щее, будет больше
себя, а как окружаемое - меньше. Таким образом, единое окажется и больше и
меньше самого себя. А р и с т о т е л ь. Да, окажется. П а р м е н и д. Не
необходимо ли также, чтобы вне единого и другого не было ничего? А р и с т о т е
л ь. Как же иначе? П а р м е н н д. Но существующее должно же всегда где-нибудь
находиться [23] . А р и с т о т е л ь. Да. П а р м е н и д. А разве находящееся
в чем-либо не будет находиться в нем, как меньшее в большем? Ведь иначе одно не
могло бы содержаться в другом. А р и с т о т е л ь. Конечно, нет. П а р м е н и
д . А так как нет ничего, кроме другого
     и единого, и они должны в чем-то находиться, то разве не необходимо, чтобы они
либо находились друг в друге - другое в едином или единое в другом, либо нигде
не находились? Аристотель. Видимо, да. П а р м е н и д. Поскольку, стало быть,
единое находится в другом, другое будет больше единого, как окружающее его, а
единое, как окружаемое, меньше другого; поскольку же другое находится в едином,
единое на том же самом основании будет больше другого, а другое - меньше
единого. А р и с т о т е л ь. Выходит, так. П а р м е н и д. Следовательно,
единое и равно, и больше, и меньше самого себя и другого. А р и с т о т е л ь.
Очевидно. П а р м е н и д. Далее, Коль скоро оно больше, меньше и равно, то в
отношении к себе самому и к другому оно будет содержать столько же, больше и
меньше мер,- а если мер, то и частей. А р и с т о т е л ь. Как же иначе? П а р м
е н и д . Но, содержа столько же, больше и меньше мер, оно, следовательно, и
численно будет меньше и больше самого себя и другого, а также равно самому себе
и другому тоже численно. А р и с т о т е л ь. Каким образом? П а р м е н и д.
Если единое больше чего-либо, то по сравнению с ним оно будет содержать также
больше мер, а сколько мер, столько и частей; точно так же будет обстоять дело,
если оно меньше или если равно чемулибо. А р и с т о т е л ь. Да. П а р м е н и
д . Итак, будучи больше и меньше себя и равно себе, оно будет содержать столько
же, больше и меньше мер, чем содержится в нем самом; а если мер, то и частей? А
р и с т о т е л ь. Как же иначе? П а р м е н и д. Но, содержа столько же частей,
сколько их в нем самом, оно количественно будет равно себе, а содержа их больше
     - будет больше, содержа меньше - меньше себя численно. А р и с т о т е л ь.
Очевидно. П а р м е н и д. Не будет ли единое точно так же относиться и к
другому? Поскольку оно оказывается больше его, оно необходимо должно быть и
численно большим, чем оно; поскольку оно меньше - меньшим,
а поскольку оно равно другому по величине, оно должно быть равным ему и
количественно. А р и с т о т е л ь. Непременно. П а р м е н и д. Таким образом,
единое снова, по-ви димому, будет численно равно, больше и меньше самого себя и
другого. А р и с т о т е л ь. Да, будет. П а р м е н и д. А не причастно ли
единое также вркмени? Будучи причастным времени, не есть ли и не становится ли
оно моложе и старше самого себя и другого, а также не моложе и не старше себя
самого и другого? А р и с т о т е л ь. Каким образом? П а р м е н и д. Если
только единое существует, ему, конечно, как-то присуще бытие. А р и с т от ел ь.
Да. П а р м е н и д. Разве <есть> означает что-либо другое, а не причастность
бытия настоящему времени? А <было> разве не означает причастность бытия
прошедшему времени, и <будет> - времени будущему? А р и с т о т е л ь. Да,
конечно. П а р м е н и д. Итак, если только единое причастно бытию, оно
причастно и времени. А р и с т о т е л ь. Конечно. П а р м е н и д.
Следовательно, текущему времени? А р и с т о т е л ь. Да. П а р м е н и д.
Значит, оно всегда становится старше себя самого, Коль скоро идет вперед вместе
со временем. А р и с т о т е л ь. Непременно. П а р м е н и д. А разве ты не
помнишь, что старшее становится старше того, что становится моложе? А р и с т о
т е л ь. Помню. П а р м е н и д. Но раз единое становится старше скбя, оно
должно становиться старше себя как становя щегося моложе. А р и с т о т е л ь.
Непременно. П а р м е н и д. Получается, что оно становится и моложе и старше
себя. А р и с т о т е л ь. Да. П а р м е н и д. А не старше ли оно, когда
совершается его становление в настоящий момент, находящийся между прошедшим и
будущим? Ведь, переходя из <прежде> в <потом>, оно никак не минует <теперь>. А р
и с т о т е л ь. Конечно, нет. П а р м е н и д. Итак, не перестает ли оно
становиться
     старше тогда, когда оказывается в настоящем и больше уже не становится, но есть
старше? В самом деле, поскольку единое непрерывно идет вперед, оно никогда не
может быть удержано настоящим: ведь уходящее вперед имеет свойство соприкасаться
с обоими моментами настоящим и будущим, оставляя настоящее и за - хватывая
будущее и оказываясь таким образом между ними. А р и с т о т е л ь. Правда. П а
р м е н и д. Если же все становящееся необходимо должно пройти через настоящее,
то, достигнув его, оно прекращает становление и в это мгновение есть то, чего
оно достигло в становлении. А р и с т о т е л ь. Очевидно. П а р м е н и д.
Следовательно, когда единое, становясь старше, достигнет настоящего, оно
прекратит становление и в то мгновение будет старше. А р и с т о т е л ь.
