гли совокупные, храбрые оба Аяксы Гектора, Трои вождя, отогнать от Патроклова тела. 165 Он овладел бы, покрылся бы он беспредельною славой, Если б герою Пелиду подобная вихрям Ирида С вестью, да к брани воздвигнется, быстро с небес не явилась, Тайно от Зевса и прочих богов, устремленная Герой. Вестница стала пред ним и крылатые речи вещала: 170 "К брани воздвигнись, ужаснейший муж, Пелейон быстроногий! Тело Патрокла спаси; за него пред судами восстала Бурная сеча; неистово в ней убивают друг друга: Мужи ахейские, чтоб отстоять бездыханное тело, Мужи троянские, чтоб овладеть и умчать к Илиону, 175 Пламенно рвутся; но пламенней всех бронеблещущий Гектор Жаждет увлечь, и Патроклову голову он замышляет С белой выи срубить и на кол вонзить в поруганье. Шествуй, не время покоиться; ужас ты в сердце почувствуй, Если Патрокл твой будет игралищем псов илионских! 180 Срам на тебе, если тело его искаженное придет!" К ней, воздохнув, говорил быстроногий Пелид знаменитый: "Кем ты, бессмертная, вестницей мне послана от бессмертных?" Вновь отвечала ему подобная ветрам Ирида: "Гера меня ниспослала, священная Зевса супруга, 185 Тайно; не знает сего ни высокопрестольный Кронион, Ни другой из бессмертных, на снежном Олимпе живущих". Ей ответствовал вновь быстроногий Пелид знаменитый: "Как мне в сражение выйти? Доспех мой у них, у враждебных! Матерь же милая мне возбранила на бой ополчаться 190 Прежде, поколе ее возвратившуюсь здесь не увижу, Мне обещая принесть от Гефеста доспех велелепный. Здесь же не ведаю, чьим мне облечься оружием крепким? Щит мне споручен один - Теламонова сына Аякса; Но и сам он, я мню, подвизается между передних, 195 Пикой врагов истребляя вокруг Менетидова тела". Вновь отвечала герою подобная ветрам Ирида: "Знаем мы все, что твоим овладели оружием славным. Но без оружий приближься ко рву, покажися троянам: Лик твой узрев, ужаснутся трояне и, может быть, бросят 200 Пламенный бой; а данайские храбрые мужи отдохнут, Боем уже истомленные; краток в сражениях отдых". Так говоря, отлетела подобная ветрам Ирида. И восстал Ахиллес, громовержцу любезный; Паллада Мощные плечи его облачила эгидом кистистым; 205 Облак ему вкруг главы обвила золотой Тритогена И кругом того облака пламень зажгла светозарный, Словно как дым, подымаясь от града, восходит до неба, С острова дальнего, грозных врагов окруженного ратью, Где, от утра до вечера, споря в ужасном убийстве, 210 Граждане бьются со стен; но едва сокрывается солнце, Всюду огни зажигают маячные; свет их высоко Всходит и светит кругом, да живущие окрест увидят И в кораблях, отразители брани, скорее примчатся,- Так от главы Ахиллесовой блеск подымался до неба. 215 Вышед за стену, он стал надо рвом; но с народом ахейским, Матери мудрой завет соблюдая, герой не мешался; Там он крикнул с раската; могучая вместе Паллада Крик издала; и троян обуял неописанный ужас. Сколь поразителен звук, как труба загремит, возвещая 220 Городу приступ врагов душегубцев, его окруживших,- Столь поразителен был воинственный крик Эакида. Трои сыны лишь услышали медяный глас Эакидов, Всех задрожали сердца; долгогривые кони их сами Вспять с колесницами бросились; гибель зачуяло сердце. 225 В ужас впали возницы, узрев огонь неугасный, Окрест главы благородной подобного богу Пелида Страшно пылавший; его возжигала Паллада богиня. Трижды с раската ужасно вскричал Ахиллес быстроногий; Трижды смешалися войски троян и союзников славных. 230 Тут средь смятенья, от собственных коней и копий, двенадцать Сильных погибло троянских мужей. Между тем аргивяне Весело, к радости всех, из-под копий умчавши Патрокла, Тело на одр положили; его окружили, рыдая, Грустные други; за ними пошел Ахиллес благородный; 235 Теплые слезы он пролил, увидевши верного друга, Медью пронзенного острой, на смертном простертого ложе,- Друга, которого сам с колесницей своей и с конями В битву послал, но живого, пришедшего с битвы, не встретил. Тою порою Солнцу, в пути неистомному, Гера, 240 Противу воли его, в Океан низойти повелела. Солнце сокрылося в волны, и рать благородных данаев Вся от тревоги и общегубительной брани почила. Трои сыны на другой стороне с ратоборного поля Быстро сошли, от ярм отрешили коней долгогривых 245 И, не мысля о вечери, вдруг на совет собирались. Стоя троянские мужи держали совет; ни единый Сесть не дерзал; ужасались они, что Пелид быстроногий Вновь показался, давно уклонявшийся грозного боя. Полидамас Панфоид им начал советовать мудрый: 250 Он бо один и минувшее знал, и грядущее видел; Другом Гектора был и в единую ночь с ним родился; Но, как