аны его созерцает, - Раны особенно! Гнев и оружие дал и решимость. 545 Гневом как только зажглась, - поскольку царицей осталась, - Постановила отмстить и в возмездие вся углубилась. Как, если львенка отнять у нее, разъяряется львица И по недавним следам за незримым врагом выступает, Так и Гекуба, смешав в груди своей гнев и страданье, 550 Силы души не забыв, но забыв свои поздние годы, Шла к Полиместору в дом, к виновнику злого убийства. И побеседовать с ним попросила, - как будто, мол, хочет Злата остаток ему показать, предназначенный сыну. Просьбе поверил Одриз, любить приобыкший наживу. 555 Вот потаенно пришел - хитрец - с выраженьем любезным. "Ждать не заставь, - говорит, - о Гекуба, дай сыну подарки, Все, что ни дашь, - что и раньше дала, - его достоянье, В том я богом клянусь!" И Гекуба в ужасе смотрит, Как он клянется и лжет, - нарастает в ней гнев запылавший. 560 Вот уж он схвачен толпой полонянок троянских; Гекуба Ринулась; пальцы ему в вероломные очи вдавила И вырывает глаза; от гнева становится сильной; И погружает персты, залитые кровью преступной, Даже не очи - их нет! - но глазницы рукой выскребает. 565 Тут, разъярясь на урон, нанесенный владыке, фракийцы Копья и камни кидать, нападенье ведя на троянку, Начали было. Она же за кинутым камнем с ворчаньем Бросилась вдруг и его захватить уж старалась зубами. Молвить хотела, но лай раздался. Сохранилось то место - 570 Так и зовется оно. О старых несчастиях помня, Долго, тоскуя, она в ситонийских полях завывала. Участь ее - троянцев родных, и враждебных пеласгов, И олимпийцев самих не могла не растрогать, и боги, И между ними сама Громовержца сестра и супруга, 575 Все отрицали, чтоб так по заслугам свершилось с Гекубой. Хоть дарданийцев успех боевой поощрила Аврора, Тронуть ее не могли злоключенья Гекубы и Трои: В сердце забота своя, домашнее горе богиню Мучит, - Мемнонова смерть. Мать видела в поле фригийском, 580 Что поразило его копье золотое Ахилла. Видела бедная мать, и румянец, которым алеет Утренний час, побледнел, и покрылось тучами небо. И не могла помириться она, что его не сложили На погребальный костер. Какою была, распустивши 585 Волосы в горе, припасть к коленам Юпитера с просьбой Не погнушалась и так со слезами ему говорила: "Я, нижайшая всех, на златом обитающих небе, - Ибо лишь редкие мне воздвигаются храмы по миру, - Все же богиня - пришла; не затем, чтобы ты мне святыни 590 Дал иль обетные дни с алтарями, готовыми к жертвам. Если ты вспомнишь, - хоть здесь предстала я женщиной ныне, - Что с новоявленным днем охраняю я ночи пределы, - Дара достойной сочтешь! Но забота не та, не такое В сердце Авроры теперь, чтоб требовать почести должной. 595 М_е_мнона я своего потеряла. Напрасно за дядю Поднял оружие он; сраженный в возрасте раннем, Мертвым от мощного пал - так вы возжелали! - Ахилла. Честь, умоляю, ему окажи в утешение смерти, Высший правитель богов, облегчи материнскую рану!" 600 И согласился Отец. Едва лишь огнем был разрушен М_е_мнона гордый костер, и скопления черного дыма Застили день, - подобно тому как река зарождает И испаряет туман, лучи не пускающий солнца, - Черная сажа, сгустясь, полетела, сбирается в тело, 605 Приобретает лицо, от огня теплоту принимает, Также и душу свою, а от собственной легкости - крылья. С птицею схожа была изначала, - и подлинно птица Затрепетала крылом; такие же сестры трепещут, Неисчислимы; их всех одинаково происхожденье! 610 Трижды кружат над костром; широко раздается согласный Трижды их крик; на четвертый пролет разобщаются станы. Уж с супротивных сторон два разных свирепых народа Битву ведут меж собой, и клювы и когти кривые В гневе сцепив, грудь с грудью биясь, на лету притомляясь. 615 В пепле костра рождены, тела их, как дар погребальный, Падают. Помнят они, что из мощного созданы мужа. Имя создатель их дал внезапно явившимся птицам: Их "мемнониды" зовут; лишь солнце исполнит двенадцать Месяцев, бьются опять, чтоб гибнуть в войне поминальной. 