Это не здесь, -- ответила Ира. -- Здесь первая, а шестая -- это нужно выйти во двор, а там дверь направо.
-- -- Во дворе, дверь направо? -- повторил милиционер.
-- Ну да.
Саша понял, что милиционер вовсе не за ним пришел, и он уже хотел вылезти из-под дивана, но тут милиционер спросил:
-- Кстати, не у вас тут живет мальчик Саша?
-- У нас, -- ответила Ира.
-- А вот он-то мне как раз нужен, -- сказал милиционер и вошел в комнату.
Марина и Ира вошли вместе с милиционером в комнату и увидели, что Сашка куда-то исчез. Марина даже заглянула под диван. Сашка увидел ее и молча погрозил ей из-под дивана кулаком, чтобы она не выдавала его.
-- Ну, где же ваш Саша? -- спросил милиционер. Девочки очень испугались за Сашу и не знали, что отвечать. Наконец Марина сказала:
-- А его, понимаете, дома нет. Он, понимаете, гулять ушел.
-- А что вы про него знаете? -- спросила милиционера Ира.
-- Что же я знаю! -- ответил милиционер. -- Знаю, что зовут его Саша. Еще знаю, что у него был новенький пистолет, а теперь у него этого пистолета нету.
"Все знает!" -- подумал Сашка.
От страха у него даже зачесалось в носу, и он как чихнет под диваном: "Алчхи!"
-- Кто это там? -- удивился милиционер.
-- А это у нас... Это у нас собака, -- соврала Маринка.
-- Чего же она под диван забралась?
-- А она у нас всегда под диваном спит, -- продолжала сочинять Марина.
-- Как же ее зовут?
-- Э... Бобик, -- выдумала Маринка и покраснела, как свекла.
-- Бобик! Бобик! Фью! -- засвистел милиционер. -- Почему же она не хочет вылезать? Фью! Фью! Ишь ты, не хочет. А собака хорошая? Какой породы?
-- Э... -- протянула Маринка. -- Э-э... -- Она никак не могла вспомнить, какие бывают породы собак. -- Порода эта вот... -- сказала она. -- Как ее?.. Хорошая порода... Длинношерстный фокстерьер!
-- О, это замечательная собака! -- обрадовался милиционер. -- Я знаю. У нее такая волосатая морда.
Он нагнулся и посмотрел под диван. Саша лежал ни жив ни мертв и во все глаза глядел на милиционера. Милиционер даже свистнул от изумления:
-- Так вот тут какой фокстерьер! Ты чего под диван забрался, а? Ну-ка, вылезай, теперь все равно попался!
-- Не вылезу! -- заревел Саша.
-- Почему?
-- Вы меня в милицию заберете.
-- За что?
-- За старушку.
-- За какую старушку?
-- За которую я выстрелил, а она испугалась.
-- Не пойму, про какую он тут старушку толкует? -- сказал милиционер.
-- Он на улице из пистолета стрелял, а мимо шла бабушка и испугалась, -- объяснила Ира.
-- Ах, вот что! Значит, это его пистолет? -- спросил милиционер и достал из кармана новенький, блестящий пистолет.
-- Его, его! -- обрадовалась Ира. -- Это мы с Мариной ему подарили, а он потерял. Где вы его нашли?
-- Да вот тут, во дворе, у вашей двери... Ну, признавайся, зачем напугал бабушку? -- спросил милиционер и нагнулся к Саше.
-- -- Я нечаянно... -- ответил Саша из-под дивана.
-- Неправда! По глазам вижу, что неправда. Вот скажи правду -- отдам пистолет обратно.
-- А что мне будет, если я скажу правду?
-- Ничего не будет. Отдам пистолет -- и все.
-- А в милицию не заберете?
-- Нет.
-- Я не хотел напугать бабушку. Я только хотел попробовать, испугается она или нет.
-- А вот это, братец, нехорошо! За это тебя следовало бы забрать в милицию, да ничего не поделаешь: раз я обещал не забирать -- значит, должен исполнить. Только смотри, если еще раз набедокуришь -- обязательно заберу. Ну, вылезай из-под дивана и получай пистолет.
- Нет, я лучше потом вылезу, когда вы уйдете.
-- Вот чудной какой! -- усмехнулся милиционер. -- Ну, я ухожу.
Он положил пистолет на диван и ушел. Маринка побежала показать милиционеру шестую квартиру. Саша вылез из-под дивана, увидел свой пистолет и закричал:
-- Вот он, мой голубчик! Снова вернулся ко мне! -- Он схватил пистолет и сказал: -- Не понимаю только, как это милиционер мое имя узнал!
-- Ты ведь сам написал свое имя на пистолете, -- сказала Ира.
Тут вернулась Марина и набросилась на Сашу:
-- Ах ты чучело! Из-за тебя мне пришлось милиционеру врать! От стыда я чуть не сгорела! Вот натвори еще чего-нибудь, ни за что не стану тебя выгораживать!
-- А я и не буду больше ничего творить, - сказал Саша. -- Сам теперь знаю, что не нужно людей пугать.






СТУПЕНЬКИ Рисунки Г. Валька
Однажды Петя возвращался из детского сада. В этот день он научился считать до десяти. Дошел он до своего дома, а его младшая сестра Валя уже дожидается у ворот.
-- А я уже считать умею! -- похвастался Петя. -- В детском саду научился. Вот смотри, как я сейчас все ступеньки на лестнице сосчитаю.
Стали они подниматься по лестнице, а Петя громко ступеньки считает:
-- Одна, две, три, четыре, пять...
-- Ну, чего ж ты остановился? -- спрашивает Валя.
