орые все равно не можешь представить. - Ладно, черт побери, а как насчет того усилителя, за которым мы все охотимся? Представь, что появляется такой умник с усилителем для телепатического гипноза! Ты бы его не запретил? - Сначала достань такую штуковину, а тогда я отвечу. Масней взмолился: - Ради Бога, вы, двое!.. - Чертовски верно, - откликнулся голос Андерсена. - Дайте нам, невинным свидетелям, час передышки. Человек в головном корабле открыл глаза. Остаточные изображения, как вайды-амебы, мешали ему смотреть, но экран оставался темным и плоским. - Всем кораблям? - сказал он. - Мы пока не можем стрелять. Придется подождать, пока они развернутся. Никто ничего не спросил. Все они видели с помощью камеры, укрепленной на носу, как ракета Мейб Дьюлин приблизилась к "Золотому Кольцу". Они видели, как пламя двигателя свадебного стало ослепительным, несмотря на то, что картинка постепенно тускнела. Потом экраны погасли. Расщепляющийся водород превратил ракеты в расплавленные огарки, прежде чем они успели близко подойти к кораблю. Еще один день свадебный останется цел и невредим. Кзанол-Гринберг принял решение. - Остаешься за старшего, - сказал он. - Я скоро вернусь. Кзанол наблюдал, как он встал и надел скафандр. - Что это ты собираешься делать? - Попытаюсь задержать противника, если повезет. После этого птавв поднялся по трапу в шлюзовую камеру. Кзанол вздохнул. Он считал, что раб с умом птавва делал ужасно много шума из ничего. Возможно, тот слишком много размышлял о предполагаемом восстании тнактипов, и все рабы стали казаться ему опасными. Кзанол-Гринберг оказался на верхней части корпуса корабля. Шлюзовую камеру поместили именно там по нескольким причинам, главной из которых была та, что так люди могли ходить по обшивке при работающем двигателе. Кзанол-Гринберг надел магнитные сандалии, потому что если бы он поскользнулся, падать пришлось бы очень долго, и быстро пошел по корме к хвосту. Кнопка, спрятанная в киле корабля, выпустила ступеньки, ведущие по закруглению корпуса к крылу. Кзанол-Гринберг спустился вниз. Водородное свечение было очень ярким: даже закрыв глаза, он чувствовал жар на лице. Он встал на колени, чтобы крыло защитило его от света... Кзанол-Гринберг посмотрел через край. Если наклониться слишком сильно, можно ослепнуть, но ему необходимо разглядеть... Да, вот они. Пять светящихся точек, одинаково ярких и одинакового цвета. Кзанол-Гринберг направил дезинтегратор и спустил курок. Если бы дезинтегратор обладал лучом вроде мазера, он мог бы нанести серьезный урон. Но таким узким лучом было крайне сложно попасть в одну из этих крошечных мишеней. Конус расширялся слишком быстро. Кзанол-Гринберг не заметил никакого результата. Правда, он особенно и не рассчитывал на это. Он прицелился так хорошо, как только смог, в пучок из пяти звезд. Шли минуты. - Какого черта... Лью! Мы что, в облаке звездной пыли? - Нет. Человек в головном корабле озабоченно смотрел на потрескавшийся кварц своего ветрового стекла. - Может, это оружие, о котором предупреждал Гарнер? У всех ветровые стекла испорчены? Хор утвердительных ответов. - Ух, ладно. Мы не знаем, какой мощностью обладает этот инструмент, но, наверное, у него есть предел. Вот что мы сделаем. Во-первых, некоторое время будем пилотировать по приборам. Во-вторых, со временем нам придется выбить ветровые стекла, чтобы обеспечить обзор, так что остаток пути мы проведем в закрытых скафандрах. Но пока мы не можем этого сделать! Иначе лицевые стекла покроются инеем. Третье... - Для убедительности Лью сердито огляделся по сторонам, хотя никто его не видел. - Никому не покидать корабль ни при каких обстоятельствах! Мы все знаем, что это оружие может за 10 секунд оставить нас без скафандров. Будут другое предложения? Предложения были. - Свяжись с Гарнером и спроси, что он об этом думает. Это был голос Мейб Дьюлин из второго корабля. - Уберем на несколько часов антенны радара, иначе они выйдут из строя. Так и сделали. Корабли продолжали лететь вслепую. - Нам нужно определить, что еще это оружие повредило в наших кораблях. Но никто не мог придумать ничего лучшего, чем "выйти и посмотреть". Заградительный огонь прекратился через пятнадцать минут. Две минуты спустя он возобновился, и Тартов, который снаружи изучал повреждения, поспешно забрался в корабль, при этом правая сторона его лицевого стекла сделалась непрозрачной. Кзанол посмотрел на своего "партнера", устало спускающегося в шлюзовую камеру. - Великолепно, - сказал он. - Тебе не приходило в голову, что дезинтегратор нам может понадобиться для того, чтобы откопать второй костюм? - Приходило. Поэтому я и использовал его не дольше, чем было необходимо. На самом деле Кзанол-Гринберг прекратил работу с дезинтегратором из-за усталости, но Кзанол был прав. После двадцати пяти минут почти непрерывной работы батареи могут сесть. - Я надеялся, что смогу нанести им