речами был он, так Гектор оружием славен; Муж благомысленный, так он троянам советовать начал: "Тщательно, други, размыслите; я вам советую ныне ж 255 В град с ополченьем войти, а не ждать Авроры священной В поле, близ самых судов: далеко мы стоим от твердыни. В дни, как сей муж враждовал на Атрида, владыку народов. В битвах не столько нам тягостны были данайские рати. Я веселился и сам, при судах мореходных ночуя; 260 Чаял, что скоро возьмем мы суда меднолатных данаев, Ныне ж, как вы, я страшуся Пелеева быстрого сына; Знаю я душу Пелидову бурную; он не захочет Медлить на этих полях, где трояне, с сынами ахеян В битвах сходяся, равно разделяли свирепство Арея: 265 Града и наших супруг добывать он битвою будет. В град возвратимся немедля; поверьте мне, так совершится! Ныне от битв удержала Пелеева бурного сына Ночь благовонная; если и завтра нас здесь он застанет, Завтра нагрянув с оружием,- о! не один Ахиллеса 270 Скоро узнает; войдет не без радости в Трою святую, Кто избежит от могучего: многих троян растерзают Враны и псы; но не дайте мне, боги, подобное слышать! Если вы мне покоритесь, хотя и прискорбно то сердцу, Ночь проведем мы на площади с силой; а городу стены, 275 Башни, ворота высокие, оных огромные створы, Длинные, гладкие, крепко сплоченные, будут защитой. Утром же мы на заре, ополчася оружием медным, Станем на башнях; и горе надменному, если захочет Он, от судов устремившися, с нами вкруг града сражаться! 280 Вспять к судам возвратится, когда он коней крутовыйных В долгих бегах истомит, перед градом их праздно гоняя; В стены ворваться ни гордое сердце ему не позволит; Их не разрушит он; быстрые псы его прежде изгложут!" Грозно взглянув на него, отвечал шлемоблещущий Гектор: 285 "Все для меня неприятное, Полидамас, ты вещаешь,- Ты, убеждающий вспять отступить и в Трое скрываться! Или в стенах заключенными быть вам еще не постыло? Прежде Приамов сей град племена ясновещие смертных Все нарицали счастливым, богатым и златом и медью: 290 Скрылося все, что в домах драгоценного, пышного было! Сколько во Фригию или в Меонию, славную землю, Продано наших сокровищ с тех пор, как прогневан Кронион! Ныне ж, когда благодеющий мне даровал громовержец Славу стяжать при судах, отразив к Геллеспонту ахеян, 295 Мысли такие, безумец, стыдись открывать пред народом! Их ни один из троян не послушает: я не позволю! Слушайте, други, вы слово мое и ему повинуйтесь: Ныне вы все вечеряйте по стану, отряд близ отряда; Помните стражу ночную и бодрствуйте каждый на страже. 300 Кто ж из троян о богатствах домашних безмерно крушится, Пусть соберет и отдаст на народ, да народ их истратит: Пусть кто-нибудь из своих наслаждается, но не ахейцы! Завтра и, еще на заре, ополчася оружием ратным, Мы на суда многовеслые боем решительным грянем. 305 Ежели истинно к брани восстал Ахиллес быстроногий, Худо ему, как желает он, будет! Не стану я больше В битве ужасной его избегать, но могучего смело Встречу. С победною славою он или я возвращуся: Общий у смертных Арей; и разящего он поражает! " 310 Гектор вещал, а трояне шумно кругом восклицали. Мужи безумные! разум у них помрачила Паллада. С Гектором все согласились, народу беды совещавшим; С Полидамасом - никто, совет предлагавшим полезный. В поле они вечеряли всем воинством. Но мирмидонцы 315 Целую ночь провели над Патроклом, стеня и рыдая. Царь Ахиллес среди сонма их плач свой рыдательный начал; Грозные руки на грудь положив бездыханного друга, Часто и тяжко стенал он,- подобно как лев густобрадый, Ежели скимнов его из глубокого леса похитит 320 Ланей ловец; возвратяся он поздно, по детям тоскует; Бродит из дебри в дебрь и следов похитителя ищет, Жалобно стонущий; горесть и ярость его обымают,- Так стеная, Пелид говорил посреди мирмидонян: "Боги, боги! бесплодное слово из уст изронил я 325 В день, как старался утешить героя Менетия в доме! Я говорил, что в Опунт приведу ему славного сына Трои рушителем крепкой, участником пышной добычи. Нет, не все помышления Зевс человекам свершает! Нам обойм предназначено землю одну окровавить 330 Здесь, на троянском брегу! И меня, возвратившегось с боя, В доме отцов никогда ни Пелей престарелый не встретит, Ни любезная матерь, но здесь покроет могила! Если же после тебя, о Патрокл мой, в могилу сойти мне, С честью тебя погребу; но не прежде, как здесь я повергну 335 Броню и голову Гектора, гордого смертью твоею! Окрест костра твоего обезглавлю двенадцать плененных Трои краснейших сынов, за убийство тебя отомщая! Ты ж до того, Менетид, у меня пред судами покойся! Окрест тебя полногрудые жены