и другого. Взять меньше потребляемых запасов, чтобы вывести в космос больше аппаратуры. Но от количества потребляемых запасов зависит время, которое "Аполлон" может провести в космосе. Таким образом, сейчас Дан работает над следующей проблемой: "Что лучше - стартовать раньше, смирившись с тем, что на борту будет научной аппаратуры, то есть продлить срок пребывания в космосе, но получить меньше информации или... - Не информации, - извиняющим тоном сказал Форрестер. - Извините за то, что вмешиваюсь... - Нет, поясните нам, что вы имеете в виду, - попросил Гарви. - Мы стараемся максимизировать _и_н_ф_о_р_м_а_ц_и_ю_, - сказал Форрестер. - Таким образом, проблема состоит в следующем: как будет получено больше информации - собрав больше данных за более короткий срок, или собрав меньше данных за более долгий период? - Ага, - Гарви кивнул. - Так что вы выяснили насчет Хамнера-Брауна? Чему будет равняться самое короткое расстояние, отделяющее комету от Земли? - Нулю, - без малейшего признака улыбки сказал Форрестер. - Э-э... вы имеете в виду, что она свалится нам на голову? - Сомневаюсь в этом, - теперь Форрестер улыбнулся. - Ноль в пределах достоверности предсказания. Что означает ошибку измерения в добрых полмиллиона миль. Гарви почувствовал облегчение. То же ощутили, как он заметил, все находящиеся в кабинете - включая Чарлин. Предыдущая фраза Форрестера была воспринята вполне всерьез. Гарви повернулся к Шарпсу: - Скажите, что случиться, если комета столкнется с Землей? Предположим, что нам не повезет. - Вы имеете в виду ее голову? Или ядро? Потому, что похоже, что мы, действительно, можем пройти сквозь ее внешний слой. Который никак не плотнее обычного газа. - Нет, я имею в виду голову. Что произойдет в этом случае? Конец света? - О, нет. Ничего подобного. Вероятно, это будет означать конец цивилизации. На мгновение в кабинете воцарилась жуткая тишина. Нет, не на мгновение - она длилась. - Но, - наконец сказал Гарви, и в голосе его звучало удивление, - доктор Шарпс, вы сказали, что комета - и даже ее голова - представляет собой нечто вроде кома снежной пены с вкраплениями каменных образований. Да и эта пена, этот снег - всего лишь замерзшие газы. В таком случае комета не кажется мне опасной. И подумал: на самом деле я задал этот вопрос, чтобы ответ был записан на ленту. - Несколько голов, - сказал Дан Форрестер. - Похоже, что должно быть именно так. Думаю, что комета уже начала распадаться. И если этот процесс начался, он будет продолжаться дальше. Вероятно. Скорее всего. - Так тогда опасность тем более уменьшается, - сказал Гарви. Шарпс не слушал его. Он поднял глаза к потолку. - Уже распадается? Улыбка Форрестера стала шире: - Весьма вероятно. Затем он снова обратил внимание на Гарви Рэнделла. - Вы спрашиваете, опасно ли это столкновение, - сказал он. - Давайте рассмотрим этот вопрос. Итак: имеем несколько тел, состоящих, в основном, из того же вещества, которое, вскипая, образуют внешнюю оболочку и хвост. То есть: из мелкой пыли, из образовавших подобие пены замерзших газов (пустоты образовались там, где прежде были по-настоящему летучие или непостоянные химические соединения, от которых уже и следа не осталось). Может быть, имеются там и сравнительно небольшие каменные вкрапления. Ага!.. Рэнделл недоумевающе взглянул на Форрестера. Форрестер ангельски улыбнулся: - Вот, вероятно, почему комета уже сейчас так ярко светится. Некоторые составляющие ее газы вступили в химическое взаимодействие. Подумайте, какое зрелище нам предстоит, когда эти газы п_о_-_н_а_с_т_о_я_щ_е_м_у_ вскипят при прохождении кометы вблизи Солнца! Еще бы! Шарпс, которого осенила та же мысль, затушил глаза веками. - Доктор Шарпс... - сказал Гарви. - О... Да, конечно. Что произойдет, если столкновение произойдет? Столкновение, которого на самом деле не будет... Что ж, если ядро большое и движется оно с большой скоростью - это опасно. При столкновении выделиться громадное количество энергии. - Опасно - из-за каменных включений? - спросил Гарви. Камни - это было доступно его пониманию. - Они большие, эти каменные включения? - Не очень, - сказал Форрестер. - Но это лишь теория... - Вот именно, - Шарпс снова осознал, что на него смотрит камера. - И вот почему нам необходимо послать исследовательский корабль. Мы _н_е з_н_а_е_м_. Но полагаю, что каменные вкрапления не велики - размером от бейсбольного мяча до маленького холма. Гарви почувствовал облегчение. Не может быть, чтобы это оказалось опасным. Маленький холм? - Но, разумеется, это не имеет значения, - сказал Шарпс. - Камни вкраплены в замерзшие газы и водяной лед. То есть удар будет нанесен, как если б с Землей столкнулось несколько твердых небесных тел, а не скопление небольших обломков. Гарви помолчал, обдумывая услышанное. Будущий фильм придется тщательно