едай ему все это и скажи: "Воитель славный, На меня давно в обиде воспитатель твой державный. Много слуг его когда-то я убил в борьбе неравной. Я хочу просить прощенья за поступок своенравный". Ты скажи: "Со мною больше не веди переговоров. Завтра двинусь я в дорогу, мне не нужно долгих сборов. Царь Аравии забудет для меня упрямый норов И меня, как свата, встретит без упреков и раздоров". С этим словом к Автандилу Нурадин пришел опять. Он сказал: "Решилось дело. Поздно споры затевать". И хотя спаспета стала боль души одолевать, Уважения к владыке он не мог позабывать. Он явился к Тариэлу, и склонил пред ним колени, И, поднять очей не в силах, говорил ему в волненье: "Грешен я пред Ростеваном, не свершил его велений, -- Не зови меня с собою ради новых преступлений! Если мы туда поедем, взяв с собою Нурадина, Никому я не позволю нападать на властелина! Уж и так пред государем голова моя повинна! Разве смеет раб ничтожный меч поднять на господина! Между мною и царицей вы посеете раздор. Горе мне, коль то светило потускнеет с этих пор! Оттолкнет меня царица, позабудет уговор, Не простит, не пожалеет, всем мольбам наперекор!" Тариэл, светило мира, поднял брата со словами: "Ты помог мне в затрудненье и советом и делами. Ныне мы познали счастье, но, разделавшись с врагами, Ты и сам обязан ныне утешаться вместе с нами. Не могу хвалить я друга, если он со мной чинится, Слезы льет в уединенье, убивается, томится... Кто меня считает братом, должен мне во всем открыться, Если ж нет, то нам обоим лучше будет разлучиться. Овладел ты сердцем девы и меня от смерти спас. Вряд ли дева огорчится, если вдруг увидит нас. Задавать царю загадки я не буду в этот раз, -- У меня одно желанье: позаботиться о вас. Буду я молить владыку, чтоб, радея о престоле, Он тебе свое светило уступил по доброй воле. Нужно вам соединиться, для чего страдать вам боле? Украшать друг друга нужно, а не вянуть в диком поле!" Увидав, что не отступит от решенья Тариэл, Автандил противоречить побратиму не посмел. Нурадин собрал охрану, счел ее и осмотрел И с любимыми друзьями в дальний двинулся предел. ТАРИЭЛ ВОЗВРАЩАЕТСЯ К ПЕЩЕРЕ И ВИДИТ СВОИ СОКРОВИЩА Мудрый Дивнос человека учит тайне сокровенной: "Нам добро ниспосылает, а не зло творец вселенной. Он добру отводит вечность, злу дает он срок мгновенный. Он стремится к совершенству, сам от века совершенный". Львы, покинув край Фридона, шли в веселье небывалом. Новобрачная скрывалась под дорожным покрывалом. Крылья ворона, чернея, колыхались над кристаллом, И казалось то светило бадахшанским дивным лалом. В паланкине ту царевну проносили средь долин. Братья тешились охотой, окружая паланкин. Где б они ни проходили, каждый встречный селянин Торопился к ним с дарами, созерцая тот рубин. И казалось всем прохожим, что высоко над землею Три луны сопровождают солнце стражею тройною. Наконец они достигли диких скал, где над рекою Витязь жил в своей пещере, опекаемый сестрою. Тариэл сказал собратьям: "Вот она, моя округа! Здесь я странствовал и плакал, умирая от недуга. Пусть же здесь нехитрый ужин соберет Асмат-подруга И любой из вас получит дар от преданного друга!" Братья слезли у пещеры, и устроили привал, И оленины поели, отдыхая возле скал. Вспоминая о минувшем, каждый витязь ликовал, И хвалил, и славил бога, столь достойного похвал. Обошли они пещеры, опечатанные братом, И опять они немало обнаружили добра там. Кто считал свои богатства, обладая этим златом? Попадая в те пещеры, каждый делался богатым! Много роздал там сокровищ Тариэл непобедимый, Награжден был каждый воин, Нурадином предводимый. Никого не позабыл он, путешествуя с любимой, Но нетронутым казался клад его неисчислимый! И сказал Фридону витязь: "Я должник твой, милый брат! Но на свете добродетель возмещается стократ. Потому тебе в подарок отдаю я этот клад, Увези его с собою как награду из наград". С благодарностью ответил витязь брату дорогому: "Ты меня, как видно, хочешь уподобить скопидому! Даже тех, кто крепче дуба, ты ломаешь, как солому! Буду