620 Пусть для других огорчительно зреть, что Димантида лает: Горем Аврора своим занята, проливает и ныне Слезы о сыне своем, и повсюду на свете - росится. Но, чтобы с гибелью стен надежды покончились Трои, Рок не сулил. Святыни несет и - другую святыню - 625 Старца-отца на плечах, груз чтимый, герой Кифереин. Выбрал из стольких богатств благочестный лишь эту добычу, С милым Асканием. Он через море с изгнанником флотом Вдаль, от Антандра, плывет. Минует он берег проклятый Фракии, гнусный предел, где кровь пролилась Полидора. 630 И при попутных ветрах и волнении благоприятном Он и товарищи с ним Аноллонова града достигли. Аний в том граде как царь - людей, как жрец - Аполлона Блюл благочестно. Гостей и в храме он принял и дома. Город он им показал и святыни - дары посвященья: 635 Два показал им ствола, что Латона при родах держала. Ладан в огонь положив и вина возлиявши на ладан, В жертву закланных быков, по обычаю, мясо изжарив, Входят они во дворец. К коврам прислонившись высоким, Стали Цереры дары принимать со струящимся Вакхом. 640 Рек благочестный Анхиз: "О избранный Феба служитель, Иль ошибаюсь? Когда эти стены я видел впервые, Сын - мне помнится - был у тебя с четырьмя дочерями?" Аний, главой покачав, окаймленною белой тесьмою, Молвил печально в ответ: "Ты, великий герой, не ошибся! 645 Верно: детей пятерых ты меня обладателем видел. Ныне же - так-то с людьми судьбы превратность играет! - Видишь бездетным почти. Ибо помощь какая от сына, Если отсутствует он? В земле, по нему нареченной, В Андре, он вместо отца владеет престолом и царством. 650 Делий ему даровал предсказания дар, но иное Либер дал сестрам его, превыше желаний и веры, Качество дивное: все от моих дочерей прикасанья В хлеб, иль во влагу лозы, или в ягоды девы Минервы Преобращалось; тот дар приносил нам великую пользу. 655 Слух лишь об этом дошел до рушителя Трои, Атрида, - О, не подумай, что мы стороной не почуяли тоже Бури, прошедшей у вас! - он силой оружья насильно С лона отца их увлек и дал приказание девам, Чтобы аргивян суда дарованьем небесным питали. 660 Кто куда мог, разбежались они. На Эвбею укрылись Две из моих дочерей, две приняты братниным Андром. Воин пришел и войною грозил, если их он не выдаст. Братское чувство сломил воздаяния страх, и сестер он Выдал: ты мог бы найти извинение робкому брату, - 665 Не было там ведь Энея при нем, чтоб за Андр заступиться, Гектора не было, с кем продержались вы два пятилетья! И для плененных уже приготовили поручней цепи, - Но, протянув к небесам до времени вольные руки, - "Вакх-отец, помоги!" - возопили. И дара виновник 670 Девам помог, если помощью мы назовем, что он чудом Преобразил их. Но как потеряли они человечий Облик, не мог я узнать, и сейчас объяснить не сумел бы. Знаю про горе - и все. Поднялись на крылах, обратились В птиц супруги твоей, белоснежными став голубями!" 675 Так о том, о другом разговоры ведя, завершили Пир свой, убран и стол, и все расходятся вскоре Спать. На заре поднялись и пошли к прорицалищу Феба, И приказал он им плыть к их матери древней, к прибрежьям Родственным. Царь их пришел проводить и дары предлагает: 680 Скипетр Анхизу поднес; Асканию - лук и хламиду; Дал он Энею - кратер, что был ему прислан когда-то От Аонийских брегов побратимом, исменцем Ферсеем. Прислан Ферсеем он был; изготовлен же был он гилейцем Алконом; вырезал тот на кратере предметов немало. 685 Град там виделся; врат показать ты мог бы седмицу Имени града взамен: он был по вратам узнаваем. А перед градом - обряд погребальный, костры и надгробья, Волосы жен по плечам, обнаженные груди - все явно Обозначало печаль, и плачут, как некие нимфы 690 Возле сухих родников. Торчит одиноко нагое Дерево; козы среди раскаленных блуждают каменьев. Посередине же Фив дочерей он явил Ориона: Вот не по-женски свое подставляет открытое горло Дева; другая, приняв бестрепетной раной оружье, 695 Мертвой легла за народ. Несут их по граду роскошным Шествием скорби и вот сжигают на месте отменном. А между тем изошли близнецы из девичьего пепла, Юношей двое, чтоб род не погиб; Коронами люди Их нарекли; с торжеством они матери прах провожают. 700 А над рядами фигур, отливавших старинною бронзой, По верху этот кратер золоченым кололся аканфом. Но не беднее дары и трояне в ответ преподносят: Ими подарен жрецу сосуд, фимиама хранитель, Чаша и пышный венец, золотой, в драгоценных каменьях. 