кое-какие повреждения. Не знаю, удалось ли мне это. - Может, ты успокоишься? Когда они подойдут поближе, я возьму их, и у нас сразу появится еще несколько кораблей и личных слуг. - Я в этом не сомневаюсь. Но им незачем подходить так близко. Расстояние между "Золотым Кольцом" и флотилией Кольца медленно сокращалось. Они достигнут Плутона почти одновременно, через одиннадцать дней после того, как свадебный покинул Нептун. - Вот он, - сказал кто-то. - Точно, - отозвался Лью. - Все готовы открыть огонь? Никто не ответил. Пламя из двигателя свадебного растянулось на несколько миль - длинная тонкая линия голубовато-белого цвета в тусклой, конусообразной оболочке. Пламя начало медленно сжиматься. - Огонь, - сказал Лью и нажал на красную кнопку. Над кнопкой была предохранительная решетка. Ее предусмотрительно откинули заранее. Пять ракет ринулись вперед. Пламя свадебного сжалось в светящуюся точку. Прошла минута. Час. Два. Раздался радиосигнал. - Вызывает Гарнер. Что-нибудь уже произошло? - Нет, - сказал Лью в микрофон, предназначенный для мазерной связи. - Хотя они уже должны были поразить цель. Тянулись минуты. Белая звездочка "свадебного специального" продолжала безмятежно сиять. - Значит, что-нибудь не так, - голос Гарнера пересек световые минуты между ним и группой кораблей. - Возможно, дезинтегратор вывел из строя антенны радаров ваших ракет. - Сукин сын! Конечно, так и есть. И что теперь? Снова пауза. - Наши ракеты в порядке. Если нам удастся подойти поближе, мы ими воспользуемся. Но так они выиграют три дня на то, чтобы найти усилитель. Ты можешь придумать, как задержать их на три дня? - Да, - Лью был мрачен. Он прикусил губу, размышляя, можно ли как-нибудь не говорить этого Гарнеру. Ладно, не такая уж секретная это информация, и потом, военный все равно узнает. - Корабли Кольца совершили несколько полетов к Плутону, но никогда не пытались приземлиться. После того, как первый корабль провел тщательные спектроскопические измерения... Они играли за столом, расположенным сразу за дверью каюты управления. На этом настоял Кзанол-Гринберг. Он играл, слушая одним ухом радио. Кзанол не возражал, поскольку это отрицательно сказывалось на игре Кзанола-Гринберга. После нескольких минут полной тишины до них донесся голос Гарнера, скрипучий и немного искаженный: "Похоже, все зависит от того, где они сядут, но мы не сможем это проконтролировать. Лучше подумать о чем-нибудь еще, так, на всякий случай. Что у вас еще есть, кроме ракет?" Из-за помех радио слегка жужжало. - Мне бы хотелось слышать и того, к кому он обращается, - проворчал Кзанол. - Ты что-нибудь понимаешь? Кзанол-Гринберг покачал головой. - Должно быть, они в курсе, что мы находимся в мазерном луче Гарнера. Но, похоже, им известно что-то еще, чего не знаем мы. - Четверку. - Меняю две. Как бы там ни было, приятно сознавать, что они не могут в нас стрелять. - Да. Неплохая работа. Кзанол невольно сказал это свысока, пользуясь стандартной формой, которой обычно поощряли раба, проявившего надлежащую инициативу. Кзанол смотрел в карты. Он так и не увидел убийственной ярости на лице своего партнера. И так и не почувствовал, какие страсти кипели в голове существа, сидящего напротив. Разум Кзанола-Гринберга боролся с чужой яростью до тех пор, пока она не остыла. Кзанол мог запросто умереть в тот день, крича и извиваясь, когда дезинтегратор снимал бы с него костюм, кожу, мышцы, и даже не узнал бы, почему. Прошло десять дней и двадцать один час после взлета. Закованная льдом планета висела впереди, огромная и грязно-белая, с ослепительно ярким сиянием, которое и обмануло древних астрономов. С Земли видно только это свечение, фактически свидетельствующее о том, что у Плутона ровная, почти гладкая поверхность, делающая планету очень маленькой и очень плотной на вид. - Слишком мал, - сказал Кзанол. - А что ты ожидал от спутника? - Здесь была F-28. Слишком темная даже для белокормов. - Точно. М-м-м... Посмотри на этот огромный круг. Похоже на гигантский метеоритный кратер, не правда ли? - Где? А, вижу. Кзанол прислушался. - Есть. Радар поймал его. Чтоб мне лишиться Силы, - добавил он, глядя на радар телескопа глазами пилота, - почти видно его форму. Но мы сможем приземлиться только на следующем витке. Огромный корабль медленно разворачивался. Наконец его двигатель оказался обращенным к орбите. Флотилия Кольца держалась на почтительном расстоянии. Весьма почтительном - четыре миллиона миль. Без телескопов Плутон был еле заметен. - Всем загадать число, - сказал Лью. - Между единицей и сотней. Сначала говорите вы, потом я. После свяжемся с Гарнером, и пусть он выберет. Тот, чье число окажется самым близким к тому, которое загадает Гарнер, проиграл. - Три. - Двадцать восемь. - Семьдесят. - Пятьдесят. Отлично. Я вызываю Гарнера. - Лью переключился на мазер. - Первый вызывает Гарнера... Первый вызывает Гарнера... Гарнер? Мы тут