редактировать. - Мне, тем не менее, не кажется, что это опасно. Даже железно-никелевые метеориты обычно сгорают до того, как успевают достигнуть земной поверхности. Это факт: во всей истории человечества документально зафиксирован лишь один случай, когда падение метеорита принесло кому-либо вред. - Конечно. Вы имеете в виду ту женщину из Алабамы, - сказал Форрестер. - Благодаря этому случаю ее фотография была опубликована в "Лайфе". На фотографии был отчетливо виден синяк - самый большой синяк, который я когда-либо видел. Кажется, все это вылилось в судебный процесс? Хозяйка квартиры, где жила эта женщина, утверждала, что метеорит принадлежит _е_й_ - поскольку свой путь он закончил в подвале принадлежащего ей дома. - Послушайте, - сказал Гарви. - Хамнер-Браун летит в атмосферу с большей скоростью, чем обычный метеорит, и состоит она в основном из льда. Значит, и сгореть она должна быстрее, не так ли? Оба ученых - одновременно - замотали головами: одна голова с тонким лицом, украшенным похожим на глаза насекомого очками, вторая голова - снизу густая растрепанная борода, а сверху очки в массивной оправе - обе замотали отрицательно. А от противоположной стены точно так же головой замотал Марк. "Метеориты сгорают быстрее, - сказал Шарпс. - Когда падающее тело достигает определенного размера, уже не имеет значения, обладает Земля атмосферой или нет." - Для нас имеет значение, - похоронным голосом добавил Форрестер. Шарпс осекся на секунду, потом рассмеялся. Очень вежливо рассмеялся. Гарви подумал, что смех этот звучит искусственно. Шарпс постарался рассмеяться так, чтобы не обидеть Форрестера. - Вот что нам нужно: хорошая аналогия. Гм... - лоб Шарпса пошел морщинами. - Ванильное мороженное с фруктами, - сказал Форрестер. - А? В бороде Форрестера прорезалась широкая улыбка: - Кубическая миля мороженного с фруктами. Обладающая при этом кометной скоростью. Глаза Шарпса вспыхнули: - Отлично! Итак, предположим, что Земля столкнется с порцией ванильного мороженого с фруктами. Объем мороженого - одна кубическая миля. Господи боже, они свихнулись, подумал Гарви. Оба ученых кинулись обгоняя друг друга к доске. Шарпс начал рисовать. - О'кей. Ванильное мороженое с фруктами. Давайте рассмотрим: в середине замороженный ванильный крем, поверх которого кладется слой мороженого... За его спиной раздался какой-то приглушенный звук. - Шарпс этот звук про игнорировал. Во время всего интервью Тим Хамнер не вымолвил не слова. А теперь он корчился, пытаясь сдержаться, пытаясь не разразиться хохотом. Он закатил глаза задыхаясь, осилил себя, придав лицу серьезное выражение: "Я не могу с этим согласиться..." И закричал - крик его напомнил рев осла: "Моя комета! Кубическая миля... ванильного... моро... женого!.. - Имеющего слой воздушного крема в качестве внешней оболочки, - усилил его смятение Форрестер. - Этот слой крема испарится, когда молот обогнет Солнце. - Она называется Хамнер-Браун, - поправил Тим, страдальчески вытягивая лицо. - Это Хамнер-Браун. - Нет, дитя мое, это кубическая миля ванильного мороженого с фруктами. И находящийся под внешней оболочкой слой мороженого по-прежнему находится в замороженном состоянии, - сказал Шарпс. - Но вы забыли... - начал Гарви. - На один полюс этой порции мороженного мы положим вишенку и примем, что в перигелии этот полюс окажется в тени. - Шарпс нарисовал вишенку. Рисунок демонстрировал, что когда комета обогнет Солнце, вишенка, расположенная на оси сфероида, окажется в противоположной от него стороне. - Не надо, чтобы эта ягодка была подпалина солнцем. И давайте сверху посыплем толченными орехами. Это будут каменные вкрапления... Вишня у нас, предположим диаметром в двести футов... - Она доставлена самолетом Канадских военно-воздушных сил, - сказал Шарпс. - Стен Фреберг! Верно! - Форрестер расхохотался. - Тсс... бух! Посмотрим, как эта сцена будет выглядеть на экранах телевизоров! - Значит так. Комета огибает Солнце, таща за собой светящийся хвост пены (этот слой мороженого оказался недоброкачественным и испарился). Затем она летит к Земле, намериваясь вцепиться нам в глотку... Дан, какова плотность ванильного мороженного? Форрестер пожал плечами: - Она не постоянна. Ну, скажем, две трети. - Ладно. Ноль, запятая, шесть, шесть и так далее. - Шарпс выхватил из стола карманный калькулятор и принялся неистово нажимать кнопки. - Ох, и нравятся мне эти штуки. С использованием плавающей запятой. Никогда заранее не угадаешь, где эта запятая окажется. - Итак предположим кубическая миля. Пять тысяч двести восемьдесят футов, чтобы перевести в дюймы, умножим на двенадцать, и, переведя в сантиметры, умножим на два, запятая, пятьдесят четыре, получается куб... Таким образом, имеем два, запятая, семьсот семьдесят шесть умноженные на десять в пятнадцатой степени