одно: они не знали, что делать дальше. - Сегодня грузовик совершил в Портервилль пять ездок. Он доставил нам пищу, скобяные изделия, бакалею, - сказал Джеллисон. - Кроме того у нас есть собственный запас - в местных магазинах и на местных складах. И есть то, что хранится в ваших амбарах. Я сомневаюсь, что осталось много такого, чего мы не могли бы сделать или вырастить сами. Снова послышался шум голосов. - И долго продлится такое положение, сенатор? - спросил один из фермеров. - Может и очень долго, - ответил Джеллисон. - Думаю, что оно продлится уж никак не один год. Мы предоставлены сами себе. Он сделал паузу, чтобы присутствующие осознали сказанное им. Эти люди в большинстве гордились тем, что всего добились при помощи собственных рук и разума. Разумеется, это было не совсем так. То, чем они владели, было создано трудом целых поколений. И присутствующие были достаточно умны, чтобы понимать это. Но все же им понадобится определенное время, чтобы понять, как сильно они зависят и зависели от цивилизации. Удобрения. Пища. Витамины. Бензин и пропан. Электричество. Вода... ну, на какое-то время особых проблем с водой не будет. Медикаменты, лекарства, бритвенные лезвия, прогнозы погоды, семена, корм для домашних животных, одежда, боеприпасы... Этот перечень можно продлевать до бесконечности. Даже - иголки, булавки, нитки. - В этом году хорошего урожая мы собрать не сможем, - сказал Стретч Таллифсен. - С моими посевами уже сейчас скверно. Джеллисон кивнул. Таллифсену пришлось помогать своим соседям в сборе помидоров, и его жена была вынуждена работать одна - и она делала все, что только было в ее силах. Таллифсены занимались выращиванием ячменя, и для них это лето - не конец сбора урожая. - Я хочу спросить: будем ли мы держаться все вместе? - сказал Джеллисон. - Что вы подразумеваете под "держаться вместе"? - спросил Рэй Кристофер. - Владеть совместно тем, чем мы располагаем, - ответил Джеллисон. - Значит вы подразумеваете коммунизм, - сказал Рэй Кристофер. В голосе его прозвучала нескрываемая враждебность. - Нет, я подразумеваю кооперацию, сотрудничество. Милосердие, если вам будет угодно. И более того: я подразумеваю разумное управление тем немногим, что у нас есть. Так мы сможем избегнуть расточительства. - Похоже на коммунизм... - Заткнись, Рэй, - Джордж Кристофер встал. - Сенатор, я понимаю, что сказанное вами разумно. Нет смысла тратить остатки имеющегося у нас бензина, пытаясь вырастить то, что все равно не вырастет. Как и нет смысла скармливать остатки соевых бобов скоту, который все равно не переживет эту зиму. Но я спрашиваю: а кто будет решать? Вы? - Кто-то должен решать, - сказал Таллифсен. - Не в одиночку, - ответил Джеллисон. - Мы изберем совет. Хочу указать, что я, вероятно, подготовлен для этой функции лучше других присутствующих, и я высказываюсь за совместное владение тем, что у нас осталось... - Конечно, - сказал Кристофер. - Но вот с кем "совместно владеть", сенатор? Это важный вопрос. Насколько далеко мы зайдем? Будем ли пытаться прокормить Лос-Анджелес. - Чушь, - сказал Джек Турнер. - Почему? Все они заявятся сюда, все, кто только сможет сюда добраться! - закричал Кристофер. - Лос-Анджелес, Сан-Иоаквин и то, что осталось от Сан Франциско... Не все, кто там живет, может быть, но очень многие! Три сотни прошлой ночью, и это лишь для начала. Сколько это еще продлится, сколько еще мы будем впускать к себе чужаков? - И черномазые тоже! - крикнул кто-то сидевший на полу. Выкрикнувший это, тут же виновато обернулся в сторону двух чернокожих, поместившихся в заднем конце комнаты. - Ладно, извините... Нет. Я не извиняюсь. Люциус, вы владеете землей. Вы обрабатываете ее. Но городские черномазые, орущие насчет равенства... они вам не нужны тоже! Негр ничего не ответил. Но казалось, что его и его сына сразу отделили от остальных невидимые стены. - С Люциусом Картером все в порядке, - сказал Джордж Кристофер. - Но Френк прав, говоря о прочих. Горожане. Туристы. Хиппи. Они сюда заявятся очень скоро. Мы должны их остановить. В этом пункте я проиграл, подумал Джеллисон. Они слишком испуганы, Кристофер задел их за живое. Джеллисон содрогнулся. В следующем месяце придется умереть многим, очень многим людям. Как выбирать тех, кому будет позволено жить - в отличие от тех, кому придется умереть? И кто возьмет на себя роль выбирающего? Убийцы? Господь свидетель, что мне бы им быть не хотелось. - Джордж, что вы предлагаете? - спросил Джеллисон. - Установить на проселочной дороге заставу. Нам не нужны чужаки, и застава понадобится, чтобы остановить их. Установим заставу и будем прогонять пришельцев. - Не всех, - сказал мэр Зейц. - Женщины и дети... - Всех! - закричал Кристофер. - Женщины? У нас есть свои женщины. И дети. Вполне достаточно своих