Конечно. П а р м е н и д. Но не того ли оно старше, старше чего становилось? И
не старше ли самого себя оно становилось? А р и с т о т е л ь. Да. П а р м е н и
д. А старшее старше того, что моложе? А р и с т о т с л ь. Да. П а р м е н и д.
Следовательно, единое и моложе себя в то мгновение, когда, становясь старше, оно
достигает настоящего. А р и с т о т е л ь. Непременно. П а р м е н и д. Но
настоящее всегда налицо при едином в течение всего его бытия, ибо единое всегда
существует в настоящем, когда бы оно ни существовало. А р и с т о т е л ь. Как
же иначе? П а р м е н и д. Следовательно, единое всегда и есть и становится и
старше и моложе самого себя. А р и с т о т е л ь. Выходит, так. П а р м е н и д.
Но большее ли или равное себе время оно есть или становится? А р и с т о т е л ь
. Равное. П а р м е н и д. А если оно становится или есть равное время, то оно
имеет один и тот же возраст. А р и с т о т е л ь. Как же иначе? П а р м е н и д.
А что имеет один и тот же возраст, то ни старше, ни моложе. А р и с т о т е л ь.
Конечно, нет. П а р м е н и д. Следовательно, если единое становит
ся и есть равное себе время, то оно не есть и не становится ни моложе, ни старше
самого себя [24]. А р и с т о т е л ь. По-моему, нет. П а р м е н и д. А
другого? А р и с т о т е л ь. Не могу сказать. П а р м е н и д. Но ведь можешь
ты сказать, что другие вещи, иные, чем единое, Коль скоро они иные, а не иное,
многочисленнее единого, ибо, будучи иным, они были бы одним, а будучи иными, они
многочисленнее одного и составляют множество? А р и с т о т е л ь. Да,
составляют. П а р м е н и д. А будучи множеством, они причастны большему числу,
чем единица. А р и с т о т е л ь. Как же иначе? П а р м е н и д . Далее. Что,
станем мы утверждать, возникает и возникло прежде: большее числом или меньшее? А
р и с т о т е л ь. Меньшее. П а р м е н и д. Но наименьшее - первое, а оно есть
единица. Не правда ли? А р и с т от е л ь. Да. П а р м е н и д. Итак, из всего,
имеющего число, еди Ное возникло первым; но и все другие вещи обладают числом,
поскольку они другие, а не другое. А р и с т о т е л ь. Да, обладают. П а р м е
н и д. Возникшее первым, я думаю, возникло раньше, другие же вещи - позже;
возникшее же позже моложе возникшего раньше, и таким образом окажется, что
другие вещи моложе единого, а единое старше других вещей. А р и с т о т е л ь.
Да, окажется. П а р м е н и д. Ну, а что сказать относительно слкдующего: могло
бы единое возникнуть вопреки своей природе, или это невозможно? А р и с т о т е
л ь. Невозможно. П а р м е н и д. Но единое оказалось имеющим части, с а если
части, то и начало, и конец, и середину. А р и с т о т е л ь. Да. П а р м е н и
д. А не возникает ли как в самом едином, так и в каждой другой вещи прежде всего
начало, а после начала и все остальное, вплоть до конца? А р и с т о т е л ь. А
то как же? П а р м е н и д. П мы признаем, что все это остальное - суть части
целого п единого и что оно само лишь вместе с концом стало единым и целым?
А р и с т о т е л ь. Признаем. П а р м е н и д. А конец, я полагаю, возникает
последним и вместе с ним возникает, согласно своей природе, единое; так что если
единое необходимо возникает не вопреки природе, то, возникнув вместе с концом
позже другого, оно возникло бы согласно своей природе. А р и с т о т е л ь.
Очевидно. П а р м е н и д. Итак, единое моложе другого, а другое старше единого.
А р и с т о т е л ь. Для меня это опять-таки очевидно. П а р м е н и д. И вот
что: не представляется ли нкобходимым, чтобы начало или другая какая-либо часть
единого или чего-либо другого - если только это часть, а не части - была единым,
как часть? А р и с т о т е л ь. Представляется. П а р м е н и д. Но если так, то
единое будет возникать одновременно с возникновением и первой и второй [части] и
при возникновении других оно не отстанет ни от одной, какая бы к какой ни
присоединялась, пока, дойдя до последней, не сделается целым единым, не
пропустив в своем возникновении ни средней, ни первой, ни последней, ни
какой-либо другой [части]. А р и с т о т е л ь. Верно. П а р м е н и д.
Следовательно, единое имеет тот же возраст, что и все другое, так что если
единое не нарушает своей природы, то оно должно возникнуть не прежде и не позже
другого, но одновременно с ним. И согласно этому рассуждению, единое не может
быть ни старше, ни моложе другого и другое ни старше, ни моложе единого, а,
согласно прежнему, оно и старше и моложе [другого], равно как другое и старше и
моложе единого. Аристотель. Да, конечно. П а р м е н и д. Вот каково единое и
вот как оно возникло. Но что сказать далее о том, как единое становится старше и
моложе другого, а другое - старше и моложе единого, и о том, как оно не
становится ни моложе, ни старше? Так ли обстоит дело со становлением, как и с
бытием, или иначе? А р и с т о т е л ь . Не могу сказать. П а р м е н и д. А я
ограничусь следующим: если одно что-нибудь старше другого, то оно может
становиться старше лишь настолько, насколько оно отличалось по возрасту уже при
возникновении, и равным образом младшее не может становиться еще моложе, потому
что
     равные величины, будучи прибавлены к неравным - времени или чему-либо другому,-
всегда оставляют их различающимися настолько, насколько они различались с самого
начала. А р и с т о т е л ь. Как же иначе? П а р м е н и д. Итак, одно
существующее никогда не может становиться старше или моложе другого сущест
вующего, Коль скоро по возрасту они всегда различаются одинаково: одно есть и
стало старше, другое есть и стало моложе, но они не становятся [таковыми]. А р и
с т о т е л ь. Верно. П а р м е н и д. Поэтому единое существующее никогда не
становится ни старше, ни моложе другого существующего. А р и с т о т е л ь.