-- Погоди, я забыл, какая дальше ступенька. Я сейчас вспомню,
-- Ну вспоминай, - говорит Валя. Стояли они на лестнице, стояли. Петя говорит:
-- Нет, я так не могу вспомнить. Ну-ка, лучше начнем сначала.
Сошли они с лестницы вниз. Стали снова вверх подниматься.
-- Одна, -- говорит Петя, -- две, три, четыре, пять...
И снова остановился.
-- Опять забыл? -- спрашивает Валя.
-- Забыл! Как же это! Только что помнил я вдруг забыл! Ну-ка, еще попробуем.
Снова спустились с лестницы, и Петя начал сначала:
-- Одна, две, три, четыре, пять...
-- Может быть, двадцать пять? -- спрашивает Валя.
-- Да нет! Только думать мешаешь! Вот видишь, из-за тебя забыл! Придется опять сначала.
-- Не хочу я сначала! -- говорит Валя. -- Что это такое? То вверх, то вниз, то вверх, то вниз! У меня уже ноги болят.
-- Не хочешь -- не надо, -- ответил Петя. -- А я не пойду дальше, пока не вспомню.
Валя пошла домой и говорит маме:
-- Мама, там Петя на лестнице ступеньки считает: одна, две, три, четыре, пять, а дальше не помнит.
-- А дальше шесть, -- сказала мама.
Валя побежала обратно к лестнице, а Петя все ступеньки считает:
-- Одна, две, три, четыре, пять...
-- Шесть! -- шепчет Валя. -- Шесть! Шесть!
-- Шесть! -- обрадовался Петя и пошел дальше. -- Семь, восемь, девять, десять.
Хорошо, что лестница кончилась, а то бы он так и не дошел до дому, потому что научился только до десяти считать.





МЕТРО Рисунки Г. Валька
Мы с мамой и Вовкой были в гостях у тети Оли в Москве. В первый же день мама и тетя ушли в магазин, а нас с Вовкой оставили дома. Дали нам старый альбом с фотографиями, чтоб мы рассматривали. Ну, мы рассматривали, рассматривали, пока нам это не надоело.
Вовка сказал:
-- Мы так и Москву не увидим, если будем целый день дома сидеть!
Стали в окно глядеть. Напротив -- станция метро.
Я говорю:
-- Пойдем на метро покатаемся.
Пришли мы на станцию, спустились по лестнице и поехали под землей. Сначала показалось страшно, а потом ничего, интересно. Проехали две остановки, вылезли.
"Осмотрим, -- думаем, -- станцию -- и назад".
Стали осматривать станцию, а там лестница движется. Люди по ней вверх и вниз едут. Стали и мы кататься: вверх и вниз, вверх и вниз... Ходить совсем не надо, лестница сама возит.
Накатались по лестнице, сели на поезд и поехали обратно. Слезли через две остановки, смотрим -- не наша станция!
-- Наверно, мы не в ту сторону поехали, -- говорит Вовка.
Сели мы на другой поезд, поехали в обратную сторону. Приезжаем -- опять не наша станция! Тут мы испугались.
-- Надо спросить кого-нибудь, -- говорит Вовка.
-- А как же ты спросишь? Ты знаешь, на какой станции мы садились?
-- Нет. А ты?
-- Я тоже не знаю.
-- Давай ездить по всем станциям, может, отыщем как-нибудь, -- говорит Вовка.
Стали мы ездить по станциям. Ездили, ездили, даже голова закружилась. Вовка стал хныкать:
-- Пойдем отсюда!
-- Куда ж мы пойдем?
-- Все равно куда! Я наверх хочу.
-- А что тебе наверху делать?
-- Не хочу под землей! И начал реветь.
-- Не надо, -- говорю, -- плакать. В милицию заберут.
-- Куда же вы? Почему нас не подождали?
-- Пусть забирают! Э-э-э!..
-- Ну, пойдем, пойдем, -- говорю. -- Не реви только. Вон милиционер уже смотрит на нас!
-- Куда же вы? Почему нас не подождали?Схватил его за руку -- и скорей на лестницу. Поехали вверх. "Куда же нас вывезет? -- думаю. -- Что теперь с нами будет?"
Вдруг смотрим -- навстречу нам мама с тетей Олей по другой лестнице едут. Я как закричу:
-- Мама!
Они увидели нас и кричат;
-- Что вы здесь делаете?
А мы кричим:
-- Мы никак выбраться отсюда не можем!
Больше ничего крикнуть не успели: нас лестница вверх утащила, а их вниз. Приехали мы наверх -- и скорей по другой лестнице вниз, за ними вдогонку. Вдруг смотрим -- а они снова навстречу едут! Увидели нас и кричат:
-- Куда же вы? Почему нас не подождали?
-- А мы за вами поехали!
Приезжаем вниз. Я говорю Вовке:
-- Подождем. Они сейчас к нам приедут.
Ждали мы, ждали, а их все нет и нет.
-- Наверно, они нас ждут, -- говорит Вовка. -- Поедем.
Только поехали, а они снова навстречу.
-- Мы вас ждали, ждали!.. -- кричат.
А вокруг все хохочут.
Приехали мы снова наверх -- и опять поскорей вниз. Поймали наконец их. Мама начала бранить нас за то, что ушли без спросу, а мы стали рассказывать, как потеряли станцию.
Тетя говорит:
-- Не понимаю, как это вы потеряли станцию! Я тут каждый день езжу, а еще ни разу станцию не потеряла. Ну, поедем домой.
Сели мы на поезд. Поехали.
