еперь призрак наверняка уже его не отпустит. Ручной телефон зазвонил. Иисус Пьетро снял его с пояса и сказал: "Глава". - Сэр, мы получили несколько очень странных сообщений, - раздался голос мисс Лоссен. - Большое количество машин стягивается к Госпиталю. Кто-то, по его словам, представляющий Совет, обвиняет вас в измене. - Меня? В измене? - Да, сэр, - голос мисс Лоссен звучал странно. И она все время называла его "сэр". - На каком основании? - Мне узнать, сэр? - Да. И прикажите, чтобы они приземлились за пределами защитного периметра. Если не подчинятся, вышлите против них патрульные автомобили. Это наверняка Сыны Земли. - Он со щелчком выключил телефон и сразу подумал: "Но откуда они вдруг взялись? И где достали машины?" И подумал: "Келлер". Телефон зазвонил. Голос мисс Лоссен стал жалобным, почти ноющим. - Сэр, во главе этого флота автомобилей Миллард Парлетт. Он обвиняет вас в должностных преступлениях и измене и приказывает вам сдаться для судебного разбирательства. - Он обезумел. - Иисус Пьетро попытался думать. Все происходило одновременно. Не потому ли и Келлер явился ему, наконец-то показавшись? Никаких загадочных символов на сей раз или незримо переломленных пальцев. Глаза Келлера... - Постарайтесь приземлить старика, не повредив ему. Остальные машины тоже. Прикажите им поставить свои машины на автопилоты. Скажите, что им не причинят вреда. Дайте им одну минуту, потом сбивайте ультразвуковиками. - Я не решаюсь напоминать вам, сэр, но Миллард Парлетт - ваше начальство. Не сдаться ли вам? - Нет. Телефон умолк, отрезав его от коммутатора Госпиталя и от внешнего мира. Мэтт был на грани срыва и знал это. Отчего-то удар Полли в его живот заставил его желать смерти. Он выбрался в коридор, чтобы его схватили. Но на сей раз иное дело. Он поднял оставшийся ультразвуковик и направился к лестнице. На этот раз, проходя в дверь, он будет знать, что делает. Однако к чему вообще в нее проходить? Эта мысль остановила его у подножия лестницы. Ведь Полли собирается взорвать двигатель. Нет, ей никогда не зайти так далеко. И она сполна получила всю долю спасания, на которую имела право рассчитывать. Пора было подумать о бегстве. Он поднял взгляд к выходу и задрожал. Это не дверь, а какой-то люк. В тот миг, когда он высунет отсюда голову, кто-нибудь в нее выстрелит. Он должен видеть врага, чтобы воспользоваться "удачей", а смотреть во все стороны сразу он не может. Однако эта комната совсем не годится, чтобы держать осаду. Все, что нужно сделать осаждающим, это стрелять щадящими пулями в направлении пола. Если они посмотрят, прежде чем стрелять, "удача" на них подействует; но то же самое мог бы сделать обычный ультразвуковой парализатор. Так что они не посмотрят. Мэтт должен выйти наружу. Но... Фильтр на носу Кастро. Он означает, что Исполнение применило газ. Коридор наверняка уже полон газа. Слишком многое приходится учитывать! Мэтт выругался и принялся шарить по карманам охранников. Один охранник зашевелился и попытался схватить Мэтта вялыми пальцами за горло. Мэтт поиграл над обоими полицейскими ультразвуком, потом закончил поиски. Ни у одного охранника не нашлось газового фильтра. Мэтт посмотрел вверх, на дверь. Можно, конечно, рискнуть, но если в коридоре газ, то сейчас он защищен только герметичной дверью. Дверь, конечно, должна быть герметичной. Перейти в следующую комнату? Есть двери, ведущие, должно быть, в спальни. Но они находятся посреди стен и слишком далеко от лестницы. И еще есть маленькая дверца прямо под выходом, расположенная там, где в любой нормальной квартире находился бы шкаф для пальто. Может быть, до нее Мэтт сумеет добраться. Это, конечно, не был шкаф для пальто. Там находились два скафандра. И добраться туда оказалось не просто. Мэтту пришлось далеко перегнуться с лестницы, чтобы повернуть ручку, дать двери распахнуться, а затем прыгнуть в отверстие. Выбраться из этого укромного местечка, когда подойдет время, тоже будет нелегко. Скафандры. Они висели на крючках, а теперь расстилались на полу, словно пустотелые люди. Плотная резинистая ткань, тяжелое металлическое кольцо вокруг шеи с зажимами для крепления отсоединяющегося шлема. Металлические держаки крепили к ткани ракетный ранец и управляющее устройство под подбородком. Работает ли еще преобразователь воздуха? Смешно, через триста-то лет. Но в резервуаре воздух мог еще сохраниться. Мэтт нашел нужную ручку на панельке управления одного из скафандров, покрутил ее и услышал шипение. Значит, воздух в запасе еще есть. Скафандр защитит его от газа. А шлем, похожий на здоровенную салатницу, не помешает ни зрению, ни "удаче". Дверь в коридор открылась и Мэтт схватился за пистолет. Долгий миг спустя на лестнице появились две ноги. Мэтт обработал их ультразвуком. Человек хрюкнул от неожиданности и весь целиком