проявление в природе могло при нашем намерении облагораживаться с помощью собственного эстетического видения - и есть цель. Когда-то Жан Лерон Д'Аламбер сказал (под этими словами мог бы подписаться любой современный французский авангардист): ...Все звуки природы в том числе звуки водопада или па дающего камня, могут превратиться а музыкальные". Гениальная мысль! Д'Аламбер. конец XVIII столетия! Как удивительно бывают озаряемы люди вне зависимости от того смотрели они телевизор или нет. катались ли они на автомобиле или вообще не знали, что это такое* А многие думают: ..Пушкин жил тогда, когда вот таких вот благ не было. значит, он не такой развитой как я". Это конечно блажь но она не осознанна. Мы сейчас поговорим с вами о так называемом сквозьвременном движении мыслей потому что нам обязательно необходимо сегодня поставить технику сквозьвременного, транстемпоралъного или диахронического (по-гречески) ассоииирования. Я могу вспомнить по ассоциации какие-то вещи. которые посещают меня спонтанно, если я уже знаю историю, если я начитался. У меня не всплывает образ Перикла или Конфуция или Цюй Юаня если я не знал о них на телесном уровне, если у меня не было эмоций если мои полипептиды не сотворили их - то есть я телесно должен влюбиться в Конфуция я должен оценить его как бы на уровне тела. Помимо связей вертикальных, диа хронических разновременных, разбросанных по всем стратам истории и уводящих в глубину есть связи горизонтальные, сип хронические. Синхроника естественно глубока не так как вертикаль и представляет собой то. что свежо н памяти начиняясь свежим составом ментального бытия, наших мыслей. Этот состав не метафизичен он присутствует, он живет в нашей моде- в нашем обучении, в нашем стремлении учить что-то определенное в наших привычках в наших разговорах- в других самых различных проявлениях. Этот состав Физичен поэтому говоря о синхронной толщине мы должны учитывать что не сразу все забывается. В сегодняшний день входит еще и позавчерашний. Мы знаем, мы помним, что было пять-шесть дней назад, у нас еще довольно свежо в памяти то, что было год-два назад. И это постепенное удаление в сторону диахроники - вещь вполне понятная, резкой границы между историческим пониманием времени и между пониманием времени как настоящего нет, поэтому следить за тем. как день сегодняшний превращается в день исторический (в смысле его диахронического восприятия) - удивительно интересная вещь. Бывает, что такие историзмы встречаются на веку современного человека- Вспомните запуск спутника и запуск человека в космос - эти события как бы сразу становились воспринятыми в диахронике мы ставили их в ряд исторический. П когда нам нелепо сообщали, что какой-то там съезд был историческим; мы естественно, понимали нетождественное применение понятий в данном случае. Но такие же нетождественные соответствия могут возникать, когда мы учимся про себя. Следовательно, наш оценочный аппарат при ассоциировании может спасти только опыт, накопленный умными культурными людьми которые дарят не просто бейесову или аристотелеву или математическую логику, а дают те замечательные пакеты состояний которые просто так не распечатываются. Нужно откупорить бутылку с добрым джином и амфору с благовониями, чтобы они сослужили нам свою службу- Мы говорим о вечных ценностях и к ним нужно прийти, естественно. уже наготове. Ассоциирование. которым мы будем заниматься, избавит нас от мучительных ощущений, ибо диахроническое ассопиирование связанное с синхроническим, дает непрерывное чувство опоры на культуру, которая в данном случае становится Ф^зичной мы ощущаем ее как перила на которые можно опереться. Но сколько бы мы ни говорили о теоретической сути ассоциативного метола, мы не скажем ничего, если не будем заниматься по этой методике поэтому давайте тихонько подберемся к практическим действиям. Изреченность мысли и ассоциирование. Адекватное восприятие понятий. Федор Иванович Тютчев, сам того не зная. фразой: ,,Мысль изреченная есть ложь" - невольно перевел замечательную китайскую поговорку: .Дао кэ дао Фэй чан дао''. Какая смычка! Дао. которое явлено, высказано, уже не Дао. Имя которое явлено уже не имя. "Мысль изреченная есть ложь"' - лучше не переведешь! Любопытно, но мы часто забываем о том. что наше увлечение Востоком сегодня - это опять-таки императив, нам это нужно, только пока неизвестно откуда эта нужность берется, Вероятней всего, она связана с эволюциониоованием поэтому сегодня мы должны заниматься учебным процессом как люди, сливающие воедино философские подходы Востока и Запада, не стараясь ни в коем случае поставить их в конфронтирующую позицию, что делают некоторые. Нам необходимо адекватное, тождественное восприятие понятий, которое могут помочь организовать люди, жившие до нас, через книги, спектакли и т. д., но самое интересное - педагогически - увидеть живых