Рафаэль Альберти. Стихотворения ---------------------------------------------------------------------------- Библиотека всемирной литературы Испанские поэты XX века Хуан Рамон Хименес, Антонио Мачадо, Федерико Гарсиа Лорка, Рафаэль Альберти, Мигель Эрнандес М., "Художественная литература", 1977 OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru ---------------------------------------------------------------------------- СОДЕРЖАНИЕ Из книги "МОРЯК НА СУШЕ" (1924) Мечта моряка. Перевод И. Рыковой Капитану. Перевод В. Столбова Федерико Гарсиа Лорке, поэту Гранады. Перевод Б. Пастернака Раненый. Перевод В. Столбова Поезда. Перевод В. Столбова "Море... А может быть, океан..." Перевод В. Столбова "Я бога о жабрах молю..." Перевод В. Столбова Пират. Перевод В. Столбова В открытом море. Перевод В. Столбова "Дочь булочницы, встарь..." Перевод Б. Пастернака "Корабль, груженный углем..." Перевод В. Столбова "Об одном прошу я, мама..." Перевод В. Столбова "Любимая, вспомни меня..." Перевод В. Столбова "Летняя моя матроска..." Перевод В. Пастернака "Если голос умрет мой на суше..." Перевод В. Пастернака Похороны моряка. Перевод В. Столбова Из книги "ЛЕВКОЙ ЗАРИ" (1925-1926) Цыганка Перевод Э. Линецкой "Здесь бы жить мне и умереть..." "Ты в дырявом платье ходишь..." "...В эту ночь мне есть где укрыться..." "По всей Испании с тобою!.." "Ты умылась, ты причесалась..." "Я стою на несжатом поле..." Рыбак без гроша за душой. Перевод Э. Линецкой Песня уличного торговца. Перевод Б. Пастернака Ославленная Перевод Э. Линецкой "Вечно в черном, всегда в слезах..." "Не хочу, чтоб ты улыбалась..." "За то, что глаза отводишь..." Пленница Перевод Э. Линецкой "Мать с отцом..." "Потому что ты богата..." "Это все на свете знают..." Узник Перевод Э. Линецкой Мольба "Ухо мое, беззащитное ухо..." Друг. Перевод Э. Линецкой Башня Исн_а_хар. Перевод Б. Пастернака Хоселито в славе своей. Перевод Э. Линецкой Из книги "ПРОЧНАЯ КЛАДКА" (1926-1927) Перевод Ю. Корнеева Яшмовый конь Мечты трех сирен Бой быков Южная станция Огонь Зима на почтовых открытках Мадригал трамвайному билету Экспресс любви Открытое письмо Из книги "ОБ АНГЕЛАХ" (1927-1928) Безвестный ангел. Перевод Б. Дубина Песенка невезучего ангела. Перевод В. Дубина Приглашение в воздух. Перевод К. Азадовского Наваждение. Перевод Б. Дубина Три воспоминания о небе Перевод В. Дубина Пролог Воспоминание первое Воспоминание второе Воспоминание третье Из книги "ПРОПОВЕДИ И ЖИЛИЩА" (1929-1930) Перевод С. Гончаренко Вы - глухие Это уже так Из книги "ПОЭТ НА УЛИЦЕ" (1931-1935) "Дети Эстремадуры..." Перевод М. Квятковской Романс о крестьянах из Сориты. Перевод И. Смирнова Диалог между революцией и поэтом. Перевод И. Смирнова Если бы Лопе воскрес... Перевод И. Смирнова Призыв горняка. Перевод Ф. Кельина Либертария Лафуэнте. Перевод И. Смирнова Черное море. Перевод И. Смирнова НАЙТИ ТЕБЯ И НЕ ВСТРЕТИТЬ" (1934) ЭЛЕГИЯ Перевод М. Донского Бык смерти ("Еще твой рев не прозвучал...") Бык смерти ("Бык, черный бык...") Бык смерти ("Уж если ночью...") Бык смерти ("И наконец жестокие стремленья...") Две арены ("Твоею кровью и твоею отвагой...") Из книги "С МИНУТЫ НА МИНУТУ" (1934-1939) Рабы. Перевод М. Квятковской 13 полос и 48 звезд Перевод А. Шадрина Нью-Йорк Кубинская песня Я тоже пою Америку Из книги "СТОЛИЦА СЛАВЫ" (1936-1938) Мадрид осенью Перевод А. Ревича "О, город горьких предчувствий, рожденных ночными часами..." "Дворцы, библиотеки! Листы фолиантов рваных!.." Я из Пятого полка. Перевод Д. Самойлова Интернациональным