Джон Китс. Стихотворения (1817) ---------------------------------------------------------------------------- John Keats Poems. "Lamia", "Isabella", "The eve of St. Agnes", and other poems Джон Китс Стихотворения. "Ламия", "Изабелла", "Канун св. Агнесы" и другие стихи Издание подготовили: Н. Я. Дьяконова, Э. Л. Линецкая, С. Л. Сухарев "Литературные памятники". Л., "Наука", Ленинградское отделение, 1986 OCR Бычков М.Н. ---------------------------------------------------------------------------- СТИХОТВОРЕНИЯ ПОСВЯЩЕНИЕ. ЛИ ХЕНТУ, ЭСКВАЙРУ Краса и слава не вернутся к нам: Не видеть больше утренней порою, Как вьется пред смеющейся зарею, Венком сплетаясь, легкий фимиам; 5 Не встретить нимф, спешащих по лугам Нежноголосой праздничной толпою Колосьями, цветами и листвою Украсить Флоры ранний майский храм. Но есть еще высокие мгновенья - 10 И благодарен буду я судьбе За то, что в дни, когда под тихой сенью Не ищут Пана на лесной тропе, Бесхитростные эти приношенья Отраду могут подарить тебе. (Сергей Сухарев) Зеленые края - приют поэтов... Повесть о Римини Я вышел на пригорок - и застыл: Прохладный воздух неподвижен был, И на цветах, что взоры потупляют И стебли так стыдливо изгибают 5 От нежного дыханья ветерка,- Переливались, трепеща слегка, Алмазы прослезившейся денницы; И облаков белели вереницы, Как снежное руно овечьих стад, 10 Что на лугах небесных сладко спят. Порой лишь проносился шелест краткий, Как будто сам покой вздыхал украдкой, Но тени легких веток и листвы Не шевелились средь густой травы. 15 Я поглядел вокруг, и вид отрадный Наполнил и насытил взор мой жадный: Дорога темной свежей полосой Змеилась и терялась за чертой, И сочные кустарники на склонах 20 Скрывали русла ручейков студеных. Так ясно видел я, так широко! Меркурием, несущимся легко, Я ощутил себя... И окрыленный Весной цветущей - розовой, зеленой, 25 Я начал собирать ее подарки В букет душистый, пышный, нежный, яркий. О майские цветы в жужжанье пчел! Вы красите и сад, и лес, и дол; Люблю, чтобы ракита золотая 30 Вас осеняла, и трава густая Студила, и темнел бы мох под ней, Фиалками пронизан до корней. Мне нужен и орешник в колкой плети Шиповника, и легкие соцветья 35 На жимолости, пьющей ветерок; И непременно - молодой росток, Какие тянутся близ древних буков, Из кряжистых корней, как стайка внуков. И пусть родник, что бьет из-под корней, 40 Журчит о прелести своих детей, Лазурных колокольчиков; несчастный, Он слезы льет об их красе напрасной: Они умрут по прихоти людской, Оборваны младенческой рукой. 45 Но где же ваши жаркие зрачки, Златые ноготки? С лучистых век стряхните влажный сон: Великий Аполлон Сам повелел в честь вашего рожденья 50 Под звуки арф устроить песнопенья! Когда же вновь он поцелует вас, Отрада сердца моего и глаз, - Поведайте ему, что в вашем блеске Мне чудятся его сиянья всплески. 55 Вот дикого горошка стебельки На цыпочки привстали: их цветки, Как розовые бабочки, крылаты, Но тоненькие пальцы крепко сжаты. Постой чуть-чуть на гнущихся мостках 60 Над ручейком, в прибрежных тростниках, - Какая голубиная истома В природе, движущейся невесомо! Как тихо вдоль излучины течет Здесь ручеек: ни звука не шепнет 65 Ветвям склоненным! Как неторопливо Плывут травинки через тень от ивы! Успеешь два сонета прочитать, Пока вода их вынесет опять На быстрину, где свежее теченье 70 Бормочет камушкам нравоученья. Там, извиваясь, пескари стоят Навстречу струям, и блаженство длят В лучах горячих, смешанных с прохладой, И не насытившись своей усладой, 75 Брюшком в песок ложатся отдохнуть На чистом дне; лишь руку протянуть - Исчезнут вмиг, но стоит отвернуться - Тотчас же осмелеют и вернутся. Малютки-волны забегают в зной 80 Под бережок, где в зелени резной Они остынут и, в прохладе нежась, Подарят зелени питье и свежесть: Таков обычай истинных друзей - Питать друг друга щедростью своей. 