й, - Кому я выплачу беду все сердце мне губящей муки? Скитаясь у чужих ворот, все сердце сжег я пылом страсти, - Страдальца только и поймет страдалец, сам терпящий муки. Не стерпит даже небосвод рассказа о моих страданьях, Не каждый все слова снесет о сердце мне разящей муке. Влачащего свой век в глуши, бедой томимого Меджнуна Поймет лишь знавший боль души и сам в душе таящий муки. О, нет, невежду никогда, Машраб, не тронешь добрым словом: Известна тех мужей беда, что знали боль палящей муки. x x x Приди, красавица, тебе всю боль разлуки я открою, - Да внемлешь ты моей мольбе - позволишь мне дружить с тобою. Забыл я дом свой, все мечты, лишь о тебе твержу я речи, - Никто не знает, знай лишь ты: твоею жертвой быть я стою. Мне все чужды, кроме тебя, - клянусь, поверь же этой клятве: Других гнети, карай, губя, но только будь добра со мною! Что Сулейманов мне чертог, что кубок Джама! Мне дороже Мой разубогий черепок с моею нищенской клюкою. Твой камнесердный нрав жесток, сурова ты, лукава, злобна, - О, кто ж, красавица, помог тебе неверной стать такою? Святоша, поученья брось, ступай, в михрабе проповедуй, - Мне в жизни видеть не пришлось ханжей, столь низменных душою. Все злые сплошь посрамлены тобою: ты их злу обучишь, Все лицемеры и лгуны тебе завидуют с тоскою. Порой ты днем оставишь ложь, с притворным видом присмиреешь, Потом - себя же превзойдешь и ночь затмишь своею тьмою! x x x Что мне с живой моей душой и с бренным телом делать? Когда любимой нет со мной - что с миром целым делать? Без друга, без вина ковшом зачем идти мне в Мекку? Что с этим миром - торгашом, столь застарелым, делать? Хоть рай дадут мне - мол, живи, - все восемь рвов отвергну: Что мне два мира без любви - что с тем уделом делать? Когда, везде разглашена, суть сокровенной тайны Как бы лучом освещена, - что с этим делом делать? Покинув свой предел, проник я в глубь небесных высей, - Я беспредельности достиг, - что мне с пределом делать? x x x Пойду я к жилищу моей дорогой, С собачьею сворой затею там вой. Любимую гостьей узреть хоть бы раз В убогой лачуге моей горевой! Нет, лекарь, не вылечить раны любви - Не сыщешь лекарства от болести той. Слезами я весь небосвод сокрушу: Текут мои слезы бурливой рекой. Мечом твоей злости меня обезглавь, - Пред кем я еще преклонюсь головой! Твой локон я вспомню - и буквы нижу Рейханным узором - строку за строкой. И если любовь мое сердце сожжет, Сокрыть ли в груди мне мой пыл огневой! Она светом лика убила меня, - Я в теле любимой хочу стать душой. Машраб, я обрел свою каплю вина, Я всем одержимым готов быть главой. x x x В степи любви я ночью брел, увы, не ведая дорог, Но путь в отшельнический дол меня неудержимо влек. Я одержимо шел с клюкой, едва прикрыт - и наг и бос, И на огонь я всей душой летел стремглав, как мотылек. Сей мир, красуясь и дразня, и призывая, и маня, Зазвал и заманил меня, и позабыл я свой зарок. И что за диво; в тот же миг во все пределы я проник, И, как сорока, - прыг да прыг, скакал я вдоль и поперек. О, нет, неверен мир земной! Я понял, сколь изменчив он, - Конь вечности, оседлан мной, помчался. Путь его далек. И понял я: сей мир лукав, враждебной хваткою он лих, И, лик ногтями истерзав, себя я каяться обрек. Господни люди говорят: "Сколь горек хмель мирских утех!" И я, чтобы познать сей яд, вкусил той горечи глоток. Потом, не зная забытья, в себе я своеволье бил, И саблей отрешенья я себя казнил, как только мог. И жарко-огненным копьем я миру выколол глаза, И сабли хладным острием соблазнам голову отсек. Безумец, не