троян и дарданцев, 340 Коих с тобой мы добыли копьем и могучестью нашей, Грады руша цветущие бранолюбивых народов, Пусть рыдают, и ночи и дни обливаясь слезами". Так говорил,- и друзьям повелел Ахиллес благородный Медный великий треножник поставить на огнь и скорее 345 Тело Патрокла омыть от запекшейся крови и праха. Мужи сосуд омовений, поставив на светлое пламя, Налили полный водою и дров на огонь подложили; Дно у тренога огонь обхватил, согревалася влага. И когда закипевшая в звонкой меди зашумела, - 350 Тело омыли водой, умастили светлым елеем, Язвы наполнили мастью драгой, девятигодовою; После, на одр положив, полотном его тонким покрыли С ног до главы и сверху одели покровом блестящим. Целую ночь потом вкруг Пелида царя мирмидонцы, 355 Стоя толпой, о Патрокле крушились, стеня и рыдая. Зевс на Олимпе воззвал к златотронной сестре и супруге: "Сделала ты, что могла, волоокая, гордая Гера! В брань подняла быстроногого сына Пелеева. Верно, Родоначальница ты кудреглавых народов Эллады". 360 Быстро воззвала к нему волоокая Гера царица: "Мрачный Кронион! какие слова ты, могучий, вещаешь? Как? человек человеку свободно злодействовать может, Тот, который и смертен и столько советами скуден. Я ж, которая здесь почитаюсь богиней верховной, 365 Славой сугубой горжусь, что меня и сестрой и супругой Ты нарицаешь,- ты, над бессмертными всеми царящий,- Я не должна, на троян раздраженная, бед устроять им?" Так божества олимпийские между собою вещали. Тою порою Фетида достигла Гефестова дома, 370 Звездных, нетленных чертогов, прекраснейших среди Олимпа, Кои из меди блистательной создал себе хромоногий. Бога, покрытого потом, находит в трудах, пред мехами Быстро вращавшегось: двадцать треножников вдруг он работал, В утварь поставить к стене своего благолепного дома. 375 Он под подножием их золотые колеса устроил, Сами б собою они приближалися к сонму бессмертных, Сами б собою и в дом возвращалися, взорам на диво. В сем они виде окончены были; одних не приделал Хитроизмышленных ручек: готовил, и гвозди ковал к ним. 380 Тою порою, как их он по замыслам творческим делал, В дом его тихо вошла среброногая мать Ахиллеса. Вышла, увидев ее, под покровом блестящим Харита, Прелестей полная, бога хромого супруга младая; За руку с лаской взяла, говорила и так вопрошала: 385 "Что ты, Фетида, покровом закрытая, в дом наш приходишь, Милая нам и почтенная? редко ты нас посещаешь. Но войди ты в чертог, да тебя угощу я, богиню". Так произнесши, Харита во внутренность вводит Фетиду. Там сажает богиню на троне серебряногвоздном, 390 Пышном, изящно украшенном, с легкой подножной скамьею. После голосом громким Гефеста художника кличет: "Выди, Гефест, до тебя у Фетиды Нереевой просьба". Ей немедля ответствовал славный Гефест хромоногий: "Мощная в доме моем и почтенная вечно богиня! 395 Ею мне жизнь спасена, как страдал я, заброшенный с неба Волею матери Геры: бесстыдная скрыть захотела Сына хромого. Тогда потерпел бы я горе на сердце, Если б Фетида меня с Эвриномой не приняли в недра, Дщери младые катящегось вкруг Океана седого. 400 Там украшения разные девять годов я ковал им, Кольца витые, застежки, уборы волос, ожерелья, В мрачной глубокой пещере; кругом Океан предо мною Пенный, ревущий бежал, неизмеримый; там ни единый Житель меня олимпийский, ни муж земнородный не ведал; 405 Только Фетида с сестрой Эвриномою, спасшие жизнь мне. Ныне мой дом посетила бессмертная; должен отдать я Долг за спасение жизни прекрасноволосой Фетиде. Чествуй, супруга моя, угощением пышным Фетиду; Я не замедлю, меха соберу и другие снаряды". 410 Рек - и от наковальни великан закоптелый поднялся И, хромоногий, медлительно двигал увечные ноги: Снял от горна меха и снаряды, какими работал, Собрал все и вложил в красивый ларец среброковный; Губкою влажною вытер лицо и могучие руки, 415 Выю дебелую, жилистый тыл и косматые перси; Ризой оделся и, толстым жезлом подпираяся, в двери Вышел хромая; прислужницы, под руки взявши владыку, Шли золотые, живым подобные девам прекрасным, Кои исполнены разумом, силу имеют и голос, 420 И которых бессмертные знанию дел изучили. Сбоку владыки они поспешали, а он, колыхаясь, К месту прибрел, где Фетида сидела на троне блестящем; За руку взялся рукой, называл и так говорил ей: "Что ты, Фетида, покровом закрытая, в дом наш приходишь, 425 Милая нам и почтенная3 редко ты нас посещаешь. Молви, чего ты желаешь? исполнить же сердце велит мне, Если исполнить могу я и если оно исполнимо". И Гефесту Фетида, залившись слезами, вещала: "Есть ли, Гефест, хоть одна из богинь на пространном