ечом огромным, Единым взмахом целые полки, И смертоносный, обоюдоострый, Двумя руками поднятый клинок Обрушивается и все вокруг Опустошает. Сатана, спеша Погибель отвратить, подставил щит - Неразрушимый, исполинский диск, Покрытый адамантовой броней Десятислойной. Ратный труд прервал Архангел, заприметивший Врага; Он радостно надеялся войну Междоусобную Сынов Небес Немедленно покончить, одолев Зачинщика, и протащить в цепях Плененного. С пылающим лицом, Сурово брови сдвинув, он вскричал: "- Виновник Зла, безвестного досель На Небе и до бунта твоего Неведомого даже по названью, А ныне изобильного! Взгляни На беды ненавистной всем борьбы, Которые по праву на тебя И на твоих сообщников падут Безмерно тяжело! Как ты возмог Нарушить благодатный мир Небес, Злосчастие в Природу привнести, Не бытовавшее до мятежа Преступного! Как заразить дерзнул Своею злобой тысячи других, Когда-то верных, чистых, а теперь Запятнанных изменой! Не мечтай Расстроить бунтом наш святой покой. Тебя изгонят Небеса; приют Блаженный не потерпит мрачных дел Насилья и войны. Изыди в Ад, И да изыдет заодно с тобой, В обитель Зла, твое исчадье - Зло, И вся твоя бесчестная орда! Там смуту сей, покуда этот меч Карающий твою не начал казнь Иль месть, которой дал Господь крыла, Внезапная, иная ниспадет, Тебя низвергнув, для горчайших мук!" Так молвил Князь Небесных сил; ему Противник прекословил: "- Ты не тщись Угроз воздушных ветром испугать Того, кому деяния твои Не страшны: разве в бегство обратил Ты из моих бойцов хоть одного, Слабейшего? И разве тот, кто пал, Непобежденным не вставал опять? Неужли проще справиться со мной, Властолюбивый, с помощью угроз И повелений? Зря не уповай! Не этим завершится ратный спор, Который бедоносным ты честишь, А мы считаем славным. Наша цель Достичь победы, или Небо в Ад, Измышленный тобой, мы превратим; Коль нам не царствовать, мы будем здесь, По крайней мере, вольными. Напружь Всю мощь, и на помогу призови Всесильного,- как ты Его зовешь. Не отступлю; тебя-то я искал Повсюду - издалєка и вблизи!" Умолкли, несказанный бой начать Готовясь; даже ангельский язык Слов не найдет, чтоб рассказать о нем; С каким земным событием сыскать Сопоставленье, чтоб на высоту Богоподобной мощи вознести Понятие людское? Два врага, В покое ли, в движении, равны,- Оружьем, видом, поступью,- богам, Достойным предопределять судьбу Небесного владычества. Мечи Взмахнулись пламенные, описав Ужасные окружности; щиты, Друг против друга, блещут и слепят, Как два огромных солнца. Ожиданье Застыло в страхе. Обе стороны Ожесточенных Духов, только что Сражавшихся несметною толпой, Освободили, спешно отступив, Обширную равнину, ибо вихрь Единоборства этого для них Небезопасен. Поединок был,- Насколько при посредстве малых дел Великое возможно описать,- Как если бы гармония Природы Расстроилась и вспыхнула война Созвездий, и под гнетом грозных сил, Навстречу обоюдно устремясь, Две злобные планеты, средь Небес, Сразились, в битве яростной смесив Материю своих враждебных сфер. Противники десницы вознесли, Мощнейшие на Небе, после рук Всемощного, и каждый помышлял Одним ударом завершить борьбу, Не повторив убийственный замах. Ни силой, ни искусством боевым Они не различались, но двуручный. Меч Михаила, выданный ему Из Божьей оружейной, обладал Таким закалом, что клинки любые, Любые латы рассекал легко. Стремительно упав, он меч Врага Перерубил и, быстро обратись, Вонзился и рассек весь правый бок Отступника. Впервые Сатана Изведал боль; от нестерпимых мук Он изогнулся в корчах, уязвлен Отверстой раной, что ему нанес Разящий меч, но тут же ткань срослась Эфирная; разъятой не дано Ей оставаться долго; из рубца Нектарной влаги хлынула струя Пурпурная,- Небесных Духов кровь,- Блестящие доспехи запятнав. Примчалось много Ангелов к нему,- Клевретов сильных, чтобы заслонить Владыку; а другие - на щиты Поспешно взгромоздили Сатану И к царской колеснице отнесли, Стоявшей от сраженья вдалеке, И на нее сложили. Он стонал От скорби, озлобленья и стыда И скрежетал зубами, осознав, Что несравненным дольше полагать Себя не вправе, что былая спесь Его, соперничавшего с Творцом, Унижена; однако исцелел Он вскоре, ибо Ангельский состав Во всех частях единой наделен Живучестью, в отличье от людей,- У коих печень, легкие, нутро, Равно как сердце, почки, голова, Ранимы насмерть. Духов же убить Нельзя, не уничтожив целиком; Смертельным уязвленьям их тела Текучие не более чем воздух Подвержены; их жизненная суть Вся - голова, вся - сердце, вся - глаза, Вся - уши, вся - сознание, вся - ум; Они любые члены для себя Создать способны и любой размер, Обличие любое, всякий цвет, И плотный и разреженный состав По изволенью могут принимать. Меж тем свершались и в иных местах Преславные деянья: Гавриил Со всей своею ратью вторгся в строй Когорт Молоха; этот ярый царь Его на поединок вызывал, За колесницей поволочь грозясь Привязанного, и гласил худу, Не пощадив кощунным языком Единого, кто свят на Небесах; Но вдруг, преполовиненный мечом До пояса и яростно рыча От боли, не испытанной досель, Пустился в бег в расколотой броне. На флангах Уриил и