в стихе ль твоем, Машраб, - спасение от мук: Ведь этим словом, как огнем, сердца влюбленных ты прожег! x x x О чаровница, с тех времен, когда дружить с тобой я стал И любоваться, восхищен, твоею красотой я стал, Я жемчугом из жемчугов прослыл на весь базар любви, А для соперников-врагов ракушкою пустой я стал. Когда ж настали дни разлук, я и метался и стенал, И за позор от этих мук ославлен всей толпой я стал. Когда я клятвою своей связал себя с одной тобой, Для всех собратьев и друзей тогда совсем чужой я стал. Любовь меня совсем сожгла, Машраб, все сердце - как зола, Все тело сожжено дотла, - исчез я, сам не свой я стал! x x x Мне ныне только и к лицу стенать, томясь разлучным роком, - Припасть бы с жалобой к творцу и небо пристыдить упреком! И если молния блеснет - огонь любви придет на помощь, Я опалю весь небосвод - сожгу его в огне жестоком. Спаси от мук меня, собрат, спаси хотя бы на мгновенье, Я этим мигом буду рад утешиться хоть ненароком. Влюбленным станет меня жаль - они от скорби зарыдают, Когда я выскажу печаль моих невзгод хотя б намеком! Любовь - что океан большой, и ты, Машраб, увяз в пучине, - О, мне и телом и душой страдать в унынии глубоком. x x x Когда я в этот мир пришел и в бездне мук его погряз, Лекарств не ведая от зол, взывал я к небу - сколько раз! И видел я: трясина мук - губитель тела и души, И метил я, нацелив лук, в два круга нечестивых глаз. Пил в кабачке я, не тужа, - и я познал в себе огонь, Пошел в мечеть - и, как ханжа, заледенел я и угас. С ханжою - пост, со мною - хмель, и я вовеки не отдам За сотни праведных недель бутыль вина, что я припас. Хмель единения себе из рук наставника я брал, Встречал на висельном столбе я, как Мансур, свой смертный час. Моей безумной головы молвой не пощадил весь мир, Я ж за единый звук молвы пыль двух миров от ног отряс. И не корите, о друзья, Машраба за его недуг: Познать юдоль небытия ему начертан был наказ. x x x О шах мой всевластный, я умер от страсти, Души светоч ясный, я умер от страсти. Так мучить меня у кого ты училась? К тебе, сладкогласной, я умер от страсти. Две брови твои - словно вздетые луки, Прицел их - опасный, - я умер от страсти. Я, словно бы Феникс, сгорев - воскресаю, Сгорел я, несчастный, я умер от страсти. Помилуй и сжалься, взгляни хоть украдкой, Палач мой всечасный, я умер от страсти. Владычице мира я раб безответный, В юдоли безгласной я умер от страсти. Душа подступает к устам у Машраба, - В любви моей страстной я умер от страсти! x x x Увидев тебя, всех людей я забыл, К усладам-соблазнам угас в сердце пыл. Всю душу, все сердце я отдал тебе, И сам райский сад мне навек опостыл. Других ты вином своей неги хмелишь, Мой хмель - моя кровь, я в разлуке - без сил. В жестокий тот день, о услада души, Тобой на беду, видно, встречен я был. И ночью и днем думал я и постиг: Кто в мире, как ты, и прекрасен и мил! Ты - тело мое, и душа моя - ты, Твой след я повсюду, везде находил. Поверь мне: в пустынях, томясь по тебе, Костями я слег в подземелье могил. И сердце скорбит, и тоскует душа, Безжизнен, отраву мечтаний я пил. И в сердце и в речи моей - только ты, Тебе - мои клятвы, весь мир мне постыл. И, зная, что мне не дождаться тебя, Я сердце мечтой о тебе вдохновил. Увы, не видать мне тебя, не найти, С печалью вдвоем я кручинюсь, уныл. Едва я увидел румяный твой лик, Сгорел я и пепел на небо я взвил. Любовь твоя вечно светла, о Машраб, Ты ночью и днем светишь ярче светил! x x x Я, лик твой увидеть мечтая, пришел, Изведать, сколь сладки уста, я пришел. Все