85 Порой щеглы посыплются гурьбою С ветвей, нависших низко над водою, Попьют чуть-чуть, встряхнутся, щебетнут, Пригладят перышки - и вдруг порхнут, Как дети, прочь - и зарябит, мелькая, 90 Окраска крыльев черно-золотая. Ах, если средь подобной красоты Внезапный звук прервет мои мечты, Пусть это будет милый шелест платья Над легкой одуванчиковой ратью, 95 Разбитой в пух, - и легкий ритм шагов Среди упругих стеблей и цветов. Каким она румянцем вспыхнет нежным, Застигнута в раздумье безмятежном! Как улыбнется, не подняв очей, 100 Когда я помогу через ручей Ей перейти... О нежное касанье Ее руки, и легкое дыханье, И из-под русых прядей быстрый взгляд, Когда она оглянется назад! 105 Что далее? Вечернее свеченье Росистых примул,- здесь отдохновенье Найдет надолго взгляд; забыться сном Сознанье бы могло, когда б кругом Бутоны на глазах не раскрывались 110 И мотыльки вкруг них не увивались; Когда б не серебристая кайма Над облачком; и вот луна сама, Сияя, в небосвод вплывает синий... О ты, поэтов светлая богиня, 115 Всех нежных душ отрада и краса! Ты в серебре купаешь небеса, Сливаешься с хрустальными ручьями, С росой в листве, с таинственными снами, Хранишь затворников и мудрецов, 120 Мечтателей бродячих и певцов. Хвала твоей улыбке благосклонной, Что к вымыслам склоняет ум бессонный; Вбирая твой благословенный свет, Философ мыслит и творит поэт. 125 За строгим рядом строчек стихотворных Нам видятся изгибы сосен горных; Неспешное круженье плавных фраз Боярышником обступает нас; Когда же вслед за сказкою летящей 130 Мы мчим, вдыхая аромат пьянящий, Цветущий лавр и розы лепестки Прохладою касаются щеки; Жасмин сплетается над головою С шиповником и щедрою лозою 135 Хмельного винограда; а у ног Хрустальным голосом звенит поток. И все забыв, над миром мы взмываем И по кудрявым облакам ступаем. Вот так певец безвестный воспарял, 140 Что нам судьбу Психеи описал И страсть Амура: первые касанья Их губ и щек, и вздохи, и лобзанья, Объятий жар, и сладость пылких нег, И под устами трепет влажных век; 145 Запретной лампы свет - исчезновенье - И гром и мрак - разлуку - злоключенья, - И как они блаженство обрели И Зевсу благодарность вознесли. Так пел и тот, кто, зелени завесу 150 Раздвинув, приоткрыл нам тайны леса, Где заросли чуть слышно шелестят, Скрывая быстрых фавнов и дриад, Танцующих на солнечных полянах В гирляндах и венках благоуханных. 155 Испуг Сиринги он поведал нам, От Пана убегавшей по лесам; О нимфа бедная! О безутешный Влюбленный бог! К нему лишь ропот нежный Донесся из прибрежных тростников: 160 Щемящий стон - или манящий зов. И древний бард, чьему воображенью Предстал Нарцисс, к воде в изнеможенье Приникший, - так когда-то брел и он, И вышел на прелестную как сон, 165 Укромную поляну, где сияло Лесное озерцо и отражало Лазурь небес в своей чистейшей глади И диких веток спутанные пряди. И тут он увидал простой цветок: 170 Неярок и печально одинок, Он над водою замер без движенья "И к своему тянулся отраженью, Не слыша ветра, из последних сил Тянулся, и томился, и любил. И бард стоял на этом месте чудном, Когда виденьем странным и подспудным Перед его очами пронеслись Бедняжка Эхо и младой Нарцисс. Но где, но на каком краю вселенной 180 Блуждал создатель песни вдохновенной, Той вечно юной, как чистейший ключ, Как светлый лунный луч, Что страннику в ночи дарит виденья Чудесные - и неземное пенье 185 Доносит от цветочных пышных гнезд И шелковистого сиянья звезд? О, далеко! за гранями земного Нашел поэт чарующее слово, И в тех волшебных далях встретил он 190 Тебя, божественный Эндимион! Он, верно, был влюблен, тот бард старинный, И он стоял над миртовой долиной На склоне Латма; ветер, легкокрыл, От алтаря Дианы доносил 195 Торжественные гимны в честь богини, Вступающей в чертог свой звездно-синий. Был ясен лик ее, как детский взгляд, И жертвенного дыма аромат Ей сладок был, - но над судьбой жестокой, 200 Над этой красотою одинокой Поэт златоголосый зарыдал И Цинтии возлюбленного дал. Царица неба! светлая царица! Как ни единый светоч не сравнится 205 С тобой, так нет предания светлей, Чем эта повесть о любви твоей. Какой язык, медовый и прозрачный, Сказать бы смог об этой ночи брачной? Сам Феб в тот вечер придержал коней 210 И осветил улыбкою своей Твой томный взор, и робость, и желанье, И тайного блаженства ожиданье. Погожий вечер свежестью дышал, В мужей он бодрость юную вливал, 215 И каждый шел, как воин под знамена, Как гордый Аполлон к подножью трона; А жены пылкой, трепетной красой Сравнились бы с Венерою самой. Прохладного зефира дуновенье, 220 Входя в дома, дарило исцеленье Больным; кто был горячкой истомлен, Впал наконец в глубокий, крепкий сон, - И вскоре пробудился: лихорадка, Боль, жажда, - все исчезло без остатка, 225 И взгляд веселый обращен к друзьям; А те, не веря собственным глазам, Воскресшего целуют и ласкают, И тормошат, и к сердцу прижимают. А юноши и девы в этот час 230 Друг с друга не сводили ярких глаз И так стояли молча, без движенья, В тревожном и блаженном изумленье, Пока стихи не пролилися вдруг. Никто не умер от бесплодных мук, 235 Но рокот строк, в тот миг произнесенных, Как шелковая нить, связал влюбленных. О Цинтия! Смолкает робкий стих Здесь, на пороге радостей твоих. Поэт ли был рожден в ту ночь? Не знаю... Парить в мечтах я дальше не дерзаю. (Марина Бородицкая) ВСТУПЛЕНИЕ В ПОЭМУ О рыцарях я должен рассказать! С плюмажей белопенных ли начать? Мне видятся волшебные извивы Пера, изысканны и горделивы: 5 Молочную волну склоняет вниз И трепетно колеблет легкий бриз. Жезл Арчимаго властью чудодейной Не мог бы сотворить изгиб лилейный Слепяще белоснежного пера... 10 Сравню ли с ним я наши кивера? О рыцарях я должен рассказать! Вот в битву устремляется опять Отважное копье. С высокой башни Взирает дева, как герой бесстрашный 15 Разит ее обидчика: она, Восторженного трепета полна, Защитника приветствует с отрадой, В плащ кутаясь от утренней прохлады. Когда ж усталый рыцарь крепко спит, 20 Его копье вода отобразит Под ясенем, средь неприметных гнезд: Их в гущине листвы свивает дрозд. Но буду ли рассказывать о том, Как мрачный воин яростным копьем, 25 Насупив брови, грозно потрясает, Как древко в гневе бешено сжимает? Иль, войнам предпочтя суровый мир, Влеком он зовом чести на турнир, Где, зрителей искусством покоряя, 30 Метнет копье рука его стальная? Нет, нет! Минуло все... И как дерзну Я тронуть лютни слабую струну, Чье эхо слышу меж камней замшелых И в темных залах замков опустелых? 35 Сумею ль пир прославить - и вина Бутыли, осушенные до дна? А на стене - доспехов мирный сон Под сенью шелком вышитых знамен; И славное копье, и шлем с забралом, 40 И щит со шпорою на поле алом? Красавицы походкою неслышной Кругом обходят зал, убранством пышный, Иль стайками, беседуя, толпятся: Так в небесах созвездия роятся. 