Рафаил, Сразившись каждый со своим врагом, Сломили Асмодея, вкупе с ним - Адрамелеха; эти два Престола Могучие отвергли даже мысль Считаться рангом ниже Божества, Но панцири из адамантных скал И сила исполинская спасти Безумцев от разгрома не могли, Кольчугам и щитам не удалось Увечья тяжкие предотвратить; Изнемогая от ужасных ран, Смиренью научились беглецы. Не мешкал Абдиил, громя орду Безбожную; двойным его ударом Был Ариил сражен и Ариох, Он Рамиила буйство укротил, Обжег и, пораженного, поверг. Я мог бы тысячи других имен Бессмертно возвеличить на Земле, Но Ангелам-избранникам хвалы Людской не надо; тешатся они Небесной славой. Хоть бойцы Врага, Могущество и мужество явив Отменные, желали бы достичь Не меньшей ратной славы, но навек Божественный изгладил приговор Их прозвища из памяти священной, Да безымянные живут во тьме Забвенья; ибо сила, изменив Законности и правде, лишь стыда Достойна и укора; не снискать Ей лавров, как ни алчет обрести Бесчестьем - славу, низостью - хвалу. Пускай же их прозванья навсегда Безмолвье нерушимое пожрет. Вот сломлены сильнейшие из них; Отходит войско, разъединено На множество частей; его объял Постыдный беспорядок, смутный страх Разгрома. Вся усеяна равнина Обломками оружья и брони, И опрокинутые колесницы С возничими, с упряжками коней Огнистых друг на друге, как пришлось, Лежали грудами; а те, кто мог В разбитых легионах Сатаны Еще держаться,- обратили тыл, Едва сопротивляясь. Бледный страх Врагов объял; он в первый раз настиг Строптивых, что почувствовали боль Впервые и бесславно, в первый раз Бежали. Эти беды навлекла Ослушливость греховная на тех, Кто страха не знавал до сей поры, Ни бегства, ни страданий. Рать святых, Напротив, неприступною сплетясь Квадратною фалангой, шла вперед, Неуязвима под прикрытьем лат Несокрушимых. Этот перевес Послушная безгрешность им дала, Дозволила в бою не изнемочь И боли не испытывать, хотя Противник временами их теснил. Вот Ночь вступила на свою стезю, Объяла темнотою небосвод, Сраженье милосердно прекратив. Зловещий гул побоища затих, И победителей укрыла мгла, Равно как побежденных. Михаил И Ангельская рать разбили стан Средь поля, взвихренные пламена Расставив Херувимские охраной Вокруг шатров. Со стороны другой, С мятежным войском, Сатана ушел В далекий мрак... Покоя нет Врагу! Средь ночи созывает он Совет Своих Князей, отважно молвив так: "- Испытанные пламенем войны Собратья, доказавшие вполне Своей неодолимостью, что вы Не только лишь свободу обрести Достойны,- это малость,- но и честь, Главенство, прославленье и почет, Все то, чего мы алчем. Целый день Держались вы в сомнительной борьбе, А если день возможно устоять, То почему не вечно? Царь Небес С Престола горнего, противу нас Послав сильнейших, меру эту счел Достаточной, чтоб нас поработить. Но так не стало. Кажется, Господь В предвиденье не столь непогрешим, Хотя Всеведущим Его досель Считали. Мы оружьем послабей, А посему потери понесли Известные, почувствовали боль Впервые, но страданьем пренебречь Немедля научились, и сейчас Мы знаем, что эфирный наш состав Не может быть смертельно уязвлен; Раненья, нанесенные ему, Он исцеляет вмиг благодаря Врожденным силам. От ничтожных бед Лекарство подходящее найти Не трудно. Может, новую броню, Прочнее прежней, новое оружье, Мощнее прежнего, мы создадим, На пользу нам, противнику - на зло; Боеспособность нашу укрепив, Сравняем силы, на худой конец; Ведь естество у нас и у врагов Одно и то же. Если ж по иным, Безвестным основаниям, у них Над нами перевес, то мы должны, Пока рассудок нам не изменил, Открыть причины эти сообща И наше здравомыслие напрячь!" Умолк; и первым слово взял Нисрох, Глава Начал,- он вырвался едва Из тяжкой битвы; мрачен, изнурен, В разбитых, непригодных ни к чему Доспехах, с мрачным видом возразил: "- Ты нас от новоявленных владык Избавил, ты свободу нам вернул Блаженствовать в сознанье наших прав Божественных; но даже божествам, Оружием неравным, против сил Превосходящих,- трудно воевать, От боли изводясь, когда страданий Не ощущают недруги ничуть И не ранимы. Это приведет Нас к верной гибели. Какой же прок От мужества, отваги, силы мышц, Хотя и несравненных, если боль Их побеждает, подчинив себе, И понуждает руки опустить Могучие? Мы можем обойтись Без наслаждений, можем просто жить И не роптать, довольствуясь такой Спокойной жизнью,- лучшей доли нет! Но из несчастий - боль превыше всех, Зло совершенное и, становясь Чрезмерной, переходит за предел Долготерпенья всякого; и тот, Кто средство изобрел бы уязвлять Противников, доселе невредимых, И сделать нечувствительными нас, Не меньшей бы достоин был хвалы, Чем тот, кто нам свободу даровал!" Ответствовал спокойно Сатана: "- Искомый способ, что послужит нам, По здравому сужденью твоему, Для одоленья - мной уже открыт. Когда мы на опору наших стоп Эфирную, цветистую глядим, На безграничный материк Небес, Весь в самоцветах, в золоте, в цветах Амврозийных, в деревьях плодоносных,- Кто созерцал бы эту красоту Поверхностно и сразу б не смекнул, Что в недрах зарождается она Глубинных, из частичек вещества, Из черных, грубых зерен и семян, В