и белкам, но индейцы бывают очень довольны, когда на скале ничего не остается. Им все равно, кто поедает - птицы или духи. "Неважно", - говорят они... Великий совет в полном составе отправился на поиски "священной" скалы. На одной поляне индейцы нашли подходящий холм и с того дня поочередно носили туда свои "жертвы добрым духам". Вскоре они заметили, что птицы охотно поедают все, что находят на этом холме, и даже кто-то из четвероногих проложил тропку от ручья. Как-то Калеб сказал: - Вы не должны пить воду из этой речки - в ней слишком много всякой живности. - А что пить? - спросил Сэм. - Что ж нам делать, мистер Калеб? - вставил Ян, знавший, что старик не будет разговаривать ни с кем из Рафтенов. - Выройте колодец! - Вот еще! Делать нам нечего! - фыркнул Дятел. - Выройте индейский колодец, - пояснил Калеб, - через полчаса он у вас будет готов. Давайте я покажу. Он взял лопату и, найдя сухое местечко в двадцати шагах от верхней части запруды, стал копать. Уже на глубине трех футов показалась вода. Когда Калеб дошел до четырех футов, вода стала бить с такой силой, что он бросил рыть. Калеб взял ковш и вычерпал грязную воду, потом, дав яме наполниться, снова всю ее вычерпал. После трех раз в яме появилась прохладная, свежая и прозрачная вода. - Вот, - сказал Калеб, - это вода из вашей запруды, только она прошла через двадцать футов песка и земли, теперь ее можно пить. Это и есть индейский колодец. VIII Индейский барабан - Настоящие индейцы сделали бы себе из этого обрубка барабан, - сказал Калеб Яну, когда они увидали сваленную грозой липу с большим дуплом вместо сгнившей сердцевины. - Да? А как? - Где-то здесь был топор... Ян принес топор, и Калеб сделал из ствола ровный, без трещин чурбан в два фута длиной. Они отнесли его в лагерь. - На барабан натягивают кожу. - А какую? - Лошадиную, собачью, коровью, телячью - любую, лишь бы покрепче. - У нас в сарае есть телячья кожа. Правда, ее погрызли крысы, - сказал Гай. - Я знаю, где взять еще одну, это мои кожи. Я сам зарезал телят. Вы бы поглядели, как я ловко это делаю! Тут Сэм крикнул: "Гоп!" - и дернул его за хохолок. Третий Вождь отскочил и закончил свою хвастливую речь обычными воплями: - Отстань! - Не трогай его, Сэм, - вмешался Маленький Бобр и, обернувшись к Гаю, сказал: - Ничего, Гай, не обижайся. Ты лучше его стреляешь и видишь вдвое дальше. - Вот он и злится! - обиженно проворчал Ветка. - А теперь, Гай, сбегай за шкурами, если хочешь, чтобы у нас был барабан и военные танцы. Гай со всех ног бросился домой. Тем временем Калеб занялся обрубком липы. Он снял кору, счистил ножом все остатки гнилой сердцевины и, поставив остов барабана на землю, развел в нем огонь. А когда середина выгорела, гладко обстругал чурбан внутри и снаружи. Калеб занимался обрубком около двух часов, а Гая все не было. Он вернулся в лагерь затемно и рассказал, что отец поймал его и заставил полоть грядки. Шкуры, которые принес Гай, были жестки, как кора, и, конечно, покрыты волосом. - Потребуется два-три дня, чтобы размягчить их, - сказал Калеб и опустил шкуры в лужу. Три дня спустя Калеб вытащил их из воды, и вместо жестких желтоватых шкур у него в руках оказались белые и мягкие, как шелк. Тщательно вымыв их с мылом в теплой воде, Калеб тупым ножом выскоблил обе стороны. Большую из шкур Калеб обрезал по краю; получился круг дюймов тридцать в поперечнике и вдобавок еще длинный ремень. Этот ремень он катал и растягивал, пока наконец не получился совсем круглый шнур. Из оставшегося куска он вырезал еще два круга тридцати дюймов в поперечнике. Сложив их вместе, Калеб ножом проколол ряд дырок на расстоянии дюйма от края. Затем положил один круг на землю, поставил на него остов барабана и, прикрыв его сверху другим, прошнуровал ремнем оба круга. Сначала он шнуровал свободно, не затягивая ремня, а потом крепко стянул его, чтобы кожа