-- Эх вы, пошехонцы! -- говорит тетя. -- Искали рукавицы, а они за поясом. В трех соснах заблудились. Потеряли станцию!
И вот так всю дорогу смеялись над нами.
Приезжаем на станцию, тетя посмотрела вокруг и говорит:
-- Тьфу! Совсем вы меня запутали! Нам на Арбат надо, а мы на Курский вокзал приехали. Не в ту сторону сели.
Пересели мы на другой поезд и поехали обратно. И тетя больше уже не смеялась над нами. И пошехонцами не называла.






ОГУРЦЫ Рисунки Г. Валька
Один раз Павлик взял с собой Котьку на реку ловить рыбу. Но в этот день им не повезло: рыба совсем не клевала. Зато когда шли обратно, они забрались в колхозный огород и набрали полные карманы огурцов. Колхозный сторож заметил их и засвистел в свисток. Они от него бежать. По дороге домой Павлик подумал, как бы ему дома не досталось за то, что он лазит по чужим огородам. И он отдал свои огурцы Котьке.
Котька пришел домой радостный:
-- Мама, я тебе огурцов принес!
Мама посмотрела, а у него полные карманы огурцов, и за пазухой огурцы лежат, и в руках еще два больших огурца.
-- Где ты их взял? -- говорит мама.
-- На огороде.
-- На каком огороде?
-- Там, у реки, на колхозном.
-- Кто ж тебе позволил?
-- Никто, я сам нарвал.
-- Значит, украл?
-- Нет, не украл, а так просто... Павлик брал, а мне нельзя, что ли? Ну, и я взял.
Котька начал вынимать огурцы из карманов.
-- Постой, постой! Не выгружай! - говорит мама,
-- Почему?
-- Сейчас же неси их обратно!
-- Куда ж я их понесу? Они на грядке росли, а я сорвал. Все равно они теперь уже расти не будут.
-- Ничего, отнесешь и положишь на той же грядке, где сорвал.
-- Ну, я их выброшу.
-- Нет, не выбросишь! Ты их не садил, не растил, не имеешь права и выбрасывать.
Котька стал плакать:
-- Там сторож. Он нам свистел, а мы убежали.
-- Вот видишь, что делаете! А если б он поймал вас?
-- Он не догнал бы. Он уже старенький дедушка.
-- Ну как тебе не стыдно! -- говорит мама. -- Ведь дедушка за эти огурцы отвечает. Узнают, что огурцы пропали, скажут, что дедушка виноват. Хорошо будет?
Мама стала совать огурцы обратно Котьке в карман. Котька плакал и кричал:
-- Не пойду я! У дедушки ружье. Он выстрелит и убьет меня.
-- И пусть убьет! Пусть лучше у меня совсем не будет сына, чем будет сын вор.
-- Ну, пойдем со мной, мамочка! На дворе темно. Я боюсь.
-- А брать не боялся?
Мама дала Котьке в руки два огурца, которые не поместились в карманах, и вывела его за дверь.
-- Или неси огурцы, или совсем уходи из дому, ты мне не сын!
Котька повернулся и медленно-медленно пошел по улице.
Уже было совсем темно.
"Брошу их тут, в канаву, а скажу, что отнес, -- решил Котька и стал оглядываться вокруг. -- Нет, отнесу: еще кто-нибудь увидит и дедушке из-за меня попадет".
Он шел по улице и плакал. Ему было страшно.
"Павлику хорошо! -- думал Котька. -- Он мне свои огурцы отдал, а сам дома сидит. Ему небось не страшно".
Вышел Котька из деревни и пошел полем. Вокруг не было ни души. От страха он не помнил, как добрался до огорода. Остановился возле шалаша, стоит и плачет все громче и громче. Сторож услышал и подошел к нему.
-- Ты чего плачешь? -- спрашивает.
-- Дедушка, я принес огурцы обратно.
-- Какие огурцы?
-- А которые мы с Павликом нарвали. Мама сказала, чтоб я отнес обратно.
-- Вот оно какое дело! -- удивился сторож. -- Это, значит, я вам свистел, а вы все-таки огурцы-то стащили. Нехорошо!
-- Павлик брал, и я взял. Он мне и свои огурцы отдал.
-- А ты на Павлика не смотри, сам понимать должен. Ну, больше не делай так. Давай огурцы и иди домой.
Котька вытащил огурцы и положил их на грядку.
-- Ну, все, что ли? -- спросил старик.
-- Нет... одного не хватает, -- ответил Котька и снова заплакал.
-- Почему не хватает, где же он?
-- Дедушка, я один огурец съел. Что теперь будет?
-- Ну что ж будет? Ничего не будет. Съел, ну и съел. На здоровье.
-- А вам, дедушка, ничего не будет за то, что огурец пропал?
-- Ишь ты какое дело! -- усмехнулся дедушка. -- Нет, за один огурец ничего не будет. Вот если б ты не принес остальных, тогда да, а так нет.
Котька побежал домой. Потом вдруг остановился и закричал издали:
-- Дедушка, дедушка!
-- Ну что еще?
-- А этот вот огурец, что я съел, как будет считаться -- украл я его или нет?
-- Гм! -- сказал дед. -- Вот еще какая задача! Ну чего там, пусть не украл.
-- А как же?
-- Ну, считай, что я тебе подарил его.
-- Спасибо, дедушка! Я пойду.
-- Иди, иди, сынок.
Котька во весь дух помчался по полю, через овраг, по мостику через ручей и, уже не спеша, пошел по деревне домой. На душе у него было радостно.