705 Вспомнили путники тут, что тевкры от Тевкровой крови Род свой ведут, и на Крите сошли; но сносить лишь недолго Тамошний воздух могли; оставив со ста городами Остров, стремятся скорей достигнуть портов Авсонийских. Буря встает и треплет людей. Принимают Строфады 710 В порты неверные их, устрашает их птица Аэлло. Вот уж Итаку они, дуляихийские порты, и Самос, И неритийский предел, лукавого царство Улисса, - Все миновали; потом Амбракию, бывшую спорной Между богов; и судьи, обращенного в камень, обличье 715 Видят, что всюду теперь Аполлоном зовется Актийским; Землю Додоны прошли со священным глаголющим дубом, И хаонийский залив, где дети владыки Молосса На обретенных крылах избежали когда-то пожара. Вскоре феанов поля, с благодатным плодов урожаем, 720 Также Эпир посетили, Буфрот, где вещатель фригийский Царствовал, и, наконец, новозданную новую Трою. Зная грядущее все, что открыл им советник надежный, Чадо Приама, Гелен, они в сиканийские входят Гавани. Три языка протянула Сикания в море. 725 Первый из мысов, Пахин, обращен к дожденосному Австру, К мягким зефирам другой, Лилибей; Пелор же, последний, Смотрит к Борею, на Аркт, никогда не сходящийся с морем, Тевкры к нему подошли; на веслах и с ветром попутным Ночью пристали суда к песчаному брегу Занклеи. 730 Скилла тут справа, а там беспокойная, слева, Харибда Буйствуют: эта корабль пожрет, захватив, и извергнет; Той же свирепые псы опоясали черное лоно, - Девье при этом лицо у нее. Коль поэтов наследье Все целиком не обман, то когда-то была она девой. 735 Много просило ее женихов; и всех отвергая, К нимфам морским - ибо нимфам была она очень любезна - Шла и рассказы вела о любви молодых несчастливцев, Волосы как-то ей раз давала чесать Галатея И обратилася к ней со словами такими, вздыхая: 740 "Все-таки, дева, тебя добиваются люди, не злые Сердцем, а ты отвергать их всех безнаказанно можешь! Я же, которой отец - Нерей, лазурной Дориды Дочь, у которой сестер охранительный сонм, не иначе, Как по воде уплывя, избежала Циклоповой страсти", 745 Тут говорящей слова остановлены были слезами; Дева же, вытерев их беломраморным пальцем, богиню Так утешать начала: "Ты мне расскажи, дорогая, Можешь довериться мне, не скрывай причину страданья!" И Нереида в ответ Кратеиной дочери молвит: 750 "Акид здесь жил, порожден Семетидою нимфой от Фавна. Матери он и отцу утешением был превеликим, Больше, однако же, - мне. Ибо только со мною красавец Соединялся. Всего лишь два восьмилетья он прожил; Были неясным пушком обозначены нежные щеки. 755 Я домогалась его, Циклоп же - меня, безуспешно. Если ты спросишь теперь, что сильнее в душе моей было, К Акиду нежная страсть или ужас к Циклопу, - не знаю. Были те чувства равны. О Венера-кормилица, сколько Мощи в державстве твоем! Ибо этот бесчувственный, страшный 760 Даже для диких лесов, безопасно которого встретить Не привелось никому, презритель богов олимпийских, Знал, что такое любовь. Ко мне вожделеньем охвачен, Весь он горит. Позабыл он и скот, и родные пещеры. Даже заботиться стал о наружности, нравиться хочет. 765 Гребнем ты, Полифем, торчащие волосы чешешь, Вот захотел он серпом бороды пообрезать щетину, Чтобы на зверский свой лик любоваться, его приобразив. Дикость, страсть убивать и крови безмерная жажда - Их уже нет. Приплывают суда, отплывают спокойно. 770 Телем в то время как раз к сицилийской причаливший Этне, Телем, Эврима сын, никогда не обманутый птицей, К страшному всем Полифему пришел и промолвил: "Единый Глаз твой, который на лбу, добычею станет Улисса!" Тот засмеялся в ответ: "Из пророков глупейший, ошибся 775 Ты. Он - добыча другой!" Так истины слово презрел он, - Тщетно! То, берег морской измеряя шагами гиганта, Почву осаживал он, то усталый скрывался в пещеру, Клином, длинен и остер, далеко выдвигается в море Мыс, с обоих боков омываем морскою волною. 780 Дикий Циклоп на него забрался и сел посередке. Влезли следом за ним без призора бродящие овцы. После того как у ног положил он сосну, что служила Палкой пастушьей ему и годилась бы смело на мачту, Взял он перстами свирель, из сотни скрепленную дудок, 785 И услыхали его деревенские посвисты горы, И услыхали ручьи. В тени, за скалою укрывшись, С Акидом нежилась я и внимательным слухом ловила Издали песни слова, и память мне их сохранила. "Ты, Галатея, белей лепестков белоснежной лигустры. 