на обеих сторонах барабана натянулась. Ко всеобщему удивлению, Гай тут же завладел готовым барабаном. - Это моя кожа, - сказал он. Возражать было нечего, но Калеб, подмигнув, сказал: - Похоже, дерево он ни во что не ставит. Потом Калеб обмотал палочку тряпкой, и Гай стукнул в барабан. Звук получился совсем глухой. - Повесьте барабан в тенек, - сказал Калеб, - он высохнет и зазвучит совсем по-другому. Было очень интересно наблюдать, как барабан просыхал. Временами он издавал тихие звуки, и тогда казалось, что он напрягает все усилия, чтобы вырваться из связавших его пут. Когда кожа высохла и стала вновь тонкой и полупрозрачной, барабан зазвучал так, что, услыхав его, затрепетало бы сердце любого индейца. Калеб выучил мальчиков петь боевую песню индейцев, и они танцевали под звуки барабана, на котором играл сам Калеб. IX Кошка и куница Сэм снова предпринял вылазку в стан бледнолицых, чтобы пополнить запасы хлеба; Гая схватил старый Бернс и заставил работать в огороде. Ян остался в лагере один. Он бродил со своей тетрадкой и рассматривал глиняные "книги посетителей". Кроме следов норки и хорька, мальчик обнаружил неизвестные ему отпечатки лап какого-то более крупного зверя. Ян вышел на берег и лег в густую траву. Прыгали кузнечики, трещали сверчки. Неожиданно у реки, где лежала огромная липа, поваленная грозой, Ян заметил легкое движение. Ствол липы, сгнившей изнутри, скрывался в густой траве, и в том месте, где одна ветвь была обломана, в дереве зияло темное дупло. Вдруг оттуда выглянула голова с блестящими зелеными глазами, а затем на ствол выпрыгнула серая кошка. Она уселась на солнце, умылась лапкой, потянулась и спустилась по откосу к воде. Тут она напилась, стряхнула капли с лап и, к удивлению Яна, стала, как и он, обследовать следы. Кошка пошла вдоль ручья, оставляя следы (их Ян решил срисовать после). Неожиданно она замерла на месте, подняв голову, прислушалась и, прыгнув в заросли, исчезла. Ян стал ждать, не появится ли она снова. Где-то выше по ручью захрустела галька. Ян обернулся и увидел нового зверя, чуть побольше кошки. Ян никогда прежде не видел куницу при дневном свете, но теперь сразу узнал ее - приземистую, густо-темного цвета, с белыми метинками и очень пушистым хвостом. Куница шла не спеша, переваливаясь на ходу. Вслед за ней показались три маленьких детеныша. Видно, это была мать со своим семейством. Она обнюхала следы точно так же, как до нее сделала кошка, и Ян обнаружил необычайное сходство между этими двумя животными. Когда старая куница наткнулась на кошачий след, она так долго обнюхивала его, что детеныши догнали ее. Один из них, учуяв свежий запах, пошел по следам кошки к ручью. Куница, добравшись до поваленной липы, безошибочно направилась к дуплу. Она заглянула в него, затем юркнула внутрь, оставив снаружи только хвост. И вдруг Ян услышал из ствола громкое, пронзительное мяуканье. И тут же куница вылезла, держа в зубах маленького серого котенка. Он мяукал и отчаянно вертелся, пытаясь вырваться. Сердце Яна дрогнуло. Он уже хотел броситься на защиту, как вдруг что-то серое метнулось к стволу, и он увидел кошку. Глаза ее горели, шерсть стояла дыбом, уши были прижаты к спине. С яростью она прыгнула на хищника. Шерсть куницы полетела во все стороны, и она в отчаянии бросилась в воду. Кошка, полузадушенная, истекающая кровью, хотела кинуться вслед, но котенок, забившийся под ствол липы, так жалобно мяукал, что гнев матери иссяк. Она схватила его, забрызганного вонючей жидкостью, отнесла обратно в свое логово и тут же вновь показалась на бревне. Она стояла, настороженно вслушиваясь, моргая блестящими глазами, поводя хвостом, словно тигрица, готовая драться с целым светом, защищая своих малышей. Ян был восхищен героизмом кошки и с того дня стал с уважением относиться ко всему кошачьему роду. X Семейство белок - Хотите, я сейчас выгоню