детей, чтобы беспокоиться именно о них. Если мы начнем принимать к себе чужих детей и женщин, то чем мы кончим? Тем, что наши собственные женщины и дети умрут от голода, когда настанет зима? - А кто добровольно пойдет в эту заставу? - спросил шеф Хартман. - Кто достаточно жесток, чтобы увидев машину, набитую людьми, сказать человеку, что мы отказываем в приюте даже его детям? Вы не сможете этого сделать, Джордж. Никто из нас не сможет. - Я? Я смогу, черт побери... - И потом, среди пришельцев могут оказаться ценные для нас специалисты, - сказал сенатор Джеллисон. - Инженеры. Нам понадобятся несколько хороших инженеров. Врачи, ветеринары. Пивовары. Хороший кузнец - если только в современном модернизированном мире сохранились еще кузнецы... - Это мы и сами сумеем, - сказал Рэй Кристофер. - Сумеем, если надо подковать лошадей. - Прекрасно, - сказал Джеллисон. - Но среди пришельцев могут оказаться такие специалисты, работу которых мы выполнять не сможем. И пока даже не подозреваем, что без этих специалистов нам впоследствии придется туго. - Ладно, ладно, - проворчал Джордж Кристофер. - Но, дьявольщина, не можем же мы принимать к себе всех... - И все же мы должны поступить именно так, - голос был очень низкий, не настолько громкий, чтобы перекрыть гомон присутствующих и раскаты грома, но все услышали сказанное. Профессионально натренированный голос. - "Я пришел, прося о приюте, но вы не приняли меня. Я был голоден, но вы не накормили меня". Это вы хотите услышать на страшном суде? В комнате на мгновение стало тихо. Все обернулись, все глядели на преподобного Томаса Варлея. В подавляющем большинстве, все они посещали церковь, где он вел службы. Они приглашали его в свои дома, когда умирал кто-либо из близких - чтобы он побыл с ними. С ним их дети отправлялись на пикники и в турпоходы. Том Варлей был одним из них; он родился в этой долине, и прожил здесь всю свою жизнь, за исключением тех лет, когда проходил обучение в сан-францисском колледже. Он стоял высокий, чуть похудевший по сравнению с прошлым годом, когда он отмечал свое шестидесятилетие, но все же достаточно сильный, чтобы помочь соседу вытащить из канавы угодившую туда корову. Джордж Кристофер уставился на него открыто вызывающим взглядом: - Брат Варлей, мы просто не можем позволить себе этого! Некоторые из нас - из нас! - скорее всего умрут в эту зиму от голода. На всех здесь пищи просто не хватит. - Тогда почему вы не прогоняете лишних? - спросил преподобный Варлей. - Может быть, дело дойдет и до этого, - пробормотал Джордж. И возвысил голос: - Я уже видел подобное. Говорю вам: Я видел. Людей, оставшихся без пищи. Людей, у которых не осталось даже сил, чтобы проглотить пищу, когда им ее дали. Брат Варлей, вы хотите, чтобы мы просто ждали, сложа руки - пока перед нами не встанет та же альтернатива, что и у тех, кто входил в отряд Доннера? Если мы прогоним кого-то сейчас, эти люди, возможно, найдут место, где их могут прокормить. А если мы примем их, зимой мы умрем все. Все очень просто. - Правильно говоришь Джордж, - крикнул кто-то с дальнего конца комнаты. Джордж провел взглядом по множеству обращенных к нему лиц. На этих лицах не было неприязни. В большинстве эти лица выражали лишь стыд - страх и стыд. Джордж подумал, что и окружающим его лицо видится точно таким же. И упрямо продолжил: - Нам нужно что-то делать, и делать не откладывая, иначе будь я проклят, если соглашусь на сотрудничество с вами! Я заберу все, что принадлежит мне, и все, что я привез сегодня из Портервилля - тоже. И вернусь к себе, и обещаю, черт возьми, застрелить каждого, кто ступит ногой на принадлежащую _м_н_е_ землю. Все, перебивая друг друга загомонили. Преподобный Варлей хотел было что-то сказать, но его заглушили криками: "Правильно, черт возьми", "Мы с вами, Джордж!" Крики прорезали голос Джеллисона: - Я не говорил, что выступаю против заставы. Но нужно будет обсудить практические трудности, которые могут при этом возникнуть. Артур Джеллисон не смел взглянуть в лицо священнику. - Хорошо. На том и порешили, - сказал Джордж Кристофер. - Рэй, останешься здесь и потом расскажешь мне, к какому выводу пришли на этом совещании. Карл, Джейк и остальные - идите со мной. Здесь к утру будет еще тысяча народу, если мы не остановим их. И кроме того, подумал Джеллисон, это легче сделать ночью, когда ты не сможешь разглядеть их лиц. Может быть, к утру ты дойдешь и до того, что сможешь глядеть в их лица. А если ты прав, решив прогонять людей, обрекая их на смерть, то какое тебе дело до того, что они думают? Самое худшее заключается в том, что Джордж Кристофер прав. Но от этого не легче. - Я пошлю кое-кого из своих людей с вами, Джордж. А к утру мы вам пришлем смену. - Хорошо, - Кристофер направился к двери. Не дойдя, остановился