носителей. Мы заинтересованы в существовании духовного образца, он должен сопровождать нас постоянно. Вы заметили, тут есть что-то намекающее на понятие "гуру", но мы далеки от того, чтобы в данном случае идеализировать духовный образец. Нам необходимо приобретать всемирную, вселенскую культуру и знакомиться с огромным количеством различных клише. Я имею в виду клише как практические примеры мыслительных процессов, примеры подходов к тому или иному явлению жизни, которая, конечно же, всегда является задачей. Как она решается? Ее решают обязательно поэтически, подходя, в первую очередь, с ассоциативностью, связывая, сравнивая с чем-то. Сравнительный метод мы выделили в отдельную тему: "Компаративизм в автодидактике". А сейчас нас интересует онравстливание наших действий в ассоциативном методе. И это будет уже практика. "Породнение" понятий, связанных с силлогизмами. Мы должны научиться думать о понятиях, как о людях, потому мы и применяем здесь психологическую позу: например, говорим о породнении понятий при ассоциировании. Как это происходит? Это происходит чрезвычайно просто, потому что существует пов тор, воспроизведение при ассоциировании в каком-то другом качестве. Допустим, есть жених и невеста, потом - муж и жена, отец и мать. Они те же люди, но и не те же, потому что статусы совершенно другие, значит, и люди уже другие. Люди меняются в зависимости от статуса, потому что статус говорит ими, я перефразирую Мартина Хайдеггера. Породнение понятий совершается аналогичным образом за счет статуса. В бейесовой логике существует понятие фильтра, тот, кто, очень пытлив, наверное, заглянул в замечательные книги, которые я называл, поэтому не стоит сейчас распространяться, это будет излишней роскошью. Меня интересует породнение понятий как психологическая поза, вернее. как мысль, вызывающая психологическую позу. Итак, силлогизмы, которые мы творим, являются сосудом, в котором происходит реакция породнения. Иначе это не автодидактический силлогизм. Другими словами, мы не пользуемся сегодня связыванием тех понятий, которые не проводим на уровне чувствомышления. Простое силлогизмирование, - безусловно может быть, для кого-то очень плодотворная работа, но мы его I выбрасываем за борт, понимая обязательную необходимость со-' единения чувства с мыслью. Мысль появляется только тогда, 1 когда наше восприятие эмотивно, ибо переживание первично, оно ' уже заложено в какой-то клетке тела. - не забыли о полипептидах? - которая предчувствует истину. Вы убеждались в этом, наверное, миллион раз, и тем более сейчас, когда узнаете смыслы, существование которых уже заложено в вас. Тело знает раньше, чем голова, что обязательно приедет на девятый этаж, оно уже "работает" на девятом этаже, когда мы садимся в лифт. Тело опережает, сообщая состояние, которое нужно только научиться считывать. И ручейковая логика, и спонтанность мышления связаны с космосом и с телом, а мы грубо разделяем эти две вещи, иллюзорно думая, что наличие атмосферы (а что еще может быть?) ограждает нас от космоса. Мы все время связаны друг с другом, и наше интимное "необыкновенно открыто и направлено, как цветы подсолнуха к солнечному свету, к космосу, кстати, не только в связи с требованиями автодидактики, но, например, и логики, и этики. Об этом еще в XVI веке писала такой замечательный ученый-теолог, как Тереза Авильская. Тезаурус: механизм накопления. Мышление как процесс связывания" понятии. В автодидактике существует слово, раньше широко бытовавшее в среде интеллигенции, которое, к сожалению, приходится заново вводить в обиход, - тезаурус, сокровищница. Сокровищница понятий должна быть действительно сокровищницей в автодидактике. За счет ассоциативных связей, которые мы организуем, связывая различные ".события по синхронической горизонтали в современности друг с другом и рассматривая аналогии с диахронической вертикалью, мы должны стараться непрерывно накапливать понятия, которые осмысливаются нами Kak чувство-мыслительные символы. В противном случае они будут мертвыми пчелами, как говорил О. Мандельштам, немедоносными существами, которые не приносят пользы. Мы и так слишком загружены так называемой "информацией", страдая от колоссальной недогрузки информацией волнительной, священной, которая действительно нужна душе и уму вместе. Поэтому использовать лакмусовую бумажку, которая сейчас предлагается, - вещь обязательнейшая, без нее машина не заработает. Нужно отбирать совершенно спокойно, безжалостно, жестко и, я бы даже сказал, жестоко, отделяя мысль от немысли. Если суждение не связано с эмоцией, если чувство от того, что я что-то понял, не появилось, - значит, я его отбрасываю как ненужное. И это не насилие, насилие свершится тогда когда я стану заставлять это суждение работать, но от моего флагеллантства может родиться только скука, а значит еще что-то нехорошее. Ибо скука