(Хочет броситься к
нему, но Никодим останавливает ее, подняв руку.)
Никодим. Именем Единого Царя Небесного, за нас на кресте умершего и
воскресшего в третий день, -- заклинаю тебя, создание врага, -- отыди в свое
место. Для Господа была ты недостойна ни плоти, ни духа, -- не нам, рабам
Его, судить и исправлять дела Его.
О. Пафнутий (вставая). Брат Никодим! Обет послушания твой не разрешен,
а ты волей его на себя принял. Ревность твоя велика, книги разума тебе
открыты. Но зачем печешься столько о душе моей? Ужели я не волен сам о ней
думать? Не волен и потерять ее, ежели усмотрю справедливым? Всех не помню
слов Божиих, а эти помню: ищущий спасти душу свою - потеряет ее. Оставь нас
теперь, брат. Иди. Во имя Отца, и Сына, Святого Духа.
Никодим (после молчания, с усилием). Аминь.
Уходит медленно, не спуская глаз с Русалочки, которая дрожит. О.
Пафнутий провожает его глазами, потом садится на камень, пригорюнившись, и
задумвается.
Русалочка (просто). Дединька, ты меня не бойся. Скажи только, это
правда?
О. Пафнутий. Что, милая?
Русалочка. Что Бог отнимет у тебя твою душу, если ты мою спасешь? Он,
Никодим ,сказал сейчас...
О. Пафнутий. Незнаю я. Никодим знает, слово Божие ему открыто, он
Писание постиг. А я по своему простому разумению сужу. В книгах мне читать
не дано. Может, и его правда.
Русалочка. Ты веришь? Ну, значит, правда.
О. Пафнутий. Может, и погублю душу.
Русалочка. Нет, дединька. Коли правда -- так я лучше пойду. Куда он мне
сказал -- туда и пойду.
О. Пафнутий (встрепенувшись). Куда, глупенькая?
Русалочка (махая рукой вправо). Туда, в озеро. Тебе нельзя крестить
меня. Нельзя душу губить.
О. Пафнутий (ясно). Послушай меня, детка. Вот что я тебе по простоте
скажу. Где правда - я не знаю, погублю ли душу - Его святая воля! А я только
не могу тебя отпустить. Так жалко тебя - что не осталось больше сил никаких.
И ты, детка, против меня не иди. Не могу душу не отдать, коли Бог берет.
Пожалел тебя очень. Я уж тебя крещу, дитя.
Русалочка хочет что-то сказать, но плачет.
О. Пафнутий (продолжая). Я тебе о Христе рассказывал, я тебя молиться
Ему учил, не мне тебя от Него гнать. (Слышен удар колокола. Русалочка
вздрагивает.) Ну чего ты? Это Никодим к вечерне ударил. Время. Ты теперь,
девочка, в часовню не ходи, здесь побудь. Вот хоть у кельи посиди. А потом,
как отойдет служба, так и пробирайся с Богом к часовне. Смотри не запоздай.
Я поджидать буду. После вечерни тебя и крещу. (Обнимает и целует ее.) Ну ,не
надо плакать, дочка. Радоваться будем. И да свершится святая воля Его. Дай я
тебя благословлю. Во имя Отца, и Сына, и святого Духа. Вот так. Скажи
"аминь".
Русалочка (едва слышно). Аминь.
Становится на колени и целует ему руку, плача. Когда о. Пафнутий
удаляется, она падает ничком на землю. Волосы закрывают ей лицо. Колокол
звонит редко и мерно. Темнеет. Между деревьями виден молодой, еще розовый
месяц. По просеке идет Ведьма, закутанная, шевеля длинным желтым лицом. В
руках у нее пестрядинный мешок с травами, которые она иногда срывает,
наклоняясь. Она подходит ближе к лежащей русалочке, останавливается над ней
и беззвучно смеется, трясясь.
Ведьма. Эка забавушка-то! Славно загорелось, с дымом, с треском!
(Громче.) Здравствуй, рыбка! Признаешь?
Русалочка (приподнимается и отстраняя волосы, испуганно). Кто тут?
Вечерни отошли? Это ты, дединька?
Ведьма (смеется). Не дединька, а ведьминька! Немножко не угадала. На
что тебе дединьку? Еще не пора креститься. Еще Никодим звонит.
Русалочка (садится и оглядывается вокруг). А, это ты, тетенька Ведьма.
Я тебя, было, не узнала. Темно уж. а креститься я не буду. Не отошли
вечерни. Успею.
Ведьма. Что успеешь?
Русалочка. А уйти.
Ведьма. Куда это ты собралась, девушка?
Русалочка. В озеро.
Ведьма. Ныне, пожалуй, в озере-то потонешь. Не прежняя ты, рыбка. Кровь
у тебя не теплая да плоть крепкая. У людей нажила. Поостерегись озера-то.