на мгновение и улыбнулся Маурин: - Спокойной ночи, Мелисанда. Дом Джеллисона. Комнату освещает керосиновая лампа. Артур Джеллисон, скинув туфли, растянулся в мягком кресле, рубашка его наполовину расстегнута. - Эл, давайте эти списки отложим до завтра. - Хорошо, сэр. Чем я могу быть для вас еще полезным? - и Эл Харди глянул на свои часы. Два часа ночи. - Ничего не нужно. В остальном мне поможет Маурин. Спокойной ночи. Харди подчеркнуто посмотрел на свои часы снова. - Уже поздно, сенатор. А утром вы намеревались рано встать... - Я успею немного поспать. Спокойной ночи. - Сенатор сказал это так, что Элу ничего не оставалось делать как уйти. Джеллисон посмотрел ему вслед: он не упустил взгляда, который напоследок кинул на него Эл. Взгляд подтвердил предположение, ранее сделанное Артуром Джеллисоном. Чертов врач из бечесдовского госпиталя Военно-морского флота рассказал Харди о том, что электрокардиограммы у сенатора весьма тревожные, вот Харди и начал хлопотать над Артуром Джеллисоном, как курица над цыпленком. Рассказал ли Эл об электрокардиограммах Маурин? А, неважно. - Хочешь выпить, папа? - спросила Маурин. - Хочу. Воды. "Бурбон" нам следует теперь беречь, - ответил Джеллисон. - Сядь, пожалуйста. - Сказана фраза была вежливым тоном и все же чувствовалось, что это не только просьба, но и приказ. Не совсем и приказ, однако. Фраза, произнесенная измученным тревогой человеком. - Да? - спросила Маурин. Пододвинула свой стул к креслу сенатора. - Что имел в виду Джордж Кристофер? Что означает "Мелисанда" или что он там сказал? - Это давняя история... - Я хочу узнать ее. Мне нужно знать все, что касается Кристоферов, - сказал Джеллисон. - Почему? - Потому что в этой долине они вторая, помимо нас, сила, и мы должны сотрудничать, а не бороться друг против друга. Мне нужно знать, у кого какие сильные и слабые стороны, - объяснил Джеллисон. - А теперь рассказывай. - Что ж, ты знаешь, что Джордж и я провели свое детство практически вместе, - начала Маурин. - Мы одного возраста... - Конечно, знаю. - "И до того, как ты переехал в Вашингтон, когда тебя избрали сенатором, Джордж и я любили друг друга. Что ж, нам было только по четырнадцать лет, но то, что мы ощущали, казалось нам любовью" (И Маурин подумала, хотя не сказала этого вслух: С тех пор я никогда ни к кому не испытывала по-настоящему подобного чувства). "Он хотел, чтобы я осталась здесь. С ним. Я тоже этого хотела, и осталась бы, если б была хоть какая-либо возможность это сделать. Я не хотела уезжать в Вашингтон." В желтом свете керосиновой лампы Джеллисон выглядел более старым, чем обычно. "Я этого не знал. Я тогда был слишком поглощен делами..." - Все в порядке, папа, - сказала Маурин. - Все или не все в порядке, но что произошло, то произошло, - сказал Джеллисон. - Так что там насчет Мелисанды? - Помнишь пьесу "Создатель дождя"? Самоуверенный парень и девушка - крестьянка. Она влюбилась в него. Он говорит ей, чтобы она, если хочет быть с ним, перестала называть себя "Лиззи", что она должна стать "Мелисандой", и тогда у них начнется чудесная жизнь... Ну, Джордж и я в то лето смотрели ее, мы и стали представлять себя ее героями, вот и все. Вместо того, чтобы уехать в Вашингтон, где для меня должна была начаться "чудесная жизнь", мне бы, мол, следовало остаться здесь, с ним. Я уж и забыла обо всем этом. - Забыла, а? Но сейчас ты об этом вспомнила. - Папа... - Что он имел в виду, называя тебя этим именем? - спросил Джеллисон. - Ну, я... - и Маурин запнулась, не продолжив начатую фразу. - М-да. Я все это понимаю, - сказал Джеллисон. - Он высказал тебе кое-что, не так ли? Как часто вы встречались после того, как мы переехали в Вашингтон? - Не слишком часто. - Ты спала с ним? - Это не твое дело, - вспыхнула Маурин. - Мое, черт возьми. Все, что происходит сейчас в долине - мое дело. Особенно, если это касается Кристоферов. Спала? - Нет. - А он пытался? - Серьезных попыток не было, ответила Маурин. - Мне кажется, он для этого слишком религиозен. И к то же, после того, как я переехала в Вашингтон, у нас было для этого не так уж много удобных случаев. - Он так и не женился, - сказал Джеллисон. - Папа, это глупо! Он не мог все шестнадцать лет только и делать, что чахнуть по мне! - Нет, я этого и не предполагаю. Но то, что он сказал сегодня, имело вполне определенный смысл. Ладно, пойдем спать. - Папа... - Что? - Мы можем поговорить? Я боюсь, - она подвинула свой стул еще ближе к его креслу. Джеллисону подумалось, что Маурин выглядит много моложе своих лет. И вспомнил дочь, когда она была еще маленькой девочкой, тогда еще была жива ее мать. - Дела обстоят плохо, да? - спросила Маурин. - Плохо, - ответил Джеллисон. Потянулся за бутылкой и налил себе немного виски. - А в какой-то степени и неплохо. Так, мы