наказуема. Ассоциативный метод избавляет меня от скуки, уводя в благословляемую всеми умными людьми открытость. Следовательно, на телесном уровнена уровне пока что неосознанном, неосмысленном, имея в виду эмотивный ряд, я должен жить совершенно открыто. Для контроля у нас уже есть понятие чувствомышления или же мыслечувствования. В скобках замечу что разница между чувствомышле нием и мыслечувствованием заключается в акценте. Если я иду от состояния, воспринимаю что-либо сначала как эмоиию. как чувство, как эмоциональное состояние, - я получаю мысль, то есть чувствомышление или чувствомысль. Здесь невероятно важна четкая кристаллизация определения как выхода в символы выхода к линзообразованию к линзе, сквозь которую мы рассматриваем Бытие. Следующее направление - постоянная работа с текстами. Наша жизнь - это текст. Почитайте, пожалуйста, книги Роллана Барта. почитайте структуралистов, почитайте побольше такой литературы, в которой трактуются различные подходы к текстам в том числе книги ныне здравствующего, девяностолетнего благослови его Господь на более продолжительную жизнь - Ганса-Георга Гадамера, знаменитого герменевтика. Обязательно познакомьтесь с его замечательными трудами, на русском языке он издавался. Проблемой текста, естественно, можно заниматься только в связи с проблемой языка. А язык, конечно же, - сплошной процесс связывания. Если мы говорим всерьез о каких-то текстовых проблемах, то мы обязательно говорим всерьез и о языковых проблемах. Текст - это сумма наших усилий, связанных с языком, и усилий, которые делает сам язык. А язык. в свою очередь, творим. конечно же, и коллективным бессознательным. Вы уже заметили, что в наших рассуждениях присутствует очень много философии. Тот, кто думает, что не умеет философствовать, делает это совершенно напрасно; сразу отказавшись от борьбы. Тот; кто думает, что ему и не надо философствовать в терминах, ибо ведь он как-то бестерминологично уже размышляет, следовательно, философствует, - ошибается. Из образа так или иначе всегда получается символ, мы обречены на символизацию. иначе бы мы просто не находились здесь и вообще не жили. Рефлексия, в том числе педагогическая рефлексия ~ прекрасная необходимость для того, чтобы творить свой язык. свое стихотворение, свою логику. Это рождает очень много положительных эмоций, и именно благодаря тому. что мы творим стихотворение мы получаем от него колоссальное удовлетворение. Я конечно же. пользуюсь образом, но не устану повторять что стихотворением может быть все. Всякое действие где мы совершаем поиск связанный с ассоциативностью - творение, безусловно, поэтическое. Ассоциирование как мнемотехнический прием. А теперь давайте вспомним о задаче, которую мы называем мнемонической. Нам конечно же нужно запоминать несмотря на то, что мы внушаем себе используя симуляцию или парадоксальную интенцию, совершенно обратное. Мы все равно обязаны сдавать зачеты и экзамены- да и в конце концов, самому интересно выучить за какой-то краткий срок по пятьдесят тысяч слов на каждом языке и прийти к свободному чтению к свободной речи к достаточно свободной, к хотя бы объяснительству на каком-то иностранном языке а еще лучше на трех, да и свой язык подтянуть. Даже если мы заземлимся до такой степени; то опять никуда не убежим от ассоциативности- Этот метод остается главным в обучении. Легче всего человек запоминает только тогда- когда ассоциирует. Кстати, если немного точнее определить слово "ассоциирование" можно выйти к очень любопытному семантическому ряду. На румынском языке ..sotia" - это жена а слова ассоциирование" и ..социология'", безусловно, одного корня. Кроме того на санскрите есть корень, который имеется в русском и немецком языках. В немецком он звучит как .Joch'', в русском --"иго'' на санскрите - "йога". Это тоже ассоциирование. И латинское слово .религио" -это тоже .ассоииирование'' ..связывание'. И в иге, и в супружестве - су-пружество - и в йоге и во всех вышеназванных понятиях смысл семантика одни и те же. Видите как любопытно что такие главные понятия как религия, как супружество да и иго - не последнее по значению понятие в социологии - связаны, оказывается, с ассоциированном со связью. Сейчас вы наверное, уже подготовили часть ассоциативных листов, которые мы называем в нашем обиходе закладками. Для того, чтобы лучше разобраться в ассоциативной методике, при помощи которой мы будем обрабатывать закладки, разберем три правила связанные с практическим применением ассоциативного метода. Правило первое - наличие двух всегда отдельных образов. Всяческие образы которые мы связываем в любом материале вплоть до химизма, вплоть до эмотивных проявлений представляем всегда в отдельности, имея как минимум, пару образов. Правило второе - ассоииирование всегда контактно. Ассоциируя. мы должны совершать почти физическое действие, исполняе- мое, естественно, при