О, да! Мой мир... - новый волшебник посмотрел вверх, размышляя, затем указал на пустое небо. - Мой мир находится в том направлении... Я думаю, за пылевыми облаками. Пылевые облака? Шуга начал пристально рассматривать небо. Я сделал то же самое и так же поступила толпа свидетелей. - Пылевые облака? Небо было чистым и голубым. Шуга посмотрел на волшебника. - Издеваешься над нами? Я ничего нигде не вижу. Никаких пылевых облаков, никаких других миров. В небе ничего нет. - Есть, - заявил Пурпурно-Серый. - Но они слишком малы и далеки, чтобы их рассмотреть. Шуга шевельнул бровью и опять повернулся в сторону волшебника. Чувствовалось, что многие, из тех, кто к нам прислушивается, едва сдерживают смех. Молодые женщины начали потихоньку хихикать и их надо было увести. - Слишком малы, - повторил Шуга. - Слишком малы... Терпение его иссякло. Шуга не обладал темпераментом, пригодным для общения с детьми, дураками и сумасшедшими. - О, нет... ты неправильно меня понял, - быстро заговорил Пурпурно-Серый, - они слишком малы, потому что очень-очень далеко отсюда. - А-а... - протянул Шуга медленно. Пурпурно-Серый так и не объяснил про пылевые облака, или об их отсутствии. - Да. На самом деле они настолько далеки, что если бы ты решил до них добраться, скажем на велосипеде, то доехать туда могли бы только твои потомки. А ты постареешь и умрешь даже раньше, чем преодолеешь незначительную часть пути. - Я понял... - сказал Шуга, - но тогда, как ты добрался сюда? Крутил педали быстрее? Пурпурно-Серый рассмеялся. - О, нет, даже это не может помочь! Я... Говорящее устройство запнулось, затем сказало: - ...обошел вокруг. Шуга в смятении покачал головой. Еще несколько женщин пришлось увести прочь. Нехорошо, когда женщины слушают взрослого мужчину, корчащего из себя дурака. И нехорошо, когда они станут свидетелями смущения Шуги. Мужчины тоже начали переговариваться. Шуга широким жестом заставил их замолчать - он еще не сдался. - Обошел кругом? Что, пылевые облака? - спросил он. - О, нет. Пылевые облака я прошел насквозь. А обошел кругом... путь... Шуга медленно повторил это предложение, чтобы проверить, не упустил ли он что-нибудь. Нет, все так и было. Только... Он повернулся и побрел вверх по склону, вертя в руках дающее свет устройство. 5 Несколько следующих дней Пурпурно-Серый потратил на то, что собирал мелкие растения, части растений покрупнее, пригоршни грязи, воды и почвы. За его работой постоянно следили как дети, так и взрослые, но он не обращал на них никакого внимания. Его повсюду сопровождал летающее трехногое устройство (во время полета ноги у него были сложены). Волшебник не обращал на него внимания, пока не возникла нужда. Каждый раз, когда ему необходимо было взять образец чего-то, он устанавливал свое устройство на ножки и направлял его на нужное место. Устройство выглядело достаточно безвредным, чтобы рискнуть осмотреть его, но Шуга только скрежетал зубами всякий раз, когда оно проплывало мимо. Наконец Шуга принял решение раскрыть секрет делающего свет устройства. Когда я навестил его, чтобы узнать, как идут дела, он свирепо на меня глянул и пробормотал: - Проклятье этому демону с одной тенью! - Может быть тебе помогло, если бы ты попытался узнать, какой бог дает силу его заклинаниям? Шуга поглядел на меня еще свирепее. - Я учу тебя, как вырезать по кости? Почему же ты решил учить меня магии? Не думаешь ли ты, что я плохо знаю свое дело? Я проверил устройство на присутствие богов каждого из известных пантеонов и... безрезультатно. - Возможно, - предложил я, - оно основано на другом принципе работы? Пурпурный, насколько можно понять, ни к каким богам вообще не обращается. Может быть, что... - Тогда каким образом его устройства работают? - закричал Шуга. - С помощью суеверия? - Я не знаю, но... может быть он черпает свою власть из какого-нибудь другого источника. А может быть... - Лэнт, ты глупец! Почему ты упорно продолжаешь болтать о том, в чем нисколько не разбираешься. Если ты собираешься говорить с волшебником о магии, то постарайся хотя бы говорить достаточно разумно. - Но как раз поэтому я и спрашиваю... - Суеверие, Лэнт, это безвредная болтовня, которую повторяют настолько часто, что люди и в самом деле начинают в нее верить. И вот тогда она уже не безвредна. Магия, с другой стороны, оперирует тщательно сконструированными уравнениями символов, предназначенных для управления определенными силами и предметами. Магия действует всегда, веришь ли ты в нее или же нет. - Понял, - ответил я. - Не думаю, что Пурпурный действует при помощи суеверия. - Я тоже так думаю, - согласился Шуга. - Слишком большой силой он обладает. - Но ведь не видно, что он действует при помощи магии! - Не предполагаешь же ты, что устройства Пурпурного могут работать вне зависимости от богов? Шуга поглядел