Конечно, нет. П а р м е н и д. Но посмотри, не становятся ли они старше и моложе
[друг друга] таким образом? А р и с т о т е л ь. Каким именно? П а р м е н и д.
Таким, каким единое оказалось старше другого и другое старше единого. А р и с т
о т е л ь. Так что же из этого следует? П а р м е н и д. Когда единое старше
другого, то оно, надо полагать, просуществовало больше времени, чем другое. А р
и с т о т е л ь. Да. П а р м е н и д. Но посмотри-ка еще: если мы станем
прибавлять к большему и меньшему времени равное время, то будет ли большее время
отличаться от меньшего на равную или на меньшую часть? А р и с т о т е л ь. На
меньшую. П а р м е н и д. Итак, впоследствии единое будет отличаться по возрасту
от другого не настолько, насколько оно отличалось сначала, но, получая то же
приращение времени, что и другое, оно по возрасту будет постоянно отличаться от
другого меньше, чем отличалось прежде. Не правда ли? А р и с т о т е л ь. Да. П
а р м е н ид. Итак, то, что различается по возрасту сравнительно с чем-нибудь
меньше, чем прежде, не становится ли моложе прежнего по отношению к тому,
сравнительно с чем прежде было старшо? А р и с т о т е л ь. Становится. П а р м
е н и д. Если же оно становится моложе, то другое не становится ли в свою
очередь старше единого, чем было прежде?
     А р и с т о т е л ь. Конечно, становится. П а р м е н и д. Итак, то, что
возникло позже, становится старше сравнительно с тем, что возникло раньше и есть
старше. Однако младшее никогда не есть, а вскгда только становится старше
старшего, потому что последнее увеличивается в направлении к <моложе>, а первое
     - в направлении к <старше>. В свою очередь старшее таким же образом становится
моложе младшего, потому что оба они, направляясь к противоположному им,
становятся взаимно противоположными: младшее - старше старшего, а старшее -
моложе младшего. Но стать таковыми они не могут, потому что если бы они стали,
то уже не становились бы, а были бы. На самом же деле они [только] становятся
старше и моложе друг друга: единое становится моложе другого, потому что
оказалось старшим и возникшим раньше, а другое - старше единого, потому что
возникло позднее. На том же основании и другое подобным же образом относится к
единому, поскольку оказалось, что оно старше его и возникло раньше. А р и с т о
т е л ь. Да, это представляется так. П а р м е н и д. Значит, поскольку ничто
никогда не становится старше или моложе другого и оба всегда отличаются друг от
друга на равное число, постольку и единое не становится ни старше, ни моложе
другого и другое - единого; поскольку же представляется необходимым, чтобы
раньше возникшее отличалось всегда на разную часть от возникшего позже, равно и
позднейшее - от более раннего, постольку необходимо также, чтобы другое
становилось старше и моложе единого, а единое - другого. А р и с т о т е л ь.
Именно так. П а р м е н и д. В силу всех этих соображений единое, с одной
стороны, и есть и становится и старше и моложе себя самого и другого, а с другой
     - не есть и не становится ни старше, ни моложе себя самого и другого. А р и с т
о т е л ь. Совершенно верно. П а р м е н и д. А так как единое причастно времени
и [свойству] становиться старше и моложе, то не должно ли оно быть причастным
прошедшему, будущему и настоящему, Коль скоро оно причастно времени? А р и с т о
т е л ь. Должно. П а р м е н и д. Итак, единое было, есть и будет; оно
становилось, становится и будет становиться. А р и с т о т е л ь. Как же иначе?
П а р м е н и д. Поэтому возможно нечто для него и его и это нечто было, есть и
будет. А р и с т о т е л ь. Конечно. П а р м е н и д. Возможно, значит, его
познание, и мнение о нем, и чувственное его восприятие, Коль скоро и мы сами
сейчас все это с ним проделываем. А р и с т о т е л ь. Ты прав. П а р м е н и д
. И есть для него имя и слово, и оно именуется и о нем высказывается; и все, что
относится к другому, относится и к единому. А р и с т о т е л ь. Все это,
безусловно, так. П а р м е н и д. Поведем еще речь о третьем. Если единое
таково, каким мы его проследили, то не должно ли оно, будучи, с одной стороны,
одним и многим и не будучи, с другой стороны, ни одним, ни многим, а кроме того,
будучи причастным времени, быть какое-то время причастным бытию, поскольку оно
существует, и какое-то время не быть ему причастным, поскольку оно не
существует? А р и с т о т е л ь. Должно. П а р м е н и д. Но может ли оно, когда
причастно бытию, не быть ему причастным, и когда оно не причастно ему, наоборот,
быть? А р и с т о т е л ь. Не может. П а р м е н и д. Следовательно, оно
причастно и не причастно [бытию] в разное время; только таким образом оно может
быть и не быть причастным одному и тому же. А р и с т о т е л ь. Правильно. П а
р м е н и д. Но не есть ли время и тот момент, когда единое приобщается к бытию,
и тот, когда отркшается от него? Ведь как будет в состоянии единое то обладать,
то не обладать чем-либо, если не будет момента, когда оно либо завладевает им,
либо его оставляет? А р и с т о т е л ь. Никак. П а р м е н и д. А приобщение к
бытию ты разве не называешь возникновением? А р и с т о т е л ь. Называю. П а р
м е н и д. А отрешение от бытия не есть ли гибель? А р и с т от е л ь. Конечно.
