сумрачного тона, как огонь каштана за стеклом балкона. ЕСЛИ... Провались это небо! Под черешней зеленой, полной алого смеха, жду я, злой и влюбленный. Если неба не станет... Если это представишь, под черешней, горянка, прятать губы не станешь! ПРОЩАНИЕ Прощаюсь у края дороги. Угадывая родное, спешил я на плач далекий, а плакали надо мною. Прощаюсь у края дороги. Иною, нездешней дорогой уйду с перепутья будить невеселую память о черной минуте и кану прощальною дрожью звезды на восходе. Вернулся я в белую рощу беззвучных мелодий. РАЗМАХ Море поет синевой. (Где уж воде ключевой!) Небом поет высота. (Звездочка - как сирота.) Бог по-иному певуч. (Бедное море! Бедный мой ключ!) ПОЧТИ ЭЛЕГИЯ Не хватит жизни... А зачем она? Скучна дорога, а любовь скудна. Нет времени... А стоят ли труда приготовления к отплытью в никуда? Друзья мои! Вернем истоки наши! Не расплещите душу в смертной чаше! ОБЛАЧКО Вот и милая тень на проселке. До чего хороша в этом шелке и с большим мотыльком на заколке! Ты, кудрявый, ступай себе с миром! Подойди к ней! А вспомнит о милом - подрумянь ей сердечко помадой. И скажи ей, что плакать не надо. СЮИТА ЗЕРКАЛ СИМВОЛ Христос вознес зеркала в обеих руках, чтобы множить, как эхо, свой собственный образ, чтоб сердце его отражалось в темнеющих взглядах. Я верую! ОГРОМНОЕ ЗЕРКАЛО Мы живем под зеркалом необъятным. Человек поднебесный! Осанна! ОТСВЕТ Донья Луна. (Иль это ртуть расплескалась?) Нет. Что за юноша там затеплил фонарик? Только бабочке и под силу погасить сияние это. Тише... Ведь все возможно! Светлячком обернулась луна! ЛУЧИ Брат, раскинь свои руки! Все сущее - веер, и бог - в его центре. ОТЗВУК Поет в одиночестве птица. В пространстве множится песня зеркалом слуха. ЗЕМЛЯ Шагаем по зеркалу без оправы, по безоблачному кристаллу. Если бы ирис вырос вверх корнями, если б выросла роза вверх корнями, если бы каждый корень мог посмотреть на звезды, а мертвецы не смыкали веки, мы стали бы лебедями. КАПРИЧЧО За каждым зеркалом скрыты мертвые звезды, и радуга-малолетка там дремлет. За каждым зеркалом скрыто покоя вечного царство и бескрылых молчаний гнездовья. Ведь зеркало - это мощи источника, что смыкают свои световые створки только на ночь. Ведь зеркало - это роса-праматерь, и книга, что рассекает сумрак, и эхо, ставшее плотью. СИНТОИЗМ Золотой колокольчик. Пагода схожа с драконом. Динь-дон, динь-дон над рисовым полем. Первозданный источник, источник истин. А вдалеке розовоперая цапля и вулкан весь в морщинах. ГЛАЗА В недрах глаз пролегают бесконечные тропы. Две темноты сошлись там на перекрестке. Смерть приходит извечно с этих полей сокрытых. (Садовница обрывает слезные розы.) В зрачках не сыскать горизонтов. К замку, откуда нету возврата вовеки, надо искать дорогу в радужном семицветье. Отрок, любви не знавший, храни тебя боже от гидры багровой! Берегись же скитальца, Елена, вышивающая галстуки! НАЧАЛО Начало начал. Адам и Ева. Змий расколол зеркало рая на сотни осколков, и яблоко камнем стало. КОЛЫБЕЛЬНАЯ СПЯЩЕМУ ЗЕРКАЛУ Усни же! Блуждающих взглядов не бойся. Усни же! Ни ночной мотылек, ни случайное слово, ни вкрадчивый луч тебя в темноте не ранят. Усни же! Сердца безмолвный двойник, это ты, мое зеркало, сад, где я встречусь с любовью. Зеркало, спи бестревожно, спи! И проснись тогда лишь, когда на губах моих умрет поцелуй последний. ВОЗДУХ Воздух, радугами чреватый, свои зеркала разбивает о кроны деревьев. ПЕРЕПЛЕТЕНЬЕ Сердце мое - уж не твое ли оно? Кто возвращает мне отблески мыслей? Кто мне дарит эту любовь, но без корпя? Меняет цвета мой костюм - почему же? Везде перекресток! Почему видишь ты в небесах столько звезд? Кто, кт_о_ ты, брат