Публий Овидий Назон. Скорбные элегии ---------------------------------------------------------------------------- Публий Овидий Назон. Любовные элегии. Метаморфозы. Скорбные элегии Перевод с латинского С.В.Шервинского М., Художественная литература, 1983 OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru ---------------------------------------------------------------------------- Книга первая (элегии 1-5, 10) Книга третья (элегии 2, 3, 7, 9-13) Книга четвертая (элегия 1) Книга пятая (элегии 5, 7, 8, 10, 13) КНИГА ПЕРВАЯ 1 Так, без хозяина в путь отправляешься, малый мой свиток, В Град, куда мне, увы, доступа нет самому. Не нарядившись, иди, как сосланным быть подобает. Бедный! Пусть жизни моей твой соответствует вид. 5 Красным тебя покрывать не надо вакцинии соком, Скорбным дням не под стать яркий багрянец ее. Минием пусть не блестит твой титул и кедром - страницы, Пусть и на черном челе белых не будет рожков. Пусть подобный убор украшает счастливые книги, 10 Должен ты помнить всегда о злополучье моем. Пусть по обрезам тебя не гладит хрупкая пемза, В люди косматым явись, с долго не бритой щекой. Пятен своих не стыдись, пусть каждый, кто их увидит, В них угадает следы мной проливаемых слез. 15 В путь же! Иди, передай местам счастливым привет мой - Ныне таким лишь путем их я достигнуть могу. Ежели кто-нибудь там, в многолюдье меня не забывший, Спросит, как я живу, чем занимаюсь вдали, Ты говори, что я жив, но "жив и здоров" не ответствуй. 20 Впрочем, и то, что я жив, - богом ниспосланный дар. Если же станут еще расспрашивать, будь осторожен, Их любопытству в ответ лишнего им не скажи, - Тотчас припомнит и вновь перечтет мои книги читатель, И всенародной молвой буду я предан суду, 25 Будут тебя оскорблять - но ты не посмей защищаться: Тяжба любая, поверь, дело ухудшит мое. Встретится ль там и такой, кто моим опечален изгнаньем, Пусть эти песни мои он со слезами прочтет И пожелает без слов, таясь, - не услышал бы недруг, - 30 Чтоб наказанье мое Цезарь, смягчась, облегчил. Кто бы он ни был, молю: того да минуют несчастья, Кто к несчастьям моим милость богов призовет. Да совершится, что он пожелал, да гнев свой умерит Цезарь и мне умереть в доме позволит родном! 35 Выполнишь ты мой наказ, но все-таки жди осужденья: Скажет молва, что в тебе прежнего гения нет. Должен и дело судья, и его обстоятельства вызнать, Если же вызнано все - суд безопасен тебе. Песни являются в мир, лишь из ясной души изливаясь, 40 Я же внезапной бедой раз навсегда омрачен. Песням нужен покой, и досуг одинокий поэту - Я же страдаю от бурь, моря и злобной зимы. С песнями страх весовместен, меж тем в моем злополучье Чудится мне, что ни миг, к горлу приставленный меч. 45 Пусть же труду моему подивится судья беспристрастный, Строки, какие ни есть, пусть благосклонно прочтет. Хоть Меонийца возьми и пошли ему столькие беды - И у него самого дар оскудел бы от бед. В путь, мой свиток, ступай и к молве пребывай равнодушен, 50 Если ж читателю ты не угодишь, не стыдись. Ныне фортуна моя не настолько ко мне благосклонна, Чтобы рассчитывать мог ты на людскую хвалу. В благополучье былом любил я почестей знаки, Страстно желал, чтоб молва славила имя мое. 55 Если мне труд роковой и стихи ненавистны не стали, То и довольно с меня - я же от них пострадал. В путь же! На Рим за меня посмотри - тебе он доступен. Боги! Когда бы я мог сделаться свитком своим! Не полагай, что, придя чужестранцем в город великий, 60 Будешь в народной толпе ты никому не знаком - И без названья тебя тотчас опознают по цвету, Как бы ты скрыть ни хотел происхождение свое. Тайно, однако, входи, для тебя мои песни опасны - Ныне они уж не те, громкий утрачен успех. 65 Если ж тебя кто-нибудь, узнав, кто твоя сочинитель, Вовсе не станет читать, сразу отбросив, - скажи: На заголовок взгляни - я здесь в любви не наставник, Прежний труд мой уже кару понес поделом. Может быть, ждешь: своему не дам ли приказа посланцу 70 Вверх подняться, на холм, к выей, где Цезаря дом? Да не осудят меня те святые места и их боги: С этой твердыни в меня грянул удар громовой. Я, хоть и знаю, что там обитают, полны милосердья, Вышние силы, - страшусь раз покаравших богов... 