ания Вадима и утратить авторитет среди сотрудников их группы заставлял ее без устали работать над собой. Несмотря на неудовлетворенность отношениями с мужем, она чувствовала себя совершенно счастливой. Днем, в рабочее время, она сидела и обрабатывала социологические анкеты, в обеденный перерыв на полтора часа (с разрешения Вадима) бегала на занятия по подготовке к сдаче кандидатского минимума по английскому языку, а вечерами, уложив Анютку, садилась за учебники, готовясь к сдаче экзамена по философии. Огромное удовлетворение ей принесло участие в организации и работе конференции молодых социологов. Подготовка к этой конференции началась еще задолго до начала ее работы. Но Вадим, обнаружив у Инги организаторские способности и прекрасное владение пером, немедленно подключил ее к группе помощников оргкомитета, и она ночами напролет работала над редактированием тезисов докладов для готовящегося к публикации сборника, над формированием программы конференции и рада была любому поручению. Дни работы самой конференции были каким-то совершенно новым ощущением качества жизни. А когда после завершения конференции ей, как и другим активным участникам в ее подготовке, вручили грамоту обкома комсомола, ей казалось, что удача воистину благоволит ее творческой судьбе и уже не покинет ее никогда. Единственное, что омрачало ее жизнь, была неприязнь, которую проявляла к ней с первых дней одна из ведущих сотрудниц группы зав. сектором Нина Глебовна Павлова. Это была красивая женщина лет тридцати пяти, пользовавшаяся огромным успехом у мужчин, но, не считая никого достойным себя, замуж не торопилась. Претендующая на то, чтоб быть вне конкуренции по критериям привлекательности, она ревновала всех мужчин ко всем женщинам в институте. Диссертацию она защитила одновременно с Вадимом и не могла ему простить, что он уже стал руководителем группы, а она лишь старший научный сотрудник и не имеет юридической власти над людьми. Вероятно, именно поэтому она водила дружбу с чиновниками их института (в том числе с начальником отдела кадров), а также с некоторыми чиновниками университета. Эти связи давали ей если не прямую, то косвенную власть над людьми. Не полюбив Ингу, Нина Глебовна не упускала малейшей возможности указать Инге на ее последнее место в секторе как временного, не имеющего никаких прав сотрудника, да к тому же с юридическим образованием. Как-то Инга поделилась с Вадимом своими волнениями, связанными с возможными осложнениями при ее переводе на постоянную работу Из-за отношения Нины Глебовны к ней. Но Вадим лишь с усмешкой посоветовал Инге не обращать ни на кого внимания, так как вопрос о зачислении Инги в штат их сектора уже практически решен. Как только поступит финансирование, потребуется лишь чисто формальное оформление бумаг. Вадим также сообщил Инге, что вся его группа готовится к экспедиции для проведения сравнительного социологического обследования совместно с коллегами из Москвы в Псковской области. Экспедиция будет продолжаться месяц и, если к тому времени поступит финансирование, Инга поедет с ними. Однако сведения о поступлении денег пришли лишь в пятницу, накануне отъезда. Поэтому, определив Инге задания, которые она должна будет выполнять во время его отсутствия, Вадим помог ей заполнить все документы и приказал прямо с утра в понедельник сдать их начальнику отдела кадров. Еле дождавшись утра, Инга, пришла в приемную начальника отдела кадров. К своему неудовольствию, она там встретила Нину Глебовну. -- Доброе утро, -- сказала Инга ей подчеркнуто доброжелательно, даже с оттенком заискивания в голосе. -- Привет, привет, -- ответила Нина Глебовна снисходительно. -- Что это ты прямо с утра? что-то срочное, ведь Вадим, кажется, уже уехал? -- Да, но вот я подготовила все документы для перевода меня в штат, на постоянную работу, и мне нужно их сдать начальнику отдела кадров. Он уже у себя? -- говорила Инга, охваченная волнением и неуверенностью в себе. -- Он на месте. У него пятиминутка. Так что придется подождать. Однако... -- она окинула Ингу циничным взглядом с ног до головы и сказала с издевательской улыбкой: -- однако при такой прическе тебе можно к любому мужчине заходить прямо без стука. Да еще к такому, как Иван Петрович! Он ведь у нас красавец, полконик в отставке... Инга вся похолодела от этих слов и не знала, что ответить, так как страх перед этой женщиной сковал ее. -- А если серьезно, то я бы тебе посоветовала, -- продолжала Нина Глебовна, -- подойти минут через двадцать пять -- тридцать. Когда кончится пятиминутка, я зайду к Ивану Петровичу, у меня дело очень срочное. -- Большое спасибо, -- сказала Инга, пытаясь зацепиться за совет Нины Глебовны, ища в нем что-то позитивное для себя. Полчаса показались ей вечностью, и, когда они истекли, она зашла в отдел кадров. Высокий, с военной выправкой мужчина лет пятидесяти пяти стоял у письменного стола и, увидев зашедшую молодую