П а р м е н и д. Таким образом, оказывается, что единое, приобщаясь к бытию и
отрешаясь от него, возникает и гибнет.
     А р и с т от е л ь. Безусловно. П а р м е н и д. А так как оно - единое и
многое, возникающее и гибнущее, то не гибнет ли многое, когда оно становится
единым, и не гибнет ли единое, когда оно становится многим? А р и с т о т е л ь.
Конечно. П а р м е н и д. А поскольку оно становится и единым и многим, не
должно ли оно разъединяться и соединяться? А р и с т о т е л ь. Непременно
должно. П а р м е н и д. Далее, когда оно становится неподобным и подобным, не
должно ли оно уподобляться и дклаться неподобным? А р и с т о т е л ь. Должно. П
а р м е н и д. А когда становится большим, меньшим, равным, не должно ли оно
увеличиваться, уменьшаться, уравниваться? А р и с т о т е л ь. Да. П а р м е н и
д . А когда оно, находясь в движении, останавливается или из покоя переходит в
движение, то, полагаю я, оно не должно пребывать ни в каком времени. А р и с т о
т е л ь. Как это? П а р м е н и д. Прежде покоясь, а затем двигаясь и прежде
двигаясь, затем покоясь, оно не будет в состоянии испытывать это, не подвергаясь
изменению. А р и с т о т е л ь . Конечно. П а р м е н и д. Ведь не существует
времени, в течение которого что-либо могло бы сразу и не двигаться, и не
покоиться. А р и с т о т е л ь. Конечно, нет. П а р м е н и д. Но оно ведь и не
изменяется, не подвергаясь изменению. А р и с т о т е л ь. Это было бы
невероятно. П а р м е н и д. Так когда же оно изменяется? Ведь и не покоясь, и
не двигаясь, и не находясь во времени, оно не изменяется. А р н с т о т е л ь.
Конечно, нет. П а р м е н и д . В таком случае не странно ли то, в чем оно будет
находиться в тот момент, когда оно изменяется? А р и с т о т е л ь. Что именно?
П а р м е н и д. <Вдруг> [25], ибо это <вдруг>, видимо, означает нечто такое,
начиная с чего происходит измкнение в ту или другую сторону. В самом деле,
изменение
     не начинается с покоя, пока это - покой, ни с движения, пока продолжается
движение; однако это странное по своей природе <вдруг> лежит между движением и
покоем, находясь совершенно вне времени; но в направлении к нему и исходя от
него изменяется движущееся, перкходя к покою, и покоящееся, переходя к движению.
А р и с т о т е л ь. Кажется, так. П а р м е н и д. И коль скоро единое покоится
и движется, оно должно изменяться в ту и в другую сторону, потому что только при
этом условии оно может пребывать в обоих состояниях. Изменяясь же, оно
изменяется вдруг и, когда изменяется, не может находиться ни в каком времени, и
не может, значит, в тот момент ни двигаться, ни покоиться. А р и с т о т е л ь.
Конечно, нет. П а р м е н и д. Но разве не так обстоит дело и при прочих
изменениях? Когда что-либо переходит от бытия к гибели или от небытия к
возникновению, происходит его становление между некими движением и покоем и оно
не имеет в тот момент ни бытия, ни небытия, не возникает и не гибнет. А р и с т
о т е л ь. Выходит, так. П а р м е н и д. По той же причине, когда единое
пкреходит из единого во многое, и из многого в единое, оно не есть ни единое, ни
многое, оно не разъединяется и не соединяется; точно так же, переходя из
подобного в неподобное и из неподобного в подобное, оно не есть ни подобное, ни
неподобное, оно не уподобляется и не становится неподобным; наконец, переходя из
малого в великое и равное и наоборот, оно не бывает ни малым, ни великим, ни
равным, не увеличивается, не убывает и не уравнивается. А р и с т о т е л ь.