Олимпе, 430 Столько на сердце своем перенесшая горестей тяжких, Сколько мне, злополучной, послал сокрушений Кронион! Нимфу морскую, меня покорил человеку земному, Сыну Эака; и я испытала объятия мужа, Как ни противилось сердце: уже тяжелая старость 435 В доме его изнуряет. Но скорбь у меня и другая! Зевс даровал мне родить и взлелеять единого сына, Первого между героев! Возрос он, как пышная отрасль; Я воспитала его, как прекраснейший цвет в вертограде; Юного в быстрых судах отпустила на брань к Илиону 440 Ратовать храбрых троян; и его никогда я не встречу В доме отеческом, в светлых чертогах супруга Пелея! Ныне, хотя и живет он, и солнца сияние видит, Должен страдать; и ему я помочь не могу и пришедши! Деву, которую сыну избрали в награду ахейцы, 445 Снова из рук у него исторг властелин Агамемнон. Грустный по ней, сокрушал он печалию сердце; ахеян Сила троян до судов отразила и в стан заключенным Им выходить не давала. Старейшины воинств ахейских Сына молили и множество славных даров предлагали. 450 Сам он, правда, от воинств беду отразить отказался, Но героя Патрокла своим он доспехом одеял; Друга на битву послал и великое воинство вверил. Билися целый день перед крепкою башнею Скейской. Был бы в тот день Илион завоеван, когда бы могучий 455 Феб разносившего гибель Менетия храброго сына В первых рядах не повергнул и славы Гектору не дал. Вот для чего прихожу и к коленам твоим припадаю; Может быть, сжалишься ты над моим краткожизненным сыном; Может быть, дашь ты Пелиду и щит, и шелом, и поножи, 460 Также и латы: свои потерял он, как друг его верный Пал от троян; и теперь - по земле он простертый тоскует! " Ей немедля ответствовал Амфигией знаменитый: "Будь спокойна и более сердцем о том не крушися. О! да могу Ахиллеса от смерти ужасной далеко 465 Столь же легко я укрыть, когда рок его мощный постигнет, Сколь мне легко для него изготовить доспехи, которым Каждый от смертных бесчисленных будет дивиться, узревший! " Так произнесши, оставил ее и к мехам приступил он. Все на огонь обратил их и действовать дал повеленье. 470 Разом в отверстья горнильные двадцать мехов задыхали, Разным из дул их дыша раздувающим пламень дыханьем, Или порывным, служа поспешавшему, или спокойным, Смотря на волю творца и на нужду творимого дела. Сам он в огонь распыхавшийся медь некрушимую ввергнул, 475 Олово бросил, сребро, драгоценное злато; и после Тяжкую наковальню насадил на столп, а в десницу Молот огромнейший взял, и клещи захватил он другою. И вначале работал он щит и огромный и крепкий, Весь украшая изящно; кругом его вывел он обод 480 Белый, блестящий, тройной; и приделал ремень серебристый. Щит из пяти составил листов и на круге обширном Множество дивного бог по замыслам творческим сделал. Там представил он землю, представил и небо, и море, Солнце, в пути неистомное, полный серебряный месяц, 485 Все прекрасные звезды, какими венчается небо: Видны в их сонме Плеяды, Гиады и мощь Ориона, Арктос, сынами земными еще колесницей зовомый; Там он всегда обращается, вечно блюдет Ориона И единый чуждается мыться в волнах Океана. 490 Там же два града представил он ясноречивых народов: В первом, прекрасно устроенном, браки и пиршества зрелись. Там невест из чертогов, светильников ярких при блеске, Брачных песней при кликах, по стогнам градским провожают. Юноши хорами в плясках кружатся; меж них раздаются 495 Лир и свирелей веселые звуки; почтенные жены Смотрят на них и дивуются, стоя на крыльцах воротных. Далее много народа толпится на торжище; шумный Спор там поднялся; спорили два человека о пене, Мзде за убийство; и клялся един, объявляя народу, 500 Будто он все заплатил; а другой отрекался в приеме. Оба решились, представив свидетелей, тяжбу их кончить. Граждане вкруг их кричат, своему доброхотствуя каждый; Вестники шумный их крик укрощают; а старцы градские Молча на тесаных камнях сидят средь священного круга; 505 Скипетры в руки приемлют от вестников звонкоголосых; С ними встают, и один за другим свой суд произносят. В круге пред ними лежат два таланта чистого злата, Мзда для того, кто из них справедливее право докажет. Город другой облежали две сильные рати народов, Страшно сверкая оружием. Рати двояко грозили: Или разрушить, иль граждане с ними должны разделиться Всеми богатствами, сколько цветущий их град заключает. Те не склонялись еще и готовились к тайной засаде. 