вывалился в поле зрения, а потом упал вниз. Бесконечно властный голос произнес: - Эй, ты! Выходи оттуда! Мэтт ухмыльнулся сам себе. Он бесшумно отложил пистолет и потянулся за скафандром. Нахлынувшая вялость делала мир нереальным. Он был прав насчет газа. Мэтт до конца вывернул воздушный вентиль и сунул голову в шейное кольцо. Он несколько раз глубоко вдохнул, потом задержал дыхание, покуда проскальзывал в скафандр ногами вперед. - У тебя нет ни шанса! Выходи, а то мы сами до тебя доберемся! "Валяйте". Мэтт надел шлем на голову и снова начал дышать. Вялость прошла, но двигаться приходилось осторожно. Тем более, что скафандр был ему тесноват. Дверь неожиданно распахнулась, послышалась дробь щадящих пуль. В поле зрения появилось рычащее лицо и рука со щадящим пистолетом. Мэтт выстрелил в это лицо. Человек обмяк, клюнул носом, но не упал; кто-то втащил его за ноги обратно. Воздух в скафандре отдавал металлом - хоть режь. Мэтт сморщил нос. Кому угодно хватило бы одного побега из Госпиталя. Кто, кроме Счастливчика Мэтта Келлера, стал бы... Раздался рев, словно непрерывный отдаленный взрыв. "Что они еще теперь пробуют?" - заинтересовался Мэтт и поднял пистолет. Корабль вздрогнул - раз и еще раз. Мэтт обнаружил, что скачет по боксу, как мячик. Каким-то образом он исхитрился упереться в стены ногами и плечами. "Я-то думал, этот сукин сын блефует!". Он вцепился в парализатор, поскольку тот грозил улететь в пространство. Корабль подпрыгнул, сильно ударив Мэтта по скуле, и целая стена комнаты оторвалась прочь. Рев вдруг сделался громче, гораздо громче. - Мы чересчур близко, - сказал Парлетт. Худ, сидевший на месте водителя, возразил: - Мы должны находиться достаточно близко, чтобы отдавать приказы. - Глупости. Вы просто боитесь, что кто-нибудь назовет вас трусом. Подайте назад, я вам говорю. Пусть дерутся мои люди, они знают, что делают. Мы достаточно тренировались. Худ пожал плечами и отработал машину назад рычагом 3-4. Их автомобиль и без того висел последним в рое более, чем из сорока машин. На фоне звездной ночи парило множество красных габаритных огней, и в каждой машине сидело по двое из рода Парлетта - водитель и стрелок. Парлетт, нависший, словно стервятник, над телефоном автомобиля, внезапно каркнул: - Я поймал Дейдру Лоссен! Все тихо. Слушай, Дейдра, ситуация критическая... И остальные, Гарри Кейн, Лидия Хэнкок и Джей Худ, слушали, пока Парлетт говорил. Ему потребовалось несколько минут, но наконец он откинулся на сиденье, улыбаясь хищными белыми зубами. - Я добился своего. Она передаст наши обвинения по интеркому. Теперь исполнители будут у нас сражаться друг с другом. - Вам придется круто, когда понадобится подтвердить эти обвинения, - предупредил его Гарри Кейн. - Вовсе нет. К тому времени, как закончу, я смогу даже самого Кастро убедить, что он повинен в измене, злоупотреблении служебным положением и еще вдобавок в супружеской неверности. При условии... - он сделал паузу для пущего впечатления. - При условии, что мы возьмем Госпиталь. Если Госпиталь окажется в моих руках, мне поверят. Потому что говорить буду один я. Суть в следующем. Согласно закону я руковожу Госпиталем и занимаюсь этим со времени, когда Кастро был толщиной с Худа. Конечно, не будь меня, этим занимался бы какой-нибудь иной член команды. Но практически это Госпиталь Кастро, и я должен его у него отнять. Нам надо завладеть Госпиталем, прежде чем можно будет приступать к смене формы правления на Горе Посмотрика. Но завладев им, я его удержу. Посмотрите вперед. - Полицейские машины. Немного. - Идут плотным строем. Хотел бы я знать, хорошо ли это? Никто из нас никогда не учился воздушному бою. - Почему же вы не потренировались друг на друге? - Мы ожидали, что будем воевать, - объяснил Парлетт. - Но никогда не ожидали, что будем сражаться с Госпиталем. Поэтому... - Пыльные Демоны, что это? Парлетт склонился с сиденья далеко вперед, вцепившись разномастными руками в приборную доску. Он не ответил. Гарри потряс его за плечо. - Что это? Похоже, один конец Госпиталя в огне. Парлетт словно остолбенел от потрясения. А потом целая оконечность Госпиталя отделилась от основной постройки и неспешно тронулась вверх. Из ее основания вырастало оранжевое пламя. - Это "Планк", - вымолвил Миллард Парлетт. - Он отчаливает на посадочных моторах. Полли сидела в верхнем левом кресле. С чрезвычайной осторожностью манипулировала она приборами управления перед собой, но рукоятки все равно перемещались толчками. Мелкие хлопья ржавчины облетали, вероятно, где-то в цепи управления, ведущей от этого кресла к атомным реакторам. Наконец реакторы разогрелись. Полли опробовала водяные клапаны. Ей казалось, будто давным-давно кто-то решил держать космобаржи готовыми к быстрому отбытию. Должно быть, то было в первые годы Колонии, когда