помощи нашего воображения, которое заключается в том, что мы заставляем один образ присоединиться к другому, когда один образ входит в контакт с другим. Правило третье -парадоксальность ассоциирования. Чем контакт ярче и необычней, тем гарантированней длительность практического запоминания. Парадоксальность во всех связываниях с учебной целью должна быть максимальной. Чем больше чудачества, чем больше странного, тем лучше. ("И гений - парадоксов друг...") В учебном процессе при связывании нужно помнить, что проявление креативности, которого требует ассоциативность. является экстремумом дивертисментности. или крайней точкой игровой развлекательности, легкой, как бы совершенно бесмысленной, но вместе с тем способной переводить действие в священный серьез. Тот, кто таким образом занимается уже давно, делае! массу открытий именно побочно, маргинально, занимаясь вроде бы шуточным ассоциированном, в шутку превращая номера теле фонов или даты жизни какого-нибудь исторического деятеля : некоторый ассоциативный семантизированный, часто словесным ряд, который смешон, но который может быть так отшлифован что сердце екнет, настолько это серьезно, ибо так диалектично устроен человек, ибо это тайна, к которой мы все равно прикасаемся. если учимся даже вроде бы в шутку. Итак, ассоциируя, мы всегда должны иметь отдельные образы. прикасающиеся друг к другу, вступающие друг с другом в контакт. Не нужно подменять ассоциирование - акт физического действия - филологией, протеистично превращая один образ в другой. Нужно заниматься как бы аппликацией -вот Слон. вот Моська отдельно, не нужно Моську превращать в Слона, а Слона в Моську: нужно соединять их таким образом, сажая, например. Моську на Слона, чтобы это было смешно, чтобы это было парадоксально. Но мы обязательно должны сейчас громким голосом говорить о банальных ассоциациях, которые являются устным свидетельством бескультурности. У нас бытовало когда-то, да и. пожалуй, продолжает бытовать, не очень остроумное определение: "банальная эрудиция". "Поле чудес" и клуб "Что? Где? Когда?" - настоящий парник для процветания банальностей. У нас почему-то возвеличивают как раз то, что недостойно быть духовным образцом, - апоэтичность, отсутствие глубинного серьеза. священного и святого. В любой игре, которая предлагается наиболее культурными людьми, вы как обязательный элемент найдете священный серьез, но в дивертисментах, в развлечениях, как когда-то, простите, говорили, черни, вы его не найдете. В них будут представлены витальные, организменные стремления к чему-то такому, что совершенно не приоритетно у серьезных людей. Это не значит, что человек избавлен от эмоций, он переосмысливает их по той схеме, которую мы уже обсуждали с вами в связи с семью излучениями, открытыми в Калифорнии Мейнсфил-дом Крайнзом. Человек культурный потому и становится культурным, что у него очень много ассоциаций, отобранных ему подобными. И в этой связи, конечно, мы совершенно правы, когда говорим о некой породистости. Речь идет, конечно же, не о кровной породистости, и даже не о генофонде, хотя это, безусловно, тоже присутствует. Но я не хотел бы ставить на этом акцент - Ломоносов, например, не был представителем породистых в интеллигентном отношении людей, но тем не менее стал величайшим интеллигентом. Речь идет о другом, об усвоении тех клише, которые человек может усвоить, а может и не усвоить. И опять -через ассоциирование. Поэтому, говоря об "иге" и о "религии", о "йоге" и об обыкновенном мнемоническом правиле - всегда бери два образа, не превращай один в другой, пусть они останутся отдельными, совершая какое-то смешное, парадоксальное, случайное, факультативное, чудаческое, ненормальное, из ряда вон выходящее действие, - мы добьемся запоминания. Но мы-то добивались не этого, останавливая наше внимание на связывании, мы хотели, чтобы появилась какая-то оригинальная мысль, ибо "гений - парадоксов друг", и побочности неслучайно появляются... случайно. Вам известно знаменитое, очень затасканное определение случайности как неосознанной детерминированности. предопределенности. И это проявляется в данном случае, когда у нас в процессе таких якобы трат времени сочиняются сами собой колоссальные, очень нужные по специальности, концепции, изобретаются лампочки: сначала в предмышлении, а потом формализуясь то ли в слово, то ли в цвет из краски-грязи. Вот какие перед нами возникают сейчас задачи - пользоваться ассоциированием на высочайшем уровне. Мы должны путешествовать на уровне вхождения в культуру по диахронической вертикали так часто, чтобы в конце концов путешествие в исторические глубины вдруг оказалось в ощущении путешествием в сегодняшнее - это будет великим достижением каждого из нас, потому что именно в этом ощущении заключается критериальность, определительность культуры в человеке. Правда, есть фраза, за