днее случалось весьма редко, ибо империя постоянно вела войны, в силу огромных своих размеров непрерывно обороняясь от варварских племен, ее окружающих. Все же храм был заперт при Цезаре Августе после победы над Антонием, а еще раньше - в консульство Марка Атилия {37} и Тита Манлия, однако недолго: его тотчас открыли, потому что снова вспыхнула война. Но в правление Нумы храм Януса не видели отворенным хотя бы на день - сорок три года подряд он стоял на запоре. Вот с каким тщанием вытоптал Нума повсюду семена войны! Не только римский народ смягчился и облагородился под влиянием справедливости и кротости своего царя, но и в соседних городах, - словно из Рима дохнуло каким-то целительным ветром, - начались перемены: всех охватила жажда законности и мира, желание возделывать землю, растить спокойно детей и чтить богов. По всей Италии справляли праздники и пировали, люди безбоязненно встречались, ходили друг к другу, с удовольствием оказывали друг другу гостеприимство, словно мудрость Нумы была источником, из которого добро и справедливость хлынули во все сердца, поселяя в них ясность и безмятежность, присущие римскому законодателю. Пред тогдашним благоденствием бледнеют, говорят, даже поэтические преувеличения, вроде: И в железных щитах. Обвиты ремни Пауков прилежных работой или: Съедены ржавчиной крепкие копья, Съеден двуострый меч. Медных труб умолкли призывы; Сладостный сон Не покидает ресниц {38}. За все царствование Нумы нам неизвестна ни одна война, ни один мятеж, ни единая попытка к перевороту. Более того - у него не было ни врагов, ни завистников; не было и злоумышленников и заговорщиков, которые бы рвались к власти. Быть может, страх пред богами, которые, казалось, покровительствовали Нуме, быть может, благоговение пред его нравственным совершенством, или, наконец, милость судьбы, зорко хранившей при нем жизнь народа от всякого зла, доставили убедительный пример и обоснование для знаменитого высказывания, которое Платон {39} много позже, отважился сделать о государстве: лишь одно, сказал он, способно дать людям избавление от бедствий - это если вышнею волею философский ум сольется с царскою властью, и, слившись, они помогут добродетели осилить и сломить порок. "Счастлив он (то есть истинный мудрец), счастливы и те, кто слышит речи, текущие из уст мудреца". Очень скоро в этом случае отпадает потребность в принуждении и угрозах, ибо народ, видя воочию на блистательном и славном примере жизни своего правителя самое добродетель, охотно обращается к здравому смыслу и соответственно преобразует себя для жизни безупречной и счастливой, в дружбе и взаимном согласии, преисполненной справедливости и воздержности - к жизни, в которой и заключена прекраснейшая цель всякого государственного правления. Более всех воистину царь тот, кто способен внушить подданным такие правила и такой образ мыслей. И никто, кажется, не видел этого яснее, чем Нума. 21. Относительно потомства и браков Нумы мнения историков не одинаковы. Одни утверждают, что он был женат только раз, на Татии, и не имел детей, кроме единственной дочери Помпилии. Вторые приписывают ему кроме Помпилии, еще четырех сыновей - Помпона, Пина, Кальпа и Мамерка, каждый из которых стал-де основателем знатного рода: от Помпона пошли Помпонии, от Пина - Пинарии, от Кальпа - Кальпурнии, от Мамерка - Мамерции; все они поэтому носили прозвище "Рексы", что означает "Цари". Третьи обвиняют вторых в том, что они стараются угодить перечисленным выше домам и строят ложные родословные, выводя их от Нумы; и Помпилия, продолжают эти писатели, родилась не от Татии, а от другой женщины, Лукреции, на которой Нума женился, уже царствуя в Риме. Все, однако, согласны, что Помпилия была замужем за Марцием, сыном того Марция, который убедил Нуму принять царство. Он переселился в Рим вместе с Нумой, был возведен в звание сенатора, а после смерти царя оспаривал у Гостилия престол, но потерпел неудачу и покончил с собой. Его сын Марций, женатый на Помпилии, не покинул Рима; он был отцом Анка Марция, который царствовал после Тулла Гостилия. Анку Марцию исполнилось всего пять лет, когда Нума скончался. Кончина его не была ни скоропостижной, ни неожиданной: по словам Пизона, он угасал постепенно, от дряхлости и длительной, вяло протекавшей болезни. Прожил он немногим более восьмидесяти лет. 22. Насколько завидною была эта жизнь, показывают даже похороны, на которые собрались союзные и дружественные народы с погребальными приношениями и венками; ложе с телом подняли на плечи патриции, следом за ложем двинулись жрецы богов и толпа прочих граждан, в которой было немало женщин и детей. Казалось, будто хоронят не престарелого царя, но будто каждый, с воплем и рыданием, провожает в могилу одного из самых близких себе людей, почившего в расцвете лет. Труп не предавали