на меня так, и сказал эти слова таким тоном, словно обращался к сумасшедшему. Меня это рассердило. - Такие вещи возможны. Вилвил как-то признался мне, что часто проверяет новые велосипеды без благословения. Совсем стал беззаботным и забывчивым. Но ничего плохого с ним не случилось. - Вилвил и Орбур под моей защитой. Вспомни, вместо платы за помощь в изделии летающие заклинания. - Да, я помню. Но я бы предпочел, чтобы они получали что-нибудь более существенное. Шуга игнорировал мое замечание. - Я в любом случае оберегаю твоих сыновей, так что какая-то поездка Вилвила на неблагословленном велосипеде ничего не доказывает. Кроме того, если все остальное было выполнено как надо, то благословение велосипеду не обязательно. - И все равно я скажу, что устройства, не зависящие от богов - возможны. Шуга посмотрел на меня. - Ты кажешься излишне самоуверенным. - Однажды в детстве я воспользовался неблагословленным рыболовным удилищем. Я сделал его сам. - И что дальше? - Я поймал рыбу. Шуга фыркнул. - Лэнт, это ничего не доказывает. Если бы ты благословил удилище и смыл крючок как положено, ты бы поймал в десять раз больше рыбы. А так ты доказал только одно - что сделал удилище пригодным для ловли. Что тебе требовалось для этого эксперимента, так это контрольный образец - точно такое же удилище, только благословленное и омытое. Тогда бы ты увидел, на какое из них можно было поймать больше рыбы. - Ты говоришь так, будто сам ставил такой эксперимент. - Не с рыбой. С ловушкой. Он заметил мое удивление и сказал: - Любой начинающий волшебник, будучи учеником, должен доказать самому себе, по крайней мере однажды, что магия - огромная сила. Невозможно стать волшебником, если в твою душу впало зерно сомнения. Позволяя ученику удовлетворить свое любопытство, мы укрепим в нем веру в себя. Этот простенький эксперимент - такой может кто угодно придумать - на самом деле тест, который может быть повторен множество раз. И всегда результат будет одним и тем же. - Какой? - Получается, что в ловушку с благословленной приманкой попадается вдвое больше кроликов. - Да? Может быть это просто потому, что приманка для кроликов в благословленной ловушке становится более соблазнительной? - Конечно, - ответил Шуга. - Как раз это и подразумевается. Вся цепь заклинания это стремление сделать приманку пособлазнительнее. Ловушки - простые устройства, Лэнт. Простые устройства не всегда нуждаются в магии, зато результаты ее сразу видны. Сколько, скажем, частей было в твоей удочке? - Три. Удилище, леска и крючок. - Верно, всего три. Тем не менее, леска может порваться, наживка соскочить, крючок не зацепиться. А ведь это в простом устройстве, которому и не обязательно быть особенно надежным. Подумай, Лэнт! Подумай о конструкции, в которой много движущихся частей. Необходимо, чтобы они все были в полном порядке, прежде чем вся конструкция сможет работать. Подумай, например, о велосипеде. Я собрался было ответить, но Шуга оборвал меня. - Не перебивай. У велосипеда много движущихся частей: колеса, шкивы, руль, педали, оси. Все эти части должны быть точно вырезаны и аккуратно подогнаны друг к другу, иначе велосипед просто не поедет. Далее, теоретически, совершенная машина возможна... но на практике, ну, когда ты имеешь машину, которая обязана быть точной просто потому, что иначе не станет функционировать, тогда влияние магии становится чрезвычайно важным. Если неудачна только одна часть, только одна, то бесполезна вся машина. Простое устройство не нуждается в магии, потому что его действия усиливаются самыми простыми заклинаниями, сложному же устройству требуется и более сложные заклинания только для того, чтобы оно вообще работало. Слишком много может получиться не так. Скажи, Лэнт, сколько частей в велосипеде? Я пожал плечами. - Никогда не считал. Очень много, я думаю. Шуга кивнул. - А сколько частей в летающем гнезде незнакомца? Я покачал головой. - Я не знаю. - Больше чем у велосипеда? - Несомненно, - ответил я. - Ты очень наблюдателен, Лэнт. Я уверен, что там должно быть по меньшей мере тысяча разных частей. На основании своих собственных детальных экспериментов я могу сказать, что летательный амулет на самом деле очень сложное устройство. В гнезде Пурпурно-Серого должно быть очень много движущихся частей и все должны работать в очень точном взаимодействии. Малейшая ошибка и - пуфф! Ничего не получится. Для меня вполне очевидно, что чем больше у машины частей, тем больше у нее возможностей сломаться. А теперь ты стоишь здесь и стараешься убедить меня, что чужак заставляет все эти части работать с абсолютной точностью без помощи магии вообще... Я закивал. Шуга говорил очень убедительно. Определенно, он уже обдумал весь этот вопрос в целом глубже, чем я себе представлял. Но, конечно, это и была его работа, как