КАРАСИК Рисунки Г. Валька
Мама недавно подарила Виталику аквариум с рыбкой. Очень хорошая была рыбка, красивая! Серебристый карасик -- вот как она называлась. Виталик был рад, что у него есть карасик. Первое время он очень интересовался рыбкой -- кормил ее, менял воду в аквариуме, а потом привык к ней и иногда даже забывал ее вовремя покормить.
А еще у Виталика был котенок Мурзик. Он был серый, пушистый, а глаза у него были большие, зеленые. Мурзик очень любил смотреть на рыбку. По целым часам он сидел возле аквариума и не сводил глаз с карасика.
-- Ты смотри за Мурзиком, -- говорила Виталику мама. -- Как бы он не съел твоего карася.
-- Не съест, -- отвечал Виталик. -- Я буду смотреть.
Однажды, когда мамы не было дома, к Виталику пришел его друг Сережа. Он увидел в аквариуме рыбку и сказал:
-- Давай меняться. Ты дай мне карасика, а я, если хочешь, дам тебе свой свисток.
-- Зачем мне свисток? -- сказал Виталик. -- По-моему, рыбка лучше свистка.
-- Чем же она лучше? Свисток свистеть может. А рыбка что? Разве может рыбка свистеть?
-- Зачем же рыбке свистеть? -- ответил Виталик. -- Рыбка свистеть не может, зато она плавает. А свисток разве может плавать?
-- Сказал! -- засмеялся Сережа. -- Где это видано, чтобы свистки плавали! Зато рыбку может кот съесть, вот и не будет у тебя ни свистка, ни рыбки. А свисток кот не съест -- он железный.
-- Мне мама не позволяет меняться. Она говорит, что сама купит, если мне что-нибудь надо, -- сказал Виталик.
-- Где же она купит такой свисток? -- ответил Сережа. -- Такие свистки не продаются. Это настоящий милиционерский свисток. Я как выйду во двор да как засвищу, сразу все подумают, что милиционер пришел.
Сережа вынул из кармана свисток и засвистел.
-- А ну, дай я, -- попросил Виталик.
Он взял свисток и подул в него. Свисток звонко, переливчато засвистел. Виталику очень понравилось, как он свистит. Ему захотелось иметь свисток, но он не мог сразу решиться и сказал:
-- А где у тебя будет жить рыбка? У тебя ведь аквариума нет.
-- А я посажу ее в банку из-под варенья. У нас большая банка есть.
-- Ну ладно, -- согласился Виталик.
Ребята принялись ловить рыбку в аквариуме, но карась плавал быстро и не давался в руки. Они набрызгали вокруг водой, а Сережа измочил рукава до самых локтей. Наконец ему удалось схватить карасика.
-- Есть! -- закричал он. -- Давай сюда какую-нибудь кружку с водой! Я посажу туда рыбку.
Виталик поскорей налил в кружку воды. Сережа посадил карася в кружку. Ребята пошли к Сереже -- сажать рыбку в банку. Банка оказалась не очень большая, и карасику в ней было не так просторно, как в аквариуме. Ребята долго смотрели, как карасик плавает в банке. Сережа радовался, а Виталику было жалко, что теперь у него не будет рыбки, а главное, он боялся признаться маме, что променял карасика на свисток.
"Ну ничего, может быть, мама и не заметит сразу, что рыбка пропала", -- подумал Виталик и пошел домой.
Когда он вернулся, мама уже была дома.
-- Где же твоя рыбка? -- спросила она.
Виталик растерялся и не знал, что сказать.
-- Может быть, ее Мурзик съел? -- спросила мама.
-- Не знаю, -- пробормотал Виталик.
-- Вот видишь, -- сказала мама. -- Он выбрал-таки время, когда дома никого не было, и выловил из аквариума рыбку! Где он, разбойник? Ну-ка, найди мне его сейчас!
-- Мурзик! Мурзик! -- стал звать Виталик, но кота нигде не было.
-- Наверно, в форточку убежал, - сказала мама. -- Пойди-ка во двор, позови его.
Виталик надел пальто и вышел во двор.
"Вот как нехорошо получилось! -- думал он. -- Теперь Мурзику из-за меня достанется".
Он хотел вернуться домой и сказать, что Мурзика во дворе нет, но тут Мурзик выскочил из отдушины, которая была под домом, и быстро побежал к двери.
-- Мурзинька, не ходи домой, -- сказал Виталик. -- Тебе попадет от мамы.
Мурзик замурлыкал, принялся тереться спинкой об ноги Виталика, потом поглядел на закрытую дверь и потихоньку мяукнул.
-- Не понимаешь, глупый, -- сказал Виталик. -- Тебе ведь человеческим языком говорят, что нельзя домой.
Но Мурзик, конечно, ничего не понимал. Он ласкался к Виталику, терся об него боками и потихоньку бодал его головой, будто торопил поскорей открыть дверь. Виталик стал отталкивать его от двери, но Мурзик не хотел уходить. Тогда Виталик спрятался от него за дверь.
"Мяу!" -- закричал Мурзик под дверью.
Виталик поскорей вышел обратно:
-- Тише! Кричит тут! Вот мама услышит, тогда узнаешь!
Он схватил Мурзика и принялся запихивать его обратно в отдушину под домом, из которой Мурзик только что вылез. Мурзик упирался всеми четырьмя лапами и не хотел лезть в отдушину.
-- Лезь, глупый! -- уговаривал его Виталик. -- Посиди там пока.
Наконец он его целиком запихал в отдушину. Только хвост Мурзика остался торчать снаружи. Некоторое время Мурзик сердито вертел хвостом, потом и хвост скрылся в отдушине. Виталик обрадовался. Он думал, что котенок останется теперь сидеть в подвале, но тут Мурзик снова выглянул из дыры.
