Фернандо Пессоа. Лирика ББК 84.4ПР, П28 Составление Е. ВИТКОВСКОГО Предисловие Е. РЯУЗОВОЙ Художник Ю. КОННОВ Издательство "Художественная литература", 1989 г. OCR: Klio_22 === [ Ф. ПЕССОА ] ===================================== ВИДЕНИЕ Есть некая огромная страна, Недостижимая для морехода; Животворит и властвует она, И от нее свой род ведет Природа. Под небом там покой и тишина, Там не грозит малейшая невзгода,- И мысли нет, что тучка хоть одна Там проскользнет по глади небосвода. Но это все же не земля, о нет, - Страну сию, лишенную примет, Душа узрит столь странной, столь холодной: Безмолвно простирается вокруг Один лишь лес кроваво-красных рук, Воздетых к небу грозно и бесплодно. x x x О корабли перед тихим портом По возвращении счастливом После невзгод на пути ночном... Спит мое сердце озером мертвым, И над озерным мертвым заливом Рыцарский замок забылся сном. У госпожи в этом замке смутном Бескровны руки, и цвет их матов, И знать не знает она о том, Что где-то порт оживает утром, Когда чернеют борта фрегатов В рассветном мареве золотом... И знать не знает она, что в мире Есть этот замок... Душой черница, Всему на свете она чужда... И, покидая морские шири, Пока впотьмах ей забвенье снится, В средневековье плывут суда... АБСУРДНЫЙ ЧАС Молчанье твое - каравелла под парусом белым... Улыбка твоя - словно вымпел в руках ветерка... Молчанье твое почитает насущнейшим делом, Чтоб я на ходули взобрался у края райка... Я сердце мое уподоблю разбитой амфоре... Молчанье твое сберегает тончайшую грань... Но мысль о тебе - словно тело, которое море Выносит на берег... Искусство, бесплотная ткань.. Распахнуты двери, и ветер приходит с разбоем И мысль похищает про дым, про салонный досуг.. Душа моя - просто пещера, больная прибоем... Я вижу тебя, и привал, и гимнастов вокруг... Как дождь, тускловатое золото... Нет, не снаружи. Во мне: ибо я - это час и чудес, и беды... Я вижу вдову, что вовеки не плачет о муже... На внутреннем небе моем - ни единой звезды... Сейчас небеса - будто мысль, что корабль не причалит... И дождь моросит... Продолжается Час в тишине... Ни койки в каюте!.. О, как бесконечно печалит Твой взгляд отчужденный,- ни мысли в нем нет обо мне... Продляется Час и становится яшмою черной Томления - мрамором, зыбким, как выдох и вдох... О нет, не веселье, не боль - это праздник позорный, И миг доброты для меня не хорош и не плох... Вот фасции ликторов вижу у края дороги... Знамена победы не взяты в крестовый поход... Ин-фолио - стали стеной баррикады в итоге... Трава на железных дорогах коварно растет... Ах, время состарилось!.. Нет на воде ни фрегата! Обрывки снастей и куски парусины одни Вдоль берега шепчутся... Где-то на Юге, когда-то, Нам сны примерещились,- о, как печальны они... Дворец обветшал... О, как больно - в саду замолчали Фонтаны... Как скорбно увидеть с осенней тоской Прибежище вечной, ни с чем не сравнимой печали... Пейзаж обернулся запиской с прекрасной строкой... Да, все жирандоли безумство разбило в юдоли, Клочками конвертов испачкана гладь озерца... Душа моя - свет, что не вспыхнет ни в чьей жирандоли... О ветер скорбей, иль тебе не бывает конца? Зачем я хвораю?.. Доверясь олуненным пущам, Спят нимфы нагие... Заря догорела дотла... Молчанье твое - это мысль о крушенье грядущем, И ложному Фебу твоя вознесется хвала... Павлин оперенья глазастого в прошлом не прячет. О грустные тени!.. Мерещатся в недрах аллей Следы одеяний наставниц, быть может, и плачет Услышавший эхо шагов меж пустых тополей... Закаты в душе растопились подобием воска... Босыми ногами - по травам ушедших годов... Мечта о покое лишилась последнего лоска, И память о ней - это гавань ушедших судов... Все весла взлетели... По золоту зрелой пшеницы Промчалась печаль отчужденья от моря... Гляди: Пред троном моим отреченным - личин вереницы... Как лампа, душа угасает и стынет в груди... Молчанье твое - только взлет силуэтов неполных!.. Принцессы почуяли разом, что грудь стеснена... Взглянуть на бойницы в стене цитадели - подсолнух Виднеется, напоминая о странностях сна... В неволе зачатые львы!.. Размышлять ли о Часе?.. Звонят с колоколен в Соседней Долине?.. Навряд... Вот колледж пылает, а мальчики заперты в классе... Что ж Север доселе не Юг? Отверзание врат?.. Но грежу... Пытаюсь проснуться... Все резче и резче... Молчанье твое - не моя ль слепота?.. Я в бреду?.. На свете бывают и кобры, и рдяные вещи... Я мыслю, и ужас на вкус опознаю, найду... Отвергнуть тебя? Дожидаться ли верного знака? Молчанье твое - это веер, ласкающий глаз... Да, веер, да, веер закрытый, прелестный, однако Откроешь его ненароком - сломается Час... Скрещенные руки уже коченеют заране... Как много цветов, как неждан их бегучий багрец... Любовь моя - просто коллекция тайных молчаний, И сны мои - лестница: вместо начала - конец... Вот в дверь постучались... И воздух улыбкою сводит... На саваны девственниц птицами скалится мрак- Досада - как статуя женщины, что не приходит, И если бы астры запахли, то именно так... Как можно скорее сломить осторожность понтонов, Пейзажи одеть отчужденьем незнаемой мглы, Спрямить горизонты, при этом пространства не тронув, И плакать о жизни, подобной визжанью пилы... Как мало влюбленных в пейзажи людского рассудка!.. Умрешь, как ни сетуй,- а жизнь-то войдет в колею... Молчанье твое - не туман: да не станет мне жутко, Низвергнутый ангел,- вступаю в улыбку твою... Столь нежная ночь приготовила небо как ложе... Окончился дождь и улыбкою воздух облек... Столь мысли о мыслях твоих на улыбку похожи, А знанье улыбки твоей - это вялый цветок... Два лика в витраже, о, если б возникнуть посмели!.. Двуцветное знамя - однако победа одна!.. Безглавая статуя в пыльном углу близ купели, "Победа!" - на стяге поверженном надпись видна... Что мучит меня?.. Для чего ты в рассудок мой целишь Отравою опия,- опыт подобный не нов... Не знаю... Ведь я же безумец, что страшен себе лишь... Меня полюбили в стране за пределами снов... x x x Мой облик, жесты, взгляд - не я: Так нереален небосвод. Та суть во мне, что не моя, Моею жизнью не живет. Притихший ветер сном прогрет, День смысла начисто лишен. Моей тоске исхода нет. Я выжат и опустошен. Когда б на память мне пришли Другие небеса, края, Прекрасней жизни и земли, Известных мне! Но мысль сия, Плод умствующего ума, Что праздным умствованьям рад, В моей дремоте спит сама, Как водоросли в море спят. И лишь в чужой мне яви дня, Забывшей обо мне давно, Есть все места, где нет меня, Есть все, чего мне не дано. Мне нет ни сути, ни пути, Ни знания, ни бытия. Мне только снится жизнь моя. x x x Мой колокол деревенский, С душою наедине Отплачется звон вечерний И долго звучит во мне. Твой голос, подобно жизни, Печален, тягуч и глух, И я уже в первом звуке Повтор узнаю на слух. Всплывая, как сон, над полем, Где снова мой путь пролег, Твой близкий, твой встречный голос В душе моей так далек. И с каждым твоим ударом, Дошедшим издалека, Все дальше мое былое, Все ближе моя тоска. КОСОЙ ДОЖДЬ I Вплывает в окрестность мираж небывалого порта, И в купах соцветий сквозит белизна парусов, За которыми стелются тенью Вековые деревья пронизанной солнцем округи... Та гавань, которая снится мне, вечно в тумане, Как вечно на солнце окрестные рощи. Но где-то во мне это солнце становится портом, Прощально туманя залитые солнцем деревья... И, дважды свободный, я трогаюсь в путь. Портовая пристань - обочина тихой дороги - Встает, как стена, И в отвесную горизонтальность Уходят суда сквозь деревья, С каждой ветки роняя швартовы... Кто я сам в этом сне, я не знаю... Внезапно на рейде становится море прозрачным, И в нем, как огромный эстамп, Видна вся округа, деревья, дорога на солнце, И старинное судно - древнее, чем весь этот порт,- Затеняет окрестную явь, Подплывает ко мне и мгновенье спустя, Всколыхнув мою душу, плывет на другой ее берег... II В дожде загораются свечи, И что ни свеча, то новые всплески в окне... Сегодняшний дождь - это светом залитая церковь, Где отсветы окон становятся отзвуком ливня... Алтарь ее - горы, которые еле видны Сквозь дождь, золотое шитье на алтарном покрове... Идет литургия, и в окна латынью и ветром, Стекло сотрясая, вторгается пасмурный хор... Секвенция - шум лимузина, который рассек Ряды прихожан, в день печали склонивших колени... Вдруг ветер сотряс литургию На высшей из нот - и все потонуло в дожде, Лишь пасторский голос воды отозвался вдали Гудению автомобиля... И церковь задула огни На исходе дождя... III В бумажном листе спит великий египетский Сфинкс... Я пишу - и его очертанья сквозят под рукой, А поодаль растут пирамиды. Я пишу - и, нечаянно глянув на кончик пера, Вижу профиль Хеопса... Роняю перо. Все темнеет. Я падаю в бездну веков... В глубине пирамиды я горблюсь под этой же лампой, И вся косность Египта хоронит меня и стихи... Слышу в скрипе пера Смех Великого Сфинкса, И огромная, необозримая лапа Сметает с бумаги слова - И в бумажной пустынности труп фараона Не спускает с меня неподвижно расширенных глаз. Наши взгляды встречаются, И в глубине перспективы На пути от меня к моим мыслям Плещет Нил и на солнце играют Весла, золото и вымпела. Это древнее золото - я, саркофаг фараона... IV Тихий угол мой оглох от бубнов! Это андалузский перекресток. Жар весны и чувственного танца. Все на свете разом замирает, Цепенеет, ширится, пустеет... Белая рука приоткрывает В гуще строк заветное окошко, Падает фиалковый букетик И весенней ночью предстает Моему невидящему взгляду. V Где-то солнечный вихрь карусельных лошадок. Пляшут камни, деревья, холмы, замирая во мне... Ночь в потешных огнях, полдень в лунных тенях. И на свет балаганов ворчат хуторские ограды... Стайка девушек, радуясь солнцу И придерживая кувшины, Встречается с буйной ватагой идущих на праздник. С мельтешеньем людей, балаганных огней и потемок. И обе процессии, та и другая, Став одной, остаются двумя... А праздник, и отсветы праздника, и на праздник идущие люди, И полночь, донесшая праздник до самого неба, Плывут над вершинами залитых солнцем деревьев, Плывут под обрывами выжженных солнцем утесов Скользят по кувшинам, венчающим девичью стайку И все это вешнее утро - луна над гуляньем, И весь этот праздник в огнях - озаренная даль. И вдруг будто кто-то тряхнул надо мной решето, И пыль этой сдвоенной яви легла в мои руки, В ладони мои, где сквозят очертания порта И уходят во мглу корабли, не надеясь вернуться То белый, то черный песок золотится в ладонях, Невесомых, как поступь той девушки, что возвращается с тандев. Одна, беспечальней, чем эта весенняя даль... VI Дирижерская палочка взмыла, И зал наполняет томительно-грустная музыка... Она так похожа на детство И день, когда в нашем саду Я играл у беленой стены и кидал в нее мяч, На котором с одной стороны был зеленый пес, А с другой - голубая лошадка под желтым жокеем... Музыка длится, и вдруг между мной и оркестром Вырастает из детства стена, и вращается мяч, И носится взад и вперед то зеленый мой пес, То моя голубая лошадка под желтым жокеем... Весь театр - это сад, мое детство Обступает меня, отзывается музыкой мяч Все смутней и смутней, и все слитней под музыку скачут Мой желтый жокей вперегонку с зеленой собакой... (Так быстро вращается мяч между мной и оркестром...) Я бросаю его в мое детство, Он летит по театру, который готов, как ребенок, У меня под ногами играть с моим желтым жокеем, И зеленой собакой, и вскочившей на белую стену Голубою лошадкой... И музыка звонко бросает Мячи в мое детство... И так уморительно скачет Дирижерская палочка над каруселью жокеев, Голубых лошадей и зеленых собак на стене... Весь театр - это музыка, ставшая белой стеной, Где зеленому псу не угнаться за памятью детства, Голубой моей лошадью, загнанной желтым жокеем... И на всем протяжении, слева направо - деревья, А на нижних ветвях музыканты Провожают меня к пирамиде мячей на прилавке - И мужчина за ним улыбается в мареве детства... Обрывается музыка, словно упала стена, И мяч по обрыву скатился на дно сновидений. Бросив палочку вслед, обернувшийся черным жокей Осадил голубую лошадку