волшебника. Можно чувствовать себя спокойно - выполнит он ее хорошо. Я улыбнулся ему. - То же самое можно сказать и о всех других его устройствах, не так ли? - Ты начинаешь замечать очевидное, Лэнт, - кивнул он. - Им необходимо столько магии, что впору дымиться от заклинаний, верно? Шуга вновь кивнул. - Значит, ты раскрыл секрет светового устройства, Шуга! - воскликнул я. - Оно столь сложно, что остальное очевидно, так? - Не так. Оно настолько просто, что в этом-то и вся загадка. - Хм-м... - Все, что следовало сделать, это разобрать устройство и посмотреть, что мне это даст. Он махнул на верстак. На нем лежали всего четыре предмета, элементы светового прибора чужака: пустая оболочка, кристаллическая линза, плоская пластина и внутренняя коробочка, по форме напоминающая внешнюю оболочку. Шуга вертел этот предмет и так и эдак, но не мог найти места, где бы этот предмет открывался. Коробочка эта была твердой и сплошной, и мы никак не могли догадаться, что же у нее внутри. Раскрыть ее нам никак не удавалось, а применять силу Шуга не хотел, он боялся испортить устройство. - Ты так и не добился от него никаких изменений? - спросил я. - Не совсем так. Одного я все же добился... - И какого? - Свет. Он совсем исчез и больше не появлялся. - О! Я наблюдал как Шуга насупившись, снова собрал предметы вместе. Он сдвинул скользящую пластинку. И ничего не случилось. Он покрутил туда-сюда вращающуюся выпуклость. Опять ничего. - Я не думал, - пробормотал он. - Я надеялся, что заклинание восстановится, если дать ему отдохнуть, но тут, очевидно, я ошибся. - Тогда почему бы тебе не вернуть его Пурпурному? - поинтересовался я. - Что? Или ты считаешь, что я сам неспособен решить эту проблему. - Да нет же, Шуга, - запротестовал я. - Я уверен, что ты ее решишь. Я только подумал... ну, если Пурпурный сделал что-то такое, что отменяет первоначальное заклинание... а ты об этом не знаешь. Возможно, он оскорбил кого-то из богов. Шуга задумался. - Может быть ты и прав. Ты же уверен в моем мастерстве волшебника, Лэнт? И он пристально посмотрел на меня. Я поспешил его заверить: - Шуга, у меня нет никаких сомнений в уровне твоих знаний. Это несколько успокоило его. - Хорошо. Без сомнения, теперь мы можем навестить Пурпурного и узнать, почему устройство перестало работать. 6 Мы нашли Пурпурного на восточном пастбище. Он что-то колдовал над своим приспособлением. Я огляделся, но устройства, бросающего красный огонь, не заметил. Очевидно, он его с собой не взял. Приспособление, с которым он возился на лугу, казалось безобидным. Пурпурный прохаживался по лугу, что-то довольно бормоча себе под нос, когда Шуга прервал его занятие и протянул испорченное устройство. Пурпурный взял устройство, несколько раз попробовал его включить, затем открыл и проверил внутренний цилиндр. Он обратил внимание, что его поверхность стала красной. - Ну, конечно, он и не должен работать. Батарея сдохла. Шуга побледнел. - Батарея? Почему ты мне не сказал, что там внутри живое существо? Я даже не знал чем его накормить. - Да нет же, - рассмеялся Пурпурный. - Ты не понял. - Я понял все достаточно хорошо, - заявил Шуга. - Ты доверил мне живое существо, даже не сказав об этом. Не стоит удивляться, что оно, заключенное в этот крошечный ящик без воды и пищи, умерло. Теперь из-за тебя я повинен в смерти живого существа и должен произнести молитвы за упокой его души. Пурпурный справился со смехом. - Да послушай же меня, Шуга, послушай! Батарея - не живое существо. Это устройство, предмет, который хранит в себе энергию. - А-а, - произнес Шуга, - скрытое заклинание. Он оглядел механизм и спокойно спросил: - Какого бога мне нужно ублаготворить, чтобы восстановить ее силу? Пурпурный опять засмеялся. - Ты опять не понял. Да я это для тебя сделаю. Он потянулся за устройством, но Шуга воспротивился. - Почему ты не можешь сказать мне, как ее восстановить? - потребовал он. - Зачем мне устройство, если я буду постоянно обращаться к тебе, если его сила истощается? Каким волшебником я буду после этого? А в дальнейшем, что будет если ты уедешь, как я это восстановлю? Если бы я, по крайней мере, знал, какие боги... - Никаких богов, - заявил Пурпурный. - Вообще никаких богов. Ваши боги не могут восстановить силу этого устройства. Дай его мне, Шуга. Я сам все сделаю. Шуга отдернул руку, словно ужаленный. - Боги не могут восстановить силу устройства! Только ты это можешь сделать? - Успокойся, Шуга, - попросил Пурпурный. - Устройство работает без помощи богов, оно в них не нуждается. Шуга закрыл устройство рукой и заговорил медленно и осторожно: - Ты надо мной смеешься? Ни одно устройство не может работать без помощи богов. - А это работает. Точно так же, как и остальные мои устройства. Тон Шуги стал немного резким. - Пурпурный, это ты не понял. Неужели ты