-- Ну, куда же ты лезешь, глупая голова! -- зашипел Виталик и загородил выход руками. -- Говорят же тебе: нельзя домой идти.
"Мяу!" -- закричал Мурзик.
-- Вот тебе и "мяу"! -- передразнил его Виталик. -- Ну что мне теперь делать с тобой?
Он стал оглядываться вокруг и искать, чем бы закрыть дыру. Рядом лежал кирпич. Виталик поднял его и закрыл дыру кирпичом.
-- Вот теперь не вылезешь, -- сказал он. -- Посиди там, в подвале, а завтра мама забудет про рыбку, и я тебя выпущу,
Виталик вернулся домой и сказал, что Мурзика во дворе нет.
-- Ничего, -- сказала мама, -- вернется. Я все равно не прощу ему этого.
За обедом Виталик сидел грустный и даже не хотел ничего есть.
"Я вот обедаю, -- думал он, -- а Мурзик, бедный, в подвале сидит".
Когда мама вышла из-за стола, он незаметно сунул в карман котлету и пошел во двор. Там он отодвинул кирпич, которым была закрыта отдушина, и потихоньку позвал:
-- Мурзик! Мурзик!
Но Мурзик не отзывался. Виталик нагнулся и заглянул в дыру. В подвале было темно и ничего не было видно.
-- Мурзик! Мурзинька! -- звал Виталик. -- Я тебе котлету принес! Мурзик не вылезал.
-- Не хочешь -- ну и сиди, глупая голова! -- сказал Виталик и вернулся домой.
Дома без Мурзика ему было скучно. На душе было как-то нехорошо, потому что он обманул маму. Мама заметила, что он грустный, и сказала:
-- Не горюй! Я тебе другую рыбку куплю.
-- Не надо, -- сказал Виталик.
Он уже хотел признаться маме во всем, но у него не хватило смелости, и он ничего не сказал. Туг за окном послышался шорох и раздался крик:
"Мяу!"
Виталик посмотрел в окно и увидел снаружи на подоконнике Мурзика. Видно, он вылез из подвала через другую дырку.
-- А! Пришел наконец, разбойник! -- сказала мама. -- Иди-ка сюда, иди!
Мурзик прыгнул в открытую форточку и очутился в комнате. Мама хотела схватить его, но он, видно, догадался, что его хотят наказать, и шмыгнул под стол.
-- Ишь ты, хитрец какой! -- сказала мама. -- Чувствует, что виноват. Ну-ка, поймай его.
Виталик полез под стол. Мурзик увидел его и юркнул под диван. Виталик был рад, что Мурзик удрал от него. Он полез под диван и нарочно старался шуметь, чтобы Мурзик услышал и успел убежать. Мурзик выскочил из-под дивана. Виталик погнался за ним и принялся бегать по всей комнате.
-- Что ты такой шум поднял? Разве его так поймаешь! -- сказала мама.
Тут Мурзик прыгнул на подоконник, где стоял аквариум, и хотел выскочить обратно в форточку, но сорвался и с размаху как плюхнется в аквариум! Вода так и брызнула в разные стороны. Мурзик выскочил из аквариума и давай отряхиваться. Тут мама и схватила его за шиворот:
-- Вот я тебя проучу как следует!
-- Мамочка, миленькая, не бей Мурзика! -- заплакал Виталик.
-- Нечего его жалеть, -- сказала мама. -- Он ведь не пожалел рыбку.
-- Мамочка, он не виноват!
-- Как же "не виноват"? А кто карася съел?
-- Это не он.
-- А кто же?
-- Это я...
-- Ты съел? -- удивилась мама.
-- Нет, я не съел. Я его на свисток променял.
-- На какой свисток? -- Вот на этот.
Виталик вынул из кармана свисток и показал маме.
-- Как же тебе не стыдно? -- сказала мама.
-- Я нечаянно. Сережа сказал: "Давай меняться", я и поменялся.
-- Я не о том говорю! Я говорю, почему ты не сказал правду? Я ведь на Мурзика подумала. Разве честно на других сваливать?
-- Я боялся, что ты станешь бранить меня.
-- Это только трусы боятся говорить правду! Хорошо было бы, если б я наказала Мурзика?
-- Я больше не буду.
-- Ну смотри! Только потому прощаю, что ты все-таки сам признался, -- сказала мама.
Виталик взял Мурзика и понес к батарее сушиться. Он посадил его на скамеечке и сел рядом с ним. Мокрая шерсть на Мурзике торчала в разные стороны, как иголки у ежика, и от этого Мурзик казался таким худым-худым, будто целую неделю совсем ничего не ел. Виталик вынул из кармана котлету и положил перед Мурзиком. Мурзик съел котлету, потом забрался на колени к Виталику, свернулся калачиком и замурлыкал свою песенку.





АВТОМОБИЛЬ Рисунки Г. Валька
Когда мы с Мишкой были совсем маленькими, нам очень хотелось покататься на автомобиле, только это никак не удавалось. Сколько мы ни просили шоферов, никто не хотел нас катать. Однажды мы гуляли во дворе. Вдруг смотрим -- на улице, возле наших ворот, остановился автомобиль. Шофер из машины вылез и куда-то ушел. Мы подбежали. Я говорю:
-- Это "Волга". А Мишка:
-- Нет, это "Москвич".
-- Много ты понимаешь! -- говорю я.
-- Конечно, "Москвич", -- говорит Мишка. -- Посмотри, какой у него капор.