И с улыбкой склонился, качнув белый мяч на макушке, И мяч этот белый исчез у него за спиной. x x x Мне сердце тихая боль саднит. Не знаю, откуда она и чья. Над мнимой гордыней моею - нимб Из сонного бреда и забытья. Крупицы страха блестят под ним, Как звезды с неба небытия. Мне снег безмолвия полнит слух. Вон всадник вглядывается в дом Белесый холод недвижен, глух, Мертвую ночь оковало льдом. В оцепенении никнет дух, Тоску я сглатываю с трудом. Мне мысль мучительна и горька. Дрожь пробегает по коже рук, Словно по водам, когда река Про то, что на дне, вспоминает вдруг. В кузнице скорби кует тоска Холодной ковкой ночной досуг. ПЕСНЯ Кобольдов или эльфов Пение вдалеке? Кружатся отголоски В сумрачном сосняке. Вслед за безвестной тропкой Прянут за поворот, Будто из рощи кто-то Глянет - и пропадет. Кто-то, чей призрак смутный Тонет, уйдя во тьму... Слышу - и чуть не плачу. Плачу, но почему? И наяву ли эта Песня, что так легка, Или она - лишь сосны, Сумерки и тоска? Но, улетая с ветром, Отзвук последний стих, И ни единой ноты В гуще стволов ночных. x x x Ночи конца не видно! Время - за часом час - Тянется еле-еле... Сядь и склонись к постели, Где не смыкаю глаз. Это любил ребенком И не сберег, взрослев... Спой надо мною, няня: Будит воспоминанья Горестный твой напев. Дочь короля влюбилась... Сколького не верну! Где это все? Ни тени Спой же мне о забвенье, Тихо клоня ко сну... Вправду ли это было? Вправду ли это я? Спой, как над детской зыбкой, Чтобы уснуть с улыбкой Вечного забытья. x x x В вышине - луна. О любовь, доколе Мне стенать от боли? Чем душа больна?.. Скорбный, бесприютный, Я сожжен дотла... Как луна тускла Над равниной смутной... Усмехнусь слегка, Сердце успокою, Сжатое тоскою Так - издалека Зов летит печальный На короткий миг (О, бесплодный клик! Кто ты, друг мой дальний? Это - лунный свет Умножает боли Здесь, в земной юдоли - И спасенья нет... Горько и нелепо... О, предел тоски - Смыслу вопреки, Пробираться слепо Дебрями ума - И страдать при этом. Нежным лунным светом Озарится тьма Для того, кто сможет Жить во имя сна: Лишь его луна Больше не встревожит. x x x Пусть вихрь гудит ураганней И даст отдохнуть уму. Маячит на дне сознанья Та суть, что вот-вот пойму. Душа ль, что жизнью другою Невыдуманной дарит... Мгновение ли покоя, Что душу животворит.. Все резче порывы ветра. И мысль забытью страшна, Что станет пытать ответа, Едва пробудясь от сна. А вихрь то взмывает круто, То рушится, пыль клубя... О, если б хоть на минуту Суметь разгадать себя!.. x x x Дождь? Да нет, покуда сухо. Лишь однажды на веку Сердцу дождь навеял глухо Бесполезную тоску. Где же рокот струй унылых, Дождь, куда же ты исчез? Улыбнуться я не в силах Счастью голубых небес. Льнет завеса дождевая К сердцу, к мыслям день и ночь. Я - незримая кривая На ветру, летящем прочь. Небосвод, твоя окраска Сердце ранит... Для меня Нереален, словно маска, Горний свет живого дня. В сердце - пропасти, в которых Солнце спит, не восходя, И не умолкает шорох Бесконечного дождя. Где ж ты, друг, со мной не дружный? Заалей, заголубей, Свет небесный, свет наружный, Гибель всех моих скорбей! x x x Так поет она, бедная жница, Словно жизнь ее вправду легка, И в беспечную песню рядится Безымянная вдовья тоска. Голос реет, как птица в зените; Воздух чист, как воскресный наряд; И, вплетаясь, лукавые нити Домотканую песню пестрят. И щемит ее голос, и греет, А она все поет и поет, Словно жизнь без нее не сумеет Обрести этот песенный взлет. Столько свежести в ритме упругом И припев так затейливо спет, Что дохнуло любовью и югом И печаль улыбнулась в ответ. Пой, о, пой же бездумно и мудро! И в холодную грудь мою влей Теплый голос, волнуемый смутно, Беспричинную песню полей! Всколыхни мое сердце тоскою По душевной твоей тишине, Где колышутся крылья покоя, Отголосок рождая во мне! Если б мог я, чужой, не от мира, Стать тобой, горемыка жнея, Чтобы душу мою вразумила Неразумная радость твоя! Знанье тяжко, а жизнь тороплива. Певчий вздох в вышине голубой! Обрати меня