ни один человек - член команды или же колонист - не был уверен, что колония на другой планете возможна. Потом об этом забыли и с тех пор изменения производились только по необходимости. Пока сами космобаржи не сделались частью структуры Госпиталя и жилые отсеки не превратились в путаницу лесенок и времянок. Пока банки органов целиком не вынесли с кораблей и отсеки приостановки жизнедеятельности окончательно не закрыли. Пока корабли не превратились просто в электростанции - если закрывать глаза на комнату для допросов и, быть может, на некоторые другие тайны. И однако, шкафчики с инструментами остались в неприкосновенности. И скафандры сохранились в перевернутых боксах, за дверьми, которые не открывались столетиями. И сохранилась вода в посадочных топливных баках, и уран в посадочных моторах. Никто не побеспокоился от них избавиться. Вода не испарялась - ведь баки были предназначены сохранять воду тридцать лет в межзвездном вакууме! Уран... Полли пустила воду в разогретые моторы и корабль взревел. Она издала победный вопль. Корабль содрогнулся и затрясся вдоль всей длины. Из-за заваренной двери донеслись неразборчивые вопли. Одну и ту же шутку можно сшутить по-разному! Ядерный двигатель "Планка" заглушен, но на "Артуре Кларке" двигатель должен работать вовсю. А когда Полли протаранит его "Планком", разогнавшись от границ атмосферы, взрывом снесет верхушку Плато Альфа! - Поднимаемся, - прошептала она. "Планк" отделился от подлежащей скалы, приподнялся на несколько футов и плавно осел. Казалось, огромный корабль тяжеловесно гарцует на чем-то упругом. Полли повертела водотопливный клапан - безрезультатно. Вода и реактор стояли на пределе. Полли издала тихое горловое рычание. Реактор, должно быть, почти сдох: он не может даже поднять корабль при восьми десятых "же" Горы Посмотрика. Если бы не посадочная юбка, формирующая из выхлопа воздушную подушку, они даже не приподнялись бы с места! Полли потянулась ко креслу справа. Ее рука переместила рычаг, а в ответ на корме "Планка" шевельнулись два стабилизатора. Корабль накренился набок и качнулся обратно, толкнув Госпиталь, почти нежно - раз, другой. По Госпиталю с ревом металось живое пламя. То были водяные пары, раскаленные сверх предела, до той степени, когда кислород разделяется с водородом и пар пробивает все, во что попадет. Словно ураган смерти, ревел он по коридорам, прожигая себе дорогу сквозь стены там, где коридоров не оказывалось. Он убивал людей раньше, чем те успевали понять, что погибают, ибо первое же прикосновение перекаленного пара ослепляло. Выхлоп двигателя сеял огненную смерть по третьей части первого этажа. Для людей вне и внутри Госпиталя, для людей, никогда не встречавшихся и не встретящихся, это была ночь, когда все случилось одновременно. Здравомыслящие запирали двери и искали, под чем бы спрятаться и переждать, пока события не прекратятся. - Лэни. Наверняка это Лэни, - сказал Джей Худ. - Она прошла. - Элейна Мэттсон? - Верно. И она добралась до "Планка". Можете себе представить? - Она поразительно точно выбрала время. Вам известно, что будет, когда она взорвет двигатель? - Боже мой. Что нам делать? - Продолжать полет, - ответил Парлетт. - Теперь уж нам никак не уйти за пределы взрыва. С тем же успехом мы можем постараться прорваться в надежде, что мисс Мэттсон поймет, что колонисты побеждают. - Еще полицейские машины, - сказал Гарри Кейн. - И справа, и слева. Полли снова коснулась рычага. Корабль накренился в другую сторону и начал рывками удаляться от Госпиталя. Она не осмеливалась сильней накренить корабль. Каков просвет под посадочной юбкой? Фут? Ярд? Десять? Если юбка коснется земли, корабль упадет на бок. Это не входило в планы Полли. Дверь позади нее раскалилась докрасна. Полли, оскалившись, оглянулась. Она поводила руками над пультом, но в конце концов, оставила все, как было. Ей придется обогнуть весь Госпиталь, но потом она сможет нанести удар по "Артуру Кларку". И она будет таранить его снова и снова, пока один из кораблей не сдастся. Она так и не заметила, когда красное пятно на двери превратилось в белое и прогорело насквозь. Корабль подпрыгнул на три фута и Мэтт врезался головой в дверку шкафа. Когда он поднял взгляд, та сторона комнаты, что примыкала к наружному корпусу, оказалась оторвана, словно папиросная бумага, лишь с агонизирующим визгом умирания старого металла. И Мэтт смотрел прямо в кабинет Кастро. Он не мог думать, не мог двинуться. Сцена напоминала кошмар, она была за пределами рассудка. "Волшебство! - подумал он, и еще: - Только бы не опять оно!" Госпиталь уплывал прочь, как во сне. Мэтту заложило уши, так что все это происходило в зловещей тишине. Корабль отчаливал... А под шлемом у него не осталось воздуха. В баллоне были лишь последние струйки. Мэтт задыхался. Вялыми и неловкими