Въ бархатe всемiрной пустоты, Все поютъ блаженныхъ женъ родныя очи, Все цвeтутъ безсмертные цвeты. 2 Дикой кошкой горбится столица, На мосту патруль стоитъ, Только злой моторъ во мглe промчится И кукушкой прокричитъ. Мнe не надо пропуска ночного, Часовыхъ я не боюсь: За блаженное, безсмысленное слово Я въ ночи совeтской помолюсь. 3 Слышу легкiй театральный шорохъ И дeвическое "ахъ" -- И безсмертныхъ розъ огромный ворохъ У Киприды на рукахъ. У костра мы грeемся отъ скуки, Можетъ быть вeка пройдутъ, И блаженныхъ женъ родныя руки Легкiй пепелъ соберутъ. 4 Гдe то грядки красныя партера, Пышно взбиты шифоньерки ложъ; Заводная кукла офицера; Не для черныхъ душъ и низменныхъ святошъ... Что жъ, гаси, пожалуй, наши свeчи Въ черномъ бархатe всемiрной пустоты, Все поютъ блаженныхъ женъ крутыя плечи, А ночного солнца не замeтишь ты. 25 ноября 1920 г. -------- x x x На перламутровый челнокъ Натягивая шелка нити, О, пальцы гибкiе, начните Очаровательный урокъ. Приливы и отливы рукъ, Однообразныя движенья, Ты заклинаешь, безъ сомнeнья, Какой-то солнечный испугъ, Когда широкая ладонь, Какъ раковина, пламенeя, То гаснетъ, къ тeнямъ тяготeя, То въ розовый уйдетъ огонь. -------- x x x Отъ легкой жизни мы сошли съ ума. Съ утра вино, а съ вечера похмелье. Какъ удержать напрасное веселье, Румянецъ твой, о пьяная чума? Въ пожатьи рукъ мучительный обрядъ, На улицахъ ночные поцeлуи, Когда рeчныя тяжелeютъ струи, И фонари, какъ факелы, горятъ. Мы смерти ждемъ, какъ сказочнаго волка, Но я боюсь, что раньше всeхъ умретъ Тотъ, у кого тревожно-красный ротъ И на глаза спадающая челка. -------- x x x Что поютъ часы-кузнечикъ, Лихорадка шелеститъ, И шуршитъ сухая печка,-- Это красный шелкъ горитъ. Что зубами мыши точатъ Жизни тоненькое дно, Это ласточка и дочкe Отвязала мой челнокъ. Что на крышe дождь бормочетъ,-- Это черный шелкъ горитъ, Но черемуха услышитъ И на днe морскомъ проститъ. Потому что смерть невинныхъ, И ничeмъ нельзя помочь, Что въ горячкe соловьиной Сердце теплое еще. -------- x x x Уничтожаетъ пламень Сухую жизнь мою, И нынe я не камень, А дерево пою. Оно легко и грубо; Изъ одного куска И сердцевина дуба, И весла рыбака. Вбивайте крeпче сваи, Стучите, молотки, О деревянномъ раe, Гдe вещи такъ легки. -------- x x x Мнe Тифлисъ горбатый снится, Сазандарiй стонъ звенитъ, На мосту народъ толпится, Вся ковровая столица, А внизу Кура шумитъ. Надъ Курою есть духаны, Гдe вино и милый пловъ, И духанщикъ тамъ румяный Подаетъ гостямъ стаканы И служить тебe готовъ. Кахетинское густое Хорошо въ подвалe пить, Тамъ въ прохладe, тамъ въ покоe Пейте вдоволь, пейте двое: Одному не надо пить. Въ самомъ маленькомъ духанe Ты товарища найдешь. Если спросишь Телiани. Поплыветъ Тифлисъ въ туманe, Ты въ духанe поплывешь. -------- x x x Американка въ двадцать лeтъ Должна добраться до Египта, Забывъ Титаника совeтъ, Что спитъ на днe мрачнeе крипта. Въ Америкe гудки поютъ, И красныхъ небоскребовъ трубы Холоднымъ тучамъ отдаютъ Свои прокопченныя губы. И въ Луврe океана дочь Стоитъ, прекрасная, какъ тополь, Чтобъ мраморъ сахарный толочь, Влeзаетъ бeлкой на Акрополь. Не понимая ничего, Читаетъ Фауста въ вагонe И сожалeетъ, отчего Людовикъ больше не на тронe. -------- x x x Сестры тяжесть и нeжность,-- одинаковы ваши примeты, Медуницы и осы тяжелую розу сосутъ, Человeкъ умираетъ, песокъ остываетъ согрeтый, И вчерашнее солнце на черныхъ носилкахъ несутъ. Ахъ, тяжелыя соты и нeжныя сeти, Легче камень поднять, чeмъ вымолвить слово -- любить, У меня остается одна забота на свeтe, Золотая забота, какъ времени бремя избыть. Словно темную воду, я пью помутившiйся воздухъ, Время вспахано плугомъ, и роза землею была, Въ медленномъ водоворотe тяжелыя нeжныя розы, Розы тяжесть и нeжность въ двойные вeнки заплела. 