духообразной пене огневой Возникших? Но едва небесный луч Коснется их, смягчив и оживив, Они, пробившись вверх, во всей красе Волшебно расцветают на свету. Вот эти-то частицы, что огнем Насыщены подспудным, нам достать Потребно из глубоких, мрачных недр, Забить потуже в длинные стволы, Округлые и полные, поджечь С отверстия другого, и тогда, От малой искры, вещество частиц, Мгновенно вспыхнув и загрохотав, Расширится и, развивая мощь Огромную, метнет издалека Снаряды, полные такого зла, Что, все сметая на своем пути, Повергнут недругов и разорвут На клочья. Померещится врагам Испуганным, что нами грозный гром Похищен у Того, Кто им владел Единственно. Недолгим будет труд И пред рассветом завершен сполна. Итак, мужайтесь, поборите страх. Способен все препоны одолеть Союз ума и силы. Нет причин, Соратники, в отчаянье впадать!" Он смолк. Приободрила эта речь Отвагу ослабелую и вновь Надежды угасавшие зажгла. Дивился каждый помыслу Вождя, Равно тому, что не придумал сам Подобный способ; многим бы казался Он прежде невозможным, но теперь Сочтен разумным. Может быть, Адам, Из твоего потомства, кто-нибудь, Когда в грядущем злоба возрастет, По наущенью Дьявола создаст Такое же орудье, на беду И муку человеческим сынам Греховным, жаждущим кровавых войн И обоюдного братоубийства. Покинув сходку, все к труду спешат, Никто не медлит, рук не сосчитать, Готовых действовать. В единый миг Разрыта почва Неба до глубин Безмерных; там увидели они Незрелые зачатки правеществ Природных; пену серную нашли, Селитряную пену, и, смешав, Хитро сгустили, высушили смесь, И, в черное преобразив зерно, Нагромоздили целые холмы. Другие вскрыли залежи руды (Здесь, на Земле, такие точно есть) И жилы минералов и камней, Чтоб громовержущие отковать Махины и отлить запасы ядр Губительных; а третьи - тростники Горючие срезают - страшный злак, От искры вспыхивающий мгновенно. Так, в тайне величайшей, до зари Работа завершилась. Только Ночь Была свидетельницей. В тишине Они опять порядок навели, Ни в чем не заподозрены никем. Вот озарен с востока небосвод; Проснулись победители; труба Зовет к оружью. Быстро собрались Воители в доспехах золотых, Построясь в лучезарные ряды; Другие с рассветающих холмов Окрестность озирают, а другие, Легко вооруженные, спешат В разведку, разойдясь во все концы, Чтоб выследить бежавшего врага И точно вызнать: где его привал, Стоит ли враг иль будет наступать? Но вскоре углядели впереди Войска противника; когорты шли Не быстро, но решительно, сомкнув Шеренги и знамена распустив. Летит назад крылатый Зофиил, Наибыстрейший Херувим, крича: "- В бой, ратоборцы, в бой! Враг у ворот, И не бежал, как полагали мы; Напротив, от нелегкого труда Искать его он увольняет нас. Не бойтесь! Отступать его полки Не думают, но движутся сюда, Подобно туче, лица их бойцов Отважны и уверенны. Скорей! Проверьте скрепы адамантных лат, Плотней надвиньте шлемы и, подняв Над головой округлые щиты Иль опустив до уровня груди, Держите их надежно! Мыслю я - Не дождик моросящий окропит Сегодня нас, но хлынет грозовой Разящий ливень огнеперых стрел!" Так он соратников остерегал, Что сами не плошали; соблюдая Спокойствие, обозы позади Оставив, легионы подтянулись И тронулись в порядке боевом. Навстречу им, ступая тяжело, Сплоченным полчищем неисчислимым Идут противники, образовав Квадратный строй, коварно волоча Махины дьявольские посреди Полков пехотных и со всех сторон Рядами всадников загородив. Друг против друга армии сперва Остановились. Мигом Сатана Явился перед воинством своим И громозвучно-внятно возгласил: "- Направо и налево, первый ряд, Раздайся! Ненавидящие нас Да узрят, как мы с ними заключить Стремимся мир, как мы хотим, прийти К согласию, как рады их принять С открытой грудью, если наш призыв Не отклонят, спиной оборотясь! Но сомневаюсь. Пусть же Небеса Свидетельствуют! Небеса беру Порукою, сколь искренне сердца Мы облегчаем. Слушайте приказ, Воители, назначенные мной. Настало время действовать! Чуть-чуть Коснитесь ваших мирных предложений, Да так, чтоб вас могли услышать все!" Глумливую, двусмысленную речь Едва он кончил,- на две стороны Фронт расступился, к флангам отошел, Невиданное зрелище открыв И странное: пред нами, в три ряда, Поставленные на колесный ход, Лежали исполинские столпы, По виду - из железа или меди И камня. Это более всего Напоминало три ряда стволов Сосны и дуба, срубленных в горах, Очищенных от сучьев и ветвей И выдолбленных,- если б не жерло Отверстое, разинувшее пасть Из каждого ствола - зловещий знак Пустого перемирия. Стоял За каждым - Серафим, держа в руке Горящую тростину. Изумясь, Гадали мы; увы, недолго. Вдруг Они тростины протянули разом И прикоснулись к маленьким щелям, Пробитым в комлях дьявольских махин. Мгновенно Небо заревом зажглось И тотчас потемнело от клубов Густого дыма из глубоких жерл, Что диким ревом воздух сотрясли, Его раздрали недра и, гремя, Рыгнули адским пламенем и градом Железных ядер и цепями молний; И необорно, точный взяв прицел На противостоящие войска, Сразили победителей с таким Неистовством, что ни один герой, Державшийся доселе как скала, Не в силах был