почти решили, что делать, если свадебный не приземлится. Ни одна из наших радарных антенн не повреждена, так что мы можем запрограммировать один из кораблей на столкновение со свадебным на максимальной скорости. Потом будем наблюдать с помощью телескопов, и когда корабль подойдет достаточно близко, взорвем двигатель. Мы хотим, чтобы ты выбрал число от единицы до ста. Прошло несколько секунд. Корабли Гарнера теперь были уже недалеко. Их полет подходил к концу. - Это Тартов в третьем номере. Он идет на посадку. - Говорит Гарнер. Я предлагаю подождать и, если получится, воспользоваться антирадаром. Я понял, что вы собираетесь посадить кого-то в шлюзовую камеру и заставить его просидеть там до самого Кольца. Подождите нас, в одном из земных кораблей есть место. Вам все еще нужно число? Тогда - пятьдесят пять. Лью сглотнул. - Спасибо, Гарнер. Он выключил искатель мазера. - Лью, свадебный выходит на ночную сторону. В предрассветную область. Лучшего и желать нельзя. Если повезет, он сядет в самом Полумесяце! Лью наблюдал за крошечным огоньком над тусклой белой поверхностью Плутона. Огонек был очень бледен. Кзанол-Гринберг сглотнул, снова сглотнул. Небольшое ускорение раздражало его. Он винил в этом свое человеческое тело. Кзанол-Гринберг сидел в кресле у иллюминатора, ремни безопасности были крепко пристегнуты. За иллюминатором не было ничего особенного. Корабль, постепенно снижаясь, обогнул половину планеты, но до сих пор единственной достопримечательностью поверхности, как две капли воды походившей на биллиардный шар, было медленное перемещение планетарной тени. Сейчас корабль летел над ночной стороной, освещенной только тусклым огоньком двигателя, тусклым, по крайней мере, когда он отражался с такой высоты. Да и видеть в общем-то было нечего... до сих пор. На восточном горизонте что-то поднималось, что-то чуть более светлое, чем черная равнина. Неровная полоса на фоне звезд. Кзанол-Гринберг подался вперед, когда начал понимать, до чего громадными были горы, потому что это было не что иное, как горная цепь. - Что это? - вслух спросил он. Кзанол впился в ум пилота. Пилот ответил: - Полумесяц Котта. Замороженный водород, скопившийся вдоль стороны рассвета. Когда планета поворачивается на дневную сторону, водород закипает, а потом опять замерзает на ночной стороне. - Спасибо. Недолговечные горы водородного снега, гладкие и высокие, плавно, ряд за рядом, вырастали перед замедляющимся кораблем, показывая цепь потрясающей ширины. Но своей длины они не могли продемонстрировать. Кзанол-Гринберг видел только, что горы растянулись на половину горизонта, но он представил, что они шли от полюса к полюсу, огибая половину планеты. Так должно было быть. Так и было. На высоте одной мили "Золотое Кольцо" мягко-мягко затормозил и остановился. Огненная подушка, преодолев милю, коснулась поверхности. В этом месте поверхность стала исчезать. Под снижающимся кораблем образовался обширный, мелкий кратер, но он быстро углублялся. Из кратера поднялось кольцо тумана, мягкое, белое и непроницаемое. Оно постепенно уплотнялось в холоде и темноте, замыкаясь вокруг корабля. После этого не было видно уже ничего, кроме светящегося тумана, кратера и языков пламени, вырывавшихся из реактора. Это было невероятно чуждое место. Кзанол-Гринберг зря тратил свою жизнь, отыскивая необитаемые миры в галактике. Ни один из них не дал ему такого ощущения отчужденности, какое возникало при виде этого оледеневшего мира, более холодного, чем... чем дно Дантова ада. - Мы совершим посадку на слой льда, - объяснил пилот просто, как будто его спрашивали. - Слои газа не удержат нас. Но до льда еще нужно докопаться. Это он искал неизведанности? Не Гринберга ли это мысль проскользнула в его здравый ум? Да. Моральное удовлетворение было старым грешком Гринберга, а Кзанол искал богатства и только богатства. Сейчас кратер уже походил на открытую угольную шахту с покатыми краями, состоящими из колец разной толщины. Кзанол-Гринберг смотрел вниз, щурясь от света и усмехаясь, пытаясь угадать, каким газом был тот или иной слой. Они проходили через очень толстую глыбу льда, толщиной в сотни или тысячи футов. Может, это азот? Тогда следующий слой, наверное, кислород. Равнина и все пространство над ней вдруг ярко вспыхнули. - Он взрывается! - закричал Лью, как помилованный преступник. Со стороны равнины, где светилась маленькая звездочка "Золотого Кольца", вырвался закручивающийся столб желто-белого пламени. Секунду звезда продолжала ярко сиять, потом исчезла, и все, что было видно в телескоп - это огонь. Лью сократил увеличение в десять раз, чтобы посмотреть, как распространяется огонь. Потом ему пришлось сократить увеличение еще раз. И еще раз. Плутон горел. Миллиарды лет толща относительно инертного азотного льда предохраняла лежащие под ней легко вступающие в реакцию слои. Метеоры, такие же редкие здесь, как кашалоты в