Вчера еще -- в ногах лежал! Равнял с Китайскою державою! Враз обе рученьки разжал, -- Жизнь выпала -- копейкой ржавою! Детоубийцей на суду Стою -- немилая, несмелая. Я и в аду тебе скажу: "Мой милый, что тебе я сделала?" Спрошу я стул, спрошу кровать: "За что, за что терплю и бедствую?" "Отцеловал -- колесовать: Другую целовать", -- ответствуют. Жить приучил в самом огне, Сам бросил -- в степь заледенелую! Вот что ты, милый, сделал мне! Мой милый, что тебе -- я сделала? Всe ведаю -- не прекословь! Вновь зрячая -- уж не любовница! Где отступается Любовь, Там подступает Смерть -- садовница. Само -- что дерево трясти! -- В срок яблоко спадает спелое... -- За всe, за всe меня прости, Мой милый, -- что тебе я сделала! 14 июня 1920 -------- ЕВРЕЯМ Так бессеребренно -- так бескорыстно, Как отрок -- нежен и как воздух синь, Приветствую тебя ныне и присно Во веки веков. -- Аминь. -- Двойной вражды в крови своей поповской И шляхетской -- стираю письмена. Приветствую тебя в Кремле московском, Чужая, чудная весна! Кремль почерневший! Попран! -- Предан! -- Продан! Над куполами воронье кружит. Перекрестясь -- со всем простым народом Я повторяла слово: жид. И мне -- в братоубийственном угаре -- Крест православный -- Бога затемнял! Но есть один -- напрасно имя Гарри На Генриха он променял! Ты, гренадеров певший в русском поле, Ты, тень Наполеонова крыла, -- И ты жидом пребудешь мне, доколе Не просияют купола! Май 1920 -------- x x x Где слезиночки роняла, Завтра розы будут цвесть. Я кружавчики сплетала, Завтра сети буду плесть. Вместо моря мне -- все небо, Вместо моря -- вся земля. Не простой рыбацкий невод Песенная сеть моя! 15 июня 1920 -------- ЗЕМНОЕ ИМЯ Стакан воды во время жажды жгучей: -- Дай -- или я умру! -- Настойчиво -- расслабленно -- певуче -- Как жалоба в жару -- Все повторяю я -- и все жесточе Снова -- опять -- Как в темно те, когда так страшно хочешь Спать -- и не можешь спать. Как будто мало по лугам снотворной Травы от всяческих тревог! Настойчиво -- бессмысленно -- повторно -- Как детства первый слог... Так с каждым мигом все неповторимей К горлу -- ремнем... И если здесь -- всего -- земное имя, -- Дело не в нем. Между 16 и 25 июня 1920 -------- x x x Заря пылала, догорая, Солдатики шагали в ряд. Мне мать сказала, умирая: -- Надень мальчишеский наряд. Вся наша белая дорога У них, мальчоночков, в горсти. Девчонке самой легконогой Всe ж дальше сердца не уйти! Мать думала, солдаты пели. И всe, пока не умерла, Подрагивал конец постели: Она танцовщицей была! ...И если сердце, разрываясь, Без лекаря снимает швы, -- Знай, что от сердца -- голова есть, И есть топор -- от головы... Июнь 1920 -------- x x x Руки заживо скрещены, А помру без причастья. Вдоль души моей -- трещина. Мое дело -- пропащее. А узнать тебе хочется А за что я наказана -- Взглянь в окно: в небе дочиста Мое дело рассказано. Июнь 1920 -------- x x x Был Вечный Жид за то наказан, Что Бога прогневил отказом. Судя по нашей общей каре -- Творцу кто отказал -- и тварям Кто не отказывал -- равны. Июнь 1920 -------- x x x Дом, в который не стучатся: Нищим нечего беречь. Дом, в котором -- не смущаться: Можно сесть, а можно лечь. Не судить -- одно условье, Окна выбиты любовью, Крышу ветром сорвало. Всякому -- ......ты сам Каин -- Всем стаканы налиты! Ты такой как я -- хозяин, Так же гостья, как и ты. Мне добро досталось даром, -- Так и спрячь свои рубли! Окна выбиты пожаром, Дверь Зима сняла с петли! Чай не сладкий, хлеб не белый -- Личиком бела зато! Тем делюсь, что уцелело, Всем делюсь, что не взято. Трудные мои завязки -- Есть служанка -- подсобит! А плясать -- пляши с опаской, Пол поклонами пробит! Хочешь в пляс, а хочешь в лeжку, Спору не встречал никто. Тесные твои сапожки? Две руки мои на что? А насытила любовью, -- В очи плюнь, -- на то рукав! Не судить: одно условье. Не платить: один устав. 