кубических сантиметров ванильного мороженного. Чтобы его съесть, понадобится немало времени. Далее - плотность... И - извольте пожаловать - примерно два умножить на десять в пятнадцатой степени. Два миллиарда тонн. Теперь - если учесть поверхностный слой крема... - Шарпс перестал жать кнопки. Доволен, как нажравшийся обжора, подумал Гарви. Весьма многоречивый обжора, в распоряжении которого имеется последней модели карманное чудо счетной техники. - Как вы полагаете, чему равна плотность крема? - спросил Шарпс. - Предположим, ноль, запятая, девять, - сказал Форрестер. - Вам никогда не приходилось изготовлять крем? - во спросила Чарлин. - В воде он тонет. Попробуйте для пробы опустить его в чашку с холодной водой. Приготовляя крем, моя мать всегда так делала. - Тогда предположим, один, запятая, два, - сказал Форрестер. - Еще миллиард с половиной тонн на крем, - сказал Шарпс. За его спиной Хамнер издал еще более странный звук, чем раньше. - Полагаю, что каменные включения мы можем не принимать во внимание, - сказал Шарпс. - Теперь вы понимаете почему? - Господи боже, да, - сказал Гарви и глянул на работающую камеру. - Э... да, доктор Шарпс, конечно, нет никакого смысла принимать во внимание каменные включения. - Надеюсь вы не собираетесь показывать все это на экране? - негодующе заорал Тим Хамнер. - Вы запрещаете? - спросил Гарви. - Нет... нет... - Хамнер скорчился в припадке смеха. - Далее. Скорость у кометы, как и полагается, кометная. Огромная скорость. Глянем теперь, какова параболическая скорость Земли. Дан? - Двадцать девять запятая и семь десятых километров в секунду. Умноженное на корень квадратный из двух. - Сорок два километра в секунду, - возвестил Шарпс. - И нужно еще учесть обратную скорость Земли. Все зависит от геометрии столкновения. Если мы, например, возьмем скорость в пятьдесят километров в секунду, это будет достаточно близко к истине? - Вполне, - сказал Форрестер. - У метеоритов скорость от двадцати до, пожалуй, семидесяти. Вполне. - Ладно. Принимаем пятьдесят. Квадрат, да пополам... Переводим массу в граммы... Получается где-то около два умножить на десять в двадцать восьмой степени Эргов. Вот что такое наше ванильное мороженое. Далее: имеем право принять, что большая часть поверхностного слоя крема вскипела и испарилась, но, понимаете ли, Гарви, на таких скоростях действие атмосферы продлится не слишком долго. При лобовом столкновении оно продлится ровно две секунды. Во всяком случае, какая бы часть массы не испарилась, выделится достаточно много энергии, чтобы тепловой баланс Земли изменился. Взрыв будет внушительный. Предположим, что Земле будет передано двадцать процентов энергии поверхностного слоя крема и тогда, - нажато еще несколько кнопок, и Шарпс драматически возвысил голос, - общий результат таков: два запятая семь умноженное на десять в двадцать восьмой степени эргов. О'кей, вот что такое ваше столкновение. - Мне это говорит не слишком много, - сказал Гарви, - но похоже, что это большое число... - Единица в сопровождении двадцати восьми нулей, - пробормотал Марк. - Шестьсот сорок тысяч мегатонн, примерно так, - сказал мягко Дан Форрестер. - Да, это большое число. - Господи боже мой, планета будет выжжена, - сказал Марк. - Не совсем, - из болтающегося на поясе футляра Форрестер вытащил калькулятор. - Взрыв будет равен примерно извержению - одновременно - трех тысяч Кракатау. Или если насчет Феры не ошибаюсь - одновременному извержению ста Фер. - Фера? - спросил Гарви. - Вулкан в средиземноморье, - подсказал Марк. - Бронзовый век. Отсюда и берет начало легенда об Атлантиде. - Ваш приятель прав, - сказал Шарпс. - Хотя я не уверен насчет оценки количества выделившийся энергии. Рассмотрим проблему под другим углом зрения. Человечество - все человечество - за год использует примерно десять в двадцать девятой степени эргов. Сюда входит все: электрическая энергия, уголь, ядерная энергии, кухонные плиты, автомобили... дальше перечисляйте сами. Итак, наше мороженное несет в себе запас энергии, равный примерно тридцати процентам ежегодного мирового Энергетического бюджета. - Хм. Тогда не так уж плохо, - сказал Гарви. - Не так уж плохо. Не так уж плохо по сравнению с чем? Запас годовой энергии, выделившийся в течении одной минуты, - сказал Шарпс. - Вероятно, комета влетит в воды мирового океана. Если она ударит в землю, в твердь, в месте столкновения все будет уничтожено, но не большая часть выделившейся энергии тут же отразиться в космическое пространство. Но если комета ударит в океан, вода испариться. Погодите-ка, эрги перевести в калории... Черт возьми! Мой калькулятор для такой операции не приспособлен. - Сейчас переведу, - сказал Форрестер. - В случае столкновения испариться примерно шестьдесят миллионов кубических километров воды. Или, если вам