75 Крыльев шум услыхав издалека, голубь трепещет, Если хоть раз он в твоих, ястреб, когтях побывал. Так же боится овца далеко отходить от овчарни, Если от волчьих зубов только что шкуру спасла. Сам Фаэтон, будь он жив, избегал бы небес и по дури 80 Трогать не стал бы коней, страстно желанных ему. Так же и я, испытав однажды стрелу Громовержца, Лишь громыхнет в облаках, жду, что меня поразит. Аргоса флот, избежав погибельных вод Кафареи, Гонит всегда паруса прочь от эвбейских пучин. 85 Так же и мой челнок, потрепанный бурей жестокой, Ныне боится тех мест, где он едва не погиб. Милый мой свиток, итак: осмотрителен будь и опаслив - Благо и то, что тебя люди попроще прочтут. К высям заоблачным взмыв на немощных крыльях, оттуда 90 Пал и названье Икар морю Икарову дал. Все же сказать нелегко, под парусом плыть иль на веслах, - Дело и время тебе сами совет подадут. Если в досужий ты час будешь передан и благодушье В доме приметишь - поймешь: переломил себя гнев. 95 Если тебя кто-нибудь, твою нерешительность ведя, Сам передаст, предпослав несколько слов, - подойди. В день счастливый, и сам своего господина счастливей, Цели достигни и тем муки мои облегчи. Их иль никто не смягчит, иль тот, мне рану нанесший, 100 Сам, как древле Ахилл, к уврачует ее. Только меня, смотри, не сгуби, добра мне желая, Ибо надежда в душе страха слабей у меня, Как бы притихший гнев не стал свирепствовать снова, Поберегись на меня новую кару навлечь. 105 После, когда в сокровенный приют мой будешь ты принят И обретешь для себя в круглой коробочке дом, Там ты увидишь своих в порядке расставленных братьев - Все они также трудом бдений ночных рождены. Те, остальные, толпой, не таясь, о себе заявляют, 110 И на открытом челе значатся их имена. Трех ты увидишь в углу притаившихся темном, поодаль, Хоть обучают они общеизвестным вещам. Дальше от них убегай иль, если уста твои смелы, Имя Эдипа им дать иль Телегона решись. 115 Но, заклинаю, из трех, если дорог тебе их родитель, Ни одного не люби, он хоть и учит любить. Есть там еще, кроме них, и пятнадцать книг "Превращений" - Вырвали их из костра при всесожженье моем. Им скажи, я прошу, что судьбы и моей превращенье 120 В повествованиях тех место могло бы найти, Ибо внезапно она непохожей на прежнюю стала: Радостной раньше была, ныне рыдаю о ней. Знай, что много б еще я преподал тебе наставлений, Только боюсь, что и так слишком тебя задержал. 125 Если с собою возьмешь все то, что в ум мне приходит, Как бы не стал ты, боюсь, грузом уже не в подъем. Долог твой путь, поспешай! А мне - на окраине мира Жить и в далекой земле землю свою вспоминать. 2 Боги морей и небес! Что осталось мне, кроме молений? О, пощадите корабль, ставший игралищем волн! Подпись не ставьте, молю, под великого Цезаря гневом: Если преследует, бог, может вступиться другой. 5 Был против Трои Вулкан, меж тем Аполлон был за Трою. Другом Венера была тевкрам, Паллада - врагом. Турна Сатурнова дочь предпочла, ненавидя Энея, Но ограждаем бывал мощью Венеры Эней. Сколько грозился Нептун с осторожным покончить Улиссом - 10 Был у Кронида не раз вырван Минервой Улисс. Что же мешает и нам, хоть мы и не ровня героям, Если разгневался бог, помощь другого узнать? Но - несчастливец - слова понапрасну я праздные трачу, Сам говорю - а от волн брызги мне губы кропят, 15 И ужасающий Нот мои речи уносит - моленьям Не позволяет достичь слуха молимых богов. Ветры как будто взялись двойною пытать меня мукой - Вместе в безвестную даль мчат паруса и мольбы. Боги! Какие кругом загибаются пенные горы! 20 Можно подумать: сейчас звезды заденут они. Сколько меж пенистых волн разверзается водных ущелий! Можно подумать: вот-вот черный заденут Аид! Взоры куда ни направь, повсюду лишь море и небо. Море громадами волн, небо ненастьем грозит. 