45 Но не о них я должен рассказать! Вот смелый конь - он рыцарю под стать, И гордый всадник хваткою могучей Обуздывает нрав его кипучий. О Спенсер! На возвышенном челе 50 Лишь лавр напоминает о земле; Приветлив взгляд и взмах бровей свободен Как ясный Феб, твой облик благороден. Твоим огнем душа озарена И трепетом возвышенным полна. 55 Великий бард! Мне дерзости хватило Призвать твой дух, чтоб благость осенила Мою стезю. Пусть, милостивый, он, Внезапностью смущен, Не возревнует, что другой поэт 60 Пройдет тропой, где лучезарный след Либертас твой возлюбленный оставил. Я вымолю, чтоб он меня представил Смиренным в дерзновеньях новичком И преданным тебе учеником. 65 Услышь его! Надеждой окрыленный, Я буду жить мечтой, что скоро склоны Зеленые увижу я холмов И цитадели в зарослях цветов. (Светлана Шик.) КАЛИДОР ФРАГМЕНТ По озеру веселый Калидор Скользит в челне. Пирует юный взор, Впивая прелесть мирного заката; Заря, как будто негою объята, 5 Счастливый мир покинуть не спешит И запоздалый свет вокруг струит. Он смотрит ввысь, в лазурный свод прохладный, Душой взволнованной вбирая жадно Весь ясный окоем... пока, устав, 10 Не погрузится взглядом в зелень трав На взгорьях и дерев, к воде склоненных В изысканных поклонах. Вот снова быстрый взгляд его летит За ласточкой: с восторгом он следит 15 Ее полет причудливый и резкий И черных крыл коротенькие всплески, Где к озеру она прильнула вдруг, И по воде за кругом легкий круг... Челн острогрудый мягко рассекает 20 Волну и с тихим плеском проникает В толпу кувшинок: листья их крупны, Соцветья снежной, влажной белизны, Как чаши, к небесам обращены И до краев полны росою чистой. 25 Их защищает островок тенистый Средь озера. Здесь юноше открыт На всю округу несравненный вид. Любой, кто наделен душой и зреньем, Взирал бы с трепетом и восхищеньем, 30 Как всходит лес по склонам синих гор К седым вершинам. Юный Калидор Приветствует знакомые картины. А по краям темнеющей долины Закатный свет играет золотой 35 На каждой кроне, пышной и густой. Там кружат сойки, вспархивая с веток На крылышках затейливых расцветок. Средь леса башня ветхая стоит И, гордая, о прошлом не скорбит; 40 Ее густые ели заслоняют, Что жесткие плоды с ветвей роняют. Невдалеке, увитая плющом, Виднеется часовенка с крестом; Там чистит перышки в оконной нише 45 Сребристый голубь, что взмывает выше Пурпурных туч... А здесь от смуглых ив Тень зыбкая пересекла залив. Кой-где в укромном сумраке полянки Покажется бубенчик наперстянки, 50 Созвездье незабудок над водой Ручья - и ствол березы молодой Изящно-стройный... Долго сей красою Наш рыцарь любовался: уж росою Кропилися цветы, когда вокруг 55 Серебряной трубы разнесся звук. О радость! В замке страж со стен высоких Узрел в долине всадников далеких На белых скакунах: тот звук сулит С друзьями встречу! Калидор спешит 60 Челн оттолкнуть и мчит к желанной цели, Не слыша первой соловьиной трели, Не замечая спящих лебедей, Стремясь увидеть дорогих гостей. Вот лодка обогнула мыс зеленый - 65 Скорей, чем облетел бы шмель-сластена Два спелых персика,- и замерла У лестницы гранитной, что вела К угрюмым стенам замка. С нетерпеньем Взлетает юный рыцарь по ступеням, 70 Толкает створы тяжкие дверей, Бежит меж залов, сводов, галерей - Скорей, скорей! Стук, топот, звон - о, сколько звуков милых! Волшебной пляской фей лазурнокрылых 75 Не так был очарован Калидор, Как этой музыкой! В мощеный двор Он выбежал: два скакуна ретивых И две лошадки стройных и игривых Свой славный груз легко несут вперед, 80 Под грозной аркой поднятых ворот. С каким смятением благоговейным, Пылая, он припал к рукам лилейным Прекрасных дам! Как обмерла душа, Когда, спустить их наземь не спеша, 85 Он нежные ступни сжимал руками... С приветными словами К нему склонялись