живо для всех. Нам от тревог нельзя уединиться, К ним поводы - дежурят за стеной. От зла нигде "ни спрятаться, ни скрыться", Оно шумит раскатистой волной. Вне нас и в нас самих... Одно спасенье - Надежность философии стены, За ней душа живет без опасенья: Фортуне не хватает рук длины. Стремись держаться от судьбы подальше: Познай природу, и познай себя. Способен избежать желаний фальши Твой разум, сущность блага возлюбя. Смеется, кто спокойно дни проводит, Твердя: Что философия дает? Но, в час, когда домой беда заходит, Их позднее признанье настает... Когда палач протягивает руку, Не помогают громкие слова... Вот боль! (что объявлял ты вслух "не мукой"...) Вот смерть! (что ты "не страшной" называл...) Где мужество, и где отвага в сердце? Ты упражнял не душу, а язык... Язык же онемел при виде смерти, Он мягок - к болтовне давно привык. Зенон прибегнул к умозаключенью: "Во зле нет славы, в смерти - может быть - Так смерть - не зло." От этого леченья Способен ли о страхе кто забыть?!- Нет. Не угодно ль говорить серьезней, И не смешить идущего на смерть?! Здесь празднословье будет слишком поздним... И, кто столь глуп, чтоб так сказать посметь? И сам Зенон дает софизм отличный: "Что безразлично - славным не бывать, Есть в смерти слава - смерть не безразлична." Но это все - слова, одни слова... Не бедность хвалят, но ее поправших, Не ссылку хвалят - тех, в ком дух сильней, Не в болях слава - в их не признававших, Не в смерти слава - в стойких перед ней. Хвала Катону!- Что сказать про Брута? Ведь смерть его постыднее, чем жизнь... Поклялся жизнью: Лягу! (Это круто... Когда палач велел ему: Ложись!) Чуть не добавив: Как Антоний молвит... Преданью...жизни, чуть не заслужив... Все наши смерти в будущем напомнят Потомкам: кто был мужествен, кто лжив. Толпа глупа, как маленькие дети: Богатства, власть, страданья, ссылки, смерть - Добро иль зло? Злонравье-Добродетель - Вот Выбор! С ним бы справиться суметь... Все остальное - сутью безразлично, Добру и злу лишь форму придает. Что добродетель делает отличным, Ужасно, в ком злонравие поет. Хоть смерть не зло, обличье зла имеет: Любовь к себе, желание пожить, Потеря благ, страх перед мраком тлеют... При жизни эти мысли - как ножи. Смерть презирать... не принято, хоть должно, А, в суеверьях - многое смешно: "Огромный пес, что охраняет Орк..." - нам Наверное увидеть не дано. Пойти на смерть во благо - подвиг главный, Так стаю прикрывает старый волк. Кто будет мешкать, не познает славы. Знай: добродетель - воля, а не долг. Хитросплетенья дряхлых ухищрений Не могут посылать людей на смерть. Запутать разум могут, но, на время. Здесь нужно проще действовать суметь. "Ничем не ободряю вас сегодня, Позавтракаем."- Молвил Леонид... "А ужинать мы будем в преисподней!" - И все сумели верность сохранить... Цедиций знал, как с воином общаться, Сказал: "Дойдите! Вот - на день харчей. Назад не жду, не нужно возвращаться..." Величие не терпит мелочей. Для легионов встреча с лютым змеем Была страшней врагов и ратных дел. Свалив скалу, хребет сломать сумели, Истратив зря запасы пик и стрел. Больших чудовищ бьют большим снарядом, То, что сказал ты, соглашусь - остро, Но смерть не остановишь острым взлядом. Льва хочешь встретить шилом? Будь здоров. ====================================== Письмо LXXXIII (О пьянстве) Луцилия приветствует Сенека! Велишь, чтоб описал я по часам Мой каждый день от альфы до омеги... Поверь: боюсь оглядываться сам. И все ж, не скрыть ни мыслей, ни деяний, От Бога: Он присутствует в душе. Мы перед Ним - без всяких одеяний Беспомощны в пожизненном туше. Я подчиняюсь.- Твой совет - хороший: О будущем мы грезим...Что нас ждет? Редки воспоминания о прошлом, Хоть прошлое советы подает. Сегодня спал и занимался чтеньем, А время, что осталось между тем, Я посвятил телесным упражненьям... Устал мгновенно: старость - дряхлость тел. Мой Фарий - мальчик юный и не грубый. Наш общий "кризис" он подметил тут: У нас обоих выпадают зубы... Жаль, у него лишь... новые растут. Устав, я принял порцию купаний Холодная вода меня бодрит... Когда купаться буду только в бане, Пойму, что я законченный старик. О чем я размышляю? День вчерашний Напомнил, как разумные мужи Столь путано твердят о самом важном: Что выводы - опасней гнусной лжи. Зенон сказал:"Кто пьяному доверит? Но доверяют тем, кто муж добра... - Кто добр, для пьянства запирает двери!" Бой пьянству? Иль словесная игра? Пародия: "Не доверяют спящим. Но доверяют тем, кто муж добра... - Кто добр - не спит!" Не правда ли, изящно? Но, смысла здесь не видно ... Наш Посидоний предложил защиту: "Зенон бичует пьянство, как порок... Здесь пьян не тот, кто в данный миг "упитый" - Кто тягу к пьянству одолеть не смог." Защита здесь срабатывает плохо: Ход буквой "Г" конем - не для ферзя, Зенон искал возможность для подвоха... Так истину найти, поверь, нельзя. Для Цезаря убийство примеряя (Того, кто государство захватил), И пьяным больше трезвых доверяли, (Взять Цимбра - много пил, о том шутил). Был вечно пьян Писон, но Рима двери Хранил, от них ключей не потерял И Август ему многое доверил: Ты помнишь, кто фракийцев