женщину, посмотрел на нее с холодным равнодушием и, не предложив сесть, сказал: -- Так, так, ну дайте мне ваши дукументы. Инга робко протянула ему папку. -- Вы ведь работали юрисконсультом, -- спросил он, не глядя на Ингу, усаживаясь за стол и открыв папку, -- что же вас заставило менять такую интересную работу на техническую, лаборантскую на девяносто рублей в месяц? -- Вопервых, мне очень тяжело ездить в город. Мы переехали в Городок, потому что мужа пригласили работать в СО АН. Кроме того, я сдала кандидатские экзамены, и это тоже мне дает перспективу стать младшим научным сотрудником либо поступать в аспирантуру. -- Да, скромности вам не занимать. У нас тут социологи работают по несколько лет и никак не доберутся до должности научного сотрудника, а вы еще не работали по существу в научном учреждении и уже вон куда метите. К тому ж мне сказали, что вы не очень дисциплинированны и опаздываете на работу. -- Несколько раз я пришла позже, так как у дочки в садике был ремонт и я вынуждена была сидеть с ней дома до замены меня мужем. Но Вадим Ильич был предупрежден, и он мне разрешил приходить позже с последующей отработкой. -- Ну, ладно, -- прервал Ингу начальник отдела кадров, -- я очень занят, и у меня сейчас нет времени разговаривать. Вот посмотрю ваши документы и тогда будем говорить. У вас, насколько я помню, осталось еще три недели работы на временной должности, так что к концу этого срока мы вам дадим знать о нашем решении. Инга вышла, не зная, что думать. Однако тот факт, что у нее есть еще три недели, и заверения Вадима, что вопрос о ее приеме на работу решен, вселяли надежду, и она каждый день аккуратно являлась на свое рабочее место, выполняя предписанные ей задания. За два дня до конца последней недели шестимесячной временной работы, сразу после обеда ей позвонила Нина Глебовна и попросила зайти. Инга вспыхнула от радости, уверенная, что ей объявят, о том что она зачислена в штат. В большой комнате сидело человек двенадцать сотрудников. Место Нины Глебовны занимал Федор Григорьевич -- заведующий сектором, а сама Нина Глебовна сидела рядом. Встречаясь со всеми этими людьми на семинарах и дискуссиях, Инга проявляла к ним искреннее почтение, уверенная, что и они ей платят взаимностью. Им, собственно, нечего было делить: они работали в группе зав. сектором над своим проектом, Инга работала в группе Вадима над другим проектом. -- Садитесь, Инга, -- сказал Федор Григорьевич, с которым Инга почти не была знакома. -- Видите ли, Инга, -- начала Нина Глебовна, -- поскольку вы подали заявление о переходе к нам на постоянную работу, у нас возник ряд вопросов. Ведь речь идет о поступлении в штат в Академию наук! И мне, честно говоря, непонятно, какой вам резон идти в лаборантки, на техническую нудную работу после самостоятельного положения, которое вы имели в должности юрисконсульта. Может, вы убежали оттуда Из-за каких-то неприятностей? Инга оцепела. -- К тому же вы не имеете ни малейшего понятия, что есть наука, а пришли к нам в сектор не как человек, который должен учиться, а наоборот, как наш наставник и учитель, а может, даже как прокурор или судья! Ваши выступления на семинарах -- это же лекции ученого человека для нас, неучей! -- Извините, -- сказала Инга дрожащим голосом, -- я никого не собиралась учить. Я лишь по рекомендации Вадима Ильича излагала фрагменты своего анализа правовых аспектов, которые могли быть интересным и актуальным дополнением к тому, что делают социологи. Поэтому я стремилась дать как можно больше информации, чтоб показать, как продуктивны могут быть исследования на стыке наук... -- Какую такую информацию вы нам даете?! Вы говорите об управлении социальными процессами. Что вы имеете в виду, что в социалистическом обществе можно манипулировать поведением людей? В нашей стране, где все имеют записанные конституцией равные права, вы говорите о каком-то неравенстве?! Инга чувствовала, что у нее стынет кровь. -- Когда я говорю об управлении социальными процессами, я подразумеваю систему правовых норм, которые имеют устанавливающее, запрещающее, стимулирующее значение. Например, льготы работникам Крайнего Севера являются существенным стимулом для привлечения людей в этот район. Льготы, установленные для вечерников и заочников, играют большую роль в увеличении числа студентов в вечерних и заочных вузах. То есть можно сказать, что они в определенном смысле в этих сферах регулировали поведение людей. И если правовые исследования объединить с социологическими... -- Так, значит, то, что вы делаете, вы уже называете "исследованием"?! Написание реферата -- это, повашему, исследование?! Вы же понятия не имеете, что такое исследование, а считаете себя уже ученым! -- Я отнюдь не считаю себя ученым пока. Уже одно то, что я поступаю на должность лаборанта, говорит о том, что я пока ни на что не претендую. Но ведь каждый же с чего-то начинает. -- Так, кто же