которую многие прячутся: "Он культурен внутренне". Вы прекрасно знаете, наверное, что такое внутренняя культура, что такое деликатность, которая бывает обыкновенно у необразованного человека гораздо чаще, чем, к сожалению, у академиков и некоторых политических деятелей. Но есть еще и образованность, есть еще и доведение себя до того высокого состояния, которое не покидает тебя никогда, состояния поэтического, состояния вечного романтика, вечного познающего. И проще всего прийти к этому высокому пожизненному состоянию, конечно же, через ассоциативность. "Schlaft ein Lied in alien Dmgen", - говорил великий романтик Йозеф Эйхендорф: "Песня спит во всякой вещи". И в заключение первой части нашей лекции сегодня - еще об одной "песне". Вы помните, был такой китайский художник, имя которого из-за отсутствия мягкого "ц" приходится по-русски произносить как Ци Байши, на самом же деле он - Тси Байши, с мягким "ц". Когда я буду читать стихотворение, произнесу на китайский манер: Пел чистый звон цикады Тси Байши и целился, как целятся из лука, - назад одну отодвигая руку и дальше жил на медные гроши. Он как бы делал больше небольших и кисть учил рачительной науке: великий смысл искать в пустячной штуке, грозы исток распознавать в тиши. Он находил приметы в неприметном и, сущности приравнивая к метам, в них попадал оттенком и чертой, и дальше жить могло опять живое, когда он метко, словно добрый воин, ему дарил бессмертье красотой. Ассоциирование и медленное чтение. Что такое медленное чтение9 Я думаю, что размышления о медленном чтении немудрено найти у наших религиозных философов. Василий Васильевич Розанов очень интересно заметил: "Быстро писать - это все равно что мертвописать", Мертвочитанием мы можем назвать по аналогии чтение которое очень часто встречается, к сожалению, сегодня. Люди, которые прочитывают, ничего не помня, скользили по поверхности сюжета даже великого произведения, так ни разу и не углубившись в нечто гораздо более важное, нежели фабула. сюжет, - в то состояние; которое является сущностью произведения, в тот трагизм, который обязательно должен крыться за ним, ибо все. что творится по-настоящему, обязательно носит оттенок трагизма. Это закон, и не я его открыл, так уж получилось. в таких обстоятельствах мы живем, в обстоятельствах предложенных - и никуда не денешься. Только медленное чтение соответствует тому, что мы называем трагизмом, только медленно можно воспринять, например. Пятую симфонию Бетховена. Представьте, что мы поставили ее в пять раз быстрее? Это будет профанация состояния, которое великий композитор хотел вызвать у слушателя. Вывод, безусловно, из всех этих примеров простой: быстро читать - очень здорово, когда мы пользуемся так называемой "информацией", не несущей в себе эмоциональной нагрузки, не вызывающей в нас высоких состояний. Естественно, что абсолютно любое столкновение с бытием всегда может быть двойным. Бытовым событиям и бытовому событийному ряду вообще нужно придавать совершенно иной характер. Так было, например, у Блока, у Китса. у Суинберна и так далее. Те вещи, которые кажутся оторванными от повседневья, рождаются в нем. как и песни; которые, по Эйхендорфу, находятся в быту, в вещах, бытийст-вуя рядом, и могут быть переосмыслены как в сторону позитивного, так и негативного. Нас интересует позитивное переосмысление знаков вещей, жизненного текста и т. д. Читая медленно, мы.. безусловно, всЈ абсолютно проговариваем. Я очень рад определению письменного текста как текста, который обязательно проговаривается. Медленное чтение прежде всего вырабатывается тогда, когда я слежу за появлением ассоциаций. Предмышление должно быть всегда наполнено услеживаемыми, поднадзорными событиями. Если у меня появляется желание, я должен смотреть на них. я должен уметь сочинять сколько угодно вариаций, продумать сколько угодно вариантов, зная точно, что в действительности количество этих вариантов неисчерпаемо, как неисчерпаема Вселенная. Это единственное, пожалуй, свойство Вселенной, которое дано нам в ощущении. Медленное чтение вводит в материал. который предлагает эта Вселенная, по-настоящему, а она предлагает его как раз, кстати, говоря и буквально, в виде письменных документов. Конечно медленное чтение и чтение вообще двояко. Это помимо всего прочего, есть герменевтические усилия по истолкованию текста Бытия вообще. Когда у нас есть что ассоциировать и когда мы можем ассоциировать много, наблюдать этот процесс становится невероятно интересно. Но многие ребята пытаются писать стихотворения, задыхаясь от недостатка слов. А за словами. безусловно стоят понятия, за понятиями - состояния. За состояниями - целая культура или фрагмент ее. Поэтому, чтобы научить человека не быть несчастным нужно, естественно, начинать в обратном порядке: это - фрагмент культуры- в нем существуют состояния, эти состояния рождают