мой, - я или ты? А руки эти холодные уж не его ли? На закате я вижу себя, когда весь людской муравейник по сердцу снует моему, ПЕРЕДЫШКА Филин раздумья свои прерывает, протирает очки, вздыхая. Светлячок одинокий скатывается с горы, звезды гаснут в полете. Крылья вздымает филин и продолжает раздумья. НОЧЬ (Сюита для трепетного голоса и фортепьяно) ПАССАЖИ Со всех сторон безлюдье. Со всех сторон. Сиротский звон сверчка. Сиротский звон. Сон бубенца во мраке. Сон... ПРЕЛЮДИЯ Вол не спеша опускает ресницы. В стойле жара... Это прелюдия ночи длится. УГОЛОК НЕБА Старые звезды - глаза их слезятся от света. Юные звезды - подсинены сумерки лета. (На взгорье, где сосны в ряд, огни светляков горят.) ВСЕ ВОКРУГ Ладони ветра живые небесные гладят щеки - за разом раз, за разом раз. У звезд глаза голубые стянулись в узкие щелки - за глазом глаз, за глазом глаз. ЗВЕЗДА Эта звезда не сморгнет никогда - без век, без ресниц звезда. - Где же она? - Эта звезда в сонной воде пруда. ПЕРЕЛЕСОК Дорога в город Сантьяго. (Я ехал туда влюбленным, и пела в ночь полнолунья птица-сестрица, птица-певунья на ветке в цвету лимонном.) ОДИНОКАЯ Это звезда романтических грез (для магнолий и роз). Она себе светила сама, пока не сошла с ума. Та-ра-ри, та-ра-ра. (В хижине мрака, в болоте, славно, лягушки, поете.) МАТЬ Большая Медведица кверху брюшком кормит созвездья своим молоком. Ворчит, урчит: дети-звезды, ешьте, пейте, светите и грейте! ВОСПОМИНАНИЕ Донья Луна к нам не пришла: обруч гоняет она. Вечно смешлива и весела лунная донья Луна. В ЧАС УХОДА Погаснувшие звезды плывут в последний путь... Вот горе, вот беда! Куда они, куда? ...чтоб рано или поздно в лазури затонуть. Вот горе, вот беда! Куда они, куда? КОМЕТА Приклеен хвост к комете: на Сириусе - дети. ВЕНЕРА Утра высь, Сезам, отворись. Ночи сон, Сезам затворен. ВНИЗУ Звезд мерцающие тени в звуки ночи вплетены. Привидения растений. Арфа спутанной струны. ВЕЛИКАЯ ГРУСТЬ Только тьма в морской дали, отражений нет. Стебель взгляда твоего хрупок, точно свет. Это ночь земли. ФОНТАНЫ КРАЙ Искрятся, брызжут привиденья фонтанов, но следов - нигде нет! Фонтаны призрачные брызжут вдали, но исчезают - ближе! И все мерещатся, играя, бесплотно плещутся, чаруя, там, у невидимого края, на грани Смерти, эти струи. В СТОРОНЕ Брызжет кровь ночная из фонтанов. О, как пульс их трепетен и зыбок! И увидел я, за окна глянув. что вокруг ни девушек, ни скрипок. Миг тому назад! Взвилась дорога, удаляясь облаком из пыли. Миг тому назад, совсем немного, два тысячелетья проскочили! САД У рыцарей есть шпаги стальной фонтанной влаги. А ночь черней, чем ад. Но это не игра, нет. Они цветы изранят и сердце мне пронзят. О, не ходите в сад! ПОКИНУТОСТЬ Пришел я, о боже, и в борозду бросил, посеял зерна вопросов. И не было мне колосьев! (Луна далека, как песня сверчка.) Принес я, о боже, цветы ответов. А их не сорвал даже ветер. И никто, и никто на свете. (И кружит один земли апельсин.) Боже, помилуй, над Лазарем сжалься! Ты видишь, кони грустно и валко уходят с моим катафалком. (А склоны темны под кругом луны.) О господи боже, вот и ответы. Ни о чем не спрошу уже. Смолкну навеки - и пусть колышатся ветки. (И кружит один земли апельсин.) БЕЗНАДЕЖНАЯ ПЕСНЯ Сливаются реки, свиваются травы. А я развеян ветрами. Войдет благовещенье в дом к обрученным, и девушки встанут утрами - и вышьют сердца свои шелком зеленым. А я развеян ветрами. ИЗВЕЧНЫЙ УГОЛ Извечный угол равнин и высей, (И ветер по биссектрисе.) Безмерный угол дороги каждой. (И по биссектрисе - жажда.) ПЕСНЯ Пора проститься с сердцем однозвучным, с напевом безупречнее алмаза - без вас, боровших северные ветры, один останусь