28 июня 1920 -------- x x x Уравнены: как да и нет, Как черный цвет -- и белый цвет. Как в творческий громовый час С громадою Кремля -- Кавказ. Не путал здесь -- земной аршин. Все равные -- дети вершин. Равняться в низости своей -- Забота черни и червей. В час благодатный громовой Все горы -- братья меж собой! Так, всем законам вопреки, Сцепились наши две руки. ======== И оттого что оком -- желт, Ты мне орел -- цыган -- и волк. Цыган в мешке меня унес, Орел на вышний на утес Восхитил от страды мучной. -- А волк у ног лежит ручной. (Июнь -- июль 1920) -------- EX-CI-DEVANT 1(Отзвук Стаховича) Хоть сто мозолей -- трех веков не скроешь! Рук не исправишь -- топором рубя! О, откровеннейшее из сокровищ: Порода! -- узнаю Тебя. Как ни коптись над ржавой сковородкой -- Всe вкруг тебя твоих Версалей -- тишь. Нет, самою косой косовороткой Ты шеи не укоротишь. Над снежным валом иль над трубной сажей Дугой согбен, всe ж -- гордая спина! Не окриком, -- всe той же барской блажью Тебе работа задана. Выменивай по нищему Арбату Дрянную сельдь на пачку папирос -- Всe равенство нарушит -- нос горбатый: Ты -- горбонос, а он -- курнос. Но если вдруг, утомлено получкой, Тебе дитя цветок протянет -- в дань, Ты так же поцелуешь эту ручку, Как некогда -- Царицы длань. Июль 1920 1 Здесь: бывшему из бывших (фр.) -------- x x x И если руку я даю -- То погадать -- не целовать. Скажи мне, встречный человек, По синим по дорогам рек К какому морю я приду? В каком стакане потону? -- Чтоб навзничь бросил наповал Такой еще не вырос -- вал. Стакан твой каждый -- будет пуст. Сама ты -- океан для уст. Ты за стаканом бей стакан, Топи нас, море -- окиян! ============= А если руку я беру -- То не гадать -- поцеловать. Сама запуталась, паук, В изделии своих же рук. -- Сама не разгибаю лба, -- Какая я тебе судьба? (Июль 1920) -------- x x x -- Сколько у тебя дружочков? Целый двор, пожалуй? -- После кройки лоскуточков, Прости, не считала. -- Скольких перепричащала? Поди, целый рынок? -- А на шали бахроминок, Прости, не считала. -- А сердца покласть в рядочек Дойдешь до Китая? -- Нынче тиф косит, дружочек! Помру -- сосчитаю. ============== Две руки -- и пять на каждой -- Пальчиков проворных. И на каждом -- перстенечек. (На котором -- по два.) К двум рукам -- все пальцы -- к ним же Перстеньки прибавить -- Не начтешь и пятой доли <Всех>, кого любила! (Июнь -- июль 1920) -------- x x x Ветер, ветер, выметающий, Заметающий следы! Красной птицей залетающий В белокаменные лбы. Длинноногим псом ныряющий Вдоль равнины овсяной. -- Ветер, голову теряющий От юбчонки кружевной! Пурпуровое поветрие, Первый вестник мятежу, -- Ветер -- висельник и ветреник, -- В кулачке тебя держу! Полно баловать над кручами, Головы сбивать снегам, -- Ты -- моей косынкой скрученный По рукам и по ногам! За твои дела острожные, -- Расквитаемся с тобой, -- Ветер, ветер в куртке кожаной, С красной -- да во лбу -- звездой! (Июль 1920) -------- x x x Не хочу ни любви, ни почестей: -- Опьянительны. -- Не падка! Даже яблочка мне не хочется -- Соблазнительного -- с лотка... Что -- то цепью за мной волочится, Скоро громом начнет греметь. -- Как мне хочется, Как мне хочется -- Потихонечку умереть! (Июль 1920) -------- x x x Смерть -- это нет, Смерть -- это нет, Смерть -- это нет. Нет -- матерям, Нет -- пекарям. (Выпек -- не съешь!) Смерть -- это так: Недостроенный дом, Недовзращенный сын, Недовязанный сноп, Недодышанный вздох, Недокрикнутый крик. Я -- это Да, Да -- навсегда, Да -- вопреки, Да -- через всe! Даже тебе Да кричу, Нет! Стало быть -- нет, Стало быть -- вздор, Календарная ложь! (Июль 1920) -------- x x x Ты разбойнику и вору Бросил славную корону, Предку твоему дарованную За военные труды. Предок твой был горд и громок, Правнук -- ты дурной потомок. Ты разбойнику и вору Отдал сына дорогого, Княжью кровь высокородную. Бросил псам на площади. Полотенцем ручки вытер... -- Правнук, ты дурной родитель. Ты разбойнику и вору Больше княжеской короны Отдал -- больше сына! -- сердце, Вырванное из груди. Прадед твой гремит, вояка: -- "Браво! -- Молодцом -- атака!" (Июль 1920) -------- x x x Я вижу тебя черноокой, -- разлука! Высокой, -- разлука! -- Одинокой, -- разлука! С улыбкой, сверкнувшей, как ножик, -- разлука! Совсем на меня не похожей -- разлука! На всех матерей, умирающих рано, На мать и мою ты похожа, -- разлука! Ты так же вуаль оправляешь в прихожей. Ты Анна над спящим Сережей, -- разлука! Стрясается -- в дом забредешь желтоглазой