счастлив я, покуда твоему служу я дому!" Чтобы выслали верблюдов, он послал домой известье И сокровища пещеры перевез в свое поместье. И тогда в страну арабов братья выехали вместе: Автандил, ущербный месяц, к молодой спешил невесте. В некий день они достигли Аравийской стороны, Где повсюду были села или крепости видны. В синих траурных одеждах, по заветам старины, Люди бегством Автандила были там огорчены. Прибыл вестник Тариэла и предстал пред Ростеваном: "Благоденствуй, о владыка, в ликованье непрестанном! Ныне я к тебе явился -- царь, рожденный Индостаном, -- Чтоб бутон прекрасной розы возвратить тебе сохранным. Я, твой прах, при первой встрече неприветлив был с тобою, Но и ты напрасно вздумал поскакать вослед за мною. Не сдержав своей досады, я расправился с толпою, И рабов твоих немало распростилось с головою. Ныне прибыл я, владыка, после многих трудных лет, Чтоб молить тебя усердно о забвенье этих бед. Подтвердят Фридон и стража, что даров со мною нет, Лишь один со мной подарок -- твой возлюбленный спаспет". В день, когда к царю явился вестник этих сообщений, Царь возрадовался духом и заплакал в восхищенье, И с ресниц на лик царевны опустились стрелы теней, И краса ее рубинов стала втрое совершенней. Загремели барабаны, взволновалась вся столица, Вышли воины на площадь, чтоб навстречу устремиться. Выносили седла, сбрую, запрягал коней возница, Храбрых витязей проворных потянулась вереница. Сел и царь на иноходца, и по знаку воевод Войско двинулось навстречу из распахнутых ворот. И хвалил и славил бога весь собравшийся народ: "Лишь добро одно бессмертно, зло подолгу не живет!" И когда заметно стало приближенье каравана, Автандил сказал собрату, опечалившись нежданно: "Посмотри, как в туче пыли степь далекая туманна! Там горит мое горнило, пламенея непрестанно! Там мой царь и воспитатель. Он спешит к тебе навстречу. Я идти с тобой не в силах, ибо что ему отвечу? Кто, как я, себя унизил, честь утратив человечью? Без меня вам надо встретить государя мудрой речью!" Тариэл сказал: "Похвально почитание царя! Оставайся же на месте, не ходи со мною зря. Я добьюсь его согласья, и, сиянием горя, Станет витязю женою та небесная заря". Был шатер для Автандила на лугу разбит зеленом, И Нестан в шатре осталась вместе с братом нареченным. Вздох ресниц ее казался легким ветром благовонным. Тариэл, простившись с нею, дальше двинулся с Фридоном. И воскликнул царь арабов, проезжая по долинам: "Тариэл, прекрасный станом, шлет приветствие вдали нам!" И, подъехав, поклонился властелину с сердцем львиным, Обошелся он с индийцем как отец с любезным сыном. И пред ним склонился витязь, посетивший те места. Целовал его владыка, чтоб порадовать уста. Говорил он Тариэлу, удивляясь неспроста: "Ты как солнце над землею! Без тебя и жизнь пуста!" И проворство рук героя, и краса его, и сила -- Все в нем старого владыку привлекало и дивило. Похвалил он и Фридона, но ему печально было, Что среди гостей приезжих он не видел Автандила. Увидав, что царь печален, Тариэл промолвил слово: "Царь, тебе повиноваться сердце путника готово. Но дивлюсь я, как ты можешь возносить меня, чужого? Разве можно быть милее Автандила молодого? Не дивись, что появиться было брату недосуг. Лучше сядь со мной, владыка. Как прекрасен этот луг! Я сказать тебе осмелюсь, почему не прибыл друг, И просить о нем я буду ради всех его заслуг". Сели рядом два владыки. Окружили их отряды. Свет блеснул в очах героя, как мерцание лампады. Тот, кто видел Тариэла, не искал другой отрады. Речь его была достойна и вниманья и награды. "Царь, -- сказал он Ростевану, -- не гневись на слово это, Но пришел к тебе я ныне ради славного спаспета. Умоляет этот витязь, чье лицо светлее света, Чтобы ты его прошенье не оставил без ответа. Оба мы к тебе взываем, о светило из светил! Сообразно разуменья дал мне счастье Автандил! Он возлюбленную деву ради друга позабыл! Чтоб о том распространяться, недостанет наших сил! Царь, давно друг друга любят этот витязь и девица! Вижу я, как он