дятла вон оттуда? - сказал однажды Ветка, когда три индейца обходили дальние уголки леса. Он показал на дупло в полусгнившем дереве и, подойдя, несколько раз сильно ударил по стволу палкой. К удивлению ребят, из дупла вылетел не дятел, а белка-летяга. Она вскарабкалась на верхушку, огляделась и, раскинув лапы и распушив хвост, перелетела на другое дерево, в двадцати футах от первого. Ян бросился ловить ее. Он уж было схватил ее, но белка так царапнула его острыми зубками, что Ян тут же отдернул руку. Белка исчезла в ветвях. Гай был очень горд. - Летяга или дятел - это, в конце концов, все равно, - самодовольно заявил он. Целый день после этого он задирал нос, стучал по каждому дереву, где только было хоть маленькое отверстие, думая снова выгнать кого-нибудь, и наконец после нескольких неудач спугнул с гнезда запоздалого дятла. Ян тоже поднял увесистую палку и стукнул по другому стволу, в котором были отверстия. Из нижнего дупла выскочила рыжая белка и тут же юркнула в верхнее. Следующий сильный удар заставил ее покинуть это убежище и прыгнуть на верхушку, откуда она мигом нырнула вновь в нижнее дупло. Мальчики заволновались. Они принялись колотить по стволу, но белка больше не показывалась. - Давайте срубим его, - предложил Маленький Бобр. - Вот что надо делать, - поучительно сказал Дятел и, найдя очень длинную палку, ударил ею по сгнившей верхушке. Та слегка покачнулась. Сэм повторил удар. Вскоре ствол рухнул. Его пустая верхушка ударилась о поваленное дерево и превратилась в кучу трухи. Мальчики кинулись искать белку. Они разворошили все и, найдя скорлупу кедровых орехов, решили, что тут, верно, было гнездо. И вдруг они увидели рыжую белку. Она лежала тихо и, казалось, была невредимой, но на конце ее носика выступила капелька крови. Рядом лежали пять маленьких бельчат, совсем недавно появившихся на свет; они были слепые, голенькие и совсем беспомощные. У одного на носу тоже краснела капелька крови. Сначала индейцы думали, что белка притаилась, но оказалось, что она мертва. Мальчики чувствовали себя страшно виноватыми. Во время охоты им и в голову не приходило, что они могут оставить маленьких, беспомощных зверушек без матери. Бельчатам грозила голодная смерть. Особенно переживал это Ян, который считал себя главным виновником несчастья. - Что с ними делать? - спросил Дятел. - Они слишком малы, нам их не выкормить. - Лучше утопить, и все, - сказал Ветка, вспомнив, как поступали у него дома с многочисленными котятами. - Эх, подложить бы их в беличье гнездо!.. - сказал Ян. Помолчав немного, он добавил: - Я знаю, кто их может спасти. Серая кошка! Давайте отнесем к ней бельчат, пока ее нет в дупле! Все направились к ручью. Солнце сияло так, что можно было разглядеть, как копошились в дупле котята. Кошки не было с ними. Ян осторожно подложил туда бельчат и вернулся к товарищам. Они ждали кошку целый час. Мальчики сидели очень тихо, и им удалось увидеть много интересного. Из травы высунулась мордочка полевой мыши, потом крот вылез из норы. Немного погодя прошуршал по высохшему руслу ручья четвероногий зверек величиной с кролика. Ян узнал ондатру; она, видно, искала воду. Только в запруде оставалась еще вода, и мальчики догадались, что это место стало теперь единственным водопоем для многих зверушек. Не успела ондатра отойти на несколько шагов, как показался другой темно-коричневый зверек. - Еще одна! - прошептал Сэм. - У них, наверное, свидание. Зверек подошел поближе, и ребята увидали, что это была норка. Длинная, как кошка, и приземистая, с широкой приплюснутой головой и белым пятном на горле, она была смертельным врагом ондатры и теперь шла по ее следу. Ондатра могла спастись только в воде. Но, видно, с тех пор как запруда стала привычным местом для ондатры, туда зачастили и норки. Через несколько минут ребята увидали, как что-то серое вспрыгнуло на