Откуда ты знаешь, что я не придушу тебя во сне? - спросила она, когда мы улеглись под деревом. - Не советую пробовать, а то ведь я, неровен час, могу и забыть, что приберегаю тебя для волшебника Иня. - Варвар! - фыркнула она, и слово это почему-то не прозвучало как комплимент. - Варвар и есть, - подтвердил я, надеясь что моя угроза ее малость утихомирит. Угроза вообще-то пустая, я уже говорил, что варвары вовсе не склонны к насилию над женщинами. На сей счет ходит множество самых ужасных слухов, которые мы сами и распускаем для поддержания сложившейся репутации. Но Панихида не желала утихомириваться. - Если придется, я использую свой талант, - предупредила она. - Я что у тебя за талант? живо заинтересовался я. В Ксанфе, конечно, все не без дара, но талант таланту рознь. - ...страция, - невнятно пробормотала Панихида. - Что? - ...монстрация. - Как-как? - Демонстация, олух. Это часть моей демонической наследственности. Демонстрация. - О! - только и протянул я, поскольку решительно ничего не понял. Лишь весьма сведущие люди не стыдятся открыто признавать свое невежество. - Ладно, делай что хочешь, только не мешай мне спать. - Не буду, - заверила она. И слово сдержала. Я заснул и спокойно спал около часа, Панихида не пыталась развязать узел, не пробовала меня душить - все было тихо. Но когда, проснувшись, я машинально потянул лиану, выяснилось, что пленница исчезла. Петля, затянутая вокруг ее запястья, была пуста. Каким-то образом ей удалось выскользнуть, не потревожив узел. Вскочив на ноги, я поспешил, куда указывала стрелка, и догнал беглянку совсем неподалеку, - видимо, она высвободилась всего несколько минут назад. - Королевская дочь собралась пройтись в полночь? - поинтересовался я. - Вот незадача! - сердито воскликнула она. - Ну что бы тебе поспать подольше? - Как тебе удалось выскользнуть из петли? - спросил я, когда мы вернулись к дереву. - Она слишком узка даже для твоей маленькой ладошки. - Я же говорила тебе, дубина, страция. - А, демонстрация, - пробормотал я, понимая, что она не расположена раскрывать свой секрет. - Ладно, посмотрим, что можно сделать. А, вот что. Поскольку от петли толку мало, мне придется держать тебя самому. - Я буду пинаться, кусаться и царапаться. - А я исцелюсь. - Зато тебе будет больно. И не очень-то ты поспишь. - Слушай, у меня есть предложение. Ты не станешь пинаться, кусаться и царапаться, а я прогоню прочь грязные мысли, которые подсказывают мне, что с тобой следует сделать. - Ты... ты... - Она просто задохнулась от ярости. Думаю, до нее дошло, что я не обманываю и даже в какой-то мере надеюсь, что она не примет моего предложения. Я обхватил ее руками, и мы улеглись. Каменная рука почти не ощущала ее тела, зато правая, нормальная, чувствовала за обе. Панихида малость поворочалась, по-видимому, размышляя, не стоит ли начать пинаться, кусаться и царапаться, потом затихла, опустила голову - ее черные волосы щекотали мне нос - и уснула! С рассветом я проснулся - и обнаружил, что руки мои пусты. Панихида снова ускользнула. Как, во имя Ксанфа, такое могло случиться? Пришлось снова прибегнуть к помощи стрелки. Панихида уже брела по тягучим пескам, направляясь домой. Спустившись по склону, я набросил на нее аркан и вытянул на твердую землю. Бегство ее не столько рассердило, сколько удивило меня. - Слушая, как ты высвободилась? Я же не выпускал тебя из рук. - Высвободилась и снова высвобожусь. Тебе меня не удержать. Это походило на правду. Мне показалось, что выглядит она как-то странно, но надо было собираться в дорогу. - Ладно, посмотрим. А сейчас перекуси - и в путь. Панихида съела несколько картофелин, и мы двинулись дальше. На сей раз я не стал ее связывать, но не спускал с нее глаз. Бежать она не пыталась. Неожиданно на востоке появилось диковинное облако - оно искрилось и переливалось всеми цветами радуги. - Не нравится мне это, - пробормотал я, таращась на небо. Облако было очень красиво, но варварам действительно не нравится то, чего они не понимают. Правда, Панихида мне определенно нравилась. - Это самоцветный град, - сказала она. - Такие тучи зарождаются в этих краях, на границе между тягучими и бегучими песками. Нам надо поискать укрытие. - Укрываться от града? - возмутился я. - Чтобы варвар обращал внимание на такие мелочи? - Дело твое, недоумок. Ее слова понравились мне еще меньше, чем разноцветная туча, но нам все равно не оставалось ничего другого, кроме как идти. Мы шли, а туча росла и разбухала, пока не закрыла половину неба. Затем я услышал тревожную, грустную мелодию и не сразу понял, что это поет Панихида. - Чего это ты распелась? - Пою погребальную песнь, - пояснила она, - отпеваю нас с тобой. За это умение я и получила свое имя. Правда, с лютней у меня получается гораздо лучше. Надо же, она до сих пор сердилась на меня из-за своей тренькалки. Наверное, стоило