вдруг пальцами он оттянул защелки, отшвырнул шлем и глотнул воздуха. Потом он вспомнил про газ. Но воздух оказался горячим и чистым, воздух снаружи, завывающий в зияющей пробоине наружного корпуса. Мэтт втягивал его, засасывал его в себя. Перед глазами плавали пятна. Корабль подскакивал и опускался, словно на морской волне. "Колебания в двигателе", - подумал Мэтт и попытался не уделять им внимания. Но одной вещи внимание уделить он был вынужден. Полли добралась до управления. Явно это она поднимает корабль. Невозможно сказать, насколько они уже высоко; огни Госпиталя настолько уменьшились, что снаружи по сравнению с освещенной комнатой остался только сплошной мрак. Они поднимаются и комната распахнута в космос, а у Мэтта нет шлема. Казалось, комната стала поустойчивей. Мэтт прыгнул к лестнице. Скафандр был неуклюжий, но он ухватился за лестницу и спустился по ней, борясь с неустойчивостью ранца. Только когда он ступил на пол, ранец привлек его сознательное внимание. В конце концов, если посадочные двигатели "Планка" еще работают, отчего не работать и ранцу на скафандре? Мэтт посмотрел вниз, на контрольную панель, предназначенную для управления кончиками пальцев. При надетом шлеме он не мог бы этого сделать. Ранец утыкан маленькими ракетными движками; Мэтту, конечно, нужны те, что снизу. Высоко ли он сейчас? Мэтт опробовал две нижние кнопки и что-то взорвалось у него на спине. Ощущение было, какое надо: будто его пытаются приподнять. Рычажок на панельке имелся всего один. Без сомнения, он управляет сразу всеми соплами, или всеми, которые в данный момент включены. Ну, что еще ему надо знать? Высоко ли он? Мэтт в последний раз глубоко вздохнул и пролез сквозь дыру в стене. Он увидел вокруг себя черноту и с силой повернул рычажок. Тот не шелохнулся. Он уже был включен на полную мощность. Мэтту осталось что-то около секунды, чтобы понять, что ранец предназначен для использования в космосе, на земле же он, вероятно, не поднимет и своего веса. Мэтт нажал кнопку. Осторожно, так, чтобы помешать людям с автогенами, майор Йенсен заглядывал сквозь дыру в двери отсека управления полетом. Под дверью установили платформу, с которой одновременно могли работать два человека. Платформа поднималась и оседала, поднималась и оседала, так что майору приходилось упираться ладонями в потолок. Он видел копну вороных волос над спинкой кресла управления и повисшую тонкую загорелую руку. Иисус Пьетро, стоявший внизу, окликнул: - Долго еще? - Несколько секунд, - ответил один из людей с автогенами. - Если только она и сторону петель не заварила. - Вам известно, куда мы движемся? - осведомился Глава. - Мне - да. Майор Йенсен недоуменно посмотрел вниз. Глава говорит так странно! И выглядит он, как старик худого здоровья. Казалось, он не может сосредоточиться на происходящем. "Созрел для отставки, - сочувственно подумал майор Йенсен. - Если мы переживем эту историю..." - Мне известно, - повторил Иисус Пьетро и сам себе кивнул. Майор Йенсен отвернулся. У него не было времени на сострадание Главе, пока это продолжается. - Сторона петель заварена, - сказал один из резавших. - Долго? - Три минуты, если работать с обоих концов. Корабль продолжал двигаться, скользя на своей огненной подошве. Пламя пронеслось по опушке леса с ловушками, оставив череду лижущих этот лес языков красного и оранжевого пламени, на что занятые битвой машины вверху не обратили внимания. Скоро среди деревьев начались взрывы, а потом вся полоса леса запылала. "Планк" уже покинул защитную полосу и двигался в расположение домов и магазинов. Члены команды, жившие в этих домах, конечно, проснулись; невозможно было спать при этом непрерывном реве. Некоторые остались там, где были, некоторые выбегали на улицу и пытались бежать по ней. Выжили те, кто добрался до подвалов. В кильватере "Планка" тянулась полоса сгоревших, взорванных домов шириной в квартал. Но вот пошли дома пустые и несгораемые. Они были выстроены из архитектурного коралла и заброшены, по большей части дольше тридцати лет. - Мы прошли, сэр. - Эти слова едва ли требовались. Сварщики оттолкнули дверь в сторону, предохранив руки плотными перчатками. Майор Йенсен вскочил внутрь и полез по лестнице, подгоняемый паникой. Пульт управления перед Полли привел его в замешательство. Зная, что ему известно не меньше о летающих космических судах, чем кому-либо из оставшихся позади, майор продолжал искать рычаг, колесо или тумблер, который изменил бы направление "Планка". Наконец, озадаченный, он поднял взгляд - и это была его погибель. Рубка управления полетом была длинной. Она пронизывала грузовой отсек, уходя туда, где внешний корпус соединялся с внутренним и большая ее часть была прозрачной. Майор Йенсен посмотрел сквозь внешний корпус и увидел, что происходит снаружи. Он увидел