усмирял? Позднее Косс (хмельным в сенат пришедший, Заснул, и выносить пришлось его), В доверье был... (Тиберий - сумасшедший?) - О тайнах не болтал он ничего. О пьянстве разглагольствовать не стоит: Как сусло может бочку разорвать Согревшимся на дне ее отстоем, Так пьяный не умеет тайн скрывать. Ты лучше обличи его открыто, Сказав, что это грех (читай - порок). Немного - хорошо для аппетита, Блажен, кто эту страсть умерить смог. Постыдно загонять в свою утробу Вина излишек и сходить с ума... От этого, до истинного гроба - Дистанция короткая весьма. Сам Македонский смерти был достоин: Гнев в пьянстве опустил его на дно. Наш стыд - пороков враг. Вот - храбрый воин... Но, падает ничком перед вином. От пьянства не рождаются пороки - Оно их выставляет напоказ И заставляет им платить оброки Той мерой, что жива в любом из нас. Речь пьяного бессмысленна, бессвязна, Ослабли ноги, кружится весь дом... Наутро - и в желудке боль от спазмы, И разум подчиняется с трудом... Вино врагу и храбрых предавало, Что не клонились к бездне на краю, И крепости ночами открывало, Годами защищенные в бою. А, Александр?- Остался невредимым Пройдя сраженья, реки и моря. Прошел места, другим непроходимы... Вино сгубило славного царя. Пускай один из бурного застолья Способен полный кубок утвердить... (Кто - под столом, а кто - блюет со стоном) - И он не сможет бочку победить. Антоний...Был велик и благороден... Страсть к Клеопатре, страсть к вину - изъян... Вот, за обедом - блюдо... с Цицероном, Кто мерзок трезвым, тот ужасен, пьян. С пристрастием к вину идет свирепость, Безумье ежедневного питья Уже привычно осаждает крепость, И разума тускнеет колея... Так скажем прямо: мудрый не напьется, Он строит жизнь из соблюденья мер. Напившийся - и сам с пути собьется - Кому он сможет показать пример? Иначе говорящие не правы, Не стану даже слушать их хоров: Мудрец - не умирает от отравы? Напившись - будет трезвым? Будь здоров. ====================================== Письмо LXXXIV (О чтении и письме) Луцилия приветствует Сенека! Порой поездки бодрость придают: Когда поговорить бывает не с кем, Читаю, и в пути не устаю. Когда пишу, растрачиваю силы. А чтенье - расслабляет. В свой черед Меняй занятья: в переводах, милый, Ни лень, и ни усталость не берет. Должны мы подражать трудягам-пчелам, Неутомимо собирая мед Со всех цветков в округе, и с веселым Жужжаньем к сотам направлять полет. Пока о пчелах точно не известно: Берут ли мед, иль делают его из сока, облетев вокруг всю местность? Мы мед едим, не зная ничего. В собраньи книг возьми себе на пробу, Потом смешай, создай единый вкус, Чтоб усладить душевную утробу. Так, за обедом поглощенный кус Сперва обременяя наш желудок, Усвоившись, нам силу придает. В чужую мысль проникнув, наш рассудок, Вдруг с собственною мыслью предстает. Проглоченное только память кормит, Усвоенное развивает ум. Пусть и душа, сокрыв, что ее полнит, Покажет результаты наших дум. Пусть будет сходство взглядов, как осанки... Не копией, но, в сыне - лик отца: Великий ум дает свою чеканку Всему, что взять решил от образца. Цитируя, не избежать укора: Чужие мысли - бой чужих часов... Хочу в тебе услышать мощность хора, Не слыша звук отдельных голосов. Как это спеть?- Внимай,что скажет разум: Оставь богатство, зависть, славу, спесь - Им нет конца, достиг чего-то, сразу Посмотришь вверх: опять там кто-то есть... Не обивай высокие пороги, Оставь вдали хоромы богачей. Иди вперед путем простым, пологим, Не отводя от мудрости очей. Неровный путь ведет к мирским вершинам, Всех ищущих прижизненных даров... Но разум не измерить тем аршином - Иди путем пологим. Будь здоров. ====================================== Письмо LXXXV (О стоиках и перипатетиках) Луцилия приветствует Сенека! Тебя щадил... Теперь ты попросил Сравненья оппонента и коллеги... О, Господи, позволь набраться сил! "Разумный человек во всем умерен; Умерен - стоек, стоек - тверд в беде, Печаль не зная, лишь в себе уверен, Блажен." - Так наши говорят везде... Перипатетик скажет: Стоп, не нужно Все слишком уж буквально толковать: Ничто людское мудрому не чуждо, Есть в мыслях повод душу волновать. Как понимать: "Не знающий печали?"- Тот, кто печалям воли не дает... Печали - в человеческом начале, В природе, как закат или восход. Тогда мудрец - сильнее самых слабых? Чуть выше низких, чуть светлее тьмы? Воздержней потаскухи, мерзкой бабы, Проворнее калек или хромых?! Так, все пороки перебрав по чину, В словах о мудром мы найдем лишь лесть. Иль только в мере зла искать причины? Здоров ли тот, в ком слабая болезнь?! В "бескосточковых" финиках... есть зерна, В отличье от обычных, не тверды. И зло, вначале малое, проворно Растет и нас доводит до беды. Наш разум никогда страстям не равен, Его смывает бешеный поток Страстей, что пропитают до окраин Сознание, как в насморке платок. Как лев, страсть - подчиняться не умеет, Хоть укрощен, он ловит свой момент, Завидя кровь, рычит и пламенеет... Что укротитель?