в разлуке и тоскует и томится! Я молю, склонив колена: дай им счастьем насладиться! Пусть ему женою будет солнцеликая царица! Ничего прибавить больше к этой речи я не смею..." Тут платок расправил витязь, повязал петлей на шею, И упал он на колени с дивной просьбою своею... Тот, кто слышал эту просьбу, был смущен немало ею. Увидав царя индийцев, распростертого в ногах, Ростеван и сам склонился со слезами на глазах. Он сказал: "Принес ты радость, но ее развеял в прах, Ибо эти униженья на меня наводят страх. Разве может не исполнить человек твое желанье? Для тебя я дочь родную свел бы даже на закланье, Я б ее в рабыни отдал, будь на это приказанье... Автандил же -- зять, достойный и любви и почитанья. Разве кто другой на свете мне понравиться сумеет? Царство дочери я отдал, им она теперь владеет. Юный цвет произрастает, старый сохнет и желтеет... Как могу я ей перечить, коль она любовь лелеет? Я ее, коль ты прикажешь, выдам даже за раба! Лишь безумного не тронет столь великая мольба! Но отверг бы я спаспета, будь любовь моя слаба! Говорю, как перед богом: такова ее судьба!" Тариэл, владыка индов, услыхав такое слово, С благодарностью великой поклонился старцу снова. Царь ему ответил тем же. Ради гостя дорогого Он забыл свои печали и не хмурился сурово. Нурадин с веселой вестью поскакал за братом милым. Новость радостную эту встретил он с великим пылом. Скоро он на место встречи возвратился с Автандилом, Но смущенный этот витязь смутным выглядел светилом. Он предстал пред государем, и в томлении поник, И платком закрыть пытался беспокойный бледный лик. Солнце, спрятавшись за тучу, затуманило цветник, Но отнять красу у розы не сумело ни на миг. Царь хотел обнять героя, но в печали и смущенье Витязь, лик не поднимая, целовал его колени. "Встань! -- сказал ему владыка, -- Ты отважен был в сраженье! Не смущайся, я не буду обвинять тебя в измене!" Обнял царь его великий, целовал его ланиты, Говорил: "Живой водою потушил мои огни ты! Так пойдем же, лев, к светилу, где агат с агатом слиты! Я сведу вас воедино, не лишу своей защиты!" Лев, обласканный владыкой, исцелился от забот. Сидя рядом с Ростеваном, он вкусил его щедрот. Был жены он и престола удостоен в этот год. Только тот оценит радость, кто печаль переживет! И сказал владыке витязь: "Кончив дело непростое, Отчего ты, царь, не хочешь встретить солнце золотое? Отведи ее в чертоги, посели в своем покое, Пусть дворец в ее сиянье лучезарней станет вдвое!" Взяв с собою Тариэла, все к царевне поскакали, И ланиты голиафов, словно солнце, просияли: Всех побед достигли братья, получили, что искали, И мечи не понапрасну бедра их отягощали. Увидав вдали царевну, государь сошел с седла. Ослепил его внезапно дивный свет ее чела. Дева, сидя в паланкине, старца радостно ждала, И сказал ей царь великий, позабыв про все дела: "Свет пресветлый, не сравнимый ни с кристаллом, ни с алмазом! Не напрасно пред тобою мудрецы теряют разум! Посреди светил небесных ты -- луна и солнце разом! Увидав тебя, на розы не взгляну я больше глазом!" Любовались все арабы светозарной той зарницей, Всем очам она сияла благодатною денницей. Люди счастье находили в созерцанье светлолицей И, узнав ее, спешили вслед за нею вереницей. И повез ее с собою престарелый царь-отец И в семи планетах неба находил ей образец. Но красу ее постигнуть не сумел бы и мудрец. И явились в город гости и вступили во дворец. И явилась перед ними Тинатин, надежда трона. Были ей к лицу порфира, царский скипетр и корона. На гостей она взглянула, словно солнце с небосклона: Тариэл, владыка индов, к ней приехал для поклона. С молодой своей женою поклонился он трикраты. Повели они беседу, светлой радостью объяты. Лучезарным их сияньем осветились все палаты. Стали ликами рубины и ресницами агаты. Но когда им трон воздвигла эта лучшая из дев, Молвил витязь: "Ты приводишь судию судей во гнев! Будь сама царицей нашей, на престоле этом сев! Пусть сильнейший между львами с солнцем солнц воссядет лев!" Усадил царицу витязь на престоле том