25 А между ними шумят в беспрерывном кручении ветры, Море не знает само, кто же владыка над ним. Вот взбушевавшийся Эвр с багряного мчится востока, А уж навстречу ему западом выслан Зефир; Вот и холодный Борей от Медведиц несется в безумье, 30 Вот поспешает и Нот с братьями в битву вступить. Кормчий растерян: куда корабль ему править, не знает, Даже искусство зашло, разум теряя, в тупик. Стало быть, это конец, на спасенье надежда напрасна; Я говорю - а волна мне окатила лицо. 35 Скоро вода захлестнет эту душу живую, и воды Тщетно взывающий рот влагой смертельной зальют. Но лишь о том, что я сослан, жена моя верная плачет, О злоключенье одном знает и стонет она, Только не знает, как нас в безбрежной бросает пучине, 40 Как устремляется шквал, как уже видится смерть. Слава богам, что отплыть я с собой не позволил супруге, Истинно, вместо одной две бы я смерти познал. Если погибну теперь, но ее не коснется опасность, То половина меня, знаю, останется жить. 45 Боги! Мгновенно кругом рассверкались молнии в тучах, Что за ужасный удар над головой прогремел! Ветры бока кораблю потрясают с таким грохотаньем, Словно, ядро за ядром, город баллиста разит. Вот подымается вал, всех прочих возвышенней, грозно 50 Перед одиннадцатым он за девятым идет. Я умереть не боюсь, но страшусь этой смерти плачевной - Если б не в море тонуть, смерть я наградой бы счел. Благо - в положенный час умереть иль в сраженье погибнуть, Чтобы в привычной земле тело покой обрело. 55 Благо - от близких своих забот ожидать о могиле, Вместо того чтоб на корм рыбам морским угодить. Пусть я погибели злой заслужил - но здесь не один я На корабле, - за меня что ж неповинным страдать? О небожители, вы и лазурные боги морские, 60 Сонмы и тех и других - нам перестаньте грозить! Жизнь, сохраненная мне милосерднейшим Цезаря гневом, Лишь довлеклась бы до тех, мне предназначенных мест! Если провинность мою сопоставить с возмездием - знайте, Цезарем я за нее не был на смерть осужден. 65 Если бы Цезарь желал услать меня к водам стигийским, Ваша бы помощь ему в этом была не нужна. Только бы он захотел, моей бы он крови потоки Пролил - что сам даровал, он полноправен отнять. Вы же, кого никаким я не мог оскорбить преступленьем, 70 Да удовольствуют вас, боги, страданья мои. Пусть несчастному жизнь сохранить вы желали бы все же - Если пропал человек, то уж его не спасти. Вы пощадите меня, и море утихнет, и ветер Станет попутным, - а я? Ссыльным останусь, увы! 75 Жадностью я не гоним, богатств не ищу непомерных, Чтобы товары менять, в море бразды не веду; Как в молодые года, учиться не еду в Афины И не к азийским стремлюсь виденным мной городам. Я не мечтаю, сойдя в Александровой городе славном, 80 Видеть услады твои, о жизнерадостный Нил. Кто бы поверил, зачем ожидаю попутного ветра? - Быть на сарматской земле я бессмертных молю. Велено жить мне в дикарской стране, на западном Ионте, - Плачусь, что медленно так мчусь я от родины прочь. 85 Чтоб очутиться в глухих, бог весть где затерянных Томах, Сам я изгнания путь, вышних моля, тороплю. Если я вами любим, эти страшные воды смирите, Божеской волей своей мой охраните корабль. Если ж не мил, не спешите к земле, мне сужденной, причалить - 90 Полнаказания в том, где мне приказано жить. Мчите! Что делать мне здесь? Паруса надувайте мне, ветры! Все ли мне вдоль берегов милой Авзонии плыть? Цезарь не хочет того - не держите гонимого богом! Пусть увидит меня берег Понтийской земли. 95 Цезарь меня покарал, я виновен: блюдя благочестье, Я преступлений своих и не берусь защищать. Но коль деянья людей не вводят богов в заблужденье, Знайте: хоть я виноват, нет злодеяний за мной. Сами вы знаете: я совершил и вправду оплошность, 100 В этом не умысел злой - глупость повинна моя. Если я Августов дом поддерживал, меньший из граждан, Если я Цезарев суд волей всеобщей считал, Если время его называл я счастливейшим веком, Если я Цезарю жег ладан и Цезарям всем, 105 Ежели все это так, меня пощадите, о боги! Если же нет - с головой пусть меня скроет волна. Что это? Или редеть начинают набухшие тучи? Или меняется вид моря, смирившего гнев? То не случайно! То вы, в благовременье призваны, боги, 110 Не ошибаясь ни в чем, мне пожелали помочь. 