сияние двигателей в нижней части поля зрения. Справа - взрывающийся коралловый дом, последний дом. Недалеко впереди - приближающуюся черную линию края пустоты. И он замер. - Мы свалимся, - заметил Иисус Пьетро, стоявший на лестнице ниже него. Он не выказал ни удивления, ни страха. Майор Йенсен закрыл лицо руками и завизжал. Иисус Пьетро протиснулся мимо него в кресле слева. Его решение опиралось на чистую логику. Если майор Йенсен не нашел нужного средства управления, значит он смотрел не на том пульте; а этот пульт управления был единственным другим, до которого девушка-колонистка могла дотянуться со своего места. Он нашел управление стабилизаторами и опробовал. Корабль наклонился назад и его движение начало замедляться. Продолжая замедлять ход, он переполз через край. Иисус Пьетро развалился в кресле и смотрел. Воздушная подушка уже не держала "Планк". Иисус Пьетро почувствовал себя, как в двинувшемся вниз лифте. Он смотрел, как ползет мимо черной тенью обрыв, быстрее и быстрее. Наконец он заслонил полнеба, а в другой половине светили звезды. Наконец звезды исчезли. Корабль начал разогреваться. Снаружи было темно и жарко и старые стены "Планка" стонали и трещали под усиливающимся давлением. Иисус Пьетро смотрел, ждал. Ждал Мэттью Келлера. 14. РАВНОВЕСИЕ СИЛ Полусонный, он боролся, силясь спастись от ужаса сна. "Что за кошмар мне привиделся!" Потом он почувствовал прикосновение испытующих пальцев. Мука! Он собрался и попытался отодвинуться, вложив усилие всего тела. Тело едва изогнулось, зато он услышал собственное хныканье. Холодная рука дотронулась до его лба и голос - "Лэни?" - произнес: - Лежи смирно, Мэтт. Он вспомнил это потом, когда проснулся в следующий раз. Теперь он пробуждался медленно, вокруг толпились образы воспоминаний. Он снова подумал: "Что за кошмар". Но образы становились четче, слишком отчетливыми для сна, и вот... Его правая нога и большая часть правого бока были бесчувственными, как мороженая свинина. Некоторые части тела не были бесчувственны: они ныли, их кололо и дергало. Он снова попытался уйти от боли, но на этот раз оказался привязан. Мэтт открыл глаза и обнаружил, что окружен людьми. Гарри Кейн, миссис Хэнкок, Лэни и еще несколько, которых он не знал, столпились вокруг его странного ложа. Среди присутствовавших была крупная женщина с красными руками и чем-то командским в чертах, одетая в белый халат. Мэтту она сразу не понравилась. Он видел такие халаты в банках органов. - Он проснулся, - женщина в белом халате говорила с горловой напевностью. - не пытайтесь двигаться, Келлер. Вы сплошь в шинах. Эти люди желают с вами поговорить. Если устанете, сразу скажите мне и я их выведу. - Кто вы? Вперед выступил Гарри Кейн. - Это твой врач, Келлер. Как себя чувствуешь? Как он себя чувствует? Секунду назад он с опозданием понял, что ранец его не поднимет. Но он не помнил, чтобы падал вниз на мили. - Я умру? - Нет, вы будете жить, - ответила врачиха. - Вы даже не станете калекой. Скафандр, должно быть, замедлил ваше падение. Вы сломали руку и несколько ребер, но они заживут, если будете слушаться. - Ладно, - согласился Мэтт. Все на свете казалось ему не особенно важным. Не накачан ли он наркотиками? Он видел, что лежит на спине, с подвешенной кверху ногой и с чем-то громоздким, мешающим дышать вокруг ребер. - Мне пересажены трансплантаты? - Не думай сейчас об этом, Келлер. Просто отдыхай и выздоравливай. - Что с Полли? - Мы не можем ее найти. - Она была на "Планке". Наверное, она добралась до управления двигателем. - Ох! - воскликнула Лэни. Она хотела было что-то сказать, затем передумала. Гарри сказал: - "Планк" упал за край. - Понятно. - Это ты ее выпустил? - Я ее выпустил, - ответил Мэтт. Лица перед ним расплывались. - Она была фанатик. Вы все фанатики. Я не мог спасать ее бесконечно. Комната уплывала, как во сне и он понял, что это "Планк" и он поднимается. Властный, по-командски певучий женский голос издали приказал: "А теперь уходите все отсюда". Врачиха проводила их до двери и Гарри Кейн, положив руку ей на локоть, вывел ее с собой в коридор. Там он спросил: - Скоро он будет здоров? - Пустите меня, мистер Кейн. Гарри отпустил ее. - Скоро? - Не беспокойтесь, инвалидом он не будет. Через неделю мы сменим его повязки на такие, в которых можно ходить. Через месяц - посмотрим. - Скоро ли он сможет вернуться к работе? - Через два месяца, если повезет. Откуда такая настойчивость, мистер Кейн? - Это крайне секретно. Женщина нахмурилась. - Что бы вы ни планировали относительно него, можете иметь в виду, что он мой пациент. Он будет готов к чему-либо, только когда я скажу. - Хорошо. Я бы предложил вам не сообщать ему о трансплантатах. Ему это не понравится. - Это записано в его медицинской карточке. Я тут ничего не могу поделать. Сама я не собираюсь ему ничего