бригадам. Перевод Д. Самойлова Эль-Пардо. Перевод Б. Пастернака Крестьяне. Перевод Б. Пастернака Вы но погибли. Перевод Д. Самойлова Солдаты спят. Перевод Д. Самойлова Солнцу войны. Перевод Д. Самойлова Из книги "МЕЖДУ ГВОЗДИКОЙ И ШПАГОЙ" (1939-1940) Перевод М. Донского Нелирические сонеты "Во мгле, в плену неведомой вины..." ("Война войне орудьями войны...") Превращения гвоздики "Гвоздика отправилась в странствие..." "Заблудилась сегодня голубка..." "Ранним утром она проснулась..." Бык в море "Так этот край обычно..." "Знаешь, в этом краю..." "Был мой край апельсиновой рощей..." "Вот над чем бы поплакать..." "Смерть была в двух шагах от меня..." "Солдатик мечтал..." "Едкий дым табака - как туман, сквозь него я гляжу..." "Бедный бык! Пробудишься ли ты от туманной дремоты..." "Признаюсь, бык, что ночи напролет..." "Ты восстанешь еще, ты поднимешься на ноги снова..." Из книги "ЖИВОПИСЬ" (1945-1952) Перевод В. Левика Живопись Боттичелли Тициан Линии Сезанн Из книги "ПРИМЕТЫ ДНЯ" (1945-1951) Свободные народы! А Испания?.. Перевод О. Савича Из книги "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЖИВОГО ПРОШЛОГО" (1948-1956) Возвращение дождливого вечера. Перевод И. Чежеговой Возвращение школьных дней. Перевод И. Чежеговой Возвращение осеннего утра. Перевод И. Чежеговой Возвращение только что явившейся любви. Перевод И. Чежеговой Возвращение недоброго ангела. Перевод И. Чежеговой Возвращение милой свободы. Перевод И. Чежеговой Возвращение неизменной поэзии. Перевод О. Савича Из книги "КУПЛЕТЫ ХУАНА ПЕКАРЯ" (1949-1953) Перевод В. Васильева Поэтика Хуана Пекаря Куплеты Хуана Пекаря о тех, кто умирает на чужбине Куплеты Хуана Пекаря о терроре Хуан Пекарь просит помочь испанскому народу Из книги "БАЛЛАДЫ И ПЕСНИ РЕКИ ПАРАНА" (1953-1954) Перевод О. Савича Баллада о том, что сказал ветер Баллада о доне Барбосильо "Облака принесли мне сегодня..." "Цветами апельсина вдруг..." "Петь и петь, чтоб стать цветком..." "Я ведь знаю, что голод уносит мечту..." "Я унесу их с собою..." Из книги "ВЕСНА НАРОДОВ" (1955-1957) Путешествие в Европу. Перевод А. Наймана Возвращение в Советский Союз Перевод О. Савина "Я принес бы тебе..." "Твое сердце открыто..." "Твой голос чист..." Весна света. Перевод А. Шадрина Из книги "ОТКРЫТО В ЛЮБОЙ ЧАС" (1960-1963) "С тобой..." Перевод О. Савича Из книги "РИМ - ГРОЗА ПЕШЕХОДОВ" (1968) Римские сонеты Перевод Е. Солоновича Что я оставил ради тебя Рим! Опасно для пешеходов! Запрещается мочиться Запрещается выбрасывать мусор Вода бесчисленных фонтанов. Перевод В. Столбова Когда я уеду из Рима. Перевод В. Столбова Из книги "ПЕСНИ ВЕРХОВЬЯ АНЬЕНЕ" (1967-1972) "Что такое олива?.." Перевод В. Столбова Федерико! Перевод В. Столбова "Я знаю, что где-то идет война..." Перевод В. Столбова "Опустел и заглох городок..." Перевод В. Столбова Коррида. Перевод С. Гончаренко Из книги "МОРЯК НА СУШЕ" (1924) МЕЧТА МОРЯКА Стою, моряк, над древнею рекою, что в море Андалузии родной впадает разметавшейся волною, и мнится мне: я - капитан лихой; дано мне рассекать хребет пучины под ярым солнцем, под седой луной. О, юг полярный! О, крутые льдины морей полночных! Белая легла весна на оснеженные вершины: хрусталь - их души, камень - их тела! О, тропики, где воздух раскаленный и пышных рощ лазоревая мгла! И вот, мечтой упорной окрыленный, лечу, лечу на корабле своем, заворожен сиреною зеленой, что в раковине спит на дне морском. Волна, волна, прими меня, вскипая, сирена, встань, оставь свой влажный дом, оставь свой грот, волшебница морская, с