остаться на ногах. Десятки тысяч падали вповал,- Архангелы и Ангелы; напасть Усугублялась от тяжелых лат; Когда бы не доспехи, каждый Дух Избегнул бы ударов, уклонясь Иль сократись в размере; но теперь Они - в смятенье. Надо отступать, Бежать позорно. Свой стесненный строй Бойцы напрасно тщились разомкнуть. Что делать? Устремиться напролом? Но с поношеньем их отбросят вновь, Повергнут и глумливо осмеют. Уже во вражьем стане новый ряд Стоит, готовый дать очередной Залп громовой. Но обратиться вспять, Бесславно пораженье претерпев,- Вот что страшило более всего! Разгром врагов предвидя. Сатана С насмешкою воззвал к своим войскам: "- Друзья! Что ж победитель к нам нейдет Надменный? Он так чванно выступал; Когда же мы, открыв чело и грудь,- Возможно ль было большее свершить? - Условьями осыпали врагов Миролюбивыми,- они бегут Невесть куда, кривляются вприпрыжку, Как будто вознамерились плясать, Хоть странные и дикие скачки Для пляски непристойны. Может быть, Их миролюбье наше веселит? Придется предложенье повторить; Авось придут к согласию быстрей!" Ответил столь же колко Велиал: "- О Вождь! Целенаправленны, тверды, Весомы предложенья паши. Знать, Пришлись они по вкусу, а иных И поразили. Кто же прямо в лоб Заполучил их, тот уразумел Всем существом, от головы до пят. А если и не поняты дары, По крайности, хоть показали нам Врагов, хромающих на четвереньках!" Так изгалялись оба меж собой, Куражились, победу возомнив Заведомой, надеясь без труда, Посредством хитрой выдумки своей, Сравняться с Вечной Силой. Гордецы Презрели Божий гром и Божью рать, Пока она стояла, смущена,- Недолго, впрочем; ей прибавил гнев Решимости, оружие открыл, Способное бороться с адским злом; Заметь, какую мощь ей придал Бог И превосходство! Ангелы спешат Быстрее молний; мчатся, побросав Доспехи, к окружающим горам (Чередование долин и гор Приятное Земля переняла У Неба) и, в основах расшатав, Срывают, за косматые схватясь Вершины, поднимают заодно С громадою всего, что есть на них,- С утесами, лесами и ручьями,- И на врагов несут. Вообрази Мятежных Духов изумленье, страх, Узревших горы, что на них летят Вверх основаньями и, грохоча, Обрушиваются на три ряда Стволов проклятых! Этот страшный груз Все упованья их похоронил; Затем настал черед бунтовщиков; Холмы и горы, скальные кряжи На них свалились, воздух затемнив, И целые когорты погребли. Доспехи только множили беду, Вонзаясь в плоть, терзая и тесня, Невыносимую чинили боль. Страдальцы вопияли и, стремясь Отбросить гнет, метались, извивались, Чтоб выбраться на волю из тюрьмы. Мятежники хотя и Духи света Чистейшего, но вследствие греха Их естество померкло, огрубев. Подобно нам, другие применили Такое же оружье, оторвав От оснований ближние хребты; Швыряемые яро с двух сторон, Сшибались горы в воздухе; внизу, Под страшной сенью гор, как под землей, Во мраке длилась битва. Адский шум! В сравненье с этой битвою война Забавой показалась бы. Одно Ужасное крушенье на другое Нагромождалось; Небеса вот-вот Обрушатся, в руины обратись, Когда б не всемогущий Бог-Отец, В незыблемом святилище своем, Исчислив и обмыслив ход вещей, Задолго не прозрел бы этот бой И попустил его, осуществив Решение великое; почтить Помазанного Сына и облечь Своею мощью, поручив Ему Отмщенье бунтарям. Всевышний Царь К Мессии сопрестольному воззвал: "- Сиянье славы Божеской Моей, Возлюбленный Мой Сын! Ты зримый лик Незримого Творца; Твоя рука Вершит Мои определенья; Ты Второе всемогущество! Два дня По счету дней небесных протекли, Как Михаил и верные войска Предприняли карательный поход Противу непокорных. Был свиреп Двухдневный бой,- не диво, коль сошлись Такие недруги: самим себе Я предоставил их; сотворены Они друг другу равными вполне, Различье - лишь в греховности; оно До срока не проявлено, пока Мой приговор отложен. Эта брань Способна длиться до конца веков, Но - попусту, вотще. Все, что могла, Свершила утомленная война, Неукротимой ярости бразды Ослабила, горами ополчась Взамен оружья. Дикие дела Свершаются на Небе и грозят Вселенской гибелью. Два дня прошли, Но третий - Твой! Тебе определил Я этот день, терпел до сей поры, Чтоб слава окончания борьбы Твоя была; побоищу предел Единый Ты возможешь положить: Такую благость и такую мощь Я влил в Тебя, что Небеса и Ад Признают несравненное Твое Могущество. Я этот гнусный бунт Направил так, чтоб Ты Себя явил Наследником достойным и Царем Помазанным, по праву и заслугам. Гряди, всесильный силою Отца, Воссядь на колесницу и направь Колеса быстрые, чтоб содроглись Опоры Неба! Все Мои возьми Доспехи: стрелы молний, грозный гром - Оружие победы; препояшь Мечом бедро могучее! Гони Исчадья тьмы за рубежи Небес, Низвергни в глубочайшую из бездн, Да ведают, коль сами так желали, Как Бога отвергать и как Царя Законного - Мессию презирать!" Он рек, впрямую Сына озарил Всей лучезарностью; всецело Сын Отца сиянье ликом восприял Невыразимо, и Отцу в ответ Сыновнее сказало Божество: "- Отец! Главенствующий в Небесах Престол! Святейший, Вышний, Лучший, Первый! Ты жаждешь Сына вечно прославлять, А Я - Тебя, как подобает Мне Воистину. Мои блаженство, честь И