3 Только представлю себе той ночи печальнейшей образ, Той, что в Граде была ночью последней моей, Только лишь вспомню, как я со всем дорогим расставался, - Льются слезы из глаз даже сейчас у меня. 5 День приближался уже, в который Цезарь назначил Мне за последний предел милой Авзонии плыть. Чтоб изготовиться в путь, ни сил, ни часов не хватало; Все отупело во мне, закоченела душа. Я не успел для себя ни рабов, ни спутника выбрать, 10 Платья не взял, никаких ссыльному нужных вещей. Я помертвел, как тот, кто, молнией Зевса сраженный, Жив, но не знает и сам, жив ли еще или мертв. Лишь когда горькая боль прогнала помрачавшие душу Тучи и чувства когда вновь возвратились ко мне, 15 Я наконец, уходя, к друзьям обратился печальным, Хоть из всего их числа двое лишь было со мной. Плакала горше, чем я, жена, меня обнимая, Ливнем слезы лились по неповинным щекам. Дочь в то время была в отсутствии, в Ливии дальней, 20 И об изгнанье моем знать ничего не могла. Всюду, куда ни взгляни, раздавались рыданья и стоны, Будто бы дом голосил на погребенье моем. Женщин, мужчин и даже детей моя гибель повергла В скорбь, и в доме моем каждый был угол в слезах. 25 Если великий пример применим к ничтожному делу - Троя такою была в день разрушенья ее. Но и людей и собак голоса понемногу притихли, И уж луна в небесах ночи коней погнала. Я поглядел на нее, а потом и на тот Капитолий, 30 Чья не на пользу стена с Ларом сомкнулась моим. "Вышние силы! - сказал, - чья в этих палатах обитель, Храмы, которых моим впредь уж не видеть глазам, Вы, с кем я расстаюсь, Квиринова гордого града Боги, в сей час и навек вам поклоненье мое. 35 Пусть я поздно берусь за щит, когда уже ранен, - Все же изгнанья позор, боги, снимите с меня. Сыну небес, я молю, скажите, что впал я в ошибку, Чтобы вину он мою за преступленье не счел. То, что ведомо вам, пусть услышит меня покаравший. 40 Умилосердится бог - горе смогу я избыть". Так я всевышних молил; жены были дольше моленья. Горьких рыданий ее всхлипы мешали словам. К Ларам она между тем, распустив волоса, припадала, Губы касались, дорожа, стывшей алтарной золы. 45 Сколько к Пенатам она, не желавшим внимать, обращала Слов, бессильных уже милого мужа спасти! Но торопливая ночь не давала времени медлить, Вниз от вершины небес нимфа аркадская шла. Что было делать? Меня не пускала любимая нежно 50 Родина - но наступил крайний изгнания срок. Сколько я раз говорил поспешавшим: "К чему торопиться? Вдумайтесь только, куда нам и откуда спешить!" Сколько я раз себе лгал, что вот уже твердо назначен Благоприятнейший час для отправления в путь. 55 Трижды ступил на порог и трижды вернулся - казалось, Ноги в согласье с душой медлили сами идти. Сколько я раз, простившись, опять разговаривал долго, И, уж совсем уходя, снова своих целовал. Дав порученье, его повторял; желал обмануться, 60 В каждом предмете хотел видеть возврата залог. И наконец: "Что спешить? - говорю. - Я в Скифию выслан, Должен покинуть я Рим - медля, я прав, и вдвойне! Я от супруги живой живым отторгаюсь навеки, Дом оставляю и всех верных домашних своих. 65 Я покидаю друзей, любимых братской любовью, - О, эта дружба сердец, верный Тесея завет! Можно еще их обнять, хоть раз - быть может, последний, - Я упустить не хочу мне остающийся час". Медлить больше нельзя. Прерываю речь на полслове, 70 Всех, кто так дорог душе, долго в объятьях держу. Но, между тем как еще мы прощались и плакали, в небе Ярко Денница зажглась - мне роковая звезда. Словно я надвое рвусь, словно часть себя покидаю, Словно бы кто обрубил бедное тело мое. 75 Метий мучился так, когда ему за измену Кони мстили, стремя в разные стороны бег. Стоны и вопли меж тем моих раздаются домашних, И в обнаженную грудь руки печальные бьют. Вот и супруга, вися на плечах уходящего, слезы 80 Перемешала свои с горечью слов, говоря: "Нет, не отнимут тебя! Мы вместе отправимся, вместе! Я за тобою пойду ссыльного ссыльной женой. Путь нам назначен один, я на край земли уезжаю. Легкий не будет мой вес судну изгнанья тяжел. 