аквариуме с золотыми рыбками, неизбежно сгорали в азотном слое. На Плутоне не было никакого пожара с тех пор, как корабль Кзанола свалился со звезд. Но сейчас пары водорода, смешавшись с парами кислорода, воспламенились. Другие элементы подхватили эстафету. Пламя кольцом вырывалось в космос. Сильный раскаленный ветер дул в пустоте, развевая огромные ленты пламени над кипящими льдами, пока, наконец, не остался только чистый кислород. Тогда пламя пошло вниз. Под слоем льда лежали чистые металлы. Ледяной покров над ними был очень тонким, местами он совсем исчезал. Все это сформировалось после падения космического корабля бессчетные века назад, когда Землей еще правили пищевые дрожжи. Жилы натрия и кальция. Даже железо неистово горит при наличии кислорода и достаточной температуры. И хлор, и фтор - оба галогена тоже присутствовали, сжигая верхнюю часть замороженной атмосферы Плутона. Если температуру поднять до нужной отметки, даже кислород и азот вступят во взаимодействие. Лью не отрываясь смотрел на экран. Он думал о своих пра-пра-правнуках. Он заставит их увидеть все так, как он видел это сейчас. Старый, сморщенный, лысый, он скажет этим детям, сидя в каталке: "Когда я был молодым, я видел, как горит целый мир..." Ничего более удивительного в своей жизни Лью больше не увидит. Плутон стал черным диском, закрывающим почти весь экран его телескопа. Широкое кольцо огня на нем почти замкнулось, превращаясь в огромный круг, половина которого ползла по краю планеты. Когда она сомкнется на другой стороне со второй половиной, произойдет такой взрыв, какого и представить невозможно. Но в центре кольцо темнело, постепенно становилось черным. Все, что могло гореть, уже почти полностью выгорело. Точка, в которой огонь начался, была теперь самым холодным местом на планете. "Золотое Кольцо" поднимался вверх, раскачиваясь и вибрируя от взрывов, за его крыльями и корпусом тянулись языки пламени. Кзанол-Гринберг лежал без сознания. Кзанол только приходил в себя. Корабль не был поврежден. Разумеется, он и не мог быть поврежден температурой горения водорода. Обшивка корабля могла неделями выдерживать температуру термоядерной реакции. Но пилот вышел из-под контроля. В тот момент, когда ударила взрывная волна, возобладали его рефлексы, а потом восстановился его собственный разум... Впервые за несколько недель пилот оказался хозяином самому себе и принял осознанное решение. Он отключил подачу горючего. Теперь корабль вряд ли снова удастся запустить. Кзанол пришел в бешенство и приказал пилоту: "УМРИ!" Пилот умер, но было уже поздно. Корабль, лишенный энергии, стал снижаться в пылающий вихрь. Кзанол смачно выругался. Под ним стена огня в десятки миль высотой медленно отступала к горизонту. Корабль почему-то не опрокинулся, гироскопы, должно быть, все еще работали. Удары снизу становились более редкими по мере того, как утихал пожар. Корабль начал падать. С трудом взяв себя в руки, Лью оторвал глаза от экрана и встряхнулся. Потом включил радио. - Всем кораблям! - сказал он. - Лететь к Плутону на максимальной скорости. Посмотрим на пожар по пути. Тартов, запрограммируй нас на посадку на рассветной стороне того, что там осталось от Полумесяца Котта. Хекстер, последнее время ты не сделал ничего полезного. Найди мазером Цереру, чтобы я мог проинформировать их о случившемся. Вопросы? - Это Тартов. Лью, ради всего святого! Планета в огне. Как мы сядем? - Нам лететь еще четыре миллиона миль. Когда мы доберемся, огонь уже успокоится. Хотя, ладно, выведи нас на орбиту, но все равно программируй посадку. - Я думаю, нам лучше оставить один корабль на орбите, так, на всякий случай. - Ладно, Мейб. Мы бросим жребий, кому оставаться. Еще что-нибудь? Трое мужчин и женщина одновременно нажали кнопки, которые впрыснули в реакторные трубки летучий уран, потом водород. Растущий ураган нейтронов произвел расщепление, которое произвело теплоту, которая произвела реакцию. Образовались четыре бело-голубые звезды, с очень длинными и очень тонкими лучами. Они плавно повернулись к Плутону и начали движение. - Вот что, - устало сказал Масней, - ты думаешь телепатический усилитель вообще когда-нибудь существовал? - Я уверен, что усилитель существует. И он пока еще цел и невредим. Люк разминал пальцы, вид у него при этом был взволнованный. На экране перед ними появился Плутон, на котором прямая полоса огня соединяла запад с востоком. - Ллойд, как ты думаешь, почему я не хотел, чтобы корабли Кольца обогнали нас? Почему мы, несмотря ни на что, следуем за ними? Этот усилитель - новое оружие! Если Кольцо сможет его использовать, мы станем свидетелями самой ужасной и самой длительной диктатуры в истории. Она может вообще никогда не кончиться. Масней представил себе будущее, которое нарисовал Люк, и, судя по тому, как исказилось его лицо, нашел такое будущее зловещим. Потом он усмехнулся. - Они не смогут сесть. Все в