разрешить ей взять с собой лютню - со здоровенной тыквой под мышкой труднее убежать. Впрочем, сейчас меня больше интересовало другое. - Отпеваешь? Ты хочешь сказать, что какой-то там град грозит нам смертью? - Тебе, может, и нет, ты в конце концов очухаешься. Но у всех остальных такого таланта не имеется. Я заметил, что уши Пуки стали тревожно подрагивать. Он вовсе не стремился превратиться в настоящего призрака. Его смерть никак не входила в мои планы, равно как и смерть Панихиды. Сомневаюсь, чтобы мое задание предусматривало доставку в замок мертвого тела. - Хорошо, поищем укрытие. Оглядевшись по сторонам, я приметил выше по склону маленькую рощицу и устремился туда. С помощью меча мне удалось довольно быстро нарубить бревен и соорудить из них коническое строение - нижние концы я крепко вбил в землю, а верхние связал лианами. Щели между бревнами законопатил мхом, каркас обвязал содранной с тех же бревен корой, и получился неказистый, но крепкий и надежный фигвам, жилище, которое варвары используют для защиты от непогоды. Мы все трое забрались внутрь как раз перед тем, как упали первые градины. - Ловко это у тебя получилось, - с безразличным видом промолвила Панихида. - Мы, варвары, мастера строить фигвамы, - горделиво промолвил я, как последний дурак купившись на похвалу. - Век живи - век учись. Я-то думала, вы только и умеете, что похищать беззащитных девиц. - Это мы тоже можем. Град забарабанил по нашему убежищу, и мне показалось, что с неба падают камни. Я высунулся - и едва успел увернуться. Самый настоящий камень со свистом пролетел мимо моей головы и ударился оземь, образовав маленькую воронку. Подхватив его, я нырнул в фигвам. Камушек оказался зеленым, в серо-буро-малиновую крапинку. - Но это же камень, - растерянно пробормотал я. - Ясное дело. А ты чего ожидал? - Ну как... град - это же лед. Я думал, из тучи посыплются цветные ледяные шарики. - То был бы цветной град, недотепа. А это самоцветный. И действительно, с неба градом сыпались самоцветы - синие, красные, зеленые, оранжевые и голубые. Они были очень красивы - но каждый запросто мог размозжить голову человеку или животному. Возможно, именно по этой причине мы не встречали в окрестностях крупных животных - только маленькие зверушки могли укрыться от этой напасти. Панихида не зря настаивала на укрытии. Волей-неволей пришлось ждать, когда кончится град. Панихида сидела верхом на Пуке, а я стоял рядом, прижавшись всем телом к ее левой ноге. Не нарочно, просто фигвам был довольно тесен. Панихида снова завела свою песню, и Пука досадливо прижал уши - ему не нравилась ни она, ни ее пение. А вот я был в восторге и от того, и от другого. И особенно от ноги. Самоцветная буря бушевала около часа. Я задремал, чувствуя под боком прелестную ножку Панихиды, а проснувшись, увидел, что привалился к боку коня-призрака. Пленница снова исчезла. - Эй, а куда она подевалась? - спросил я. Пука тоже дремал, а когда проснулся, удивился не меньше меня. Выбраться из тесного фигвама, не потревожив никого из нас, казалось решительно невозможным. Пришлось опять задействовать стрелку. С течением времени она постепенно истаивала и теперь казалась полупрозрачной, но все еще годилась для дела. Стрелка указала на запад - Панихида и на сей раз направилась к дому. Мы выбрались из укрытия, изрядно потрепанного камнями, пустились в погоню и довольно скоро перехватили беглянку. Она еще не добралась до тягучих песков, но двигалась довольно медленно. Я схватил ее за руку, и мои пальцы прошли сквозь тонкое запястье. - Ты призрак! - воскликнул я. - Добегалась! Небось выскочила под град, получила самоцветом по голове, и стала привидением. - Никакой я не призрак, остолоп, - едва слышно возразила Панихида, - просто чуточку разволновалась. Я потрогал ее - и мои пальцы легко прошли сквозь тело, представлявшее собой нечто вроде густого тумана. Не слишком плотного, но все же более материального, нежели то, из чего состоят призраки. - Ой, щекотно! - пискнула Панихида, когда мои пальцы показались из ее груди. Я смущенно отдернул руку: - Что с тобой случилось? - Ничего особенного. Это мой талант, точнее, часть моего таланта. Я бы ушла далеко, да встречный ветер помешал. Трудно идти против ветра, когда ты в таком состоянии. Словно в подтверждении сказанного, налетевший порыв ветра едва не сбил ее с ног. Кажется, она почти ничего не весила. - Так твой талант состоит в умении утончаться? - Сколько я тебе долдонила, что этот талант связан с моим демоническим происхождением. Его название происходит от слов "демон" и "монстр", то есть чудовище, и означает чудовищную способность демонов превращаться во что угодно. Изменять плотность, форму и размеры тела по своему усмотрению. - Но почему ты позволила связать себя, ежели умеешь выделывать такие фокусы? - Потому что на это уходит много