говорить. Когда она их оставила, Лэни спросила: - Так почему спешка? - У меня есть мысль насчет Мэтта. Я тебе расскажу попозже. - Тебе не кажется, что мы получили с него уже достаточно? - Нет, - ответил Гарри Кейн. - Хотел бы так думать, но пока нет. Миллард Парлетт был близок к изнеможению. Он перебрался в кабинет Иисуса Пьетро Кастро в воскресенье ночью, когда еще не успели даже заменить наружную стену, и с того времени там жил. Еду ему приносили, а когда он изредка спал, то пользовался кушеткой Кастро. Временами ему казалось, что жизнь его близится к концу, что он прожил как раз столько, чтобы увидеть этот кризис, который предсказывал сто лет назад. "Планк" причинил Госпиталю ужасный ущерб, но восстановительные работы немало продвинулись. Парлетт сам нанял строительную фирму, заплатив ей из своего личного кармана. В конце концов он протащит счета через Совет и расходы ему возместят. Сейчас рабочие красили наружную стену его кабинета, которая в воскресенье ночью зияла в пространство. Его непосредственной проблемой сейчас было намерение половины Исполнения подать в отставку. События прошлой недели оказали катастрофическое действие на дух Исполнения. Обвинение Главы в измене и насильственное его смещение составляли только часть дела. Элейна Мэттсон и Мэттью Келлер внесли свою долю, проникнув в Госпиталь с бомбами и подрывной деятельностью. Пленники вырвались из вивария, чтобы сеять смерть в коридорах Госпиталя. Уничтожение "Планка" повлияло не только на персонал Госпиталя, но и на все население Плато Альфа, ведь Планк был половиной всей Истории. Теперь в Исполнении царила страшнейшая неразбериха. Все налеты на плато колонистов отменялись. Установленные мятежники расхаживали по Госпиталю и никто их не смел тронуть. С полицейскими они обращались грубо и презрительно. Ходили слухи, что Миллард Парлетт пишет новые законы, которые еще сильней ограничат власть полиции. От того, что слухи соответствовали истине, легче не становилось. Парлетт делал, что мог. Он поговорил с каждым из желающих уволиться. Некоторых убедил остаться. По мере того, как ряды редели, он находил все новые способы использовать оставшихся. Одновременно он занимался четырьмя блоками политических сил Плато. Совет Команды в прошлом следовал за Парлеттом. При некотором везении, умении и труде он последует за ним и впредь. Команда как целое обыкновенно следовала за Советом. Но бунт колонистов при нынешнем ослабленном и деморализованном Исполнении мог повергнуть ее в полнейшую панику и тогда Совет потеряет всякое значение. Сыны Земли следовали за Гарри Кейном. Но Кейн был для Парлетта неуправляем и совсем не склонен ему доверять. Большинство колонистов - не мятежников таковым и останется, если не вмешается Кейн. Но Сыны Земли, имея преимущество знания о дарах трамбробота, в любой момент могут поднять их на смертоносный бунт. Станет ли Гарри Кейн дожидаться Нового Закона? Четыре блока сил, да еще Исполнение. Быть Главой - значит вникать в бесконечную мешанину деталей, мелких жалоб, выговоров, работы с бумагами, внутренней мелочной политики - в этой неразберихе можно было заблудиться, даже не поняв этого, пока войско колонистов не пойдет штурмовать Госпиталь. Удивительно, как Парлетту вообще хватило времени на Мэтта Келлера. Мэтт жил, лежа на спине, с загипсованным правым боком и правой ногой, висящей в воздухе. Ему давали таблетки, превращавшие боль в непрестанное надоедливое нытье. Женщина в халате, как из банков органов время от времени осматривала его. Мэтт подозревал, что она смотрит на него, как на сомнительной ценности сырье для тех же банков. В среду он случайно услышал, как кто-то назвал ее доктором Беннет. Ему и в голову не приходило спросить, как ее зовут, так же как ей не приходило в голову представиться. Ранними утренними часами, когда снотворные таблетки переставали действовать, или во время послеполуденной дремы, его мучили кошмары. Снова его локоть размазывал нос человека по лицу и, как тогда, он испытывал потрясение ужаса и триумфа. Снова он спрашивал, как пройти в виварий, поворачивался и подымал руку к лицу, чтобы увидеть испещрившие кожу кровавые бусинки. Снова он стоял в банках органов, не в силах бежать, и просыпался мокрым от пота. Или, бывало, он косил людей в форме парализатором, пока достопамятный удар ультразвука не превращал его руку в дерево. Мэтт просыпался и обнаруживал, что правая рука придавлена и затекла. С тоской думал он о своих домашних. Джинни и ее мужа он видел каждые несколько месяцев, они жили меньше, чем в двадцати милях от главного рудокопного района Гаммы. Но с матерью и отцом он не виделся много лет. Как славно было бы снова их повстречать! Даже воспоминания о рудокопных червях переполняли его ностальгией. Они были непредсказуемы, да, но по сравнению с Полли, Худом