порядке. Люк. В таком огне они не найдут шлем. - Там, где приземлился свадебный, огня больше нет. Масней посмотрел на экран телескопа. - Точно. Интересно, Плутон все еще взрывоопасен? - Не знаю. Там все еще могут быть залежи несгоревшего материала. Но при желании они смогут приземлиться несмотря ни на что. Все, что от них требуется, это сесть на дневной стороне, где нет водорода, и сесть быстро, так, чтобы не прожечь слой азота. Их корабли, конечно, провалятся в него из-за утечки тепла, и в конце концов им придется прокапывать себе путь. Но это ерунда. Водород - единственное, что имеет значение. - Я почти уверен, что они отправятся за усилителем, как только утихнет огонь. Нам необходимо уничтожить его до того, как они смогут до него добраться. Или после. Выбора у нас нет. - Посмотри-ка, - сказал Ллойд. На экране четыре ярких огонька за какие-нибудь секунды вытянулись в линию в милю длиной и двигались в одну сторону. - У нас еще есть время, - сказал Масней. - Они за миллионы километров от Плутона. - Не так уж это далеко, - Люк протянул руку и замкнул цепь межкорабельной связи. - Вызываю "Хайнлайна". Андерсен, флотилия Кольца только что отправилась на Плутон с расстояния в четыре миллиона миль. Сколько им потребуется времени? - Они стартовали из положения абсолютного покоя? - Почти. - Дай-ка... м... м-м... Примерно 5 часов 10 минут. Не меньше. Может, больше, в зависимости от того, боятся ли они огня. - А сколько времени уйдет у нас? - Пятьдесят девять часов. - Спасибо, Андерсен. Люк выключил радио. Странно, что Курильщик просто сидел, не говоря ни слова. В сущности, он вообще ничего не говорил последнее время. Люк вздрогнул. Он догадался, что Курильщик думает о том же, о чем и он. В случае смерти инопланетянина вопрос стоял так: кто получит шлем? Кольцо или Земля? И Курильщик не очень-то доверял Земле в этом вопросе. Ларри Гринберг открыл глаза и увидел тьму. Было холодно. "СВЕТ НЕ РАБОТАЕТ", - сказал голос у него в голове. - Мы что - разбились? "ЭТО УЖ ТОЧНО. НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮ, ПОЧЕМУ МЫ ЕЩЕ ЖИВЫ. ВСТАТЬ!!!" Ларри Гринберг встал и прошел по проходу между пассажирских кресел. Его мышцы, затекшие и ноющие, казалось, действовали сами по себе. Он подошел к штурманскому креслу, убрал труп пилота и сел. Собственные руки пристегнули его, потом сложились на коленях. Так он и сидел. Кзанол стоял рядом, почти за пределами периферийного зрения Ларри. "УДОБНО?" - Не совсем, - признался Ларри. - Можно оставить одну руку свободной для курения? "КОНЕЧНО". Ларри почувствовал, что левая рука начала его слушаться. Он все еще не мог двигать глазами, хотя мог моргать. На ощупь он достал и зажег сигарету. Ларри пришло на ум: "Хорошо еще, что я один из тех, кто умеет бриться без зеркала". Кзанол спросил: "ЧТО ЭТО ДОЛЖНО ЗНАЧИТЬ?" - Это значит, что, лишившись зрения, я не теряю координации. Кзанол стоял, глядя на Ларри. Уголком глаза Ларри видел какую-то расплывчатую массу. Ларри знал, чего хотел тринт. Но он этого не сделает, он не спросит. Интересно, как Кзанол выглядит? Он выглядит как тринт, конечно. Ларри помнил, как был Кзанолом-Гринбергом, и единственное, что он тогда видел, это низкорослый, симпатичный, не очень ухоженный тринт. Но когда он проходил мимо Кзанола в каюту управления, мимолетный взгляд обнаружил нечто ужасающее, нечто одноглазое, чешуйчатое, зеленое и переливающееся, с огромными серыми земляными червями, извивающимися в уголках рта, напоминающего прорезь в детском резиновом мяче, с остро отточенными металлическими зубами, с непомерно большими руками и массивными трехпалыми ладонями, похожими на ковши экскаватора. Голос тринта, по его собственным стандартам, был холоден: "ТЕБЯ ИНТЕРЕСУЕТ МОЯ КЛЯТВА?" - Клятвы. Да, раз уж ты заговорил об этом. "ТЫ БОЛЬШЕ НЕ МОЖЕШЬ УТВЕРЖДАТЬ, ЧТО ТЫ - ТРИНТ В ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ ТЕЛЕ. ТЫ НЕ ТО СУЩЕСТВО, КОТОРОМУ Я ДАЛ КЛЯТВУ". - Клятвы... "Я ВСЕ ЕЩЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ ПОМОГАЛ МНЕ УПРАВЛЯТЬ ЗЕМЛЕЙ". Ларри без труда понимал даже интонации сверхразговора, а Кзанол, разумеется, теперь мог читать его мысли. - Но ты будешь управлять мной, - сказал Ларри. "КОНЕЧНО". Ларри поднял сигарету и постучал по ней указательным пальцем. Пепел падал медленнее, чем пелена с его глаз. - Я кое-что должен тебе сказать, - произнес он наконец. "ТОЛЬКО КОРОЧЕ. У МЕНЯ МАЛО ВРЕМЕНИ. МНЕ ЕЩЕ НУЖНО КОЕ-ЧТО ОТЫСКАТЬ". - Не думаю, что тебе придется владеть Землей. Я остановлю тебя, если смогу. Вкусовые усики Кзанола выделывали что-то странное, но Ларри этого не видел. "ТЫ МЫСЛИШЬ КАК РАБ. НЕ ПТАВВ, А РАБ. У ТЕБЯ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ МЫСЛИМОЙ ПРИЧИНЫ УГРОЖАТЬ МНЕ". - Это мои проблемы. "ДОВОЛЬНО. НЕ ДВИГАЙСЯ, ПОКА Я НЕ ВЕРНУСЬ". В приказе были нотки отвращения. Темное пятно зашевелилось и исчезло. Оставшись один в каюте