в отзвук мотива И возьми, отлетая, с собой! x x x Ах, няня, видно, никогда Мне вновь не разыскать Тот королевский сад, куда Я раз пошла гулять. (Ах, дочка, как мне знать?) Была небесно-голубой Голубизна небес. Я - королева? Был он мой, Сад, что потом исчез? (Не разгадать чудес!) Там было много ярких роз Редчайшей красоты. Я удержать не в силах слез, Как вспомню те цветы. (Как горестны мечты!) Ах, если б, как по волшебству, Той сказке не истлеть, А возродиться наяву И продолжаться впредь! (Тогда бы - умереть!) Все сказки слушаю подряд... Все сказки - об одном: Один лишь день, один лишь сад, Я - королева в нем. x x x Небосклон туманный С ледяной луной. Тянет с океана Пылью водяной. И - смутнее далей По закате дня - Сходятся печали, Сердце леденя. Тяжелы движенья, Мысли тяжелы. Лед опустошенья И бескрайней мглы. Обняло ненастье Сном небытия Помыслы и страсти... Спи, душа моя. x x x Жизнь моя, ты откуда идешь и куда? Отчего мне мой путь столь неясен и таен? Для чего я не ведаю цели труда? Почему я влеченьям своим не хозяин? Я размеренно двигаюсь - вверх или вниз, И свое назначенье исполнить способен, Но сознанье мое - неумелый эскиз: Я подвластен ему, но ему не подобен. Ничего не поняв ни внутри, ни вовне, Не пытаюсь достичь понимания даже. И не боль и не радость сопутствуют мне. Я меняюсь душой, но изнанка все та же. Кто же есмь я, о Господи, в этакой мгле? Что постигну, мечась в утомительной смуте? Для чего я куда-то иду по земле, Оставаясь недвижимым в собственной сути? Путь мой пуст и бесплоден так нужен ли он, Если смысл от деяний моих отодвинут? Для чего мне сознанье, которое - сон? Для чего я в реальность жестокую кинут? Да пребуду сознаньем и слеп я, и нем. О иллюзии! Стану под вашей защитой Пребывать в тишине, наслаждаться ничем И дремать бестревожно, как берег забытый. ПАУЗА Эта мысль - о, молчанье прерви! - От которой бессмертной богини? Эта ранняя тайна любви Кем тебе приоткрыта доныне - Назови, назови! Я иль некто - скажи, успокой, Кто с тобою в потемках былого К волосам прикасался щекой И шептал сокровенное слово - Был ли, был ли другой? Или в грезе - молю, не таи - Был тот миг бессознательно прожит? Что слова, коль они не мои? Что дела, если я их, быть может, Намечтал в забытьи? Или тот, кто решился припасть К твоему приоткрытому слуху, Лишь мою тебе высказал страсть? Нет покоя смятенному духу, Это ревности власть. Иль не смертные тело и рот, А желанье одно лишь на ложе Нашептало тебе наперед Те слова, что богиням дороже Олимпийских высот? x x x Рассудок мой - подземная река. Куда струится он, да и откуда? Не знаю... Ночью, словно из-под спуда В нем возникает шум - изглубока, Из лона Тайны мысль спешит в дорогу Так мнится мне... Не ведает никто Путей на зачарованном плато Мгновенья, устремившегося к Богу... Как маяки в незнаемых просторах, Печаль мою пронзают вспышки грез, Они мерцают нехотя, вразброс, И лишь волны не умолкает шорох... И воскресают прежние года; Былых иллюзий пересчет бесцелен, Но, в памяти воспряв, бушует зелень, И так божественно чиста вода, Что родина былая поневоле Мое переполняет существо, И больно от желания того, Как велико мое желанье боли. Я слушаю... Сколь отзвуки близки Моей душе в ее мечте туманной... Струя реки навеки безымянной Реальней, чем струя любой реки... В какие сокровеннейшие думы Она стремится будто со стыдом, В каких пещерах стынет подо льдом, Уходит от меня во мрак угрюмый? О, где она?.. Приходит день, спеша, И будоражит блеском, и тревожит. Когда река закончит бег - быть может, С ней навсегда окончится душа... x x x Закат окутал смутной дремой Дома, как горы кряжа, И в городе без окоема Грусть, золотая пряжа. Спускается с вечерней тенью И отдается болью Все, неподвластное забвенью И ставшее судьбою. В золе и золоте заката, В неверный час, Оплакиваю вас, утраты, Не зная вас. Восторг начала, весь мой путь, И страх конечный, И жажда претвориться в суть, Что будет вечной,- Все в шепот мой, в мольбу войдет Об отпущенье. Да снидет ночь, да обретет Душа