любовью моряка заговори, свой свет подводный в сердце мне вливая. Вот лик небес зарозовел, смотри, вот в чаще моря голубой, широкой всплывает тело нежное зари. Коснись же урны, белой и высокой, лба моего, коснись рукой своей, хрустальной, зыбкой, уведи глубоко на дно, в свой синий сад, и пусть скорей в подводной мгле свершится свадьба эта. Свидетели - луна морских зыбей и ясный ангел, лодочник рассвета... По воздуху, по землям, по морям я понесусь, не знающий запрета, привязанный к зеленым волосам моей сирены. Поднимай же флаги, моряк, пусти корабль свой по волнам, отдай его соленой пенной влаге! КАПИТАНУ Homme libre, toujours tu cheriras la merl Ch. Baudelaire {*} На своем корабле - постаменте зеленом из ракушек, моллюсков и тины морской - рыб летучих пастух, победитель циклонов, капитан, ты был в море увенчан грозой. Побережий далеких призывные стоны, словно чайки, летят за твоею кормой: "О чем говорил ты, моряк непреклонный, по радио ночью с Полярной звездой? Ты, свободный кочевник, сын северных плачей, ты, полудня лимон, ты, избранник удачи, ты, любимец сирен и любовник морей... Это мы, побережья, - и горы и степи - умоляем тебя: разорви наши цепи, уведи нас бродить по просторам зыбей!" {* Свободный человек, всегда ты будешь любить море! Ш. Бодлер (франц.).} ФЕДЕРИКО ГАРСИА ЛОРКЕ, ПОЭТУ ГРАНАДЫ Минуя в беге города и веси, спустись оленем пенных горных вод на солнцепек приморского безлесья, где только зимородок гнезда вьет. И я, заждавшись, как небесной манны, глотка живого с ледяных высот, из камышей соленого лимана тростинкой брошусь в твой водоворот. И на ручье, который взял начало из шалой глыбы снежного обвала, свои инициалы напишу. А ты, как пар сквозной и одинокий, осоки запись растворив в потоке, вернись к горам, и дубу, и плющу. РАНЕНЫЙ - Подари мне, сестренка, платок перевязать мои раны... - А какой тебе выбрать платок, розовый или шафранный? - Дай любой. Вся в крови моя грудь. Струйка крови течет по руке. Только сердце свое не забудь вышить в каждом его уголке. ПОЕЗДА Дневной экспресс остановился там, где репейники стеной. "Милая девушка, ландыш лесной, воды ключевой у тебя я напился и сердце оставил в кувшине с водой". Ночной экспресс остановился там, где оливы над рекой. "Милый рыбак, лодочник мой, сердце свое я, видать, обронила в тесную лодку, в челнок твой сырой". x x x Море... А может быть, океан... Нет, море... Любовь моя, море... Отец, я по крови своей капитан, зачем ты от моря меня оторвал, увез меня в город на горе? Каждую ночь меня кличут моря, зовут путеводные звезды... Послушай, отец, я по крови моряк, зачем меня в город увез ты?.. x x x Я бога о жабрах молю. Мне обязательно надо увидеть невесту мою, наяду подводного сада. Утром она, словно птицу, выпускает зарю в небеса, когда на камнях серебрится подводного луга роса. Я не встречу тебя никогда, садовница темных глубин, морского рассвета звезда. ПИРАТ Морским и небесным пиратом, если еще я не стал, я им обязательно стану. Если из моря зарю не достал, если еще не достал, я ее непременно достану. На эсминце плывет капитаном морской и небесный пират, и шесть моряков великанов на вахте посменно стоят. Если я с неба зарю не достал, если еще не достал, я ее непременно достану. В ОТКРЫТОМ МОРЕ Лодочник, друг, не нужна твоя лодка, в порт я пойду по зеленым волнам. Нежностью горькой соленого моря залито небо до самого дна. Лодочник, мне и сандалий не надо, я босиком побегу по волнам. Лодочник, друг, не нужна твоя лодка, в порт я пойду по зеленым волнам. x x