- Где твой инструмент?! Кто страстью одержим, как наважденьем, Не смог в себе преграду ей создать: Нам легче воспрепятствовать рожденью Пороков, чем потом их обуздать. Пороков власть охватываете живо, И разум - бесполезная сума. "Умеренность в пороках" просто лжива, Как лозунг "не спеша сходить с ума". Жестокость, скупость и неверность долгу - Известны с незапамятных времен. И потому живут они так долго, Что не меняют собственных имен. Из века в век, любой из нас свидетель, Они - как паутины прочной нить. Доступна управленью добродетель, Пороки можно лишь искоренить. Дурным порывам дав немного воли, Теряешь власть над ними навсегда: Наш страх растет при виде внешней боли, Что б разум ни твердил, все ерунда... Кто допустил в себе рожденье страсти, Потом всю жизнь с ней бьется, Дон Кихот. Когда вещей начала неподвластны, Не в нашей власти также их исход... "Он не гневлив, бывая в гневе редко... Он, хоть не трус, боится иногда..." Порок меняет душу, словно клетка, И, с каждым днем - видней следы вреда. Нам академик, истины радетель, Оставил фразу (как ее постичь?): "Блаженной может стать лишь добродетель, Но совершенства в благе не достичь." Кто так считает, просто забывает: У Бога - добродетели пути, Божественного выше... не бывает, Поскольку выше - некуда идти. Блаженство не разделишь на ступени, Блажен иль нет - другого не дано. Кто не блажен - раскаянья и пени... Светло блаженным, хоть вокруг темно... Величина неважна, важно свойство: Блаженная душа всегда полна. Нет места в ней пороку, беспокойству... В ней истина пречистая одна. "Бесстрашье храбрых - это род безумья!" - Для бедствий - да! Опасности - не в счет. Разумен трус, от страха обезумев В опасности, что мудрый пресечет? "Что ж, под удар себя подставит храбрый?" - Ничуть! Он осторожен, не труслив. Не избежит - сумеет "взять за жабры" Опасности, себя повеселив. Беда в одном - отдать свою свободу! Все прочее - лишь видимость беды: Плен, нищета, побои год за годом, Болезни утомительной следы... Беда вредит и делает нас хуже, Страдание и бедность - не беда. Корабль в штормах накренился, и нужен Здесь кормчий - мастер тяжкого труда. Перипатетик скажет: "Как и кормчим, Мешает буря, мудрым - нищета." - В них разность целей: первым - путь закончить, Вторым - благого курса прямота. А, впрочем, разве кормчий обещает Нам счастье? - Только правильность пути... От Нептуна искуссно защищая, И зная, что, иначе не пройти. Труд кормчего - везти на расстоянье, Как труд врача - лечение больных. А в мудрости есть общность достоянья, Хоть ближе к мудрецу, чем к остальным. Пускай его гнетет необходимость - Он может людям пользу принести: Удача, оскорбленья и судимость Удара не способны нанести. А, счастье и несчастье - только повод Явить нам добродетельность в делах. Ее дорога - Бога строгий повод, Не имя суть: Христос или Аллах. Из кости мог ваять скульптуры Фидий, И бронзе мог он форму придавать... Да, хоть гранит - он дал бы нам увидеть Ту красоту, что камень мог скрывать. Так добродетель, в славе и при деньгах Иль в бедности, в сенате и в строю... Оставит лучший след, что можно сделать. И в этом ее, позже, узнают. Над хищным зверем одержать победу, Способен дрессировщик без багров. Мудрец искуссно укрощает беды, Внушая бедам кротость. Будь здоров. ====================================== Письмо LXXXVI (О бане Сципиона) Луцилия приветствует Сенека! В Литерне Африканский Сципион Закончил жизнь, покинув Рим навеки: Изгнанье добровольно выбрал он. Великий победитель Ганнибала, На пике славы он оставил власть, Когда решил, что Риму не пристало Свободу потеряв, пред ним упасть. "Не стану ничего менять в законах, Прими мой дар, прекрасный дар любви: Раз власть моя становится препоном, Я ухожу - свободою живи." Одно из двух должно было случиться: Свобода с чуждой волей не жильцы... Души величью есть где поучиться, Сидящие у власти мертвецы... Почтил я маны и его могилу, Которой стал разрушенный алтарь. И я сравнил, как мы живем, мой милый, С величьем предков проживавших встарь. Здесь, в темной баньке, тесной, безоконной, Вождь омывал свой пот и прах земной, Свой сельский труд, нелегкий и законный, Закончив... Как живой передо мной... Теперь у нас александрийский мрамор, Круги на стенах, кровля из стекла, Течет вода из драгоценных кранов, В бассейны окунаются тела. А сколько здесь колонн и украшений, Все роскошью сверкает дорогой... И шум воды, бегущей по ступеням, И самоцвет прекрасный под ногой... А в этой бане, вместо окон - щели стен неприступных... Еле брезжит свет. А мы и загорать в них захотели, И видеть море... Пользы в этом нет. А прежде их ничем не украшали, Да и зачем, когда им грош цена? Воды не подливали, не мешали... Отмыть бы грязь, у бани цель одна. Но, как приятно быть здесь тем, кто знает, Что мылся здесь Корнелий и Катон. Теперь же, столько жару нагоняют - Что впору мучить, если есть за что... У Сципиона, что за жизнь в деревне? Он мылся непроцеженной водой, Что вымывала ил между кореньев... Вот вам преданья старины седой: Лишь руки, ноги мыли ежедневно, А тело мыли - раз за восемь дней Теперь все моют чаще, несомненно... А люди стали чище?- Нет, грязней... Гораций Флакк описывал в сатирах: "Духами пах изнеженный Букилл, Козлом вонял Горгоний..." Осудил он Букилла, не по запаху судил... Не надоел рассказ о жизни древней?