управления, Ларри стал прислушиваться к лязгу, скрипу, проклятиям, которые означали, что Кзанол что-то искал. Он услышал, как тринт резко приказал пилоту вернуться к жизни и НЕМЕДЛЕННО показать ему, куда он спрятал портативный радар... Приказ, скорее взрыв ярости, внезапно оборвался. Как и звуки обыска. Вскоре Ларри услышал, как тяжело захлопнулась шлюзовая камера. Служащий был средних лет. В его обязанности входило устанавливать очередность посланий, отправляемых и принимаемых из глубокого космоса. В три часа утра он ответил на звонок наружного телефона. - Привет, приемо-передающая Станция Мазерной Связи Департамента Обороны, - сказал он немного сонно. Это была скучная ночь. Но скука мгновенно улетучилась. Миниатюрная брюнетка, смотревшая на него с экрана, была поразительно красива, особенно для мужчины, который увидел ее неожиданно посреди ночи. - Привет! У меня сообщение для Лукаса Гарнера. Я думаю, он на пути к Нептуну. - Лукас Гарнер? Что... то есть, что за сообщение? - Скажите ему, что мой муж вернулся в нормальное состояние, пусть имеет это в виду. Это очень важно. - А кто ваш муж? - Ларри Гринберг. Г-р-и... - Да, я знаю. Но сейчас он за Нептуном. Не может ли Гарнер уже знать то, что вы хотите сообщить о Гринберге? - Нет, если он не телепат. - О! Для служащего это было рискованное решение. Мазерные послания по стоимости не уступали урану, не столько из-за расходуемой энергии и необходимости использования сверхточного оборудования, сколько из-за трудности поиска цели. Но в данном случае только Гарнер мог решить, действительно ли для него важно это сомнительное "предчувствие". И служащий рискнул своей должностью и отправил послание. Огонь уже стихал. Большая часть несгоревшего водорода взорвалась еще до пожара и сгустилась в облако на противоположной от "Золотого Кольца" стороне Плутона. Вокруг этой тучи бушевал ураган устрашающей силы. Замороженный дождь падал с небес в виде огромных капель, со свистом врезающихся в азотистый снег. Слои над азотом исчезли, испарились, потому что это были газы, разжижающие водород. На границе урагана водород все еще горел с галогенами и даже азотом, образуя аммиак, но вокруг почти всего огромного кольца пожары утихли. Относительно небольшие локальные пожарища медленно, но верно пожирали все на пути к новому центру. "Горячий" водяной лед продолжал падать. Когда он выпарит весь азот, то примется за кислород. И тогда все вспыхнет снова. В центре урагана лед стоял, как гигантский вал в Аризоне. Даже галогены все еще находились в замерзшем состоянии под его ровной верхушкой, представлявшей собой тысячи квадратных миль замороженного фтора. Некоторое время эффект Кориолиса сдерживал пылающий ветер. На другой стороне планеты Кзанол вышел из "Золотого Кольца". Один раз он оглянулся. Свадебный корабль лежал на днище. Его посадочный механизм был втянут, а под выхлопным конусом двигателя образовался широкий, ровный кратер. Раскаленный, как звездное вещество, водород просочился из реакторной трубки вскоре после того, как была отрезана подача топлива. Фюзеляж был помят, но не поврежден. Корабль обречен. Он больше никуда не годится. Кзанол пошел дальше. В космическом костюме тринта был прекрасный набор инструментов. В костюм веками не вносились изменения, потому что конструкция давно была признана идеальной, не считая небольшого изъяна в системе безопасности, о котором конструкторы не подозревали. И наивные тринты так никогда и не достигли того уровня искушенного мастерства, которое обычно возникает только с годами. Температура внутри костюма была оптимальной, даже немного теплее, чем в самом корабле. Но костюм был не в состоянии охладить воображение того, кто его носил. Когда корабль остался позади, Кзанол ощутил холод. Там, где он находился, толщи азотистого и кислородного снега выкипели, оставив мерзлоту, которая казалась темно-зеленой в свете лампы его шлема. Густой туман растянулся вокруг, застилая почти всю поверхность планеты. Этот туман сузил вселенную Кзанола до-небольшого участка пузырчатого льда. Двигаясь большими, легкими, быстрыми прыжками, он за 40 минут добрался до первой возвышенности Полумесяца. Это было в шести милях от корабля. Сейчас Полумесяц представлял собой небольшой холм вечной мерзлоты, исковерканной пожаром. Портативный радар Кзанола, взятый им на "Кольце", показывал, что его цель находится в пределах досягаемости, на расстоянии примерно в милю вперед и почти тысячу футов вглубь мерзлоты. Кзанол начал взбираться по склону. - У нас больше нет ракет, - мрачно заметил человек во втором номере. - Как мы защитим себя? Лью ответил: - Пока Гарнер успеет хотя бы на нюх подойти к Плутону, мы уже будем на пути домой. Самое большее, что он сможет сделать, это открыть огонь. Но его ракеты не настолько совершенны, чтобы попасть в нас на такой скорости, разве что случайно. И он это знает. Гарнер даже не станет