времени, - с горечью призналась Панихида. - Чтобы изменить что-нибудь одно, скажем, плотность, требуется целый час. А ты ни разу не оставлял меня без пригляду дольше. Честно скажу, я чувствовал себя почти виноватым. - Значит, сквозь петлю ты просто просочилась? - Конечно. - Голос Панихиды стал звучать громче, она постепенно уплотнялась. - То же самое и сейчас. Я сделалась почти бесплотной, так что самоцветы не могли причинить мне вреда, они просто пролетали насквозь. Но град закончился слишком рано, и ты смог пуститься в погоню. Да еще этот противный встречный ветер... Поначалу я малость подрастерялся, не зная, как удержать существо, подобное дыму или туману, но довольно скоро смекнул, что это не так уж сложно. Нужен веер, опахало или что-нибудь в этом роде. Достаточно подгонять ее ветерком, и она полетит туда, куда надо. - А ты умеешь изменяться и в других отношениях? Панихида бросила на меня сердитый взгляд и махнула рукой: - Так и быть, расскажу тебе все. Уж больно ты везучий. Так вот, демоны умеют изменять свой облик мгновенно, благодаря чему моя мать и смогла ввести в заблуждение короля Громлена, который и пальцем бы ее не тронул, знай он, кто она такая. Истинное ее обличье ужасно, но ей ничего не стоило прикинуться человеком, да так, что никто не мог углядеть разницу. Но я демонесса лишь наполовину и не могу продемонстрировать такую же эффективность. Если я хочу стать больше или меньше своего истинного размера, на это уходит час. Но в результате я разуплотняюсь или наоборот, уплотняюсь и превращаюсь в туманного гиганта или сверхплотного карлика. Для того чтобы вернуть нормальную плотность, требуется еще час. Ну и наконец, ежели я захочу стать с виду... например, нормальной мышью, придется добавить третий час - на изменение формы. Если бы ты хоть раз предоставил мне три часа... Оставалось лишь качать головой. Ну и создание. Чего доброго превратится в дракона да слопает меня за милую душу. - Не могу понять, как может волшебник Инь хотеть жениться на такой женщине. - Да не хочет он этого! Единственное его желание - взойти на трон. Но он хочет обеспечить своего рода преемственность, чтобы народ Ксанфа с готовностью признал его королем и ни у кого не было никаких сомнений в законности его власти. Но же самое и Ян. У них обоих одна политика на уме, а до меня им нет дела. А мне до них. Я не хочу замуж ни за того, ни за другого. - А как же вся эта шумиха, связанная с твоим происхождением? Люди могут не захотеть, чтобы их королевой стала незаконнорожденная, да еще и наполовину демонесса. - Так ведь простой народ ничего об этом не знает. Скандал был громкий, но он затронул только волшебников и придворных. Для всего Ксанфа я дочь короля - и этого достаточно. Я вздохнул: - Жаль, что мне придется отвезти тебя в замок. Честное слово, очень жаль. Но варвары всегда выполняют свои обещания. Может, потом тебе удастся сбежать, ты ведь на это мастерица. - Сказал тоже - сбежать! Разве от волшебников убежишь? Разве от него спрячешься? Они прекрасно знали, где я живу, и не приставали ко мне лишь потому, что я пригрозила им самоубийством. Сказала, что брошусь в Провал. У меня в хижине специально устроен люк... Впрочем, ты знаешь. Но в замке Ругна мне нечем их напугать. - По ее туманным щекам катились прозрачные слезы. - Лучше мне умереть, чем выйти за любого из них! Но у меня нет выбора - и все из-за тебя, бесчувственный негодяй! Я печально кивнул, ибо если и был негодяем, то отнюдь не бесчувственным И чувствовал себя ужасно. Мы вернулись в фигвам. Примерно через час Панихида восстановила нормальную плотность, но к тому времени уже начинало смеркаться, и пускаться в дорогу было поздно. Мы решили заночевать здесь. Ближние деревья изрядно потрепало градом, но нам было только на руку, ведь самоцветы посшибали на землю множество съедобных фруктов. Передо мной стояла нелегкая задача - сообразить, как удержать Панихиду от побега в течение ночи. Она уже продемонстрировала мне свои возможности, и я понимал, что никакие узы ее не остановят. Но там, где бесполезна сила, иногда помогает хитрость. Если моя уловка сработает, все существенно упростится. Ну а не сработает... в любом случае стоит попробовать. Я вышел наружу и обошел наше убежище с таким видом, будто что-то ищу. Рука моя на рукояти меча. - Как жаль, что у меня нет лука, - пробормотал я, словно в пространство. - Лук-то тебе зачем? - спросила Панихида. - Решил пристрелить меня, если я снова вздумаю убежать? - Не обращай внимания, все в порядке, - промолвил я, вглядываясь во тьму из-под окаменевшей руки. - Мне вовсе не хотелось тебя пугать. Едва ли они нападут ночью... - Кто не нападет ночью? - требовательно спросила Панихида. - Следы не слишком горячие, - продолжал я, - надо думать, они улетели пару дней назад. Пука, ты не чуешь ничего посвежее? Пука понюхал воздух и отрицательно