знаем, как делать виски. Если будет зерно, то спиртные напитки у нас будут. Если будет зерно. - Что произойдет дальше? - спросила Маурин. - Этого я не знаю. Но могу сделать некоторые предположения, - Джеллисон перевел взгляд на камин. Огонь там не горел и весь камин был покрыт каплями влаги: дождь проникал через дымоход. - Падение молота. Как раз сейчас по всему земному шару катятся волны цунами. Все города расположенные на побережьях, уничтожены. Вашингтон уничтожен. Хотелось бы надеяться, что Капитолий уцелеет: мне нравится это старинное нагромождение гранита. - Он помолчал мгновение, вместе с Маурин слушая беспрестанный шум дождя и раскаты грома. - Не помню, кто это сказал, - заговорил Джеллисон снова, - но сказано это, в общем, правильно. Если не хватает пищи, то нет страны, которой не грозила бы революция. Слышишь, какой дождь? Он идет по всей стране. Низменности, долины, образованные реками, русла маленьких речушек, уклоны дорог - все это скоро окажется под водой. Точно также, как скоро водой окажется вся долина Сан-Иоаквин. Шоссе, железные дороги, средства передвижения по воде - все уничтожено. Более нет транспорта, а возможности связи и коммуникации резко ограничены. Что означает, что Соединенные Штаты прекращают свое существование. То же произойдет и с подавляющим большинством других стран. - Но... - Маурин затрясло, хотя в комнате не было холодно. - Должны же быть места, не затронутые катастрофой. Города, расположенные вдали от побережья. Горные районы, где нет разломов, грозящих землетрясениями. В тех местах должен сохраниться порядок... - Должен сохраниться? И как ты думаешь, много таких мест, где запасов пищи хватит, чтобы протянуть хоть бы несколько недель? - Я никогда не задумывалась о подобных вещах... - Верно - не задумывалась. А ведь речь идет не о неделях - о мыслях, - сказал Джеллисон. - Котенок, что будут люди есть? Соединенные Штаты располагали продовольствием примерно на тридцать дней. Сюда входили все - склады, супермаркеты, зерновые элеваторы, корабли, стоящие в портах. Значительная часть этих запасов погибла. Еще большая часть их - полностью испорчена. И этой осенью особого урожая уж никак собрать не удастся. Ты полагаешь, что человек, у которого едва хватает еды на самого себя, выйдет на улицы и начнет предлагать ее всем голодным? - Ох... - И есть еще одно обстоятельство, хуже чем то, о котором я только что сказал, - в голосе сенатора прорезалась жестокость - будто он хотел окончательно довести до ужаса свою дочь. - Все заполонено беглецами. Люди двинутся в те места, где она есть. И их нельзя порицать за это. Может быть, как раз сейчас к нам движется толпа в миллион человек! Возможно, кое-где полиция и органы самоуправления попытаются поддерживать порядок. Но что они смогут сделать, когда нагрянет эта саранча? Только на самом деле это не саранча, это люди. - Но... что же нам делать?! - выкрикнула Маурин. - Мы выжили. Нам удалось выжить. И мы построим новую цивилизацию. Люди построят ее, - сенатор возвысил голос. - Мы можем это сделать. Как скоро это произойдет - зависит от того, насколько далеко мы отброшены назад. Вернемся ли мы к дикости? Луки, стрелы и каменные дубинки. Да будь я проклят, если мы не найдем лучшего выхода! - Да, разумеется... - Совсем не "разумеется", котенок, - голос Джеллисона звучал как голос глубокого старца, и все же в этом голосе была и решимость и сила. - Все зависит от того, что нам удастся сохранить. Сохранить именно здесь. Мы не знаем, что сохранилось в других местах, но здесь у нас - если мы не растранжирим имеющееся - перспективы неплохие. У нас есть определенный шанс, благодарение Богу, и мы этим шансом, если ничто не помешает воспользуемся. - Ты добьешься этого, - сказала Маурин. - Справишься. Ведь это твоя профессия. - Подумай, есть еще кто-нибудь, кто может добиться достижения этой цели? - Я бы не справилась, папа. - Так вспомни об этом, когда мне придется делать что-то, что многим придется не по нраву. - Челюсти сенатора сжались. - А нам придется это делать, котенок. Обещаю тебе, жители этой долины пройдут сквозь выпавшее на их долю испытание, выживут. И не превратятся в дикарей. - Сенатор рассмеялся. - Я слишком разговорился. Пора идти спать. Завтра предстоит много работы. - Хорошо. - И не жди меня. Я тоже ложусь. Иди. Маурин расцеловала отца и ушла. Артур Джеллисон выпил виски и поставил стакан. Долго смотрел на бутылку. А потом неотрывно смотрел в камин, где не было огня. Он будто воочию видел как цивилизация возрождается из обломков, преодолевая последствия катастрофы, вызванной Молотом Люцифера. Спасательные работы. Есть что спасать - и немало - в старых городах, расположенных на побережье. Вода все уничтожить не могла. Можно будет пробурить новые нефтяные скважины. Можно будет