и Лэни... по крайней мере, рудокопных червей он понимал. Все любопытство у него так же омертвело, как правая нога. Вечером в среду оно разом вернулось. С какой стати его лечат в Госпитале? Если он арестован, то почему его еще не разобрали на части? Как позволили Лэни и Кейну его навестить? Мэтта лихорадило от нетерпения. Доктор Беннет появилась только в четверг днем. К некоторому его удивлению, она оказалась вовсе не прочь поговорить. - Я и сама ничего не понимаю, - призналась она Мэтту. - Я знаю, что всех выживших мятежников выпустили и банки органов не пополняются материалами. Старый Парлетт теперь Глава и здесь работает множество его родственников. Чистокровные члены команды работают в Госпитале. - Это для вас, должно быть, странно. - Это просто дико. Один старый Парлетт понимает, что происходит - если хоть он понимает. Понимает он или нет? Понимает ли? Мэтт ухватился за этот вопрос. - Почему вы думаете, будто я знаю? - Он отдал приказ обращаться с тобой предельно заботливо и нежно. У него должна быть на то причина, Келлер. - Наверно, должна. Когда стало ясно, что больше ему добавить нечего, врачиха продолжила: - Если у тебя остались вопросы, можешь спросить у своих друзей. Они здесь будут в субботу. Еще одна дикость - колонисты бродят по Госпиталю и нам приказано их не трогать. Я слыхала, некоторые из них установленные мятежники. - Я и сам тоже. - Я так и думала. - Когда мою ногу вылечат, меня освободят? - Думаю, да, судя по тому, как с тобой обращаются. Это решит Парлетт. - Ее собственное отношение к Мэтту было забавно непоследовательным. Поочередно он превращался в ее подчиненного, доверенное лицо и пациента. - Почему бы тебе не спросить в субботу своих друзей? Тем же вечером в головах его постели повесили аппарат электросна. - Почему раньше этого не сделали? - спросил Мэтт у одного из рабочих. - Наверное, это безопасней таблеток. - Неправильно подходишь, - отвечал тот. - Здесь большинство пациентов члены команды. Ты же ведь не думаешь, что член команды станет пользоваться аппаратом из вивария, а? - Гордость помешает? - Да, говорю тебе. Команда, она команда и есть. В наушниках снотворного аппарата стоял "жучок" для прослушивания. Для Парлетта Мэтт оказался частью бумажной работы. Одно из досье, лежавших на письменном столе Иисуса Пьетро, было заведено на него. Обложка "дела" покоробилась, как и у других, но расположенный на втором этаже кабинет Главы избежал наихудших разрушений огненного похода "Планка". Парлетт проглядел все эти досье и много других. Теперь он знал, что самой большой угрозой его "Новому Закону" было бы отступничество Сынов Земли. Только они с их предполагаемым авторитетом меж колонистов могли заставить Закон работать, и только они не поддавались управлению Парлетта. Досье Мэттью Келлера выделялось своей скудостью. Не было даже заметки о его вступлении в организацию мятежников. Однако он наверняка к ним принадлежал. В заметках Кастро подразумевалось, что Келлер выпустил пленников из вивария. При втором проникновении в Госпиталь он сильно пострадал. Наверняка, частично он отвечал за катастрофу с "Планком". Вроде бы он был связан с загадкой символа "Кровоточащее сердце". Очень активный мятежник. Мэттью Келлер. К тому же, налицо непропорциональный интерес к нему Гарри Кейна. Первым мимолетным побуждением Парлетта было дать ему умереть от ран. Слишком много ущерба он уже причинил. Вероятно, библиотеку "Планка" никогда уже не восстановить. Но доверие Гарри Кейна было куда важнее. В четверг доктор Беннет прислала ему рапорт, что у Келлера будут посетители. Установить подслушивающее устройство было простейшей мерой предосторожности. Миллард Парлетт сделал пометку о предстоящей беседе - в субботу днем - а потом забыл о ней до того времени. Когда Худ закончил рассказ, Мэтт улыбнулся и сказал: - Ведь я тебе говорил, что были маленькие сердца и печени. На них это не подействовало. Все четверо сосредоточенно смотрели на него, будто судьи, окружив больничную койку. Когда они только вошли, Мэтт подумал, не отправляют ли их всех в банки органов. Так они были смертельно серьезны и даже двигались, соразмеряя движения, будто все отрепетировали. Худ говорил почти полчаса, изредка прерываемый Гарри Кейном и без всяких комментариев со стороны Лэни и Лидии Хэнкок. Все по-прежнему казалось отрепетированным. "Разговаривать тебе, Джей, - сказал, надо полагать, кто-то. - Выложишь ему все осторожненько. Потом..." Но все их новости были хорошими. - У вас такой вид, как при дурных известиях, - сказал Мэтт. - Почему так уныло? Все цветет. Мы будем жить вечно. Никаких больше облав Исполнения. Никого не потащат в банки органов без суда. Мы даже можем строить деревянные дома, если настолько свихнемся. Золотой век пришел. Вступил Гарри Кейн: - А что мешает Парлетту нарушить все