сердце пылает, занявшись огнем, Я, в пепел сгорая и тая, пришел. О светоч мой лунный, внемли мне, молю, - Лик лунный узреть - неспроста я пришел. Пылаешь свечой ты, маня мотыльков, К тебе я, в огонь твой влетая, пришел. Откинь же завесу, открой мне чело, - К тебе я открыть вся святая пришел. Красавица, я послужить тебе рад, - Рабом быть, надежду питая, пришел. Машраб, здесь - дол времени, чаша времен, - На малый срок в эти места я пришел. x x x Я изумлен безмерно: вдруг твоя краса открылась мне, Струило дивный свет вокруг чело, подобное луне. Все сердце мне и душу сжег огонь сиянья твоего, И я летел, как мотылек, себя сжигая в том огне. Стократ лукав был ее пыл, согретый хмелем кабачка, И я всю веру вмиг забыл и был я словно бы во сне. И видел я: она меня коварной красотой томит, И я, сгорая от огня, застыл, безумный, в стороне. В любви таков уж мой удел - лишь видеть свет ее красы, И я смущением зардел, как розы рдеют по весне. И мне не надобно пути к святыням веры и красы, - Мне в море перл мой обрести желанно - хоть на самом дне. Сумела накрепко запасть в, меня, Машраб, печаль любви, Жива во мне одна лишь страсть, иное все невнятно мне! x x x Твой лик я увидел и стал одержим, И чужд стал мне разум - расстался я с ним. И пусть я умру, все мученья стерпев, С пути не сверну - пусть он будет прямым. Любовью вконец посрамлен на весь мир, Всем притчею стал я - и добрым и злым. Не думаю дум я о райском вине, - От уст твоих пряных я стану хмельным. Все, кроме тебя, я отверг, глух и слеп, Все кинул, единой мечтою томим. Я светоч красы твоей видел во сне, - Летел мотыльком я к огню через дым. Любовью к тебе, как вином, я налит: Я сам - и сосуд, и владеющий им. Я был малой каплей в пучине морской, Я жемчугом стал, что пучиной храним. С огнем не дружа, древу жара не знать, - Любовный огонь - мой собрат-побратим. Пал тленом я в землю, но к жизни возрос: Стал тысячей зерен, а был лишь одним. В огне того лика все в небыль сожглось: Душа вошла в душу - в любви я незрим Пал тысячью ливней из глаз твоих дождь, - Был глушью, а стал цветником я твоим. С любимою я разлучен много лет, Безумный и горестный, я нелюдим. Спокойному - век, говорят, не гореть, - Спокоен я был - ныне жаром палим. Подай же Машрабу вина в кабачке, - В мечеть не вошел я, а стал уж хмельным! x x x Лишь раз пришел я в этот мир и пленником утрат ушел, Один лишь миг и жил я, сир, и, не познав отрад, ушел. Искал я друга, одинок, но - нет, увы, найти не мог, И сердце я печалью сжег - отчаяньем объят, ушел. Не смог, влачась в мирском саду, я одолеть свою беду, В печалях жил я, как в аду, - измученный стократ, ушел. Корысть мой направляла шаг, в грехах плутал я так и сяк, В сей мир пришел я, гол и наг, - не сыт и не богат ушел... Глупцы-невежды день-деньской к соблазнам льнут, забыв покой, И я, пленен тщетой мирской, от неземных услад ушел. Машраб, ты о любимой млел - все ждал, во все глаза глядел, Но был столь тяжек твой удел, что ты, тоске не рад, ушел. x x x Соловей садов вселенной, песнь пою в мирском саду я, Для любимой, несравненной страстно свой напев веду я. Чаровница неземная! Даже ночью, сна не зная, Как Хафиз, томлюсь, стеная, и рыдаю, как в бреду я. Опьяняясь хмелем страстно, млею, как Меджнун несчастный, За Лейли моей прекрасной - за тобой, томясь, бреду я. Опален твоей красою, сердцем я горю, душою, - Весь дотла сожжен тобою, про свою пою беду я. Жду свершения обета, день и ночь мне нет ответа, Ты сказала: "Жди рассвета!" - вот теперь рассвета жду я. Слов всесведущий ценитель, всех