Русалочка. А мне все равно.
Ведьма (смеется). Шалишь, не обманешь! Будто совсем решилась? Не хочешь
больше бессмертной души-то? И кто тебе сказал, что так уж наверно дединька
твой свою душу потеряет, коли тебя крестит? Этого, друг, наверное знать
нельзя. Так расхотелось души-то?
Русалочка (с отчаянием). Что ты меня мучаешь? Что тебе надо? Не хочу я,
не могу я, если он не наверное не потеряет душу, если может быть потеряет.
Зачем ты раньше мне не сказала?
Ведьма. А потому, что если б я тебе тогда сказала: смотри, человек, что
согласится тебя крестить, может быть, душу свою за твою потеряет... ты б мне
тогда: ну что ж, ведь он добрый! -- А теперь... Глупая ты голова! Разве я не
вижу, как тебе томно? Я тебе помочь пришла, а ты меня коришь.
Русалочка (недоверчиво). Помочь? Как же ты мне поможешь?
Ведьма. Вишь ты, гордая какая стала! От людей про Человека узнала, так
мне уже и верить не хочешь.
Русалочка. Ну так говори скорее, если дело.
Ведьма. Не зазнавайся, девушка. Кабы не забава не моя, я бы тебя тут на
полдороге и оставила. Будешь куражиться - и впрямь оставлю.
Русалочка. Да говори, тетенька Ведьма.
Ведьма. Вижу я, все вижу. Он-то согласен тебя крестить... А ты лучше в
озеро. А бессмертная-то душа, видно, еще нужнее тебе стала...
Русалочка. Что мучаешь меня понапрасну?
Ведьма. Ну, не буду, не буду. Помнишь, девушка, говорила я, что коли не
согласится старик тебя крестить, -- так и другое средство есть? И без
крещения можно бессмертную душу получить.
Русалочка. И дединькина душа не погибнет?
Ведьма. Ни-ни! Еще венцом от Того, от... Человека, прикроется. Так все
люди будут говорить.
Русалочка (складывая руки). Тетенька! Благодетельница! Научи ты меня! Я
теперь ничего не боюсь. Я на все пойду.
Ведьма (смеется). Вижу, много ты, рыбка, переменилась. Только смотри,
заранее не хвались. Может, и забоишься. Я для тебя средство припасла. Тут
оно у меня, в мешке. Да постой, чуть не забыла. Оно не на каждый случай,
средство-то, годно. Ты мне скажи сначала, ты вправду этого старика любишь?
Русалочка. Как... люблю?
Ведьма. Ну, как люди любят. Детей своих любят, отцов любят, матерей,
братьев... друг друга подчас.
Русалочка. Да слова-то я этого не понимаю, тетенька.
Ведьма (с удивлением). Неужто старик тебе не объяснил?
Русалочка. Нет, он говорил слово. Христос, говорит, любил людей.. Я не
поняла.
Ведьма. Ну-ну, ты мне Того... Человека-то... не называй. Вот старик
глупый! Такого слова не объяснил. Придется мне с тобой толковать. Слушай.
Любить - это ежели другой для тебя дороже самого себя делается. Смотришь на
него - и радостно тебе, а если ему хорошо и весело - так и тебе хорошо и
весело.
Русалочка (слушает с жадностью). Да, да!
Ведьма (продолжая). И ты, если любишь кого, ничего для него не
пожалеешь, от себя возьмешь и ему дашь. А если больно ему - тебе от его боли
еще больнее. А если смерть к нему идет - ты сама за него смерть примешь,
чтобы ему не умирать.
Русалочка. Тетенька! Милая! Спасибо тебе! Все я поняла! Все я знаю, вот
точь-в-точь... Только слова не знала! И еще, тетенька... (Тихо и внятно.)
Еще, если я люблю кого, и слышу -- Он зовет меня, хочет меня... не могу я не
идти к нему!
Ведьма (замявшись). Ну это... Это уж ты... опять про Того. я тебе про
человечью любовь говорила. Так вот теперь ты знаешь, ну и скажи, любишь ли
старика? Потому что если не любишь, - вот как я тебе говорила, чтобы от
пылинки, если сядет на него, было тебе больно, -- тогда средство не годится.
Русалочка. Дединьку я не люблю? Знаешь ты, тетка Ведьма, зачем
спрашиваешь! Ведь я в озеро пойду, коли без моего озера душа у него умрет. Я
все назвать его хочу, как сижу с ним и слушаю, отрадно мне с ним и тихо, и
только вот назвать не умею, и от этого больно. Я вся в нем, точно родилась
от него, и худо у нас с ним одно, и благо одно. А если случится, что от
моего худа ему будет благо - так неужели не возьму на себя худа, и не будет
оно мне благом?