сиро и безгласо. Полярной обезглавленной звездою. Обломком затонувшего компаса. ТОПОЛЬ И БАШНЯ Тополь и башня. С тенью живою - вычерченная веками. С тенью в зеленых руладах - замершая в отрешенье. Непримиримость ветра и камня, камня и тени. РОЗА Роза ветров! (Преображение точки.) Роза ветров! (Точка настежь. Прообраз почки.) НОЧНАЯ ПЕСНЯ АНДАЛУЗСКИХ МОРЯКОВ От Кадиса к Гибралтару пути-дороги неплохи! В морскую волну недаром ронял я тяжкие вздохи. Ай, девушка, ай, краса, за М_а_лагой паруса! Из Кадиса путь к Севилье. Тепло здесь рощам лимонным! Они мой путь проследили по вздохам неутаенным. Аи, девушка, аи, краса, за Малагой паруса! Пока впереди Кармона, ножей не пускают в дело, но месяцем заостренным изранено ветра тело. Эй, парень, слушай меня: уносят волны коня! Соленый путь позади. Любовь - я забыл ее. Забытое мной найди - отыщешь сердце мое. Эй, парень, слушай меня: уносят волны коня! Мой Кадис, ни шагу вниз моря за твоей спиной! Севилья, к небу тянись да бойся воды речной! Ай, девушка, ай, краса! Ай, парень, ай, паренек! Немало путей-дорог, полощутся паруса, да берег насквозь продрог. НА СМЕРТЬ ХОСЕ ДЕ СИРИА-И-ЭСКАЛАНТЕ В чьем ты промелькнул прощальном взоре? О, свеченье сумрака ночного! Без тебя плывут по небу зори, и с часами ветер спорит снова. Над тобой кадит дурманом горя куст жасмина пепельно-седого. Человек и страсть! Memento mori. Стань луной и сердцем небылого. Стань лупой, и в теплую стремнину с проблесками красноперых рыбок яблоко твое я сам закину. Ты же там, где воздух чист и зыбок, позабудь печальную долину, друг, дитя джокондовых улыбок. МОИ ЧЕРТЫ ЗАМРУТ ОСИРОТЕЛО Мои черты замрут осиротело на мху сыром, не знающем о зное. Меркурий ночи, зеркало сквозное, чья пустота от слов не запотела. Ручьем и хмелем было это тело, теперь навек оставленное мною, оно отныне станет тишиною бесслезной, тишиною без предела. Но даже привкус пламени былого сменив на лепет голубиной стыни и горький дрок, темнеющий сурово, я опрокину прежние святыни, и веткой в небе закачаюсь снова, и разольюсь печалью в георгине. ЭПИТАФИЯ ИСААКУ АЛЬБЕНИСУ Под этим камнем в гуще трав и злаков покоится в немой могиле урна с мелодией - то ласковой, то бурной - и стихнувшей, отбушевав, отплакав. В Андалузйи всюду одинаков, в Гранаде ясной, в Кадисе лазурном, взывает к солнечному дню ноктюрном печальный смысл твоих прощальных знаков. Душа и дар, промчавшиеся мимо! Рука безжизненная, восковая! Глаза орла и сердце херувима! Спи вечным небом, непогодой мая и теплым снегом в пасмурную зиму! Спи, об ушедшей жизни забывая! КАРМЕЛЕ, ПЕРУАНКЕ Цветком любви моя рука согрета, чтоб это имя ожило в чернилах. И прячутся в золе стихов унылых игра лучей, земля живого лета. И Аполлон засыпал русло где-то, где кровь моя, как камыши, застыла. А ты разводишь охру и белила, в которых - обещание букета. И два противоречащих начала - стиха и розы, алгебры и сини - поэзия в одну борьбу связала. О, красота твоих точеных линий! Перу, резец печали по металлу! Испания, скелет луны в долине! УЛЕТАЮЩЕЙ МЕРСЕДЕС Фиалка горней светозарной рани, замерзшая над кручею вулкана, ты - голос, что тревожит неустанно, слепой и вездесущий - вне гортани. Ты - снегопада близкого дыханье, твои мечты - как белизна бурана. Твое лицо - для нас живая рана, а сердце - вольный голубок в тумане. Лети же ввысь, не скованный погоней напев зари, вступающий вначале, пой, лилия, все горше и бездонней, чтоб мы, склоняя головы, молчали, и день и ночь струилась из ладоней гирлянда нескончаемой печали, ПЕСНЯ О СЕМИ СЕРДЦАХ Семь сердец ношу по свету. В колдовские горы, мама, я ушел навстречу ветру. Ворожба семи красавиц в семь зеркал меня укрыла. Пел мой голос семицветный, разлетаясь легкокрыло. Амарантовая, барка доплывала без ветрила. За других я жил на свете и живу. Мою же душу в грош не ставят мои тайны, и для всех они наружу. На крутой вершине, мама (той, где сердце заплуталось, когда с эхом побраталось), повстречались я и ветер. Семь сердец ношу по свету. Своего еще не встретил! ЭТЮД С ИГРУШКОЙ Мой циферблат конфетный в пламени тает, бедный. А ведь меня морочил, вечное завтра прочил. Сласти, цветы, чернила... (Господи - все, что было!) ...