правдивых наставитель, Мерных строчек повелитель, со стихом, Машраб, в ладу я! x x x О, это ужас, Судный день - с тобою разлученным быть, И счастья благостная сень - разлук с тобой лишенным быть. В огне любви сгораю я, пылает в сердце кровь моя, Увы, мне суждено, друзья, навеки обреченным быть. Огонь мне грудь и сердце сжег, от мук измен я изнемог, Со мной сдружился злобный рок, и как мне не спаленным быть! Рыдаю я в плену оков, и тяжкий жребий мой суров, И я всю жизнь отдать готов - готов испепеленным быть. Любовь к тебе палит дотла - всех тебе верных извела, - Позволь же, если ты не зла, мне одному влюбленным быть. Зачем, друзья, на небосвод пенять мне, ждя его щедрот, - От века бремени невзгод дано мне предрешенным быть. Хоть раз Машрабу зов пошли, спроси, как дни его прошли, - Позволь ему, хоть и вдали, просителем смятенным быть. x x x Повстречавшись с чаровницей, замер я, плененный, сразу, Чудным взором поразиться должен был, смущенный, сразу. И всю ночь, забыв дорогу, я блуждал звездой ночною, - Лик твой лунный, слава богу, я узрел, влюбленный, сразу. Как Фархад, от мук печален, я страдал в горах кручины, Но, кайлом судьбы повален, я упал, сраженный, сразу. И пока, пируя ночью, ты с другими забавлялась, Истерзал себя я в клочья, словно помраченный, сразу. Чем зардеет горячее лик твой пламенной свечою, Тем быстрей лечу к свече я - гибну, опаленный, сразу. Если сладкому обету суждено свершиться, верь мне: Я души моей монету всю отдам, польщенный, сразу. А увидеть мне случится, как ты пьешь вино с другими, - Знай: вину тому пролиться - вылью все, взбешенный, сразу. Лей мне, кравчий, без зарока - сразу дай вина Машрабу: Жизнь свою в мгновенье ока отдал я, влюбленный, сразу. x x x Красавица, узрев тебя, я жертвою неволи стал - На улице твоей, скорбя, скитаться в горькой доле стал. Твои ресницы-стрелы вдруг насквозь пронзили тело мне, И я кровавой жертвой мук, невиданной дотоле, стал. Творец, да будет не дано другим столь горестной любви, А я, что делать, уж давно скитальцем сей юдоли стал. Я пред тобою преклонен, я - жертва под твоей стопой, - Твоим мечом я разлучен с душою поневоле стал. Томясь немилостью твоей, не зная, ждать ли мне вестей, Скитаться у чужих дверей я в нищенской недоле стал. Внемли же, мой прекрасный друг, к Машрабу милость прояви, - Я странником в стране разлук - скитальцем в диком доле стал. x x x Красуясь, посмотрела - застыл мой взгляд тогда, Весь мир и веру смело продать был рад тогда. А молвила мне злая: "Что мне любовь твоя!" - Меч ревности в себя я вонзил стократ тогда. Я в горы бед глубоко вгрызался, как Фархад, Но был киркою рока повержен, смят тогда. Машраб - в пути, и вот он смятенно вдаль бредет, - Узнать, куда идет он, вперил я взгляд тогда. x x x Пришел в этот мир я, и много я мук и тревог претерпел, Я в бедах влачился убого и все превозмог, претерпел. Кто льнет к удовольствиям праздным, претерпит жестокий позор, Стал чужд я грехам и соблазнам и все, одинок, претерпел. Что мир сей порочен всецело, я знал, он - губитель и враг, - Я гнет его, кинувшись смело в бурлящий поток, претерпел. Сей мир, не рука Азраила предел этой жизни кладет, - Мне все жизнь мирская открыла: я все в ней, что смог, претерпел. Машраб, ты отшельником, сиро, порвав с этим миром, бредешь, И я отвратился от мира, и все я, убог, претерпел. x x x Что мне делать, чаровница, жар любви к тебе - мой дом, Каждый волос мой палится - как свеча, горит огнем. Валом слез кроваво-жгучих я захлестнут с головой, Словно кряж в Йеменских кручах, смыт