Цыганкой, -- разлука! -- молдаванкой, -- разлука! Без стука, -- разлука! -- Как вихрь заразный К нам в жилы врываешься -- лихорадкой, -- разлука! И жжешь, и звенишь, и топочешь, и свищешь, И ревешь, и рокочешь -- и -- разорванным шелком -- -- Серым волком, -- разлука! -- Не жалея ни деда, ни внука, -- разлука! Филином -- птицей -- разлука! Степной кобылицей, -- разлука! Не потомком ли Разина -- широкоплечим, ражим, рыжим Я погромщиком тебя увидала, -- разлука? -- Погромщиком, выпускающим кишки и перины?.. Ты нынче зовешься Мариной, -- разлука! Конец июля 1920 -------- x x x Другие -- с очами и с личиком светлым, А я-то ночами беседую с ветром. Не с тем -- италийским Зефиром младым, -- С хорошим, с широким, Российским, сквозным! Другие всей плотью по плоти плутают, Из уст пересохших -- дыханье глотают... А я -- руки настежь! -- застыла -- столбняк! Чтоб выдул мне душу -- российский сквозняк! Другие -- о, нежные, цепкие путы! Нет, с нами Эол обращается круто. -- Небось, не растаешь! Одна -- мол -- семья! -- Как будто и вправду -- не женщина я! 2 августа 1920 -------- x x x И вот исчез, в черную ночь исчез, -- Как некогда Иосиф, плащ свой бросив. Гляжу на плащ -- черного блеска плащ, Земля (горит), а сердце -- смерти просит. Жестокосердый в сем году июль, Лесною гарью душит воздух ржавый. В ушах -- туман, и в двух шагах -- туман, И солнце над Москвой -- как глаз кровавый. Гарь торфяных болот. -- Рот пересох. Не хочет дождь на грешные просторы! -- Гляжу на плащ -- светлого плеску -- плащ! Ты за плащом своим придешь не скоро. (Начало августа 1920) -------- x x x Июнь. Июль. Часть соловьиной дрожи. -- И было что-то птичье в нас с тобой -- Когда -- ночь соловьиную тревожа -- Мы обмирали -- каждый над собой! А Август -- царь. Ему не до рулады, Ему -- до канонады Октября. Да, Август -- царь, -- Тебе царей не надо, -- А мне таких не надо -- без царя! (Август 1920) -------- x x x ...... коль делать нечего! Неужели -- сталь к виску? В три вечера я, в три вечера Всю вытосковала -- тоску. Ждала тебя на подоконничке -- Ревнивее, чем враг -- врага. -- Легонечко, любовь, легонечко! У низости -- легка нога! Смотри, чтобы другой дорожкою Не выкрался любовный тать. Бессонная моя душа, сторожкая, За молодость отвыкла спать! Но все же, голубок неласковый, Я в книжицу впишу Разлук: -- Не вытосковала тоски -- вытаскивала Всей крепостью неженских рук! Проснулась поутру, как нищая: -- Все -- чисто............................ Не вытосковала тебя, -- не -- вытащила -- А вытолкала тебя в толчки! 8 августа 1920 -------- (ОТРЫВОК) Как пьют глубокими глотками -- Непереносен перерыв! -- Так -- в памяти -- глаза закрыв, Без памяти -- любуюсь Вами! Как в горло -- за глотком глоток Стекает влага золотая, Так -- в памяти -- за слогом слог Наречья галльского глотаю. Август 1920 -------- x x x В подвалах -- красные окошки. Визжат несчастные гармошки, -- Как будто не было флажков, Мешков, штыков, большевиков. Так русский дух с подвалом сросся, -- Как будто не было и вовсе На Красной площади -- гробов, Ни обезглавленных гербов. ...... ладонь с ладонью -- Так наша жизнь слилась с гармонью. Как будто Интернационал У нас и дня не гостевал. Август 1920 -------- x x x Все сызнова: опять рукою робкой Надавливать звонок. (Мой дом зато -- с атласною коробкой Сравнить никто не смог!) Все сызнова: опять под стопки пански Швырять с размаху грудь. (Да, от сапог казанских, рук цыганских Не вредно отдохнуть!) Все сызнова: про брови, про ресницы, И что к лицу ей -- шелк. (Оно, дружок, не вредно после ситцу, -- Но, ах, все тот же толк!) Все сызнова. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . (После волос коротких -- слов высоких Вдруг: щебет -- и шиньон!) Все сызнова: вновь как у царских статуй Почетный караул. (Я не томлю -- обычай, перенятый У нищих Мариул!) Все сызнова: коленопреклоненья, Оттолкновенья -- сталь. (Я думаю о Вашей зверской лени, -- И мне Вас зверски жаль!) Все сызнова:. . . . . . . И уж в дверях: вернись! (Обмен на славу: котелок солдатский -- На севрский сервиз) Все сызнова: что мы в себе не властны, Что нужен дуб -- плющу. (Сенной мешок мой -- на альков атласный Сменен -- рукоплещу!) Все сызнова: сплошных застежек сбруя, Звон шпилек........ (Вот чем другим, -- а этим не грешу я: Ни шпилек, ни......!) И сызнова: обняв одной, окурок Уж держите другой. (Глаз не открывши -- и дымит, как турок Кто стерпит, дорогой?) И сызнова: между простынь горячих Ряд сдавленных зевков. (Один зевает, а другая -- плачет. Весь твой Эдем, альков!) И сызнова: уже забыв о птичке, Спать, как дитя во ржи... (Но только умоляю: по привычке -- Марина -- не скажи!) 1920 -------- x x x Проста моя осанка, Нищ мой домашний кров. Ведь я островитянка С далеких островов! Живу -- никто не нужен! Взошел -- ночей не сплю. Согреть чужому ужин -- Жилье свое спалю. Взглянул -- так и знакомый, Взошел -- так и живи. Просты наши законы: Написаны в крови. Луну заманим с неба В ладонь -- коли мила! Ну а ушел -- как не был, И я -- как не была. Гляжу на след ножовый: Успеет ли зажить До первого чужого, Который скажет: пить. Август 1920 -------- x x x Бог, внемли рабе послушной! Цельный век мне было душно От той кровушки -- крови. Цельный век не знаю: город Что ли брать какой, аль ворот. Разорвать своей рукой. Все гулять уводят в садик, А никто ножа не всадит, Не помилует меня. От крови моей богатой, Той, что в уши бьет набатом, Молотом в висках кует, Очи застит красной тучей, От крови сильно -- могучей Пленного богатыря. Не хочу сосновой шишкой В срок -- упасть, и от мальчишки В пруд -- до срока -- не хочу. Сулемы хлебнув -- на зов твой Не решусь, -- да и веревка -- Язык высуня -- претит. Коль совет тебе мой дорог, -- Так, чтоб разом мне и ворот Разорвать -- и город взять -- -- Ни об чем просить не стану! -- Подари честною раной За страну мою за Русь! 30 августа 1920 -------- x x x Есть подвиги. -- По селам стих Не ходит о их смертном часе. Им тесно в житии святых, Им душно на иконостасе. Покрепче нежели семью Печатями скрепила кровь я. -- Так, нахлобучив кулаком скуфью Не плакала -- Царевна Софья! <1920> -------- ПЕТРУ Вся жизнь твоя -- в едином крике: -- На дедов -- за сынов! Нет, Государь Распровеликий, Распорядитель снов, Не на своих сынов работал, -- Бесам на торжество! -- Царь -- Плотник, не стирая пота С обличья своего. Не ты б -- всe по сугробам санки Тащил бы мужичок. Не гнил бы там на полустанке Последний твой внучок1. Не ладил бы, лба не подъемля, Ребячьих кораблeв -- Вся Русь твоя святая в землю Не шла бы без гробов. Ты под котел кипящий этот -- Сам подложил углей! Родоначальник -- ты -- Советов, Ревнитель Ассамблей! Родоначальник -- ты -- развалин, Тобой -- скиты горят! Твоею же рукой провален Твой баснословный град,.. Соль высолил, измылил мыльце -- Ты, Государь -- кустарь! Державного однофамильца Кровь на тебе, бунтарь! Но нет! Конец твоим затеям! У брата есть -- сестра... -- На Интернацьонал -- за терем! За Софью -- на Петра! Август 1920 1 В Москве тогда думали, что Царь расстрелян на каком-то уральском полустанке (примеч. М. Цветаевой). -------- x x x Есть в стане моем -- офицерская прямость, Есть в ребрах моих -- офицерская честь. На всякую муку иду не упрямясь: Терпенье солдатское есть! Как будто когда -- то прикладом и сталью Мне выправили этот шаг. Недаром, недаром черкесская талья И тесный ремeнный кушак. А зорю заслышу -- Отец ты мой родный! Хоть райские -- штурмом -- врата! Как будто нарочно для сумки походной -- Раскинутых плеч широта. Всe может -- какой инвалид ошалелый Над люлькой мне песенку спел... И что -- то от этого дня -- уцелело: Я слово беру -- на прицел! И так мое сердце над Рэ-сэ-фэ-сэром Скрежещет -- корми -- не корми! -- Как будто сама я была офицером В Октябрьские смертные дни. Сентябрь 1920 (NВ! Эти стихи в Москве назывались "про красного офицера", и я полтора года неизменным громким успехом читала их на каждом выступлении по неизменному вызову курсантов) -------- x x x Об ушедших -- отошедших -- В горний лагерь перешедших, В белый стан тот журавлиный -- Голубиный -- лебединый -- О тебе, моя высь, Говорю, -- отзовись! О младых дубовых рощах, В небо росших -- и не взросших, Об упавших и не вставших, -- В вечность перекочевавших, -- О тебе, наша Честь, Воздыхаю -- дай весть! Каждый вечер, каждый вечер Руки вам тяну навстречу. Там, в просторах голубиных -- Сколько у меня любимых! Я