790 Вешних цветущих лугов и выше ольхи длинноствольной, Ты светлей хрусталя, молодого игривей козленка! Глаже ты раковин тех, что весь век обтираются морем; Зимнего солнца милей, отрадней, чем летние тени; Гордых платанов стройней, деревьев щедрее плодовых; 795 Льдинки прозрачнее ты; винограда поспевшего слаще. Мягче творога ты, лебяжьего легче ты пуха, - Если б не бегала прочь! - орошенного сада прелестней, Но, Галатея, - быков ты, еще не смиренных, свирепей, Зыбких обманчивых струй и тверже дубов суковатых, 800 Веток упорней ветлы, упорней лозы белолистой; Горных ты бешеных рек, неподвижнее этих утесов; Жгучее пламени ты, хваленых надменней павлинов; Трибул ты сельских грубей; лютее медведицы стельной; Глуше, чем моря прибой, беспощадней задетой гадюки. 805 И, - это прежде всего, кабы мог, у тебя бы я отнял! - Ты убегаешь быстрее оленя, гонимого звонким Лаем, и даже ветров дуновенья воздушного легче. Если б ты знала меня, не бежала бы, но прокляла бы Ты промедленье свое, меня удержать бы старалась. 810 Есть у меня на гор_е_ с нависающим сводом пещеры, Даже и в лета разгар у меня не почувствуешь солнца, - И не почувствуешь стуж. Под плодами сгибаются ветви; Есть на лозах витых подобные золоту гроздья, Есть и пурпурные. Те и другие тебе сберегаю. 815 Будешь своею рукой под тенью рожденные леса Нежные ягоды брать; рвать будешь осенние терны, Слив наберешь - не одних от черного сока багровых, Но и других, благородных, на воск весенний похожих. Станешь моею женой, - недостатка не будет в каштанах, 820 Да и во всяких плодах: к услугам твоим все деревья. Этот вот скот - весь мой, и немало в долинах пасется; Много укрыто в лесу, но много и в хлевах пещерных. Если спросишь меня - числа я назвать не сумею; Бедным - подсчитывать скот. Коль его я расхваливать буду, 825 Ты не поверишь словам. А придешь - так сама убедишься, Как еле-еле несут напряженное вымя коровы. Есть - приплод молодой - ягнята в теплых овчарнях, Есть и ровни ягнят - в других овчарнях козлята. Век белоснежное есть молоко. Для питья остается 830 Часть. Другую же часть сохраняют творожные сгустки. И не простые дары тебя ждут, узнаешь и больше Радости: лани там есть, и зайцы есть там, и козы, Там и чета голубей, и гнездо с древесной вершины. Двух я недавно сыскал, - играть они могут с тобою, - 835 Сходных друг с другом во всем настолько, что ты ошибешься, Там на высоких горах волосатой медведицы деток. Я их достал и сказал: госпоже сохраним их. в подарок! Вынырни только - пора! - головой из лазурного моря! О Галатея, приди!. Подарков моих не отвергни! 840 Знаю свое я лицо: в отражении влаги прозрачной Видел себя я на днях, и моя мне понравилась внешность. Как я велик, посмотри! Не крупней и Юпитер на небе Телом, - уж если у вас повествуют, что миром какой-то Правит Юпитер. Мои в изобилии волосы пали 845 На запрокинутый лоб и, как лес, затеняют мне плечи. Ты о щетине густой, на всем моем теле торчащей, Дурно не думай, затем что без зелени дурны деревья; Конь - коль на шее его золотая не треплется грива; Птиц покрывает перо; для овец их шерсть - украшенье, 850 Муж красив бородой и колючей щетиной на теле. Глаз во лбу у меня единственный, величиною Вроде большого щита. Что ж? Разве великое солнце В мире не видит всего? А глаз его круглый единствен. Кроме того, мой отец владыкою в вашем же море; 855 Будет он свекром тебе. О, сжалься, молителя просьбы Выслушай! Ибо одной твоей покоряюсь я власти. Я презираю ЭФир и Юпитера с молнией грозной, - Но лишь тебя, Нереида, боюсь. Свирепее гнев твой Молний. Отвергнутый, я терпеливее был бы, пожалуй, 860 Если б бежала ты всех. Но зачем, оттолкнувши Циклопа, Акида любишь, зачем моих ласк милей тебе Акид? Пусть он пленится собой и пленяет тебя, Галатея, - Хоть не хочу я того! Но случаю дай подвернуться, - Сразу почувствует он, сколь мощно подобное тело! 865 Проволоку за кишки, все члены его раскидаю В поле и в море твоем, - там пусть он с тобою сойдется! Я пламенею, во мне нестерпимый огонь взбушевался, - Словно в груди я ношу всю Этну со всей ее мощью, Перенесенной в меня! Но тебя, Галатея, не тронешь!" 