рубиновым дождем. Я кайлом моей кручины кряж души своей крушу, - Ты одна - вся суть причины: я к тебе рублю пролом. Райских мне услад не надо: по устам твоим томлюсь, - Вкус томленья горше яда, ну а мне - услада в нем. Каждый станет опаленным, если я хоть раз вздохну, - Сделал кров я всем влюбленным в сердце огненном моем. Не спастись вовек смутьянам, что тягаются со мной: Жар души совью арканом - всех врагов словлю живьем. Ладные стихи слагая в цветнике моей любви, Соловья и попугая - всех сравняю с вороньем. О Машраб, на ране рана - словно розы, на тебе, А умрешь - цвести багряно им на саване твоем. x x x О, верь: я от любви твоей сгорел, и помрачен я стал, Ославлен толками людей, позором всех времен я стал. Ты в совершенстве неземном над всеми властна, как султан, - О, сжалься, нищим бедняком в глуши чужих сторон я стал. Скитаясь у чужих ворот, всех вопрошал я о тебе, - Не верь, что "ищущий найдет": увы, всего лишен я стал. Меч твоей злости уж давно на части сердце мне рассек, - Пусть розой не цветет оно: сам кровью заклеймен я стал. Машраба мукою казня, о боже, пощади других, - Друзья, молитесь за меня, чтоб роком исцелен я стал. x x x Терпенья мне недостает, и нет покоя от невзгод, И день и ночь - душевный гнет, и бремя бедствий все растет. И хоть кричи, стенай и вой, об камень бейся головой, - Зла сила муки горевой, и, видно, близок мой черед. Вконец я сердцем изнемог, и сам сгорел, и душу сжег, Я желт, слезами весь истек - примет моих печален счет. Что все ходжи и все ханжи, все шейхи, все пророки лжи! Вдали от них себя держи, любовь их - бедами гнетет. Любовь сама-то - не беда, да много от нее вреда, Машраб, судьба твоя худа: день ото дня сильнее гнет. x x x Не видя, дивная, твой лик, от грусти я несчастным стал, А к сладостным устам приник - и к диву я причастным стал. Помилуй, сжалься, не кляня, не мучь покорного раба, - Лишь бы приблизила меня - я смирным и безгласным стал. Твоих очей хмельны зрачки, а лик твой краше рдяных роз, - Все сердце порвалось в куски, и жребий мой ужасным стал. Просил от страсти амулет у лекарей я на торгах, Но средства не нашлось от бед, и мой недуг опасным стал. К Машрабу взор свой обрати и слову истины внемли: Я - жертва на твоем пути, и я тебе подвластным стал. x x x В долине сердца ланям мук я дал раздолье и приют, А ты взвела лукавый лук - тюльпанный луг взрастил я тут. И тут же - путь лежит ко мне для всех удачливых в любви, - Пусть в этой горестной стране для них все розы расцветут. Поток моих рыданий яр - кровавым ливням нет конца, Вот - камень с сердца тебе в дар, он - как рубин Йеменских руд. Чтобы завлечь тебя в силок, для птицы сердца твоего Все тело с головы до ног расплел я для плетенья пут. В душе моей цвет роз весной зардел от взора твоего, - Пусть им навстречу белизной мои жасмины зацветут. Мне чад молвы не побороть: позором сам себя я жгу, - Как саламандра, моя плоть горит, и жар пыланья лют. Машраб, в сей речи роковой - твой мученический предел, - Вот он - кровавый саван твой, любовью сотканный лоскут! x x x Я, жалкий и больной, на твой порог пришел, Поведать, что со мной, я, одинок, пришел. И нет в руке моей подарка для тебя: Я, жальче всех людей, сюда, убог, пришел. Не отвергай! Везде отвергнут, посрамлен, К тебе я, весь в стыде за свой порок, пришел. Из стран небытия в мирскую суету Тебе всю душу я отдать в залог пришел. Помилуй и прости, недуг мой исцели, - Я снадобье найти от всех тревог пришел. Страданий не тая, Машраб мольбу твердит: "Откройся! К лику я, что меня влек, пришел!" x