это больше по нраву, пятьдесят миллиардов кубических футов. Вполне достаточно, чтобы все США оказалось под слоем воды. Под слоем в двести двенадцать футов. - Прекрасно, - сказал Шарпс. - Итак: в атмосферу вылетают шестьдесят миллионов кубических километров воды. И после этого, Гарви, выливаются обратно в виде дождя. Значительная часть этого дождя, прольется над полярными областями. А поскольку вода замерзнет, то это будет уже не дождь, а снег. Быстрое формирование ледников... которые движутся к экваториальным областям... да. Гарви, историки полагают, что в следствии извержения Феры изменился земной климат. Мы _т_о_ч_н_о_ знаем, что извержение Тамбоуры - примерно той же силы, каким было извержение Кракатау - привело к тому, что историки предыдущего столетия называли "годом без лета". Голод. Неурожаи. Наше ванильное мороженное приведет, вероятно, к наступлению нового ледникового периода. Облака, облака отражают свет. Меньше солнечного тепла достигнет земной поверхности. Снег также отражает свет. Становится все холоднее. Выпадает все больше снега. Ледники ползут к экватору, не успевая растаять. Положительная обратная связь. Дела, похоже, оборачиваются чертовски серьезно. - Но что служит причиной прекращения ледниковых периодов? - спросил Гарви. Форрестер и Шарпс одновременно пожали плечами. - Итак, - сказал Хамнер, - моя комета окажется причиной наступления ледникового периода? - лицо у него было вытянувшееся, мрачное. Так выглядело бы лицо его бабушки, если бы она узнала, что ее похороны обошлись в 60.000 долларов. - Нет, - сказал Форрестер. - Мы говорили лишь о ванильном мороженном. Гм... Молот больше. - Хамнер-Браун. Насколько больше? Форрестер неуверенно развел руками. - Раз в десять. - М-да, - сказал Гарви. Он отчетливо видел: через поля, через леса ледники ползут к югу. Растительность убита снегом. Вниз, по Северной Америке - в Калифорнию, по Европе - к Альпам и Пиренеям. За зимой следует зима, становится все холоднее, гораздо холоднее, чем было в "великие морозы" 76-77 годов. И - черт возьми! - никто даже не упомянул хотя бы, что произойдет с приливами и отливами. Это будут не просто волны... "Но комета не может иметь такую же плотность, как кубическая миля м-м-м..." Тут с ним это и произошло. Гарви откинулся - упал - на спинку своего кресла и утробно загоготал. Он просто не мог выговорить ни слова. Позднее он сделал для себя - только для себя - еще одну запись. Сделав в том жалком подобии кабинета, который предоставила ему студия: муляжи книг на полках, потертый ковер на полу. Здесь он мог говорить свободно. - Простим за это прощения. (Эти слова надо будет вставить сразу после того, как зритель увидят, что Гарви потерял контроль над ситуацией. А во время интервью с Шарпсом он терял контроль несколько раз). Особо нужно отметить следующие пункты. Первое: вероятность того, что твердая составляющая Хамнер-Браун столкнется с Землей, ничтожно мизерная. На таком расстоянии сам Дьявол не смог бы попасть в такую маленькую мишень, как наша планета. Второе: если столкновение состоится, эффект, вероятно, будет такой, как если бы с Землей столкнулось несколько больших и массивных тел. Некоторые из этих тел упадут в океан. Другие ударят в землю, где разрушения окажутся локальными. Все же: если Хамнер-Браун столкнется с нашей планетой, это будет, как если бы Дьявол ударил по ней чудовищно громадным молотом." АПРЕЛЬ: ИНТЕРЛЮДИЯ Пятьдесят тысяч лет назад в Аризоне: Когда при соприкосновении с кислородом, содержащимся в атмосфере, железо возгорелось поверхность земли раскалилась. В следствии этого масса грунта оказалась выброшена в воздух. Обломки, огромные как дом, летели под острыми углами во все стороны над самой поверхностью. Образовался громадный куб сверхперегретого воздуха, расширяющийся с гигантской скоростью. Вся жизнь на сто миль в окружности оказалась немедленно и полностью выжженной. Френк В.Лэйн. "Ярость стихии". (Чилтон, 1965 г.) Леонилла Малик подписала рецепт и отдала его больному. Этот - последний за сегодняшнее утро, и, когда пациент вышел из ее кабинета, Леонилла выдвинула ящик стола и достала бутылку "Гранд Маринер". Наполнила маленький, изящной формы стаканчик. Дорогостоящий ликер достался ей в подарок от одного из ее товарищей-космонавтов. Когда пьешь этот напиток, тобой овладевает восхитительное ощущение декаданса. Еще приятель подарил ей шелковые чулки и комбинацию из Парижа. А я никогда не бывала за границей, подумала она. Какие бы усилия я не прикладывала, за рубеж меня никогда не выпустят. Хотелось бы ей понять, какое теперь у нее социальное положение. Ее отец был врачом - и имел очень хорошую репутацию среди кремлевской элиты. А затем раскрылся заговор врачей отравителей, безумная вера сталинистов в то, что кремлевские врачи пытались отравить Первого