огню: говорят, таково было распоряжение самого Нумы. Сделали два каменных гроба и погребли их у подножия Яникула; в один заключено было тело, в другой - священные книги, которые Нума написал собственноручно (подобно тому как начертывали свои скрижали греческие законодатели) и, при жизни сообщив жрецам их содержание, во всех подробностях растолковав смысл этих сочинений и научив применять их на деле, велел похоронить вместе с собою, считая неподобающим доверять сохранение тайны безжизненным буквам. Исходя из тех же доводов, говорят, не записывали своего учения и пифагорейцы, но неписаным предавали его памяти достойных. И если трудные, не подлежавшие огласке геометрические исследования поверялись человеку недостойному, божество, по словам пифагорейцев, вещало, что за совершенное преступление и нечестие оно воздаст великим и всеобщим бедствием. А потому вполне извинительны ошибки тех, кто, видя так много сходного, старается сблизить Нуму с Пифагором. Антиат сообщает, что в гробу было двенадцать жреческих книг и еще двенадцать философских, на греческом языке. Около четырехсот лет спустя {40}, в консульство Публия Корнелия и Марка Бебия, проливные дожди размыли могильную насыпь и обнажили гробы. Крышки свалились, и когда заглянули внутрь, один оказался совершенно пуст, без малейшей частицы праха, без всяких остатков мертвого тела, а в другом нашли книги, которые прочел, говорят, тогдашний претор Петилий, и, прочтя, доложил сенату, что считает противным законам человеческим и божеским доводить их содержание до сведения толпы. Итак, книги отнесли на Комитий и сожгли. После кончины похвала справедливому и достойному мужу звучит громче прежнего, тогда как зависть переживает умершего не намного, а иной раз даже умирает первой. Но славу Нумы сделала особенно блистательной горькая участь его преемников. Пятеро царей правили после него, и последний потерял власть и состарился в изгнании, из остальных же четырех ни один не умер своей смертью. Троих погубили злоумышленники, а Тулл Гостилий, который сменил Нуму на царском престоле, предал поношению и осмеянию почти все его добрые дела, в особенности благочестие своего предшественника, якобы превратившее римлян в бездельников и трусов, и вновь обратил сограждан к войне; однако он и сам недолго упорствовал в этой ребяческой дерзости, ибо под бременем тяжкой и непонятной болезни впал в противоположную крайность, в суеверие, не имеющее ничего общего с благоговением Нумы перед богами, и - в еще большей мере - заразил суеверными страхами народ, сгорев, как сообщают, от удара молнии. [Сопоставление] 23 (1). Теперь, когда изложение событий жизни Нумы и Ликурга закончено и оба жизнеописания находятся у нас перед глазами, нельзя не попытаться, как это ни трудно, свести воедино все черты различия. То, что было между ними общего, сразу же обнаруживается в их поступках: это воздержность, благочестие, искусство государственного мужа, искусство воспитателя, то, наконец, что единственной основой своего законодательства оба полагали волю богов. Но вот первые из благородных действий, в которых один не схож с другим: Нума принял царство, Ликург от него отказался. Первый не искал, но взял, второй владел, но добровольно отдал. Первого, иноземца и частного гражданина, чужой народ поставил над собою владыкой, второй сам превратил себя из царя в простого гражданина. Справедливо приобрести царство - прекрасно, но прекрасно и предпочесть справедливость царству. Первого добродетель прославила настолько, что он был сочтен достойным царства, второго - так возвысила духом, что он пренебрег верховною властью. Далее, подобно искусным музыкантам, настраивающим лиру, один натянул ослабевшие и потерявшие строй струны лиры спартанской, другой, в Риме, ослабил струны слишком туго натянутые, причем, большие трудности выпали на долю Ликурга. Не панцири снять с себя, не отложить в сторону мечи уговаривал он сограждан, но расстаться с серебром и золотом, выбросить вон дорогие покрывала и столы, не справлять празднества и приносить жертвы богам, покончивши с войнами, но, простившись с пирами и попойками, неустанно закалять себя упражнениями с оружием и в палестрах {41}. Вот почему один осуществил свои замыслы с помощью убеждений, окруженный любовью и почетом, а другой подвергался опасностям, был ранен и едва-едва достиг намеченной цели. Ласкова и человечна Муза Нумы, смягчившего необузданный и горячий нрав сограждан и повернувшего их лицом к миру и справедливости. Если же расправы над илотами - дело до крайности жестокое и противозаконное! - нам придется числить среди нововведений Ликурга, то мы должны признать Нуму законодателем, гораздо полнее воплотившим дух эллинства: ведь он даже совершенно бесправным рабам дал вкусить от радостей свободы, приучив хозяев сажать их в Сатурналии {42} рядом с собою за один стол. Да, говорят, что и этот обычай ведет свое начало от Нумы, приглашавшего насладиться плодами годичного труда тех, кто помог их вырастить. Некоторые же видят в этом воспоминание о пресловутом всеобщем равенстве, уцелевшее со времен Сатурна, когда не было ни раба, ни господина, но все считались родичами и пользовались одинаковыми правами. 