пробовать, потому что это может начать Последнюю Войну. - А если он решит, что ставки слишком высоки? - Черт побери, Тартов, что нам тогда остается? Мы не должны позволить Гарнеру улететь отсюда с усилителем! Если это произойдет, мы станем свидетелями периода такого рабства, о каком никто даже не мечтал до сих пор. - Лью с шумом выдохнул воздух. - Нам нужно спуститься и уничтожить эту штуку. Приземлиться на стороне рассвета и выслать экспедицию. Хекстер, ты можешь снять с корабля радар так, чтобы он при этом работал? - Конечно, Лью, но чтобы нести его, потребуются два человека. Тартов сказал: - Ты не совсем понял. Лью. Конечно, мы должны разрушить чертов усилитель. Но как мы потом докажем Гарнеру, что мы действительно его разрушили? С какой стати ему верить нам? Лыс провел толстыми пальцами по своим спутанным жестким волосам. - Прошу прощения, Тартов. Это чертовски хороший вопрос. Замечания? Кзанол направил дезинтегратор вниз под углом 30 градусов и спустил курок. Туннель образовывался быстро. Кзанол не видел, насколько быстро, потому что с первой же секунды в отверстии не было ничего, кроме кромешной тьмы. Из туннеля вырвался небольшой вихрь, который тут же замерз, и Кзанол прислонился к нему, как к стене. Через несколько минут Кзанол решил, что туннель, должно быть, получился достаточно просторным, но вход был не более фута шириной, и Кзанол дезинтегратором расширил его. Даже отключив копательный инструмент, он не мог ничего разглядеть. Спустя мгновение Кзанол шагнул в темноту. Протянув левую руку, Ларри тряхнул пилота за плечо. Никакой реакции. Он напоминал восковую фигуру. На его месте Ларри, наверное, чувствовал бы себя так же. Но щека пилота оказалась холодной. Пилот был не парализован, он был мертв. Где-то в подсознании Гринберга присутствовала Джуди, но это было не так, как раньше. Теперь Ларри в это верил. Даже разделенные расстоянием более чем в три миллиарда миль, он и Джуди каким-то образом чувствовали друг друга, знали друг о друге. Но не не более того. Ларри ничего не мог ей сказать. Он не мог предупредить ее о том, что пришельца от полного господства над Землей отделяют какие-нибудь часы или минуты. Пилот тоже ничем не мог ему помочь. У него было только мгновение для того, чтобы сделать выбор, и он сначала сделал его верно, а потом ошибся. Пилот решил умереть, убив при этом всех, кто был на корабле. И это было правильно. Но ему нужно было отключить экран радара, а не доступ горючего! И вот теперь пилот был мертв, а Кзанол свободен. Он, Ларри, один виноват во всем! Без Ларри Гринберга Кзанол никогда бы не узнал, что костюм на Плутоне! Сознавать это было мучительно. А где его щит? Еще два часа назад у Ларри была непроницаемая телепатическая стена, щит, который выдержал самые неистовые атаки Кзанола. Теперь Ларри вспомнил, что он ЭТО делал. Если бы он мог... удержать ЭТО. Нет, все исчезло. Какое-то воспоминание, какое-то тринтское воспоминание. Ладно, постараемся припомнить. Ларри был в офисе Маснея, когда тринт приказал всем погасить свой разум. Его телепатический щит... но он уже был. Ларри каким-то образом уже знал, как пользоваться им. Он знал уже тогда. Подсолнухи в 8 футов высотой. Они все время поворачивались, следуя за солнцем, вращавшимся вокруг плантации на полюсе Кзанит. Огромные серебряные параболоидные тарелки, посылающие сконцентрированный солнечный свет на свои темно-зеленые узлы фотосинтеза. Гибкие зеркала, держащиеся на толстых выпуклых стеблях, зеркала, которые слегка наклонялись, чтобы перенести свой смертоносный фокус, куда захотят: на взбунтовавшегося раба, дикого зверя или нападающего враждебного тринта. Фокус был смертоносным, как лазерная пушка, и подсолнухи никогда не промахивались. Но по какой-то причине они никогда не покушались на обитателей дома, который охраняли. В чреве лежащего на брюхе роскошного лайнера трепетал Ларри Гринберг. Рыба на сковородке! Должно быть, подсолнухами управляли домашние рабы-тнактипы! Хотя у него не было ни малейшего доказательства, он знал это. В какой-то день в далеком прошлом каждый подсолнух в галактике повернулся против своего владельца... И Ларри подумал: "Мы не тринты... те тринты действительно дали себя подставить. Ублюдки!" Вспоминая все заново, Ларри понял, что подсолнухи на самом деле не были такими большими, как казались. Он смотрел на них с точки зрения Кзанола, который был метр двадцать ростом, с точки зрения ребенка-тринта восьми тринтумских лет, Кзанола-недоростка. Мазерный луч тянулся к Плутону, распространяясь вширь и все время, по мере удаления от Солнца, немного снижаясь в частоте. Прошло больше пяти часов, прежде чем он достиг цели. К этому времени волновой фронт был уже почти четверть миллиона миль в ширину. Плутон не остановил луч. Плутон едва ли оставил в нем заметное отверстие. Луч обладал огромной энергией. Он продолжил свое путешествие в пустоту, двигаясь прямо к центру