революционера нашего времени, Народного Героя, Учителя и Вдохновителя, Вождя мирового пролетариата товарищи Иосифа Виссарионовича Сталина. Отец Леониллы и еще сорок врачей сгинули в подвалах Лубянки. В наследство от отца ей достался номер "Правды" за 1950 год. В нем было старательно подчеркнуто каждое упоминание имени Сталина. Лишь на первой странице его имя упоминалось девяносто один раз, десять раз его именовали Великим вождем и шесть раз Великим Сталиным. Его следовало бы отравить, этого выродка, подумала Леонилла. Мысль эта вызвала неприятное чувство: она противоречила имеющей давнюю историю традиции. В советских медицинских учебных заведениях Клятва Гиппократа не изучалась, но Леонилла прочла ее. Будущее Леониллы, как дочери врага народа, не казалось особенно лучезарным. Но времена изменились и врач Малик был реабилитирован. В числе прочего - во искуплении сделанного - Леониллу избавили от должности секретарши в захолустном украинском городке и послали учиться в университет. Любовная связь с полковником военно-воздушных сил привела к тому, что Леонилла научилась водить самолеты. А затем, как ни странно, она было зачислена в отряд космонавтов - хотя ее положение там по сию пору оставалось неопределенным. Полковник стал генералом. И, хотя уже давным-давно был женат, продолжал помогать ей. Ей так и не удалось побывать в космосе. Ее тренировали для этого, но в полет - так ни разу и не назначили. Вместо этого она занималась лечением летчиков и членов их семей. И продолжала тренировки и надеялась на счастливый случай. В дверь тихо постучали. Сержант Бреслов, паренек не более девятнадцати лет от роду. Бреслов очень гордился тем, что он сержант Красной Армии. Только, разумеется, армия больше не называется Красной. Она перестала ею быть с тех пор как Сталин настоял на ее переименовании во время войны, которую он нарек Великой Отечественной. Бреслов предпочел бы название "Красная Армия". Он часто говорил о том, как хотел бы принести свободу всему миру - на острие своего штыка. - Товарищ капитан, для вас получено сообщение. Вам приказано лететь в Байконур, - он нахмурился, уставясь в бутылку, которую Леонилла забыла убрать. Значит: пора за работу, - сказала Леонилла. - Это настоящий праздник. Составите мне компанию? - и налила стакан для Бреслова. Он выпил налитое - стоя и с выражением неослабной бдительности. Это была единственная для него возможность выказать офицерам неодобрение, когда видел, что они пьют до обеда. Разумеется, до обеда пили многие, что служило Бреслову добавочным доказательством, что дела пошли хуже с тех пор, как Красная Армия перестала Быть Красной. О том, какой была Красная Армия ему много (и хвастливо) рассказывал его отец. Через три часа она уже летела по направлению к космопорту. Ей все еще едва верилось: недвусмысленный срочный приказ, согласно которого она сейчас летит на тренировочном реактивном самолете. Ее вещи будут высланы позднее. Что там случилось такое важное? Она выбросила вопрос из головы и отдалась радости полета. Одна, в чистом небе, никто не заглядывает тебе через плечо, никакой другой пилот не перехватывает управление - восторг. Лишь одно на всем белом свете может быть лучше. Может ли случиться, что ее вызывают именно из-за этого? Она не слышала, что готовиться какая-то новая экспедиция в космос. Но все может быть. Мне уже не раз везло. Почему бы и не повезло и на этот раз? Она представила, что находиться в кабине настоящего "Союза", ждет, когда взревут стартовые двигатели - взревут и вынесут корабль в пустоту космического пространства. И от этой мысли Леонилла выдала такую серию фигур высшего пилотажа, что если б кто из начальства увидел, ей бы немедленно приказали идти на посадку. Внезапный порыв ветра, пронесшийся через Долину Сан-Иоаквин, слегка качнул трайлер, отчего Барри Прайс тут же проснулся... Он тихо лежал, слушая успокаивающее звучание бульдозеров: бригады продолжали работу, возводя ядерный комплекс. За окном вспыхнул свет. Прайс осторожно привстал, стараясь не разбудить Долорес - но она заворочалась и открыла глаза. - Сколько времени? - сонно спросила она. - О, господи. Ложись спать, - она потянулась к нему. Простыня соскользнула открыв ее загорелые груди. Он уклонился, затем Зажал обе ее руки своей рукой и нагнулся, чтобы поцеловать ее. - Женщина, ты ненасытна. - У меня нет никаких оснований жаловаться. Ты действительно встаешь? - Да. Мне нужно заняться работой, а позже мы ожидаем визитеров, и я о_б_я_з_а_н_ прочесть доклад Мак-Клива, поданный еще позавчера. Мне передали его еще прошлой ночью. Долорес пересиливая себя улыбнулась: - Само собой, мы с тобой легли вместе только чтобы чуть поразвлечься. Ты наверняка не ляжешь спать снова? - Нет, - он отошел к раковине, открыл кран и подождал, пока не пошла горячая вода. - Ты встаешь