- Теперь усадьбой правит Эгиал: Сажать умеет старые деревья, И научил меня, тому что знал. Вергилий обо всем писал красиво, Нас красотой стараясь излечить... При этом, не во всем бывал правдивым, И мне, его придется уличить: "И боб, и просо по весне сажают..." Пишу в июне: встретил я людей: Одни - бобы в корзины собирают, Другие - просо сеют... в тот же день. Два способа пересадить оливы: По первому, оставив ветвь на фут, В навоз макают корни, терпеливо Сажают, и, насыпав, землю бьют. Короткий ствол у корня очищают: весной увидишь веток густоту, и ветры этот ствол не раскачают, И корни, укрепляясь, подрастут. Другой пример посадки - взять побеги С корою мягкой, так же посадить. Хоть медленней растут, гладки, как деки; Сильны - мороз не может повредить. На этом обучение кончаю, Иначе, превзойдешь всех мастеров... А я? - Лишь конкурента получаю, Как Эгиал - со мною... Будь здоров. ====================================== Письмо LXXXVll (О софизмах) Луцилия приветствует Сенека! В сопровожденьи нескольких рабов, С Максимом на повозке (друг навеки) Трясемся так, что слышен стук зубов. Тюфяк и два плаща - взамен кровати, Походный завтрак - горсть сушеных смокв, Когда есть хлеб, они закуской кстати, И, вместо... если хлеб найти не смог. Мулы бредут, доказывая - живы... Таких повозок грубых не встречал... Кого-то встретим - стыд проснется лживый, Примета не усвоенных начал: Меня тревожит мнение проезжих - Я бедности теперешней стыжусь. Всем тем словам, что обращал к невежам, В себе я адресата нахожу... "Иной богат - имеет долг немалый, Прекрасный дом - на мебель взял взаймы, Прекрасна челядь - ссуд не отдавал он, А долг - залог тюрьмы или сумы." В дороге ест из золотой посуды, Под городом - земли большой надел, Но, беден он - все в долг... Спроси: откуда?- Неважно: от людей, фортуны, дел... Катона вез обычный старый мерин, Еще мешки свисали с двух сторон... Ты б иноходцам предпочел, уверен, Ту лошадь, что пинал в пути Катон. Он все предугадал и звал "обузой" Ту жизнь, к которой мы теперь пришли... Ну, хватит... Добродетельная муза, Зовет меня и в зное, и в пыли. "Любое благо делает нас лучше; Тот музыкант, кто музыку познал. Хорошими не делает нас случай?- Так он - не благо." - Стоик нам сказал. Перипатетик: Сделать музыкантом Не может нас хороший инструмент, Тому, кто уродился без таланта И слуха... хоть всю жизнь лови момент. Ответ ищи не в инструментов груде: Искусство нужно видеть Над собой. Скажу яснее: даже без орудий Способен музыкантом стать любой. "Не благо, что способен взять презренный, Владеть богатством может и злодей: В богатстве блага нет обыкновенно, От денег - только жадность у людей." Нам скажут: "Здесь ошибка рассуждений: Грамматик, кормчий, повар или врач... Звезд не хватают, но, без заблуждений, В своем искусстве лучше мудрых кляч." Но, в их искусствах нет величья духа! Они не могут устремляться вверх, Кто муж добра, тот к счастью от разрухи Не мчится, это все давно отверг. Натал (язык столь лживый и нечистый, что женщин очищал он своим ртом), При деньгах был - наследовал. Причина? - Порой в дерьмо уронят золотой. Но, добродетель - много выше злата, Умения грамматика, врача: Они находят радости в оплате Труда, не в постижении начал. Мошна с деньгами ничего не стоит, Лишь деньги, что в ней спрятаны, ценны. Теперь сравни: богатый или стоик - В ком - оболочка? В ком - портрет страны? Лишь мудрость человека тянет к Богу, Зовет его в невиданный полет... Небесное приходит не к любому, И, не в любом, владельца признает. "Из зла не зарождается благое; Становится богатым тот, кто скуп: В богатстве благанет, раз нет покоя..." - "У святотатства денег полон куб." Но, в святотатстве больше зла, чем блага: В нем страх, тревога покаянных мук. А прибыль?- Не хватает даже на год... А после?- Выбирай покрепче сук... Кто в святотатстве благо утверждает - Чудовище. Живущие в грехе, За крупный грех триумфом награждают, Наказывая грех... по чепухе. Как смоквы не родятся от оливы, Так в зле - не отыскать добра следы. Нас прибыль в зле не делает счастливым, Но, жди втройне впоследствии беды. "Когда к беде влечет желанья жажда, Предмет его - не благо. Кто бежит За деньгами, в беде уже, как дважды... Богатый - над сокровищем дрожит." Нам говорят: Погоня за богатством Опасна... Разве в нем лишь духа тлен? Вполне благонамеренная паства Во время шторма попадает в плен. Не только от богатств и наслаждений Мы попадаем в беды по пути. Коль продолжать цепочку рассуждений, Его нельзя к удобствам отнести. - "Нас губят глупость, подлость, святотатство... Не стрелы губят - лучники вольны. Пускай тебе вредят из-за богатства, В самом богатстве не найти вины." Но, Посидоний отвечает лучше: "Хоть обладанье золотом не зло, Но подстрекает к злу, лишь дайте случай." Богат - не зол? - Считай, что повезло... Наш звон монет в других рождает зависть, А в нас - высокомерие, снобизм. "Богатство - самый трудный душ экзамен." (Не правда ли, сойдет за афоризм?) А благо нас никак не будоражит Не развращает душу, тянет ввысь, Надменность не внушает нам, и, даже - Лелеет скромность в тех, кто поднялись, Уверенность дает и сень покоя. В богатстве - только наглость ты найдешь, А наглого ночами беспокоит Величья своего... пустая ложь. Богатство представляет образ блага, И многих побуждает поспешить... А добродетель, хоть бедна и нага, Но, делится... величием души. "Что не дает величья одиноким, Их делая надменней и наглей - Есть зло. А случай - гонит их к пороку, Случайного не жди и не жалей." "Так что ж, богатство - даже не удобно?"