образы, образы рождают символ рекурсивно по отношению к той точке, к тому положению. в котором находится наш бедный отрок. А беден он потому, что часто даже не понимает - одних слов мало. У нас есть очень много сочиняющих квазимудрые стихи, квазипоэмы со словами, за которыми ничего нет. Те усилия, которые мы начнем осуществлять в самые ближайшие времена, будут связаны прежде всего с медленным чтением и с культурой движения, которая вырабатывается медленным чтением. Нам абсолютно некуда спешить - перед нами вечность. У нас очень мало информации, которая достойна внимания, но есть определенные тексты, очень хорошо проверенные уже, которые надо перечитывать в течение всей жизни. Один из них - Библия, Книга Книг. Я думаю, что читать Библию не заказано на нескольких языках. ЕЈ можно читать по-немецки, по-французски, по-английски. И эта работа, работа ума, работа сердца может производиться психически нормальным, воспитанным, умным человеком только медленно. Я встречал некоторых оригиналов, которые проглатывали Библию за ночь. Думаю, что один из параметров, которые я привел выше, у них нарушен. Итак, мы только тогда будем поступать правильно, когда, воспроизводя текст, соотнесем содержание с быстротой и легковесностью нашего поведения. Есть вещи, которые можно сделать только очень кропотливо, есть вещи, которые можно вообще не делать. Если сегодня мы занимаемся культурой движения речевого аппарата и ассоциированием. мы должны понять, что внутри нас бессознательно непрерывно происходит нечто вроде обменной операции или бартерной сделки. Каждое движение мы осознанно делаем при повторе другим, и вы заметили уже, что благодаря тем подходам, которые намечены, мы невольно обладаем одной замечательнейшей эмоцией - интересом к повтору. Инерция повтора уже готова у нас, нам хочется повторять, следовательно, хочется совершенствовать. А когда ты осознаешь, что повтор все время другой и этот осознанно измененный повтор дает естественный прирост в умении, у тебя появляется состояние; которое мы называем эйфорией. Чтобы эта эйфория не была оторвана от действительности и не превратилась, например, в мечтательность а может получиться и так, необходимо, в основном, заниматься только смыслами, которые воспроизведены. Помните, я вскользь говорил о том, что семантикой можно заниматься через одну или две сотых секунды, то есть основное содержание нашей работы -поиск семантики, но если мы не определили "цветную грязь' если мы не определили материал, нам нечего заниматься семантикой. Ложная постановка семантики перед морфологизаиией, перед самим ощущением часто приводит к нулевому результату. Этот нулевой результат дает знать о себе очень быстро, потому что образуется скука. Мы ничем не можем манипулировать, если не притронулись, если не увидели, если не восприняли материал, если не пошли полипептиды и не клястеризовались в первичных точках сенсорных входов. Вы можете воскликнуть: какая разница, как это называется -полипептиды, сенсорные входы, клястеры? Разницы никакой нет, важно научиться читать медленно, научиться смотреть в сотню словарей и не спешить при этом, зная, что ты читаешь такой фрагмент, который будешь перечитывать потом всегда. Но разница между тем, что я Библию читал или я Библию не читал - огромная. Вы читали, а я не читал, читаю ее постоянно и никак не могу прочесть. Может, я ее читал, даже несколько раз читал, десятки раз перечитывал, но не прочел - вот в чем все дело. Никогда нельзя считать великое произведение прочитанным - это закон. Это закон, конечно, в автодидактике, к сожалению, в Конституции он не принят. Шедевры нужно читать и перечитывать, шедевры нужно делать необходимостью, а не тем, чем делает сноб, отмечая птичкой в виде документально оформленного как прочитанное -"проработано"- От духовного бюрократизма не избавишься, переименовав школу в лицей или гимназию, это абсолютно ничего не даст, может быть, даже наоборот - даст, но плохое, потому что вместе с названием возрождаются многие автоматически привнесенные приемы, которые нам совершенно не нужны, приемы отсталые, плохие. В конце концов, гимназия славилась тем, что там зубрили, и также далеко не блистало высшее образование тех времен. Оно держалось на Галичах - современниках Пушкина - и Грановских. Это были личностные достижения. ...