быстрее, чем любой мужчина, с которым я когда-либо имела дело, - сказала Долорес. - А я ни свет ни заря вставать не намерена. - Она натянула подушку на голову, но ее тело под простыней чуть заметно двигалось - чтобы показать Барри, что она не спит. Можно бы еще, подумал Барри. Йо-хо! Но тогда зачем я надеваю штаны? Одевшись, он решил, что лучше считать, что Долорес спит - и быстренько выскочил из трайлера. Снаружи его встретил свет утреннего Солнца. Он потянулся, глубоко вдыхая воздух. Его трайлер стоял на краю походного лагеря - в этом лагере жили большинство тех, кто возводил Сан-Иоаквинский ядерный комплекс. Долорес нашла ночлег далеко отсюда, но в последние дни обычно ночевала именно здесь. Барри шел к стройке и улыбался, но оптом вспомнил о Долорес и улыбка его увяла. Она - восхитительна. И то, чем они так активно занимались этими днями в свободное от работы время, никак не отражалось на их служебных отношениях. Она была, в сущности, не столько секретарша, сколько помощником по административной части, и Барри чертовски хорошо знал, что без нее с работой ему не справиться. Она была - по-крайней мере - столь же необходима, как и руководитель (то-есть он сам). И подумав об этом, Барри Прайс ужаснулся. Его томило предчувствие, что на него предъявят права. Предъявят права на его время, станут требовать, чтобы он уделял больше внимания... и со стороны Долорес это было бы не так уж неразумно. В общем, случиться, все то, что сделало его жизнь с Грейс невыносимой. Барри мог поверить, что Долорес удовлетвориться ролью просто... кого? И он не мог найти ответа. Любовница - это будет не правильно. Он не помогает ей. В голову пришла странная мысль: Долорес не из тех, кто позволяет мужчине (любому мужчине) вторгнуться в ее жизнь. Не из тех, кто позволяет мужчине одержать верх над собой. Это для нее мужчина - любовник, подумал он. И такая расстановка сил ее вполне удовлетворяет. Даже более, чем удовлетворяет. Возле палатки, где жил руководитель конструкторского бюро, стояла большая посудина, полная кофе. Барри остановился, налил себе чашку. У конструкторов всегда превосходный кофе. Чашку Барри отнес в свой кабинет, вытащил докладную Мак-Клива. Минутой позже он взвыл от ярости. Когда появилась Долорес (примерно в восемь тридцать), он все еще не успокоился. Она вошла (в руке чашка кофе) и увидела, что он расхаживает по кабинету взад - вперед. - Что случилось? - спросила она. И вот это мне нравится в ней, подумал Барри. Она отметает все личное когда находиться на работе. - Вот, - он потряс докладом. - Ты знаешь, чего желают эти идиоты? - Конечно, нет. - Они хотят, чтобы комплекс был упрятан под землю! Вокруг всего комплекса должна быть сооружена насыпь в пятьдесят футов! - Можно ли считать, что этим будет увеличена безопасность? - спросила Долорес. - Нет! Это будет лишь... косметика. Вот и все! Даже не косметика... на черта ее?! Сан-Иоаквин великолепен. Этот комплекс - прекрасен. Можно гордиться им, а не упрятывать под кучей грязи. Долорес поставила чашку на стол и неуверенно улыбнулась: - Ты выполнишь это требование? - Надеюсь, что нет. Но Мак-Клив утверждает, что членам комиссии эта идея понравилась. Так же как и мэру. Вероятно, мне придется это сделать, и - будь оно проклято! - мы тогда выбиваемся из графика! Придется отзывать людей, занятых рытьем котлована под номер четыре и... - Кстати дамы из Учительско-родительской ассоциации будут здесь минут через пятнадцать. - Господи боже!.. Спасибо, что напомнила. Надо как-то попытаться успокоиться. - Да, тебе лучше заняться этим. Ты сейчас рычишь, как медведь. Постарайся быть милым, эти дамы на нашей стороне. - Рад, что хоть кто-то на нашей стороне, - Барри отошел к письменному столу. Взял с него чашку кофе - и увидел, какую груду работы ему еще остается сделать сегодня. И понадеялся, что дамы задержаться у него не долго. Может быть, появиться возможность переговорить с мэром, и, может быть мэр окажется достаточно чувствительным к доводам разума, и тогда можно будет снова заняться работой... Работа на строительной площадке кипела. На посторонний взгляд беспорядочно, в различных направлениях двигались бульдозеры, подъемники, бетоновозы. Рабочие перетаскивали оборудование для формовки бетона. Барри Прайс вел гостей сквозь этот водоворот - и почти не видел его. Гости видели рекламные ролики, и потому благоразумно одели - все как одна - брюки и обувь на низком каблуке. Когда Долорес раздала им каски, они восприняли это спокойно. И вопросов не задавали. Барри подвел их к номеру третьему. Сейчас Номер третий представлял собой лабиринт стальных балок и фанерных листов, возведение купола было еще далеко не завершено. Здесь - подходящее место, чтобы продемонстрировать гостям особенности системы безопасности. Барри надеялся, что они умеют