торжество Я полагаю в том, Что, благосклонный к Сыну, поручил Твое веленье Мне осуществить; Творя Господню волю, счастлив Я Превыше меры. Царский сан и власть,- Дары Твои,- приемлю, но отдам Еще охотнее, когда в конце Ты будешь Всє во Всєм, а Я - в Тебе, Во Мне же - все, кого Ты возлюбил. Но ненавижу ненавистных Богу! Я - образ Твой и гневом облекусь Твоим, равно как милостью Твоей, Могуществом Твоим вооружась, Очищу Небо от бунтовщиков, Низвергну в уготованное им Угрюмое жилье, где цепи тьмы Их изнурят, где станет их точить Бессмертный червь за то, что отреклись От послушанья, должного Тебе, В котором счастье высшее. Тогда, От нечестивых орд ограждены, Все праведные, вкруг Святой Горы Собравшись, непритворно воспоют: "Осанна, аллилуйя",- во главе Со Мной, провозгласив Тебе хвалу!" Так, опершись на скипетр, молвил Сын, С Престола высочайшего сойдя, Где одесную Славы восседал. Священный - третий - заалел рассвет, И Колесница Божества Отца В густом огне, как буря, понеслась, Не силою колес, одно в другом Вмещавшихся, но движимая Духом; Ее сопровождая, по углам Четыре следовали Херувима Четвероликих; словно роем звезд, Усеяны их крылья и тела Очами, и берилловых колес Ободья,- сплошь в очах,- метали огнь. Над Херувимами хрустальный свод, Подобный Небу, высился; на нем Престол сапфирный, амброй испещрен И всей расцветкой радуги дождливой. Мессия на престоле восседал Во всеоружье горнем и в броне Лучистого Урима - мастерства Божественного. Справа от Него Орлиные расправила крыла Победа; у бедра - могучий лук Соседствовал с колчаном, полным стрел Трехзубых молний; клокотал окрест Разящий пламень, и клубился дым, И разлетались тучи жгучих искр. Десятки тысяч тысячей Святых Сопровождали Сына; яркий блеск О шествии далєко возвещал, И двадцать тысяч (о таком числе Мне ведомо) Господних колесниц, По десять тысяч с каждой стороны, Катились рядом с Ним. Так Сын летел, Крылами Херувимскими влеком, Воссев на Свой сапфировый престол, Поправ стопами свод из хрусталя, Сиянье излучая вдаль и вширь. Его узрела первой наша рать, И радости нечаянной восторг Объял сердца, когда великий стяг Мессии разблистался в вышине, Его прибытья знак на Небесах, Несомый Ангелами. Все войска Под знамя это Михаил отвел С обоих флангов, их соединил И передал Державному Вождю. Божественная расчищала мощь Дорогу Сыну. Он велел горам Отторгнутым вернуться на места - Повиновались горы; прежний вид Восстановило Небо, вновь цветы На долах улыбались и холмах. Свершилось это чудо на глазах Врагов злосчастных, но они, коснеть В упорстве продолжая, собрались Объединенной ратью, чтобы вновь Мятежный бой - безумные! - начать, В отчаянье надежду почерпнув. Возможно ли настолько исказиться Небесным Духам? Знаменьем каким Гордец надменный был бы убежден? Какое чудо в силах умягчить В упрямстве очерствелые сердца? Все то, что безрассудных остеречь Должно - ожесточило их вдвойне, И, славу Сына Божия узрев, Ужаленные завистью, враги Ярятся пуще; алча высоты Достичь такой же, с гордостью стоят, Готовясь к новой битве и в мечтах Решив Отца и Сына одолеть Не силой, так лукавством, если ж нет,- Погибнуть поголовно в мировом, Всеобщем, окончательном крушенье. Так, отвергая бегство и отход Постыдный, двинулись бунтовщики Вперед в последний бой; тогда воззвал Сын Божий к флангам подчиненных войск: "- Святые! Сохраняйте строй блестящий! Вы, Ангелы, от битвы опочив, Останьтесь при оружье на местах! Угоден был Творцу ваш ратный труд; За правое, доверенное вам Господне дело бились до конца, С победоносной доблестью. Но длань Иная наказанье довершит Проклятых орд. Единый мститель - Бог Иль Тот, кому отмщенье поручил. Не множеством великим, не числом Сегодня будет осуществлена Их казнь. В покое стойте и глядите, Как чрез Меня прольется Божий гнев На нечестивцев. Нет, не вас - Меня Возненавидев, завистью кипят Они ко Мне, за то, что Мой Отец, Которому вовек на Небесах Присущи царство, слава, сила, власть, Меня изволил милостью почтить И предоставил Сыну приговор Исполнить Свой. Да сбудется судьба По их желанью: силами в бою Помериться и вызнать - кто сильней: Они ли совокупно или Сын Противу всех. Мерилом - только силу Они избрали, прочих не ища Достоинств, и Тому, кто их затмил Достоинством, в почтенье отказав. Пускай же сила наш решает спор; Не удостою их ничем иным!" Так молвил Сын и лик переменил Столь страшно и сурово, что стерпеть Невыносимо взору; на врагов Он обратился, преисполнясь гнева Карающего. Звездные крыла Четыре Херувима распустили, Бросая тень зловещую вокруг. Колеса колесницы боевой Внезапно завертелись, грохоча; Казалось, это гул бегучих вод Иль топот ног неисчислимых войск. На нечестивцев, мрачный, словно ночь, Он мчался; от пылающих колес Шатнулся Эмпирей, лишь Божий Трон Не дрогнул. Бурей вторгся Он в ряды Противников и десять тысяч молний Десницею метал перед Собой, Язвя их души. Изумленье, страх Врагов объяли; мужество они Утратили и, прекратив отпор, Ненужное оружье уронили. Сын попирал шеломы, и щиты, И головы Престолов, павших ниц, И Серафимов мощных, в этот час Мечтавших, чтоб на них низверглись вновь Громады гор, от гнева оградив