на красной Руси Зажилась -- вознеси! Октябрь 1920 -------- ВОЛК Было дружбой, стало службой. Бог с тобою, брат мой волк! Подыхает наша дружба: Я тебе не дар, а долг! Заедай верстою версту, Отсылай версту к версте! Перегладила по шерстке, -- Стосковался по тоске! Не взвожу тебя в злодеи, -- Не твоя вина -- мой грех: Ненасытностью своею Перекармливаю всех! Чем на вас с кремнем -- огнивом В лес ходить -- как Бог судил, -- К одному бабье ревниво: Чтобы лап не остудил. Удержать -- перстом не двину: Перст -- не шест, а лес велик. Уноси свои седины, Бог с тобою, брат мой клык! Прощевай, седая шкура! И во сне не вспомяну! Новая найдется дура -- Верить в волчью седину. Октябрь 1920 -------- x x x Не называй меня никому, Я серафим твой, легкое бремя. Ты поцелуй меня нежно в темя, И отпусти во тьму. Все мы сидели в ночи без света. Ты позабудешь мои приметы. Да не смутит тебя сей -- Бог весть! -- Вздох, всполохнувший одежды ровность. Может ли, друг, на устах любовниц Песня такая цвесть? Так и иди себе с миром, словно Мальчика гладил в хору церковном. Духи и дети, дитя, не в счет! Не отвечают, дитя, за души! Эти ли руки -- веревкой душат? Эта ли нежность -- жжет? Вспомни, как руки пустив вдоль тела, Закаменев, на тебя глядела. Не загощусь я в твоем дому, Раскрепощу молодую совесть. Видишь: к великим боям готовясь, Сам ухожу во тьму. И обещаю: не будет биться В окна твои -- золотая птица! 25 ноября 1920 -------- ЧУЖОМУ Твои знамена -- не мои! Врозь наши головы. Не изменить в тисках Змеи Мне Духу -- Голубю. Не ринусь в красный хоровод Вкруг древа майского. Превыше всех земных ворот -- Врата мне -- райские. Твои победы -- не мои! Иные грезились! Мы не на двух концах земли -- На двух созвездиях! Ревнители двух разных звезд -- Так что же делаю -- Я, перекидывая мост Рукою смелою?! Есть у меня моих икон Ценней -- сокровище. Послушай: есть другой закон, Законы -- кроющий. Пред ним -- всe клонятся клинки, Всe меркнут -- яхонты. Закон протянутой руки, Души распахнутой. И будем мы судимы -- знай -- Одною мерою. И будет нам обоим -- Рай, В который -- верую. Москва, 28 ноября 1920 -------- x x x Любовь! Любовь! И в судорогах, и в гробе Насторожусь -- прельщусь -- смущусь -- рванусь. О милая! -- Ни в гробовом сугробе, Ни в облачном с тобою не прощусь. И не на то мне пара крыл прекрасных Дана, чтоб на сердце держать пуды. Спеленутых, безглазых и безгласных Я не умножу жалкой слободы. Нет, выпростаю руки! -- Стан упругий Единым взмахом из твоих пелен -- Смерть -- выбью! Верст на тысячу в округе Растоплены снега и лес спален. И если всe ж -- плеча, крыла, колена Сжав -- на погост дала себя увесть, -- То лишь затем, чтобы смеясь над тленом, Стихом восстать -- иль розаном расцвесть! Около 28 ноября 1920 -------- x x x Целовалась с нищим, с вором, с горбачом, Со всей каторгой гуляла -- нипочeм! Алых губ своих отказом не тружу, Прокаженный подойди -- не откажу! Пока молода -- Всe как с гуся вода! Никогда никому: Нет! Всегда -- да! Что за дело мне, что рваный ты, босой: Без разбору я кошу, как смерть косой! Говорят мне, что цыган -- ты -- конокрад, Про тебя еще другое говорят... А мне что за беда -- Что с копытом нога! Никогда никому: Нет! Всегда -- да! Блещут, плещут, хлещут раны -- кумачом, Целоваться, я не стану -- с палачом! Москва, ноябрь 1920 -------- (ВЗЯТИЕ КРЫМА) И страшные мне снятся сны: Телега красная, За ней -- согбенные -- моей страны Идут сыны. Золотокудрого воздев Ребенка -- матери Вопят. На паперти На стяг Пурпуровый маша рукой беспалой Вопит калека, тряпкой алой Горит безногого костыль, И красная -- до неба -- пыль. Колеса ржавые скрипят. Конь пляшет, взбешенный. Все окна флагами кипят. Одно -- завешено. Ноябрь 1920 -------- x x x Буду выспрашивать воды широкого Дона, Буду выспрашивать волны турецкого моря, Смуглое солнце, что в каждом бою им светило, Гулкие выси, где ворон, насытившись, дремлет. Скажет мне Дон: -- Не видал я таких загорелых! Скажет мне море: -- Всех слез моих плакать -- не хватит! Солнце в ладони уйдет, и прокаркает ворон: Трижды сто лет живу -- кости не видел белее! Я журавлем полечу по казачьим станицам: Плачут! -- дорожную пыль допрошу: провожает! Машет ковыль -- трава вслед, распушила султаны. Красен, ох, красен кизиль на горбу Перекопа! Всех допрошу: тех, кто с миром в ту лютую пору В люльке мотались. Череп в камнях -- и тому не уйти от допросу: Белый поход, ты нашел своего летописца. Ноябрь 1920 -------- x x x Я знаю эту бархатную бренность -- Верней брони! -- от зябких плеч сутулых -- От худобы пролегшие -- две складки Вдоль бархата груди, К которой не прижмусь -- хотя так нежно Щеке -- к которой не прижмусь я, ибо Такая в этом грусть: щека и бархат, А не -- душа и грудь! И в праведнических ладонях лоб твой Я знаю -- в кипарисовых ладонях Зажатый и склоненный -- дабы легче Переложить в мои -- В которые не будет переложен, Которые в великом равнодушьи Раскрытые -- как две страницы книги Застыли вдоль колен. 2 декабря 1920 -------- x x x -- Прощай! -- Как плещет через край Сей звук: прощай! Как, всполохнувшись, губы сушит! -- Весь свод небесный потрясен! Прощай! -- в едином слове сем Я -- всю -- выплескиваю душу! 8 декабря 1920 -------- x x x Знаю, умру на заре! На которой из двух, Вместе с которой из двух -- не решить по заказу! Ах, если б можно, чтоб дважды мой факел потух! Чтоб на вечерней заре и на утренней сразу! Пляшущим шагом прошла по земле! -- Неба дочь! С полным передником роз! -- Ни ростка не наруша! Знаю, умру на заре! -- Ястребиную ночь Бог не пошлет по мою лебединую душу! Нежной рукой отведя нецелованный крест, В щедрое небо рванусь за последним приветом. Прорезь зари -- и ответной улыбки прорез... Я и в предсмертной икоте останусь поэтом! Москва, декабрь 1920 -------- x x x Короткие крылья волос я помню, Метущиеся между звезд. -- Я помню Короткие крылья Под звездною пылью, И рот от усилья сведенный, -- Сожженный! -- И все сухожилья -- Руки. Смеженные вежды И черный -- промежду -- Свет. Не гладя, а режа По бренной и нежной Доске -- вскачь Всe выше и выше, Не слыша Палач -- хрипа, Палач -- хруста Костей. -- Стой! Жилы не могут! Коготь Режет живую плоть! Господь, ко мне!.. То на одной струне Этюд Паганини. Декабрь 1920 -------- ПОЖАЛЕЙ... -- Он тебе не муж? -- Нет. Веришь в воскрешенье душ? -- Нет. -- Так чего ж? Так чего ж поклоны бьешь? -- Отойдешь -- В сердце -- как удар кулашный: Вдруг ему, сыночку, страшно -- Одному? -- Не пойму! Он тебе не муж? -- Нет. -- Веришь в воскрешенье душ? -- Нет. -- Гниль и плесень? -- Гниль и плесень. -- Так наплюй! Мало ли живых на рынке! -- Без перинки Не простыл бы! Ровно ссыльно- каторжный какой -- на досках! Жестко! -- Черт! Он же мертв! Пальчиком в глазную щелку -- Не сморгнет! Пес! Смердит! -- Не сердись! Видишь -- пот На виске еще не высох. Может, кто еще поклоны в письмах Шлет, рубашку шьет... -- Он тебе не муж? -- Нет. -- Веришь в воскрешенье душ? -- Нет. -- Так айда! -- ...нагрудник вяжет... Дай-кось я с ним рядом ляжу... Зако -- ла -- чи -- вай! Декабрь 1920 -------- x x x Ох, грибок ты мой, грибочек, белый груздь! То шатаясь причитает в поле -- Русь. Помогите -- на ногах нетверда! Затуманила меня кровь -- руда! И справа и слева Кровавые зевы, И каждая рана: -- Мама! И только и это И внятно мне, пьяной, Из чрева -- и в чрево: -- Мама! Все рядком лежат -- Не развесть межой. Поглядеть: солдат. Где свой, где чужой? Белый был -- красным стал: Кровь обагрила. Красным был -- белый стал: Смерть побелила. -- Кто ты? -- белый? -- не пойму! -- привстань! Аль у красных пропадал? -- Ря -- азань. И справа и слева И сзади и прямо И красный и белый: -- Мама! Без воли -- без гнева -- Протяжно -- упрямо -- До самого неба: -- Мама! Декабрь 1920 -------- УЧЕНИК -------- 1 Быть мальчиком твоим светлоголовым, -- О, через все века! -- За пыльным пурпуром твоим брести в суровом Плаще ученика. Улавливать сквозь всю людскую гущу Твой вздох животворящ Душой, дыханием твоим живущей, Как дуновеньем -- плащ. Победоноснее Царя Давида Чернь раздвигать плечом. От всех обид, от всей земной обиды Служить тебе плащом. Быть между спящими учениками Тем, кто во сне -- не спит. При первом чернью занесенном камне Уже не плащ -- а щит! (О, этот стих не самовольно прерван! Нож чересчур остер!) И -- вдохновенно улыбнувшись -- первых Взойти на твой костер. 