прощенье. x x x Всю ночь заснуть не мог. Как мрачен и угрюм, Лучится в глубине Небесной пропасти - светила зрак холодный. Что делать в мире мне? И полночь, и рассвет переполняют ум Заботою бесплодной. В тоске бессонницы не зная забытья, Слежу, смиряя дрожь: Приходит новый день, но он сулит все то же - Обыденную ложь; Он равен прошлым дням, у них одна семья - Как все они похожи! Нет, символ свет пусть не ослепляет глаз! Рассвета дивный миг Не увлажнит слезой измученные вежды; Кто сердцем ночь постиг И кто надеялся напрасно столько раз - Свободен от надежды. x x x О солнце будней унылых, Впотьмах забрезжи скорей, И если душу не в силах, Хотя бы руки согрей. Пускай бы в этих ладонях Душа свой холод могла Укрыть от рук посторонних, Вернув подобье тепла. И если боль - до могилы И мы должны ее длить, Даруй нам, господи, силы Ни с кем ее не делить. x x x Утро воскресло! И встало, коль верил ты прежде, Веры светило: Встало, и спящей - но только не мертвой! - надежде День возвратило. Те, кто мечтают и ночью и днем, сознавая Тщетность мечты,- Все же мечтают: душа не приемлет живая Лишь пустоты. Но воздвигает мечта мирозданье, в котором Солнце незримо; И невидимкой оно пред мечтательным взором Движется мимо. x x x Все легче мчатся прочь тяжелые мгновенья... О нет! Судьбу не проведешь: Все так же ни к чему и вера и сомненья - Во всем сокрыта ложь! Все так же новый день походит на вчерашний... Все так же тщетный взор Вонзается в простор полей с высокой башни - В пустой простор! Надежда и тоска - все минет без возврата... Придет пора - И нищая душа припомнит, как богата Была вчера. Все тот же зыбкий миг, мерцающий над бездной Бескрайних дней... И вот я стал, прельстясь химерой бесполезной, Еще бедней! Все так же, день и ночь, бесцельно длится драма... И не видать конца - все тот же тщетный взор Стремится с высоты покинутого храма В пустой простор! x x x Опять я, на исходе сил Забыв усталость, Глазами птицу проводил - И сердце сжалось. Как удается на лету По небосклону Себя нести сквозь пустоту Так неуклонно? И почему крылатым быть - Как символ воли, Которой нет, но, чтобы жить, Нужна до боли? Душа чужда, и быть собой Еще тоскливей, И страх растет мой, как прибой, В одном порыве - Нет, не летать, о том ли речь, Но от полета В бескрылой участи сберечь Хотя бы что-то. x x x Отраден день, когда живешь Дневным отрезком, И свод небес вдвойне пригож Лазурным блеском. Но синева, явясь тебе, Лишь боль умножит, Коль место ей в твоей судьбе Найтись не может. Ах, если б зелень дальних гор, Поля и реки Вобрать и в сердце и во взор, Вобрать навеки! Но время обрывает нить Как бы невольно. Пытаться миг остановить - Смешно и больно. Лишь созерцать, как хороши Лазурь, дубрава - Кто не отдаст своей души За это право? x x x Уже за кромкой моря кливера! Так горизонт ушедшего скрывает. Не говори у смертного одра: "Кончается". Скажи, что отплывает. О море, непроглядное вдали, Напоминай, чтоб верили и ждали! В круговороте смерти и земли Душа и парус выплывут из дали. x x x Я грежу. Вряд ли это что-то значит. Сплю, чувствуя. В полуночной тиши Рассудок в мысли мысль упорно прячет, И нет в душе души. Я существую - это ложь, пожалуй. Я пробуждаюсь - это тоже бред. Ни страсти нет, ни власти самой малой, Простейшей воли нет. Обман, оплошность разума ночная, Навязанное тьмою забытье. Спи, о других сердцах не вспоминая, Спи, сердце, ты ничье. x x x Я вслушиваюсь: ветер, ночь... Привычное стремится прочь, Неведомое мчится мимо. Все слышно - и ничто не зримо. Все родственно, и все едино - И ночь и ветер... Сердцевина Одна: и ночь и ветер дети Мечты, создавшей все на свете. Все - только греза наяву. И я тотчас ее прерву, Поведав лишь, помыслив лишь О ветре и о ночи. Тишь... Все родственно, и все похоже. И ночь прошла, и ветер тоже. И день приблизился несмело. Все грезилось - и отлетело. x x x Спать! Забыв минуты и часы, Облако плывет в небесной сини. Волосы неведомой богини В две прозрачных заплелись косы. Но затишья миги нелегки: Снидут, сгинут - словно