вам дал право выступать на научных семинарах пока? На семинарах научным сотрудникам не всегда времени достаточно, чтоб высказаться. А лаборанты должны сидеть за столом и заниматься технической работой! -- Но мои выступления на семинарах стимулировал и поощрял сам Вадим Ильич... -- А не считаете ли вы непорядочным сейчас все сваливать на вашего руководителя, когда его нет здесь! -- Но я не сваливаю ничего на него, наоборот. Я ему благодарна. Что в том плохого и неправильного, если он предлагал мне выступать на семинарах, где я могла поделиться своими знаниями и рассуждениями. Он считал, что всем будет интересно познакомиться с новыми аспектами тех проблем, которые вы изучаете... -- Нам не нужны новые аспекты, -- крикнула одна из сотрудниц с ироническим смешком. -- Нам бы со старыми справиться. Да к тому же известно, что еще Хрущев сказал, что у нас слишком много юристов. Так что, им теперь всем в социологию податься?! В комнате раздался смех. -- Скоро отчеты писать по хоздоговорным работам, только бы уложиться в срок, а тут новые аспекты, -- сказал ктото. -- А скажите, Инга, -- вставил все время молчавший Федор Григорьевич, -- вот вы уже более двух недель ходите на работу в отсутствие Вадима, и никто не знает, чем вы занимаетесь. Почему вы ни разу не подошли ни к кому, например, к Нине Глебовне, и не попросили, чтоб вам дали какую-то работу. -- Но я загружена работой, -- ответила Инга, совершенно подавленная таким недоверием. -- Вадим Ильич дал мне ряд поручений, на выполнение которых и потребуется не меньше месяца. -- Я, например, не знаю ни о каких поручениях, которые бы вам дал Вадим, -- вставила Нина Глебовна. -- Но я могу показать, что я делаю, -- сказала уже со слезами на глазах Инга. -- Похоже, -- продолжала Нина Глебовна, не слушая Ингу, -- что вы считаете, что для нас важнее просто смотреть на вас. Вы ведь у нас "самая красивая", не так ли?! От этих слов Инга почувствовала тошноту и страшное головокружение. Она выскочила из комнаты и побежала в туалет. Упершись руками в умывальник, она хотела освободиться от какихто, как ей казалось нечистот, которые сдавили горло. Но очищения не наступало. Тут в туалете появилась Валентина Петровна, -- заведующая соседним сектором, немолодая полнеющая женщина, и, увидев, что Инге плохо, быстро принесла стакан воды и валерияновые капли. Напоив Ингу, она взяла ее под руку и привела в свой кабинет. Там, усадив ее на стул, она спросила: -- Уж не беременна ли ты, деточка? Инга, будучи не в состоянии что-либо говорить, лишь покачала головой. В это время в кабинет вошел атлетического сложения брюнет, новый аспирант Валентины Петровны. Видя, что его "шефиня" занята каким-то женским делом, он решил выйти. -- Димитр, Димитр, погоди. Эта девушка себя неважно чувствует. Помоги, пожалуйста, ей дойти домой. Она живет недалеко. -- Конечно, конечно, -- с готовнотью ответил Димитр. Инга, совершенно отключенная от реальности, оперлась на руку юного красавца и, не видя любопытных зевак, стоящих вдоль коридора и лестниц, пошла домой. Когда через какоето время она пришла в себя и увидела лицо сидящего недалеко от ее дивана молодого мужчины, она испугалась. Затем картины недавнего события предстали во всей ясности, и она смущенно сказала: -- Большое вам спасибо. Как вас зовут? -- Меня зовут Димитр Димитров. Я родом из Молдавии, хотя по национальности болгарин. Вот приехал закаляться в Сибирь, и мне здесь очень нравится. -- Спасибо, Димитр Димитров. Передайте мою признательность Валентине Петровне. Я сегодня пережила жуткое потрясение и подверглась несправедливости. Не знаю, за что мне такое. Но не буду вас обременять. Спасибо вам. Димитр, не комментируя того, чему оказался невольным свидетелем, попрощавшись вышел. x x x Инга ждала с нетерпением прихода мужа, желая поделиться с ним пережитым. Уложив спать Анюту, она завела его в кухню и начала по порядку все рассказывать. Однако уже с первых слов поняла, что Саша совершенно не проникся тем, что она пережила. Он лишь сухо, заключил: -- Ну что ж, значит, наука тебе не судьба. Ей стало невыносимо душно и захотелось вообще исчезнуть. Ничего не сказав мужу, она вышла на улицу и, несмотря на позднее время, вошла в свой любимый пролесок. Было нехолодно, и падал легкий снег, который еще не обрел смелость и легко прикасался к земле и ко всему окружающему. Вдруг кто-то тронул ее за руку. Она испугалась, подняла голову и увидела Димитра. Остановившись от удивления, она смущенно улыбнулась своему благодетелю. -- Какое, однако, совпадение, -- сказал Димитр, -- а я иду от друга, который живет вот в этом доме, -- он указал на соседний дом. Вы еще не пришли в себя, или это у вас правило гулять здесь перед сном? -- Да нет, я только хочу завести такое правило, но не получается пока. А сейчас я вышла, чтоб выбросить из головы происшедшее сегодня. -- Я все знаю, -- сказал азартно Димитр. -- Мне все рассказали. Это вам