замотал головой. Он был достаточно сообразителен, чтобы подыграть мне. - Кто улетел? - не унималась моя пленница. Неизвестность всегда раздражает - мне хорошо знакомо это чувство. - Гарпии, конечно, - отозвался наконец я. - В этих краях не водится никаких гарпий. - Вот и я говорю, не водится. Кажется, они гнездятся на утесах, наверное, пролетали мимо. Они не вернутся, зачем им возвращаться? Панихида промолчала. Когда мы стали устраиваться на ночь, я заявил, что буду спать снаррки. - Неужели ты не станешь меня держать? - А тебя держи не держи - никакого толку. Думаю, ты могла бы высвободиться, даже когда ехала верхом, просто не хотела делать это на виду. - Правильно, варвар. Она немного поразмыслила и добавила: - Но если хочешь, можешь опять обхватить меня своими ручищами. Вдруг на сей раз что-нибудь почувствуешь. Прозвучало это несколько двусмысленно. - Нет, думаю, мне лучше остаться снаружи, - промолвил я, нервно поглядывая по сторонам, словно и впрямь опасался гарпий. Затем я прилег, не снимая руки с рукояти меча. - Значит, решил поспать на свежем воздухе. А вдруг гарпии налетят? - Так ведь они в здешних краях не водятся, - напомнил я. Но вытащил меч из ножен. Панихида скривилась и нырнула в фигвам. Пук пощипывал травку на склоне. Я уснул - варвары умеют и засыпать, и пробуждаться мгновенно, на манер диких животных. Через некоторое время меня разбудил шелест крыльев. Открыв глаза, я увидел, что это всего лишь воробей, не представлявший для нас никакой опасности, ибо воров среди нас не имелось и бить ему было некого. Но тут из укрытия выскользнула Панихида. Она вовсе не пустилась наутек, а прилегла рядом со мной и шепнула: - Лучше бы ты меня держал, а то я могу наделать глупостей. Ага. Кажется, моя уловка сработала. Кому захочется бегать по ночам, ежели рядом могут оказаться гарпии. С этими тварями шутки плохи. - Делай что хочешь, демонстрантка. Она придвинулась ко мне - теплая и мягкая: - Я очень жалею, что убила тебя, Джордан. В первый раз Панихида назвала меня по имени. - Ты ведь лгунья. - Будь ты проклят! - Она стукнула меня маленьким кулачком. Совсем небольно, тем паче что мне было приятно любое ее прикосновение. Жаль, что наши отношения складывались таким образом. - Это тоже ложь! - неожиданно заявила Панихида и поцеловала меня в губы - долгим, крепким поцелуем. Увы, я и без ее слов знал, что все это ложь. Панихиду не заботило, жив я или мертв, она просто хотела заморочить мне голову, убаюкать меня до потери бдительности, чтобы получить возможность бежать. Во всем, что касалось женщин, я был весьма наивен, но даже моя наивность имела пределы. Да и собственный опыт чему-то учил. Но при всем этом мне очень хотелось думать, что столь очаровательная девушка, как Панихида, демонесса она или нет, могла и взаправду увлечься простым неотесанным варваром. - Теперь мне понятно, что случилось с королем Громденом, - пробормотал я, когда ее губы оторвались от моих. Панихида напряглась, а потом грустно рассмеялась: - Клянусь, я никогда не поступила бы с мужчиной так, как обошлась мать с моим отцом... Впрочем, возможно, я и сейчас лгу. Она умолкла, уткнулась в мое плечо - и оно стало влажным. Панихида плакала. Но может ли плакать бездушное создание? И станет ли, даже если может? Разве что притворно. Но... - Эй, с тобой все в порядке? - спросил я. В ответ Панихида всхлипнула. Я вел себя как дурак и понимал, что веду себя как дурак, но ничего не мог с этим поделать. Иногда мужчине приходится быть дураком, если он действительно мужчина. Я обнял ее и прижал к себе - не для того, чтобы помешать ей убежать, а потому, что мне очень этого хотелось. Она плакала несколько минут, а потом уснула. Следом заснул и я, но через некоторое время по привычке проснулся и, глядя в ночное небо, пробормотал: - Нет здесь никаких гарпий. - А то я не знаю, - сонным голосом отозвалась Панихида. Надо же, а я думал, она спит. Во второй раз меня разбудил рассвет. Панихида лежала рядом. Этой ночью она не пыталась бежать. Глава 11 МЕЧ И КАМЕНЬ Поутру мы продолжили путь. Склон изгибался к югу, и мы следовали по нему, пока не обошли зону тягучих песков, после чего вернулись на ровную землю. Здесь было полно животных, так что мне пришлось отогнать грифона и пугануть какое-то речное чудовище, но ничего интересного не случилось. На следующий день нам предстояло прибыть в замок Ругна. - Ты знаешь, что я не хочу туда возвращаться? - спросила Панихида, глядя на меня огромными темными глазами. - Знаю. - Ты знаешь, что, если я вернусь, замок Ругна падет? - Только с твоих слов. Но ты могла и солгать. - Может, не стоит торопиться? Кажется, ты начинаешь мне нравиться. - Не знаю, не знаю... ты что угодно скажешь, лишь бы добиться своего. - Хочешь убедиться, что это правда? Что я очень даже к тебе расположена? Только дурак мог согласиться на это - а уж отказаться тем более. Я понимал, что Панихида скорее всего не кто иная, как лживая, вероломная полу-демонесса, но она была прекрасна, а варвары ценят телесную красоту куда выше духовной. И если я отвергал ее соблазны, то не потому, что боялся ее тела, а потому, что боялся того, что это тело может сделать с моим умом. Но решимость моя ослабевала с каждым мгновением. - Не хочешь - как хочешь. Тогда я превращусь во что-нибудь и сбегу от тебя. - Далеко не убежишь. Здесь полно чудовищ, так что для одинокой девицы вовсе нелишне иметь под рукой крепкого варвара с мечом. Не думаю, что ты сумела бы сама отбиться от грифона. - Говорил я умно, видимо, все еще сказывалось воздействие К.