- В удобном больше пользы, чем вреда... А благо, оттого и бесподобно, Что в нем - лишь польза, раз и навсегда. Теперь всего один софизм, но "вредный": "Раз благо не растет на почве зла, Богатство - обирает многих бедных - В богатстве блага нет, ему - хула." Как Антипатр на это отвечает? - "Пустым кувшином чашу не нальешь, Тот беден, кто нехватку ощущает, Из недостачи - шубы не сошьешь." Что рассуждать о бедности, богатстве? Ведь это только тяжба о словах... Как бедных уберечь, как помогать им? И как богатым скромность прививать? То, что одним у всех отнято было, Легко для всех - отнять у одного... Пускай такие случаи забыл он - Напомнить, мне не стоит ничего. Так скажем храбро (если не по силам - хоть откровенно...) горстке шулеров: Подумайте, пока не "попросили", Не хвастайте богатством. Будь здоров. ====================================== Письмо LXXXVIII (О свободных искусствах и науках) Луцилия приветствует Сенека! Свободные искусства обсудить? Науки? Мне не нужно их опеки: Не могут ни помочь, ни навредить. Как подготовить ум - вот их забота, Затем, чтоб не мешали - развяжись. Они - лишь обученье, не работа, Которой посвятить достойно жизнь. Искусство потому зовут свободным, Что занят им свободный человек. Само же (доказать готов - угодно?) Свободы не дарует нам вовек. Воистину свободное искусство Есть - мудрость, что ведет к свободе нас... А в прочих - отзвук чувства, дальше - пусто, Кто смог услышать в них свободы глас? Неужто веришь, будто в них есть благо? Знай: нет порочней их учителей. Искусства всякий выучит и за год - Что дальше?- "Веселиться веселей"? О чем хлопочет правильный грамматик?- Он учит предложения творить. Он скажет: не годится слово "матерь", И лучше "мать" иль "мама" говорить. А, если он захочет стать повыше, Историей займется и стихом, Займется тем, кто рифму плохо слышит, Или размер... и прочей чепухой. Не это в нас обуздывает похоть, Искореняет алчность, гонит страх... Усердье их в толпе рождает хохот, У мудрых же - улыбку на устах. Геометр, музыкант тебе помогут На страх и алчность наложить запрет?- Они и сами знать о том не могут, Поэтому ответ: Конечно нет! Они нас добродетели не учат, Иначе все учили б одному... А, разнобой туманный - разум мучит, Из них, мой друг, не верю никому. Гомера всяк по своему оценит: И стоик он, и Эпикура сын, Перипатетик или академик... Как в несовместном может быть один? Уступим им философа-Гомера: Он мудрым стал, не зная о стихах. Давай же обучаться той же мерой Что он. Зачем копаться в пустяках? Не спрашивай меня про возраст древних: Свободен ум от этой пустоты. Где был Улисс? - Блуждая в трех деревьях, Неужто этим озабочен ты? Нам душу каждый день терзают бури: Нас красота прельщает, враг грозит, И настигает мщенье грозных фурий, И грешник, и невежда нам дерзит. Как родину любить, жену и брата? Учи меня, как к честной цели плыть! Не к корысти, не к зависти, не к блату, А - к Богу устремленьями прослыть. Была ли Пенелопа непорочна И знала ли, когда придет Улисс?- Скажи о целомудрии мне точно, Какое в нем есть благо, поделись. О музыке. Ты учишь, словно классик, Как голоса свести в мажорный хор... Но, как найти в душе своей согласье? Как не ронять в превратностях укор? Геометр учит, как измерить земли - Пусть скажет: для чего нужна земля? Неужто пальцы нам даны затем лишь, Чтоб скупости добычу исчислять. Какая польза знать, как делят поле, Коль с братом поделиться я не мог? Все то, чему детей мы учим в школе, Не развивает душу...только мозг. Ты не хозяин здесь, а поселенец: Пришел - уйдешь, как писано в судьбе, И позже, через сотню поколений, Немногие припомнят о тебе. Ты вычисляешь квадратуру круга, Ты можешь путь меж звездами найти... А, можешь ли измерить душу друга? Как ищешь в жизни верного пути? К чему мне знать, когда зайдет Меркурий И где сейчас находится Сатурн? И верить, что астролог, в своей дури, Предвидит все события котурн... Что б ни случилось, знай, я не отчаюсь: Я жду всего - удачи и беды, И признаки их раньше замечаю, Чем глупый замечает их следы. Теперь я отойду от длинных списков Искусств. Кого достойными найти? Ваятелей, борцов и живописцев?! Тогда, и поваров что ль отнести? Что общего, скажи мне, со свободой Имеют эти, в белом, толстяки С душою, отощавшей без ухода Разумной добродетельной руки? Не разбираю также виды спорта: Метание копья, езда верхом... Конечно, это юношей не портит, Но, прежде, было просто пустяком. Когда тебя несут порывы страсти, Что толку - удержать коня в узде? Кто в гневе над собой уже не властен, Не может в победителях сидеть. "Так что же, ни науки, ни искусства Нам ничего для жизни не дают?"