можешь отрицать власть богов? За такие слова Элкин обрушит молнии на твою голову. Я тебя предупредил... - Звучит вполне правдоподобно, - перебил его Пурпурный. - Особенно в том случае, если бы здесь присутствовал сам Элкин, или другой бог. У вас этих богов столько, что я до сих пор не успел их пересчитать. Ох уж эти примитивные суеверия, порожденные невежеством, пытающиеся объяснить необъяснимое. Я сожалею, Шуга, но не смогу объяснить тебе всего - ты такая же их жертва, как и хозяин. Тут он замолчал. - Это все? - спросил Шуга. - Да, боюсь, что так, - ответил тот. Шуга задумчиво посмотрел на устройство, которое все еще сжимал в руках. - Пурпурный, - начал он медленно и резко, но в голосе его ощущалась сдержанность. - Если бы не твои устройства, я бы подумал, что ты либо дурак, либо богохульствующий красный волшебник. Но возможности твоих устройств таковы, что ты не можешь быть ни дураком, ни заблуждающимся. Следовательно, ты должен быть еще кем-то. Он помолчал, потом добавил: - Я хочу знать, кто ты такой. В наших беседах ты постоянно пользуешься понятиями, которые не имеют смысла, но намекают на него. Я уверен, ты знаешь такие вещи, о которых я и понятия не имею. Твои устройства это доказывают яснее ясного. Я хочу знать эти секреты. Он снова замолчал, потом с трудом пересилил себя и спросил: - Ты меня научишь? Слова Шуги напугали меня. Никогда раньше я не видел его таким смирным. Должно быть страстное желание выведать секреты чужака поглотило его целиком, иначе к чему так унижаться. Пурпурный долго смотрел на Шугу. - Да, - сказал он тихо, словно бы себе. - Да... это единственный путь - учить местных шаманов, дать им знания. Но Шуга, сперва ты должен понять, что боги - это не боги, а атрибуты вашей веры. Шуга кивнул. - Эта теория мне знакома. - Отлично, - ответил Пурпурный. - Возможно, ты не так примитивен, как я думал. - Это теория, - продолжал Шуга, - одна из ключевых теорий, на которых основана вся магия - боги принимают формы, необходимые для их функции, и эти функции определяются... - Нет, нет, - оборвал Пурпурный. - Люди не понимают, как Луны вызывают приливы, поэтому вы придумали Нэвила - бога приливов и покровителя картографов. Вы не понимаете, как под воздействием огромных масс раскаленного воздуха образуется ветер, поэтому придумали Макс-Вотца - бога ветров. Вы не понимаете связи между причиной и следствием, поэтому вы и придумали Либа - бога магии. Шуга хмурился, но кивал. Он очень старался понять. - Я знаю, как это происходит, Шуга, - сказал Пурпурный снисходительно. - Неудивительно, что у вас так много богов. Вера в одного Бога начинается с одного Солнца. А у вас тут два Солнца и одиннадцать Лун. Вся планетная система скрыта пылевым облаком... - он заметил, что Шуга нахмурился еще сильнее, и быстро поправился, - нет, забудь об этом. Это только сбивает тебя с толку. Шуга кивнул. - Тогда слушай внимательно, Шуга. Есть нечто большее, чем ваши боги, но ты и твои соплеменники забыли, что сами их создали, а потом начали думать наоборот, что боги создали вас. Шуга поежился, но ничего не сказал. - Теперь я постараюсь научить тебя тому, что могу. Я был бы рад этому. Чем скорее ты и твои сородичи отбросят свои примитивные суеверия и признают единственно правильное... - в этом месте говорящее устройство снова запнулось, - ...магию, тем скорее вы унаследуете огни в небе. - Хм! - произнес Шуга. - Что еще за огни в небе? Ты имеешь в виду те слабые призрачные светлячки, которые изредка появляются, и на одном и том же месте почти никогда снова. Пурпурный кивнул. - Ты не можешь видеть их такими как я, но когда-нибудь, Шуга, когда-нибудь твой народ построит свои собственные летающие амулеты, и... - Да, да, конечно, - произнес Шуга страстно. - Покажи мне эти летающие амулеты. Какие боги? - Никаких богов, Шуга. Именно это я и стараюсь тебе растолковать. Летающие устройства созданы не богами, а людьми, такими же как я. Шуга открыл рот, но чуть не подавился и лишь прохрипел: - Создано... людьми... Пурпурный кивнул. - Тогда это должно быть очень простое устройство, насколько я представляю... ты меня научишь? - Я не могу, - запротестовал Пурпурный. - Не можешь? А сам только что говорил, что будешь меня учить. - Нет, нет... Я имел в виду, что научу тебя своей... - говорящее устройство опять не смогло перевести это слово, - магии, но не могу обучить тебя своим летающим заклинаниям. Шуга покачал головой, уяснив сказанное. - Твое летающее устройство - это не магия? - Наверно. Она... - говорящее устройство опять замкнулось, - ...