старинном, И велел он Автандилу с нею сесть под балдахином. Кто, подобно им, на свете пламенел огнем единым? Не могли б сравниться с ними даже Вис с ее Рамином! И смутилась эта дева, увидав героя рядом, Побледнела и взглянула на отца пытливым взглядом. "Не страшись! -- сказал родитель. -- Мудрецы вещают чадам: "Возлюбившие друг друга все дела кончают ладом". Дай вам бог удачи, дети, чтобы с этого вы дня Благоденствовали вместе, доблесть царскую храня! Будьте верными, как небо, вечно полное огня, И своими вы руками положите в гроб меня". Указав на Автандила, царь сказал своей дружине: "Вот ваш царь. По воле божьей он царит в моей твердыне. Утвердив его на троне, я готов теперь к кончине. Так же, как вы мне служили, и ему служите ныне!" И ответила дружина, преклоняясь пред царями: "Мы, цари, лишь пыль земная, возвеличенная вами! Благосклонные к покорным, непреклонные с врагами, Доблесть нашу и отвагу умножаете вы сами!" И к царице царь индийский обратился с похвалой: "Возвращен тебе твой витязь и огонь потушен твой. Твой супруг -- мой брат названый, будь и ты моей сестрой! Посрамлю я всех неверных, кто нарушит твой покой!" СВАДЬБА АВТАНДИЛА И ТИНАТИН, УСТРОЕННАЯ ЦАРЕМ АРАБОВ В этот день на царском троне величали Автандила. Тариэлу нежность сердца украшением служила. Тинатин с Нестан сидела, и толпа о них твердила, Что сошли с небес на землю два сияющих светила. Чтоб дружинников насытить, принесли там хлеба, соли, И немало там баранов и коров перекололи. Раздавали там подарки сообразно царской воле, И цари, подобно солнцу, там сияли на престоле. Был там дивного чекана каждый свадебный бокал, Гиацинтовые чаши, кубки -- выдолбленный лал. Ты, увидев эту свадьбу, сам бы сердцу приказал: "Погуляй с гостями, сердце! Не спеши покинуть зал!" И гремели там кимвалы, и по воле властелина Сто фонтанов источали удивительные вина, И сияли там созвездья бадахшанского рубина, И гуляла там до света Ростеванова дружина. Не остался без подарка ни хромой там, ни увечный. Рассыпали там горстями дивный жемчуг безупречный. Набивали там карманы каждый встречный-поперечный... Дружкой был у Автандила Тариэл добросердечный. Ночь прошла, и на рассвете Тариэлу, выбрав срок, Царь промолвил: "Вы с царицей озарили мой чертог! Вы -- владыки над царями, мы -- рабы у ваших ног: Их следы напоминают блеск невольничьих серег. Восседать нам вместе с вами, царь великий, не годится!" И престол на возвышенье был поставлен для индийца. Автандил воссел пониже, рядом -- юная царица. Дар, врученный Тариэлу, и с горой не мог сравниться! Царь их потчевал, как равных, по законам царской чести, Подходил с своим бокалом то к герою, то к невесте, За свои благодеянья был хвалим без всякой лести... Царь Фридон близ Автандила восседал на царском месте. И индийского владыку, и владычицу сердец, Словно зятя и невестку, одарил старик отец. Малой доли тех подарков сосчитать не мог мудрец. Был там скипетр, и порфира, и рубиновый венец. Соответствовали сану эти дивные подарки: Самоцветы из Романьи сходны с яйцами цесарки, Перлы крупные, как сливы, многочисленны и ярки, Кони рослые, как горы, -- скакуны, не перестарки. Девять полных блюд Фридону царь насыпал жемчугами, Девять редких иноходцев отдал вместе с чепраками... Отвечал владыка индов благодарными словами И вполне казался трезвым, хоть немало пил с друзьями. Лишних слов не буду тратить: день за днем летели дни, Целый месяц с Тариэлом пировали там они. Царь дарил владыке индов лалы дивные одни, И горели эти лалы, как небесные огни. Тариэл сиял, как роза, но, прервав увеселенья, С Автандилом государю он послал уведомленье: "Был бы рад с тобой, владыка, развлекаться каждый день я, Но боюсь, что край индийский враг пожрет без промедленья. Чтоб тебя не огорчала ни одна моя утрата, Должен знаньем и искусством я низвергнуть супостата. Ныне я спешу в отчизну, покидаю я собрата, Но надеюсь вас увидеть после скорого возврата!" "Не смущайся! -- царь ответил, ожиданьям вопреки. -- Делай то, что нужно делать, коль враги