870 Попусту так попеняв (мне все было издали видно), Встал он и, бешен, как бык, с телицей своей разлученный, Не в состоянье стоять, по лесам и оврагам блуждает. Нас, не видавших его, не боявшихся дела такого, Лютый заметил Циклоп и вскричал: "Все вижу, и этот 875 Миг да будет для вас последним мигом любовным!" Голос его был таков, какой подобает Циклопу В бешенстве: криком своим устрашил он высокую Этну. Я, испугавшись, спешу погрузиться в соседнее море. А Семетидин герой убегал, обращался тылом, 880 И говорил: "Помоги, Галатея! Молю! Помогите, Мать и отец! Во владеньях своих от погибели скройте!" Но настигает Циклоп. Кусок отломал он утеса И запустил. И хотя лишь одной оконечностью камня В Акида он угодил, целиком завалил его тело. 885 Я совершила тут все, что судьбы свершить дозволяли, Чтобы прадедову мощь получил погибающий Акид. Алая кровь из-под глыбы текла; чрез короткое время Слабый пурпуровый цвет исчезать начинает помалу. Вот он такой, как у рек от весеннего первого ливня; 890 Вскоре очистился; вот зияет, расколота, глыба, И из расщелин живой вырастает тростник торопливо, Рот же отверстый скалы зазвучал извергаемой влагой. Дело чудесное! Вдруг выступает, до пояса видев, Юноша, гибкими он по рогам оплетен камышами, 895 Он, - когда бы не рост и ее лик совершенно лазурный, - Акидом был. В самом деле уже превратился мой Акид В реку: доныне поток сохранил свое древнее имя". Кончила свой Галатея рассказ, и сонмом обычным Врозь разбрелись и плывут но спокойным волнам Нереиды. 900 Скилла вернулась; она не решилась в открытое море Плыть. По влажным пескам сначала нагая блуждает, Но, притомясь и найдя на заливе приют потаенный, В заводи тихой свое освежает усталое тело. Вдруг, разрезая волну, гость новый глубокого моря, 905 Переменивший черты в Антедоне Эвбейской недавно, Главк предстает, - застыл в вожделенье к увиденной деве! И, уповая, что он побежавшую сдержит словами, Вслед ей кричит; она же быстрей от испуга несется И достигает уже вершины горы надбережной. 910 Прямо из моря встает, одним острием поднимаясь, Голый огромный утес, над морем широким нависший. Остановилася там и в месте спокойном, не зная, Чудище это иль бог, в изумленье дивуется цвету И волосам пришлеца, покрывавшим и спину и плечи, 915 И что внизу у него оконечность извилистой рыбы. Главк приметил ее и, на ближнюю глыбу опершись, Молвил: "Не чудище я, не зверь я дикий, о дева! Нет, я бог водяной. Прав больше Протей не имеет В глуби морской, ни Тритон, ни сын Атаманта Пал_е_мон. 920 Раньше, однако, я был человек. Но поистине предан Морю глубокому был, тогда уже в море трудился. Либо влачил стороной я с пойманной рыбою сети, Либо сидел на скале, с камышовой удой управляясь. Некие есть берега с зеленеющим смежные лугом; 925 Волнами край их один окаймлен, а другой - муравою, И круторогие их не щипали ни разу коровы; Смирные овцы там не паслись, ни косматые козы, И трудовая пчела никогда не сбирала там меду. Там не плелись и венки торжества; травы не срезали 930 Руки, держащие серп. Я первый на этом прибрежье Сел на траву; сижу и сушу свои мокрые сети. Чтобы попавшихся рыб сосчитать по порядку, которых Случай мне в сеть позагнал иль своя же на крюк насадила Зверская алчность, я их разложил по зеленому дерну. 935 Невероятная вещь. Но обманывать что мне за польза? - Только, коснувшись травы, начала шевелиться добыча, Переворачиваться, на земле упражняясь, как в море. Я же стою и дивлюсь, - меж тем ускользает вся стая В воду, покинув зараз своего господина и берег. 940 Остолбенел я, себя вопрошаю, с чего бы то было. Бог ли то некий свершил, травы ли какой-нибудь соки? Что же за силы в траве? - говорю и срываю рукою Возле себя мураву и, сорвав, беру ее на зуб. Только лишь глотка моя испила незнакомого сока, 945 Чувствую вдруг у себя в глубине неожиданный трепет, Чувствую в сердце своем к инородной стихии влеченье. И уж не мог я на месте стоять. Прощаясь навеки, Молвил земле я "прости" и нырнул в голубую пучину. Боги морей пришлеца отличают им общею честью; 950 Призваны были меня отрешить от свойств человечьих И Океан и Тетида. И вот через них очищаюсь. Девять я раз очистительный стих повторяю; велят мне, Чтобы подставил я грудь под сто потоков различных. Сказано - сделано. Вот отовсюду ниспавшие реки 955 Над головою моей всех вод своих токи проносят. Только всего рассказать я могу, что стоило б вспомнить; Только и помню всего; остального не чуяли чувства. А лишь вернулись они, себя я обрел измененным, - Был я весь телом другой, чем раньше, и духом не прежний. 