24 (2). В целом, по-видимому, оба одинаково направляли народ к воздержности и довольству тем, что есть. Среди прочих достоинств один ставил выше всего мужество, другой - справедливость. Но, клянусь Зевсом, вполне вероятно, что несходство приемов и средств определено природой или привычками тех людей, которыми им довелось править. В самом деле, и Нума отучил римлян воевать не из трусости, но дабы положить конец насилию и обидам, и Ликург готовил спартанцев к войне не для того, чтобы чинить насилия, но чтобы оградить от них Лакедемон. Устраняя излишнее и восполняя недостающее, оба вынуждены были совершить большие перемены в жизни своих народов. Что касается разделения граждан, то у Нумы оно всецело соответствует желаниям простонародья и угождает вкусу толпы - народ выглядит пестрою смесью из золотых дел мастеров, флейтистов, сапожников; у Ликурга же оно сурово и аристократично: занятия ремеслами Ликург презрительно и брезгливо поручает рабам и пришельцам, а гражданам оставляет только щит и копье, делая их мастерами войны и слугами Ареса, знающими одну лишь науку и одну лишь заботу - повиноваться начальникам и побеждать врагов. Свободным не разрешалось и наживать богатство - дабы они были совершенно свободны; денежные дела были отданы рабам и илотам, точно так же как прислуживание за обедом и приготовление кушаний. Нума подобных различий не устанавливал; он ограничился тем, что пресек солдатскую алчность, в остальном же обогащению не препятствовал, имущественного неравенства не уничтожил, но и богатству предоставил возрастать неограниченно, а на жестокую бедность, проникавшую в город и усиливавшуюся в нем, не обращал внимания, тогда как следовало сразу, с самого начала, пока различие в состояниях было еще невелико и все жили почти одинаково, воспротивиться корыстолюбию, по примеру Ликурга, и таким образом предупредить пагубные последствия этой страсти, последствия тягчайшие, ставшие семенем и началом многочисленных и самых грозных бедствий, постигших Рим. Передел земель, произведенный Ликургом, нельзя, по-моему, ставить ему в укор, равно как нельзя укорять Нуму за то, что он подобного передела не произвел. Первому равенство наделов доставило основу для нового государственного устройства в целом, второй, застав землю лишь недавно нарезанной на участки, не имел ни малейшего основания ни затевать передел, ни как-либо изменять границы владений, по всей видимости, еще сохранивших свои первоначальные размеры. 25 (3). Хотя общность жен и детей и в Спарте и в Риме разумно и на благо государству изгнала чувство ревности, мысль обоих законодателей совпадала не во всем. Римлянин, полагавший, что у него достаточно детей, мог, вняв просьбам того, у кого детей не было вовсе, уступить ему свою жену {43}, обладая правом снова выдать ее замуж, и даже неоднократно. Спартанец разрешал вступать в связь со своею женой тому, кто об этом просил, чтобы та от него понесла, но женщина по-прежнему оставалась в доме мужа и узы законного брака не расторгались. А многие, как уже говорилось выше, сами приглашали и приводили мужчин или юношей, от которых, по их расчетам, могли родиться красивые и удачные дети. В чем же здесь различие? Не в том ли, что Ликурговы порядки предполагают полнейшее равнодушие к супруге и большинству людей принесли бы жгучие тревоги и муки ревности, а порядки Нумы как бы оставляют место стыду и скромности, прикрываются, словно завесою, новым обручением и совместность в браке признают невозможной? Еще более согласуется с благопристойностью и женской природой учрежденный Нумою надзор над девушками, меж тем как Ликург предоставил им полную, поистине неженскую свободу, что вызвало насмешки поэтов. Спартанок зовут "оголяющими бедра" (таково слово Ивика), говорят, будто они одержимы похотью; так судит о них Эврипид {44}, утверждающий, что делят Они палестру с юношей, и пеплос Им бедра обнажает на бегах. И в самом деле, полы девичьего хитона не были сшиты снизу, а потому при ходьбе распахивались и обнажали все бедро. Об этом совершенно ясно сказал Софокл {45} в следующих стихах: Она без столы; лишь хитоном легким Едва прикрыто юное бедро У Гермионы. Говорят еще, что по той же причине спартанки были дерзки и самонадеянны и мужской свой нрав давали чувствовать прежде всего собственным мужьям, ибо безраздельно властвовали в доме, да и в делах общественных высказывали свое мнение с величайшей свободой. Нума в неприкосновенности сохранил