просто завидуют. Инга иронично улыбнулась. Сейчас ей было совсем не до комплиментов. Мысль, что с завтрашнего дня она вообще без работы и без малейшей перспективы ее иметь, обжигала ее. -- Спасибо, Димитр. Но я вам признаюсь, что совершенно не была к этому готова. Я настроилась на другое. А теперь не знаю, что делать, и потому в отчаянье. -- Она посмотрела ему в глаза, чтоб прочитать хоть тень того сочувствия, которое так искала и не нашла в глазах мужа. Но Димитр, обхватив ее, тесно прижал к дереву и, целуя со всей страстью юного пылкого мужчины, дрожащим голосом произносил: -- Я влюбился в тебя с первого взгляда, когда увидел в первый день своего приезда несколько месяцев назад. Ты ни разу не обратила на меня внимания и не подозревала, что я наблюдаю за тобой. Инга слушала его слова, сопровождаемые поцелуями и объятиями, не сопротивляясь. После пережитого на работе, после несоучастия мужа она почувствовала себя в какой-то теплой обители, отгораживающей ее от зла, ненависти и предательства. Она не отвечала ласкающему ее мужчине, но покорно и с благодарностью принимала его ласки. Ей казалось, что ее обледеневшая душа оттаивает, а вера в себя и оптимизм возвращаются. -- Пойдем ко мне. Моя комната в общежитии самая красивая. Она вся увешана молдавскими и болгарскими сувенирами. Пойдем ко мне, я тебя умоляю. -- Милый Димитр Димитров, -- заговорила она тоном старшего с младшим, -- ты, наверное, не знаешь, что я замужняя женщина, что у меня дочка... -- Я все знаю. Не надо ничего говорить. Сейчас ничто не имеет значения, кроме того, что мы с тобой должны быть вместе. -- Послушай, Димитр, -- я не готова ко всему этому. Спасибо тебе за теплоту, за твои слова. Ты даже не представляешь, насколько они греют меня сегодня. Но я не хочу поступать с тобой несправедливо. Я не хочу тебя обманывать. Я не готова к этому. Но я тебе даю слово, что если я пойму, что я готова на то, чтоб прийти к тебе, я сама приду. А сейчас позволь мне вернуться домой. Димитр отпрянул, посмотрел ей в глаза и тихо сказал: -- Хорошо, я буду ждать... x x x Было уже около десяти вечера, когда зазвенел дверной звонок. Инга из кухни, а Саша из гостиной одновременно направились к двери. Окрыв ее, они увидели Вадима. -- Добрый вечер, -- сказал он, переступив порог. -- Добрый вечер, -- ответили одновременно Инга и Саша. Затем Саша быстро удалился к своему рабочему месту, а Инга проводила Вадима на кухню. -- Попьем чайку, -- сказала она, стараясь быть веселой. -- Да, какого, к черту, чайку. Инга, я сегодня вернулся из экспедиции и все узнал. Ты мне лучше расскажи все как было. Мне такое на тебя наговорили, -- что ты не являлась на работу, опаздывала, оскорбляла Нину, даже то, что ты на меня наговаривала. Я, конечно, этому не верю, но меня мучает загадка: что же послужило поводом к тому, что весь сектор Федора Григорьевича против тебя, за что они тебя так возненавидели? В этих вопросах Вадима Инга уловила тщательно скрываемый им упрек и сомнения в том, не виновна ли в чем Инга сама. -- Вадим, -- сказала Инга, -- что я точно знаю и что меня както греет, так это то, что ты ни в чем не виноват. А уж виновата я или нет, не буду ни в чем опавдываться и ничего доказывать. Ты можешь думать все, что хочешь. Только ради бога, не говори мне, что не бывает так, чтобы один человек был прав, а все остальные не правы. Я уже это слышала когда-то давно. Я не буду тебе доказывать свою невиновность. В конце концов, есть презумпция невиновности. Вот и доказывай, что я виновата... -- Инга рассмеялась, -- чтоб разрядить обстановку. -- А!.. Так ты всетаки за презумпцию невиновности, -- засмеявшись, -- сказал Вадим, подхватив шутливый тон. -- А ведь я тебя предупреждала, -- сказала Инга мягко, -- что Нинка меня ненавидит. Вот она-то оправдается. Ей презумпция невиновности как раз и на руку. И ты ничего не докажешь. Она прячется за демагогию, и уже никто не найдет концов, с чего все началось. Она накрутила начальника отдела кадров и зав. сектором, и всех "менээсов", и лаборантов, но не прямиком, а косвенно. Сказала одному то, третьему другое и так по цепочке, по прямым и перпендикулярным линиям всех скрестила в этой интриге. И уже не найдешь концов. Сейчас она будет самой невиновной, ибо спрячется за мнение коллектива. А коллектив -- это кто? Это никто персонально. -- Ну и стерва! -- сказал Вадим подавленно. -- Я не предполагал, что она так коварна. И что ей с тобой делить, ты ведь даже не в одной с ней группе. Но самое противное, что, пока меня не было, они заполнили все ставки, набрали каких-то людей. Федор вообще пожимает плечами. Он только, как зав. сектором подписывал бумаги, не вникая в их суть. Ты же знаешь, что он Нинке ни в чем не отказывает. Я не думаю, что у них был когда-либо роман. Но она знает ту кнопочку у него, которую может нажать, и он перед ней просто слабеет. Вот она, воспользовавшись моим отсутствием, и набрала людей, поглотив