бревно. Это была кошка. Она опасливо оглянулась. Мальчики с напряженным вниманием следили за ней. Кошка, скользнув по бревну, юркнула к котятам, с мурлыканьем стала ласкать их и тут обнаружила среди своих детенышей маленьких красноватых бельчат. Кошка обнюхала их и, облизав, собрала всех малышей около себя. Гай тут же радостно сообщил, что "маленькие бельчата кормятся вместе с котятами". Убедившись, что кошка ласково встретила бельчат, мальчики вернулись обратно в лагерь. И потом не проходило дня, чтобы они их не навещали. XI Как наблюдать обитателей леса Дни проходили весело. Каждое утро начиналось с охоты на сурка. Мальчики хорошо узнали лес и уже не боялись его, как в первую ночь. - Помнишь, Ян, как мы спали тогда: я с топором под боком, а ты с ножом? - смеялся Сэм. Индейцев теперь не пугали неудобства лесной жизни, они чувствовали себя в лесу, как дома. Каждый день приносил с собой много интересного. А в лунные вечера мальчики видели кроликов, которые прибегали к их лагерю. Однажды мальчики услышали короткий хриплый лай, и Калеб сказал им, что это, наверное, была лиса. Но самое главное, что понял Ян, живя в лагере, заключалось в следующем: в лесу больше видел молчаливый наблюдатель. Но было очень трудно сидеть молча, без дела, поэтому он обычно начинал рисовать. Как-то раз, сидя в тишине у пруда, Ян видел, как из воды выскочила уклейка и схватила муху. Тут же зимородок, царивший над водой, камнем упал вниз и поднялся с уклейкой в клюве. Он присел на ветку, но вдруг из чащи вылетел ястреб и кинулся на птицу. Тут бы и конец пришел зимородку, но какое-то длинное существо, выскользнув из травы, бросилось на них. Ястреб взлетел налево, зимородок - направо, а норка осталась с полной пастью перьев. Через несколько дней Ян с Сэмом осматривали следы, оставленные ночью в "книге посетителей", и вдруг по высохшему ручью хлынул поток воды. - Это еще откуда? - удивился Дятел. - Прорыв в плотине, наверное, - заторопился Маленький Бобр. Мальчики побежали к запруде. Ян оказался прав: вода била из отверстия в углу плотины. Внимательно осмотрев течь, мальчики поняли, что ее сделали водяные крысы. Починить плотину оказалось нелегко. Снова набили частые колья, замазали их глиной, но зато теперь крысам пришлось бы основательно потрудиться, если бы они захотели вновь проделать себе ход. Калеб, узнав о происшествии на запруде, сказал: - Теперь вы, конечно, понимаете, почему бобры ненавидят водяных крыс? Ян приметил несколько укромных местечек в лесу, откуда было удобнее всего наблюдать за жизнью лесных обитателей. В небольшой луже возле запруды водились раки и угри, за которыми непрестанно охотились птицы. В стороне резвились кулики, к вечеру на плоский камень вылезала водяная крыса и сидела там, высматривая добычу. А в лесной чаще можно было видеть куропаток и черных белок. Однажды Ян рисовал ствол старого дерева, который ему очень нравился. Неожиданно из зеленых зарослей у пруда бесшумно выскочил коричневый пушистый зверек, не замочив лапок, перепрыгнул узенький заливчик, раз или два настороженно замер и наконец уселся на виду. Это был кролик. Он так долго сидел не шелохнувшись, что Ян успел нарисовать его. Прошло еще минутки три - Ян сверил по часам, - пока кролик принялся щипать траву. Шумливый дятел уселся на сухой ветке неподалеку от кролика, и тот застыл на мгновение, но, разглядев, что это всего-навсего безобидная птица, продолжал мирно пастись. Потом, прижав уши к спине, он прилег в густом клевере отдохнуть. Казалось, он заснул под теплыми лучами солнца. Яну очень хотелось увидеть, закрыл ли кролик глаза, но мальчик был слишком далеко и поэтому ничего не разобрал. Последние солнечные блики исчезли, и пруд погрузился в тень. Вдруг Ян заметил, что к нему приближается какой-то зверек. Он держал голову у самой земли, и Ян никак не мог понять, кто это. Мальчик послюнил палец