-- Какой, -- говорю, -- капор? Это у девчонок бывает капор, а у машины -- капот! Ты посмотри, какой кузов.
Мишка посмотрел и говорит:
-- Ну, такое пузо, как у "Москвича".
-- Это у тебя, -- говорю, -- пузо, а у машины никакого пуза нет.
-- Ты же сам сказал "пузо".
-- "Кузов", я сказал, а не "пузо"! Эх, ты! Не понимаешь, а лезешь!
Мишка подошел к автомобилю сзади и говорит:
-- А у "Волги" разве есть буфер? Это у "Москвича" -- буфер.
Я говорю:
-- Ты бы лучше молчал. Выдумал еще буфер какой-то. Буфер -- это у вагона на железной дороге, а у автомобиля бампер. Бампер есть и у "Москвича" и у "Волги".
Мишка потрогал бампер руками и говорит:
-- На этот бампер можно сесть и поехать.
-- Не надо, -- говорю я ему. А он:
-- Да ты не бойся. Проедем немного и спрыгнем.
Тут пришел шофер и сел в машину. Мишка подбежал сзади, уселся на бампер и шепчет:
-- Садись скорей! Садись скорей! Я говорю:
-- Не надо!
А Мишка:
-- Иди скорей! Эх ты, трусишка!
Я подбежал, прицепился рядом. Машина тронулась и как помчится! Мишка испугался и говорит:
-- Я спрыгну! Я спрыгну!
-- Не надо, -- говорю, -- расшибешься!
А он твердит:
-- Я спрыгну! Я спрыгну!
И уже начал опускать одну ногу. Я оглянулся назад, а за нами другая машина мчится. Я кричу:
-- Не смей! Смотри, сейчас тебя машина задавит!
Люди на тротуаре останавливаются, на нас смотрят. На перекрестке милиционер засвистел в свисток. Мишка перепугался, спрыгнул на мостовую, а руки не отпускает, за бампер держится, ноги по земле волочатся. Я испугался, схватил его за шиворот и тащу вверх. Автомобиль остановился, а я все тащу. Мишка наконец снова залез на бампер. Вокруг народ собрался. Я кричу:
-- Держись, дурак, крепче!
Тут все засмеялись. Я увидел, что мы остановились, и слез.
-- Слезай, -- говорю Мишке.
А он с перепугу ничего не понимает. Насилу я оторвал его от этого бампера. Подбежал милиционер, номер записывает. Шофер из кабины вылез -- все на него набросились:
-- Не видишь, что у тебя сзади делается?
А про нас забыли. Я шепчу Мишке:
-- Пойдем!
Отошли мы в сторонку и бегом в переулок. Прибежали домой, запыхались. У Мишки обе коленки до крови ободраны и штаны порваны. Это он когда по мостовой на животе ехал. Досталось ему от мамы!
Потом Мишка говорит:
-- Штаны -- это ничего, зашить можно, а коленки сами заживут. Мне вот только шофера жалко: ему, наверно, из-за нас достанется. Видал, милиционер номер машины записывал?
Я говорю:
-- Надо было остаться и сказать, что шофер не виноват.
-- А мы милиционеру письмо напишем, -- говорит Мишка.
Стали мы письмо писать. Писали, писали, листов двадцать бумаги испортили, наконец написали:
"Дорогой товарищ милиционер! Вы неправильно записали номер. То есть, Вы записали номер правильно, только неправильно, что шофер виноват. Шофер не виноват: виноваты мы с Мишкой. Мы прицепились, а он не знал. Шофер хороший и ездит правильно".
На конверте написали:
"Угол улицы Горького и Большой Грузинской, получить милиционеру".
Запечатали письмо и бросили в ящик. Наверно, дойдет.






ЗАПЛАТКА Рисунки Г. Валька
У Бобки были замечательные штаны: зеленые, вернее сказать, защитного цвета. Бобка их очень любил и всегда хвастался:
-- Смотрите, ребята, какие у меня штаны. Солдатские!
Все ребята, конечно, завидовали. Ни у кого больше таких зеленых штанов не было.
Однажды Бобка полез через забор, зацепился за гвоздь и порвал эти замечательные штаны. От досады он чуть не заплакал, пошел поскорее домой и стал просить маму зашить.
Мама рассердилась:
-- Ты будешь по заборам лазить, штаны рвать, а я зашивать должна?
-- Я больше не буду! Зашей, мама!
-- Сам зашей.
-- Так я же ведь не умею!
-- Сумел порвать, сумей и зашить.
-- Ну, я так буду ходить, -- проворчал Бобка и пошел во двор.
Ребята увидели, что у него на штанах дырка, и стали смеяться.
-- Какой же ты солдат, -- говорят, -- если у тебя штаны порваны?
А Бобка оправдывается:
-- Я просил маму зашить, а она не хочет.
-- Разве солдатам мамы штаны зашивают? -- говорят ребята. -- Солдат сам должен уметь все делать: и заплатку поставить и пуговицу пришить.
Бобке стало стыдно.
Пошел он домой, попросил у мамы иголку, нитку и лоскуток зеленой материи. Из материи он вырезал заплатку величиной с огурец и начал пришивать ее к штанам.
Дело это было нелегкое. К тому же Бобка очень спешил и колол себе пальцы иголкой.
-- Чего ты колешься? Ах ты, противная! -- говорил Бобка иголке и старался схватить ее за самый кончик, так чтоб не уколоться.
Наконец заплатка была пришита. Она торчала на штанах, словно сушеный гриб, а материя вокруг сморщилась так, что одна штанина даже стала короче.
-- Ну, куда же это годится? -- ворчал Бобка, разглядывая штаны. -- Еще хуже, чем было! Придется все наново переделывать.