магия. Я почувствовал, что терпение Шуги истощилось. - Так ты собираешься научить меня летать или нет? - Да... но это твои потомки будут летать... - Тогда зачем мне это? - Я имел в виду, что твои дети и твои внуки. - У меня нет детей, - отрезал Шуга. - Да не об этом я... Я подразумевал, что дети и внуки твоих соплеменников. Летающие устройства настолько сложны, что уйдут годы, прежде чем его изучат и построят. - Так давай начнем, - потребовал Шуга нетерпеливо. - Но у нас ничего не получится, - запротестовал Пурпурный, - до тех пор, пока ты не изучишь основы... магии. - Я уже знаю основы магии! - воскликнул Шуга. - Учи меня летающему заклинанию! - Да не могу я! - воскликнул в ответ Пурпурный. - Это для тебя слишком сложно. - Тогда почему ты сказал, что будешь учить, если уже не будешь? - завопил Шуга, раскрасневшись. - Я не сказал, что не буду, - громыхнул Пурпурный, - я сказал, что не могу! И тут Шуга вышел из себя. - Пусть у тебя будет множество безобразных дочерей, - начал он. - Пусть паразиты от десяти тысяч грязных скотов заполнят твои штаны. - Его голос поднялся до пугающей высоты. - Чтоб разлетелось твое гнездовое дерево! Чтоб ты никогда не получил подарок, который тебе понравится! Чтоб бог грома ударил тебя в коленку! То были только эпитеты, ничего более, но в устах Шуги и этого было достаточно, чтобы побледнел даже я, невинный храбрый зритель. Я подумал, не выпадут ли у меня волосы от присутствия при демонстрации такого гнева. Пурпурный сохранял спокойствие. Я позавидовал его мужеству перед лицом такой ярости. - Я уже говорил тебе, Шуга, что твоей магии я не боюсь. Я выше этого. Шуга набрал побольше воздуха. - Если ты не прекратишь, я буду вынужден использовать вот это! И Шуга вытащил из складок своей одежды куклу. По странным пропорциям и раскраске, я догадался, что кукла изображает Пурпурного. Но Пурпурный даже не вздрогнул, как сделал бы это любой нормальный человек на его месте. - Используй, - согласился он, - иди и используй. Только не мешай мне работать. Балансировка вашей всепланетной экологической системы развивалась в инертном направлении. У животных развились очень необычные железы внутренней секреции для контроля функций тела. Я таких ни разу не встречал. Пурпурный опять обратился к своим устройствам, движением пальца сделал что-то с одним из них - и целый участок восточного пастбища взлетел вверх. Шуга в отчаянии нахмурился. Пурпурный только что надругался над красивейшим пастбищем деревни, одним из самых замечательных пастбищ Ротна-Эйна - бога овец. Кто знает, каким будет вкус у баранины этой весной? И тут Пурпурный принялся собирать кусочки почвы и складывать их в маленькие контейнеры. Он собирал помет!!! Да разве можно одному человеку нарушать столько основных законов магии и уцелеть!!! Законы магии очень строги! Любой глупец каждый день может видеть их в действии - даже я был знаком с ними - они управляли всем миром и влияние их было просто и очевидно. Я не удивился, когда Шуга с мрачной решимостью положил на траву куклу и поджег ее. Я также не удивился, когда от куклы осталась только горстка белого пепла, а Пурпурный так и не обратил на это внимания. Шуга смотрел на него в ужасе. Сама беззаботность Пурпурного воспринималась в крайней степени оскорблением. Когда мы уходили, он копался внутри одного из своих щелкающих ящиков. Он даже не заметил, что мы покинули его. 7 Шуга пристально всматривался в небо, наморщив лоб. Оба Солнца стояли еще высоко - крупный красный диск и голубовато-белая точка. Голубое Солнце стояло на краю красного, готовясь начать долгий путь по его лицу. - Дух Элкина, - бормотал Шуга, - я не могу воспользоваться Солнцами, их расположение непостоянно. Остаются только Луны, но они образовали конфигурацию "Грязевая Вонючка". - Он швырнул через поляну огненный шар. - Восьмилунная Грязевая Вонючка, - он подбоченился и закричал в небо: - За что ты меня, Суале! За что? Что я сделал обидного, что ты проклял меня таким неблагоприятным расположением Лун? Разве я не клялся служить тебе всю жизнь? Но ответа не последовало. Я и не думал, что Шуга ждет его. Он вернулся к своим волшебным атрибутам. - Ну и ладно. Раз ты подсовываешь мне Вонючку, пусть будет Вонючка. На, Лэнт, подержи-ка, - и он подтолкнул ко мне большой короб. Шуга рылся в своем оборудовании, не переставая что-то бормотать. Вокруг него выстроилась странная коллекция заклинающих устройств. - Для чего все это? - я указал на кучу. Шуга, казалось, не слышал моего вопроса, продолжая что-то прикидывать в голове, потом принялся складывать приспособления назад в короб. - Так для чего все это? - повторил я. Шуга взглянул на меня. - Лэнт, ты глупец! Это, - он со значением приподнял свой груз, - чтобы доказать чужаку, что нельзя шутить с богами полного живота. - Мне страшно спрашивать, но все же, что это? - Заклинания... Тебе остается только подождать и вместе с другими увидеть их действие. И он целеустремленно зашагал к лягушачьим прудам. Я поспешил за ним. Удивительно, как быстро способны нести Шугу его коротенькие тоненькие ножки. На