галактики. Столетия спустя он был пойман существами, и отдаленно не напоминающими людей. Им удалось установить форму конического луча и определить его вершину, но не совсем точно... В его кильватере... Тартов сказал: - Ты был прав. Лью. Там, куда мы летим, огня нет. - Тогда вы втроем продолжайте снижаться, а я останусь на орбите. - Слушай, нам нужно еще раз бросить жребий. - Ерунда, Мейб. Подумай, какие суммы я начну выигрывать в покер, истратив все свое невезение здесь. Получил мою орбиту, Тартов? - Включи свою идиотскую машину, и я возьму информацию прямо оттуда. - Автопилот выключен. "БИП-БИП-БИП..." Когда сигнал прекратился. Лью почувствовал, что его корабль поворачивается. Справятся ли они без него? Конечно, они же с Кольца. Если придет опасность, она придет к нему, на орбиту. И он сказал: - Всем кораблям! Удачи. И никакого глупого риска. - Вызывает Хекстер. Что-то на канале связи с Землей, Лью. Лью поискал по шкалам частот. - Не могу найти. - Чуть ниже. - Типичное... Черт побери, оно кодировано. Какого черта оно кодировано? - Возможно, у них есть свои маленькие секреты, - предположил Тартов. - Что бы там ни было, это, несомненно, отличный повод покончить со всем быстро. - Да. Слушай, вы приземляйтесь, а я отправлю сообщение на Цереру для расшифровки. Ответ займет часов двенадцать, но какого черта? С какой стати оно кодировано? Лит Шефер знал ответ. Даже здесь, сидя в своем кабинете глубоко в недрах Цереры, зная, что в тридцати милях над головой по своей спиральной, замедленной орбите вращается пузырь Родильного, Лит готовил извинительную ноту в ООН. Это была самая тяжелая работа, которую ему когда-либо приходилось делать! Но, похоже, другого выхода нет. Полторы недели назад было получено мазерное сообщение с Нептуна. Рассказ Гарнера полностью подтвердился: он вылетел на Нептун в погоне за безумно опасным инопланетянином. Лит нахмурился и приказал немедленно прекратить беспокоить земные корабли. Но ущерб уже был нанесен. В течение двух недель Кольцо препятствовало скудному судоходству Земли, кодировало мазерные передачи, даже прогнозы погоды на Солнце, в нарушение вековой традиции, использовало шпионскую сеть так интенсивно, что ее существование стало оскорбительно очевидным. Как никогда прежде, правилом стали секретность и подозрительность. Земля ответила тем же. Теперь Кольцо прекратило использование кодов, а Земля нет. Была ли в этих кодированных посланиях важная информация? Скорее всего, нет, сказал бы Лит. Некоторые наугад расшифрованные послания выводили его из себя. Но у Кольца не было уверенности в добрых намерениях Земли. В этом, естественно, и было все дело. Вдобавок корабли Кольца с оскорбительной тщательностью досматривались в земных портах. Это необходимо прекратить. Лит стиснул зубы и продолжил писать. Послание стало повторяться, и Ллойд решительно выключил радио. - Она почувствовала, что он умер, - сказал Люк. - Она этого не поняла, но почувствовала, что он умер. Его мысли двигались сами по себе... Джуди почувствовала, что он умер. Что позволяет некоторым людям знать такие вещи, которых они никак не могут знать? В последнее время таких людей становилось все больше и больше. У Люка никогда не было задатков подобного рода, и он завидовал тем немногим счастливцам, которые без малейшего усилия могли находить потерянные кольца или потерянных преступников, не давая никаких других объяснений, кроме: "Я подумал, что ты могла уронить его в майонез", или "У меня было предчувствие, что он прячется в метро, питаясь орешками из автоматов. С помощью каких-то своих особых карт парапсихологи доказали, что пси-силы существуют, но за двести лет они так и не ушли дальше этого доказательства, не считая создания псионических приспособлений вроде контактного устройства. Для Люка слово "псионика" означало: "Я не знаю, как эта чертова штука действует". Как Джуди узнала, что "Золотое Кольцо" разбился? Когда у вас нет приемлемого объяснения, вы просто вешаете ярлык. Телепатия. - И все равно, - сказал Люк сам себе, не замечая, что говорит вслух, - она умудряется обманывать себя. Изумительно! - А ты уверен, что и Гринберг и инопланетянин погибли? Люк вскинул голову. Ллойд был испуган и даже не пытался скрыть этого: - "Золотое Кольцо" - слишком прочный корабль. Двигатель у него, если помнишь, находится в днище. Его днище построено так, чтобы выдерживать температуру термоядерной реакции. А взрыв произошел именно под кораблем! Люк почувствовал, как его собственные нервы затрепетали в ответной волне страха. - Мы проверим это немедленно, - сказал он и прикоснулся к панели управления. - Внимание! Всем кораблям! Андерсен, что ты можешь сказать о "Золотом Кольце"? - Да, я слышал. Это возможно, это вполне возможно. Люди, строившие свадебный, чертовски хорошо знают, что один несчастный случай или одна авария могут погубить многомиллиардный бизнес. Они строят корабли, ко