Ведьма. Ну, ладно. Обрадовалась. Отворила я тебе плотину. Ишь ты,
прижилась с людьми-то, любить стала! Да это тебе на руку. Вот средство-то,
девонька.
Вытаскивает, не торопясь, из мешка нож с очень длинным и тонким
лезвием. Лезвие гибкое, стальное, с красноватыми яркими отблесками.
Русалочка. Что это?
Ведьма. А нож. Такой нож славный. Просто даже удивительный. Ты вот его
возьми да после вечерни и ступай к часовне. Старик-то тебя когда, - после
вечерни хочет крестить? Он, значит, на паперти поджидать будет. Он тоже
старик упорный. Ты его не уговоришь. Сказал - хочет крестить - ну и
покрестит, и не оглянешься. И душу, -- кто его знает, -- может, и потеряет
из-за тебя.
Русалочка. Сказала я, -- не буду от него креститься! Так что же,
тетенька, не пойму я...
Ведьма. А ты не перебивай. Слушай. Подойдешь к старику своему - не
давай ему заговорить, и сразу его этим ножом и ударь. Вон у тебя руки-то
какие сильные. Ударь его, да чтоб поглубже нож вошел, и как брызнет на тебя
кровь его, так сразу в тебе все переменится, станешь, как люди, теплая, и
войдет в тебя душа. Ну, поняла? Чего глядишь? Экая бестолковая!
Русалочка (медленно). Это... чтоб я... дединьку убила?
Ведьма. Ну да. Чтоб его кровь, твоей рукой пролитая, тебя коснулась.
Душу ведь его ножом убить нельзя. Душе его от этого еще легче будет. Твоей,
может, тяжело. Люди говорят, что... Он не прощает тому, кто прольет кровь.
Он и будет мучить душу твою в наказание. Так люди говорят.
Русалочка. Нет.. Верно не так. За что мучить? Ведь была пролита Его
кровь ради людей... А если человеческая -- ради Него?
Ведьма. Ну, я этого ничего не знаю. Люди говорят. Я тебе сказала, -- а
там не мое дело. Выбирай что хочешь. Крестись. А то в озеро иди, без души.
Тебе виднее.
Русалочка (глядя в сторону). Ну хорошо... А только... тетенька! Пожалей
меня! (Почти кричит.) Как же убью его, когда его боль - мне своей больнее?
Как сама пойду на такое мученье? Ведь люблю я его, точно я в нем живу, точно
родилась от него, точно его кровь - моя кровь! Да нет, не то! У меня слова
такого нету, какое нужно для этой боли! (Бросает нож, он тихо звенит.) Нет,
я лучше в озеро. Уйди ты от меня! Я в озеро пойду. (После минутного
молчания.) Вот легче стало.
Ведьма (тихонько смеется). Я знаю, рыбка, что легче. Куда легче в
озеро-то. Я тебе ведь это так сказала, насчет ножа. Я знаю, какой тут труд;
его еще ни один из людей, да и никакая другая тварь, не могли на себя
принять. Твари-то, вот как ты в озере была, не могли, потому что они любви
не знают. Люди знают - да от муки не могут. А без любви средство-то не
годится.
Русалочка (повторяя). Не годится?
Ведьма. Нет. Хочешь жизни вечной - заслужи ее мукой черессильной. Да,
может, как люди говорят, и будет она, мука, - вечная, коли нет прощения за
кровь.
Русалочка. Это мне все равно. Я не знаю. И если Он хочет моей
бессмертной души, чтобы мучить ее, - не все ли равно? Он хочет.
Ведьма. Да сил не дал. Потому, что нет таких сил ни у кого, чтобы
исполнить. А средство есть. Справедливое средство. Кровь за кровь. За тебя
кровь не пролилась, и нет у тебя ни крови, ни жизни. Прольется кровь - и
сожжет твою смерть. А только сил на это нет у земных тварей.
Русалочка (медленно поднимает нож и смотрит на него. Говорит тихо,
почти про себя). Благословил меня... Крещу, говорит, тебя, дитя. И не надо
плакать. Радоваться, говорит, будем...
Ведьма. Ну, давай-ка нож. Я ведь, признаться, так только его принесла,
поглядеть на тебя хотела. Видала я тоже таких-то. Давай. Коли в озеро
пойдешь, так нам по дороге. Сестрицы да тетки никак уж выходят.
(Присматривается.) Месяц ранний. (Помолчав.) а то креститься иди. Давно уж
звона-то не слыхать.
Русалочка (не слушая и делая несколько шагов по сцене с ножом в руках).
И еще что-то сказал, на прощанье. Сказал, а потом сейчас и благословил.