515 Стену стеречь по забралам супруг поставив любезных, Иных сынов и мужей, которых постигнула старость, Сами выходят; вождями их идут Арей и Паллада, Оба златые, одетые оба златою одеждой; Вид их прекрасен, в доспехах величествен, сущие боги! Всем отличны они; человеки далеко их ниже. 520 К месту пришедшие, где им казалась удобной засада, К брегу речному, где был водопой табунов разнородных, Там заседают они, прикрываясь блестящею медью. Два соглядатая их, отделясь, впереди заседают. Смотрят кругом, не узрят ли овец и волов подходящих. 525 Скоро стада показалися; два пастуха за стадами, Тешась цевницею звонкой, идут, не предвидя коварства. Быстро, увидевши их, нападают засевшие мужи; Грабят и гонят рогатых волов и овец среброрунных: Целое стадо угнали и пастырей стада убили. 530 В стане, как скоро услышали крик и тревогу при стаде, Вои, на площади стражей стоящие, быстро на коней Бурных вскочили, на крик поскакали и вмиг принеслися. Строем становятся, битвою бьются по брегу речному; Колют друг друга, метая стремительно медные копья. 535 Рыщут и Злоба, и Смута, и страшная Смерть между ними: Держит она то пронзенного, то не пронзенного ловит, Или убитого за ногу тело волочит по сече; Риза на персях ее обагровлена кровью людскою. В битве, как люди живые, они нападают и бьются, 540 И один пред другим увлекают кровавые трупы. Сделал на нем и широкое поле, тучную пашню. Рыхлый, три раза распаханный пар; на нем землепашцы Гонят яремных волов, и назад и вперед обращаясь; И всегда, как обратно к концу приближаются нивы, 545 Каждому в руки им кубок вина, веселящего сердце, Муж подает; и они, по своим полосам обращаясь, Вновь поспешают дойти до конца глубобраздного пара. Нива, хотя и златая, чернеется сзади орющих, Вспаханной ниве подобясь: такое он чудо представил. 550 Далее выделал поле с высокими нивами; жатву Жали наемники, острыми в дланях серпами сверкая. Здесь полосой беспрерывною падают горстни густые; Там перевязчики их в снопы перевязлами вяжут. Три перевязчика ходят за жнущими; сзади их дети, 555 Горстая быстро колосья, одни за другими в охапах Вяжущим их подают. Властелин между ними, безмолвно, С палицей в длани, стоит на бразде и душой веселится. Вестники одаль, под тению дуба, трапезу готовят; В жертву заклавши вола, вкруг него суетятся; а жены 560 Белую сеют муку для сладостной вечери жнущим. Сделал на нем отягченный гроздием сад виноградный, Весь золотой, лишь одни виноградные кисти чернелись; И стоял он на сребряных, рядом вонзенных подпорах. Около саду и ров темно-синий и белую стену 565 Вывел из олова; к саду одна пролегала тропина, Коей носильщики ходят, когда виноград собирают. Там и девицы и юноши, с детской веселостью сердца, Сладостный плод носили в прекрасных плетеных корзинах. В круге их отрок прекрасный по звонкорокочущей лире 570 Сладко бряцал, припевая прекрасно под льняные струны Голосом тонким; они же вокруг его пляшучи стройно, С пеньем, и с криком, и с топотом ног хороводом несутся. Там же и стадо представил волов, воздымающих роги: Их он из злата одних, а других из олова сделал. 575 С ревом волы из оград вырываяся, мчатся на паству, К шумной реке, к камышу густому по влажному брегу. Следом за стадом и пастыри идут, четыре, златые, И за ними следуют девять псов быстроногих. Два густогривые льва на передних волов нападают, 580 Тяжко мычащего ловят быка; и ужасно ревет он, Львами влекомый; и псы на защиту и юноши мчатся; Львы повалили его и, сорвавши огромную кожу, Черную кровь и утробу глотают; напрасно трудятся Пастыри львов испугать, быстроногих псов подстрекая. 585 Псы их не слушают; львов трепеща, не берут их зубами: Близко подступят, залают на них и назад убегают. Далее - сделал роскошную паству Гефест знаменитый: В тихой долине прелестной несчетных овец среброрунных Стойла, под кровлей хлева, и смиренные пастырей кущи. 590 Там же Гефест знаменитый извил хоровод разновидный, Оному равный, как древле в широкоустроенном Кноссе Выделал хитрый Дедал Ариадне прекрасноволосой. Юноши тут и цветущие девы, желанные многим, Пляшут, в хор круговидный любезно сплетяся руками. 595 Девы в одежды льняные и легкие, отроки в ризы Светло одеты, и их чистотой, как елеем, сияют; Тех - венки из цветов прелестные всех украшают; Сих - золотые ножи, на ремнях чрез плечо серебристых. Пляшут они, и ногами искусными то закружатся, 600 Столь же легко, как в стану колесо под рукою испытной, Если скудельник его испытует, легко ли кружится; То разовьются и пляшут рядами, одни за другими. Купа селян окружает пленительный хор и сердечно Им восхищается; два среди круга их головоходы, 605 Пение в лад начиная, чудесно вертятся в средине. Там и ужасную силу представил реки Океана, Коим под верхним он ободом щит окружил велелепный. Так изукрашенно выделав щит и огромный и крепкий, Сделал Гефест и броню, светлее, чем огненный пламень; 610 Сделал и тяжкий шелом, Пелейона главе соразмерный, Пышный, кругом изукрашенный, гребнем златым повершенный; После из олова гибкого сделал ему и поножи. И когда все доспехи сковал олимпийский художник, Взяв; пред Пелидовой матерью их положил он на землю. 