Мессии; но густые тучи стрел Неумолимо жалили и жгли, От Херувимов четырех летя Четвероликих, крылья и тела Которых изобилием очей Усеяны, и от колес живых, Что тоже - сплошь в очах. Единый Дух Руководил очами; каждый зрак На супостатов молнии метал И опалял губительным огнем Проклятых, отнимал остаток сил, Мертвил их мужество, лишал надежд И покидал простертых, бездыханных. А Сын и половины не напряг Могущества. Он молнии свои Придерживал, поскольку не желал Злосчастных истребить, но лишь изгнать Из рубежей Небесных навсегда. Подняв простертых. Он перед Собой, Подобно козлищам, объятых страхом, Теснящихся друг к другу, их травил, Стрекая молниями и страша Безмерной яростью, пригнал к стене Хрустальной Неба; широко она Посередине, свертываясь внутрь, Отверзлась и открыла мрачный зев, Чудовищный, зияющий провал. При виде жуткой пропасти враги, Охваченные ужасом, хотят Бежать, спастись, но позади грозит Погибель худшая; тогда стремглав В пучину кинулись они с краев Отвора, а за ними мчался вслед - В бездонной хляби - жгучий, вечный гнев. Ад грохот этот слышал, видел Ад Небес паденье с высоты Небес И, трепеща, бежал бы, но судьба Расположила слишком глубоко Его опоры мрачные и к ним Навеки слишком крепко пригвоздила. Враги свергались девять дней; ревел Смятенный Хаос, и его разор И дикое бесправье возросли Десятикратно; падающий сонм Был столь огромен, что всему грозил Крушеньем полным. Ад, в конце концов, Их уловил в разинутую пасть И, поглотив, замкнулся. Вот жилье, Заслуженное грешниками: Ад, Пылающий негаснущим огнем, Обитель горя и Гееннских мук! Освободившись от бунтовщиков, Возрадовалось Небо, и стена Хрустальная, соединясь опять, Закрыла вмиг зияющий отвор. Единый Победитель, разгромив Противников, Мессия повернул С триумфом колесницу. Рать Святых, Безмолвных очевидцев славных дел Воителя великого, ликуя И осененная ветвями пальм, Обратно двинулась, и стройный хор Неисчислимых Ангельских чинов Гласил победоносному Царю, Наследнику и Господу - хвалу, Ему, достойнейшему изо всех, Державствовать. Вдоль Неба Он летел В превозношенье общем, в торжестве, К Святилищу на высоте высот, К Престолу Всемогущего Отца, Где Сын в сиянье славы принят был, Воссев опять Блаженства одесную. Так, воплотив Небесные дела В земные образы, исполнил я Твое желание, чтоб остеречь Примером прошлого, и рассказал О том, чего вовеки род людской Не ведал бы: о битве в Небесах Великой, о раздоре, о войне Междоусобной Ангельских Князей, О грозном низверженье гордецов, Что занеслись не в меру высоко И возмутились, купно с Сатаной, Который алчет гибели твоей От зависти и хочет отвратить От послушания, чтоб рядом с ним Блаженства ты лишился и делил Возмездие - безмерность вечных мук. Отраду он обрел бы, оскорбив Творца, когда б успешно приобщил Тебя к своим страданьям, Божеству Отметив за пораженье. Не внимай Лукавым обольщеньям и жену - Слабейшую, чем ты,- предупреди, И да послужит грозный сей пример Расплаты страшной за непослушанье Уроком. Твердо бы они могли Стоять, но пали. Помня их судьбу, Остерегайся преступить запрет!" КНИГА СЕДЬМАЯ СОДЕРЖАНИЕ По просьбе Адама Рафаил повествует: как и для чего сотворен этот мир. По низвержении Сатаны и Аггелов его Бог сообщает о Своей воле: создать другой мир и иные существа для его заселения. Он посылает Сына Своего со славою и в сопровождении Ангелов. Труд творения совершается в шесть дней. Ангелы прославляют в гимнах дело рук Творца и возвращение Его на Небеса. Урания! - воистину ли так Зовешься ты,- с Небес ко мне сойди! Я взвился над Олимпом, вдохновлен Твоим волшебным голосом; парил Пегаса крыл превыше. Суть зову Твою - не имя; не принадлежишь Ты к девяти Каменам, не живешь, Неборожденная, на высоте Олимпа древнего, но прежде гор Возникновенья, прежде, чем ручьи И реки заструились, ты вела Беседы с вечной Мудростью, сестрой Твоей; ты пела гимны вместе с ней Пред ликом Всемогущего Отца, Небесным, пеньем слух его пленив. Тобою вознесенный, гость земной, Дерзнув проникнуть в Небеса Небес, Я эмпирейским воздухом дышал, Который ты смягчала; но теперь Ты столь же невредимо низведи Меня к родной стихии, чтоб с коня Крылатого, безуздого, не пал, Как некогда Беллерофон на поле Алейское (хоть с меньшей вышины Низвергся он), чтоб не скитался я Покинутый, не ведая, куда Направить страннические стопы. Осталось половину мне воспеть, Но в более стесненных рубежах, Доступной обозренью сферы дней. Здесь, на Земле, и не дерзая взмыть Над полюсом недвижных звезд, могу Петь смертным голосом. Я не охрип, Не онемел, хотя до черных дней, До черных дней дожить мне довелось. Я жертва злоречивых языков, Во мраке прозябаю, средь угроз Опасных, в одиночестве глухом. И все же я не вовсе одинок: Меня ты посещаешь в час ночных Видений или розовой зарей. Урания! Всегда руководи Моею песней; для нее сыщи Достойных слушателей, пусть немногих! Но вопли Вакха и его друзей, Разноголосье варварское прочь, Подале отгони, весь этот рев Нестройный обезумевших ватаг, В Родопе растерзавших на куски Певца фракийского; леса и камни В безмолвном восхищении певцу Внимали, но дикарский крик толпы И голос и