И. - Сама посули, ведь когда ты принимаешь облик какого-либо создания, то становишься точь-в-точь таким, как оно, с виду, но не им самим. Скажем, ежели ты превратишься в птицу, это еще не значит, что полетишь. Ну разве что когда станешь туманной, тебя унесет ветер. А на то, чтобы научиться летать по-птичьи, может уйти вся жизнь. Она пожала плечами, но возражать не стала. - Вообще-то кое в чем я могу подражать существам, в которых превращаюсь, но насчет полета ты скорее всего прав. Это особое умение, и его не обретешь, просто отрастив крылья. Попробовав полететь, я, наверное, впилилась бы в ближайшее дерево, после чего стала легкой добычей какого-нибудь хищника. - Вот-вот. В таком деле надо много практиковаться, но как раз практиковаться-то и опасно. А умение зачастую значит не меньше, чем обличье. Так что возможности твоего таланта не безграничны. - Я поняла это еще тогда, когда ты стал пугать меня гарпиями. В Ксанфе полным-полно тварей, которые с радостью полакомятся беззащитной одинокой девушкой. Тебе-то что, вон у тебя какие мускулы, да еще и меч в придачу. Кажется, он заменяет тебе сердце. Знай кроши чудовищ в свое удовольствие, Я - совсем другое дело. Пусть до моего дома всего-то день пути, у меня нет уверенности, что я туда доберусь. - Панихида развела руками. - Сердце у меня, может, и каменное, но чудовищам до этого дела нет. Они вмиг пожрут мое тело, но задаваясь вопросом об отсутствии или наличии в нем души. А воскреснуть я, в отличии от тебя, не смогу. - Выходит, у меня вместо сердца меч, а у тебя камень, - сказал я с усмешкой, ибо часть моего тела все еще не раскаменела. - Что-то в это роде. Вот будь у меня твое тело, я могла бы пойти прямо домой. - Так превратись в меня - и вперед. - Превратиться - дело нехитрое, - задумчиво сказала она, - но ты ведь сам объяснил, что я стану тобой с виду. И это правда. У меня не будет ни твоего умения владеть мечом, ни твоей способности к самоисцелению. А от одной внешности толку мало. - Как сказать. Будь у меня твоя внешность, я был бы прекрасным созданием. - Душа моя вовсе не так прекрасна - если у меня вообще есть душа. Я промолчал. Панихида была очаровательной женщиной, и, естественно, ее очарование меня очаровывало. Зная о ее происхождении, я не желал о нем помнить и хотел верить, что внутренне она так же хороша, как и внешне. В конце концов, у меня даже были для этого некоторые основания - Панихида проявила незаурядный ум, а это уж никак не внешнее качество. И уж во всяком случае она не была слишком злой, хотя, назвать ее чересчур доброй язык бы не повернулся. Но тут я, пожалуй, стал рассуждать о материях, слишком сложных для варвара. Жизнь гораздо проще, когда добро и зло четко разграничены. И правильно обозначены. К полудню мы добрались до дивной рощи родословных деревьев. Могучий ствол каждого из них разделялся на две главные ветви, потом на четыре, потом на восемь... а к вершине набиралось столько маленьких веточек, что их уж не различал глаз. Трещинки на коре складывались в печатные буквы, в какой-то момент я даже пожалел, что не умею читать. Вот здорово было бы узнать собственную родословную. - А вот я умею читать, - заявила Панихида, - королевских детей непременно обучают грамоте. Но родословными не интересуюсь. Мне не хочется вспоминать о своих предках по демонической линии. Мы двинулись дальше и вскоре увидели галерейную рощу с самыми прекрасными деревьями, какие только можно представить. Точеные стволы и ветви являли собой образцы самой изысканной скульптуры. Живописные кроны радовали глаз великолепным сочетанием красок. Ажурное хитросплетение листьев зачаровывало волшебной игрой света и тени. Ни одна галерейная роща - уж не знаю почему - не обходится без натюрмортии, и здесь мы тоже встретили такое дерево. Конечно, оно было мертвым, но это ничуть не умаляло его красоты. Более того, его отличали особая четкость и строгость линий. В нижней части ствола, у самых корней, темнело большое дупло, но даже оно представляло собой изящную арку, походившую на вход в сказочное подземное царство. Залюбовавшись этим насажанным неведомо кем вернисажем, я позабыл обо всем, и, когда