85 С родины гонит тебя разгневанный Цезарь, меня же Гонит любовь, и любовь Цезарем будет моим". Были попытки ее повторением прежних попыток, И покорилась едва мысли о пользе она. Вышел я так, что казалось, меня хоронить выносили. 90 Грязен, растрепан я был, волос небритый торчал. Мне говорили потом, что, света невзвидя от горя, Полуживая, в тот миг рухнула на пол жена. А как очнулась она, с волосами, покрытыми пылью, В чувства придя наконец,, с плит ледяных поднялась, 95 Стала рыдать о себе, о своих опустевших Пенатах, Был, что ни миг, на устах силою отнятый муж. Так убивалась она, как будто бы видела тело Дочери или мое пред погребальным костром. Смерти хотела она, ожидала от смерти покоя, 100 Но удержалась, решив жизнь продолжать для меня. Пусть живет для меня, раз так уже судьбы судили, Пусть мне силы крепит верной помогой своей. 4 Кануть готов в Океан эриманфской Медведицы сторож, И с приближеньем его гладь возмущается вод. Мы между тем бороздим, увы, не по собственной воле Гладь Ионийскую - страх смелости нам придает. 5 Горе! Как бурно встают под многими ветрами волны! Как, поднимаясь со дна, взрытый клубится песок! И на крутую корму, и на нос корабельный взвиваясь, С целую гору волна писаных хлещет богов, Остов сосновый трещит, скрипят, напрягаясь, канаты, 10 С нами корабль заодно стонет от той же беды. Кормчий, которого страх леденящею бледностью выдан, Судном не правит и сам сдался на милость ему. Словно возница плохой бесполезные вожжи бросает, Ими не в силах пригнуть гордую шею коню, 15 Так же, сбившись с пути, лишь неистовству волн подчиняясь, Он, я гляжу, паруса отдал во власть кораблю. Ежели только Эол супротивных не выпустит ветров, То к заповеданным мне я понесусь берегам: Там, далеко от земли Иллирийской, оставленной слева, 20 Справа Италия мне - край недоступный! - видна. Так не гони же меня к побережью запретному, ветер! Вместе со мной покорись богу великому ты! Я говорю, а меж тем и боюсь приближенья, и жажду... Как под ударом волны доски трещат на бортах! 25 Сжальтесь, сжальтесь, молю, хоть вы, о боги морские! Будет с меня и того, что Громовержец мне враг! От истомленной души жестокую смерть отведите - Если погибель минуть может того, кто погиб. 5 Ты, кто меж прочих друзей не бывал мною назван не первым, Ты, кто долю мою долей считаешь своей, Кто, когда грома удар поразил меня, первым решился Вовремя дух поддержать, помню, беседой своей, 5 Ты, кто мягко совет мне подал в живых оставаться В день, когда сердце мое страстно лишь к смерти влеклось, - Ты опознаешь себя под приметами, скрывшими имя: Перечень добрых твоих дел ошибиться не даст. Их навсегда сохраню в глубинах души сокровенных, 10 Вечно за то, что живу, буду твоим должником. Раньше этот мой дух в пустом растворится пространстве, Кости оставив мои в гаснущем пепле костра, Нежели я забвенью предам все то, что ты сделал, Или пройдет невзначай верная нежность моя. 15 Пусть милосердье богов такой пошлет тебе жребий, Чтобы в услуге чужой ты не нуждался, как я. Если б мои паруса попутным наполнились ветром, Может быть, верность твою я бы не мог испытать: Так бы не мог Пирифой убедиться в Тесеевой дружбе, 20 Если б живым не сошел с ним к Ахеронту Тесей. Верный фокеец, что стал примером любви настоящей, Этим обязан твоим фуриям, бедный Орест! Если бы к рутулам в плен, к врагам, Евриал не попался, Славы не знал бы и ты, чадо Гиртаково, Нис. 25 Как надлежит на огне испытывать золота пробу, Надо и верность людей в полосу бед узнавать. Если Фортуна добра и тебе улыбается ясно, Все устремляются вслед за колесницей твоей, Но разразится гроза - и бегут, узнавать не желая, 30 Прочь от того, вслед за кем сонмом теснились вчера. Все это знал я давно по примерам ранее живших, Ныне же в бедах своих горькую правду постиг. Двое иль трое всего мне остались доныне друзьями - Прочие льнули толпой к доле моей, не ко мне. 35 Вам-то теперь и помочь мне в беде, если вас так немного. Дать надежный приют жертве погибельных волн. В страхе дрожать показном перестаньте, напрасно не бойтесь, Верность дружбе храня, богу обиду нанесть. Цезарь нередко хвалил и в войсках противника верность, 40 Он ее ценит в своих и во врагах ее чтит. Дело не тяжко мое: никогда не служил я знаменам Вражьим, изгнанником стал лишь по своей простоте. Значит, за делом моим, умоляю, следи неусыпно, - Если возможно смягчить чем-либо гнев божества. 