Он взял ножик и отпорол заплатку. Потом расправил ее, опять приложил к штанам, хорошенько обвел вокруг заплатки чернильным карандашом и стал пришивать ее снова. Теперь он шил не спеша, аккуратно и все время следил, чтобы заплатка не вылезала за черту.
Он долго возился, сопел и кряхтел, зато, когда все сделал, на заплатку было любо взглянуть. Она была пришита ровно, гладко и так крепко, что не отодрать и зубами.
Наконец Бобка надел штаны и вышел во двор. Ребята окружили его.
-- Вот молодец! -- говорили они. -- А заплатка, смотрите, карандашом обведена. Сразу видно, что сам пришивал.
А Бобка вертелся во все стороны, чтобы всем было видно, и говорил:
-- Эх, мне бы еще пуговицы научиться пришивать, да жаль, ни одна не оторвалась! Ну ничего. Когда-нибудь оторвется -- обязательно сам пришью.






ШУРИК У ДЕДУШКИ Рисунки Г. Валька
Летом мы с Шуриком жили у дедушки. Шурик -- это мой младший брат. Он еще в школе не учится, а я уже в первый класс поступил. Только он все равно меня не слушается... Ну и не надо!.. Когда мы приехали, так сейчас же обыскали весь двор, облазили все сараи и чердаки. Я нашел стеклянную банку из-под варенья и круглую железную коробочку от гуталина. А Шурик нашел старую дверную ручку и большую калошу на правую ногу. Потом мы чуть не подрались с ним на чердаке из-за удочки. Я первый увидел удочку и сказал:
-- Чур, моя!
Шурик тоже увидел и давай кричать:
-- Чур, моя! Чур, моя!
Я схватил удочку, а он тоже вцепился в нее и давай отнимать. Я рассердился -- как дерну!.. Он отлетел в сторону и чуть не упал. Потом говорит:
- Подумаешь, очень нужна мне твоя удочка! У меня есть калоша.
-- Вот и целуйся со своей калошей, -- говорю я, -- а удочку нечего рвать из рук.
Я отыскал в сарае лопату и пошел копать червей, Чтобы ловить рыбу, а Шурик пошел к бабушке и стал просить у нее спички.
-- Зачем тебе спички? -- спрашивает бабушка.
-- Я, -- говорит, -- разведу во дворе костер, сверху положу калошу, калоша расплавится, и из нее получится резина.
-- Еще чего выдумаешь! -- замахала руками бабушка. -- Ты тут и дом весь спалишь со своим баловством. Нет, голубчик, и не проси. Что это еще за игрушки с огнем! И слушать ничего не желаю.
Тогда Шурик взял дверную ручку, которую нашел в сарае, привязал к ней веревку, а к другому концу веревки привязал калошу. Ходит по двору, веревку за ручку держит, а калоша за ним по земле ездит. Куда он -- туда и она. Подошел ко мне, увидел, что я червей копаю, и говорит:
-- Можешь не стараться: все равно ничего не поймаешь.
-- Это почему? -- спрашиваю.
-- Я заколдую рыбу.
-- Пожалуйста, -- говорю, -- колдуй на здоровье.
Я накопал червей, сложил их в коробочку и пошел к пруду. Пруд был позади двора -- там, где колхозный огород начинается. Насадил я на крючок червяка, уселся на берегу и забросил удочку. Сижу и за поплавком слежу. А Шурик подкрался сзади и давай кричать во все горло:
Колдуй, баба, колдуй, дед,
Колдуй, серенький медведь!
Колдуй, баба, колдуй, дед,
Колдуй, серенький медведь!
Я решил молчать и ничего не говорить, потому что с ним всегда так: если скажешь что-нибудь, еще хуже будет.
Наконец он наколдовался, бросил в пруд калошу и стал ее по воде на веревке таскать. Потом придумал такую вещь: бросит калошу на середину пруда и давай в нее камнями швырять, пока не утопит, а потом начинает ее со дна на веревке вытаскивать.
Я сначала молча терпел, а потом как не вытерплю:
-- Пошел вон отсюда! -- кричу. -- Ты распугал мне всю рыбу! А он говорит:
-- Все равно ничего не поймаешь: заколдована рыба.
И опять плюх калошу на середину пруда! Я вскочил, схватил палку -- и к нему. Он давай удирать, а калоша за ним на веревке так и скачет. Еле убежал от меня.
Вернулся я к пруду и стал снова рыбу ловить. Ловил, ловил... Уже солнышко высоко поднялось, а я все сижу да на поплавок гляжу. Не клюет рыба, хоть тресни! На Шурика злюсь, прямо избить готов. Не то чтоб я в его колдовство поверил, а знаю, что. если приду без рыбы, смеяться будет. Уж чего я ни делал: и подальше от берега забрасывал удочку, и поближе, и поглубже крючок опускал -- ничего не выходит. Захотелось мне есть, пошел я домой, вдруг слышу -- кто-то в ворота колотит: "Бум-бум! Бах-бах!"
Подхожу к воротам, смотрю, а это Шурик. Достал где-то молоток, гвозди и прибивает к калитке дверную ручку.
-- Это ты для чего прибиваешь? -- спрашиваю.
Он увидел меня, обрадовался:
-- Хи-хи! Рыболов пришел. Где же твоя рыба?
Я говорю:
-- Ты зачем прибиваешь ручку? Здесь же есть одна ручка.
-- Ничего, -- говорит, -- пусть две будут. Вдруг одна оторвется.