восстановить железные дороги. Дождь не будет лить до бесконечности. Мы сможем воссоздать цивилизацию, и на этот раз мы изберем правильный путь развития. Хватит цепляться за этот проклятый маленький шарик, мы распространим человеческую цивилизацию на всю солнечную систему, мы донесем ее даже до звезд. И ничто тогда не сможет нанести нам нежданно такой страшный удар. Наверняка, мы сможем это. Но как же нам протянуть достаточно долго, как дожить до тех времен, когда можно будет заняться восстановлением? Первоочередное должно выполняться в первую очередь, а основная проблема сейчас - это организовать жителей долины. Помощи ждать не от кого. Мы должны сделать это сами. Лишь если мы сами это сделаем, возникнут закон и порядок. И лишь если мы будем держаться вместе, наступят безопасные времена для Маурин, Шарлоты и Дженнифер. Я - в ответе за жителей Соединенных Штатов, и особенно за калифорнийцев. А более - не за кого. Далее - моя семья. Каким образом я могу быть опорой моим близким? Данный вопрос сводится к следующему: как мне сохранить за собой мое ранчо? Возможно, мне это не удастся. Без посторонней помощи - не удастся. Чьей помощи? Например, со стороны Джорджа Кристофера. У Джорджа много друзей. Если мы с ним поладим, все будет великолепно. Артур Джеллисон устало встал и задул керосиновую лампу. Во внезапно наступившей тьме показалось, что и барабанный шум дождя и раскаты грома зазвучали громче, чем прежде. При вспышках молний сенатор мог разглядеть дорогу в спальню. Из-под двери комнаты Эла Харди пробивался свет. Свет погас, когда Харди услышал, что сенатор лег в постель. УБЕЖИЩЕ Землю господь для людей создал Для всех людей - всю планету. И нам любить ее приказал, Он заповедал это. Завет человеком забыт давно, Всю землю любить он не смог. И каждый любит только одно: Собственный свой клочок. Редьярд Киплинг. Какие-то резкие, странные звуки разбудили Гарви Рэнделла. Кто-то кричал, звал его. - Гарви! На помощь! Лоретта? Гарви резко сел, грохнулся головой обо что-то. Вспомнил: он находится в вездеходе, он здесь спал, а этот голос - не голос Лоретты. На мгновение он перестал понимать, что ночной кошмар, а что реальность. - "Гарви!" Этот крик, этот голос - на самом деле. И - о Господи! - ведь Лоретта мертва. Шел дождь, но почему-то как раз там, где стоял вездеход образовался просвет. Гарви открыл дверь, и моргая, всмотрелся в сумрак. Часы показывали шесть ноль-ноль. Утра или вечера? Вездеход стоял под шатким навесом. Да и не навес - то, в общем, а просто крыша и поддерживающие ее столбы. У противоположного края машины стояла Мария Ванс. И - Джоанна, направившая на Марию ружье. Марк кричал, Мария визжала - звала Гарви на помощь. Все это было бессмысленно. Сумрак, льющий струями дождь и завывающий ветер, вспышки молний и раскаты грома, визжащая женщина, кричащий Марк и Джоанна с ружьем - сон это или реальность? Гарви заставил себя подойти к Марку и женщинам. - Что происходит, Марк? Марк обернулся, увидел Гарви. Лицо его осветила улыбка. Но улыбка сразу пропала - словно Гарви ему лишь привиделся, словно все происходящее было лишь видением... - Марк, Гарри! Скажите ему! - закричала Мария. Гарви попытался стряхнуть опутавшую его мозг незримую паутину. Паутина не стряхивалась. - Марк? - сказал он. Мария держалась, словно марионетка. Гарви уставился на нее в изумлении, когда она дернулась снова. Казалось, она сражается с невидимым врагом. Затем - внезапно - напряжение оставило Марию, голос ее зазвучал спокойно (или почти спокойно). - Гарви Рэнделл, пора проснуться, - сказала она. - Или вас не волнует судьба вашего сына? Вы уже похоронили Лоретту, теперь вам следует подумать об Энди. Гарви услышал свои слова: - Что все это значит? Мария и Марк заговорили одновременно. Нужно понять, что случилось, понимание этого заглушило все другие чувства, поэтому Гарви рявкнул: - По-очереди! Марк, пожалуйста, дайте ей сказать, что она хочет? - Этот... человек хочет... чтобы мы не искали наших мальчиков, - сказала Мария. - Ничего подобного я не хочу. Я пытаюсь объяснить вам... Мария оборвала Марка: - Мальчики находятся в "Секвойе". Я уже говорил вам это: в "Секвойе". Но он настаивает, чтобы мы ехали на запад, а это совсем в другую сторону. - Заткнитесь, вы все! - закричала Джоанна. В ее крике прозвучала нотка истерики, и поэтому Марк замолчал, не успев сказать то, что хотел. Он никогда даже не слышал, чтобы Джоанну можно было вывести из себя. Ничего подобного ранее с ней не случалось. И к тому же у нее было ружье. - Куда мы направляемся, Марк? - спросил Гарв. - К "Секвойе", - ответил Марк. - Парк занимает большую площадь, а она не знает, где... - Я знаю, - сказал Гарви. - Где мы сейчас находимся? - Это долина Сайми, - ответил Марк. - Вы хотите меня