уважение и почет, которыми при Ромуле окружали римляне своих жен, надеясь, что это поможет им забыть о похищении. Вместе с тем он привил женщинам скромность и застенчивость, лишил их возможности вмешиваться в чужие дела, приучил к трезвости и молчанию, так что вина они не пили вовсе и в отсутствие мужа не говорили даже о самых обыденных вещах. Рассказывают, что когда какая-то женщина выступила на форуме в защиту собственного дела, сенат послал к оракулу вопросить бога, что предвещает государству это знамение. Немаловажным свидетельством послушания и кротости римлянок служит память о тех, кто этими качествами не отличался. Подобно тому, как наши историки пишут, кто впервые затеял междоусобную распрю, или пошел войною на брата, или убил мать или отца, так римляне упоминают, что первым дал жене развод Спурий Карвилий, а в течение двухсот тридцати лет после основания Рима ничего подобного не случалось, и что впервые поссорилась со своей свекровью Геганией жена Пинария по имени Талия в царствование Тарквиния Гордого. Вот как прекрасно и стройно распорядился законодатель браками! 26 (4). Всей направленности воспитания девушек отвечало и время выдачи их замуж. Ликург обручал девушек созревшими и жаждущими брака, дабы соитие, которого требовала уже сама природа, было началом приязни и любви, а не страха и ненависти (как случается в тех случаях, когда, принуждая к супружеству, над природою чинят насилие), а тело достаточно окрепло для вынашивания плода и родовых мук, ибо единственной целью брака у спартанского законодателя было рождение детей. Римлянок же отдавали замуж двенадцати лет и еще моложе, считая, что именно в этом возрасте они приходят к жениху чище, непорочнее и телом и душою. Ясно, что спартанские порядки, пекущиеся о произведении на свет потомства, естественнее, а римские, имеющие в виду согласие между супругами, нравственнее. Но что до присмотра за детьми, их объединения в отряды, совместного пребывания и обучения, стройности и слаженности их трапез, упражнений и забав, - в этом деле, как показывает пример Ликурга, Нума нисколько не выше самого заурядного законодателя. Ведь он предоставил родителям свободу воспитывать молодых, как кому вздумается или потребуется - захочет ли отец сделать сына землепашцем, корабельным мастером, медником или флейтистом, словно не должно с самого начала внутренне направлять и вести всех единым путем или словно дети - это путешественники, которые сели на корабль по различным надобностям и соображениям и объединяются ради общего блага только в минуты опасности, страшась за собственную жизнь, в остальное же время смотрят каждый в свою сторону. Вообще законодателей не стоит винить за упущения, причиною коих была недостача знаний или же сил. Но коль скоро мудрец принял царскую власть над народом, лишь недавно возникшим и ни в чем не противящимся его начинаниям, - на что прежде следовало такому мужу обратить свои заботы, как не на воспитание детей и занятия юношей, дабы не в пестроте нравов, не в раздорах вырастали они, но были единодушны, с самого начала вступив на единую стезю добродетели, изваянные и отчеканенные на один лад? Подобный образ действий, помимо всего прочего, способствовал незыблемости законов Ликурга. Страх, внушенный клятвою, стоил бы немногого, если бы Ликург посредством воспитания не внедрил свои законы в сердца детей, если бы преданность существующему государственному строю не усваивалась вместе с пищею и питьем. Вот почему самые главные и основные из его установлений продержались более пятисот лет, наподобие беспримесной, сильной и глубоко вошедшей в грунт краски. Напротив, то, к чему стремился на государственном поприще Нума - мир и согласие с соседями, - исчезло вместе с ним. Сразу после его кончины обе двери дома, который Нума держал всегда закрытым, точно действительно замкнул в нем укрощенную войну, распахнулись, и вся Италия обагрилась кровью и наполнилась трупами. Даже недолгое время не смогли сохраниться прекрасные и справедливые порядки, которым не хватало связующей силы - воспитания. "Опомнись! - возразят мне. - Да разве войны не пошли Риму на благо?" На такой вопрос придется отвечать пространно, если ответа ждут люди, благо полагающие в богатстве, роскоши и главенстве, а не в безопасности, спокойствии и соединенном со справедливостью довольстве тем, что имеешь! Во всяком случае, в пользу Ликурга говорит, по-видимому, и то обстоятельство, что римляне, расставшись с порядками Нумы, достигли такого величия, а лакедемоняне, едва лишь преступили заветы Ликурга, из самых могущественных превратились в самих ничтожных, потеряли владычество над Грецией и самое Спарту поставили под угрозу гибели. А в судьбе Нумы поистине велико и божественно то, что призванному на царство чужеземцу удалось изменить все одними убеждениями и увещаниями и править городом, еще раздираемым междоусобиями, не обращаясь ни к оружию, ни к насилью (в отличие от Ликурга, поднявшего знать против народа), но сплотив Рим воедино, благодаря лишь собственной мудрости и справедливости. ПРИМЕЧАНИЯ Предлагаемый читателю перевод "Сравнительных жизнеописаний" Плутарха впервые вышел в серии "Литературные памятники" в 1961-1964 гг. (т. 1 подг. С. П. Маркиш и С. И. Соболевский; т. 2 подг. М. Е. Грабарь-Пассек и С. П. Маркиш; т. 3 подг. С. П. Маркиш). Это был третий полный перевод "Жизнеописаний" на русском языке. Первым были "Плутарховы Сравнительные жизнеописания славных мужей / Пер. с греч. С. Дестунисом". С. П.