всадницы с седла, И то ль у них на локонах была Роса - иль это влагу умиленья 90 Щекою ощутил он... В упоенье Он прелесть вешнюю благословлял, Что бережно в руках держал. Нежнее пуха, облака свежее Рука лежала у него на шее 95 Подобьем белоснежного вьюнка - Прекрасная, округлая рука; И к ней прильнув счастливою щекою, Он замер, полон негой неземною... Но добрый старый рыцарь Клеримон 100 Окликнул юношу. Очнулся он - И сладостную ношу осторожно Спустил на землю. Быстро и тревожно Струилась кровь по жилам жарких рук, Но радость новую в нем вызвал звук 105 Родного голоса. Ко лбу с почтеньем Прижал он длань, что гибнущим спасенье Дарила и на славные дела Его юнцом безвестным подняла. Меж тем среди пажей, лаская гриву 110 Могучего коня, стоял красивый Изящный рыцарь: статен и высок, Плюмажем пышным он сшибить бы мог С верхушки гроздь рябины горьковатой Или задеть Гермеса шлем крылатый. 115 Его искусно скованные латы Так плавно, гибко тело облегли - Нигде на свете их бы не сочли Стальной бронею, панцирем суровым: Казалось, что сияющим покровом 120 Одетый, лучезарный серафим, Сойдя с небес, предстал очам земным. "Вот рыцарь Гондибер!" - младому другу Сэр Клеримон сказал. Стопой упругой Блестящий воин к юноше шагнул 125 И, улыбаясь, руку протянул В ответ на взгляд, горевший восхищеньем, И жаждой подвигов, и нетерпеньем. А Калидор, уже вводя гостей Под своды замка, не сводил очей 130 С откинутого грозного забрала Над гордым лбом, со стали, что сверкала И вспыхивала, холодно-ярка, При свете ламп, свисавших с потолка. И вот в уютном зале все расселись, 135 И гостьи милые уж нагляделись На розовые звездочки вьюна, Что густо обвился вокруг окна; Сэр Гондибер блестящие доспехи Сменил на легкий плащ - и без помехи 140 Блаженствует; его почтенный друг С улыбкой ласковой глядит вокруг; А юноша историй жаждет славных О подвигах, победах, о неравных Боях с нечистой силой и о том, 145 Как рыцарским избавлена мечом Красавица от гибели ужасной... При этом Калидор приник так страстно К рукам прелестных дев, и взор младой Такой горел отвагою мужской, 150 Что в изумленье те переглянулись - И разом лучезарно улыбнулись. Прохладный ветерок в окне вздыхал И пламя свечки тихо колыхал; В ночи сливались филомелы пенье, 155 Медвяных лип душистое цветенье, И странный клич трубы, и тишина, И в ясном небе полная луна, И мирный разговор людей счастливых, Как хор созвучный духов хлопотливых, 160 Что на закате освещают путь Звезде вечерней... Безмятежен будь Их сон!.. (Марина Бородицкая) К НЕКИМ МОЛОДЫМ ЛЕДИ Пусть я не сопутствую вам и не знаю Диковинных троп, куда след ваш проник, Не слышу, как речи звучат, восславляя Им дружески внемлющей Цинтии лик. 5 Но сердцем отзывчивым с вами брожу я Над кручей, низвергшей хрустальный поток, Смотрю, как он хлещет, как буйствуют струи, Как свеж под их брызгами дикий цветок. 9 Что ж медлить в пути, не пройдя половины? Что сталось? Вам снятся блаженные сны? О нет, - вы услышали плач соловьиный, Взывающий к сильфам при блеске луны. 13 А утром, едва лишь цветы оросились, Вам взморье предстало, к прогулке маня, И словно я вижу, как вы наклонились И бережно подняли дар для меня. 17 Когда б херувим на серебряных крыльях Камею принес, украшавшую рай, И сквозь его смех - торжества и всесилья - Мне весть подала сладкогласная Тай, - 21 Не дал бы тот миг мне полнее блаженства, О милые нимфы, чем ваш талисман, - Из раковин донных само совершенство К прекрасным ногам положил океан. 