45 Если захочет иной о делах моих больше разведать, Пусть он знает: нет сил выполнить просьбу его. Бед не исчислить моих, как звезд сияющих в небе, Или в пустынном песке оку незримых частиц. Столько я мук испытал, что никто и помыслить не может; 50 Все было подлинно так, но не поверит никто. Части их вместе со мной умереть надлежит. О, когда бы То, что скрываю я сам, скрытым остаться могло! Трубный я голос имей и грудь выносливей меди, Будь сто уст у меня, в них же по сто языков, 55 В слово бы я и тогда не мог вместить мои муки: Слишком обилен предмет, чтобы достало мне сил! Полно описывать вам, ученым поэтам, невзгоды Странствий Улиссовых: я больше Улисса страдал. Многие годы Улисс на малом скитался пространстве, 60 Между Дулихием он и Илионом блуждал; Я же, проплыв по морям, где не наши созвездия светят, Роком к сарматской земле, к гетским прибит берегам. Был с ним надежный отряд сотоварищей, спутников верных, - Я же в изгнанье бежал, преданный всеми вокруг. 65 Радостно плыл он домой, возвращался в отчизну с победой, - Я же сейчас побежден, прочь от отчизны плыву. Были бы домом моим Дулихий, Итака иль Самос - Право, возмездьем пустым с ними разлука была б; Мне же обителью был над всем надзирающим миром 70 Сам семихолмный Рим, власти чертог и богов. Телом был тот закален, в трудах постоянных испытан - Силы не те у меня, отроду нежен я был. Тот свой век проводил в жестоких бранных тревогах - Я же был предан всю жизнь тихим ученым трудам. 75 Богом я был утеснен, и никто не смягчил мое горе - С ним же всечасно сама брани богиня была. Меньше Юпитера тот, кто морем взволнованным правит: Гнев он Нептуна познал, я же - Юпитера гнев. Все злоключенья его - прибавь! - едва ли не басни - 80 А в испытаньях моих выдумки нет и следа. Он, несмотря ни на что, достиг желанных Пенатов, Вновь обладателем стал чаемых долго полей - Мне ж предстоит навсегда лишиться отеческой почвы, Ежели только свой гнев бог не изволит смягчить. 10 Пусть охранит мой корабль приязнь белокурой Минервы; Писан на нем ее шлем, символ названья его. Под парусами ль идет - он малейшим гоним дуновеньем, Если ж на веслах одних - людям нетрудно грести. 5 Спутников мало ему побеждать стремительным бегом - Вышедших раньше, и тех он обгоняет легко. Качку выносит зыбей, неустанный выносит он приступ Волн и под натиском их течи ни разу не даст. Судно мое я впервые узнал в коринфских Кенхреях - 10 Верного друга, вождя ссылки поспешной моей. Он через много препон, и морей, и враждующих ветров, Волей Паллады храним, благополучно прошел. Пусть он, молю, и теперь до устий просторного Понта Благополучно плывет, к гетской причалит земле. 15 К морю он вывел меня, что зовется Эоловой Геллы Морем, по дальним волнам узкий отмеривши путь, Влево свернув, за кормой мы оставили Гекторов город И добрались до твоих пристаней, Имброс морской. С легким ветром потом подойдя к побережьям ЗеРинфа, 20 На Самофракию мой прибыл усталый корабль. А от нее переход невелик для идущих в Темпиру. Только до этих брегов плыл с господином корабль, Ибо решил я пройти Бистонской равниной по суше - Он к Геллеспонту меж тем вновь направляет свой путь. 25 Мчится к Дардании он, основателя имя носящей, Мчится к тебе, о Лампсак, богом хранимый садов, К узкой теснине морской, где плыла на беду свою дева, Где Абидос отделен бурной от Сеста волной, Дальше на Кизик идет, что у самой лежит Пропонтиды, 30 Кизик, прославленный град, труд гемопийский мужей, И на Византии, где брег над жерлом господствует Понта Там, где меж смежных морей настежь распахнута дверь. Долгую пусть одолеет стезю и с Австром попутным Между подвижных пройдет скал Кианейских легко, 35 Чтобы, Финийский залив и град миновав Аполлона, Вскоре возвышенных стен Анхиалийских достичь, Порт Месебрийский пройти, Одесс и крепость, которой Некогда имя твое жители дали, о Вакх, Также и ту, где нашли пришельцы от стен Алкафоя - 40 Так преданье гласит - Ларам бездомным приют, И невредимо придет оттуда в город милетский, Где оскорбленный бог в гневе обрек меня жить. Если туда доплывет, мы овцу заколем Минерве - Жертва богаче, увы, мне недоступна теперь. 