Прибил ручку, и еще у него один гвоздь остался. Он долго думал, что с этим гвоздем делать, хотел его просто в калитку загнать, потом придумал: приложил калошу подошвой к калитке и стал ее гвоздем приколачивать.
-- А это для чего? -- спрашиваю.
-- Так просто.
-- Просто глупо, -- говорю я.
Вдруг смотрим -- дедушка с работы идет. Шурик испугался, давай отрывать калошу, а она не отрывается. Тогда он встал, загородил калошу спиной и стоит.
Дедушка подошел и говорит:
-- Вот молодцы, ребятки! Только приехали -- и за работу сразу... Кто это придумал к калитке вторую ручку прибить?
-- Это, -- говорю, -- Шурик.
Дедушка только крякнул.
-- Ну что ж, -- говорит, -- теперь у нас две ручки будет: одна сверху, другая снизу. Вдруг какой-нибудь коротенький человек придет. До верхней ручки ему не дотянуться, так он до нижней достанет.
Тут дедушка заметил калошу:
-- А это еще что?
Я так и фыркнул. "Ну, -- думаю, -- сейчас Шурику от дедушки будет".
Шурик покраснел, сам не знает, что тут ответить.
А дедушка говорит:
-- Это что ж? Это, наверно, все равно что ящик для писем. Придет почтальон, увидит, что дома никого нет, сунет письмо в калошу и пойдет дальше. Очень остроумно придумано.
-- Это я сам придумал! -- похвастался Шурик.
-- Да неужто?
-- Честное слово!
-- Ну молодец! -- развел руками дедушка.
За обедом дедушка все разводил руками и рассказывал бабушке про эту калошу:
-- Понимаешь, какой остроумный ребенок! До чего сам додумался, ты не поверишь даже! Понимаешь, калошу к калитке, а? Я давно говорю, что надо ящик для писем прибить, а того и не сообразить мне, что проще калошу.
-- Ладно уж, -- усмехнулась бабушка. -- Я куплю ящик, а пока пусть повисит калоша.
После обеда Шурик побежал в сад, а дедушка говорит:
-- Ну, Шурик у нас уже отличился, а ты, Николка, тоже небось чего-нибудь наработал. Ты уж признавайся, порадуй дедушку.
-- Я, -- говорю, -- ловил рыбу, да рыба не ловится.
-- А ты где ловил?
-- В пруду.
-- Э... -- протянул дедушка, -- какая же тут рыба? Этот пруд недавно вырыли. Тут даже лягушки еще не развелись. А ты, голубчик, не поленись, пойди на речку. Там у мостика течение быстрое. На этой быстринке и полови.
Дедушка ушел на работу, а я взял удочку и говорю Шурику:
-- Пойдем на реку, будем вместе рыбу ловить.
-- Ага, -- говорит, -- испугался! Теперь подлизываешься!
-- Зачем мне подлизываться?
-- А чтоб я не колдовал больше.
-- Колдуй, -- говорю, -- пожалуйста.
Взял я коробку с червями, банку из-под варенья, чтоб было куда рыбу сажать, и пошел. А Шурик сзади поплелся.
Пришли на реку. Я пристроился на берегу, недалеко от моста, где течение побыстрей, забросил удочку.
А Шурик толчется возле меня и все бормочет:
Колдуй, баба, колдуй, дед,
Колдуй, серенький медведь!
Помолчит чуточку, помолчит, а потом снова:
Колдуй, баба, колдуй, дед...
Вдруг рыба как клюнет, я как дерну удочку! Рыба сверкнула в воздухе, сорвалась с крючка, упала на берег и ну плясать возле самой воды.
Шурик как крикнет:
-- Держи ее!
Бросился к рыбе и давай ловить. Рыба по берегу скачет, а он прямо животом на нее бросается, никак поймать не может; чуть она не удрала обратно в реку.
Наконец он ее схватил. Я набрал в банку воды, Шурик пустил в нее рыбу и стал разглядывать.
-- Это, -- говорит, -- окунь. Честное слово, окунь! Видишь, какие у него полоски. Чур, мой будет!
-- Ладно, пусть будет твой. Мы еще много наловим.
В этот день мы долго удили. Поймали шесть окуньков, четырех пескарей и даже ершика одного выудили.
На обратном пути Шурик нес банку с рыбой и даже подержать не давал мне. Он был очень рад и совсем не обиделся, когда увидел, что его калоша исчезла, а вместо нее на калитке висит новенький голубой ящик для писем.
-- Ну и пусть, -- сказал он. -- По-моему, ящик еще даже лучше калоши.
Он махнул рукой и поскорей побежал показывать рыбу бабушке. Бабушка похвалила нас. А потом я ему сказал:
-- Вот видишь, а ты колдовал! Ничего твое колдовство не значит. Я в колдовство не верю.
-- У! -- сказал Шурик. -- А я, думаешь, верю? Это одни только дикари верят да старенькие старушки.
Этим он очень насмешил бабушку, потому что бабушка хоть и была старенькая, но тоже не верила в колдовство.






И Я ПОМОГАЮ Рисунки И. Семенова
Жила маленькая девочка по имени Ниночка. Ей было всего пять лет. У нее были папа, мама и старенькая бабушка, которую Ниночка называла бабулей.
Ниночкина мама уходила каждый день на работу, а с Ниночкой оставалась бабуля. Она учила Ниночку и одеваться, и умываться, и пуговицы застегивать на лифчике, и башмаки зашнуровывать, и заплетать косы, и даже буквы писать.
С бабулей Ниночка проводила весь день, а с мамой только утро и вечер. А вот папу Ниночка видела очень редко, так как он работал в далекой Арктике. Он был полярный