25 Воистину светел восторг обладанья (Счастливец, к кому снизойти он готов!) - Не быть обойденным толикой вниманья Высоких, изящных и чистых умов. (Людмила Петричук.) НА ПОЛУЧЕНИЕ ДИКОВИННОЙ МОРСКОЙ РАКОВИНЫ И РУКОПИСИ СТИХОВ ОТ ВЫШЕУПОМЯНУТЫХ ЛЕДИ Не твой ли алмаз из Голконды слывет Блестящим, как льдинка с высокой вершины, Как перья колибри, когда он вспорхнет В лучах, преломленных сквозь брызги стремнины? 5 Не твой ли тот кубок, отлитый на славу, Тот кубок для темных, искрящихся вин, Где, в золоте явлен, Армиду лукаву Лобзает Ринальдо, гроза сарацин? 9 Не твой ли горячий скакун густогривый? Не твой ли тот меч, что врагов не щадит? Не твой ли тот рог, чьи так мощны призывы? Тебе ль Бритомартис вручила свой щит? 13 Фиалки и розы на шарфе твоем Кто вышил по шелку, о юный воитель? Склонялась ли дама твоя над шитьем? Куда ты спешишь? Не в ее ли обитель? 17 О доблестный рыцарь, светла твоя младость, Ты взыскан Фортуной и славой покрыт. Послушай же песню про светлую радость, Что властью поэзии счастье дарит. 21 Вот свиток, где списана почерком тонким Лучистая песня про цепь и венок. Дано этим строкам - и светлым, и звонким - Мой дух исцелять от недуга тревог. 25 Сей купол изваян в обители фей, И здесь предавался тоске и смятенью, Покинут Титанией милой своей, Король Оберон под причудливой сенью. 29 И лютни его безыскусный напев В ночи соловьев зачаровывал хоры, И духи внимали ему, онемев, И слезы блестели в очах у Авроры. 33 Навек сохранит этот маленький свод Щемящих и нежных мелодий томленье. В нем лютня вздыхает и тихо поет, Бессмертно вовек заунывное пенье. 37 И если я счастья и неги алкаю, То, сладостным запахом роз упоен, Я песню про цепь и венок повторяю И сходит на душу пленительный сон. 41 Прощай, храбрый Эрик! Светла твоя младость, Ты взыскан Фортуной и славой покрыт. Мне тоже ниспослана светлая радость: Мне чудо поэзии счастье дарит. (Елена Дунаевская) К *** Если б ты во время оно Родилась - о, как влюбленно Славила б тебя молва! Но опишут ли слова 5 Нежный облик твой чудесный, Ослепительно-небесный? Над лучистыми глазами Брови тонкими чертами, Словно молнии, легли: 10 Чернотой они б могли Спорить с ворона крылами Над равнинными снегами. Темных локонов извивы, Словно лозы, прихотливы, 15 Вяжут пышные узлы; И за каждым клубом мглы, Будто тайны откровенье - Перлов дивное явленье. Пряди мягкою волной 20 Ниспадают смоляной, На концах змеясь упрямо, Точно кольца фимиама Ясным днем. А сладкозвучный Голос, с лаской неразлучный! 25 А точеность легких ног! Дерзкий взор едва бы смог Проскользнуть к ступням желанным Под покровом тонкотканным, Где случается влюбленным 30 Подстеречь их купидонам. Но порой они видны В блеске утренней волны, Подражая белизной Двум кувшинкам над водой. 35 Если б ты в те дни блистала, Ты б десятой Музой стала. Тайну всем узнать пора: Талия - твоя сестра. Пусть отныне в этом мире 40 Будет Грации четыре! Кем бы ты была тогда, В баснословные года Дивных рыцарских деяний? Серебристой легкой ткани 45 Прихотливые узоры Не скрывали бы от взора Белизну груди твоей, Если б - нет судьбины злей! - Панцирь не покрыл бы тайной 50 Красоты необычайной. Косы шлем сокрыл: средь туч Так гнездится солнца луч. Твой плюмаж молочно-пенный - Как над вазой драгоценной 55 Лилий хрупких лепестки, Белоснежны и легки. Вот слуга твой горделиво Белой встряхивает гривой, Величаво выступая, 60 Сбруей огненной блистая. Вижу я: в седле ты снова, К бранным подвигам готова; Срубит твой могучий меч Голову дракона с плеч - 65 И конец коварным чарам! Но волшебников недаром Ты щадишь: смертельный яд И твои глаза таят. (Светлана Шик) К НАДЕЖДЕ Когда пред одиноким очагом Мне сердце омрачает размышленье, "Глаза души" не грезят дивным сном И жизни пустошь не сулит цветенья, - Надежда! Сладостный бальзам пролей, Лучащимся крылом меня овей! 7 Когда блуждаю в чаще, где луна Не льет сквозь мглу ветвей отрадный свет, И Горесть, Вдохновению страшна, Пугает Радость, хмурясь ей вослед, - С лучом луны мрак леса освети И Радость от Унынья защити! 