Ручка у него такая худенькая, старенькая... Как это он сказал?
Ведьма (хохочет). Ну и забава! Совсем ты, девушка, не в себе. Бормочешь
невесть что. Давай, говорю, нож-то сюда.
Русалочка (радостно вскрикивает). Вспомнила, вспомнила, что он сказал!
"Да свершится святая воля его!"
Убегает направо. Ведьма глядит на нее с изумлением и перестает
хохотать.
Ведьма. Вот непутная девка-то! чего ее разобрало? Посеет там нож
где-нибудь, тут не до забавы. Хороший такой ножичек. Подождать, не вернется
ли. Да куда! Теперь старик ее непременно крестит. Уж сразу в озеро не пошла,
так не пойдет. А ведь тоже, хорохорилась. (Садится на кочку.) Отдохнуть. Не
подойдет ли. Ножичка жалко. Хороший ножичек, недержанный.
Не смеется, вздыхает. Иногда кутается в тряпки. Небо сильно темнеет, но
на земле светло от золотистого, со свежими тенями, молодого месяца. Видно,
как вдали, над озером, мелькает что-то белое. Чуть слышно, с ветром,
доносится не то пение, не то шелест листьев.
Песня (очень тихо):
Вставайте! Вставайте!
Спешите! Спешите!
Над озером небо.
В озере небо.
Где конец небу верхнему?
Где конец небу нижнему?
Спешите! Спешите!
Едва существующие звуки заглушаются голосом Никодима, тоже очень
издалека, но немного яснее и с противоположной стороны. Никодим почти не
поет, а говорит.
Голос Никодима. Ты милостив, Господи, долготерпелив и многомилостив, но
придет час гнева Твоего, падут перед лицом Твоим незнавшие Тебя. И прольется
на них ярость Твоя. Прострешь десницу Свою и разрушишь землю и небо...
Умолкает. Тотчас же слышно, как шелест листьев, пение с озера.
Где конец небу нижнему?
Где конец небу вышнему?
Ведьма (сердито кутаясь). Тут покою кругом нет. И эта нейдет. Чего она,
бешеная? Просто опаска меня взяла. Забава, нечего сказать! И шум кругом.
Совы, что ли, кричат. (Молчание.) Плетется. Чтоб ей разлететься, каверзной.
Ведьма встает. Из глубины справа, очень медленно выходит Русалочка.
Лицо ее спокойно, руки опущены.
Ведьма. Где нож? Нож отдай!
Русалочка молчит. Ведьм всматривается в нее и пятится назад.
Ведьма. Ты...
Русалочка (спокойно). Я не могу говорить с тобой. Уйди.
Ведьма. Уйду. Уйду. (Кутаясь в тряпки и отступая.) Победил... Человек.
Отползает за дерево и там сразу пропадает. Русалочка стоит неподвижно,
слегка прислушиваясь. Когда входит Никодим, она оборачивается к нему.
Никодим идет быстро, но останавливается вдруг в правом углу сцены, далеко от
Русалочки.
Никодим (громко, срывающимся голосом). Ты... свершила злодеяние? Ты
пролила кровь?
Русалочка. Я.
Никодим. Ты отца убила?
Русалочка. Душа его жива.
Никодим. Кровь мученика вопиет к небесам. Будь же ты отныне и до века
про...
Русалочка подымает руку, Никодим останавливается.
Русалочка. Я теперь - как ты. Свершилась не моя воля. За меня пролилась
кровь.
Никодим. Чаша терпения Господня переполнена. Святая кровь...
Русалочка. Да, святая кровь. А та, что за тебя пролил Бог, -- разве не
святая?
Никодим. Нет прощения твоей душе. Нет предела гневу Господню. Тебя ждут
вечные муки.
Русалочка. За муку ли даст Он, Чью волю я творила, вечные муки? За то,
что ради Него я пролила кровь, которая была мне дороже своей? Он знает -
дороже своей! Где человек, что боялся бы мук после моей муки? Я ничего не
боюсь. Я шла к Тому, Кто звал меня, Кто дал мне самый трудный из всех путей,
-- и Он встретил меня.
Никодим (отвертываясь и закрывая лицо, бесстрастно). Моя рука да не
коснется тебя. Но завтра...
Русалочка (радостно). Ты слышишь колокол? Нет? А я слышу. Некому
звонить. Он сам звонит.
Очень слабые удары колокола, слитые с далеким пением на озере, таким
далеким, что не слышно слов.
Никодим. Завтра узнают люди о смерти святого и придут сюда. Кровь
вопиет о мщении. Люди тебя убьют. Мучения ждут тебя, -- твое тело и твою
душу.
Русалочка (глядя ему в лицо, ясно). Мне все равно.
Занавес.
1900