1920 -------- x x x 1 Я наравнe съ другими Хочу тебe служить, Отъ ревности сухими Губами ворожить. Не утоляетъ слово Мнe пересохшихъ устъ, И безъ тебя мнe снова Дремучiй воздухъ пустъ. 2 Я больше не ревную, Но я тебя хочу, И самъ себя несу я, Какъ жертву, палачу. Тебя не назову я Ни радость, ни любовь; На дикую, чужую Мнe подмeнили кровь. 3 Еще одно мгновенье, И я скажу тебe: Не радость, а мученье Я нахожу въ тебe. И, словно преступленье, Меня къ тебe влечетъ Искусанный въ смятеньи, Вишневый нeжный ротъ. 4 Вернись ко мнe скорeе: Мнe страшно безъ тебя. Я никогда сильнeе Не чувствовалъ тебя. И въ полуночной драмe, Во снe иль наяву, Въ тревогe иль въ истомe -- Но я тебя зову. 1920 -------- x x x 1 Чуть мерцаетъ призрачная сцена, Хоры слабые тeней, Захлестнула шелкомъ Мельпомена Окна храмины своей. Чернымъ таборомъ стоятъ кареты, На дворe морозъ трещитъ, Все космато: люди и предметы, И горячiй снeгъ хруститъ. 2 Понемногу челядь разбираетъ Шубъ медвeжьихъ вороха, Въ суматохe бабочка летаетъ, Розу кутаютъ въ мeха. Модной пестряди кружки и мошки, Театральный легкiй жаръ, А на улицe мигаютъ плошки, И тяжелый валитъ паръ. 3 Кучера измаялись отъ крика, И кромeшна ночи тьма. Ничего, голубка Эвридика, Что у насъ студеная зима. Слаще пeнья итальянской рeчи Для меня родной языкъ, Ибо въ немъ таинственно лепечетъ Чужеземныхъ арфъ родникъ. 4 Пахнетъ дымомъ бeдная овчина, Отъ сугроба улица черна. Изъ блаженнаго, пeвучаго притона Къ намъ летитъ безсмертная весна, Чтобы вeчно арiя звучала "Ты вернешься на зеленые луга" -- И живая ласточка упала На горячiе снeга. -------- Веницейская жизнь 1 Веницейской жизни мрачной и безплодной Для меня значенiе свeтло, Вотъ она глядитъ съ улыбкою холодной Въ голубое дряхлое стекло. 2 Тонкiй воздухъ, кожи синiя прожилки, Бeлый снeгъ, зеленая парча, Всeхъ кладутъ на кипарисныя носилки, Сонныхъ, теплыхъ вынимаютъ изъ плаща. 3 И горятъ, горятъ въ корзинахъ свeчи, Словно голубь залетeлъ въ ковчегъ, На театрe и на праздномъ вeчe Умираетъ человeкъ. 4 Ибо нeтъ спасенья отъ любви и страха, Тяжелeе платины Сатурново кольцо, Чернымъ бархатомъ завeшенная плаха И прекрасное лицо. 5 Тяжелы твои, Венецiя, уборы, Въ кипарисныхъ рамахъ зеркала. Воздухъ твой граненый. Въ спальнe таютъ горы Голубого, дряхлаго стекла. 6 Только въ пальцахъ роза или склянка, Адрiатика зеленая, прости, Что же ты молчишь, скажи, венецiанка? Какъ отъ этой смерти праздничной уйти? 7 Черный Весперъ въ зеркалe мерцаетъ, Все проходитъ. Истина темна. Человeкъ родится. Жемчугъ умираетъ. И Сусанна старцевъ ждать должна. 