передумав. Лабиринты сна, блужданье шумов, Доброты отжившие зрачки. О счастливый миг небытия! Радость или боль? К оцепененью Жизнь потянется обманной тенью - С ней могу и не считаться я. Я ли это? Как постичь во сне, На которые заброшен круги? В смутном и томительном досуге, Кажется, черед растаять мне. Сохнет мысль, как летние ручьи. Будто веер, жизнь моя закрыта. Вот - цветы, но где для них защита? Быстро вянут все цветы мои. Неосознаваемая страсть - Не желать... запутанные тропки, Что ведут от жизни прочь, за скобки.. x x x Навевая сумрак смутный, Землю осень пожелтила Дуновением своим. Ветер, странник бесприютный, Как во сне, бредет уныло, Одиночеством томим. Вижу листьев желтых вьюгу: Поднимаются бесцельно, Падают, скользя к земле По незамкнутому кругу,- Только ветр в тоске смертельной Мертвенно бредет во мгле. И надежда не тревожит, И мечты все безнадежней, Но из собственных же уст Завтра мне уже, быть может, Прозвучит: "О, где ты, прежний!" Ветер хладен, ветер пуст. x x x Кротко и нежно взлетев, Птичий напев Возвещает начало дня, Звеня. Слушаю - вот и исчезло оно... Лишь потому, что я слушал, звучать Было ему дано. Везде и всюду - зря Всходила бы заря, Догорал бы закат, восходил бы рассвет, Если бы я вослед От них удовольствия не получал: Все потеряло бы смысл, когда не чередованье Концов и начал. x x x Простой мотив старинный! Не знаю, почему Прислушиваюсь плача К звучанью твоему. Когда тебя я слышал? Не знаю, но давно... Не в детстве ли, что эхом Твоим возвращено, Куда тянусь вернуться Я из последних сил, Не зная: был ли счастлив И я ли это был? x x x Пребывай в объятьях сна В этот час ночной. Пусть прекрасна, пусть нежна Лишь для грезы ты нужна, Для нее одной. Плоть манящая твоя Грезам ни к чему. И на грани забытья Льнуть к тебе не стану я И не обниму. Нежность видишь ты во сне, Так дремли, дремли,- И в полночной тишине Низойдет мечта ко мне От тебя вдали. x x x В ночи свирель. Пастух ли взял от скуки? Не все равно? Из тьмы Возникли, ничего не знача, звуки. Как жизнь. Как мы. И длится трель без замысла и лада, Крылатая, как весть. Вне музыки. Но бедная так рада, Что все же она есть. Не вспомнить ни конца и ни начала Ее несвязных нот, И мне уж горько, что она звучала И что замрет. x x x Искрится вода, мешая Увидеть, что впереди. И чья-то, совсем чужая, Тоска поднялась в груди - Тоска сиротливой тени, Пришедшей из той страны, Где муки - благословенье, А страсти - просветлены. И с болью она взирает, Как жизнь, идя стороной,- Обманутая,- стирает И сон о себе иной. x x x Склонись ко мне, мечтая. Забудься забытьем. Томление читаю В слепом зрачке твоем. Забудься сном, что любим, И сказкой, что живем. Все мнимо, все напрасно: Не лжет мечта одна. Темно в дали безгласной. Забудься явью сна И улыбнись забвенью, Умиротворена. В слепом зрачке читаю Незыблемый покой Постигших небыль жизни С блаженством и тоской. x x x Вокруг меня стихией жизни Бурлят, рокочут, как прибой, День, время и труды чужие, Мир яви, сущий сам собой. Но, пленник снов и наважденья, Я силюсь лишь воссоздавать - Невольно, тщетно - те виденья, Которым явью не бывать. Я - вымысел, живой до боли, Сон, хоть мне чувствовать дано, Останки отгоревшей воли, Созвучье, что обречено Прервать полет в тоске бессилья, Страшась найти удел чужой Иль опустить навеки крылья В пути меж сердцем и душой. Да не пробьет он, час прозренья: Быть может, видеть - тяжелей... О солнце, свет, как прежде, лей На сонное мое забвенье! x x x Важно ль, откуда приносят Запах чуть слышный ветра, Если ответа не просит Сердце о смысле добра? Зачаровав, убаюкав, Музыка льется в тиши - Важно ль, что магия звуков Гасит порывы души? Кто я, чтоб с миром делиться Тем, что несет забытье? Если мелодия длится - Длится дыханье мое. x x x Еще не сгустились тени, Но все холоднее высь. Бичуя опустошенье, Над сердцем ветра взвились. О канувшие удачи, Которых не нужно мне! О сон, что живешь иначе! И жизнь, что ведешь во сне... Взвевайтесь, ветра, над глушью Простершейся мглы ночной! Безлюдье