- Дают, но добродетели в них пусто, Они ей лишь основу создают. Как грамота готовит нас к науке - Науки в добродетель торят путь. Но, добродетель - не учебы муки, Блаженство - честно в зеркало взглянуть. Основы философия не ищет, И здание возводит от земли. А математик, в этом смысле - нищий, Все их начала от других пошли. Вот, если б шел он к истине с начала, Объять сумел природу и весь мир, О небе и душе не умолчал бы... То, был бы математик - мой кумир. Рассмотрим по порядку добродетель, и могут ли искусства здесь помочь: У храбрости сознанье - ты свидетель Опасностей, что нужно превозмочь. А верность есть святое наше благо, Ничто ее с пути не совратит "Жги, бей и убивай, я сяду на кол, Не отходя от верного пути!" Воздержность умеряет наслажденья, Соразмеряя, сокращая их. Воспринимает их, как наважденья, Не приближаясь, ради них самих. А человеколюбье запрещает Надменность в отношении друзей, И посторонних в бедах защищает, Не отступая Божеских стезей. Возьми что хочешь: простоту и скромность, И милосердье к людям... Где тут роль Искусства мы могли б назвать огромной? - Нигде. Здесь философия - король! "Неужто роль искусства так ничтожна?- Философы используют его." - Коль "без чего-то" сделать невозможно, Не значит это - "с помощью того". Науки путь добра не изучают, И нет его в ученых головах... Есть мудрые, что грамоты не знают, Ведь мудрость - в деле, а не на словах. Да, мудрость велика и многогранна, Для размышлений нужен ей простор. Ум забивать излишним было б странно, Тому кто мысли к вечности простер. Возьмем хоть время... Сколько здесь вопросов: А было ли хоть что-то до него? Оно само есть нечто, все отбросив? И, можно ль поворачивать его?! Теперь - душа: Как долго обитает? Откуда? Какова? Куда уйдет? Как смерть ее на волю отпускает? В природе есть души круговорот? И так во всем... Рассмотрим, что угодно - Обилие вещей влечет на дно... Всё - вон! Пусть разум твой живет свободно, На службе добродетели одной. "Но, многое в науках так волшебно... Порой, готов читать, открывши рот..." - Стремиться больше знать, чем нам потребно, Есть тоже невоздержанности род. Погоня за наукой и искусством - Удел самодовольных болтунов. Дидим писал всю жизнь, и что там? - Пусто... Хотя, четыре тысячи томов... Читателей его я пожалел бы... Он описал: откуда был Гомер, Кто мать Энея, ... Ум не уцелел бы, Читай я ерунду без всяких мер. Он прозвище имел - "медноутробный"... Всё описал, что было (может быть)... Но, если б даже знал я о подобном, То, постарался б... поскорей забыть. "Начитанным" считаться - стоит силы И времени, дороже серебра. Попроще звать себя я попросил бы... Скажите мне: "Ты - человек добра." К чему мне Аристарховы пометки, К стихам, что написал мудрец Гомер? В них вижу только глупости объедки, Для критиков грядущего пример. Грамматик Апион прочел Гомера (Тщеславен и большой антисемит) В начале Иллиады встретил меру Всей книги... Пусть Гомер его простит. Измерь свой век! И вычти нездоровье, Твой сон, дела... Все вычерпал до дна? Осталось время с доблестью коровьей Жевать чужую жвачку дотемна?! Философы настолько опустились, Что стали свойством слога дорожить. И говорить так тщательно учились, Что разучились, "как на свете жить". Как много зла и лжи дает нам тонкость Чрезмерная. Вот молвил Протагор: Любая вещь (обманывай ребенка) Сама в себе содержит сущный спор. А Нафсифан: Что видим пред собою, Быть может - существует, может - нет. И Парменид: Все образы, гурьбою - Едины, в них начало и конец. Зенон Элейский - вещи уничтожил: Есть бытие, вещей на свете нет. Мегарцы, эритрейцы (путь проложен) Как эхо повторяют это вслед. Все это - чушь, похуже, чем искусства... Там - пользы нет, а здесь - прямой ущерб: Мне выколов глаза, лишают чувства И отнимают истину вообще. Премудрость эта с истиной не дружит, От света отделяя, как покров. О, Господи! Свет истины мне нужен, Не тьма агностицизма. Будь здоров. ====================================== Письмо LXXXIX (О разделах философии) Луцилия приветствует Сенека! Философов ученье по частям Ты хочешь разложить, как в картотеку? Великое делить привык я сам. Нам целое - подобие вселенной, За раз окинуть взлядом не дано. И зрелищем подобным, несомненно, Лишь Богу любоваться суждено. Членить ее не буду слишком дробно, Ведь мелочи не проще ухватить, Чем целое. Поделим, чтоб удобно Важнейшие разделы ощутить. Чем мудрость с философией различна? Последняя есть "к мудрости любовь". Указывает способ жить прилично, И видеть дальше жадных рук, зубов. "Людского и Божественного знанье" - Вот мудрости кратчайший образец. Философы наук своих призванье За годы перепутали вконец. Но разница меж ними несомненна, Как золото и жадность - не одно: Хоть жадность тяготеет непременно, Но, золото не каждому дано... Философ видит целью добродетель: Их просто невозможно разлучить. Скажу, и всякий стоик мне свидетель, Что в ней одной - всей мудрости ключи. "Стрелок и цель?" - сравнение плохое: Путь в добродетель - только в ней самой. Тому, кто ею не обеспокоен, Она не открывает закромов. Великие делили на три части: Об этике, природе и уме. Хоть многие здесь путались отчасти, Придумывая всяк свое взамен. Перипатетик ввел еще "гражданство", А кто-то "образ жизни" добавлял, Сам Эпикур, "канон" привел, как дар свой, Лишь этику с природой оставлял. Хиосский Аристон одно оставил, И этику значительно "раздел" Убрав "про поведенье" своды правил, А, это в ней - существенный раздел. Поскольку философия трехчастна, О "нравственном" поговорим сперва, И этику разделим на три части, Что стоит по отдельности назвать: Часть первая зовется "наблюденьем", Что назначает цену всех вещей. Вторая изучает "побужденья", А третья обнажает "действий" щель. И, если одного их трех не будет, Все рушится. Что пользы цену знать, Когда в штормах страстей тебя закрутит? - Ты будешь безрассудно поступать. Что пользы - подавляя побужденья, Идти вперед... неведомо куда? Что толку - правым быть лишь в рассужденьях, А поступать неправедно всегда? Противоречий в жизни нет тогда лишь, Когда ты поступаешь по уму, А разум, жизнь осмыслив, страсти давит Не все подряд, а, зная - почему... Та часть, что занимается природой, Поделится: с телами и без тел. С ученьем о телах - толпа народу... Здесь я бы углубляться не хотел. Часть третья изучает речь и разум. Риторика - ученье о словах: Порядок, смысл...чтоб сказанное сразу Усваивалось верно в головах. Слова сравнит с предметом диалектик И суть вещей пытается понять. Пожалуй - всё, прости,прерваться легче, Чем все разнообразье объяснять... Я не хочу отбить тебе охоту Читать и сущность писем понимать. Теперь пора приняться за работу, Взглянув на нравы, молвить: Вашу мать... Распущенность, безбожие, упрямство, Безделие, бесчестия пути, Обжорство, глупость, зависть, алчность, пьянство - Когда вы соберетесь укротить?! "Ах, сколько об одном и том же можно?!" - Пока не перестанете грешить! Лекарство, без лечения - ничтожно, Тем более, для алчности души. Даст Бог, когда-нибудь... нельстивый голос Войдет, как спазм, в безбожные сердца: Живете вы по правде, хоть на волос?! - Так, слушайте - все вместе... до конца! Доколе расширять предел владений?! Все частное - и берег и река. Державы покупаются за деньги, Но не купить рассвет и облака... У всех озер - роскошные постройки, Затмят Адмиралтейскую иглу... Превыше гор поднялись новостройки... А спите в них - всегда в одном углу. В угоду ненасытному обжорству Поставлены тенета и силки, Сама утроба не вмещает жор свой, Один пурген на пользу, что ни кинь. Пиши, кричи, пусть все на свете слышат! Ударь в набат, рокочущий как гром! И сам читай и слушай то, что пишешь. Не "больше" знай, а - лучше! Будь здоров. ====================================== Письмо ХС (О философии и ремеслах) Луцилия приветствует Сенека! От Бога - философия и жизнь. Одевший философии доспехи Понять стремится: Как он должен жить? Как ночи мрак пронзает солнце утром, Так мир от философии ясней. Пусть от рожденья не дана нам мудрость, От Бога - всем дана способность к ней. Представь, что все бы мудрыми родились - К чему стремиться в суматохе дней? Не ценна обязательная милость, Трудом приобретенная ценней. В ней труд один: отыскивая сущность Во всех людских, Божественных делах, Идти к добру сквозь тернии, и пуще: Не устрашиться вида грозных плах. И учит: Бога чтить - в нем все начала. Нас учит: человечное любить. Содружество людей бы не кончалось, Но алчность "помогла" о нем забыть. Ты вспомни: были первые из смертных, Живя во всем с природою в ладу, И Лучшие там правили посмертно, Прогнав от соплеменников беду. Ведь подчиненье лучшему, мой милый - В природе и животных, и людей. Ведущий стадом бык - не самый хилый... И людям нужен Царь, а не злодей. Там выбирали по душевным свойствам - И в счастьи проживали племена: Ведь, для царя, о ближних беспокойство работой было в эти времена. Лишь мудрый мог по праву сесть на троне В тот век, который звали золотым... И дело было вовсе не в короне, А - в голове, без алчной пустоты. Там слабых от сильнейших защищали, Учили: что полезно, а что нет. Не тиранию люди ощущали, А - добродетели волшебный свет. Потом порок проснулся в человеке, И мудрые придумали закон. Семь мудрецов прославились в том веке, Афины основал мудрец Солон. Залевк из Локры, и Ликург из Спарты, Катанский (что в Сицилии) Харонд... Сумели, без дебатов разных партий, Установить и право, и закон. Пусть говорят: "Философ, на потребу, Науки и ремесла изобрел..." Ты от меня согласия не требуй: "Ворона гложет кость, но, не орел." "Философ научил жилища строить?" - Знак алчности в жилищах для меня. Так, алчность сокрушила крепость Трои (Через Елену, а потом... коня). Тогда на свет явился архитектор, Чтоб роскошь гордый строила полог По вычурным немыслимым проектам, Включая золоченый потолок. А раньше от дождя спасали ветки, Уложенные правильно на скат. И не боялись, что их сдует ветром... Теперь под белым мрамором дрожат. Не мудрецы изделья из железа Изобрели и начали ковать: Что хитрости, наверное, полезно, То мудростью не стоит называть. "Что раньше появилось: Молот? Клещи?"- Вопрос, не интересный для меня... Для мудрого не требуются вещи. Зачем ему себя обременять? Кого сочтешь мудрее ты сегодня?