x Дочь булочницы, встарь я изъяснялся флагами с тобою, как сигнальщик. Была ты булки лакомей, а я - морской сухарь. Мне не житье на суше, а лишь одно удушье, совсем как в западне. С тобой я, помнишь, мальчиком играл при звезд сверканье... Но хуже, чем в капкане, у вас на суше мне! x x x Корабль, груженный углем. Черны матросы на нем. Черен парус его косой. Черен след за его кормой. Черен путь его в черном море. На него дельфины плюют, от него сирены бегут. Не плаванье - черное горе. x x x Синяя блуза и ленты чудесные на груди. Хуан Рамон Хименес Об одном прошу я, мама: сшей ты мне морской наряд, синевы синее блузу и штаны колоколами. Пусть по ветру за плечами чудо-ленточки летят. "Ты куда идешь, моряк, по камням чеканя шаг?" Я иду не по камням, я шагаю по волнам. x x x Любимая, вспомни меня, когда уплывешь ты в море и не вернешься домой; когда паруса распорет шторма клинок кривой; когда, с ураганом не споря, махнет капитан рукой; когда черный стук телеграфа захлестнет сумасшедшей волной; когда мачта, последняя мачта, скроется под водой; когда ты станешь, морячка, сиреной морской. x x x Летняя моя матроска, мне в тебе не щеголять, и воротника в полоску горожанам с перекрестка никогда не увидать. В материнском гардеробе - облаченье моряка, чтобы он в матросской робе не удрал с материка. x x x Если голос умрет мой на суше, отнесите на берег морской, на какой-нибудь мыс мало-мальский, отнесите на берег морской, и пожалуйте чин адмиральский, и назначьте на бриг боевой. О мой голос, покойся средь шири! Шум прибоя всегда над тобой. У тебя ордена на мундире: якорь, парус и вал голубой. ПОХОРОНЫ МОРЯКА Рыбаки, вы, мои рыбаки, гарпуны по ветру метните. Полинялые флаги тоски на баркасах своих поднимите. Пусть в глазницах моста рыдает двенадцати рек вода. Пусть буря бьет и ломает в открытом море суда. Пусть юные гардемарины, стая морских волчат, черные рупоры вскинут, а раковины замолчат. Морячки, а вы морячки, невесты и жены норд-оста, рассыпьте волосы в плаче по отмелям, как по погостам. Соль, садовница моря, всплыви, нагая, со дна, и горькое свое горе по капле излей сполна. Пусть водорослей из тучи сыплется черный снег. Станет ледник плавучий могилой моей навек. Пронзительно, волнам в уши, ветер морской застонет. Среди маяков потухших меня похоронят. Из книги "ЛЕВКОЙ ЗАРИ" (1925-1926) ЦЫГАНКА x x x Здесь бы жить мне и умереть, на дорогах этих зеленых. Дай же мне умереть, дай жить и кружить мечтой полусонно с тобой, под луной и солнцем, в твоем зеленом фургоне. x x x "Ты в дырявом платье ходишь..." "Ну и что ж! Зато под праздник я в атласной юбке выйду, в туфлях шелковых пройдусь!" "Ты неряха, ты растрепа..." "Ну и что ж! Зато под праздник мне лицо река умоет, косы ветер заплетет!" x x x ...В эту ночь мне есть где укрыться, колкий ветер не дует в лицо, но мечта кружится, кружится... ...В эту ночь тебе крепко спится, под мостом ты свернулась в кольцо, а река струится, струится... x x x По всей Испании с тобою! По городам, большим и малым, по шумным ярмаркам в предместьях, и продавать коней с запалом, и снова в путь, и снова вместе... По всей земле вдвоем с тобою! x x x Ты умылась, ты причесалась, точно змеи, впились две гребенки в твои заплетенные косы... Скажи мне, откуда ты? Ходишь, юбкой шурша абрикосовой, на шелку твоих туфель зеленых расцвели две бумажные розы... Скажи мне, откуда ты? x x x Я стою на несжатом поле, и мысли мои о тебе, о бродячей жизни, в воле... Ты в фургоне сидишь у оконца, смотришь в зеркальце на себя, и твой гребень