дослушать? - Да, говорите. - Гарви, он... - Заткнитесь, Мария! - Гарви постарался, чтобы его голос прозвучал как можно более жестко. Мария замолчала. - Гарв, сейчас все снялись со своего места, - сказал Марк. - Дороги вот-вот будут забиты. Поэтому я хочу свернуть на известную мне проселочную дорогу. Ею пользовались мотоциклисты. Мы поедем через заповедник кондоров. Конечно, на этом участке дорога несколько отклоняется к западу, зато нам не нужно будет пробираться по этим проклятым шоссе! Вы только подумайте, как много людей именно сейчас пытаются выбраться из Лос-Анджелеса! А об этой дороге знают немногие. И, кроме того, она проходит по возвышенностям. Главное, что машин на этой дороге будет немного, так что нам лучше ехать по ней. - Марк обернулся к Марии: - Именно это я пытался объяснить вам. Нам придется перевалить через горы. Весь путь мы проделаем поверху. Потом мы доедем до Сан-Иоаквина и, оказавшись на равнине, сможем свернуть к "Савойе"... - Давайте посмотрим карту, - предложил Гарви. - Она не показана по карте, - возразил Марк. - Если б она там была указана, все бы... - Да, я верю, что ваша дорога существует действительно, - сказал Гарви. - Я хочу посмотреть, какой нам путь предстоит после того, как мы проедем по ней. У меня там в вездеходе есть карты. - Он хотел было повернуться, чтобы уйти, но Джоанна уже шла к мотоциклу. Она открыла притороченную к седлу сумку. - Френк Стонер сделал для нас три копии. По одной на каждый мотоцикл, - сказала она. Вытащила из сумки большую карту-аэрофотосъемку. Очертания земной поверхности были показаны в красках. - И еще у меня есть карты Автоклуба. Было слишком темно, чтобы рассмотреть карты в подробностях. Марк отошел к вездеходу и вернулся с карманным фонарем. Мария стояла, негибко напрягшись, поодаль, она молчала, но в глазах ее по-прежнему тлело подозрение. - Видите? - сказал Марк. - Как раз здесь. Шоссе идет вдоль озер. Вдоль дамб. И тут где начинается Сан Андреас. Вы действительно полагаете, что по шоссе еще можно проехать? Гарви покачал головой. Сомневаться тут нечего. Если шоссе тут не разрушено, по нему попытается проехать миллион человек. А если оно разрушено... - Мы можем проехать через Фрейзер-парк. - Правильно! Затем вниз в долину и оттуда прямо на север, - сказал Марк. - Я думал было отправиться к Мохави - потому что Френк говорил, что это самое подходящее место... Но это было бы не лучшее решение. По этой дороге к "Секвойе" не доехать. - Марк показал. - Все ведущие к востоку дороги лежат возле озера Изабеллы. Вдоль реки Керн. Гарв, учитывая какой идет дождь - много ли сохранилось мостов, по которым можно перебраться на тот берег Керна? - Ни одного. Мария, он прав. Если мы поедем прямой дорогой, то никогда туда не доберемся. Взгляд Марка выразил удовлетворение. Джоанна прислонила свое ружье к мотоциклу и, сев боком, скорчилась обессиленно на сиденье. - Если б вы объяснили это раньше... - начала Мария. - Господи, я ведь пытался! - закричал Марк. - Не только мне, но и ему. Она имеет в виду меня, подумал Гарви. И она права. Я не имел права свернуться клубком и спать, я обязан разыскать место мальчика в этих горах, а для этого я должен добраться туда, и - благодарение Богу, что существует Мария. - Как у нас с горючим? - спросил Гарви. - Очень неплохо. Мы уже проехали около пятидесяти миль... - Но не больше пятидесяти, - пробормотал Гарви. Разумеется, все было именно так, это подтверждала карта. А казалось, что много больше. Да, они продвигались не слишком быстро. - Марк, вы уверены в этой вашей проселочной дороге? - Все возможно, - ответил Марк. И не говоря более ни слова, указал на плотины, нависшие над шоссе N_5. - А здесь риск меньше? - Нет. Что ж, если мы едем, то лучше с этим не медлить, - сказал Гарви. - Машину поведу я. - А я поеду впереди разведывать дорогу. Джоанна оставит ружье в вашей машине, - о Марии Марк не упомянул. Ему не хотелось говорить ни с ней, ни о ней. Хорошо, что нужно что-то делать. Что угодно. Гарви чувствовал пульсирующую боль в голове, начиналась мигрень. Плечи и шея напряглись так, что Гарви ощущал на них затвердевшие бугры мышц. Но все же это - лучше, чем свернувшись в клубок, валяться на сиденье. - Поехали, - сказал Гарви. Дорога шла по горам и вдоль гор, огибала вершины, уклоняясь к северо-западу. Нигде не спускалась с возвышенностей. То и дело встречались скатившиеся сверху обломки скал и грязевые оползни. Но на этой вышине слой грязи и камня, перегородивший дорогу не был и не мог быть глубоким. Проехать было очень трудно, но все же возможно. Очертания гор изменились. Дорога могла оборваться, где угодно. Как полагал Марк Ческу, ни на что нельзя рассчитывать с абсолютной уверенностью; но на этот раз им везло: машина преодолевала все препятствия. Наконец выехали на дорогу с искусственным