слушать. Долорес говорила, что во время общения с ней гости вели себя вполне благоразумно, и это вселяло надежду, но прошлый опыт заставлял Барри держаться настороженно. Вот и более спокойный участок, где рабочих в данную минуту нет. Но все равно шумно: рядом рычат бульдозеры, невдалеке плотники устанавливают свои конструкции, вовсю идет сварка труб. - Я знаю, что мы отнимаем у вас время, - сказала миссис Гундерсон. - Но нам это кажется важным. Многие родители задают вопросы относящиеся к вашему Центру. Школа расположена лишь в нескольких милях отсюда... Барри улыбнулся - улыбка выражала согласие. Этим он постарался показать, что все правильно. И что он знает, что данный визит к нему - это очень важно. Но мыслями своими он был далеко. Он продолжал обмозговывать докладную Мак-Клива. - Как много тут народу... Все эти люди действительно работают на вас? - спросила другая дама. - Они - служащие корпорации "Бечтел", - сказал Барри. - Строительство ведется "Бечтелом". Управление по делам водоснабжения и энергии не могло бы содержать так много людей на своей постоянной оплате. Миссис Гундерсон не заинтересовали детали административной структуры. И она напомнила Барри о себе: ей хочется получить - и быстро - доскональную информацию. Миссис Гундерсон - полная, хорошо одетая женщина. Ее муж - владелец большой фермы, расположенной где-то неподалеку. - Вы собирались показать нам, как обеспечивается безопасность, - заявила она. - Хорошо, - Барри показал на возводящийся купол. - Во-первых: само это сооружение, в котором и будет все размещаться. Несколько футов бетона. Если что-нибудь там внутри и случиться, то внутри и останется. Но вот что я хотел бы вам показать, - он ткнул пальцем в сторону трубы, выходящей из-под недостроенного купола. - Это наша главная линия охлаждения. Нержавеющая сталь. Два фута в диаметре. Толщина стенки равна одному дюйму. Вон лежит отрезанный кусок трубы, и я готов спорить, что вы не сможете поднять его. Миссис Гундерсон приняла вызов. Она ухватилась за край четырех футового отрезка, но не смогла сдвинуть его даже с места. - Теперь предположим, что хладагент не поступает, где-то полностью вытек - что совершенно исключено, - сказал Барри. - Понятия не имею, как это может случиться, но предположим, что такое произошло. Внутри этого сооружения как раз сейчас рабочие устанавливают баки - эти емкости предназначены для хранения холодильного агента. На случай возникновения аварийной ситуации. И это большие баки. Если давление воды в главной линии охлаждения понизится, вода из баков под высоким давлением пойдет прямо в сердцевину реактора. Он провел их под купол, стараясь ознакомить их буквально со всем. Показал им насосы для заполнения полостей реактора водой. Показал бак на тридцать тысяч галлонов в котором будет храниться запас воды для турбин. - Все это предназначено для обеспечения охлаждения в случае возникновения критического положения, - пояснил Барри. - А какова производительность? - спросила миссис Гундерсон. - Сто галлонов в минуту. Примерно как у шести садовых шлангов вместе взятых. - Мне не кажется, что это слишком много. И это все, что может оказаться необходимым? - У нас есть все, что может оказаться необходимым. Поверьте мне, миссис Гундерсон, мы обеспечиваем безопасность ваших детей более, чем это смог бы сделать еще кто-либо. Мы готовы вовсе оружие встретить любые так называемые несчастные случаи - даже те, которые никогда не могут произойти. У нас есть специальные люди, работа которых заключается в придумывании несчастных случаев. Они изобретают всякие глупости, которые - мы в этом уверены - просто не могут случится. Это делается, чтобы они были готовы ко всему - даже невероятному. Он провел посетителей через все здания понимая, что громадность окружающего произведет на них впечатление. Как и на него самого. Ему нравится - он любит! - этот силовой комплекс. Большую часть этой жизни он провел, готовя себя к этой работе. Наконец, гости увидели все, и Барри повел их обратно. Там, в центре приема посетителей ими займутся люди из отдела общественной информации и рекламы. Надеюсь я все сделал правильно, подумал он. Они могут здорово помочь нам, если захотят. Но могут также и здорово навредить... - Меня очень интересует еще одно, - сказала миссис Гундерсон. - Диверсия. Я понимаю, вы сделали все, что могли, чтобы предотвратить несчастные случаи, но предположим, что кто-то специально попытается... взорвать все это. В конце концов, вы не можете держать здесь очень большую охрану, а сумасшедших в нашем мире хватает. - Да. Что ж, мы предусмотрели способы, какими могла бы быть проведена диверсия, - Барри улыбнулся. - Извините меня, но рассказывать об этом я не буду. Гостьи неуверенно заулыбались ему в ответ. Наконец, миссис Гундерсон сказала: - Значит, вы