б., 1814-1821. Т. 1-13; вторым - "Плутарх. Сравнительные жизнеописания / С греч. пер. В. Алексеев, с введением и примечаниями". С. П.б.; Изд. А. С. Суворина, Б. г. Т. 1-9. (Кроме того, следует отметить сборник: Плутарх. Избранные биографии / Пер. с греч. под ред. и с предисл. С. Я. Лурье, М.; Л.: Соцэкгиз, 1941, с хорошим историческим комментарием - особенно к греческой части; некоторые из переводов этого сборника перепечатаны в переработанном виде в настоящем издании.) Перевод С. Дестуниса ощущается в наше время большинством читателей как "устарелый по языку", перевод В. Алексеева больше напоминает не перевод, а пересказ, сделанный безлично-небрежным стилем конца XIX в. Издание 1961-1964 гг. было первым, которое ставило осознанную стилистическую цель. В послесловии от переводчика С. П. Маркиш сам выразительно описал свои стилистические задачи. В нынешнем переиздании в переводы 1961-1964 гг. внесены лишь незначительные изменения - исправлены случайные неточности, унифицировано написание собственных имен и т.п., общая же, стилистическая установка оставлена неизменной. Сохранено и послесловие патриарха нашей классической филологии С. И. Соболевского, которое своей старомодностью составляет поучительный литературный памятник. Заново составлены все примечания (конечно, с учетом опыта прежних комментаторов; некоторые примечания, заимствованные из прежних изданий, сопровождаются именами их авторов). Цель их - только пояснить текст: вопрос об исторической достоверности сведений, сообщаемых Плутархом, об их соотношении со сведениями других античных историков и пр. затрагивается лишь изредка, в самых необходимых случаях. Наиболее известные мифологические имена и исторические реалии не комментировались. Все важнейшие даты вынесены в хронологическую таблицу, все справки о лицах - в именной указатель, большинство географических названий - на прилагаемые карты. Цитаты из "Илиады", за исключением оговоренных случаев, даются в переводе Н. И. Гнедича, из "Одиссеи" - в переводе В. А. Жуковского, из Аристофана - в переводах А. И. Пиотровского. Большинство остальных стихотворных цитат переведены М. Е. Грабарь-Пассек; они тоже в примечаниях не оговариваются. Во избежание повторений, приводим здесь основные единицы греческой и римской системы мер, встречающиеся у Плутарха. 1 стадий ("олимпийский"; в разных местностях длина стадия колебалась) = 185 м; 1 оргия ("сажень") = 1,85 м; 1 фут = 30,8 см; 1 пядь = 7,7 см. 1 римская миля = 1000 шагов = 1,48 км. 1 греческий плефр как единица длины = 30,8 м, а как единица поверхности = 0,1 га; 1 римский югер = 0,25 га. 1 талант (60 мин) = 26,2 кг; 1 мина (100 драхм) = 436,5 г; 1 драхма (6 оболов) = 4,36 г; 1 обол = 0,7 г. 1 медимн (6 гектеев) = 52,5 л; 1 гектей (римский "модий") = 8,8 л; 1 хой = 9,2 л; 1 котила ("кружка") = 0,27 л. Денежными единицами служили (по весу серебра) те же талант, мина, драхма и обол; самой употребительной серебряной монетой был статер ("тетрадрахма", 4 драхмы), золотыми монетами в классическую эпоху были лишь персидский "дарик" (ок. 20 драхм) и потом македонский "филипп". Римская монета денарий приравнивалась греческой драхме (поэтому суммы богатств и в римских биографиях Плутарх дает в драхмах). Покупательная стоимость денег сильно менялась (с VI по IV в. в Греции цены возросли раз в 15), поэтому никакой прямой пересчет их на наши деньги невозможен. Все даты без оговорки "н.э." означают годы до нашей эры. Месяцы римского года соответствовали месяцам нашего года (только июль в эпоху республики назывался "квинтилис", а август "секстилис"); счет дней в римском месяце опирался на именованные дни - "календы" (1 число), "ноны" (7 число в марте, мае, июле и октябре, 5 число в остальные месяцы) и "иды" (15 число в марте, мае, июле и октябре, 13 число в остальные месяцы). В Греции счет месяцев был в каждом государстве свой; Плутарх обычно пользуется календарем афинского года (начинавшегося в середине лета) и лишь иногда дает параллельные названия: июль-август - гекатомбеон (макед. "лой"), праздник Панафиней. август-сентябрь - метагитнион (спарт. "карней", беот. "панем", макед. "горпей"); сентябрь-октябрь - боэдромион, праздник Элевсиний; октябрь-ноябрь - пианепсион; ноябрь-декабрь - мемактерион (беот. "алалкомений"); декабрь-январь - посидеон (беот. "букатий"); январь-февраль - гамелион; февраль-март - анфестерион, праздник Анфестерий; март-апрель - элафеболион, праздник Больших Дионисий; апрель-май - мунихион; май-июнь - фаргелион (макед. "десий"); июнь-июль - скирофорион. Так как вплоть до установления юлианского календаря при Цезаре держалась неупорядоченная система "вставных месяцев" для согласования лунного месяца с солнечным годом, то точные даты дней упоминаемых Плутархом событий обычно неустановимы. Так как греческий год начинался летом, то и точные даты лет для событий греческой истории часто колеблются в пределах двух смежных годов. Для ссылок на биографии Плутарха в примечаниях, таблице и указателе приняты следующие сокращения: Агес(илай), Агид, Ал(ександр), Алк(ивиад), Ант(оний), Ар(истид), Арат, Арт(аксеркс), Бр(ут), Гай (Марций), Гал(ьба), Г(ай) Гр(акх), Дем(осфен), Дион Д(еметри)й, Кам(илл), Ким(он), Кл(еомен), К(атон) Мл(адший), Кр(асс), К(атон) Ст(арший), Лик(ург), Лис(андр), Лук(улл), Мар(ий), Марц(елл), Ник(ий), Нума, Отон, Пел(опид), Пер(икл), Пирр, Пом(пей), Поп(ликола), Ром(ул), Сер(торий), Сол(он), Сул(ла), Т(иберий) Гр(акх), Тес(ей), Тим(олеонт), Тит (Фламинин), Фаб(ий Максим), Фем(истокл), Фил(опемен), Фок(ион), Цез(арь), Циц(ерон), Эвм(ен), Эм(илий) П(авел). Сверка перевода сделана по последнему научному изданию жизнеописаний Плутарха: Plutarchi Vitae parallelae, recogn. Cl. Lindscog et K. Ziegler, iterum recens. K. Ziegler, Lipsiae, 1957-1973. V. I-III. Из существующих переводов Плутарха на разные языки переводчик преимущественно пользовался изданием: Plutarch. Grosse Griechen und Romer / Eingel, und Ubers, u. K. Ziegler. Stuttgart; Zurich, 1954. Bd. 1-6 и комментариями к нему. Обработку переводов для настоящего переиздания сделал С. С. Аверинцев, переработку комментария - М. Л. Гаспаров. ЛИКУРГ  1. ...в какую пору он жил. - Единственная твердая дата из перечисленных - это 776 г., с которого у греков велись списки победителей Олимпийских игр; поэтому иногда считалось, что в этом году и были утверждены (элидским Ифитом и спартанским Ликургом) устав игр и священное перемирие на время игр. Остальные - и счет по поколениям спартанских царей, и синхрония с Гомером - были расплывчаты уже для греков. По-видимому, легенда о Ликурге окончательно сложилась только в IV в.; царские списки уже были составлены, поэтому для него пришлось искать места вне их, не царем, а царским опекуном. 2. ...предположения Ксенофонта... - "Государственное устройство лакедемонян", 10, 8. 3. В тексте пропуск. 4. Харилай - имя это приблизительно значит "Радость народа". 5. ...некоторые из греческих писателей... - Напр., Геродот, II, 164; Страбон (по Эфору), X, 4, 19; Диодор (по Гекатею), 1, 48. 6. Гимнософисты (букв. "нагие мудрецы") - так называли греки индийских брахманов - аскетов, самьяши. Ср. Ал., 64. 7. ...дурное смешение соков... - Основное понятие греческой медицины: человеческое тело содержит 4 сока (кровь, слизь, черная и желтая желчь), и от правильной их пропорции зависит здоровье. Сравнение законодателя с врачом нередко уже у Платона. 8. ...знаменитое изречение... - Приводится у Геродота, VII, 65. 9. ...в храме Афины Меднодомной... - На спартанском акрополе, где в ее храме стены были покрыты бронзовыми изображениями. 10. ... по слову Платона... - "Законы", III, 691 е (та же медицинская метафора). 11. Аристотель - ссылки на него здесь имеют в виду несохранившиеся "Государственное устройство лакедемонян". 12. ...равно сумме своих множителей... - 28 = 1 +2 + 4 + 7 + 14. Такие числа греки называли "совершенными". 13. Ретра - Текст, приводимый Плутархом, написан языком с примесью дорийских слов и форм, некоторые слова в конце искажены; перевод приблизителен. 14. Аппеллáдзейн ...Аполлона Пифийского - народное собрание в Спарте называлось "апелла"; но связь этого слова с именем Аполлона фантастична. 15. Текст испорчен. 16. ...проскений театра... - С IV в. во многих городах народные собрания созывались в театре, Ср. Тес., примеч. 29. 17. Платон - "Законы", III, 692 а. 18. ...сто тридцать лет спустя... - По эратосфеновской хронологии, относящей Ликурга к IX в., а эфорат к VIII в. 19. ...позже. - Гл. 28-29. 20. ... роскошь ... исчезла ... - По археологическим данным, этот переход от обычной греческой "роскоши" к казарменной "простоте" действительно имел место в Спарте, но позже, в начале VI в., когда II Мессенская война потребовала постоянного военного положения для поддержания власти над илотами. 21. Котон - глиняный сосуд с одной ручкой и с узким горлышком, очень выпуклый внизу. 22. ...по словам Крития... - этот отрывок из "Государственного устройства лакедемонян" Крития сохранен Афинеем, 483 в. 23. ...