покрытием, и Гарви смог увеличить скорость. Ему было по душе вести машину. Он вел ее по дороге и она полностью поглощала все внимание, не оставляя в мозгу места для других мыслей. Вовремя увидеть преградивший путь обломок. Вписаться в поворот. Безостановочно ехать, глотая мили, все дальше и дальше, не оглядываясь назад и не думая о том, что осталось позади. А теперь все вниз и вниз, к Сан-Иоаквину. Всюду высоким слоем стояла вода, это пугало. Гарви застопорил и глянул на карту. Дорога шла прямо к высохшему озеру. Сейчас это озеро, видимо, нельзя посчитать высохшим. Итак: пересечь реку Керн там, где проходит шоссе, затем свернуть в сторону и двинуть к северо-востоку... Хватит ли горючего? Проехали уже много, и ехать еще далеко. Гарви вспомнилось запасенное им первоклассное горючее, и вспомнились воры и убийцы в голубом фургоне. Где бы они не прятались, когда-нибудь он выследит их. Но этой дорогой они не ехали. Он бы заметил следы. Они выбрали для себя какую-то другую дорогу. Рассвет застал пассажиров вездехода где-то к северо-востоку от Бейкерсфилда. Они уже далеко заехали. Тридцать миль в час, и снова они сейчас ехали по возвышенностям, огибая Сан-Иоаквин по восточному его краю. Ничто не останавливало бега машины. Река Тюл была слишком глубока. А дорога покрыта слишком толстым слоем воды. Никто бы не осмелился воспользоваться этой положенной вдоль реки дорогой. Когда до Гарви дошло все это, было уже слишком поздно. Он уже мог рассмотреть возвышающуюся впереди плотину. С края плотины и поверх ее гребня потоками неслась вода. Невозможно было определить, где находятся водостоки: беснующаяся река вздымала свои струи снизу доверху плотины. Гарви дал звуковой сигнал и рукой просигнализировал едущему впереди Марку. Сжав кулак, он энергично махнул им вверх-вниз. Принятый в армии знак: времени не остается, торопись. И указал на плотину. Марк понял, что хотел сообщить ему Гарви, ускорил ход мотоцикла. Гарви ударом ноги вдавил вниз педаль акселератора. Автомобиль, взревев, помчался за мотоциклом. Они были уже почти возле плотины, когда... Река грязи погребла под собой дорогу. С дюжину людей возились в грязи: их машины завязли. Гарви перекинул рычаг: перевел привод на обе пары колес. И промчался дальше, не останавливаясь. Какой-то мужчина кинулся навстречу с раскинутыми руками: хотел преградить им дорогу. Он оказался достаточно близко, чтобы Гарви мог увидеть его лицо, на котором смешались решимость и ужас... а _м_у_ж_ч_и_н_а _у_в_и_д_е_л _л_и_ц_о _Г_а_р_в_и_. Едва избежав удара фары вездехода, мужчина отпрыгнул. Грязь плыла и вместе с ней сносило вездеход. Гарви с трудом вывернул, добавил мощи двигателю и, напрягая все силы, продолжал безумную гонку. Балансировал, ловя равнодействующую между сносом грязевых слоев и сцеплением частиц этой же грязи с дорогой. Вездеход подпрыгивал на булыжниках, усеивающих дорогу, и от этого к горлу подкатывало. Затем Гарви ощутил, что колеса вездехода вновь катятся по твердому покрытию. И услышал, как Мария выдохнула с облегчением. Впереди показался мост. Он был перекинут через ответвление озера... и он уже весь был залит водой. Невозможно угадать, какова глубина воды, покрывающей мост. Гарви замедлил ход. Внезапно к шуму дождя, реву реки и раскату грома примешались какие-то другие звуки. Крики. Джоанна обернулась. - Господи! - закричала она. Гарви остановил вездеход. Плотина рушилась на глазах. Одно ее крыло мгновенно рассыпалось, и через пролом из озера хлынул гигантский поток воды. Рев потока заглушил крики. - К-как раз успели, - сказала Джоанна. - А все те люди... - пробормотал Гарви. Все те путники, у которых машины были похуже, чем его вездеход. Все те фермеры, которые думали, что им удастся переждать бедствие. Люди уже вскочившие на ноги, люди, уже вскарабкавшиеся на крыши своих машин, взобравшиеся как можно выше, на любой бугор, возвышающийся над этими только что возникшими легководными озерами - у них у всех глаза сейчас обращены вверх, на катящийся на них водяной вал. Когда рухнет вторая плотина, будет еще хуже. Вся долина будет затоплена. Не существует плотины, способной противостоять этому нескончаемому дождю. Гарви глубоко втянул в себя воздух: - Ладно, с этим закончено. Мы - справились. Трясущаяся осина только в тридцати милях отсюда. Горди должен привести мальчишек туда. - Он вызвал в памяти дорогу, ведущую к северу от Спрингвилля. Эта дорога пересекала не одну реку, и карта показывала, что по берегам некоторых из этих рек построены небольшие силовые станции, а течение перегорожено плотинами. Плотинами нависшими над дорогами. Значит они потерпят неудачу? Значит им не удастся? Это будет глупо, более того, это будет сумасшествием - оказаться на этой дороге как раз в тот момент, когда на него обрушится