960 Тут я впервые узрел синеватую бороду эту, Волосы эти мои, что широко по морю влачатся, Плечи свои увидал, громадные синие руки И оконечности ног, как рыбьи хвосты с плавниками. Что мне, однако, мой вид? К чему божествам я любезен? 965 Что мне за прок, что я бог, коль ничто тебя тронуть не может?" Так он сказал и хотел продолжать, но покинула бога Скилла. Свирепствует он и, отказом ее раздраженный, К дивной пещере идет Цирцеи, Титановой дщери. КНИГА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ Снежную Этну уже, заткнувшую зевы Гигантов, Также циклопов поля, что не знают мотыги и плуга, Коим нужды никогда не бывало в высоких упряжках, Бурно мятущихся вод обитатель эвбеец покинул, 5 Также Занклеи залив, супротивную Регия крепость, Также пролив, что губит суда и, зажат берегами, Делит Авсонии край от границы земли сицилийской. Божеской вскоре рукой прогребя по Тирренскому морю, Главк достиг травеносных холмов и в чертоги Цирцеи, 10 Дочери Солнца, вошел, где дикие звери столпились. Только увидел ее, приветами с ней обменялся. "Бога, богиня, молю, пожалей! - сказал, - ты одна мне Можешь любовь облегчить, коль меня почитаешь достойным. Сколь всемогущество трав велико, Титанида, известно 15 Мне, как нигде никому, ибо сам я чрез них изменился. Знай, чтоб страсти тебе не была непонятна причина, - На италийском брегу супротив Мессании нимфу Скиллу я раз увидал. Стыжусь передать обещанья, Нежности, просьбы мои, заслужившие только презренье. 20 Ты же, коль некая власть в заклинаниях есть, заклинаньем Губы святые встревожь; а если действительней травы, Чья испытана мощь, посильнее мне выбери зелье. Не исцеляй мой недуг, облегчи лишь любовные раны, Не разлюбить я хочу, - но она пусть пыл мой разделит!" 25 Главку Цирцея (вовек не бывало у женщины больше Склонности к пылу любви; в самой ли таилась причина, Или в Венере была, оскорбленной отцовским доносом?) Молвит такие слова: "Домогаться желающей легче, Чающей тех же утех, одинаковым пылом плененной! 30 Ты же достоин. Тебя и без просьб, конечно, позвали б. Только надежду подай, - поверь, позовут и без просьбы. Не сомневайся, в свою красоту не утрачивай веры! Я, например, и богиня, и дочь светозарного Солнца, Чья одинакова мощь в заклинаниях тайных и зельях, - 35 Быть желаю твоей! Презирай презирающих; нежным С нежною будь, и двоих отомстишь ты единым деяньем". Но на попытку ее так Главк отвечает: "Скорее Водоросль будет в горах вырастать и деревья в пучинах, Нежели к Скилле любовь у меня пропадет", - и богиня 40 В негодованье пришла. Поскольку ему не умела Вред нанести и, любя, не хотела, - взгневилась на нимфу Ту, предпочтенную ей. Оскорбясь за отвергнутый пыл свой, Тотчас же стала она с ужасными соками травы Перетирать. Замешав, заклинания шепчет Гекаты. 45 Вот покрывало она голубое надела; и между Льстивого строя зверей из средних выходит покоев. В Регий дорогу держа, что против утесов Занклеи, Вскоре вступила она на шумящее бурями море. Словно на твердый песок, на волны ступни становила 50 И по поверхности вод сухими сбегала ногами. Был там затон небольшой, заходивший под своды пещеры, - Скиллы любимый приют; в то место от моря и неба Летом скрывалась она, когда солнце стояло на высшей Точке, когда от дерев бывают кратчайшими тени. 55 Этот богиня затон отравляет, сквернит чудодейной Смесью отрав; на него она соком зловредного корня Брызжет; темную речь, двусмысленных слов сочетанье, Трижды по девять раз чародейными шепчет устами. Скилла пришла и до пояса в глубь погрузилась затона, - 60 Но неожиданно зрит, что чудовища некие мерзко Лают вкруг лона ее. Не поверив сначала, что стали Частью ее самое, бежит, отгоняет, страшится Песьих дерзостных морд, - но в бегство с собою влечет их. Щупает тело свое, и бедра, и икры, и стопы, - 65 Вместо знакомых частей обретает лишь пасти собачьи. Все - лишь неистовство псов; промежности нет, но чудовищ Спины на месте ее вылезают из полной утробы. Главк влюбленный рыдал. Цирцеи, слишком враждебно Силу составов своих применившей, объятий бежал он. 70 Скилла осталася там; и лишь только представился случай, Спутников ею лишен был Улисс, на досаду Цирцеи. Также троянцев она корабли потопить собиралась, Да превратилась в скалу; выступает еще и доныне Голый из моря утес, - и его моряки избегают. 