и понял, что ветер не выдаст его присутствия. Зверек приблизился, и тут по острой мордочке, ушам и пушистому хвосту Ян угадал в нем лису. Может, это была та самая, что часто лаяла по ночам около лагеря. Лиса свернула в сторону, не подозревая, что за ней наблюдают. Ян хотел получше разглядеть хитрого зверя и, приложив ладонь тыльной стороной к губам, пискнул по-мышиному. Голодная лиса встрепенулась. Она застыла на месте, вытянув вперед голову. Ян пискнул снова. Лиса повернулась и прошла между Яном и кроликом. Она пересекла старый кроличий след, не обратив на него никакого внимания, но вдруг ветер донес до нее манящий запах. В ту же минуту лиса позабыла про мышей и, крадучись, пошла к кролику, которого еще не видела. Чутье вело лису безошибочно, и скоро, держа нос по ветру, как настоящая охотничья собака, она уловила запах самого кролика. С каждым шагом лиса приближалась к кролику, который спал, лежа в высокой траве. Ян раздумывал, стоит ли ему поднять кролика, чтобы рыжий разбойник не успел его схватить, но ему не терпелось вместе с тем посмотреть на охотящуюся лису. Оставалось шагов восемь - теперь уже лиса видела свою жертву. Ян с трудом удержался, чтоб не крикнуть. Шесть шагов - лиса уже готовилась к прыжку. "Неужели схватит его?" - подумал Ян, и сердце его часто забилось. Лиса подобралась еще ближе и бесшумно прыгнула на спящего. Спящего? О нет, кролик хорошо знал свою роль! В ту минуту, когда лиса сделала прыжок, кролик прыгнул ей навстречу и пролетел под самым носом у своего врага. Лисица повторила скачок, но кролик, словно мяч, понесся огромными прыжками и скрылся в чаще. Если бы кролик поднялся в тот миг, когда заметил лису, рыжий зверь успел бы нагнать его в три-четыре прыжка. А так лисе пришлось искать себе ужин в другом месте. Ян счастливый вернулся в лагерь: ведь он разгадал еще одну лесную тайну. XII Условные знаки индейцев - Какие условные знаки бывают у индейцев, мистер Кларк? - спросил как-то Ян старика. - След мокасина, дым, сломанная ветка, камень на камне - все это индейские знаки. Каждый из них что-нибудь означает, и индейцы читают их, как вы книжку. - Вы говорили нам, что три дымка означают "возвращаюсь с победой". - Нет, совсем не так. Это означает "хорошие вести". - Что значит один дым? - Как правило, просто: "здесь привал". - А два? - Может означать "тревога" или "я заблудился". - Это я запомню: два - "беда". - Три - хорошие вести. Нечетные числа - счастливые. - А четыре дыма? - Редко очень употребляют. Если бы я увидел четыре дыма, я бы подумал, что происходит что-то очень важное, например собрался Великий совет. - Что бы вы подумали, увидав пять дымов? - спросил Ветка. - Я бы решил, что какой-то глупец хочет сжечь весь лес. - А для чего индейцы ставят один камень на другой? - Я, конечно, не поручусь за всех индейцев, но на западе это значит "вот дорога". Маленький камень слева от двух означает "мы повернули налево", с правой стороны - "повернули направо". Если три камня один на другом, читай: "это верная тропа" или "осторожно"... Куча камней, брошенных в беспорядке, значит: "здесь был привал, потому что один заболел". - А что бы они сделали, если бы не нашли камней? - В лесу? - Да. Или в прериях. - Я многое уже позабыл, - сказал Калеб. Но все же скоро у мальчиков был целый свод условных знаков, какими пользовались индейцы, хотя при этом Калеб не уставал твердить, что "не все индейцы делают одинаково". Ян тут же решил зажечь сигнальный костер, но, к его разочарованию, оказалось, что дым не поднимается даже над верхушками деревьев. - Сперва дай костру разгореться как следует, - пояснил Калеб, - а потом подбрасывай траву и всякие гнилушки. Вот тогда увидишь разницу. Когда мальчики бросили в огонь траву, к небу поднялся густой, извилистый столб дыма. - Я уверен, что этот дым увидишь миль за десять отсюда, особенно если стоять на