увидел лежавший на земле маленький черный меч, было уже слишком поздно. Он вспыхнул и мгновенно увеличился до размеров обычного клинка. Затем Меч взлетел и повис в воздухе на уровне моего лица. Вороненая сталь угрожающе сверкала в лучах полуденного солнца. Итак, меня в очередной раз угораздило нарваться на черное заклятие Яна. И когда я наконец научась бдительности? Но варвары не зря славятся быстротой реакции - мой собственный меч был уже выхвачен из ножен. - Берегитесь! - крикнул я Пуке и Панихиде. - Держитесь от меня подальше. Эта штуковина смертельно опасна! В следующий миг я в полной мере убедился в правоте своих слов. Черный клинок с размаху нанес рубящий удар, который мне едва удалось отбить. Меня отбросило назад, и рука моя загудела. Казалось, черным мечом орудует незримый гигант. Следующий удар был нанесен с той же сокрушительной силой. Я парировал и его. Клинки сшиблись, в воздух полетели искры, и на моем мече осталась зазубрина. Ничего не скажешь, злые волшебники делают мечи из стали доброй закалки. Правда, мой меч слегка погнулся и зазубрился в результате падения... Хм... не помню куда. Но куда-то он точно падал, и я вместе с ним. Вражий меч перекрутился в воздухе и попытался пронзить меня колющим ударом сзади. Я отскочил в сторону, и черное острие со свистом пролетело мимо, но, чтобы уклониться от очередного выпада, мне пришлось упасть на землю. Никогда прежде мне не доводилось сталкиваться ни с чем подобным. Умение владеть мечом - гордость всякого уважающего себя варвара, и я, разумеется, тоже гордился своим искусством. Именно оно позволяло мне не бояться древопутан и грифонов - при всем моем к ним уважении. Конечно, с драконами дело обстояло сложнее, но на то они и драконы. Драка для них самое разлюбезное занятие - что же не драться, ежели пышешь паром, дымом или огнем да вдобавок прикрыт чешуйчатой броней. Однако сейчас мне приходилось иметь дело не с ветвями древопутаны, не с клювом грифона и даже не с драконьей пастью, а с мечом, наносившим по три удара в секунду. И при этом я не мог поразить того, кто его держал, потому что его никто не держал. Поняв, что меня не достать ни с фронта, ни с тыла, черный меч нанес неожиданный удар сбоку - он был обучен и фланговым атакам. Я уже поднимался на ноги, но, пытаясь увернуться, снова упал. Клинок полоснул по моим ногам, однако я успел их поджать, и черное лезвие, как заправский лемех, выворотило пласт земли. Как уже говорилось, реакция у меня отличная, да и силы не занимать. Правда, в последнее время мне приходилось слишком часто умирать, но я уже почти полностью исцелился, разве что не совсем раскаменел. Кстати, мне не было никакой нужды отдергивать ноги. Нет такой стали, которая способна рубить камень. В общем, сражался я хорошо, но, зная толк в воинском искусстве, прекрасно понимал, что положение мое безнадежное. Магический меч отличался невиданной свирепостью и, в отличие от меня, не выказывал ни малейших признаков утомления. Волшебник Ян, конечно, бессовестный злодей, но заклятия мастерит на совесть. Не худо бы унести ноги - но как? Меч преследовал меня с неослабевающим упорством. Он жаждал моей крови, только моей крови и ничего, кроме моей крови. В следующий миг черный клинок перелетел на левую сторону и рубанул, прежде чем я успел развернуться ему навстречу. Оставалось одно - подставить левую руку. Волшебный меч с громким клацаньем отлетел назад. Ну конечно, моя рука все еще оставалась каменной. Пожалуй, я впервые порадовался тому, что исцеление происходило не слишком быстро. Вот уж воистину, не было бы счастья, да несчастье помогло - одно черное заклятие Яна в какой-то мере защищало меня от другого. Неудача не охладила пыл магического клинка, напротив привела его в ярость. Я едва отразил удар, направленный в шею, - достигни он цели, моя голова, наверное, улетела бы на луну. Что нежелательно - с луны ее не достанешь, а отращивать новую - занятие хлопотное и неприятное. Решив схитрить, отбитый клинок упал на землю, а затем неожиданно подсек мне ноги. На сей раз я не стал их отдергивать. Сталь снова звякнула о камень. Пока мне везло, но я понимал, что без магического щита этой битвы не выиграть. Рано или поздно я просто свалюсь от усталости. - Заклятие! - изо всей мочи заорал я Панихиде. - Достань заклятие! - Какое? И впрямь - какое? Заклятие перепутаны, да и вообще, с чего я решил, что она станет мне помогать? Ежели черная железяка раскромсает меня на части, Панихида сможет отправиться домой. Правда, без меня ей все равно до дому не добраться - слопают по дороге, так что скорее всего она поможет. В любом случае, выбора у меня не было. Пригнувшись - черный меч просвистел над моей головой, - я крикнул: - Бери любое. Они у Пуки. Панихида медлила; думаю, она размышляла, стоит ли выполнять мою просьбу. Но Пука предупреждающе фыркнул, и она