615 И, как ястреб, она с осребренного снегом Олимпа Бросилась, мча от Гефеста блестящие сыну доспехи. Гомер. Илиада. Песнь девятнадцатая. Отречение от гнева. ПЕСНЬ ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. ОТРЕЧЕНИЕ ОТ ГНЕВА В ризе багряно-златистой из волн Океана денница Вышла, несущая свет и бессмертным и смертным: Фетида К сеням пришла мирмидонским с блистательным даром от бога. Там она сына нашла: над Патроклом своим распростертый, 5 Громко рыдал он; и многие окрест друзья мирмидонцы Плакали. Став между них, среброногая матерь-богиня За руку сына взяла, называла и так говорила: "Сын мой! оставим мертвого, как ни прискорбно то сердцу, С миром лежать: всемогущих богов он волей повержен. 10 Встань и прими, Пелейон, от Гефеста доспех велелепный, Дивный, какой никогда не сиял вкруг рамен человека". Так произнесши, Фетида на землю доспех положила Пред Ахиллесом; и весь зазвучал он, украшенный дивно. Вздрогнули все мирмидонцы; не мог ни один на доспехи 15 Прямо смотреть, отвратились они; Ахиллес же могучий Только взглянул - и сильнейшим наполнился гневом: ужасно Очи его из-под веждей, как огненный пыл, засверкали. С радостью взяв, любовался он даром сияющим бога; И, когда свое сердце нарадовал, смотря на чудо, 20 К матери сереброногой крылатую речь устремил он: "Матерь! доспех сей бессмертного дар; несомнительно должен Быть он творением бога, не смертного мужа он дело. Ныне ж я вооружаюся. Но об одном беспокойно Сердце мое, чтобы тою порою в Патрокловом теле 25 Муки, проникши в глубокие, медью пробитые раны, Алчных червей не родили; они исказят его образ (Жизнь от него отлетела! ), и тление тело обымет! " Вновь говорила ему среброногая матерь Фетида: "Сын мой! заботой о сем не тревожь ты более сердца. 30 Я попекусь отгонять от него кровожадные сонмы Мух, которые тело убитых мужей пожирают; И хотя бы лежал он в течение круглого года, Тело его невредимо и даже прекраснее будет. Ты же, мой сын, на собранье созвавши героев ахейских, 35 Гнев прекрати на Атреева сына, владыку народов; Быстро на бой ополчись и могучестью вновь облекися". Так говорила - и дух дерзновеннейший сыну вдохнула. Другу ж его и амброзию в ноздри, и нектар багряный Тихо влияла, да тело его невредимо пребудет. 40 Быстро по берегу моря пошел Ахиллес быстроногий, Голосом страшным крича; и всех взволновал он ахеян. Мужи, которые прежде всегда при судах оставались, Все корабельщики, кои судов управляли кормилом, Даже зажитники ратных дружин, раздаватели хлеба,- 45 Все поспешили в собранье, когда Ахиллес благородный Вновь показался, столь долго чуждавшийся брани кровавой. Двое хромаючи шли, знаменитые слуги Арея, Царь Одиссей и Тидид Диомед, воеватель могучий, Шли, опираясь на копья, неся еще тяжкие раны. 50 Оба, пришедши, они на местах передних воссели; Вслед их притек и Атрид, повелитель мужей Агамемнон, Раной недужный: зане и его среди бурного боя Ранил Коон Антенорид огромною пикою медной. И, когда уже все на собранье сошлися ахейцы, 55 Встал между ними и так говорил Ахиллес быстроногий: "Царь Агамемнон! полезнее было бы, если бы прежде Так поступили мы оба, когда, в огорчении нашем, Гложущей душу враждой воспылали за пленную деву! О! почто Артемида сей девы стрелой не пронзила 60 В день, как ее между пленниц избрал я, Лирнесс разоривши: Столько ахейских героев земли не глодало б зубами, Пав под руками враждебных, когда я упорствовал в гневе! Гектор и Трои сыны веселятся о том, а данаи Долго, я думаю, будут раздор наш погибельный помнить. 65 Но совершившеесь прежде оставим в прискорбии нашем, Гордое сердце в груди укротим, как велит неизбежность. Ныне я гнев оставляю решительно; я не намерен Сердца крушить враждой бесконечною. Царь Агамемнон, В битву подвигни скорее медянодоспешных данаев; 70 Дай мне скорее идти на троян и еще испытать их, Иль и теперь ночевать пред судами намерены? Нет, уповаю, Радостно каждый из них утомленные склонит колена, Каждый, на пламенной битве от наших оружий избывший! " Так говорил, - и наполнились радостью все аргивяне, 75 Слыша, что гнев навсегда оставляет Пелид благородный. Начал тогда говорить повелитель мужей Агамемнон, С места восстав, где сидел, но стоять на средину не вышел: "Други, данаи герои, бесстрашные слуги Арея! Вставшего надобно слушать; начавшего слово не должно 80 Перерывать: затруднится и самый искусный вития. В шумном народном говоре можно ли что-либо слышать, Или сказать? - заглушится вития, как ни был бы громок. С сыном Пелеевым я объясняюся; вы же, ахейцы, Слушайте все со вниманьем и речи мои вразумите. - 85 Часто о деле мне сем говорили ахейские мужи; Часто винили меня, но не я, о ахейцы, виновен; Зевс Эгиох, и Судьба, и бродящая в мраках Эриннис: Боги мой ум на совете наполнили мрачною смутой В день злополучный, как я у Пелида похитил награду. 