Выходит, что нет. П а р м е н и д . Значит, единое испытывает все эти состояния,
если оно существует. А р и с т о т е л ь. Как же иначе? Относительное и
абсолютное полагание единого с выводами для иного П а р м е н и д. Не
рассмотреть ли теперь, что испытывает другое, если единое существует? А р и с т
о т е л ь. Да рассмотрим. П а р м е н и д. Будем поэтому рассуждать о том, что
должно испытывать другое - нкединое,- если единое существует. А р и с т о т е л
ь. Будем. П а р м е н и д. Итак, поскольку другое есть другое
по отношению к единому, оно не есть единое, иначе оно не было бы другим по
отношению к единому. А р и с т о т е л ь. Правильно. П а р м е н и д. Однако
другое не вовсе лишено единого, но некоторым образом причастно ему. А р и с т о
т е л ь. Каким именно? П а р м е н и д. Другое - не-единое - есть другое, надо
полагать, потому, что имеет части, ибо если бы оно не имело частей, то было бы
всецело единым. А р п с т о т е л ь. Правильно. П а р м е н и д. А части, как мы
признаем, есть у того, что представляет собою целое. А р и с т о т е л ь. Да, мы
это признаем. П а р м е и и д. Но целое единое должно состоять из многого; части
и будут его частями, потому что каждая из частей должна быть частью не многого,
но целого. А р и с т о т е л ь. Мак это? П а р м е н и д. Если бы что-либо было
частью многого, в котором содержалось бы и оно само, то оно, конечно, оказалось
бы частью как себя самого - что невозможно,- так и каждого отдельного из
другого, если только оно есть часть всего многого. Но не будучи частью
чего-нибудь отдельного, оно будет принадлежать другому, за исключением этого
отдельного, и, значит, не будет частью каждого отдельного; не будучи же частью
каждого, оно не будет частью ни одного отдельного из многого. Если же оно не
есть часть ни одного, то невозможно ему быть чем-нибудь - частью или чем-то иным
     - по отношению к сумме таких отдельных [члкнов], ни для одного из которых оно не
есть нечто. А р и с т о т е л ь. Очевидно, так. П а р м е н и д. Значит, часть
есть часть не многого и не всех [его членов], но некоей одной идеи и некоего
единого, которое мы называем целым, ставшим из всех [членов] законченным единым;
часть и есть часть такого целого. А р и с т о т е л ь. Именно так. П а р м о н и
д. Значит, если другое имеет части, то и оно должно быть причастным целому и
единому. А р и с т о т е л ь. Конечно. П а р м е н н д. Необходимо, значит,
чтобы другое - не-единое - было единым законченным целым, имеющим части. А р н с
т о т е л ь. Необходимо. П а р м е н и д. Далее, то же самое относится и к
каждой части: части тоже необходимо причастны единому. Ведь если каждая из них
есть часть, то тем самым <быть каждым> означает быть отдельным, обособленным от
другого и существующим само по себе, Коль скоро это есть <каждое>.
А р и с т о т е л ь. Правильно. П а р м е н и д. Но причастное единому причастно
ему, очевидно, как нечто отличное от него, потому что в противном случае оно не
было бы причастно, но само было бы единым; а ведь ничему, кроме самого единого,
невозможно быть единым. А р и с т о т е л ь. Невозможно. П а р м е н и д. Между
тем, и целое, и часть необходимо должны быть причастны единому. В самом деле,
первое составит единое целое, части которого будут частями; а каждая из частей
будет одной частью целого, часть которого она есть. А р и с т о т е л ь. Так. П
а р м е н и д. Но не будет ли то, что причастно еди ному, причастным ему, как
иное в отношении единого? А р и с т о т е л ь. Как же иначе? П а р м е н и д . А
иное в отношении единого будет, надо полагать, многим, потому что если другое в
отношкнии единого не будет ни одним, ни большим, чем один, оно не будет ничем. А
р и с т о т е л ь. Конечно, не будет. П а р м е н и д. А поскольку причастное
единому как части и единому как целому многочисленнее единого, то не должно ли
то, что приобщается к единому, быть количественно беспредельным? А р и с т о т е
л ь. Каким образом? П а р м е н и д. Посмотрим на дело так: в момент, когда
нечто приобщается к единому, оно приобщается к нему не как единое и не как
причастное единому, не правда ли? А р и с т о т е л ь. Очевидно. П а р м е н и
д. Но то, в чем нет единого, будет множеством? А р и с т о т е л ь. Конечно. П а
р м е н и д. А что, если мы пожелаем мысленно отделить от этого множества самое
меньшее, какое только возможно; это отделенное, поскольку и оно не причастно
единому, не окажется ли неизбежно множеством, а не единым? А р и с т о т е л ь.
Да, это неизбежно.
     П а р м е н и д. Итак, если постоянно рассматривать таким образом иную природу
идеи саму по себе, то, сколько бы ни сосредоточивать на ней внимание, она всегда
окажется количественно беспредельной [26]. А р и с т о т е л ь. Безусловно, так.
П а р м е н и д. С другой же стороны, части, поскольку каждая из них стала
частью, обладают уже пределом как друг по отношению к другу, так и по отношению
к целому и целое обладает пределом по отношению к частям. А р и с т о т е л ь.
Несомненно. П а р м е н и д. Итак, другое в отношении единого, как оказывается,
таково, что если сочетать его с единым, то в нем возникает нечто иное, что и
создает им предел в отношении друг друга, тогда как природа другого сама по себе
     - беспредельность. А р и с т от ел ь. Очевидно. П а р м е н и д . Таким образом,
другое ь отношении единого - и как целое, и как части, с одной стороны,
беспредельно, а с другой - причастно пределу. А р и с т о т е л ь. Именно так. П
а р м е н и д. А не будут ли [части другого] также подобны и неподобны себе
самим и друг другу? А р и с т о т е л ь. Как именно? П а р м е н и д. Поскольку
все по природе своей беспредельно, постольку все будет обладать одним и тем же
свойством. А р и с т о т е л ь. Именно так. П а р м е н и д. И поскольку все
причастно пределу, постольку все тоже будет обладать одним и тем же свойством. А
р и с т о т е л ь. Как же иначе? П а р м е н и д. Поскольку, таким образом,
[другое] обладает свойствами быть ограниченным и быть беспредельным, эти
свойства противоположны друг другу. А р и с т о т е л ь . Да. П а р м е н и д. А
противоположное в высшей степени неподобно. А р и с т о т е л ь. Как же иначе? П
а р м е н и д. Итак, в соответствии с каждым из этих двух свойств в отдельности
[части другого] подобны себе самим и друг другу, а в соответствии с обоими
вмксте - в высшей степени противоположны и неподобны. А р и с т о т е л ь.