45 Также Тиндара сыны, на острове чтимые этом, Милость явите и вы мне на обоих путях: Первый из двух кораблей Симплегад теснину минует, Будет второй бороздить моря Бистонского зыбь. Но, хоть и к разным местам, пусть по милости вашей с попутным 50 Ветром помчится один, с ветром попутным - второй. КНИГА ТРЕТЬЯ 2 Стало быть, рок мне судил и Скифию тоже увидеть, Где Ликаонова дочь ось над землею стремит. О Пиэриды, ни вы, ни божественный отпрыск Латоны, Сонм искушенный, жрецу не помогли своему! 5 Не было пользы мне в том, что, игривый, я не был преступен, Что моя Муза была ветреней жизни моей. Много я вынес беды на суше и на море, прежде Чем приютил меня Понт, вечною стужей знобим. Я, убегавший от дел, для мирных досугов рожденный, 10 Мнивший, что всякий тяжел силам изнеженным труд, Все терпеливо сношу. Но ни море, лишенное портов, Ни продолжительный путь не погубили меня. Противоборствует дух, и тело в нем черпает силы, И нестерпимое он мне помогает терпеть. 15 В дни, когда волны меня средь опасностей гнали и ветры, Труд избавлял от тревог сердце больное мое. Но лишь окончился путь и минули труды переезда, Только я тронул стопой землю изгнанья, с тех пор Плач - вся отрада моя, текут из очей моих слезы 20 Вод изобильнее, с гор льющихся вешней порой. Рим вспоминаю и дом, к местам меня тянет знакомым И ко всему, что - увы! - в Граде оставлено мной. Горе мне! Сколько же раз я в двери стучался могилы - Тщетно, ни разу они не пропустили меня! 25 Стольких мечей для чего я избег и зачем угрожала, Но не сразила гроза бедной моей головы? Боги, вы, чьей вражды на себе испытал я упорство, В ком соучастников зрит гнев одного божества, Поторопите, молю, нерадивые судьбы, велите, 30 Чтоб наконец предо мной смерти открылись врата! 3 Может быть, ты удивишься тому, что чужою рукою Это посланье мое писано: болен я был. Болен, неведомо где, у краев неизвестного мира, В выздоровленье своем был не уверен я сам. 5 Вообрази, как страдал я душой, не вставая с постели, В дикой стране, где одни геты, сарматы кругом. Климат мне здешний претит, не могу и к воде я привыкнуть, Здесь почему-то сама мне и земля не мила. Дом неудобный, еды не найдешь, подходящей больному, 10 Некому боли мои Фебовой лирой унять; Друга здесь нет, кто меня утешал бы занятным рассказом И заставлял забывать времени медленный ход. Изнемогая, лежу за пределами стран и народов И представляю с тоской все, чего более нет. 15 В думах, однако, моих ты одна первенствуешь, супруга, Главная в сердце моем принадлежит тебе часть. Ты далеко, но к тебе обращаюсь, твержу твое имя, Ты постоянно со мной, ночь ли подходит иль день. Даже когда - говорят - бормотал я в безумии бреда, 20 Было одно у меня имя твое на устах. Если совсем обессилел язык под коснеющим небом, Если его оживить капля не сможет вина, Пусть только весть принесут, что жена прибыла, - и я встану, Мысль, что увижу тебя, новой мне силы придаст. 25 Буду ль я жив, не уверен... А ты, быть может, в веселье Время проводишь, увы, бедствий не зная моих? Нет, дорогая жена! Убежден, что в отсутствие мужа Обречены твои дни только печали одной. Если, однако, мой рок мне сужденные сроки исполнил 30 И подошел уже час ранней кончины моей, - Ах, что стоило б вам над гибнущим сжалиться, боги, Чтобы хотя б погребен был я в родимой земле, Хоть бы до смерти моей отложено было возмездье Или внезапный конец ссылку мою предварил! 35 Прежде я с жизнью земной, не намучившись, мог бы расстаться - Ныне мне жизнь продлена, чтобы я в ссылке погиб. Значит, умру вдалеке, на каком-то безвестном прибрежье, Здесь, где печальную смерть сами места омрачат? Значит, мне умирать не придется в привычной постели? 40 Кто в этом крае мой прах плачем надгробным почтит? Слезы жены дорогой, мне лицо орошая, не смогут Остановить ни на миг быстрое бегство души? Дать не смогу я последний наказ, и с последним прощаньем Век безжизненных мне дружбы рука не смежит. 