15 апреля 1921 -------- 2 Есть некий час... Тютчев. Есть некий час -- как сброшенная клажа: Когда в себе гордыню укротим. Час ученичества, он в жизни каждой Торжественно-неотвратим. Высокий час, когда, сложив оружье К ногам указанного нам -- Перстом, Мы пурпур Воина на мех верблюжий Сменяем на песке морском. О этот час, на подвиг нас -- как Голос Вздымающий из своеволья дней! О этот час, когда как спелый колос Мы клонимся от тяжести своей. И колос взрос, и час веселый пробил, И жерновов возжаждало зерно. Закон! Закон! Еще в земной утробе Мной вожделенное ярмо. Час ученичества! Но зрим и ведом Другой нам свет, -- еще заря зажглась Благословен ему грядущий следом Ты -- одиночества верховный час! 15 апреля 1921 -------- 3 Солнце Вечера -- добрее Солнца в полдень. Изуверствует -- не греет Солнце в полдень. Отрешеннее и кротче Солнце -- к ночи. Умудренное, не хочет Бить нам в очи. Простотой своей -- тревожа Королевской, Солнце Вечера -- дороже Песнопевцу! ============= Распинаемое тьмой Ежевечерне, Солнце Вечера -- не кланяется Черни. Низвергаемый с престолу Вспомни -- Феба! Низвергаемый -- не долу Смотрит -- в небо! О, не медли на соседней Колокольне! Быть хочу твоей последней Колокольней. 16 апреля 1921 -------- 4 Пало прениже волн Бремя дневное. Тихо взошли на холм Вечные -- двое. Тесно -- плечо с плечом -- Встали в молчанье. Два -- под одним плащом Ходят дыханья. Завтрашних спящих войн Вождь -- и вчерашних, Молча стоят двойной Черною башней. Змия мудрей стоят, Голубя кротче. -- Отче, возьми в назад, В жизнь свою, отче! Через все небо -- дым Воинств Господних. Борется плащ, двойным Вздохом приподнят. Ревностью взор разъят, Молит и ропщет... -- Отче, возьми в закат, В ночь свою, отче! Празднуя ночи вход, Дышат пустыни. Тяжко -- как спелый плод -- Падает: -- Сыне! Смолкло в своем хлеву Стадо людское. На золотом холму Двое -- в покое. 19 апреля 1921 -------- 5 Был час чудотворен и полн, Как древние были. Я помню -- бок о бок -- на холм, Я помню -- всходили... Ручьев ниспадающих речь Сплеталась предивно С плащом, ниспадающим с плеч Волной неизбывной. Всe выше, всe выше -- высот Последнее злато. Сновидческий голос: Восход Навстречу Закату. 21 апреля 1921 -------- 6 Все великолепье Труб -- лишь только лепет Трав -- перед Тобой. Все великолепье Бурь -- лишь только щебет Птиц -- перед Тобой. Все великолепье Крыл -- лишь только трепет Век -- перед Тобой. 23 апреля 1921 -------- 7 По холмам -- круглым и смуглым, Под лучом -- сильным и пыльным. Сапожком -- робким и кротким -- За плащом -- рдяным и рваным. По пескам -- жадным и ржавым, Под лучом -- жгущим и пьющим, Сапожком -- робким и кротким -- За плащом -- следом и следом. По волнам -- лютым и вздутым, Под лучом -- гневным и древним, Сапожком -- робким и кротким -- За плащом -- лгущим и лгущим... 25 апреля 1921 -------- РОЛАНДОВ РОГ Как нежный шут о злом своем уродстве, Я повествую о своем сиротстве... За князем -- род, за серафимом -- сонм, За каждым -- тысячи таких, как он, Чтоб, пошатнувшись, -- на живую стену Упал и знал, что -- тысячи на смену! Солдат -- полком, бес -- легионом горд, За вором -- сброд, а за шутом -- все горб. Так, наконец, усталая держаться Сознаньем: перст и назначеньем: драться, Под свист глупца и мещанина смех -- Одна из всех -- за всех -- противу всех! -- Стою и шлю, закаменев от взлету, Сей громкий зов в небесные пустоты. И сей пожар в груди тому залог, Что некий Карл тебя услышит, Рог! март 1921 -------- x x x В сновидящий час мой бессонный, совиный Так ...... я вдруг поняла: Я знаю: не сердце во мне, -- сердцевина На всем протяженье ствола. Продольное сердце, от корня до краю Стремящее Рост и Любовь. Древесная-чистая, -- вся ключевая, Древесная -- сильная кровь. Не знающие ни продажи, ни купли -- Не руки -- два взмаха в лазорь! Не лоб -- в небеса запрокинутый купол, Любимец созвездий и зорь. Из темного чрева, где скрытые руды, Ввысь -- мой тайновидческий путь. Из недр земных -- и до неба: отсюда Моя двуединая суть. Два знанья, вкушенные всласть. К законам земным дорогое пристрастье, К высотам прекрасная страсть. Апрель 1921 -------- x x x Как настигаемый олень Летит перо. О..................................... И как хитро! Их сонмы гонятся за