недалеки. Автандил тебе на помощь поведет свои полки. Бей коварных супостатов, разрывай их на куски!" Автандил сказал миджнуру о решении царевом. Тот ответил: "Спрячь свой жемчуг под рубиновым покровом! Как ты можешь, поженившись, распроститься с мирным кровом!" Но ему собрат любимый возразил шутливым словом: "Ты, я вижу, уезжаешь, чтоб потом злословить друга! "Он в беде меня оставил! Для него милей супруга!" Я же буду здесь томиться, погасив огонь недуга. Нет! Покинуть побратима -- невеликая заслуга!" Смех веселый Тариэла рассыпался, как кристалл. Он сказал: "И я б в разлуке горевать не перестал! Торопись же, если хочешь, и не жди моих похвал!" И дружинам аравийским царь собраться приказал. Он не мешкал и составил свой отряд в престольном граде. Ровно восемьдесят тысяч было всадников в отряде, Все в доспехах хорезмийских и воинственном наряде. Царь-отец, увидев это, приуныл разлуки ради. С грудью грудь и с шеей шею на прощание сливая, Там сестру свою царица провожала молодая. Дав друг другу слово клятвы, обнялись они, рыдая, И народ на них дивился, со всего собравшись края. Вместе с утренней звездою и луна горит с утра, Но сестру потом бросает бледноликая сестра. Коль они не разойдутся, небо скажет им: пора! Чтобы их увидеть вместе, будь высоким, как гора. Точно так же тот, кто создал и земные два светила, Отведет их друг от друга, как бы им ни трудно было. Розы, слитые в лобзанье, вновь судьба разъединила. Тем, кто с ними разлучался, оставалась лишь могила! "Если б мы, -- Нестан сказала, -- здесь не встретились с тобою, Никогда бы и разлуку не считала я бедою. Не забудь, пиши мне письма, если я вниманья стою! Как сгораю по тебе я, так и ты томись тоскою!" "О пленительное солнце! -- Тинатин сказала ей. -- Как могу я отказаться от тебя, сестры моей! Без тебя просить о смерти буду я царя царей! Сколько слез я потеряю, столько ты процарствуй дней!" Так расстались две царицы, столь счастливые дотоле. Та, что дома оставалась, вдаль смотрела поневоле. Оборачивалась к дому та, что выехала в поле... Я не мог из тех страданий описать десятой доли! Провожая побратимов, убивался царь могучий. "Горе мне!" -- твердил владыка, трепеща от скорби жгучей. Видно, сердце в нем кипело, как котел кипит кипучий! Тариэл был хмур, как солнце, занавешенное тучей. Старый царь, прощаясь с гостем, поминутно говорил: "Сладким кажешься виденьем ты, светило из светил! В двадцать раз я стал печальней, потеряв остаток сил. Сам меня вернул ты к жизни, сам теперь и погубил!" Витязь сел на вороного, опечаленный немало. Стража, вышедшая в поле, дол слезами орошала. "Близ тебя, -- она твердила, -- даже солнце темным стало!" Он в ответ: "Мои страданья тяжелей страданий Сала!" Так они в поход пустились, и под стягом Тариэла Автандил с царем Фридоном войском правили умело, С ними восемьдесят тысяч шли в неведомое дело, И сердца их там друг другу были преданы всецело. Славных витязей подобных в мире нет уже давно! Спорить встречным-поперечным было с ними мудрено. На привалах эти братья расстилали полотно И не сыворотку пили, а как водится -- вино! СВАДЬБА ТАРИЭЛА И НЕСТАН-ДАРЕДЖАН Позвала детей царица, руки их соединила И на трон земли индийской в царском зале посадила. Исстрадавшееся сердце новой силой укрепила, Позабыв свои печали, светлой радости вкусила. На высоком царском троне Тариэл воссел с женою, Оба равные друг другу и любимые страною. Кто сумел бы в полной мере возвеличить их хвалою? Кто из всех сынов Адама спорил с ними красотою? Семь престолов Индостана, все отцовские владенья, Получили здесь супруги, утолив свои стремленья. Наконец они, страдальцы, позабыли про мученья: Только тот оценит радость, кто познает огорченья. Даже солнце ликовало, отражаясь в тех героях! Люди били здесь в литавры, громыхали на гобоях. Принесли ключи хранилищ и, собравшись в тех покоях, -- "Вот наш царь с своей царицей", -- говорили про обоих. На отдельных сели тронах там Фридон и Автандил. Хор вельмож, представ пред ними, их деяния хвалил. Бог подобных им героев