все деньги. Теперь нужно ждать новую финансовую подпитку. Как только мы отчитаемся за эти хоздоговорные исследования, предприятия оплатят нашу работу, и тогда мы что-нибудь придумаем. Ты будешь у нас работать, твои исследования нам нужны. Инга видела, что Вадиму очень неловко за случившееся: с одной стороны, ему жаль, что он потерял ценного сотрудника, а с другой -- ему стыдно, что зав. сектором и Нина продемонстрировали пренебрежение к его мнению. -- Вадим, -- сказала она, -- ты не расстраивайся. Что бы ни было, я тебе бесконечно благодарна. Ты просто перевернул всю мою жизнь. И теперь я вижу перспективу. Я думаю, что я не пропаду. А ты хороших сотрудников еще будешь иметь целый вагон... Но в ваш сектор я не приду ни при каких обстоятельствах. Это, однако, не должно распространиться на наши с тобой отношения. С тобой мы будем сотрудничать столько, сколько это понадобится в интересах дела, которому ты служишь. Так что можешь всегда рассчитывать на меня. Если тебе нужно, скопируй мой реферат, и пусть он будет у тебя. А рукопись я заберу. Я думаю, что она может мне понадобиться. -- Конечно, конечно, Инга. Заходи в любое время. Вадим ушел подавленный и расстроенный. x x x Испытывая отчаянное безденежье с первого дня, как перестала получать зарплату, Инга днем отдавала массу времени готовке, чтоб кормить семью как можно экономнее. В этот холодный и снежный субботний день Саша ушел в институт, пообещав вскоре вернуться. Но уже было около девяти, а его еще не было. Звонить от Вилены и искать мужа было стыдно. Замирая, с одной стороны, от ревности, с другой -- от страха, что с ним что-то случилось, она села на детский стульчик в коридорчике у двери, прислушиваясь, не зазвучат ли шаги в подъезде. Саша явился около десяти, "благоухая" алкоголем и, не оправдываясь, пошел спать. Покрутившись отчаянно в кухне, она не могла найти себе места. Затем быстро переоделась и, набросив полупальто вышла на улицу. Дойдя до подъезда общежития, она на мгновенье остановилась в раздумье. Но тут же, словно что-то смахнув с себя, решительно поднялась на второй этаж и постучала в дверь. Димитр мгновенно открыл дверь. -- Я чувствовал, что ты придешь сегодня, -- сказал он, страстно заключив ее в свои объятия. В этот момент ее охватил страх падения... Она отстранилась. Он удивленно посмотрел на нее. -- Инга, что с тобой? Я не понимаю. Ты же пришла, ты же сама пришла!.. Ты говорила, что если ты поймешь, что готова, ты сама придешь. -- Да, конечно, Димитр. Я пришла. Но дай мне отдышаться. Дай мне осмотреться. -- Хорошо, -- сказал он, -- осмотрись. Может, выпьем? У меня есть "Плиска" болгарская, молдавское вино, что ты желаешь? -- Нет, нет, я не хочу пить. Давай поближе познакомимся. Ведь мы ничего не знаем друг о друге. Расскажи мне о себе... -- Хорошо. Я Димитр Димитров, двадцати пяти лет от роду, не женатый и никогда не был. Родился в Молдавии, в семье крестьянина... -- Он громко расхохотался и, подойдя снова к Инге, присел на корточки у ее ног. Обняв ее колени и любовно заглядывая в ее глаза, он, растягивая каждое слово, говорил: -- Я ничего не хочу рассказывать, ничего не хочу слушать. Я хочу слушать только стук твоего сердца. Я хочу тебя. Он схватил ее на руки и повалил на свою односпальную кровать. Если б он, набравшись терпения, дал ей возможность обогреться его человеческим теплом и участием, если б он расположил ее к тому, чтоб поделиться с ним своими горестями и страданиями... Эта человеческая близость родила б пусть спонтанное, но чувство любви к нему и желание. Но измученный ожиданием и возбужденный самим фактом ее прихода, он жадным натиском вызывал лишь противоположный эффект в ее чувствах. -- Димитр, я тебя умоляю, оставь меня, -- взмолилась Инга, пытаясь освободиться из плена. -- Если ты сделаешь что-то против моей воли, я тебя возненавижу, -- говорила она, с силой отталкивая его. Он сначала не слушая ее, стал расстегивать молнию на узкой юбке, затем, что-то сообразив, встал и, отпрянув с выражением злобы на лице, сказал громко: -- Зачем ты тогда пришла?! Ты что хочешь играть мной? Зачем ты пришла, скажи?! Я сидел вечерами дома, боясь даже выйти в соседнюю комнату, чтоб не пропустить этого мига, когда ты придешь. Я знал, что ты придешь. И вот ты пришла! Зачем? Инга быстро встала и, поправив одежду, сказала виновато: -- Извини, Димитр, я гадкая женщина, не заслуживающая какого-либо уважения. Извини. -- Опустив голову, она надела пальто, шапку и вышла из комнаты. Димитр тут же догнал ее, предлагая вернуться. -- Нет, Димитр. Извини, прошу тебя, извини. Я не хотела тебя обидеть, и дело здесь не в тебе. Ты замечательный парень и достоин самой лучшей девушки на свете... Димитр снова обнял ее, с мольбой в голосе твердя: -- Мне не нужна никакая девушка. Мне нужна ты, ты. Пойми, я серьезный человек. Я вырос в атмосфере, где семейные ценности на первом месте. Я загадал, что, если ты ко мне придешь, я