75 Вот уж на веслах прошли мимо Скиллы и жадной Харибды Тевкров суда; и уже от прибрежий Авсонии близко Были, когда их отнес к побережью Ливийскому ветер. В сердце своем и в дому приняла там Энея сидонка, Та, что стерпеть не могла супруга-фригийца отплытье 80 И на высоком костре, возводившемся будто для жертвы, Пала на меч: сама обманувшись, других обманула. От новостроенных стен убежав и прибрежий болотных, В Эрикса город придя и встретившись с верным Акестом, Жертву приносит Эней и могилу отца почитает. 85 Те корабли, что Ирида едва не сожгла по приказу Гневной Юноны, он спас; Гиппотада покинул он царство. Земли, где сера дымит, и скалы дочерей Ахелоя, Певчих сирен, - и корабль, лишенный кормчего, вывел К Инаримее, потом к Прохитее, потом к Питекузам, 90 Что на бесплодных холмах, - которых от жителей имя. Древле родитель богов, рассердясь на обманы керкопов, На нарушение клятв, на коварные их преступленья, Этих людей превратил в животных уродливых, - чтобы Были несхожи они с человеком, но вместе и схожи. 95 Члены он их сократил; опустил и приплюснул им ноздри; Избороздил им лицо, стариковские придал морщины И, целиком все тело покрыв им рыжею шерстью, В этих местах поселил; предварительно речи способность Отнял у их языков, уродившихся для вероломства: 100 Жалобы лишь выражать дозволил им хрипом скрипящим. Эти края миновав, он Партенопейские стены С правой оставил руки, а с левой - Эолова сына Звонкого холм, и в места, что богаты болотной ольхою, На берег Кумский приплыв, к долговечной Сивилле в пещеру 105 Входит и молит ее, чтоб ему по Аверну спуститься К манам отца. Она наконец свой потупленный долу Лик подняла и в бреду прорекла, под наитием бога: "Многого просишь, о муж, величайший делами, который Руку прославил мечом, благочестье - святыми огнями. 110 Все же, троянец, боязнь отреши: исполнится просьба И элизийский приют, последние мира пределы, Узришь, мной предведен, и родителя призрак любезный. Для добродетели нет недоступной дороги". Сказала, И показала ему золотую Авернской Юноны 115 Ветвь, и велела ее оторвать от ствола. И послушен Был ей Эней и узрел владенья огромного Орка, Видел он предков своих, и предстал ему старческой тенью Духом великий Анхиз. Тех мест познал он законы, Также какие грозят ему бедствия в будущих войнах; 120 И по обратной стезе утомленным взбирается шагом, Кумской Сивиллой ведом, коротал он в беседе дорогу. Свой ужасающий путь в полумраке свершая туманном, Молвил: "Богиня ли ты или божья избранница, только Будешь всегда для меня божеством! Клянусь, я обязан 125 Буду навеки тебе, соизволившей дать мне увидеть Смерти пределы и вновь от увиденной смерти вернуться. Только на воздух опять изойду - за эти заслуги Храм воздвигну тебе и почет окажу фимиамом". Взор обратив на него, со вздохом пророчица молвит: 130 "Я не богиня, о нет; священного ладана честью Смертных не мни почитать. Чтобы ты не блуждал в неизвестном, Ведай, что вечный мне свет предлагался, скончания чуждый, Если бы девственность я подарила влюбленному Фебу, Был он надеждою полн, обольстить уповал он дарами 135 Сердце мое, - "Выбирай, о кумская дева, что хочешь! - Молвил, - получишь ты все!" - и, пыли набравши пригоршню, На бугорок показав, попросила я, глупая, столько Встретить рождения дней, сколь много в той пыли пылинок. Я упустила одно: чтоб юной всегда оставаться! 140 А между тем предлагал он и годы, и вечную юность, Если откроюсь любви. Но Фебов я дар отвергаю, В девах навек остаюсь; однако ж счастливейший возраст Прочь убежал, и пришла, трясущейся поступью, старость Хилая, - долго ее мне терпеть; уж семь я столетий 145 Пережила; и еще, чтоб сравниться с той пылью, трехсот я Жатв дождаться должна и сборов трехсот виноградных. Бремя придет, и меня, столь телом обильную, малой Долгие сделают дни; сожмутся от старости члены, Станет ничтожен их вес; никто не поверит, что прежде 150 Нежно пылали ко мне, что я нравилась богу. Пожалуй, Феб не узнает и сам - и от прежней любви отречется. Вот до чего изменюсь! Видна я не буду, но голос Будут один узнавать, - ибо голос мне судьбы оставят". Речи такие вела, по тропе подымаясь, Сивилла. 