блестит на солнце... РЫБАК БЕЗ ГРОША ЗА ДУШОЙ День и ночь себя поедом ем. Вот дурная башка! Поделом я остался ни с чем. Больше нет у меня дружка: был со мною дружок, пока не растратился я совсем... Вот свалял дурака! Эх, дурная башка! Все смеются теперь надо мной: и невеста, и брат родной, и сестра моего дружка... Вот свалял дурака! Эх, дурная башка... День и ночь себя поедом ем. ПЕСНЯ УЛИЧНОГО ТОРГОВЦА Облака продаю, опахала, напитки, шема_ю_, скумбрию и кораллы на нитке. Чешую вечеров со слоновою костью и воздушных шаров разноцветные гроздья. И любое число, и минувшие сутки, и свое ремесло, и его прибаутки. ОСЛАВЛЕННАЯ x x x Вечно в черном, всегда в слезах, в четырех стенах заключенная, черной шалью скрыто лицо. Не откроешь этой калиткм. Не взойдешь на это крыльцо. Апельсинные и лимонные ветки тянутся из-за ограды, так прохладен запретный сад... Свет очей моих, этих веток не коснешься ты никогда. x x x Не хочу, чтоб ты улыбалась, чтоб глаза подводила и брови, чтоб румянила щеки и губы, чтоб носила зеленую кофту, чтоб носила красную юбку. Ты должна быть серой, как пепел, ты должна быть в черном, как в трауре, ты должна быть всегда печальной, ты должна быть всегда в слезах. x x x За то, что глаза отводишь и жаждой сушишь мне рот, стань ящерицей, черной ящерицей, пусть жаба тебя оплюет! За то, что покоя лишаешь, ночами когтишь мне грудь, стань гадюкой, красной гадюкой, вороном черным будь! За то, что ты бич и молот, гвоздь и кинжал стальной, стань черным морским чудовищем, пусть тебя захлестнет волной! ПЛЕННИЦА x x x Мать с отцом над тобою дрожат, неусыпно тебя сторожат, не велят мне к тебе приходить и с тобой говорить и твердить, что прожить не смогу и дня, если ты не пойдешь за меня. x x x Потому что ты богата и землею и быками, вот и треплют языками, что хожу не за тобой - за твоими сундуками. x x x Это все на свете знают. Это пильщик повторяет, и точильщик распевает, и трактирщику носильщик эту тайну поверяет, и лудильщик одобряет, а могияыцик осуждает, мертвецы - и те все знают!.. Знать не знаешь только ты! УЗНИК МОЛЬБА (Там весна по лестнице крутой убегает в шали голубой.) Настежь окна, и просите, девушки! "Стража, отпусти его домой!" (Голуби задумчивые медленно поутру кружатся над стеной.) Крыльями взмахните, белоклювыеа "Стража, отпусти его домой!" (В заточенье холодно и сумрачно, сер и пылен свет дневной.) Риньтесь вниз и крикните, архангелы! "Стража, отпусти его домой!" (Высоко оконце в камере, солнца нет, и время замерло, и тюрьма обойдена весной.) x x x Ухо мое, беззащитное ухо, что ты слышишь, прижавшись к стене? Голос моря, зовущий глухо, гуденье тюрьмы в тишине. Весна над волнами залива, любимая в лодке плывет, и зовут флажки сиротливо: "Догони, она тебя ждет..." Все на запоре. Стена. А я родился у моря. А над морем - весна. ДРУГ Доведись нам встретиться, сядем друг подле друга. (Ты откуда идешь? С моря? С луга?) Доведись нам встретиться, будем оба немы. (О чем ты думаешь? О море? О небе?) Доведись нам встретиться, попрощаемся только глазами. (Ты куда возвращаешься? В море? В пламя?) БАШНЯ ИСНАХАР Узником в этой башне, узником я бы остался. (Все окна распахнуты ветру.) "Кто с севера кличет, подруга?" "Река подступает, бушуя". (Сквозь три только - доступ для ветра.) "Чей стон слышен с юга, подруга?" "То воздух шагает бессонный". (Сквозь два только - доступ для ветра.) "Чьи вздохи, мой друг, на востоке?" "Ты сам входишь мертвым в бойницу". (В одно только - доступ для ветра.) "Кто, друг мой, на западе плачет?" "Я, мертвый, твой