По-видимому. П а р м е н и д. Таким образом, [все] другое будет
подобно и неподобно себе самому и друг другу. А р и с т о т е л ь Так. П а р м е
н и д. И мы уже без труда найдем, что [части] другого в отношении единого
тождественны себе самим и отличны друг от друга, движутся и покоятся и имеют все
противоположные свойства, Коль скоро обнаружилось, что они обладают упомянутыми
свойствами. А р и с т о т е л ь. Ты прав. П а р м е н и д. Однако не пора ли нам
оставить это, как дело ясное, и снова рассмотреть, если есть единое, окажется ли
другое в отношении единого совсем в ином положении или в таком же самом? А р и с
т о т е л ь. Конечно, это следует рассмотреть. П а р м е н и д . Так поведем
рассуждение с самого начала: если есть единое, что должно испытывать другое в
отношении единого? А р и с т о т е л ь. Поведем рассуждение так. П а р м е н и
д. Разве единое существует не отдельно от другого н другое не отдельно от
единого? А р и с т о т е л ь. Что же из того? П а р м е н и д. А то, полагаю,
что наряду с ними нет ничего иного, что было бы отлично и от единого, и от
другого: ведь, когда сказано <единое и другое>, этим сказано все. А р и с т о т
е л ь. Да, все. П а р м е н и д. Следовательно, нет ничего отличного от них, в
чем единое и другое могли бы находиться вместе. А р и с т о т е л ь. Конечно,
нет. П а р м е н и д. Поэтому единое и другое никогда не находятся в одном и том
же. А р и с т о т е л ь. Выходит, что нет. П а р м е н и д. Следовательно, они
находятся отдельно (друг от друга]? А р и с т от е л ь. Да. П а р м е н и д. И
мы утверждаем, что истинно единое не имеет частей. А р и с т о т е л ь. Как же
ему иметь их? П а р м е н и д. Поэтому ни целое единое, ни части его не могли бы
находиться в другом, если единое отдельно от другого и не имеет частей. А р и с
то т е л ь. Как же иначе? П а р м е н и д. Следовательно, другое никоим способом
не может быть причастным единому, раз оно не
причастно ему ни по частям, ни в целом. А р и с т о т е л ь. Выходит, так. П а р
м е н и д. Поэтому другое никоим образом не есть единое и не имеет в себе ничего
от единого. А р и с т о т е л ь. Конечно, нет. П а р м е н и д. Следовательно,
другое не есть также многое, потому что если бы оно было многим, то каждое из
многого было бы одной частью целого. На самом же деле другое в отношении единого
не есть ни единое, ни многое, ни целое, ни части, раз оно никак не причастно
единому. А р и с т о т е л ь. Правильно. П а р м е н и д. Поэтому другое и само
не есть два или три, и в себе их не содержит, Коль скоро оно совсем лишено
единого. А р и с т о т е л ь. Да. П а р м е н и д. Следовательно, другое ни само
не есть подобное и неподобное единому, ни в себе подобия и нкподобия не
содержит: ведь если бы другое было подобно и неподобно либо содержало в себе
подобие и Неподобие, то, полагаю я, другое в отношении единого содержало бы в
себе две взаимно противоположные идеи. А р и с т о т е л ь. Это очевидно. П а р
м е н и д. Но ведь оказалось невозможным, чтобы было причастно двум то, что не
причастно даже одному. А р и с т о т е л ь. Оказалось. П а р м е н и д. Стало
быть, другое не есть ни подобное, ни неподобное, ни то и другое вместе, потому
что, будучи подобным или неподобным, оно было бы причастно одной из двух идей, а
будучи тем и другим вместе, причастно двум противоположным идеям, что, как
выяснилось, невозможно. А р и с т о т е л ь. Верно. П а р м е н и д.
Следовательно, другое не есть ни тождественное, ни различное, оно не движется и
не покоится, не возникает и не гибнет, не есть ни большее, ни меньшее, ни равное
и никакого другого из подобных свойств не имеет; ведь если бы другое подлежало
чемулибо такому, оно было бы причастно и одному, и двум, и трем, и нечетному, и
четному, а между тем ему оказалось невозможным быть этому причастным, поскольку
оно совершенно и всецело лишено единого.- А р и с т о т е л ь. Сущая правда. П а
р м е н и д . Таким образом, если есть единое, то
оно в то же время не есть единое ни по отношению к себе самому, ни по отношению
к другому. А р и с т о т е л ь. Совершенно верно. Относительное и абсолютное
отрицание единого с выводами для единого. П а р м е н и д. Хорошо. Не следует ли
после этого рассмотреть, какие должны быть следствия, если единое не существует.
А р и с т о т е л ь. Следует. П а р м е н и д. В чем, однако, состоит это
предположение: <Если единое не существует>? Отличается ли оно от предположения:
<Если не-единое не существует>? А р и с т о т е л ь. Конечно, отличается. П а р
м е н и д. Только отличается или же суждения <если не-единое не существует> и
<если единое не существует)> прямо противоположны друг другу? А р и с т о т е л
ь. Прямо противоположны. П а р м е н и д. А если бы кто сказал: <Если великое,
малое или что-либо другое в этом роде не существует>, то разве не показал бы он,
что под несуществующим он в каждом случае разумеет нечто иное? А р и с т о т е л
ь. Конечно. П а р м е н и д. Так и теперь, когда кто-нибудь скажет: <Если единое
не существует>,- не покажет ли он этим, что под несуществующим он понимает нечто
отличное от иного? И мы знаем, что он хочет сказать. А р и с т о т е л ь. Знаем.