все-таки решила помочь. Подойдя к нему, Панихида открыла сумку с чарами и запустила в нее руку. Между тем волшебный клинок ярился пуще прежнего. Он сплетал в воздухе такие узоры, что у меня рябило в глазах, и с каждым мгновением парировать его удары становилось все труднее и труднее. Он вертелся вокруг, заставляя и меня беспрерывно поворачиваться, оберегая то тыл, то фланги. наконец я понял, что если не сумею прикрыть спину, то буду изрублен в считанные мгновения. К счастью, в этот миг на глаза мне попалось мертвое дерево с высоким похожим на стрельчатую арку дуплом. Как раз то, что требовалось. Я поспешно отступил к дереву и встал под аркой, которая оказалась как раз в мой рост. Теперь черный меч не мог атаковать меня сзади. Осознав это, он взбесился от злости и со страшной силой рубанул по мертвому стволу. Однако древесина оказалась столь же твердой, сколь и красивой - клинку удалось сделать лишь неглубокую зарубку. В такой позиции можно было продержаться довольно долго. Отступать глубже, пожалуй, не стоило - внутри ствола я не смог бы свободно орудовать собственным мечом, тогда как сейчас держал его наготове, предоставив вражескому клинку растрачивать силы на рубку дерева. Мое отступление длилось считанные секунды. Мне они показались часами, но за это время Панихида достала из сумы одно из белых заклятий. - Это сгодится? - спросила она, с отвращением глядя на глазастую белую лиану. - Какая гадость! Я знал, что заклятие, первоначально запечатленное в этой лиане, уже было пущено в ход, а стало быть, сейчас там могло оказаться что угодно. В том числе и белый щит, в котором я так отчаянно нуждался. - Сойдет! - крикнул я. - Бросай сюда! Снова схлестнулись клинки - и вновь полетели искры. На моем мече было уже немало зарубок, но варварская сталь все же держалась. Панихида сделала несколько шагов по направлению ко мне, а затем в потешной женской манере - снизу вверх - бросила свернутую в клубок лозу. Как ни странно, бросок оказался довольно точным - заклятие ударилось о ствол дерева и отлетело мне под ноги. Почуяв неладное, черный меч нацелился на лиану. - Действуй! - заорал я. Вспышка произошла за долю секунды до того, как меч нанес удар. А затем случилось нечто более чем странное. Мое сознание, а может, это был разум, или душа, или что-то подобное, выпорхнуло из тела и взмыло в воздух. Может быть, черный клинок все-таки зарубил меня, и теперь душа летела туда, куда в таких случаях попадают души? Однако я умирал уже не раз, но никогда прежде ничего подобного не испытывал. Затем это - остановимся на слове "сознание" - приблизилось к Панихиде, нырнуло в ее тело и устроилось там. Раздался хриплый крик. Мое тело выронило меч и попятилось вглубь дупла. В ту же секунду вражий клинок сделал выпад и пронзил мое незащищенное сердце. Кровь ручьем хлынула из груди. Я пошатнулся и упал ничком. Но черный меч этим не удовлетворился. Взлетев в воздух, он со всего размаху обрушился на незащищенную шею. Голова отлетела, откатилась на несколько шагов и остановилась в какой-то ямке, таращась в небо с несколько удивленным видом. Однако злодейскому клинку и того было мало. Сначала он отсек мою правую руку, а затем оттяпал и левую - возле самого плеча, где она не была каменной. Кажется, он вознамерился изрубить меня на мелкие кусочки. Не в силах выносить такое надругательство над своим телом, я рванулся вперед - но тут же замер на месте. Как и куда я мог рвануться, ежели заколот, обезглавлен и расчленен? Кто это - я или не я? В следующее мгновение до меня дошло, что, коли мое тело мертво, а сознание живо, стало быть, оно перенеслось в тело Панихиды. А сознание Панихиды, надо полагать, пребывало в моем теле - в данный момент бессознательном. Ибо я задействовал заклятие обмена. Точнее, обратного обмена, оно предназначалось для противодействия злому заклятию Яна. Но поскольку то, черное заклятие, еще не было пущено в ход, вместо обратного обмена произошел прямой. Белые чары сработали так, как полагалось сработать черным. Бедная Панихида, представляю, каково ей было обнаружить себя в моем теле, сражающейся со смертоносным мечом. Оружием она не владела и защитить себя, разумеется, не могла. Для того чтобы летать, недостаточно принять облик птицы, точно так же и чтобы сражаться, как мужчина, недостаточно оказаться в мужском теле. Будучи женщиной, Панихида и повела себя как женщина - бросила меч, закричала и попыталась убежать. Вражий клинок мигом воспользовался полученным преимуществом - откуда ему было знать, что убивает он не того, кого надо. Вернуть меня в собственное тело могло лишь черное обменное заклятие - но поди его найди. Кроме того, не мешало подумать о том, как это тело сохранить. Черный меч не унимался. Он рьяно кромсал поверженного врага, а я стоял столбом и не знал, что делать. В последнее время у моего таланта было слишком