гроб провожая". Ни в жизнь, ни за что в этой башне узником я б не остался. ХОСЕЛИТО В СЛАВЕ СВОЕЙ Игнасьо Санчесу Мехиасу Дай, Хиральда, волю слезам, мавританка, склонись величаво: видишь, крылья раскрыла слава и тореро несет к небесам. Огнекрасный корриды сын, как рыдает твоя квадрилья, как скорбит безутешно Севилья в эти горестные часы! Омрачилась твоя река, и, зеленую косу откинув, обрывает цветы апельсинов, и роняет на гладь песка. "Ты взмахни, тореро, рукой, попрощайся с моими судами, и с матросами, и с рыбаками: без тебя мне не быть рекой". Приоткрылось небо в цветах, и архангелы сходят на землю, короля матадоров подъемлют и несут на согбенных плечах. "Подари мне, Пречистая, взгляд, льются крови моей потоки, были смуглыми эти щеки, стали белыми, словно плат. Погляди на меня, погляди, я рубиновым поясом стянут, и горячие розы не вянут на разбитой копытом груди. Ожерельями перевяжи, как жгутами, глубокие раны, чтобы вместе с кровью багряной не ушла незаметно жизнь. Чудотворная дева, Любовь, словно рогом, пронзенная в лоно, будь к слуге своему благосклонна, дай взмахнуть ему шпагой вновь, чтоб, исполнившись юных сил, во главе счастливой квадрильи по аллеям своей Севильи горделиво он проходил". Из книги "ПРОЧНАЯ КЛАДКА" (1926-1927) ЯШМОВЫЙ КОНЬ Четыре ветра, порох, сталь и пыль, и взвился зверь, которого стреножил в латинском кротком море мертвый штиль. Чуть на дыбы скакун из яшмы встал, как горизонт под ним зажегся, ожил, чешуйчатым порфиром заблистал. Береговые крепости в смятенье взметнулись над кровавою волной зубчатой гривой из плюща и тени. Трубят тритоны, эхо вторит гулом, и, как серпом, ущербною луной наяды отсекают хвост акулам. И души неотпетые - улов, украденный у коршунов пучиной, всплыв, закачались на гребнях валов. Вскачь солнце мчит, и в устьях рек вода, вторгаясь в бухты с яростью бычиной, таранит лодки и кренит суда. Шальной прибой рога о ветер точит, а море-конь рвет удила свои, и, буйно взгорбясь, прыгнуть в небо хочет, и, океаном став, кипит и бродит, и рай волной захлестывает - и на море в гидроплане бог нисходит. МЕЧТЫ ТРЕХ СИРЕН Забыв о перламутровой луне, о море, о хвостах своих зеленых, мечтают три сирены в полусне. Им чудится, что из пучин соленых они, подстригшись коротко, летят в небесный бар на гидрах окрыленных. Как горек моря мятный аромат! Да здравствует ликеров дым ажурный, бутылок и бокалов звонкий ряд! Здесь, в кабаках подводных, пахнет дурно, а там - корзины фруктов, цветники, лазоревых амуров рай безбурный. На дне почийте с миром, моряки, - мы больше не обнимем вас. И смело на ловлю выходите, рыбаки, - вы не нужны сиренам. То ли дело булавки солнца в галстуках, отель и холодильник херувимски белый! Что в лодках нам? У нас иная цель - исколесить весь мир на лимузине: стекло и лак, последняя модель; на гидроплане ввиться в воздух синий; мчать по катку в лучах луны стальных, скользя, как лань, бегущая по льдине; увидеть, как в дни празднеств неземных рой дев невинных, в белое одетых, на каруселях кружится шальных, воссев в хрустальных маленьких каретах, что тройкой лошадей запряжены, и как горят огни гвоздик в букетах. Подводные забавы нам скучны: не вечно ж мы сражаться в шашки с горя с тритонами ленивыми должны! Три наши гарпуна прикончат море. БОЙ БЫКОВ Из тени смерть и солнце встали вдруг. Цирк загудел, арена завертелась - ее пронзил фанфары алый звук. Раскрылись, словно веера, хлопки. С трибун, кружась, летят они - за смелость тореро присужденные венки. Вот злобный полумесяц