высоком месте. - Ну, я разгляжу и за двадцать, - сказал Гай. - Мистер Кларк, а вы когда-нибудь теряли дорогу? - без устали расспрашивал Ян. - Конечно, и не раз. Каждому, кто ходит по лесу, приходилось хоть однажды плутать без дороги. - Как, неужели и индейцам? - Конечно. А почему бы и нет? Они такие же люди, как мы. И не верьте хвастуну, что он никогда не блуждал по лесу. Он, верно, ни разу не отходил от маминого передника. Каждый может заблудиться, но человек бывалый всегда находит дорогу, а новичок может и погибнуть. В этом вся разница. - Что же вы делали? - Зависит от того, где я находился. Если попадал в незнакомый лес, а в лагере у меня оставались друзья, я раскладывал два дымовых костра. Если я был один, то старался провести линию по звездам и солнцу; но в пасмурную погоду сделать это невозможно. А если вы совсем не знаете местности, то надо идти по течению какого-нибудь ручья или реки. Но это самый плохой способ. Он, конечно, выведет вас куда-нибудь, но так вы пройдете за день четыре или пять миль. - Правда ли, что можно определить направление по мху на стволах деревьев? - Да. Вот поглядите: вы всегда найдете мох на северной стороне ствола или скалы; самые большие ветки растут у деревьев с южной стороны, верхушка тсуги склоняется к востоку. На пне годичные кольца толще всего с юга. Правда, это относится к дереву, которое растет на открытом месте. Я видел одно растение, которое может служить вместо компаса, - это степной золотарник. На открытом месте он поворачивает свои головки к северу. Но в густой тени они откидываются куда попало. Протоптанная зверем тропа выведет вас к воде. Если тропка становится все тоньше - значит, идете неверным путем. Если над вами пролетят утки или чомга, знайте - вода близко. Собака и лошадь всегда выведут вас к жилью. Никогда не слышал, чтобы они ошибались. Однажды был такой случай, да лошадь оказалась дурная. Но компас все-таки самая надежная вещь. За ним идут солнце и звезды. А лучше всего, когда друзья где-то поблизости; тогда разожгите два дымовых костра и спокойно ждите. XIII Как дубить кожи и шить мокасины Сэм нашел в сарае шкуру недавно зарезанного теленка. Отец позволил взять ее, и Сэм явился в лагерь со "свежей шкурой бизона для одеяния". - Я не знаю, как индейцы шьют себе одежду, - сказал отец, - но уж Калеб-то знает. Вам он скажет. С тех пор как старый охотник остался без собственного дома, он часто наведывался в лагерь. Так случилось и на этот раз - вскоре после прихода Сэма появился и Калеб. - Как индейцы дубят кожу, чтобы сшить одежду? - сразу же спросил его Ян. - По-разному. Но не успел он начать, как с криком прибежал Гай: - Ребята! Старая лошадь отца околела! - И он радостно засмеялся, потому что первым принес эту новость. - Послушай, Ветка, ты слишком часто смеешься - смотри не сожги себе зубы на солнце. - И Старший Вождь оглядел его с притворной грустью, - Нет, вправду сдохла! И я себе возьму ее хвост на скальп. Вот увидите я буду самым настоящим индейцем! - Почему тебе не содрать всю шкуру? Я научу тебя делать из нее много всяких вещей, - сказал Калеб, раскуривая свою трубку. - А ты можешь? - Ее сдирают так же, как с теленка. Вот снимем шкуру, я вам покажу, какие жилы взять для шитья. Всей гурьбой они пошли на поле Бернса. Гай отскочил и спрятался за спины товарищей, когда вдали показался сам Бернс, который тащил упряжкой дохлую лошадь. - Здравствуй, Джим! - окликнул его Калеб, с которым они были добрыми приятелями. - Не повезло тебе с лошадью, а? - Да нет, не очень. Она мне даром досталась. Рад, что сдохла, - хромала давно. - Отдай нам ее шкуру, если тебе не нужно. - Да хоть всю бери. - Ты только перетащи ее через межу, а мы остатки зароем. - Хорошо. Вы не встречали моего шалопая? - Да, видели, - отозвался Сэм. - Совсем недавно, и он как раз шел к дому. - Ух, если я его не найду там! - свирепо сказал