1920 -------- x x x Мнe жалко, что теперь зима, И комаровъ не слышно въ домe, Но ты напомнила сама О легкомысленной соломe. Стрекозы вьются въ синевe, И ласточкой кружится мода, Корзиночка на головe -- Или напыщенная ода? Совeтовать я не берусь, И безполезны отговорки, Но взбитыхъ сливокъ вeченъ вкусъ И запахъ апельсинной корки. Ты все толкуешь наобумъ, Отъ этого ничуть не хуже, Что дeлать: самый нeжный умъ Весь помeщается снаружи. И ты пытаешься желтокъ Взбивать разсерженною ложкой, Онъ побeлeлъ, онъ изнемогъ -- И все-таки, еще немножко... Въ тебe все дразнитъ, все поетъ, Какъ итальянская рулада. И маленькiй вишневый ротъ Сухого проситъ винограда. Такъ не старайся быть умнeй, Въ тебe все прихоть, все минута. И тeнь отъ шапочки твоей Венецiанская баута. Декабрь 1920 -------- x x x Вотъ дароносица, какъ солнце золотое Повисла въ воздухe -- великолeпный мигъ. Здeсь долженъ прозвучать лишь греческiй языкъ: Взять въ руки цeлый миръ, какъ яблоко простое. Богослуженiя торжественный зенитъ, Свeтъ въ круглой храминe подъ куполомъ въ iюлe, Чтобъ полной грудью мы внe времени вздохнули О луговинe той, гдe время не бeжитъ. И Евхаристiя, какъ вeчный полдень длится -- Всe причащаются, играютъ и поютъ, И на виду у всeхъ божественный сосудъ Неисчерпаемымъ веселiемъ струится. -------- x x x Когда Психея-жизнь спускается къ тeнямъ Въ полупрозрачный лeсъ вослeдъ за Персефоной, Слeпая ласточка бросается къ ногамъ Съ стигiйской нeжностью и вeткою зеленой. Навстрeчу бeженкe спeшитъ толпа тeней, Товарку новую встрeчая причитаньемъ, И руки слабыя ломаютъ передъ ней Съ недоумeнiемъ и робкимъ упованьемъ. Кто держитъ зеркальце, кто баночку духовъ; Душа вeдь женщина, ей нравятся бездeлки, И лeсъ безлиственный прозрачныхъ голосовъ Сухiя жалобы кропятъ, какъ дождикъ мелкiй. И въ нeжной сутолкe не зная, что начать, Душа не узнаетъ прозрачныя дубравы, Дохнетъ на зеркало и медлитъ передать Лепешку мeдную съ туманной переправы. -------- x x x Возьми на радость изъ моихъ ладоней Немного солнца и немного меда, Какъ намъ велeли пчелы Персефоны. Не отвязать неприкрeпленной лодки, Не услыхать въ мeха обутой тeни, Не превозмочь въ дремучей жизни страха. Намъ остаются только поцeлуи, Мохнатыя, какъ маленькiя пчелы, Что умираютъ, вылетeвъ изъ улья. Они шуршатъ въ прозрачныхъ дебряхъ ночи, Ихъ родина дремучiй лeсъ Тайгета, Ихъ пища -- время, медуница, мята. Возьми жъ на радость дикiй мой подарокъ -- Невзрачное сухое ожерелье Изъ мертвыхъ пчелъ, медъ превратившихъ въ солнце. -------- Сумерки свободы 1 Прославимъ, братья, сумерки свободы, Великiй сумеречный годъ. Въ кипящiя ночныя воды Опущенъ грузный лeсъ тенетъ. Восходишь ты въ глухiе годы, О, солнце, судiя-народъ. 2 Прославимъ роковое бремя, Которое въ слезахъ народный вождь беретъ. Прославимъ власти сумрачное бремя, Ее невыносимый гнетъ. Въ комъ сердце есть, тотъ долженъ слышать, время, Какъ твой корабль ко дну идетъ. 3 Мы въ легiоны боевые Связали ласточекъ, и вотъ Не видно солнца, вся стихiя Щебечетъ, движется, живетъ, Сквозь сeти сумерки густыя Не видно солнца, и земля плыветъ. 4 Ну что жъ, попробуемъ: огромный, неуклюжiй, Скрипучiй поворотъ руля. Земля плыветъ. Мужайтесь, мужи, Какъ плугомъ, океанъ дeля, Мы будемъ помнить и въ летейской стужe, Что десяти небесъ намъ стоила земля. -------- x x x 1 На страшной высотe блуждающiй огонь, Но развe такъ звeзда мерцаетъ? Прозрачная звeзда, блуждающiй огонь, Твой братъ, Петрополь, умираетъ. 2 На страшной высотe земные сны горятъ, Зеленая звeзда летаетъ. О, если ты звeзда,-- воды и неба братъ, Твой братъ, Петрополь, умираетъ. 