вздыбил море, и, буйно грохоча, оно зажглось от фонаря, что гаснет, с ветром споря. Лошадкой карусельною, ритмично, без седока скачи, коррида, сквозь лужайку славы сахарно-коричной. Пять пик взметнулись вверх, и пять валов свои хребты крутые расцветили кровавым ликованьем вымпелов. Грохочущий вокруг водоворот гвоздик и лунно-солнечных мантилий сок апельсинных бандерилий пьет. Разрезанная надвое любовью, что привита на пояс золотой, свободная, но истекая кровью, владычица небес и парапета, у смерти в ложе ланью молодой трепещет роза смоляного цвета. Взлетел ослепшим вороном берет - крещеной мавританке шлет тореро признанье, посвященье и привет. Он бой на солнце вел. Теперь во мрак, где угрожает полумесяц серый ему, тростинке, делает он шаг. Песок арены - золото оправы, в которой, на крутых рогах быка, висит серебряный осколок славы. И, под щетиной пик кровоточащий, прибой центрует этот круг, пока кармин не превратится в лик Скорбящей. Пал полумесяц, сталью поражен. На празднестве гремушек и перкали, как гладиатор, умирает он, чтоб на трибунах, пьяных без вина, иносказанья славы заплескали и на тореро сверглась их волна. ЮЖНАЯ СТАНЦИЯ Андалузский экспресс Отправление 20.20 Луна, плывущая над головой, - глаз семафоров железнодорожных и голубой обходчик путевой. Стальных и звонких амазонок скок, всплеск лязга, стука и свистков тревожных, корона искр и световой поток. Прощай! Отсрочки больше я не клянчу. Пусть поезд (выстрел, и рука висит!) мчит в Андалузию, будя Ламанчу. Вот Кордова. (Базарная повозка, позвякивая серебром, рысит. Паяц на нитке, жестяной и плоский.) Знай, твой платок в распахнутый эфир не в Кордове, не в Кадисе - в Севилье взлетит, лазурный, как Гвадалквивир. Севилья. (Пива? Вы с ума сошли: экспрессы крестят только мансанильей, лимонным соком крестят корабли.) Танцуйте, леди! Мистер, полбокала? Хиральда, одноногий гироскоп, вращайся, как вращалась изначала. Вот Кадис. (Выстрел на перроне! Это канвой романа послужить могло б... А море в листья парусов одето.) Пусть с Острова смотреть сирен на дне моряк, весь в белом, на своем фрегате бесплатно повезет тебя во сне. Вот М_а_лага. (Повсюду мрак лежит, лишь стрелка-светлячок на циферблате рулеткой обезумевшей кружит.) О, побережных пальм наклон упругий тот зонтик, под которым на своей моторке ты по бухте чертишь дуги! Читай меню вагона-ресторана: гвоздика под селитрою и к ней вино - мускат, как амарант багряный. Прощай! Прощай! И уж теперь одна в дороге ненасытным взором ветер стремительных пейзажей пей до дна. ОГОНЬ Мрачные культи, обрубки, гнойники калек-кварталов, изрыгая газ и вопли, тонут в половодье алом. Красные стучат зубила, и под их кипящей сталью расседаются со стоном каменные наковальни. Раскаленные осколки, в небо яростно взмывая, с колоколен, башен, шпилей полог сумрака срывают. Море серы плещет в тучи, прыгает, как бесноватый, языки огня и света в вихре слив зеленоватом. Надвигается приливом дым на свод из искр и сажи, распрямляя окоема опрокинутую чашу. И под черным смерчем пепла погребаются кварталы, и безжизненны просторы, и глаза пустыми стали. ЗИМА НА ПОЧТОВЫХ ОТКРЫТКАХ Открытка с видом: синевой сквозит арктический бульвар. Вы не озябли? Зима то вверх, то вниз в санях скользит. Витрины-клетки лавка меховая распахивает настежь: обросли медвежьей белой шкурою трамваи. Мой обнаженный лоб в последний раз целуйте, романтичные сеньоры. Венеры чище каждая из вас. Вниманье! Руль направо, Амариллис! Вираж - и на асфальте ледяном два черных гнутых рельса закурились.