в огненное жерло. (Все, что меня ждало!) ЕЩЕ КАРТИНКА Сеньориты былого бродят замершим садом - те, кого не любили, с кавалерами рядом. Кавалеры безглазы, сеньориты безгласны; лишь улыбки белеют, словно веер атласный. Словно в дымке, где розы все от инея седы, монастырские свечи кружит марево бреда. Бродит сонм ароматов, вереница слепая, по цветам запоздалым невесомо ступая. На раскосых лимонах блики мертвенно-серы. Свеся ржавые шпаги, семенят кавалеры. ПЕСЕНКА НЕРОЖДЕННОГО РЕБЕНКА Зачем вы уплыть мне дали к низовьям темных рыданий? Зачем учился я плакать? Мой плач такой уже старый, что еле слезы волочит и скоро сгинет, усталый. Кто взял себе мои руки, во тьме безрукого бросил? Они другому ребенку послужат парою весел. Кого мои сны смутили? Я спал так тихо и мирно. И сон мой изрешетили. И мама уже седая. Зачем уплыть вы мне дали по темной глади рыданий? ПЕСНЯ Над золотым покоем мой тополек ютится. Без одичалой птицы. Над золотым покоем. Над золотой водою шепчется он с рекою о золотом покое. Вслушиваюсь до боли, и, как ягненку в поле, волк отвечает воем, над золотым покоем. ВРАТА Трах-тах!.. И воздух умер. Съежилось небо в крене. Пали живые сосны. Стоя дрожали тени. Три наших тени. ПЕСЕНКА Тук-тук... Кто бы мог? - Я пришла на твой порог, я осенняя тоска. - Что ты хочешь? - Смоль виска. - Не отдам я, спрячь суму. - Не отдашь - сама возьму. Тук-тук. Та же тьма... - Это я, твоя зима. ---------------------------------------------------------------------------- Библиотека всемирной литературы. Серия третья. Том 143 Испанские поэты XX вка. М., "Художественная литература", 1977 OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru ---------------------------------------------------------------------------- Из книги "Стихи о Конте Хондо" (1921) КРИК Эллипс крика с горы - на другую. Из олив, черной радугой, над синевой ночи. А-а-ай! Как смычок, пробудивший вибрацию в длинных струнах ветра. А-а-ай! (В деревушке пещерной возникают лампады.) А-а-ай! x x x Земля, сухая от зноя, и небо ночное. (Ветер оливок и взгорий.) Земля, древний край плошек и горя. Земля - потайных водоемов вовек не измерить. Земля стрел и незрячей смерти. (Ветер по-над дорогой, тополий ветер.) КИНЖАЛ Кинжал острым лезвием в сердце войдет, как входит плуг в выжженный луг. _Нет, не вонзайся мне в сердце, нет_. Кинжал, словно солнечный луч, зажжет колеблемую волну, души моей глубину. _Нет, не вонзайся мне в сердце, нет_. СОЛЕА Одетой в черное платье весь мир ей кажется малым, а сердце - большим необъятно. _Одетой в черное платье_. Ей кажется, горькие стоны и нежные страстные вздохи в потоке ветра утонут. _Одетой в черное платье_. Балкон остался открытым, и сквозь перила балкона - заря по небу разлита. _Ай-яй-яй-яй-яй_, одетой в черное платье! ВСТРЕЧА Обоим нам ясно, и мне и тебе: наши встречи напрасны. Сама ты все знаешь теперь: я ее слишком любил. Уходи ж... вот по этой тропе. От гвоздей отверстые раны на ладонях моих. Видишь? Багряные, кровоточат. Уходя, не гляди назад. Вслед смотреть я не стану. Да помолимся вместе святому Каэтано за то, что обоим нам ясно, и мне и тебе, - наши встречи напрасны.