Видите, как можно применять ассоциативный метод для того, чтобы активизировать историзм мышления? Если вы достигнете того, что сидя наедине с собой сможете взять лист бумаги и составить кастальскую игру - вспомните "Glasperlenspiel", "Игру в бисер" Германа Гессе, - вы почувствуете, что всемогущи относительно скуки, вам никогда не может быть скучно, потому что в вас заработала диахроническая ассоциативность. И в настоящее время, на этом синхроническом уровне ассоциирования есть чем заняться. Но ассоциируя в глубину, я становлюсь глубже - и это самое первое условие для того, чтобы я научился медленно читать. Технология медленного чтения, следовательное, связана с глубинным диахроническим ассоциированием. А теперь давайте представим, что мы ничего не знаем: ни букв, ни их произношения, ни истории, которую мы, конечно, учили в каком-то куцем виде. Что нам делать? Первое - обзавестись справочниками. Какой-то справочник можно уже купить на иностранном языке, какой-то - на русском, какой-то - на украинском, какой-то - на любом другом известном вам или на том, который вы только собираетесь учить. Готовиться нужно сегодня, покупая, если есть материальная или какая-то иная возможность. Покупать сейчас можно много книг, но приоритетны прежде всего те, в которых содержится "вспомоществование" по той или иной интересующей или не интересующей пока, но интересной в потенции, проблеме. "Everyman's English Pronouncing Dictionary", "Английский словарь произношений", например. В нем нет ни одного перевода, но зато есть указания, как произносить. Читая такую книгу по-английски, вы очень быстро научитесь определять очень многие, пока неизвестные вам, слова, потому что подсознание все равно работает, и наша собственная личность, спрятанная пол уровнем осознанности как айсберг, поможет приобрести вдобавок к хорошим манерам в культуре движений еще и правила, которые порождаются практикой. И я сделаю вывод, я почувствую, я, даже не формулируя, уже приобрету какие-то навыки чтения. И это довольно быстро происходит, если ты подошел к этому спортивно, тренируясь каждый день по-разному, так, как учился бы фигурному катанию. Поэтому, желая стать интеллигентным человеком, я обязательно должен двигаться, только движение, доброе движение к воспитанному мастерству создаст повышенные возможности в борьбе с ленью. Теперь разберем предметно правила медленного чтения, предварительно отдав себе отчет в том, что нас наиболее утомляет. Помните, мы говорили о том, что естественный мозг человека в архетипе, то есть присущий животному миру вообще, - мозг право-полушарный. Правое полушарие присутствует у животных и слева, то есть у животных два "правых", два образных полушария, где происходят процессы, аналогичные нашим. Медленное чтение может быть наименее утомительным только тогда, когда я пользуюсь правильными настройками мозга, когда я часто меняю материал. Значит, процессы утомления бывают прежде всего вегетативными, которые связаны с правильными или неправильными настройками, с утомлением нейронных путей. И эти чисто физиологические вегетативные утомления очень просто ликвидируются при помощи так называемого отдыха, который, конечно же, должен быть активным и который мы можем получить, только меняя объекты. Иногда и это не помогает, если утомление слишком большое. Я люблю вспоминать здесь знаменитый опыт Л. Гальвани, когда лягушка раздражается током и че рез некоторое время перестает дергаться, потому что просто устала. Другой тип утомления - психический - связан с культурой человека, когда у него самоорганизовалось состояние, известное с древних времен под названием tedium vitae. усталость от жизни. В той или иной форме tedium vitae в неограниченном количестве присутствует в нашем довольно-таки астенизированном обществе. Мы устаем, мы устаем в силу того, что живем негармонизированно, в силу того. что наши отношения обеднены, наши контакты не многогранны и множественность наших отношении отсутствует. И именно это отсутствие не дает развернуться психически, человек чувствует скуку. Умение развлекаться в серьезном труде - самое первое условие долголетия, потому что неглубокое развлечение само по себе, в принципе, является тем, что травмирует его душу и психику. Он должен полностью отдаваться игре в футбол, если играет в футбсл, он должен влюбиться в дело. которое делает. Итак. мы организовали рабочее место, у нас есть справочники, у нас есть, наконец, энциклопедии или, на худой конец, можно воспользоваться библиотекой. Каким должен быть темп работы9 Медленное чтение - действительно чтение медленное но это не значит, что темп работы должен быть медленным. Я могу привести пример из деятельности академика Льва Владимировича Щербы. когда он одну строфу Дж. Байрона, разбирал в течение целого семестра, толкуя ее так и эдак, привлекая по ассоциации тот или иной материал. Возьмите; например, строку из "Песни о вещем Олеге" А. С. Пушкина: "Как ныне сбирается вещий Олег отметить неразумным хазарам"... Человек, читающий только фабулу моментально удовольствуется тем, что прочитал: сейчас будет что-то интересное, Олег собирается мстить, кому? - хазарам, отлично! Человек же пытливый, обучаясь медленному чтению, организует движение образов - видите, мы подбираемся уже к культуре образов, к гештальтным движениям, - он обязательно пойнтере суется хазарами, посмотрит, что такое "вещий", узнает, может. в сотый раз в другом дополнительном