на земле не сотворил, И любой из них о прошлом там с гостями говорил. Пили, ели, круг придворных становился больше, шире, Свадьбу радостно справляли, как справляют свадьбы в мире. Драгоценные подарки получили все четыре. Много нищих вспоминает о великом этом пире. Ублажали их индийцы, как спасителей народа: "Возродились мы для жизни после вашего прихода!" Был любой из них прославлен, как герой и воевода, И всегда толпа придворных ожидала их у входа. И тогда владыка индов объявил Асмат-рабыне: "Верной службой ты служила нам с царицею в пустыне! Из семи моих престолов дам тебе один отныне, Будь на нем такой же верной, как в пещере на чужбине. Управляя этим царством, позаботься и о муже, Послужи нам верной службой, став счастливою к тому же!" Но Асмат упала в ноги: "Есть ли что на свете хуже, Чем покинуть вас с царицей и о вас томиться вчуже! В Индостане трое братьев проводили день за днем, Позабавиться охотой удосужились втроем. Наделен был каждый витязь дивным жемчугом, конем... Автандил один, тоскуя, вечно думал о своем. Увидав, что сердце друга вновь охвачено тоскою, Тариэл сказал: "Я вижу, нелегко тебе со мною! Семь напастей без супруги увеличил ты восьмою. Рок, завидуя счастливым, разлучает нас с тобою!" Царь Фридон за Автандилом стал отпрашиваться следом: "Путь к земле твоей индийской мне отныне будет ведом. Можешь мной распоряжаться, как сосед своим соседом. Я примчусь быстрее лани, чтоб помочь твоим победам!" И тогда их царь индийский отпустил в обратный путь, Но напомнил он Фридону: "Возвратись же, не забудь!" Автандилу же прибавил: "Без тебя изноет грудь! Как мне быть, коль солнцу мира льва обязан я вернуть!" Царь в подарок Ростевану слал одежд различных груду, Из граненых самоцветов драгоценную посуду. "Отвези, -- сказал, -- все это, утоли мою причуду!" "Без тебя, -- ответил витязь, -- что теперь я делать буду!" Шубку с ценным покрывалом Дареджан сестре дарила, И была даров достойна лишь супруга Автандила. Был на шубке этой камень, весь горящий, как светило, В темноте его сиянье отовсюду видно было. Попрощавшись с Тариэлом, удалился верный друг. Запылал огонь разлуки и в сердцах воспрянул вдруг. Горько плакали индийцы, слезы падали на луг. "Яд судьбы, -- промолвил витязь, -- умножает мой недуг!" Долго ехали два брата через горные отроги. Наконец они расстались: расходились их дороги. Все желанья их свершились, уничтожились тревоги. Так вернулся царь арабов в Ростевановы чертоги. Украшение державы, был он встречен там с почетом И, свое увидев солнце, положил конец заботам. Вместе с юною царицей возвели на трон его там, И вознес его корону бог к сияющим высотам. Были преданы друг другу три державные собрата: Часто все они встречались, победивши супостата. Нарушители их воли исчезали без возврата, И росли их государства вместе с мощью их булата. Милосердные дела их всюду сыпались, как снег. Вдов, сирот они кормили, престарелых и калек. Усмирен был в их владеньях недостойный человек И на пастбище с козою волк не ссорился вовек. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Пронеслась их жизнь земная, как ночное сновиденье, И ушли они из мира -- таково его веленье! Даже тот, кто долговечен, проживет одно мгновенье! Месх безвестный из Рустави, кончил я мое творенье. Божеству грузин Давиду, что грядет путем светила, Чья с восхода до заката на земле известна сила, Кто для преданных -- опора, для изменников -- могила, Написал я эту повесть, чтоб досуг его делила. Мне ли петь дела Давида, возглашая славу слав? Я служил ему стихами, эту повесть отыскав. В ней прославлены владыки многочисленных держав, Их чудесные деянья и величественный нрав. Никому на жизнь земную невозможно положиться: И моргнуть мы не успеем, как она уже промчится. Для чего ж нам то, что ищем? Подведет судьба-срамница! Благо тем, кто ладит с нею и кончины не боится! Мы в стихах Мосэ Хонели Амирана узнаем. Прочитав "Абдул-Мессию", дань Шавтели воздаем. Диларгета пел Тмогвели, сожигаемый огнем, Тариэла -- Руставели, горько плачущий о нем.