свои поспешные обещания? Мэтт по-прежнему не видел, чем это его касается. - Думаешь, он на это способен? - Посмотри логично, Келлер. Сейчас Парлетт выполняет работу Кастро. Он Глава. Заправляет Исполнением. - Ты же ведь этого и хотел? - Да, - согласился Кейн. - Я хотел, чтобы он получил всю власть, которую сможет загрести, потому что он единственный человек, способный протащить Новый Закон - если пожелает. Но давай немного отступим и посмотрим, сколько же власти он получил. Он заправляет Исполнением, - Кейн принялся загибать пальцы. - Он обучил свой клан применению охотничьих ружей. Это отдает в его распоряжение большую часть оружия на Горе Посмотрика. Совет он может обвести вокруг мизинца. Парлетт немало продвинулся к тому, чтобы стать первым императором на этой планете! - Но вы же можете его остановить. Ты сам сказал, что вы способны поднять против него колонистов в любой момент, стоит лишь захотеть. Кейн отмахнулся от этих слов. - Этого нам делать нельзя. Конечно, угроза хорошая, особенно после всего, что мы уже сделали с Исполнением. Но мы так же не хотим кровопролития, как и Парлетт. По крайней мере, по его словам. Нет, нам нужно что-то другое, чтобы с ним сладить. Четыре серьезных физиономии дожидались его ответа. Что тут к чему, во имя Пыльных Демонов? Мэтт сказал: - Ну ладно, ты придумал проблему; а теперь придумай решение. - Нам нужен невидимый убийца. Мэтт приподнялся на плече и уставился на Гарри Кейна из-за белой колонны своей висящей в воздухе ноги. Нет, Кейн не шутит. Усилие изматывало и Мэтт опустился обратно. Лэни поспешно положила руку ему на плечо. - Это единственный выход, Мэтт. Идеальный. Каким бы могучим политически ни стал Миллард Парлетт, защиты против тебя у него никогда не будет. - Или так, или гражданская война, - вставил Кейн. К Мэтту вернулся голос. - Не сомневаюсь, что вы серьезно, - напряженно выговорил он. - Зато сомневаюсь в вашей нормальности. Я что, похож на убийцу? Я никогда никого не убивал! И не собираюсь. - На прошлой неделе ты действовал отлично. - Что... Это же было парализующее оружие! Ударил несколько человек кулаком! Почему из-за этого меня прочат в убийцы? - Ты пойми, - разъяснил Худ, - мы не собираемся использовать тебя в этом качестве. Как угрозу, Мэтт, не более. Ты будешь одной из опор равновесия сил между Сынами Земли и Миллардом Парлеттом. - Я горнодобытчик, - Мэтт взмахнул левой рукой, не связанной с треснувшими органами. - Шахтер. Я использую специальных червей для добычи металла. Мои начальники продают металл и покупают червей и пищу для них, а если повезет, выручают достаточно, чтобы заплатить мне жалованье! Обождите минутку. Вы говорили Парлетту о своей идее? - Нет, конечно же, нет. Он и не узнает о ней, если ты не согласишься, а если да, то узнает только по твоему выходу из Госпиталя. - Пыльные Демоны, я так и надеялся. Если Парлетт узнает, что я для него опасен, а я вот этак лежу пластом... Я хочу быть на Дельте, прежде чем вы скажете Парлетту. Черт, я бы хотел оказаться н_а З_е_м_л_е... - Так ты согласен? - Нет, Кейн! Ни на что я не согласен! Вы что, не понимаете, что у меня есть близкие? Что, если Парлетт возьмет заложников? - Двое родителей и сестра, - уточнил Худ. - Родители на Йоте. - Не тревожься, - утешительно сказала Лэни. - Мы защитим их, Мэтт. Они будут вне опасности. Кейн кивнул. - Если кто-нибудь дотронется до волоска на твоей голове или пригрозит любому члену твоей семьи, я объявляю тотальную войну. Мне придется сказать об этом Парлетту, а чтобы он в это поверил, это должно быть правдой. Так что это правда. Мэтт вполне серьезно подумывал, не покричать ли доктора Беннет. Нет, не поможет. Даже если она их выставит, они просто явятся позже. А Мэтт Келлер - человек, лежащий на спине. Он может сдвинуться в сторону на три дюйма, если согласен потерпеть боль. На четыре дюйма - не может. Он вынужден слушать. - Вы что, действительно выдумали все это? К чему было ждать так долго, чтобы мне рассказать? Ответил Джей Худ: - Я хотел при этом присутствовать. А сегодня у меня выходной. - Ты что, снова преподаешь, Джей? - Это достойное занятие - обучать истории, в то время, как сам ее делаешь. - За сухим тоном ощущалось едва прикрытое ликование. Худ был в своей стихии. Странно, что Мэтт никогда не подозревал всех размеров его тщеславия. - Ты меня в это втянул, - сказал Мэтт. - Прости. Приношу свои извинения. Поверь, Мэтт, я только наметил тебя, как возможного новобранца. - Когда Мэтт не ответил, Худ продолжал: - Но ты нам нужен. Я тебе покажу, насколько. Ты умирал... - Стой, Джей. - Он имеет право знать, Лэни. Мэтт, эти твои сломанные ребра разорвали легкое и диафрагму. Гарри уговорил Парлетта... - Джей, ЗАТКНИСЬ. - Все нормально, Лэни, - в его голосе звучала боль. - Мэтт, мы не хотели тебе говорить. Правда, не хотели.