90 Что ж бы я сделался Богиня могучая все совершила, Дщерь громовержца, Обида, которая всех ослепляет, Страшная; нежны стопы у нее: не касается ими Праха земного; она по главам человеческим ходит, Смертных язвя; а иного и в сети легко уловляет. 95 Древле она ослепила и Зевса, который превыше Всех земнородных и всех небожителей: даже и Зевса Гера, хотя и жена, но коварством своим обманула В день, как готова была счастливая матерь Алкмена Силу Геракла родить в опоясанных башнями Фивах. 100 Зевс, величаясь уже, говорил пред собором бессмертных: - Слушайте слово мое, и боги небес, и богини; Я вам поведать желаю, что в персях мне сердце внушает: Ныне, родящих помощница, в свет изведет Илифия Мужа, который над всеми окрестными царствовать будет, 105 Ветвь человеков великих, от крови моей исходящих.- Зевсу, коварное мысля, вещала владычица Гера: - Ложь, Эгиох! никогда своего не исполнишь ты слова. Или дерзни, поклянись, Олимпиец, великою клятвой, Что над всеми окрестными царствовать будет 110 Смертный, который в сей день упадет на колена родившей, Ветвь человеков великих, от крови твоей исходящих.- Так говорила, но Зевс не почувствовал козней супруги: Клятвой поклялся святой и раскаялся, горько прельщенный. Гера, стремительно бросаясь, оставила холмы Олимпа; 115 Быстро достигла ахейского Аргоса, где уже прежде Знала богиня супругу царя Персеида Сфенела. Сына царица седьмой уже месяц в утробе носила: Гера его до срока на свет извела; но Алкмены В срок удержала роды, удаливши помощных Илифий. 120 С вестью о том перед Зевса предстала сама и вещала: - Зевс сребромолненный! слово тебе полагаю на сердце: Смертный рожден знаменитый, что царствовать в Аргосе должен, Муж Эврисфей, Персеида Сфенела геройская отрасль, Племя твое; не будет он Аргосу царь недостойный.- 125 Так изрекла, - и жестокая горесть ударила в сердце Зевса. Схватил он Обиду за пышноблестящие кудри, Страшным пылающий гневом, и клялся великою клятвой, Что на холмистый Олимп и звездами венчанное небо Ввек не взыдет Обида, которая всех ослепляет. 130 Так произнес он, и махом десницы от звездного неба Ринул ее, - и упала она на дела человека. Зевс от нее же стенал, как любезного сына он видел, Низкое иго носящего, в подвигах для Эврисфея.- Так-то и я, как великий, шеломом сверкающий Гектор 135 Рати ахейских сынов истреблял при кормах корабельных, Сам не мог позабыть я Обиды, меня ослепившей. Но, как уже погрешил я и Зевс мой разум похитил, Сам то загладить хочу и воздать многоценною мздою. Храбрый, воздвигнись на бой, возбуди и другие дружины! 140 Что до даров, н все их представлю, какие ходивший Прошлого дня пред тобой исчислял Одиссей благородный. Если же хочешь, помедли ты, сколько ни жаждущий боя; Слуги мои те дары, в корабле собравши, представят, И увидишь ты, что я тебе, угождая, дарую". 145 Сыну Атрея ответствовал царь Ахиллес благородный: "Славою светлый Атрид, повелитель мужей Агамемнон! Хочешь ли мне дары примиренья, как должно, доставить, Иль удержать их, - ты властен; теперь же о битве помыслим Без отлагательств: и что в рассуждениях время нам тратить? 150 Что нам здесь медлить? еще не свершилось великое дело! Пусть, кто желает, опять впереди Ахиллеса увидит, Медною пикой фаланги крушащего ратей троянских, И, подобно ему, да пылает с врагами сражаться!" Но Пелиду царю возразил Одиссей многоумный: 155 "Нет; сколь ни мужествен ты, Ахиллес, бессмертным подобный, Воинств ахейских, голодных еще, не веди к Илиону Биться с троянами храбрыми! Нет, не на краткое время Битва завяжется, если троян и ахеян фаланги В сечу сойдутся и бог им вдохнет одинакую храбрость. 160 Прежде ахейским сынам повели ты насытиться в стане Хлебом, вином: оно человеку и бодрость и крепость. Муж ни один во весь день, от восхода до запада солнца, Пищею не подкрепленный, не в силах выдерживать боя. Сердцем в груди неистомным хотя б и пылал он сражаться, 165 Члены у тощего все тяжелеют, его беспокоит Жажда и глад, у него на пути запинаются ноги. Но человек, укрепяся вином и насытяся пищей, Может весь день под оружием с силой враждебных сражаться. Дух в его персях и крепок и бодр, и усталости члены 170 Прежде не слышат, доколе с побоища все не соступят. Так, Ахиллес! распусти аргивян и вели им готовить Завтрак. Дары для тебя повелитель мужей Агамемнон Пусть пред собранье народа представит, да все их данаи Узрят очами, и сам ты свое да возрадуешь сердце. 