критяне зовут андриями... - Т.е. "мужскими"; остальные этимологии сомнительны или фантастичны. 24. ...просверленному камешку... - В афинском суде голосовали камешками, которые клали в сосуд: белый или целый - в знак оправдания, черный или просверленный в знак обвинения. 25. ...один из понтийских царей... - По другой версии (псевдо-Плутарх, "Лаконские изречения", 236 f), Дионисий Сиракузский. 26. Ретрами - это слово значит "договор", а также "изречение оракула". 27. Аристотель - "Политика", II, 6, 8. 28. ...словами Платона... - "Государство", V, 458 d (о сближении лучших мужчин с лучшими женщинами в идеальном государстве). 29. Гимнопедии - летний спартанский праздник в честь Аполлона с состязаниями, шествиями и хорами - см. гл. 21. 30. Таигет - горный кряж к западу, а Эврот - река к востоку от Спарты. 31. Платон - "Алкивиад", 1, 122 в. 32. ...Хитон... гиматий... - Хитон - подпоясанная нижняя рубаха, обычно без рукавов, и гиматий - плащ, перекинутый через левое плечо и оставлявший свободным правое, - две части, из которых состояла обычно вся мужская одежда. 33. ...по илам и отрядам... - отряды ("агелы", букв, "стада") - те, о которых речь шла выше, илы - может быть, соединения нескольких отрядов. 34. Ликофон - ("волчья смерть") - разновидность чертополоха. 35. ...очищают желудок. - Этот совет беременным женщинам давал и Гиппократ ("Афоризмы", IV, 1). 36. Эфебы - юноши, достигшие совершеннолетия (16-18 лет), внесенные в списки граждан, а в Афинах и некоторых других государствах несущие пограничную службу. 37. Орфия - "Восходящая", эпитет Артемиды в Лакедемоне. Жесточайшая порка юношей у ее алтаря - по-видимому, пережиток человеческих жертвоприношений (так объясняет уже Павсаний, III, 16, 10). 38. ...привести любимого к совершенству... (ср. Нума, 4) - идеализированная картина, представленная по образцу платоновской теории Эроса; в другом своем сочинении, "О любви", Плутарх говорит сдержаннее. 39. ...поднимать вверх руки. - Жест побежденного. 40. Некоторые - Платон. Протагор, 342 е. 41. Терпандр и Пиндар - отрывки из неизвестных песен (для Терпандра, по-видимому, подложные). Ниже спартанский поэт - Алкман (из Лидии, но работавший в Спарте), VII в. 42. ...о приговоре, который их ждет... - Т.е., который вынесут в своих песнях поэты. 43. ...Касторов напев... - Напев, под который шли в бой спартанцы, упоминается и у Ксенофонта ("Государственное устройство лакедемонян", 13, 8) и у Пиндара. 44. ...осудили за праздность... - См. Сол., 7. 45. Лесха - место для бесед (ср. гл. 16), по-видимому - портики и т.п. постройки; в аристократической Спарте они служили тем местом общения, каким в демократических Афинах был рынок ("агора", городская площадь). 46. ...в число трехсот... - В отряд царских телохранителей. 47. ... хоронить мертвых в самом городе... - Ср. Тес., примеч. 66. 48. ...жертву Деметре... - Как богине земли и матери подземной Персефоны. В Афинах обычный срок траура был 30 дней; ср. Нума, 12; Поп., 23. 49. Фукидид - II, 39. 50. ...в том числе и Платону... - Платон. Законы, I, 633 в. 51. Фукидид - IV, 80 (неточно). 52. ...тот, кто говорит... - Критий, фр. 37 (ср. выше, гл. 9). 53. ...после большого землетрясения... - 464 г., см. Ким., 16. 54. ...подобно богу у Платона... - "Тимей", 37 с. 55. ...по вине Лисандра. - См. Лис., 2 и 16-17. 56. Палки-скиталы - описание этого древнейшего способа шифровки см. Лис., 19. Спарта была в Греции единственным государством, заботившимся о сохранении военных тайн. 57. ...сечь лакедемонян. - Т.е. спартанцы как воспитатели и наставники всей Греции ответственны за ошибки своих учеников. 58. Пергам - разумеется не цитадель Трои и не город в Малой Азии, а одноименный город на северо-западной оконечности Крита. НУМА  1. ...в шестнадцатую олимпиаду... - В 714 г. Все хронологические споры, о которых идет речь, вызваны желанием представить Нуму учеником Пифагора, жившего почти на 200 лет позже. 2. ...К римским обычаям примешалось немало лаконских... - Имеется в виду сходный военный дух, два консула как два царя, народные трибуны как эфоры и пр. 3. В пятый день... - Ошибка Плутарха: в квинтилии (июле) ноны были седьмым днем месяца. 4. ...сто пятьдесят человек... - Так и у Дионисия Галикарнасского, II, 47; но по Ром., 13 и 20, в сенате в это время было уже 200 человек. 5. Междуцарствие - так впоследствии назывался промежуток между гибелью (или низложением) обоих консулов данного года и выбором новых. На это время власть на каждые 5 дней получал по жребию один из сенаторов ("междуцарь" - интеррекс). По Цицерону ("О государстве", II, 23) и Ливию (I, 17), такой пятидневный срок соблюдался и здесь. 6. ...об Аттисе ... об Эндимионе... - Смертный Аттис считался любовником богини Кибелы, а Эндимион - Дианы; о вифинском Геродоте (? имя испорчено) более ничего не известно. 