45 Без торжества похорон, не почтенный достойной могилой, Мой неоплаканный прах скроет земля дикарей. Ты же, узнав про меня, совсем помутишься рассудком, Станешь в смятенную грудь верной рукой ударять. Будешь ты к этим краям напрасно протягивать руки, 50 Бедного мужа вотще будешь по имени звать. Полно! Волос не рви, перестань себе щеки царапать - Буду не в первый я раз отнят, мой свет, у тебя. В первый раз я погиб, когда был отправлен в изгнанье, - То была первая смерть, горшая смерть для меня. 55 Ныне, о жен образец, коль сможешь - но сможешь едва ли, - Радуйся только, что смерть муки мои прервала. Можешь одно: облегчать страдания мужеством сердца- Ведь уж от бедствий былых стала ты духом тверда. Если бы с телом у нас погибали также и души, 60 Если б я весь, целиком, в пламени жадном исчез! Но коль в пространство летит возвышенный, смерти не зная, Дух наш, и верно о том старец самосский учил, Между сарматских теней появится римская, будет Вечно скитаться средь них, варварским манам чужда. 65 Сделай, чтоб кости мои переправили в урне смиренной В Рим, чтоб изгнанником мне и после смерти не быть. Не запретят тебе: в Фивах сестра, потерявшая брата, Похоронила его, царский нарушив запрет. Пепел мой перемешай с листвой и толченым амомом 70 И за стеной городской тихо землею засыпь, Пусть, на мрамор плиты взглянув мимолетно, прохожий Крупные буквы прочтет кратких надгробных стихов: "Я под сим камнем лежу, любовных утех воспеватель, Публий Назон, поэт, сгубленный даром своим. 75 Ты, что мимо идешь, ты тоже любил, потрудись же, Молви; Назона костям пухом да будет земля!" К надписи слов добавлять не надо: памятник создан - Книги надежней гробниц увековечат певца. Мне повредили они, но верю: они и прославят 80 Имя его и дадут вечную жизнь и творцу. Ты же дарами почти погребальными маны супруга, Мне на могилу цветов, мокрых от слез, принеси - Хоть превратилось в огне мое тело бренное в пепел, Благочестивый обряд скорбная примет зола. 85 О, написать я хотел бы еще, но голос усталый И пересохший язык мне не дают диктовать. Кончил. Желаю тебе - не навеки ль прощаясь - здоровья, Коего сам я лишен. Будь же здорова, прости! 7 В путь! Передайте привет, торопливые строки, Перилле: Верный посланец, письмо, к ней мою речь донеси. То ли застанешь ее сидящей близ матери нежной, То ли меж книг, в кругу ей дорогих Пиэрид. 5 Всякий прервет она труд, о твоем лишь узнает прибытье, С чем ты, спросит, пришло, спросит и как я живу? Ей отвечай, что живу, но так, что не жить предпочел бы, Что затянувшийся срок бед не уменьшил моих. Хоть пострадал я от Муз, однако же к ним возвратился, 10 Из сочетания слов строю двустишья опять. "Ты не забыла ль, спроси, наших общих занятий? Ученым Все ли стихам предана нравам отцов вопреки?" Рок и природа тебе целомудренный нрав даровали, Лучшие свойства души и поэтический дар. 15 Первым тебя я привел на священный источник Пегаса, Чтобы в тебе не скудел сок плодоносной струи. В годы девичьи твой дар уже заприметил я первым И, как отец, для тебя спутником стал и вождем. Так, если тот же огонь в груди у тебя сохранится, 20 Лесбоса лира одна сможет тебя превзойти, Только боюсь, что тебе судьба моя встанет преградой, Что злоключенья мои сердце твое охладят. Часто, бывало, ты мне, я тебе, что напишем, читали. Был для тебя и судьей, был и наставником я. 25 Я со вниманьем стихи, сочиненные только что, слушал, Слабые встретив, тебя я покраснеть заставлял. Может быть, видя пример, как я погибаю от книжек, Думаешь: вдруг и тебя кара подобная ждет? Страх, Перилла, оставь, но только своими стихами 30 Женщин не совращай и не учи их любви. Праздность гони от себя и, уже овладевшая званьем, Снова искусству служи, к жертвам привычным вернись. К этим прелестным чертам прикоснутся губители-годы, Вскоре морщина пройдет по постаревшему лбу. 35 Руку на эту красу поднимет проклятая старость - Тихо подходит она, поступь ее не слышна. Скажет иной про тебя: красива была! Огорчишься,