x x О ветер, печалей моих сердцевед, Любимой снеси от страдальца привет. Печален я, грустен и сир-одинок, - Любимая, стань мне лекарством от бед. Что жертвы паломников божьей стези! Ведь я каждый миг - твоя жертва, мой свет. О друг мой, приди, дай увидеть твой лик, - В беде одинок я, никем не согрет. Мне власть Сулеймана - и та ни к чему, - В тоске ждать тебя и терпенья уж нет. Как кудри твои, моя доля темна, Машраб, ты погиб, - где ж во мраке просвет! x x x В пустыню, страстью отрешен, я брел, влекомый к бедам, право, И жизнь минула, словно сон, а разум мне неведом, право. Там не цвели бутоны роз и благодатный сад не рос, Жизнь протекла потоком слез, плутал я ложным следом, право. О, если ты с охотой льнул к дурному суесловью мулл, Ты алчной спеси не минул - был другом их беседам, право. Притворна мудрость у святош, их путь с путем шайтана схож, Присущи лесть, корысть и ложь мздоимцам- дармоедам, право. Хоть, правду скажешь - не перечь, правдивая чужда им речь: Спешат безверием наречь да и объявят бредом, право! Машраб, сверкает твой совет, как драгоценный самоцвет, - Слов не бросай себе во вред невеждам- привередам, право! x x x ...Во мне любви к мирским делам нет и мельчайшей доли в сердце, Два мира за тебя отдам я - сын невзгод, Машраб несчастный. И пусть умру я за тебя, от страсти до костей сгорая, - В могиле возрыдать, скорбя, тебе черед, Машраб несчастный. Едва родился я - и вмиг любовь к тебе меня сразила, - Любви пылающий тайник, звездой мелькнет Машраб несчастный. Рок меня чашей не обнес - мне хмель любви не пить нет силы, Я - неизбывной крови слез круговорот, Машраб несчастный. Ханжа! Ценою тысяч мук готов стремиться я к любимой, И пусть убьет меня мой друг - ему не лжет Машраб несчастный. Повсюду люд меня стыдит, - изгнанник, я иду по градам, Отвергнут и камнями бит, претерпит гнет Машраб несчастный. И как покаран я судьбой и посрамлен, - никто не знает, - Безгласной жертвой пред тобой, поверь, падет Машраб несчастный. Пусть о любви твои уста Машрабу-горемыке скажут, - Знай: ни молитвы, ни поста уж не блюдет Машраб несчастный. x x x Ты вымолвишь единый слог, что слаще всех услад, - И весь я с головы до ног твоей быть жертвой рад. Ты одинока день-деньской, как солнце и луна, И - как ни ищут - за тобой вовек не уследят. И лучшие из всех дерев, тобой посрамлены, Падут во прах, тебя узрев, - в стыде потупят взгляд. Все, кто хотя бы иногда знал милость от тебя, Перед тобой и в День суда, не вставши, пролежат. Твой взор губительно-жесток, а речь - добра исток, - Ты кто - Иса иль ветерок живительных прохлад? Кто от тебя - из уст в уста - вкусил медвяный хмель, Тот, и дожив до Дня суда, не будет крив-горбат. Прошу: сними с чела покров, Машрабу лик открыв, - До смерти он смотреть готов на твой цветущий сад. x x x О роза, все тебе отдам, рабом я рьяным стану, И жертвой сладостным устам твоим медвяным стану. Предстань мне с розовым челом, завесу приоткинув, - Отдам все сердце - соловьем, от страсти пьяным стану. А по хмельным твоим очам едва лишь затоскую - Кричать удодом по ночам по всем полянам стану. Ты лишь взглянула - я сожжен тобою, чаровница, - Как жить я, всей душой смятен, с таким изъяном стану? Едва лишь ты откроешь лик и на меня посмотришь, Веселым я в единый миг назло всем ранам стану, Машраб тревогою томим, - о, подари же взглядом, - Рабом я преданным твоим очам-смутьянам стану! x x x Вовеки сердцу воли нет, отравленному страстью: Распалось сердце в путах бед - истлело часть за частью. В мечтах - твой образ предо мной, но мне не