7. Пиндара... - рассказывали, будто бога Пана видели в лесах, певшего стихи Пиндара; убийцу поэта Архилоха пифия изгнала из дельфийского храма; брошенное в море тело Гесиода вынесли на берег священные дельфины Аполлона. Обо всем этом есть упоминания в других сочинениях Плутарха. Софокл умер во время осады Афин спартанцами, и тогда бог-покровитель трагедии Дионис во сне объявил Лисандру, чтобы тот не мешал погребению поэта за афинскими воротами. 8. ...словами Вакхилида. - Отрывок из несохранившейся песни. 9. ...войлочной шляпы... - По-гречески πιλο ς, отсюда фантастическая форма πιλαμε νος, как бы "ошляпленный". Латинское "лена" и греческое "хлена" - действительно родственные слова; "Касмилом" Гермес звался в самофракийском культе, но этимология этого слова неясна. 10. Слова Платона "город лихорадит" - "Государство", II, 372 с. 11. Такитой - эта камена считалась матерью Ларов (Овидий, "Фасты", II, 571-635); когда латинские камены были отождествлены с греческими Музами, это было истолковано как знак пифагорейских симпатий Нумы - испытательный срок пятилетнего молчания был самым известным обычаем пифагорейской школы. 12. ...на протяжении первых ста семидесяти лет... - Т.е. до этрусского царя Тарквиния Старшего. 13. Эмилия - это имя Плутарх производит от греч. αιμ νλιος "вкрадчиво-ласковый". 14. ... "Мостостроители"...- Это "смехотворное объяснение" считается ныне самым вероятным. 15. ...при квесторе Эмилии... - В действительности, при цензоре 179 г. М. Эмилии Лепиде. 16. Эксегет ("разъяснитель"), профет ("прорекатель") и иерофант ("показывающий святыни") - главные лица при посвящении в Мистерии. 17. ...при тиранне Аристионе... - В 88-86 гг., см. Сул., 13. 18. ...в жизнеописании Камилла. - Гл. 20. 19. Сервий - Туллий, шестой римский царь. 20. ...с матерями троих детей. - Эти привилегии многодетным были даны при Августе, в 9 г. н.э. 21. Коллинские ворота. - Северные ворота Рима (в стене Сервия Туллия), впоследствии знаменитые победой Суллы в 83 г. (Сул., 28-30). Описываемый холм при них назывался "Проклятое поле". 22. ...всей вселенной... - Пифагорейцы считали, что и земля, и солнце, и все светила вращаются по кругам вокруг "мирового огня"; у Платона, при всем его интересе к пифагорейству, картина мира (в "Тимее") иная, - о попытках пифагорейской ее интерпретации Плутарх пишет в "Платоновских вопросах", 8. Круглая форма храма Весты (развалины его до сих пор стоят на форуме) заимствована от этрусков и не имеет к этому отношения. 23. ...свое имя... - Латинское fetialis в действительности не имеет отношения к греч. φημι "говорю", но греческое ε ιρηνη "Мир" и вправду происходит от ε ιρω (тоже "говорю"). 24. ...в жизнеописании Камилла. - Гл. 17-18. 25. ...по самой пляске... - Плутарх производит (правильно) слово salii от лат. saltare "прыгать", греч. haltikos "прыгательный". 26. Пельты - легкие кожаные щиты в виде полумесяца. Щиты салиев по форме напоминали восьмерку. 27. Анаками - см. Тес., 33. 28. ...не садиться на меру для зерна... - Значит избегать лености и заботиться о пропитании; ...не разгребать огонь ножом... - значит не раздражать гневливых (Плутарх. О воспитании детей, 17; трактат этот считается подложным). 29. Египетские колеса - египетские жрецы во время молитвы вертели колесо в знак переменчивости всего земного (примеч. С.И. Соболевского). 30. Пик и Фавн - древние италийские сельские божества; поэтический рассказ об их плане - Овидий. Фасты, III, 292. Дактилы - греческие божества земли, обитавшие на горе Иде во Фригии и служившие Идейской матери - Рее-Кибеле. Им приписывали изобретение обработки железа. 31. Иликий - не от греч. ηιλεος ("милостивый"), как у Плутарха, а от лат. elicio ("выманивать"). 32. Мерцедин - правильнее, мерцедоний (ср. Цез., 59). 33. ...впоследствии ... поправок. - При Юлии Цезаре, когда в 46 г. был введен "юлианский календарь" современного образца с високосным днем каждые 4 года. 34. Апрель - Aprilis сопоставляется (правильно) с aperire "открывать", ибо он "открывает" почки растений. 35. Седьмому и восьмому ... свои имена... - Сентябрь был назван "германиком", а октябрь "домицианом". 36. ...значение этого слова... - Februarius от februo "очищать". 37. ...в консульство Марка (правильно - Гая) Атилия... - В 235 г.; при Цезаре Августе - 11 января 28 г. 38. И в железных щитах... - Не покидает ресниц. Два фрагмента из пеана Вакхилида (цитата неточная). 39. Платон - "Законы", IV, 711е-712а и "Государство", VI, 487е (Плутарх дает пересказ). 40. Около четырехсот лет спустя... - Точнее, около 500: в 181 г. Это была подавленная попытка внести какие-то изменения в римскую общественную жизнь, выдав их за заветы Нумы. 41. Палестра - площадка, где обучали искусству борьбы. 42. Сатурналии - праздник солнцеворота, 17-21 декабря, с карнавальной и