155 Вот из стигийских краев наружу к Эвбейскому граду Вышел троянец Эней и, как должно, свершив возлиянья, На берег прибыл, еще не носящий кормилицы имя. Здесь пребывал, после долгих трудов и великих мучений, Нерита сын, Макарей, сотоварищ страдальца Улисса. 160 Спутника прежнего он, что на кручах был Этны покинут, Ахеменида, - узнал и, дивясь, что нежданно живого Встретил его, говорит: "Ты случаем или же богом, Ахеменид, сохранен? Почему ты на варварском судне, Будучи греком, плывешь? Куда направляете путь свой?" 165 И вопрошавшему так - не в косматом уже одеянье, В виде своем, без шипов, сшивавших ему покрывало, - Ахеменид отвечал: "Да увижу я вновь Полифемов Зев, откуда текут человеческой крови потоки, Если Итака и дом дороже мне. этого судна, 170 Если Энея почту я не так, как отца! Никогда-то Не исчерпаю свою, хоть и выполню все, благодарность, Если дышу, говорю, свет солнца вижу и небо, Все - о, могу ли я стать непризнателен или забывчив? - Он даровал мне; и то, что душа моя в брюхо Циклопу 175 Не угодила. Теперь хоть со светом жизни расстанусь, Буду в земле схоронен, а не в этом, по крайности, брюхе. Что испытал я в душе (если чувства в то время и душу Страх у меня не отшиб!), когда увидал я, покинут, Как уплываете вы по открытому морю! Хотел я 180 Крикнуть, да выдать себя побоялся Циклону. Улисс же Криком вас чуть не сгубил: я видел - огромную глыбу Тот от горы оторвал и далеко швырнул ее в море. Видел затем: он кидал, как будто бы силой машины, Дланью гигантской своей огромные с острова глыбы. 185 И охватил меня страх, не разбили бы волны и скалы Судно, как будто бы сам я на нем пребывал, незабытый! После ж того как побег вас от горькой кончины избавил, Всю поперек он и вдоль обстранствовал в бешенстве Этну. Лес отстраняя рукой, единственный глаз потерявши, 190 Он на Скалы налетал, и, вдаль оскверненные гноем Руки свои протянув, проклинает ахейское племя, И говорит: "О, когда б мне случай выдал Улисса Иль из его молодцов хоть кого-нибудь - гнев мой насытить! Съем я его потроха! Своею рукою изрежу 195 Тело, живое еще! До отказа я кровью наполню Глотку! Члены его в челюстях у меня затрепещут! Станет жизнь ни во что, станет легкой жизни утрата!" Много, взбешенный, еще говорил; и в ужасе бледном Был я, смотря на лицо с невысохшей кровью от раны, 200 Видя жестокую длань и впадину глаза пустую, Члены и бороду, всю человеческой кровью залипшей, Смерти я видел приход, - то было ничтожное горе! Ждал я: он схватит меня, вот-вот мое тело потонет В теле его. У меня из души не исчезла картина 205 Дня рокового, когда увидал я, как двадцать четыре Спутника милых моих повергнуты были на землю; Сам же он сверху налег, как лев налегает косматый, И потроха их, и плоть, и кости с белеющим мозгом - Полуживые тела - в ненасытную прятал утробу. 210 Дрожь охватила меня. Я стоял побелевший, со скорбью Видел, как смачивал рот он кровавыми яствами, видел, Как он выбрасывал их, с вином пополам изрыгая. Воображал я - и мне такая же, бедному, участь! Много подряд укрывался я дней, содрогался при каждом 215 Шорохе; смерти боясь, я с жадностью думал о смерти. Голод я свой утолял желудями, травой и листвою, Брошен и нищ, без надежд, на смерть и на казнь обреченный. Много спустя увидал я корабль от земли недалеко, Знаками стал о спасенье молить, сбежал к побережью; 220 Тронул Энея; н грек был судном принят троянским! Ты мне теперь расскажи о себе, дорогой мой товарищ, И о вожде, и о всех, что с тобою доверились морю". Тот говорит, как Эол в глубинах державствует тускских, Сам Гиппотад - царь Эол, что ветры в темнице содержит. 225 Их, заключенных в бурдюк, - достойный вниманья подарок! - Вождь дулихийский увез; при их дуновенье попутном Девять он суток прошел и увидел желанную землю. Вскоре же после того, как девятая встала Аврора, Спутники, побуждены завистливой жаждой добычи, 230 Мысля, что золото там, ремни распустили у ветров; Как он обратно пошел по водам, по которым приехал, И воротился корабль к царю эолийскому в гавань. "После пришли, - он сказал, - в старинный мы град лестригона