много работы. Усердие черного меча заставляло усомниться в том, что мое тело сможет восстановиться скоро. Да и сможет ли вообще? Кто знает, с чем связан магический талант - с телом или с сознанием? Возможно, способность к самоисцелению вместе с моим "я" перекочевало в тело Панихиды. В таком случае мое тело погибло окончательно - а вместе с ним и сознание Панихиды. Неужто теперь я на всю жизнь останусь в ее облике? Хм... а Инь? Что же мне теперь, выходить за него замуж? Эта мысль заставила меня с большим сочувствием и пониманием отнестись к нежеланию Панихиды возвращаться в замок Ругна. Но нет, скорее всего наши таланты остались в телах. И мне следует сделать все, чтобы от моего тела осталось как можно больше. Необходимо остановить меч. А раз сил для этого у меня нет, придется действовать хитростью. Подбежав к искромсанному телу, я ухватил черный меч за рукоять. Тот несколько удивился, но прервал свою кровавую работу и выжидающе замер. - Спасибо тебе, славный клинок! - воскликнул я голосом Панихиды. - Ты действовал отважно и спас меня от участи, худшей, чем смерть. Теперь можешь и отдохнуть. Меч помедлил, потом, кажется, решил принять мое предложение. Я улыбнулся, по опыту зная, как действуют на мужчин улыбки хорошеньких женщин, - а трудно было заподозрить, что у черного меча женская натура. Однако долго ли мне удастся дурить эту кровожадную железяку? Стоит мечу сообразить, что случилось, и он мигом расчленит и это тело. Вот уж тогда со мной будет покончено. Необходимо было вывести черный клинок из игры, прежде чем он заподозрит неладное. Но как? Ответ на этот вопрос нашелся почти сразу. Конечно же, с помощью таланта Панихиды. Ведь когда она разуплотнялась, разуплотнялось и ее платье. В противном случае я поймал бы ее голой, а такое не забывается. Следовало предположить, что способность к изменению облика затрагивает все предметы, непосредственно связанные с носителем таланта. Ежели разуплотнялось серое платье, то самое, которое сейчас на мне, значит, и зажатый в моей руке черный клинок мог... Ну а дальше что? Не могу же я вечно оставаться парообразным. И меч тоже. Я его выпущу, он затвердеет и, сообразив, что его провели, изрубит на части и это тело. От него не убежишь, потому что он умеет летать. Наверное, со временем придающие ему силу чары ослабнут, но, судя по продолжительности действия других заклятий, это произойдет весьма не скоро. Однако, не избавившись от меча, я не мог ничего сделать для своего тела, а от одного вида таращившейся в небо отсеченной головы мне становилось не по себе. Вдруг, пока я тут рассусоливаю, придет какой-нибудь хищник, да и схрумкает ее как ни в чем не бывало. Однако в новом теле я соображал довольно быстро, может потому, что в голове Панихиды не было ни песка, ни грязи. А почему бы, подумалось мне, не попробовать сначала разуплотнить меч, а потом засадить его в какую-нибудь штуковину потверже, из которой ему не выбраться? Затея казалась многообещающей, но прежде всего следовало узнать, в состоянии ли я воспользоваться талантом Панихиды. У меня не было ни малейшего представления о том, как пустить его в ход. Достаточно ли просто захотеть истончиться, или надо вообразить себя чем-то вроде призрака, или необходимо изречь ключевое слово? Мой собственный талант не требовалось специально приводить в действие - он работал сам по себе, когда возникала нужда. Ладно, решил я, чем гадать, лучше попробовать. Сосредоточусь на бесплотности и посмотрю, что из этого выйдет. - Почему бы нам не прогуляться, дружок? - сказал я черному мечу, держа его рукоять в маленькой ручке Панихиды. Конечно, клинок был слишком тяжел для такой руки, но он сам поддерживал себя на весу, видимо, не желая затруднять красивую женщину, кажется, я уже говорил, что у него явно была мужская натура. Должен признать, что выглядел меч великолепно и на его лезвии не было ни единой зарубки. Прочностью и закалкой он превосходил мой - но не был моим, и доверять ему я не мог. Ни сейчас, ни, особенно, после того, как исцелится мое тело. Интересно, откуда он вообще взялся? Вряд ли волшебник Ян сам выковал клинок, скорее всего раздобыл где-нибудь, п потом заколдовал. То же могло относиться и к другим его заклятиям, равно как и к заклятиям Иня. Удивительно, что у этих двойняшек столь схожие таланты. Близнецы в Ксанфе не редкость, но таланты у них, как правило, разные. Я обернулся и увидел Пуку. Уши его были прижаты к голове, ноздри раздувались, глаза побелели от гнева. Он злобно скалил зубы. Ох, этого-то я и не учел. Верный друг считал меня погибшим, а перед собой видел Панихиду, дружески беседующую с погубившим меня черным клинком. - Пука, - начал было я, - не делай глупостей. Дай мне объяснить... К счастью, у меня хватило ума не продолжать. Черный меч все слышал, и, узнай он правду, я не смог бы удержать его слабыми руч