175 Пусть поклянется тебе, пред народом восстав, что доныне К деве на одр не всходил, не сближался с младой Брисеидой Так, как мужам и женам свойственно меж человеков. Ты же и сам укротися душою и будь благосклонен. Пусть напоследок тебя угостит он торжественным пиром 180 В кущах своих, чтобы должное ты получил без урона. Ты, Агамемнон могучий, вперед и к другому ахейцу Сам справедливее будь: унижения нет властелину С мужем искать примиренья, которого сам оскорбил он". Сыну Лаэрта немедля ответствовал царь Агамемнон: 185 "Радуясь, речи твои, Лаэртид благородный, я слушал; Истину ты говорил и о всем рассуждал справедливо. Клятву готов произнесть я, как самое сердце велит мне, И перед богом клятву неложную! Сын же Пелеев Здесь между тем да останется, сколько ни жаждущий боя; 190 Здесь и другие останьтесь, ахейцы, пока из-под сеней Придут дары и пока совершу я священные клятвы. Дело сие, Одиссей, на тебя самого возлагаю. Ты, благороднейших юношей в стане армейском избравши, Все те дары, что вчера обещали мы дать Ахиллесу, 195 Сам принеси с корабля моего и жен приведи нам. Ты ж мне, Талфибий, скорее в ахейском стане обширном Вепря нашед, уготовь на заклание Зевсу и Солнцу". Сыну Атрея ответствовал вновь Ахиллес быстроногий: "Славою светлый Атрид, повелитель мужей Агамемнон! 200 После, в другое время о том вам заботиться лучше, В час, как отдых короткий от тягостной брани случится, И как гнев в моем сердце не столько свирепствовать будет. Трупы еще перед нами лежат пораженных, которых Гектор свирепый убил, как Зевс даровал ему славу,- 205 Вы же народ приглашаете к пище! Не так бы я думал: Я бы теперь же советовал в битву идти аргивянам, Гладным и тощим; и только вечерний, пред западом солнца, Пир уготовить всеобщий, когда мы отмстим поруганье. Прежде сего никакое питье, никакая мне пища 210 Верно в уста не войдет, перед другом моим бездыханным! Он у меня среди кущи, истерзанный медью жестокой, Е двери ногами лежит распростертый: кругом его други Плачут печальные! Нет, у меня в помышленьи не пища: Битва, и кровь, и врагов умирающих страшные стоны!" 215 Вновь, обратяся к нему, говорил Одиссей многоумный: "О Ахиллес Пелейон, величайший воитель ахейский! Ты знаменитей меня, а не меньше того и сильнее В битве копьем; но тебя, о герой, превзойду я далеко Знанием: прежде родился я, больше тебя я изведал. 220 Пусть же душа у тебя укротится моим убежденьем: Скоро сердце людей пресыщается в битве убийством, Где уже множество класов медь по земле разостлала; Жатва становится скудной, как скоро весы наклоняет Зевс Эгиох, меж племен человеческих браней решитель. 225 Нет, не утробою должно ахейцам крушиться о мертвых: Много ахейских сынов, ежедневно ряды над рядами, Падают: кто ж и когда бы успел отдохнуть от печали? Долг наш земле предавать испустившего дух человека, Твердость в душе сохраняя, поплакавши день над умершим; 230 Тем же, которые живы от гибельных битв остаются, Должно питьем и едой укрепляться, чтоб с ревностью новой Каждому против врагов и всегда без усталости биться, Медью покрывшися крепкою. Нет, да никто из народа В стане не медлит, приказа для войск ожидая другого! 235 Пагубен будет приказ сей для каждого, кто б ни остался, Между судов укрывался. Нет, на троян конеборных Ныне мы все пойдем и воздвигнем жестокую битву! " Рек - и с собою сынов знаменитого Нестора взял он, Мегеса, отрасль Филея, вождя Мериона, Фоаса 240 И Меланиппа вождя с Ликомедом, Крейоновым сыном. Вместе они поспешили царя Агамемнона к сени. Скоро, как было сказано слово, исполнено дело: Семь Ахиллесу обещанных в сени треножников взяли; Двадцать блестящих лаханей, двенадцать коней пышногривых; 245 Вывели вместе и жен непорочных, работниц искусных Семь, и осьмую румяноланитую Брисову дочерь. С златом же сам Одиссей, отвесивши десять талантов, Шел впереди; а юноши следом с другими дарами. Их пред собраньем они положили. Атрид Агамемнон 250 Встал; провозвестник Талфибий, голосом богу подобный, Вепря руками держа, предстал пред владыку народа. Царь Агамемнон, стремительно нож обнаживши десною, Острый, всегда у него при влагалище мечном висящий, С вепря щетины отсек для начатков и, руки воздевши, 255 Зевсу владыке моли