возвышении над летающим гнездом уже собралась возбужденная толпа жителей деревни. Когда появился Шуга, люди взволнованно зашептались - слух о том, какое оскорбление нанес ему Пурпурный, разнесся быстро. Собравшиеся напряглись от ожидания. Шуга игнорировал их присутствие. Он пробился сквозь беспорядочную толпу и сердито направился к гнезду Пурпурного, не обращая внимания на грязь, чавкающую у него под ногами и забрызгавшую край его накидки. Он трижды, не останавливаясь, обошел вокруг гнезда, осматривая его со всех сторон. Мне было неясно, то ли он уже начал заклинания, то ли еще только прикидывал ситуацию. Какое-то время он простоял, разглядывая нижнюю часть гнезда, напоминая художника, погрузившегося в размышления над чистой шкурой. Затем он быстро и сосредоточенно шагнул вперед и куском мела быстро и решительно нарисовал на боку гнезда Пурпурного рогатый знак. Заинтересованный задумчивый шепот прошел по толпе. - Рогатый знак... рогатый знак!.. Это заклинание должно было относиться к ведению Ротна-Бэйра - овечьего бога. Собравшиеся стали деловито обсуждать происходящее. Ротн-Бэйр не был особенно могущественным, но особенно раздражительным. Большинство заклинаний Ротна-Бэйра относились к плодородию и собранию пищи. Мало что могло разгневать овечьего бога, но уж если Ротна-Бэйра что-то должно было вывести из себя, то Шуга должен был знать заклинание. Толпа гудела от любопытства. Каждый прикидывал, какую форму примет законченное заклинание. Шуга кончил рисовать. Бездумно стряхивая мел с рук, он подошел к топкому берегу реки. Затем принялся расхаживать взад и вперед вдоль него, что-то обдумывая. Неожиданно обнаружил то, что искал и как раз над поверхностью воды. Попытался схватить искомое, погрузив руки в воду без малейшего всплеска. Когда он выпрямился, рукава накидки были мокрые, а в руке он сжимал коричневого слизняка. Немного погодя я почувствовал омерзительный запах грязевого вонючки. Запах достиг остальных и по толпе пронесся шепот одобрения. Вражда между Ротн-Бэйром - овечьим богом и Нильном - богом грязевых существ, была хорошо известна даже непосвященным. Очевидно, Шуга задумал заклинание, построенное на взаимной антипатии двух богов. Моя догадка оказалась верной - я гордился своим практическим пониманием основных заговоров и законов магии. Грязевый вонючка был разрезан Шугой по брюху. Потом Шуга ловко извлек вонючую железу, поместив ее в костяную чашку. Я узнал чашку, вырезанную и освященную для него мной самим. Она была изготовлена из черепа новорожденного ягненка и посвящена Ротн-Бэйру. Сейчас же он осквернил ее самой отвратительной частью вонючки. И, несомненно, привлек внимание овечьего бога. Он отставил чашку в сторону и вернулся к вонючке, лежащей в болотной луже, поднял его и умело отрезал голову, даже не вознеся молитву за его душу. Этим он осквернил ее смерть. И, несомненно, привлек внимание Нильна. Используя мочевой пузырь слизняка вместо чашки, он начал изготовлять зелье из растертой кости, экстракты голода, сушеной овечьей крови и некоторых других компонентов, которые я не мог определить с такого расстояния. Я подозревал, что все они были предназначены для того, чтобы вызвать дух Нильна, хотя еще не совсем ясно, каким образом. Шуга осмотрел гнездо сумасшедшего волшебника со стороны, обращенной к реке, а затем принялся широкими полосами наносить водяное зелье на черный бок гнезда, рисуя решетку из одиннадцати полос. Эта часть заклинания должна была разгневать Нильна. Шуга осквернил грязевое существо для того, чтобы прославить величие Ротн-Бэйра - рогатый знак, изображенный на противоположной стороне гнезда. Он вернулся к костяной чаше с вонючей железой слизняка и с помощью большой кости растер железу в дурно пахнущую пасту. Затем смешал ее с овечьей кровью, порченной водой и зеленоватым порошком из своего ранца. Я узнал порошок - это был экстракт страха, обычно используемый там, где желательно могущественное заклинание. Его получали из раздробленных копыт животных. Надо было пожертвовать шесть овец, чтобы получить его небольшое количество, которое Шуга добавил сейчас к своему зелью. Нагнувшись к нижней части гнезда, Шуга начал изображать знакомый символ поверх мелового рисунка рогатого знака. Это был знак Нильна - диагональная полоса с двумя пустыми кругами с каждого края. Толпа оценивающе затаила дыхание. Присутствовать при таком оригинальном нанесении заклинания доставляло истинное наслаждение. Не удивительно, что его прозвали Шуга-Высокий. Ротн-Бэйр не мог позволить долго просуществовать подобному ужасному оскорблению своих овец. И Нильн - бог грязевых существ - недолго будет благодушествовать, если грязевые вонючки будут приноситься в жертву Ротн-Бэйру. Вражда двух богов проявлялась всякий раз, когда овец гнали к воде. Овцы неаккуратны и неуклюжи. Когда