13 Отчаянием - отпрыском своим - Грозит ли сердцу Разочарованье, Повиснув черной тучею над ним И жертву обрекая на закланье, - Явись, Надежда светлая, и прочь Гони его, как утро гонит ночь! 19 Когда со страхом жду я от судьбы О тех, кто дорог, горестных вестей, К тебе я возношу свои мольбы: Зловещий призрак блеском глаз рассей - Сиянием небесным осени, Своим крылом спасительным взмахни! 25 Не даст благословенья отчий дом, Иль в сердце девы не найду ответа, - Дай веру, что в безмолвии ночном Вотще не растворится вздох сонета. Надежда! Сладостный бальзам пролей, Лучащимся крылом меня овей! 31 Да не увижу, как в дали времен Померкнет честь отчизны дорогой; Да озарит свобода Альбион - Не отсвет слабый, не фантом пустой! Взор ослепляя неземным челом, Спасительным укрой меня крылом! 37 Пусть Вольность, зажигавшая сердца, Великая в неброском облаченье, Пред недостойным пурпуром дворца Главою не поникнет в униженье. Надежда ясная, покинь эфир И светом радужным наполни мир! 43 Как та звезда, что над скопленьем туч Возносится с победным торжеством, На лик небес пролив слепящий луч, Так ты, Надежда, в сумраке ночном На сердце сладостный бальзам пролей, Лучащимся крылом меня овей! (Светлана Шик.) ПОДРАЖАНИЕ СПЕНСЕРУ Вот, на востоке свой покинув храм, Денница вышла на простор зеленый, Ступая по разбуженным холмам, Венчая склоны огненной короной, Осеребрив поток незамутненный, Что меж цветов бежал по тропке мшистой, Ручьями вниз свергаясь в окруженный Густою рощей водоем тенистый, Где отражался небосвод бездонно чистый. 10 Там зимородок пестрой красотой Соперничал над зыбкостью лазурной С играющими рыбами, порой Бросавшими из глуби блик пурпурный; Там в зеркало поверхности безбурной Засматривался лебедь горделиво; Сверкая белоснежностью скульптурной, Встревожив черной лапкой гладь залива, Плыл с феей, льнущею к нему сластолюбиво. 19 О, как мне рассказать об островке, Укрытом в тишине озерной дали? Дидону я утешил бы в тоске И Лира спас от горестной печали: Вовек поэта взор не чаровали Места уединенней и прелестней - Как изумруд в серебряном овале Вод ясных, островок сиял чудесный, Смеясь, как в пелене прозрачной блеск небесный. 28 И омывала мягкая волна Ветвей поникших тесное сплетенье - И, нежности завистливой полна, Журча, взбегала к буйному цветенью Роскошных роз, стремясь в ревнивом рвенье Похитить алых лепестков узоры И выбросить на берег украшенье Заманчивей, отраднее для взора Гирлянды праздничной в убранстве юной Флоры. (Сергей Сухарев) x x x О женщина! когда тебя пустой, Капризной, лживой случай мне являет - Без доброты, что взоры потупляет, Раскаиваясь с кротостью святой 5 В страданьях, причиненных красотой, В тех ранах, что сама же исцеляет, - То и тогда в восторге замирает, Мой дух, пленен и восхищен тобой. Но если взором нежным, благосклонным 10 Встречаешь ты, - каким огнем палим! - О Небеса! - пойти на бой с драконом - Стать Калидором храбрым - иль самим Георгием - Леандром непреклонным - Чтоб только быть возлюбленным твоим! 15 Глаза темно-фиалкового цвета, И руки в ямочках, и белизна Груди, и шелковых волос волна, - Кто скажет мне, как созерцать все это И не ослепнуть от такого света? 20 Краса всегда повелевать вольна, - Пусть даже скромностью обделена И добродетелями не одета. Но все же быстролетна эта страсть: Я пообедал - и свободен снова; 25 Но