мной, -- Чумная масть! Всe дети матери одной, Чье имя -- страсть. Олень, олень Золоторог, Беда близка! То в свой звонкоголосый рог Трубит тоска... По зарослям словесных чащ Спасайся, Царь! То своры дых кровокипящ, -- То Ревность-Псарь! Всe громче, громче об ребро Сердечный стук... И тихо валится перо Из смуглых рук... 30 апреля 1921 -------- x x x На што мне облака и степи И вся подсолнечная ширь! Я раб, свои взлюбивший цепи, Благословляющий Сибирь. Эй вы, обратные по трахту! Поклон великим городам. Свою застеночную шахту За всю свободу не продам. Поклон тебе, град Божий, Киев! Поклон, престольная Москва! Поклон, мои дела мирские! Я сын, не помнящий родства... Не встанет -- любоваться рожью Покойник, возлюбивший гроб. Заворожил от света Божья Меня верховный рудокоп. 3 мая 1921 -------- x x x Душа, не знающая меры, Душа хлыста и изувера, Тоскующая по бичу. Душа -- навстречу палачу, Как бабочка из хризалиды! Душа, не съевшая обиды, Что больше колдунов не жгут. Как смоляной высокий жгут Дымящая под власяницей... Скрежещущая еретица, -- Саванароловой сестра -- Душа, достойная костра! 10 мая 1921 -------- x x x О первое солнце над первым лбом! И эти -- на солнце прямо -- Дымящие -- черным двойным жерлом Большие глаза Адама. О первая ревность, о первый яд Змеиный -- под грудью левой! В высокое небо вперенный взгляд: Адам, проглядевший Еву! Врожденная рана высоких душ, О Зависть моя! О Ревность! О всех мне Адамов затмивший Муж: Крылатое солнце древних! 10 мая 1921 -------- x x x Косматая звезда, Спешащая в никуда Из страшного ниоткуда. Между прочих овец приблуда, В златорунные те стада Налетающая, как Ревность- Волосатая звезда древних! 10 мая 1921 -------- МАРИНА -------- 1 Быть голубкой его орлиной! Больше матери быть, -- Мариной! Вестовым -- часовым -- гонцом -- Знаменосцем -- льстецом придворным! Серафимом и псом дозорным Охранять непокойный сон. Сальных карт захватив колоду, Ногу в стремя! -- сквозь огнь и воду! Где верхом -- где ползком -- где вплавь! Тростником -- ивняком -- болотом, А где конь не берет, -- там лeтом, Все ветра полонивши в плащ! Черным вихрем летя беззвучным, Не подругою быть -- сподручным! Не единою быть -- вторым! Близнецом -- двойником -- крестовым Стройным братом, огнем костровым, Ятаганом его кривым. Гул кремлевских гостей незваных. Если имя твое -- Басманов, Отстранись. -- Уступи любви! Распахнула платок нагрудный. -- Руки настежь! -- Чтоб в день свой суди Не в басмановской встал крови. 11 мая 1921 -------- 2 Трем Самозванцам жена, Мнишка надменного дочь, Ты -- гордецу своему Не родившая сына... В простоволосости сна В гулкий оконный пролет Ты, гордецу своему Не махнувшая следом... На роковой площади От оплеух и плевков Ты, гордеца своего Не покрывшая телом... В маске дурацкой лежал, С дудкой кровавой во рту. -- Ты, гордецу своему Не отершая пота... -- Своекорыстная кровь! -- Проклята, проклята будь Ты -- Лжедимитрию смогшая быть Лжемариной! 11 мая 1921 -------- 3 -- Сердце, измена! -- Но не разлука! И воровскую смуглую руку К белым губам. Краткая встряска костей о плиты. -- Гришка! -- Димитрий! Цареубийцы! Псекровь холопья! И -- повторенным прыжком -- На копья! 11 мая 1921 -------- 4 -- Грудь Ваша благоуханна, Как розмариновый ларчик... Ясновельможна панна... -- Мой молодой господарчик... -- Чем заплачу за щедроты: Темен, негромок, непризнан... Из-под ресничного взлету Что-то ответило: -- Жизнью! В каждом пришельце гонимом Пану мы Иезусу -- служим... Мнет в замешательстве мнимом Горсть неподдельных жемчужин. Перлы рассыпались, -- слезы! Каждой ресницей нацелясь, Смотрит, как в прахе елозя, Их подбирает пришелец. 13 мая 1921 -------- x x x Как разгораются -- каким валежником! На площадях ночных -- святыни кровные! Пред самозванческим указом Нежности -- Что наши доблести и родословные! С какой торжественною постепенностью Спадают выспренные обветшалости! О наши прадедовы драгоценности Под самозванческим ударом Жалости! А проще: лоб склонивши в глубь ладонную, В сознаньи низости и неизбежности -- Вниз по отлогому -- по неуклонному -- Неумолимому наклону Нежности... Май 1921 -------- КН. С. М. ВОЛКОНСКОМУ Стальная выправка хребта И вороненой стали