справочнике, когда жил Олег, то есть будет общаться с шедевром по-настоящему, стараясь понимать его адекватно. Это и есть конкретизация пути к духовности, ибо вся духовность состоит из смыслов, которые обработаны морфологически, то есть с точки зрения на материал, в котором они живут. А у нас почему-то считается, что на материал можно не обращать внимания, тем более - мы же не формалисты какие-нибудь. - что со времен великих постановлений небезызвестной эпохи в нас сидит негативное отношение ко всякого рода формалистам. Помните формалиста Дмитрия Шостаковича, да-да, того самого, гениального Шостаковича, композитора? Я говорю об этом с такой горечью, потому что многие даже не подозревают, насколько глубоко живут и процветают в нас частицы того общественного сознания, которое уже вроде бы ушло с политической и социальной сцены, которое как бы отменили. Но все не бывает, к сожалению, так просто, никогда не было и не будет, поэтому сейчас необходимо понять, что те поступки, которые мы совершаем сегодня, должны вызвать интеграцию всего нашего поведения с обязательным переосмыслением абсолютно всех прежних мыслей, которые мы тащим за собой, как хвост кометы, и относиться к которым нельзя автоматически. Медленное чтение, конечно, нужно проводить по определенному репертуарному списку, который я предлагаю на первый случай. Можно взять, например. Библию, взять Евангелия, взять параллельные Евангелия на немецком, французском и английском языке. Читая параллельно, мы не сможем не достичь успеха, потому что наша работа будет комплексной, потому что мы будем заниматься пересмотром взглядов, работая над смыслом фактически. Необходимо морфологизировать, необходимо подходить к делу, к духовности, исходя из материала, в который духовность облекается. И это облачение духовности в данном случае становится физическим, не отменяя, конечно же, некоторой метафизичности, которой мы достигаем через состояния. Но попробуйте все перевернуть в обратную сторону, и у вас ничего не получится. Я восхищался всю жизнь, особенно в молодости, удивительным реализмом метафизических писателей-идеалистов и теологов. Современные религиозные теологи-герменевтики точны и реалистичны необыкновенно. Если вы возьмете сейчас именно такую литературу, по-настоящему разбирающую некоторые ранее запрещенные у нас темы, вы, пользуясь приемами медленного чтения, многое пересмотрите довольно плодотворно и получите еще один заряд на новую дополнительную жизнь, вдруг осознав на телесном уровне, через эмотивность, что переосмысление ставит цель, которую мы должны достичь, а эта цель есть, конечно же, новое раскрытие смыслов. Значит, если я как бы морфологически, на уровне конкретных книг, на уровне конкретных знаков, сравнивая их друг с другом, решаю какую-то смысловую задачу, я продлеваю себе жизнь. Иначе жизнь можно продлить с трудом, этот путь, во главе угла которого стоит движение, - самый короткий, он соединяется, конечно, и с физической работой, и с различными другими типами движений. И еще одно. В своих метафизических и умозрительных построениях мы исходим из тех постулатов и теорем, которые породил ум одного из величайших крайних рационалистов всех времен - Баруха Спинозы. Поэтому давайте развернемся широко, используя мысли таких рационалистов, как Барух Спиноза, как современные: рационалисты и различные другие мыслители, которые через кибернетику пытаются объяснить сущность человеческого разума, не отвергая вместе с тем и поэтические и метафизические работы Елены Петровны Блаватской или Елены Ивановны Рерих, для того чтобы гармонизировать мышление в обучении по-настоящему. Самое страшное, наверное, заключается сегодня в том, что люди так или иначе становятся однобокими в тот момент, когда настало Время Нежности и время плюрализма, а плюрализм не может существовать без нежности, хотя нет такой "весовой" функции, которая, казалось бы, определила ее. Соединение рационализма с иррациональной любовью и нежностью - одна из задач автодидактики, которая, наверное, понравится каждому из нас. И медленное чтение, на мой взгляд, должно служить тому, чтобы у тебя появилось еще одно великое состояние. Поэтому для медленного чтения мы отбираем, естественно, шедевры. Почему я начал с Библии? Потому что никто не станет спорить, что это не шедевр, даже великий пролетарский писатель Максим Горький говорил, что Библия - самое гениальное произведение, когда-либо созданное человечеством в области литературы. Правда, как-то странно получилось, что мы не имели доступа к этому самому гениальному сочинению столь длительное время. Потом мы с вами обсудим, какие книги нужно иметь на первый случай и где их, кстати, покупать. Учтите, их не очень много. Меня угнетает распространенное заблуждение, что у нас избы-ток^ионформации. Как же так? Нам не хватает высоких состояний, значит, у нас информационный гол