удар воды. - Поехали, - сказала Мария. Гарви сдвинул машину вперед. Мост уже не был покрыт водой: эта вода сейчас катилась на долину Сан-Иоаквин. Гарви повел машину через мост и с удивлением увидел мчавшийся навстречу большой грузовик. Грузовик остановился у дальнего конца моста. Из него выскочили двое высокого роста мужчин. Они уставились на вездеход. Гарви проехал мимо. Один мужчина прокричал что-то, затем пожал плечами. Того моста, который должен был находиться дальше, уже не существовало, его снесло. Единственный выход: сделать крюк, свернув к ранчо сенатора Джеллисона. И где лучше, чем именно там, можно узнать, что происходит в городах? И кстати, куда они направятся после того, как разыщут мальчиков? Планы Марии не простираются дальше того момента, когда они найдут Берта и Энди. Планы Гарви пока что точно такие же, но... Но ведь это великолепно. Эта группа скаутов и так неизбежно выйдет на ранчо Джеллисонов. И еще - там должна находиться сейчас Маурин. Презрение к самому себе охватило сейчас Гарви - за то, что он вспомнил о Маурин. Лицо Лоретты всплыло перед его глазами. И видение тела, завернутого в одеяло. Гарви замедлил ход машины, остановился. - Почему мы... - но раньше чем Мария успела закончить свой вопрос, сзади раздался взрыв. Затем еще один. - Что за черт! - Гарви снова двинул машину с места. Раскаяние уступило место страху. Взрывы? Они заехали в зону военных действий или что-то вроде того? Гарви вел машину все дальше, а тем временем Джоанна и Мария вытягивали шеи, пытаясь разглядеть, что творится позади. Марк успел промчаться на своем мотоцикле за изгиб дороги, и когда к повороту подъехал вездеход, уже возвращался обратно. Проносясь мимо он помахал сидевшим в машине рукой. - Это идиотское любопытство, будь оно проклято, когда-нибудь погубит его, - сказала Джоанна. Гарви пожал плечами. Можно и не суетиться, не разузнавать, но - лучше узнавать. А осталось немного, еще проехать вперед пару миль - и это закончится. Гарви и тех, кто с ним там ждут безопасность, приют и отдых. Он поехал медленнее, и повел машину к дороге, ведущей к дому сенатора, как раз в тот момент, когда сзади показался догоняющий машину Марк. Гарви нажал на тормоз. - Тот мост... - сказал Марк. - Что? - Тот мост, который мы проехали - который мы проехали, - повторил Марк. - Так вот, те два никудышника взорвали его. Динамитом, наверное. Они подорвали его с обоих концов. Гарви, опоздай мы на полчаса, и мы бы там вляпались в лужу. - Опоздай мы на две минуты, - сказала Джоанна, - и нам бы осталось только смотреть как на нас несутся миллионы тонн воды. Мы... Гарв, нам не может постоянно так невероятно везти. - Да, нам везло, - сказал Гарви, - в любой борьбе везение не менее важно, чем точный расчет. Но теперь на какое-то время мы перестали нуждаться в постоянном покровительстве удачи. Я поехал туда, - он махнул в сторону дороги, ведущей в сторону дома сенатора. - Зачем? - готовая к схватке, вскинулась Мария. - Узнать, что творится на дорогах, - Гарви поехал к воротам. И тут только его осенило, раньше это как-то не приходило в голову, ни на миг, что в доме политика могут и не обрадоваться появлению создателя документальных телевизионных фильмов. Он вышел из машины, чтобы открыть ворота. За оградой стояла чья-то машина. Оттуда вылез молодой мужчина и усталой походкой направился к вездеходу. - По какому делу вы приехали сюда? - спросил он. Глянул на Джоанну и ее ружье, показал, что у него в руках ничего нет. - Я не вооружен. Но мой товарищ, которого вы не можете увидеть, следит за вами. У него винтовка с телескопическим прицелом. - Мы не причиним беспокойства, - сказал Гарви. Мужчина увидел эмблему "НБС" на борту вездехода - и она не произвела на него никакого впечатления. - Можете ли вы передать сообщение хозяевам дома? - Это зависит от того, какое сообщение. А вообще могу. Гарви поразмыслил. - Передайте Маурин Джеллисон, что Гарви Рэнделл с тремя своими спутниками находится здесь. Мужчина задумался. - Что ж, имя вы назвали правильно. Она ждет вас? Гарви рассмеялся. Вопрос показался ему до безумия глупым. Привалившись к решетке ограды он захлебывался от смеха. Вцепившись в руку мужчины, он смог совладать с собой. Восстановил контроль над своим голосом и сказал: - Из Лос-Анджелеса? И зашелся от смеха снова. Мужчина чуть отодвинулся от Гарви. Его вытянутое красное лицо ничего не выражало. Подобных проблем он и знать не хотел. Но... сенатор сказал на совещании, что ему бы хотелось поговорить с кем-нибудь, кто своими глазами видел, что произошло в Лос-Анджелесе. И потом этому горожанину известны фамилия сенатора и имя его дочери. С той же внезапностью, как до Гарви дошла нелепость вопроса, этот вопрос перестал казаться ему нелепым. Гарви оборвал свой смех. "Маурин, видимо, ду