кифару заглушил, А сына Муза не могла спасти. Не оставляй молящего тебя О помощи! Ты Небом рождена, А та лишь призраком была пустым. Скажи, богиня: что произошло, Когда примером грозным остерег Приветливый Архангел Рафаил Адама и поведал о судьбе Отступников, чтоб не постигла казнь Тождественная - Праотца людей И все его потомство, если он Отведает запретного плода, Единственную заповедь презрев, Которую нетрудно соблюсти При столь великом выборе услад На всякий, самый изощренный вкус. Адам с женой, дыханье затаи, Внимали в изумленье, глубоко Задумавшись над сказом о делах Возвышенных и странных, и почти Для них непостижимых: о вражде На Небесах, о яростной войне В соседстве с Божеским мироволеньем, Хотя врагами вызванное зло, С блаженством несовместное, назад Отброшенное, как морской прибой От берегов, обрушилось на тех, Кто, взбунтовавшись, породил его. Адам сомненья вскоре подавил; Услышанное разожгло в душе Желание, безгрешное пока, Обширней о предметах разузнать, К нему ближайших: как сотворены Земля и небо - зримый этот мир? Когда возникли? из чего? зачем? И что в Эдеме или вне его Свершалось до того, как сам себя Адам сознал? Так, жажду утолив, Мы взором провожаем бег струи, Журчащей влажно, и опять хотим Испить воды; подобно Пращур наш К Посланцу Неба обратился вновь: "- Неслыханные тайны ты открыл Великие; поведал о вещах, Доселе неизвестных на Земле, Небесный вестник, Господом благим Ниспосланный, дабы предупредить О гибели, могущей нас постичь Но нашему незнанью, о беде, Которую умам людским невмочь Предвидеть. Мы обязаны вовек Безмерной благодарностью Добру Безмерному; завет Его приняв, Торжественной присягой подтвердим Решенье наше: верно пребывать В Его верховной воле; в этом цель И смысл мы полагаем бытия. О том, что превышает разум наш, Но, в силу усмотренья Высочайшей Премудрости, на пользу нам пойдет, Ты в назидание благоволил Поведать. Удостой же снизойти, Иное разъяснив, что может быть Не менее полезным: как возник Столь отдаленный, зримый небосвод, Подвижными огнями без числа Украшенный? Как воздух сотворен Податливый, широко разлитой, Что, наполняя из конца в конец Пространство, обтекает весь простор Земли цветущей? Почему Господь В Своем святом покое восхотел Так поздно к созиданью приступить Средь Хаоса первичного? Когда Творенье начал? Скоро ль завершил? Ответствуй мне, затем что вопрошаю Не для того, чтоб тайны разгадать Извечного владычества Творца, Но чтоб творенью возгласить хвалу Тем большую, чем больше я о нем Узнаю из рассказа твоего! Остался долгий путь светилу дня Великому, хотя и на закат Оно склоняется, но сдержит бег, Твой голос, мощный голос услыхав, Дабы узнать о собственном начале, О том, как вся Природа родилась Из тьмы безвидной. Если же Звезда Вечерняя с Луною заодно Пожалуют, в беседе пожелав Участие принять,- Ночь приведет Молчание, а Сон, рассказу внемля, Пребудет бодрственным, иначе мы Его сюда не впустим до поры, Когда, твою прослушав песнь, тебя Проводим на рассвете, пред зарей!" Высокого он гостя так молил, И боголикий Ангел дал ответ: "- Исполню я смиренную твою Вторую просьбу. Но какой язык, Какие Серафимские слова Способны Всемогущего труды Достойно выразить и описать? Людское сердце может ли вместить Понятие о них? Но все, что ты Усвоить в состоянье, что Творца Умножит славу, твоему служа Благополучью, скрытым не должно От слуха твоего остаться. Мне Дано веленье свыше: в меру сил Твоих в границах неких утолить Пытливость; но границ не преступай И от последующих воздержись Вопросов; не мечтай своим умом О сокровенных таинствах узнать, Которые невидимый наш Царь Всеведущий навечно схоронил Во мраке непроглядном, никого На Небе и Земле не допустив К познанью этих таинств. Все же Бог Дозволил предостаточно вещей Тебе исследовать и разуметь. Но знанье - словно пища, и нельзя Вкушать его чрезмерно, ибо ум Избытка не приемлет; вредный груз, Отягощая душу, обратит В безумье мудрость, как зловонным ветром Излишняя становится еда. Узнай! Когда был свергнут Люцифер (Так называй того, кто в Небесах Средь Ангелов блистательней сиял, Чем оная звезда средь прочих звезд), Когда объятый пламенами, он Со всеми легионами летел Сквозь бездну, прямо в Ад,- Великий Сын Вернулся во главе Своих святых С победой. Всемогущий Бог-Отец Предвечный, озирая с высоты Престола эти сонмы, произнес, К возлюбленному Сыну обратясь: "- Завистник обманулся, возмечтав, Что примут все участье в мятеже, Им поднятом; что при подмоге войск Несметных он твердыней завладеть Возможет неприступной, Божества Верховного жилищем. Он прельстил Изменой многих; им на Небе нет Отныне места. Но как вижу - верных Осталось много больше; Эмпирей В достатке населен, и есть кому Небесными краями управлять Обширными, стекаться в этот храм Священный для служений и торжеств, Обряды достодолжные блюдя. Но чтобы Враг не утешался злом Содеянным, безумно возгордясь, Что Небо разорил он и ущерб Мне якобы нанес, Я рассудил Урон восполнить, если можно счесть Уроном уронившее себя По воле собственной. Я мир другой Мгновенно сотворю; от Человека Неисчислимый род произведу, Назначу там до срока