П а р м е н и д. Итак, говоря <единое> и присовокупляя к этому либо бытие, либо
небытие, он выражает, во-первых, нечто познаваемое, а во-вторых, отличное от
иного; ведь то, о чем утверждается, что оно не сущест вует, можно, тем не менее,
познать, как и то, что оно отлично от иного, не правда ли? А р и с т о т е л ь.
Безусловно. П а р м е н и д. Поэтому с самого начала следует говорить так: чем
должно быть единое, если оно не существует? И вот, оказывается, что ему, прежде
всего, должно быть присуще то, что оно познаваемо, иначе мы не могли бы понять
слов того, кто сказал бы: <Если единое не существует>. А р и с т о т е л ь.
Верно. П а р м е н и д. Далее, от него должно быть отлично иное, ведь иначе и
единое нельзя было бы называть отличным от иного. А р и с т о т е л ь. Конечно.
П а р м е н и д. Следовательно, кроме познаваемости ему присуще и отличие. Ведь
когда кто говорит, что единое отлично от иного, тот говорит не об отличии иного,
но об отличии единого. А р и с т о т ел ь. Очевидно. П а р м е н и д. Кроме
того, несуществующее единое причастно <тому>, <некоторому>, <этому>,
<принадлкжащим этому>, <этим> и всему остальному подобному. В самом деле, если
бы оно не было причастно <некоторому> и другим упомянутым [определениям], то не
было бы речи ни о едином, ни об отличном от единого, ни о том, что принадлежит
ему и от него исходит, ни вообще о чем-либо. А р и с т о т е л ь. Правильно. П а
р м е н и д. Единому, конечно, не может быть присуще бытие, Коль скоро оно не
существует, но ничто не мешает ему быть причастным многому, и это даже
нкобходимо, Коль скоро не существует именно это единое, а не какое-либо другое.
Правда, если ни единое, ни <это> не будет существовать и речь пойдет о
чем-нибудь другом, то мы не вправе произнести ни слова, но если предполагается,
что не существует это, а не какое-либо другое единое, то ему необходимо быть
причастным и <этому>, и многому другому. А р и с т о т ел ь. Именно так. П а р м
е н и д. Следовательно, у него есть и Неподобие по отношению к иному, потому что
иное, будучи отличным от единого, должно быть другого рода. А р и с т о т ел ь.
Да. П а р м е н и д. А другого рода разве не то, что иного рода? А р и с т о т е
л ь. А то как же? П а р м е н и д. А иного рода - не будет ли оно неподобным? А
р и с т о т е л ь. Конечно, неподобным. П а р м е н и д. И Коль скоро иное
неподобно единому, то, очевидно, неподобное будет неподобно неподобному. А р и с
т о т е л ь. Очевидно. П а р м е н и д. Таким образом, и у единого должно быть
Неподобие, в силу которого иное ему неподобно. А р и с т о т е л ь. Выходит,
так. П а р м е н и д. Если же у него есть Неподобие по отношению к иному, то не
должно ли оно обладать подобием по отношению к самому себе? А р и с т о т е л ь.
Как это?
     П а р м е н и д. Если бы единое обладало неподобием по отношению к единому, то
речь, конечно, не могла бы идти о такой вещи, как единое, и наше предположение
касалось бы не единого, но чего-то иного, нежели единое. А р и с т о т е л ь.
Конечно. П а р м е н и д. Но это не должно быть так. А р и с т о т е л ь. Нет. П
а р м е н и д . Следовательно, единое должно обладать подобием по отношению к
самому себе. А р и с т о т е л ь. Должно. П а р м е н и д. Далее, оно также не
равно иному, потому что если бы оно было равно, то оно бы уже сущкствовало и, в
силу равенства, было бы подобно иному. Но то и другое невозможно, раз единого не
существует. А р и с т о т е л ь. Невозможно. П а р м е н и д. А так как оно не
равно иному, то не необходимо ли, чтобы и иное не было равно ему? А р и с т о т
е л ь. Необходимо. П а р м е н и д. Но то, что не равно, не есть ли нкравное? А
р и с т от ел ь. Да. П а р м е н и д. А неравное не в силу ли неравенства есть
неравное? А р и с т о т е л ь. Как же иначе? П а р м е н и д. Стало быть, единое
причастно и неравенству, в силу которого иное ему не равно? А р и с т о т е л ь.
Причастно. П а р м е н и д. Но ведь неравенству принадлежат Великость и малость.
А р и с т о т е л ь. Принадлежат. П а р м е н и д. Следовательно, такому единому
принадлежит великость и малость? А р и с т о т е л ь. По-видимому. П а р м е н и
д. Но Великость и малость всегда далеко отстоят друг от друга. А р и с т о т е л
ь. И даже очень далеко. П а р м е н и д. Следовательно, между ними всегда что-то
есть. А р и с т о т е л ь. Есть. П а р м е н и д. Можешь ли ты указать между
ними что-либо другое, кроме равенства? А р и с т о т е л ь. Нет, только его. П а
р м е н и д. Следовательно, что обладает Великостью и малостью, то обладает и
равенством, находящимся между ними.
     А р и с т о т е л ь. Это очевидно. П а р м е н и д. Таким образом,
несуществующее единое должно быть причастно и равенству, и великости, и малости.