уверены, что никакая банда не сможет нанести ущерба вашему центру? Барри покачал головой: - Нет, сударыня. Мы уверены, что любая диверсия против нас не сможет причинить ущерб _в_а_м_ - что бы не предпринималось. Но полностью обезопасить сам центр невозможно. Взгляните на турбины. Они делают три тысячи шестьсот оборотов в минуту. Лопасти вращаются так быстро, что если в паровую линию попадет всего лишь несколько капель воды, турбина будет повреждена. Аппаратный зал уязвим для любого идиота с динамитом. Нет, мы не сможем остановить диверсантов, пожелавших привести вред комплексу, но точно так же никто не может предотвратить поджег баков на энергоцентрах, работающих на нефтяном топливе. Однако в наших силах проследить, чтобы никто за стенами нашего комплекса не потерпел никакого ущерба. - А те, кто будет работать здесь? Барри пожал плечами: - Знаете. Никому не кажется странным, что работа полицейских и пожарных окутана ореолом романтики. Но о тех, кто работает на силовых комплексах, известно гораздо меньше. Люди иначе расценивали бы их труд, если увидели, как наши парни, стоя по пояс в нефти, перекрывают клапан. Или если б увидели монтера на вершине энергоопоры - в окружении электрических разрядов... Мы должны делать свою работу, миссис Гундерсон. И мы ее делаем - если нам не мешают ее делать. Веет теплый ветер, небо ясное. Это Хаустон, пригород Эль-Лаго. Период дождей окончился и сотня семейств загорало сейчас на задних дворах своих дворов. В местных лавках запас пива почти полностью распродан. Замотанный, голодный и счастливый (еще бы, все выходные ему предстоит провести дома!) Рик Деланти вытащил бифштексы из гриля и рассовал их по булочкам. Сад его дома заполнен теплом, дымом и шумом - там разместилась дюжина друзей Рика вместе со своими женами. Слышно, как вопят дети, затевающие какую-то новую игру. Родители слышат эти вопли и гордятся, подумал Рик, даже если гордиться, в общем-то, нечем. А сами дети на родителей не очень то обращают внимания. - ...никаких новых мыслей, - это голос его жены. - Научные фантасты писали о космических колониях еще десятки лет назад. Жена у Рика высокого роста, кожа у нее очень черная. Ее волосы за плетены в черные косички - эта прическа называется "кукурузная булочка". Деланти мог вспомнить времена, когда она, наоборот, распрямляла волосы. - Кстати, об этом писал и Хайнлайн, - сказала Глория Деланти. И, ожидая одобрения, взглянула на Рика. Но он был слишком занят грилем - а в памяти почему-то всплыл образ его жены, когда оба еще жили в Чикаго и были студентами. - Новое есть, - вошедший был членом весьма избранной и ограниченной группы. Эван едва не побывал на поверхности Луны. Он был тем, кому выпало остаться в кабине "Аполлона" - О, Нейл разработал э_к_о_н_о_м_и_ч_е_с_к_и_й _а_с_п_е_к_т_ строительства космических колоний. Он доказал, что можно не только писать рассказы на эту тему, но и заняться делом - то есть реально строить. - Мне это нравится, - заявила Глория. - Совместный, семейный, так сказать, проект астронавтов. Каким образом можно подписать контракт? - Вы уже это сделали, - сказал Джейн Ритчи. - Когда выходили замуж за летчика испытателя. - О, разве мы женаты? - удивилась Глория. - Недоумеваю, Эван, как вам удалось добиться того, чтобы эти люди, стоит им придти в тренировочный центр, четко и без промедления выполняют свои обязанности? Из-за тьмы вышел Джон Бейкер: - Эй, Рики! Я уже думал, что заблудился. С улицы кажется, что здесь все повымерло. Раздался хор приветствий. Голоса мужчин, не видевших полковника Джона Бейкера с тех пор, как он перебрался в Вашингтон, звучали неподдельно сердечно. А в приветствиях женщин особой теплоты не чувствовалось. Ничего другого Бейкер и не мог ожидать: он развелся. Такое случалось со многими астронавтами, и именно поэтому он вернулся обратно в Хаустон (его возвращение озадачило многих). Бейкер приветствовал всех взмахом руки, затем засопел, принюхиваясь: - А мне дадут одну из вот этих штук? - Ваш приказ будет исполнен, сэр, и если вы его только не отмените... - Почему у тебя никогда не бывает жареных цыплят? - Боюсь поддаться стереотипу. Дело в том, что я... - Чернокожий, - учтиво подсказал Джонни Бейкер. - А? - Рик испуганно уставился на свои реки. - Нет, это просто жир от бифштексов. Измазался. - Так кто же все-таки выбран для полета к комете? - требовательно спросила Эван. - Большого полета? - Будь я проклят, если знаю, - ответил Бейкер. - В Вашингтоне все молчат. - Черт возьми, намерены послать меня, - сказал Рик Деланти, - у меня эти сведения из надежного источника. По хребту Бейкера пробежал холодок. Банка пива осталась полуоткрытой. Трое мужчин, находившиеся поблизости, оборвали разговор, их жены затаили дыхание. - Я когда был в Тексархане, сходил к гадалке, и она... - Господи! Быстро давай