3 Чудовищный корабль на страшной высотe Несется, крылья расправляетъ. Зеленая звeзда, въ прекрасной нищетe Твой братъ, Петрополь, умираетъ. 4 Прозрачная весна надъ черною Невой Сломалась. Воскъ безсмертья таетъ. О, если ты звeзда -- Петрополь, городъ твой, Твой братъ, Петрополь, умираетъ. -------- Ласточка 1 Я слово позабылъ, что я хотeлъ сказать: Слeпая ласточка въ чертогъ тeней вернется На крыльяхъ срeзанныхъ съ прозрачными играть. Въ безпамятствe ночная пeснь поется. 2 Не слышно птицъ. Безсмертникъ не цвeтетъ, Прозрачны гривы табуна ночного, Въ сухой рeкe пустой челнокъ плыветъ, Среди кузнечиковъ безпамятствуетъ слово. 3 И медленно растетъ какъ бы шатеръ иль храмъ, То вдругъ прикинется безумной Антигоной, То мертвой ласточкой бросается къ ногамъ Съ стигiйской нeжностью и вeткою зеленой. 4 О, если бы вернуть и зрячихъ пальцевъ стыдъ. И выпуклую радость узнаванья, Я такъ боюсь рыданья Аонидъ, Тумана, звона и зiянья. 5 А смертнымъ власть дана любить и узнавать, Для нихъ и звукъ въ персты прольется, Но я забылъ, что я хочу сказать, И мысль безплотная въ чертогъ тeней вернется. 6 Все не о томъ прозрачная твердитъ, Все ласточка, подружка, Антигона... А на губахъ, какъ черный ледъ, горитъ Стигiйскаго воспоминанье звона. 1920 -------- x x x За то, что я руки твои не сумeлъ удержать, За то, что я предалъ соленыя нeжныя губы, Я долженъ разсвeта въ дремучемъ акрополe ждать. Какъ я ненавижу плакучiе древнiе срубы. Ахейскiе мужи во тьмe снаряжаютъ коня, Зубчатыми пилами въ стeны вгрызаются крeпко, Никакъ не уляжется крови сухая возня, И нeтъ для тебя ни названья, ни звука, ни слeпка. Какъ могъ я подумать, что ты возвратишься, какъ смeлъ! Зачeмъ преждевременно я отъ тебя оторвался! Еще не разсeялся мракъ, и пeтухъ не пропeлъ, Еще въ древесину горячiй топоръ не врeзался. Прозрачной слезой на стeнахъ проступила смола, И чувствуетъ городъ свои деревянныя ребра, Но хлынула къ лeстницамъ кровь и на приступъ пошла, И трижды приснился мужамъ соблазнительный образъ. Гдe милая Троя, гдe царскiй, гдe дeвичiй домъ? Онъ будетъ разрушенъ, высокiй Прiамовъ скворешникъ. И падаютъ стрeлы сухимъ деревяннымъ дождемъ, И стрeлы другiя растутъ на землe, какъ орeшникъ. Послeдней звeзды безболeзненно гаснетъ уколъ, И сeрою ласточкой утро въ окно постучится, И медленный день, какъ въ соломe проснувшiйся волъ На стогнахъ шершавыхъ отъ долгаго сна шевелится. Декабрь 1920 -------- x x x Исакiй подъ фатой молочной бeлизны Стоитъ сeдою голубятней, И посохъ бередитъ сeдыя тишины И чинъ воздушный сердцу внятный. Столeтнихъ панихидъ блуждающiй призра'къ, Широкiй выносъ плащаницы, И въ ветхомъ неводe генисаретскiй мракъ Великопостныя седмицы. Ветхозавeтный дымъ на теплыхъ алтаряхъ И iерея возгласъ сирый, Смиренникъ царственный: снeгъ чистый на плечахъ И одичалыя порфиры. Соборы вeчные Софiи и Петра, Амбары воздуха и свeта, Зернохранилища вселенскаго добра, И риги новаго завeта. Не къ вамъ влечется духъ въ годины тяжкихъ бeдъ, Сюда влачится по ступенямъ Широкопасмурнымъ несчастья волчiй слeдъ, Ему вовeки не измeнимъ. Зане свободенъ рабъ, преодолeвшiй страхъ, И сохранилось свыше мeры Въ прохладныхъ житницахъ, въ глубокихъ закромахъ Зерно глубокой, полной вeры. 1921.