А р и с т о т е л ь. Выходит, так. П а р м е н и д. Кроме того, оно должно
каким-то образом быть причастно и бытию. А р и с т о т е л ь. Как так? П а р м е
н и д. Оно должно быть таково, как мы утверждаем. В самом деле, если бы оно было
не таково, то мы говорили бы неправду, утверждая, что единое не существует. Если
же это правда, то, очевидно, мы утверждаем это как существующее. Или не так? А р
и с т о т е л ь. Именно так. П а р м е н и д. А так как мы признаем истинность
того, что мы утверждаем, то нам необходимо признать, что мы говорим о том, что
существует. А р и с т о т е л ь. Непременно. П а р м е н и д. Итак, выходит, что
единое есть несуществующее: ведь если оно не будет несуществующим, но что-либо
из бытия отдаст небытию, то тотчас станет существующим. А р и с т о т е л ь. И м
ей но так. П а р м е н и д. Следовательно, единое несуществующее, чтобы быть
несуществующим, должно быть связано с небытием тем, что оно есть несуществующее,
равно как и существующее для полноты своего существования должно быть связано [с
бытием] тем, что оно не есть несуществующее. В самом деле, только в таком случае
существующее будет в полном смысле слова существовать, а несуществующее не
существовать, поскольку существующее, чтобы быть вполне существующим, причастно
бытию, [содержащемуся в] <быть сущкствующим>, и небытию, [содержащемуся в] <не
быть несуществующим>, и поскольку несуществующее, чтобы тоже быть вполне
несуществующим, причастно небытию, [содержащемуся в] <не быть существующим>. и
бытию, [содержащемуся в] <быть несуществующим >. А р и с т о т е л ь. Совершенно
верно. П а р м е н и д. Итак, раз существующее причастно небытию и
несуществующее - бытию, то и единому, поскольку оно не существует, необходимо
быть причастным бытию, чтобы не существовать. А р и с т о т е л ь. Необходимо.
П а р м е н и д. И если единое не существует, оно, очевидно, связано с бытием. А
р и с т о т е л ь. Очевидно. П а р м е н и д . Следовательно, также и с
небытием, поскольку оно не существует. А р и с т о т е л ь. Как же иначе? П а р
м е н и д. А может ли пребывающее в каком-то состоянии не пребывать в нем, если
оно не выходит из этого состояния? А р и с т о т е л ь . Не может. П а р м е н и
д. Следовательно, все, что пребывает в таком и не в таком состоянии, указывает
на изменение? А р и с т о т е л ь . Как же иначе? П а р м е н и д. А изменение
есть движение; или как мы его назовем? А р и с т о т е л ь. Движением. П а р м е
н и д. А разве единое не оказалось сущкствующим и несуществующим? А р и с т о т
е л ь. Да. П а р м е н и д. Следовательно, оно оказывается в таком и не в таком
состоянии. А р и с т о т е л ь. Выходит, так. П а р м е н и д. Значит,
несуществующее единое оказалось и движущимся, так как оно претерпевает переход
от бытия к небытию [27]. А р и с т о т е л ь. По-видимому, так. П а р м е н и д.
Однако если оно не находится нигде среди существующего, так как не существует,
раз оно не существует, то оно не может откуда-то куда-то перкмещаться. А р и с т
от е л ь. Как оно могло бы? П а р м е н и д. Следовательно, оно не может
двигаться посредством перемещения. А р и с т о т е л ь. Конечно, нет. П а р м е
н и д. Оно не может также вращаться в том же самом месте, так как оно нигде не
соприкасается с тем же самым. В самом деле, то же самое есть существующее, а
несуществующее единое не может находиться в чем-либо существующем. А р и с т о т
е л ь. Конечно, не может. П а р м е н и д. Следовательно, несуществующее единое
не может вращаться в том, в чем оно не находится. А р и с т о т е л ь. Конечно,
нет. П а р м е н и д. Но единое также не изменяется и в самом себе ни как
существующее, ни как несуществующее: ведь если бы оно изменялось в самом себе,
то речь шла бы уже не о едином, а о чем-то ином. А р и с т о т е л ь. Правильно.
П а р м е н и д. Если же оно не изменяется, не вращается в том же самом месте и
не перемещается, то может ли оно еще каким-либо образом двигаться? А р и с т о т
е л ь. Да каким же еще? П а р м е н и д. А неподвижному необходимо находиться в
покое, покоящемуся же - стоять на месте. А р и с т о т е л ь. Необходимо. П а р
м е н и д. Выходит, несуществующее единое и стоит на месте и движется. А р и с т
о т е л ь. Выходит, так. П а р м е н и д. Далее, Коль скоро оно движется, то ему
весьма необходимо изменяться: ведь насколько чтонибудь продвигается, настолько
оно находится уже не в том состоянии, в каком находилось, но в другом. А р и с т
о т е л ь. Да. П а р м е н и д. Значит, единое, находясь в движении, тем самым
изменяется. А р и с т о т е л ь. Да. П а р м е н и д . А если бы оно никак не
двигалось, то никак и не изменялось бы. А р и с т о т е л ь. Конечно, нет. П а р
м е н и д. Следовательно, поскольку несуществующее единое движется, оно
изменяется, а поскольку оно не движется, оно не изменяется. А р и с т о т е л ь.
Конечно, нет. П а р м е н и д. Следовательно, несуществующее единое и
изменяется, и не изменяется. А р и с т о т е ль . Очевидно. П а р м е н и д. А
разве изменяющемуся не должно становиться другим, чем прежде, и гибнуть в
отношении прежнего своего состояния, а неизменяющемуся - не становиться [другим]
и не гибнуть? А р и с т о т е л ь . Должно. П а р м е н и