тебе сделаю тут же предложение. Я не смогу здесь уже жить без мечты о тебе. Оставь мне хоть надежду. Я буду ждать... -- Милый, добрый Димитр, ты так молод и так красив. Через короткое время ты забудешь обо всем этом и встретишь свою любовь. А сейчас прости меня, я должна уйти. Уже поздно, и меня ждут дома. Я хочу, чтоб ты меня возненавидел, потому что я гадкая женщина. Я не должна была приходить к тебе. Это было эгоистично с моей стороны. Так что прости. Он, увидев в ее глазах слезы, ничего не ответил и повернул назад к общежитию. Академгородок накрытый снегом, уже почти весь спал. Светились лишь окна подъездов. "Я что-то выдумала, сказав, что меня дома ждут, -- размышляла Инга, утирая слезы. -- Никто меня не ждет, и никому я не нужна. Кроме, конечно, Анютки. Но она сейчас спит. И в науку мне лезть незачем, потому что нет у меня для этого ни образования, ни опыта. Может, не зря меня выгнали оттуда, и все мои научные изыскания -- блеф". Она шла по пролеску, где кругом ни души, и ей казалось, что снег обволакивает ее, отделяя от всего окружающего мира. Она была даже рада этому одиночеству, где нет свидетелей ее никчемности. Она еще ощущала прикосновения Димитра на своем теле, но в отличие от их первого случайного свидания, оставившего чувственное впечатление, от этой встречи ничего, кроме угрызений совести и отвращения к себе, она не испытывала. Домой идти не хотелось, хотя было далеко за полночь. Однако ноги сами автоматически доставили ее к месту, откуда просматривался сквозь деревья огонек из окна их подъезда. Ей показалось, что у входной двери стоит какойто мужчина, и стало страшно. Она замедлила шаги, не зная, что делать. Вдруг раздалось: -- Инга, Инга, это ты! Я тебя жду. Муж рванулся к ней навстречу и, настигув, обхватил в свои объятия, покрывая поцелуями. -- Инга, прости меня, -- говорил он, и в глазах его она увидела слезы, -- я столько передумал. Я, я во всем виноват. Мы с тобой переболели чемто. Но сейчас все будет подругому. Мы начнем с тобой новую прекрасную жизнь, и у нас все будет очень хорошо. Вот ты увидишь. И у тебя с работой все будет прекрасно. У нас все будет прекрасно. Я все сделаю, чтоб ты и Анюта были счастливы. Я чувствую, что вотвот мы выйдем на новый уровень жизни. У нас все будет прекрасно. Я виноват перед тобой, и я все сделаю, чтоб ты меня простила, чтоб ты забыла о тех страданиях, которые я доставил тебе. Я все передумал за это время. В этот момент Инга осознала, что уже отвыкла от проявлений любви с его стороны. И прижавшись к нему, как к теплому спасительному очагу, покорно отдалась во власть его ласк. x x x Месяц прошел, еще один месяц отчаянных поисков решения проблемы с трудоустройством. Иногда забегал Вадим и обнадеживал обещаниями, что вотвот они получат новое финансирование. В начале декабря Саша, придя с работы, сказал: -- В пятницу в Доме ученых Новосибирский оперный театр дает спектакль "Корсар". В институте распрост ранялись билеты, и многие из наших решили пойти. Поскольку Костя не любитель балета, он останется с детьми, и мы сможем отвести к ним Анюту. Так что готовься. Инга, с одной стороны обрадовалась, потому что любила балет, с другой -- огорчилась, так как знала, что при каждой новой встрече с коллегами мужа, ей нужно будет что-то отвечать на вопросы о работе. x x x Большой зал Дома ученых, как всегда по приезде оперного театра, был наполнен торжественностью. Инга с Сашей, сев на свои места, посматривали по сторонам, ожидая, что кто-то из их компании окажется рядом. Однако рядом с ними расположился профессор, доктор философии Шапошников, который возглавлял в университете социологические исследования при созданной там новой кафедре. Инга не раз слышала его лекции по социологии и в институте, и в Доме ученых и восхищалась ими. Он уже объездил весь мир и по праву считался классиком. Для Инги Шапошников был величиной совершенно недосягаемой, и она с трепетом, искоса поглядывала на него. Сначала рядом с ней оказалась его супруга, но, очевидно, решив, что сидящий вперди высокий мужчина будет ей заслонять сцену, она поменялась с мужем местами. Шапошников, оглядевшись, задержал взгляд на Инге, затем, словно что-то вспомнив, сказал: -- Вы работете в группе Вадима Купцова, не так ли? Я слышал как-то ваше выступление на семинаре, и мне показались ваши предложения по поводу правовых аспектов очень интересными. Вы продолжаете этим заниматься? -- Я там уже не работаю, -- ответила Инга. -- Почему? -- спросил он удивленно -- Это не очень радостная и даже не очень объяснимая история. В это время в зале погас свет и заиграла увертюра. В антракте профессор Шапошников дал Инге оторванный от программки клочок бумаги со своим рабочим и домашним телефонами и сказал: -- Позвоните мне в понедельник на работу. Если вы меня не найдете в течение рабочего дня, позвоните вечером домой. У меня сейчас появились коекакие возможности. Но я хочу вначале