Бернс. - Только вряд ли найдете, - буркнул себе под нос Сэм. Бернс ушел, а через несколько минут из кустов выскочил Гай и присоединился к своим товарищам. Калеб делал основную работу. Сэм и Ян помогали ему, а Гай занимался тем, что вспоминал, как снимал шкуру с теленка, и давал советы, черпая их из своего богатого опыта. Когда сняли шкуру, Калеб топором вырубил печень и мозги. - Это нужно для дубления кожи, - сказал он. - Смотрите, вот отсюда индианки берут жилы для шитья. Калеб сделал глубокий надрез вдоль позвоночника от середины спины до крупа и, засунув руку, вытащил оттуда большой жгут беловатых волокон. - Вот вам целый клубок ниток, - сказал Калеб. - Возьмите и высушите их сперва. А чтобы они не ломались, окуните в теплую воду минут на двадцать. Нитки отмякнут и будут вполне пригодны для шитья. Теперь у нас есть шкуры лошади и теленка. Надо их получше использовать. - А как дубят шкуры? - Разными способами. Иногда я хорошенько чищу их, пока не соскребу весь жир и мясо. Потом покрываю всю шкуру квасцами и солью и оставляю завернутой на несколько дней, а когда квасцы пропитают ее как следует, разминаю. Но у индейцев нет квасцов и соли, они смазывают шкуры смесью из печени и мозгов. Сейчас все покажу. - Давайте сделаем, как настоящие индейцы, - сказал Ян. - Ладно. Тогда достаньте печень и мозги теленка. - А почему не от лошади? - Сам не знаю. Я никогда не видел, чтобы они смазывали телячью шкуру лошадиной смесью. Наверное, так лучше. Сэм отправился домой раздобывать телячьи мозги и печень, а вернувшись, стал вместе с Яном очищать шкуру от мяса и жира, пока она не сделалась голубовато-белой и не сальной на ощупь. Телячью печень варили целый час, потом растерли с сырыми мозгами и, смазав смесью внутреннюю сторону шкуры, сложили ее вдвое, закатали и отнесли в прохладное место. Спустя два дня шкуру чисто отмыли в ручье и повесили сушить. Когда она хорошенько просохла, Калеб вырезал из крепкого дерева кол и показал Яну, как растянутую кожу разминать острием кола, пока она не станет совсем мягкой. С лошадиной шкурой поступили так же, только ее вымачивали дольше. Через несколько дней Калеб выскоблил ее и обработал. - Вот так индейцы выделывают кожу, - сказал Калеб. - Я видел, что шкуры вымачивали в настое пихтовой коры и тсуги. Но получается не лучше, чем у нас. Осталось прокоптить ее, чтобы она не затвердела. Калеб развел огонь, набросал туда гнилушек и оставил шкуру висеть над густым дымом. Через несколько часов она потемнела и стала издавать особый запах, который знаком всем, кто брал когда-нибудь в руки индейские изделия из кожи. - Мистер Кларк, покажите нам, как индейцы шьют мокасины и военные куртки, - снова попросил Ян. - Мокасины сделать просто, а вот военные куртки - не обещаю. Каждое племя шьет мокасины по-своему, и стоит индейцу взглянуть на обувь, он сразу определит, из какого племени незнакомец. Чаще всего делают мокасины типа "оджибва", что значит "сборчатые". Они выкраиваются из одного куска кожи, в подъеме делаются сборки, и подошва у них мягкая. Другой вид мокасин распространен среди индейцев, живущих на равнине. Они делаются с твердыми подошвами, чтобы колючки кактусов, шипы и камни не кололи ногу. - Я хочу твердые подошвы! - сказал Ян. - Сейчас попробуем, - сказал Калеб. - И мне тоже! - крикнул Гай. - Это ведь моя лошадь. - Нет, неправда, - спокойно сказал Калеб, - эту шкуру твой отец отдал мне. Спорить было нечего, поэтому Гай отошел в сторону, а Калеб стал обмерять ногу Яна. Старик взял кусок недубленой кожи, размягчил ее в воде и обрисовал на ней босую ступню Яна. Вырезав по этой линии подошву для одного мокасина, Калеб вторую подошву выкроил по первой. Потом он смерил длину ноги и ширину ее в подъеме, прибавил по дюйму на шов и выкроил два передка из мягкой кожи. Из другого куска он вырезал язычки мокасин и пришил их к передкам. - Вот