- Придумавших диковинный фонтан, И над столом изменчивые своды? (Здесь фокус - поворотная плита). Иль тех, кто показать другим способен, Что не нужны ни повар, ни солдат? Что мир для жизни создан и удобен, И каждый встречный дорог нам, как брат. Необходимость тьмы забот не знает, А наслажденье - множество трудов. И шкуры лис от ветра нас спасают, А также, от январских холодов. А летний зной прогнать гораздо проще: От древности в горах полно пещер. Простой навес хорош, никто не ропщет, Кругом найдешь достаточно вещей. Животные легко живут в природе, Без знания ремесел и наук... А человек настолько сумасброден, Что сам создал хлопот несметный круг. Пресытившись имевшимся, доступным, Мы алчем, повышаем цену трат. И с матерью-природою преступно Обходимся, пытаясь обобрать. Страсть к роскоши оставила природу, Влечет изобретательность порок. Нам хочется все больше, год от года, Давно забыт естественный порог. Ремесел суматоха завертелась: Куют, кроят, сшивают, вяжут, ткут... И, для чего?- Все на потребу телу, Что, не рабом - хозяином зовут. Вот Посидоний: Мудрецам - дал Боже: Искусство ткать полотна, спрявши нить. Прозрачность тканей нынче не поможет Ни тело, ни стыдливость защитить... Потом он переходит к землепашцам, Описывая пахоту земли, Посев и обработку...В годы наши Тьму нового здесь выдумать смогли. На мельницу, и тесто в печь положим (Все как в природе - челюсти, слюна...) Не спорю, что процессы очень схожи, Но, в чем здесь мудрость? Мудрость не видна. Он к мудрецам относит все и сразу: Одежду, хлеб и быстрый бег судов... Конечно, это все придумал разум, Но, нет в нем блага праведных следов. Придуманное жалкими рабами, Что заняты подобным и теперь: Взять стенограммы, что облегчат память, Зеркал прозрачность в окна или дверь... А мудрость - не работает руками, Вся суть ее - наставница души. Не для нее отделывают камень, Она лишь шепчет: Думай, не спеши... Не мудрых труд - оружие и войны, Развратность танцев, музыка и пир... Ее ученье - сделать жизнь достойной, В согласии и пользе строить мир. Нам душу от тщеславья избавляя, Ей стойкое величье придает, Обуздывая спесь, дух окрыляет, Поддерживает разума полет. Нам объясняет праведный путь Бога, Подземных сил, и гениев, и лар, Огромный храм... Кто видел хоть немного, Тот понимает: это высший дар. Перед духовным взором - мир великий откроется, стремись к нему сейчас: Лишь там увидишь подлинные лики, Которые не видит слабый глаз. Потом она восходит к тем началам, Что составляют сущность всех вещей: И разума извечность изучает, И силу, что могучей наших тщет. Затем - к душе, к телесным, бестелесным... К двусмысленному, в жизни и словах (Ведь истина и ложь слились так тесно В поступках, и в речах, и в головах). Кто изобрел уменье делать своды? Считается: их автор - Демокрит... - И до него построены ворота С округлым верхом, тот же самый вид. Пусть камни превращал он в изумруды, Он это изобрел... не как мудрец, Взгляни вокруг себя: умельцев груды, Но, в ком ты видишь мудрости венец? Мудрец узрел божественность в природе, Он показал, что в жизни есть закон - Всеобщий, обязательный (не вроде...), Скрывавшийся под красками икон: Познать богов, и им повиноваться, А мненьям и желаньям - цену знать. Счастливым быть - за счастье не цепляться, И властным быть - собою управлять. Иные - отрывают мир от Бога... От родины оторван гражданин... И наслажденья им - не вид порока... Но, путь у добродетели один: Он - в честности, не купленной дарами Людей, судьбы - все это жалкий тлен. Награда в том, что, если честность с нами, Награды не заманивают в плен. Покуда жадность нас не разобщила, Союз расторгнув ради грабежа, Не зная мудрость, делала община - Что должно делать мудрости мужам! И было ль поколение счастливей?- Всего хватало, много ль унесешь... Но, тут вмешалась жадность прихотливо: Кто много хочет, тот теряет все. Пусть жадность бродит, стаптывая ноги, Чтоб расширять неправедный удел. Что б ни присвоить, овладеешь многим, Но, прежде... Всей Вселенной ты владел... Сама земля была тогда богаче: Ее в тот век не трогали совсем. Скупой не прятал, видя - бедный плачет, Любили не себя, а каждый - всех. Не для людей там делали оружье, А, против хищных, алчущих зверей. В убежище простом спасались в стужу, И были - нас спокойней и добрей. Под штучными не спали потолками - Светила им сияли в вышине. Им заменял подушку плоский камень, Спалось - как не приснится вам и мне. Никто из них природой не обижен, И был в природе праведный покой. Среди лугов - покровы грубых хижин, Построенных неловкою рукой. Они еще не стали мудрецами. Наследники величия богов - Сильнее и способней, чем мы с вами... Но, корень добродетели - в другом. Не знали серебра и самоцветов, И не было из золота парчи... Я эту жизнь назвал бы "вечным летом", Теперь к нему утеряны ключи. Природа - мать, они - благие дети... В неведеньи: Что зло? И, что порок? Обученным дается добродетель, С рожденья - лишь задатки. Будь здоров. ====================================== Письмо XCI (О несчастьях) Луцилия приветствует Сенека! Беда у Либералиса: пожар В одну лишь ночь оставил только вехи От города, все здания пожрал. ....... Нельзя найти в истории примера: Все города страдали от огня, Но, не бывало, чтоб пожар бе