с вами побеседовать. -- Спасибо, -- сказала Инга, из суеверия не позволив себе даже в душе порадоваться засветившейся надежде. x x x На следующий день Инга забежала к Вадиму, чтоб забрать реферат и перелистать его перед возможной встречей с Шапошниковым. Вадим сам открыл дверь и предложил войти. -- Садись, Инга, я так рад тебя видеть. Я как раз собирался к тебе зайти на днях. Скоро, скоро ты сможешь приступить вновь к работе. Я уже все подготовил. Я просто не сказал тебе заранее, так как хотел уже все обеспечить на сто процентов. -- Вадим, я случайно встретилась с профессором Шапошниковым, он мне дал понять, что у него есть коекакие возможности... Поэтому я пришла за рефератом. -- О! -- ответил, Вадим несколько растерявшись, -- это здорово! Шапошников -- это, конечно, величина, и с ним работать... Но я сомневаюсь. У них там в университете, помоему, не густо со ставками... Ну что ж, я тебе желаю ни пуха... Но если не получится, знай, что у меня ты будешь обязательно работать. Сейчас, минуточку. -- Он подошел к письменному столу и взял папку с рефератом. -- Вот возьми. Я возлагал столько надежд на эту работу. -- Он подошел к Инге поближе и стал гладить ее спадающие до бедер роскошные волосы, которые она не стала укрощать прической в выходной день: -- Вот сейчас ты настоящая колдунья. Какие у тебя волосы! Вообще Инга, ты... -- Он притянул ее к себе и начал целовать. -- Вадим, Вадим, -- говорила она, -- ты что? Опомнись. Мы же с тобой друзья! -- Друзья, друзья... -- сказал он подавленно отстранившись. -- Разве ты не видишь, что я люблю тебя. Я постоянно думаю о тебе. Знаешь, я сейчас в таком возрасте, когда и мой отец, влюбившись до потери сознания в другую женщину, оставил маму и всех нас пятерых. Правда, он нам помогал. Но мы не могли ему простить. А ведь он прожил очень счастливую жизнь со второй женой. И вот похоже, что и меня бес попутал. Я схожу с ума от любви к тебе и не знаю, как к тебе подступиться... -- Вадим, -- сказала Инга, подойдя к нему и поцеловав его в лоб, -- милый Вадим, спасибо, тебе за дружбу, спасибо за все, но я люблю тебя только как друга. Это чувство так прочно, что оно никогда не перерастет во что-то другое. Не расстраивай нашу дружбу. -- Она еще раз поцеловала его в лоб и вышла. x x x Шапошников после двухчасовой беседы с Ингой сказал, что у него есть возможность принять ее в аспирантуру. Она, услышав это, совсем замлела, боясь даже лишним движением развеять услышанное. Профессор предложил ей тут же пройти с ним в отдел аспирантуры университета. После того как Шапошников представил Ингу зав. аспирантурой, та объяснила, какие нужно подготовить документы, и сказала, что, поскольку у Инги сданы кандидатские экзамены по философии и английскому, то ей нужно сдать один вступительный экзамен по специальности. Шапошников дал Инге на подготовку несколько дней. После сдачи экзамена Инга все оформленные документы отнесла в отдел аспирантуры. Зав. аспирантурой сказала, что приказ будет подписан через несколько дней, когда ректор вернется из командировки. В семье воцарился праздник и приподнятое настроение. Чувствуя себя на высоте, Инга теперь впервые за все время с удовольствием готовилась к приему гостей -- Сашиных коллег, которых они пригласили по случаю ее поступления в аспирантуру. Когда через несколько дней она торжественно зашла в отдел аспирантуры, то сразу же по выражению лица заведующей поняла, что что-то случилось. -- Вы, знаете, приказ на вас не подписан, -- сказала она официальным тоном. -- Дело в том, что мы запросили (так положено) характеристику с вашего предыдущего места работы, и она оказалась крайне негативной. -- А кто подписал характеристику? -- Подписал, как и положено, весь треугольник: за зав. сектором -- некая Н. Г. Павлова. -- А почему она? -- спросила Инга жестким тоном, человека, которому уже нечего терять. -- Нам сказали, что зав. сектором в длительной командировке и Павлова его замещает. -- И что же теперь будет, меня не приняли в аспирантуру? -- Вот мы не знаем, что делать. Шапошникова нет, он в отъезде. С одной стороны, он очень авторитетный человек и, поскольку он вас принимает в аспирантуру к себе, значит, его мнение решающее. Но его нет, а сроки заполнения этого аспирантского места истекают. Ведь новый год уже на носу! -- Она на мгновенье задумалась. -- Понимаете, по формальным причинам ректор не может подписать приказ, если у вас негативная характеристика с места работы, тем более что там написано, что вы безответственны, недобросовестны, конфликтны и недисциплинированны. Вот ректорат и не знает, что делать. Пока создана комиссия при парткоме, которая будет заниматься вашим делом. -- А почему в парткоме, я ведь не член партии? -- спросила Инга, чувствуя, что у нее подкашиваются ноги. -- Разве вы не знаете, что комплектование кафедр общественных наук, в том числе прием аспирантов, происходит только при согласовании с партийными