и готовы передки, - сказал Калеб. - Теперь, если хочешь, расшей их бусинками. - А как? - Этому я тебя не смогу выучить. Вот как раскрасить мокасины, расскажу. Тут по краю должны быть красные и белые треугольники - они означают холмы, по которым охотник спокойно прошел путь. Маленькая синяя дорожка на пятке - это прошлое. На подъеме три дорожки: красная, белая и голубая. Они направлены вперед - значит, это будущее. Все три дорожки кончаются орлиным перышком. Когда сошьешь мокасины, разрисуй их. Теперь толстой, крепкой жилой пришьешь подошвы к верхам. Если у тебя есть шило, обойдемся и без иглы. Только смотри шей через край, а не насквозь - так жилы не будут стираться при ходьбе. Вот смотри. Подошвы были мягкие, и мокасины можно было выворачивать на любую сторону. Наконец подошву прикрепили и, проколов четыре отверстия, пропустили в них мягкий кожаный шнурок. После этого Ян разрисовал мокасины по индейскому обычаю, как ему показал Калеб. За это время, пока Калеб и Ян трудились над одной парой мокасин, индианка наверняка бы сшила добрых полдюжины, но едва ли она испытала бы такую радость, как они. XIV Размышления Калеба Время от времени в "книге посетителей" у реки Ян находил следы норки. Судя по следам, туда повадилась крупная норка, и ребята попросили Калеба помочь ее поймать. - В это время их еще не ловят. Ждут до октября, - ответил старик. - А как вы их ловите, когда приходит пора? - По-разному. Нелегко было разговорить старика, но мало-помалу Ян сумел это сделать. - Прежде мы ставили на норку капканы с маленькой птичкой или головой куропатки для приманки. Западня убивает сразу и наверняка. В холодную погоду тушка замерзает и сохраняется. Но в теплое время многие шкурки гибнут, если их не сразу вынуть; приходится часто проверять западни. Потом кто-то придумал стальные капканы, которые ловят норку за ногу и держат день за днем, пока она не умрет с голоду или, чтобы спастись, не отгрызет себе захваченную лапу. Я поймал как-то норку, у которой осталось всего две ноги. Капканы можно проверять реже, но, по-моему, надо вместо сердца иметь камень, чтобы расставлять их. Когда я подумал, сколько пришлось вынести этой норке с двумя ногами, я отказался от капканов. "Хочешь ловить зверя, - сказал я себе, - ставь западню или лови живьем, но не калечь и не терзай его". Капканы со стальными когтями следует запретить законом. Это жестоко. А вот, насчет охоты я вам скажу - это хорошее занятие, и за всю свою жизнь я не видел, чтобы охота испортила человека. Мне кажется, охотник добрее других. Ну, а то, что им приходится убивать, так ведь дикие звери не гибнут сами по себе: все они рано или поздно попадают в зубы к другим зверям. Уж лучше погибнуть от пули, чем от когтей волка или рыси. Только не будьте жадны - никогда не истребляйте весь род. Если охотиться с головой, будет много о чем вспомнить потом. И зла никому не причиняйте. Помню, как-то сопровождал я на охоте одного европейца. Он искалечил оленя так, что тот и шелохнуться не мог. Уселся этот горе-охотник около оленя завтракать и время от времени стрелял в зверя просто так, а ведь зверь-то все еще живой был. Когда я увидел, чем он занимается, у меня прямо кровь закипела от гнева. Отругал его последними словами и скорее прикончил оленя. После этого я смотреть не мог на того человека. Если бы пристрелили оленя на бегу, тот бы не мучился. Ведь рана от верной пули немеет. Многие многоствольные ружья - тоже варварское изобретение. Охотник знает, что у него в запасе много выстрелов, вот и палит по всему стаду. Олени уходят раненые и гибнут в муках. А если у охотника один заряд, то он метит очень осторожно. Для охоты надо брать одностволку. Охота - занятие хорошее, только я против повальных убийств и жестокостей. Стальные капканы, легкие пули, которые ранят, а не убивают, многоствольные ружья - все это жестоко. Калеб го