обитать, Пока, возвысясь, множеством заслуг И послушаньем долгим искушен, Не внидет в Эмпирей, дабы навек Там обретаться. В Землю Небеса Преобразятся, в Небеса - Земля, Единым царством нерушимым став Блаженства и согласья без конца. Вы, Ангельское Воинство! Пока Живите вольно,- вам заданья нет; А ты, Мой Сын возлюбленный и Слове Мое, Ты мирозданье сотворишь! Речешь, и да свершится! Я Тебе Даю Мое могущество и Дух Всеосеняющий. Иди, вели, Чтоб стала бездна небом и землей, В начертанных Тобою рубежах. Безбрежна бездна, и в пространстве нет Ни меры, ни границ, ни пустоты. Я - Сущий; бесконечность Мной полна; Всесильна власть Моя, но Сам в Себя Я волен возвращаться; благодать Не всюду простираю, в творю Иль не творю - свободно, как хочу. Случайность и равно - необходимость Ко Мне не приближаются; судьба В Моей лишь воле вся заключена!" Всемощный рек, и Слово, Божество Сыновнее, веление Отца Осуществило, времени быстрей, Быстрей движенья. Слово Божье вмиг Делами обращается. Нельзя Сие поведать языком людским, Не растянув рассказа, чтоб возмог Его усвоить смертный Человек; С великой радостью и торжеством На Небесах услышана была Господня воля. "- Слава,- пели мы,- Всевышнему! Вовек благословен Грядущий род людской! Да обретет Его обитель мир! Хвала Тому, Чей правый гнев изменников изгнал От Лика Своего и от жилищ Святых и верных! Слава и хвала Тому, Кто зло преобразил в добро Премудростью Своей, Кто лучший род Решил создать на смену Духам зла, Дабы Господня благость разлилась Во всех мирах и на века веков!" Так пели Иерархии. Меж тем Явился Сын, готовый совершить Великий подвиг; препоясан был Он всемогуществом; Его венчал Величия божественного блеск. Премудрость, беспредельная любовь,- Весь Бог-Отец был в Сыне воплощен. Близ колесницы реяли рои Несметных Серафимов, Херувимов, Властей и Сил, Престолов и Господств, Крылатых Духов сонмы, без числа, Бессчетный строй крылатых колесниц Из Божьей оружейной, где они Исконно мириадами стоят, При полной сбруе, меж двух медных гор, Всегда готовы к бегу в дни торжеств. Они самостоятельно теперь Вперед катились; ими изнутри Животворящий двигал Дух, стремясь Последовать за Господом своим. Вот Небо распахнуло широко С певучим звуком вечные Врата, На золотых вращая вереях, Чтоб Славы Царь, во всемогущем. Слове Своем и Духе,- властно приступил К созданью вновь являемых миров. Весь клир остановился на краю Небесной тверди. Бездна их очам Открылась безграничная; была Она мрачна, пустынна, и дика, И необъятна, словно океан Бушующий. Хребты огромных волн Пучина, изрыгнув из темных недр, Вздымала к Эмпирейским берегам И полюс перемешивала с центром. Всезиждущее Слово изрекло: "- Уймитесь, волны бурные! Смирись И ты, пучина! Кончен ваш раздор!" Сияя славой Отчей, Божий Сын На Херувимских крыльях полетел В глубь Хаоса, к несозданным мирам; И Хаос внял Ему. Небесный клир Сверкающий понесся вслед за Ним, Дабы миротворение узреть И чудеса могущества Творца. Вот, прекратив пылающих колес Вращенье, взял Он циркуль золотой,- Изделие Господних мастерских,- Чтоб рубежи Вселенной очертить И прочих созидаемых вещей; И, в центре острие установив, Другим концом обвел в кромешной тьме Безбрежной бездны - круг, и повелел: "- До сей черты отныне, мир, прострись! Твоя окружность и граница - здесь!" Так землю Бог и небо сотворил Безвидными, пустыми; тьма была Над бездною, но Божий Дух простер Жизнеподательно свои крыла Над влагой тихой, и в пучину влил Живительную силу и тепло, И в хляби жидкой осадил на дно Частицы черных, тартарных веществ, Холодных и враждебных бытию. Потом, распределив и сочетав Подобное с подобным, воздух вдул В просветы, в промежутки, и Земля, Подвешенная к центру своему, Сама уравновесила себя. "- Да будет свет!" - Господь сказал, и свет Эфирный, первородный воссиял Из бездны, квинтэссенцией чистейшей; С Востока изначального, сквозь мрак Воздушный, проплывал он, округлясь Лучистой тучей, и на должный срок В густом укрылся облачном шатре, Поскольку солнца не было еще. И увидал Господь, что свет хорош, И полусферой отделил его От темноты, и Днем его нарек, А имя Ночи придал темноте. И вечер был, и утро - Первый День. Не обошелся он без торжества И песнопений: Эмпирейский хор, Восточный свет узрев, когда впервые Во мраке он рождался, восхвалил День сотворенья неба и земли, Ликующим восторгом огласив Простор безмерный сферы мировой. Все Ангелы, на арфах золотых Играя, воспевали Божество, Творенье прославляя и Творца: Был вечер, было утро - Первый День. И Бог сказал: "- Да будет твердь меж вод И да разделит их!" - и создал твердь; Ее первичный воздух составлял Прозрачный, чистый, влажный элемент, Простершийся до крайних рубежей Вселенской сферы: прочный, верный свод, Меж горних вод и нижних. Ведь Господь Вселенную и Землю водрузил На тихих водах, что едва текут, Хрустальный образуя океан. Гремящий, бурный Хаос далеко Отвел Создатель, чтоб не погубить Соседством грубым новозданный мир. И Всемогущий Небом твердь нарек, И увидал, что это хорошо. Опять воспели Ангелы хвалу, И вечер был, и утро - День Второй. Уже Земля сложенье обрела, Но, как в утробе недозрелый плод, Была ук