органами? И вообще, -- сказала зав. аспирантурой мягко, -- если вас примут, вам нужно будет этот вопрос решить... -- Извините, а когда вы советуете позвонить, чтоб узнать, -- спросила Инга. -- Я думаю, что послезавтра. Зайдя домой, Инга закрыла автоматически дверь на все замки, словно желая оградиться от преследующей ее черной незримой силы. Саша пришел раньше обычного счастливый, с большим тортом, и с порога сообщил, что его представили к должности старшего научного сотрудника. -- У нас сегодня радостный день, -- говорил он ликуя, -- мне скоро зарплату повысят, ты -- уже в аспирантуре, стипендию будешь получать сто рэ. Вот заживем, сразу доход вдвое увеличится. -- Аспирантура мне, кажется, не светит. Придетсятаки идти в отдел кадров пока поработать... -- Ничего, Инга, не расстраивайся, -- сказа Саша, выслушав все подробности, -- сволочи еще не перевелись. Видно, кто-то уж очень тебя невзлюбил там, на твоей так называемой прежней работе, и очень хочет тебе перекрыть начисто дорогу в социологию. Все равно, я уверен, что, если не там, так в другом месте, но ты будешь востребована. Ты уже потихоньку, но завоевываешь свое место в социологии, тебя уже знают. Уверен. Время работает на нас, и ни в какой отдел кадров ты не пойдешь! x x x Через неделю Инга, измученная невеселыми мыслями, шла в университетский партком. "Уж лучше б они меня оставили в покое, -- думала она. -- Еще устроят мне там похлеще, чем было на секторе у Вадима. Привяжутся, что я не член партии. Странно, что Шапошников ни разу не задавал мне вопроса о моей партийности. Может, это само собой разумелось. А сейчас еще устроят мне чистку за несознательность и прочее... Лучше б уже не было всего этого, этих попыток в аспирантуру. Чего захотела -- в очную аспирантуру, беспартийная да еще с пятым пунктом..." Заключив, что ей уже терять нечего и что найти в Академгородке работу ей не удастся, она твердо решила, что, если они начнут над ней издеваться, как там на секторе, она при первых же провокационных вопросах выйдет и хлопнет дверью. В уютной комнате, где размещался партком, сидело несколько мужчин, которые с любопытством посмотрели на Ингу, как только она вошла. -- Вот вы какая? А мы-то думали, что вы -- какой-то гигант, монстр, -- сказал, доброжелательно улыбаясь, человек, сидевший за столом. -- Тут такие силы пытались против вас пустить. Но профессор Шапошников решительно рекомендует вас в аспирантуру. А Вадим Ильич Купцов -- ваш бывший непосредственный начальник -- просто в бой за вас ринулся! Он дал вам такую характеристику, что хоть рекомендуй вас возглавить Академию наук, -- завершил он, рассмеявшись. -- Но мы вас пригласили, чтоб официально сообщить, что, по поручению ректората, работала комиссия по факту выдачи вам отрицательной характеристики с предыдущего места работы и некоторых звонков, направленных на то, чтоб не допустить вас в аспирантуру университета. Мы изучали ситуацию, опрашивали людей и пришли к выводу, что нет никаких оснований препятствовать вам учиться в очной аспирантуре при Новосибирском государственном университете. -- Он встал, подошел к онемевшей Инге и протянул руку: -- Поздравляем и желаем успеха... Когда она, не помня себя от счасться вышла, то сразу же в коридоре увидела Вадима. -- Поздравляю, -- сказал он спокойно и взволнованно. -- Спасибо, -- сказала Инга заплакав. -- Я все знаю. Спасибо тебе за все. -- Инга, я не предполагал, что эта Нинка такая подлая. Она ведь хотела еще поиграть на твоей национальности. Знаешь, такие люди всех мерят на свой аршин. Когда она увидела, что все то отрицательное, что она про тебя написала и сообщала по телефону, начисто опровергается, то пустила в ход, как она думала, беспроигрышный аргумент... Она, очевидно, предполагала, что никто в твои документы не заглядывал и не знает, что ты еврейка. И как только она обратит на это внимание, вопрос решится сам собой. -- Она прямо так и говорила? -- Да нет, это же так не делается. Вслух никто такое не скажет. Но она выпячивала твое отчество, еще что-то крутилавертела с пятой графой... словом, акцентировала внимание... А ректор и нынешний состав партбюро -- люди очень порядочные. Они вне этой мерзости... Ладно, черт с ней, с этой стервой. Но крылышки ей мы пообрежем. Теперь она утихомирит свой пыл. Мы еще ей предъявим счет за то, что потеряли тебя, за то, что она отняла у стольких людей время. И, уверяю тебя, сейчас все пойдет в обратном направлении: все захотят отмыться от этой мерзости, и ее выведут на чистую воду. Так что за твою любимую презумпцию невиновности она не спрячется... x x x Прошло три года. Еще было холодно. Всюду лежал снег, но все напоминало о приближении весны. В уже закрывающейся Из-за позднего времени столовой Вычислительного центра (часто арендуемой под банкеты молодыми учеными) только что завершился банкет по поводу защиты кандидат ской диссертации. Все столпились, решая продолжать л