они толпятся на берегу, то давят множество лягушек, змей, ящериц, хамелеонов и прочих амфибий, которые живут в грязи. В то же время многие из наиболее опасных живых существ, ядовитых и клыкастых со злобой нападают на овец, раня им ноги, портя шерсть, заражая паразитами, награждая гноящимися язвами, оставляя кровавые следы от сердитых укусов и царапин. Два бога ненавидели друг друга и в своих разнообразных воплощениях - таких как овцы и грязевые существа - не жалели сил, чтобы уничтожить друг друга при первой же возможности. Сейчас же Шуга нарисовал оскорбления обоим на одном и том же гнезде. Он осквернил воплощения каждого из них для того, чтобы прославить величие другого. Если Пурпурный немедленно не принесет возмещение, то пострадает от ярости обоих богов одновременно. Пурпурный заявил, что он в богов не верит. Он отрицал их существование. Он отрицал их власть. Он утверждал, что выше магии Шуги. Я надеялся, что вернется он вовремя, чтобы увидеть действие заклинания. Я пошел с Шугой вниз к реке и помог ему в ритуальном очищении. Ему было необходимо очиститься от следов проступка против обоих богов, иначе он пострадал бы от собственного проклятия. Боги иногда близоруки. Я окропил его шестью различными маслами, прежде чем позволил хотя бы вступить в реку (неразумно обидеть Филфо-Мара - речного бога). Мы не успели кончить с очищением, как услышали, что действие проклятия началось. До нас донеслись слитные крики толпы и смутный гул. Шуга завернулся в накидку и поспешил на холм. Я возбужденно последовал за ним. 8 Мы добрались до гребня холма вовремя, чтобы увидеть свирепого барана, яростно бодающего гнездо Пурпурного. Набежало еще несколько баранов и тоже ринулись в атаку на черный шар. Гнев их был в основном сосредоточен на оскверненном знаке Ротн-Бэйра. Казалось, их раздражало само вещество символа. Запах грязевого вонючки достаточно могуществен, чтобы разъярить любого. Тяжело дыша, с покрасневшими глазами, бараны сталкивались, пихались, даже били в бешенстве друг друга лбами, только чтобы атаковать ненавистный символ, нанесенный на боку летающего гнезда. При каждом их ударе ужасающий гул эхом разносился по холмам. И каждый удар сопровождался громким весельем толпы. Я ожидал, что в любой момент кто-нибудь из баранов проломится сквозь стенку этого мрачного жилища - но нет, эти стенки оказались крепче, чем я предполагал. Каждый раз, когда баран ударял в него, гнездо, казалось, на мгновение немного приподнималось в грязи и тут же опускалось в нее - это был единственный эффект, который я мог наблюдать. Блея от бешенства, бараны неистовствовали, нападая на оскорбительный рисунок - они являли собой живое воплощение гнева Ротна-Бэйра. Снова и снова бросались они на тусклую черную поверхность. Старый Харт, вожак, сбил себе оба рога (они сами по себе священные атрибуты, и я скорбел, оплакивая потерю). Несколько других баранов тоже пострадали. Их глаза налились кровью от ярости, ноздри широко раздувались, дыхание вырывалось горячими выхлопами пара, звуки блеяния и фырканья наполняли воздух. Пар поднимался от тел, копыта шлепали по грязи, сминали траву и грязь в сплошную жижу. Некоторые бараны уже хромали и, пока мы наблюдали, одно из старых животных поскользнулось и покатилось по грязи, столкнулось с двумя другими, свалило их. Все трое оказались под ничего не разбиравшими копытами других баранов. К сердитому фырканью прибавилось хрюканье боли, шум падения и глухой гул, который раскатывался по склону каждый раз, когда на стенку гнезда Пурпурного падали удары. Сила и выносливость животных превосходила все мыслимое, они продолжали карабкаться друг на друга, бодая оскорбительное заклинание. При каждой новой атаке гнездо приподнималось от земли и грозило соскользнуть вниз по склону, и каждый раз помедлив, оседало назад и выдавливало себе из грязи колыбель. Несколько раз оно придавливало изгибом стенки зазевавшихся животных. Я чувствовал, как во мне вздымается волна возбуждения - в любой момент гнездо Пурпурного должно было завалиться на бок. И тут внезапно три барана одновременно ударили в гнездо. Оно, казалось, подпрыгнуло в воздух. В тот момент, когда оно приподнялось из своего углубления, в него ударил еще один баран, как бы продолжая это движение. С громким влажным хлюпаньем гнездо вдруг заскользило вниз по склону. Разъяренные бараны ринулись за ним, бодая всю дорогу, забивая грязь копытами - через все тщательно террасированные лягушачьи садки Лига прошел длинный глубокий шрам. Я вопил от восторга вместе со всеми. Огромный черный шар врезался в реку с громким чмоканьем и брызгами, у жителей деревни вырвался истошный крик восхищения. Молчал только я - ужасающее гнездо ни на сколько не отклонилось от своего правильного вертикального положения. Заметил ли это Шуга? Его хмурость и озадаченность были не меньше моих. Но гнездо находилось в реке! Бараны, увязая в грязи, скользили по склону, уничтожая то, что еще уцелело от лягушачьих прудов, настигая противника. Чуть ли не весело, они бросились в воду, продолжая наносить удары по жилищу Пурпурного. Часть из них толпились на берегу, меся грязь. Грязевые вонючки и саламандры в панике копошились под их копытами, к кровавым пятнам на боках обезумевших животных добавились новые оттенки. Раздавленные грязевые вонючки смешивались с овечьей кровью. Невыносимый запах настиг нас на вершине холма вместе с истерическим блеянием и хлопками. Теперь черное гнездо оказалось в пределах досягаемости Нильна. Пока только Ротн-Бэйр имел возможность отомстить за оскорбление. Сейчас же берега вскипели, точно живые, когда саламандры, ящерицы, крабы, ядовитые змеи и прочие речные создания начали выбираться из грязи и темноты. Они копошились на взбаламученной поверхности и атаковали все, что двигалось, но чаще - баранов. Бараны продолжали заниматься гнездом, безразличные к обитателям ила, запутавшимся в их шерсти, свисающих с боков, бьющим по ногам. Их когда-то округлые, а теперь изодранные и исцарапанные бока были испещрены красными пятнами, и широкими полосами ила от грязной речной воды. Это зрелище внушало благоговение - овцы и речные создания, вместе атакующие неподвижную черную сферу. Жители деревни выстроились на гребне холма и радостными криками приветствовали неистовую активность внизу. Один-два пастуха похрабрее попытались было спуститься вниз, к реке, но щелканье клешней крабов быстро прогнало их наверх. Бараны теперь двигались медленнее, но все же продолжали тесниться вокруг жилища Пурпурного, все еще продолжая толкать его, вскарабкиваясь на тела упавших товарищей. Вода стала розовой. По берегам реки кишели рассерженные грязевые вонючки. Это было зрелище, достойное богов. Толпа продолжала дико веселиться и даже начала распевать хвалебные гимны в честь Шуги. Заводилой был Пилг Крикун. Гнев баранов начал утихать. Некоторые уже взбирались наверх, скользя и шлепаясь в свою собственную кровь, съезжая назад по илистой почве. Два-три барана ушли под воду и больше не показывались. Грязевые создания тоже начали успокаиваться - и пастухи, соблюдая осторожность, осмелились спуститься вниз, чтобы позаботиться о своем израненном стаде. - Красивое заклинание, Шуга, - поздравил я его. - Красивое и такое сильное. И действительно, по мере того, как взбаламученная пена реки начала спадать, открывая всю степень разорения, некоторые из жителей начали даже ворчать, что возможно, заклинание действительно было слишком сильным. Один из членов Гильдии Советников проворчал: - Только поглядите на эти разрушения! Это заклинание должно быть запрещено! - Запретить и оставить нас беззащитными перед врагами? - возразил я. - Ну, - поправился он, - наверно надо удерживать Шугу от того, чтобы он использовал его против друзей. Он может применять это только против чужаков. Я кивнул, соглашаясь. На истоптанной грязи склона лежало мертвыми, по крайней мере, одиннадцать наших овец, грязевые существа беспорядочно копошились на их неподвижных или все еще вздымающихся боках. Четыре барана были втоптаны в землю, другие, подальше, лежали с повернутыми под неестественными углами головами - они сломали себе шею, бодая гнездо Пурпурного. Три тела с открытыми ртами лежали под водой. У уцелевшей части стада на боках и ногах виднелись многочисленные следы укусов грязевых вонючек. Несомненно, большинство из этих укусов позднее станут гноящимися ранами, и еще много баранов умрет по прошествии некоторого времени. Обитатели ила будут злобствовать еще несколько дней. Будет опасно купаться и, вероятно, овцы еще долго не посмеют вернуться к реке и их придется водить на водопой к горным ручьям. Лягушачьи садки уничтожены полностью, их предстоит еще восстанавливать где-то в другом месте. Анг, обозрев свой испоганенный склон, сердито стонал и заламывал руки. И наконец, гнездо сумасшедшего волшебника перегородило реку. Вода, встречая препятствие, перехлестывала через южный берег бурным потоком. Она уже прокладывала себе новое русло. Но какое это имело значение. Невелика цена за ущерб, нанесенный чужаку. Принимая во внимание грандиозность задачи, потери были невелики. Мы могли гордиться Шугой. Тогда почему вдруг стало так тихо? Я посмотрел налево и увидел Пурпурного, стоящего на гребне холма. 9 Он стоял там, а вокруг парили его устройства. Все внимание толпы переключилось на него. Пурпурный стоял, уперев руки в бедра и задумчиво смотрел вниз, на свое гнездо. Как долго он уже там? - Очаровательно, - произнес Пурпурный и начал быстро спускаться по склону. Его устройства запорхали следом. Гнездо торчало посреди реки, похожее на огромное яйцо. Сильный водяной поток огибал вып