пугает душу Бескрайнею тишиной. И, слезы тайком глотая, Вперяешься в миражи... О жизнь ты моя пустая, Хоть кто я такой, скажи! МАМИН СОРВАНЕЦ Бриз, дыша теплынью, Травостой рябит. Никого в долине. Лишь посередине Замер он, убит. Бурые потеки Форму кровенят. И, голубоокий, В небосклон далекий Он уставил взгляд. Бледный, русоватый И совсем юнец! Мертвого солдата Мать звала когда-то "Мамин сорванец". Выпав из кармана, Больше ни к чему Портсигар чеканный, На дорогу данный Мамою ему. И сквозит в бурьяне Возле паренька Строчка на прощанье Сунутого няней Свежего платка. Дома ждут бессонно, Но нашел конец На траве зеленой (К вящей славе трона!) Мамин сорванец. МАРИНА Благо вам, благо! - безвольно Я помаваю платком. Счастливы будьте: вам больно. С болями я не знаком. Жизнь моя, повесть живая, Но становлюсь сиротлив, Словно сквозь сон прозревая, Что оборвется прилив. И, не спеша поначалу, Словно пресытясь борьбой, Хлынет навеки к причалу Дней беспощадный прибой. ("МАРИНА" - морской пейзаж) x x x Не садись ни рядом со мной, ни против меня, Разговорчивой и веселой не будь. Так от всего устаю я день ото дня, Что одного лишь хочу - уснуть. Чтобы приснился мне какой-нибудь сон, Или не приснилось снов никаких, Чтобы, от всех забот отрешен, В сладостном беспамятстве я затих. Не мечтатель, не воздыхатель и не мудрец, Веру свою растратил я в суете И единственное слово "конец" Написал на чистом бумажном листе. Вопреки обещаньям не занял я трон, Встретить сказочной принцессы не смог. В моем сердце - жизней людских миллион, Сам же я до сих пор одинок. Так что, если придешь, молча сядь в стороне, Дай мне погрузиться в дрему, В смерть, не несущую зла ни тебе и ни мне, Не грозящую бедой никому. В серой бумаге, в ломбарде - жизнь моя вся, Вся моя будущность, вся надежда моя. Запоздалый самоубийца, брожу, у судьбы прося Только одного - забытья. Полного забытья, без пышных обрядов. Так, Путь держа из ниоткуда и никуда, Тонут, уходя в непроглядный мрак, Экипажем покинутые суда. Капитан, ведущий корабль сквозь крутую волну, Видит, как вдали, изможден и слаб, Вместе с самой последней галерой идет ко дну Не умеющий плавать раб. x x x Я по дороге шел в своей печали вечной, И мысли были зыбки. И, глянув на меня, какой-то школьник встречный Вдруг просиял в улыбке. Да, знаю я: улыбка и всем и никому, Случайная, не в счет. Но все-таки досталась она мне одному, Чего же мне еще? Никто я в жизни этой, не-я, ничей, иду К неведомым мне срокам. Так пусть же улыбнется мне кто-то на ходу, Хотя бы ненароком. x x x Ветер чуть качает Стебли камыша. Дрожью отвечает И моя душа. Сердце сиротливо Плачет не о том, Что слышны порывы Ветра над прудом. Это легче вздоха, Чище ветерка: Если сердцу плохо, Где моя тоска? Если ветер тронет Блики на воде, Знаю: сердце стонет, Но не знаю где. x x x Уж дотлевает свет дневной... В душе уныние сокрыто. Душа... ей горько быть одной... Лазурный лучик ледяной Уперся в мостовые плиты... То лучик, синий и туманный, Угаснувшей поры дневной Привет прощальный, безымянный.. Он весь во мне, он здесь со мной: То луч лазурный, ледяной. x x x Я иду с тобою рядом. Что ни слово - в сердце жалит Сгустком горечи и зла. Все пронизано разладом. Боль вчерашняя печалит Тем, что мимо не прошла. Да, сегодня день погожий, Но ненужный, неуместный, Жизни подлинной вразрез. Не глазами и не кожей Ощущаю: свод небесный - Только тень иных небес. Не избыть печаль такую. Нет, не спрашивай ответа - Что случилось там, в ночи? В одиночестве тоскую. Сон ли это? Смерть ли это? Все напрасно. Помолчи. ПОСЛЕ ЯРМАРКИ Кто знает, чем гонимы - Неверной ли мечтой, Иль жаждой одержимы, Иль верою пустой - Идут шуты и мимы, Звучит напев простой. Бредут поодиночке, Попарно и толпой - Спешат без проволочки Незнаемой тропой. Кто первым вспомнит строчки, Тот первым их и спой. Пажи легенды бренной, Поведанной не раз, Уйдя в самозабвенный Лирический экстаз, Не знайте о Вселенной, Не знающей о вас. x x x Сочельник... По захолустью - Рождественские снега. Дохнуло старинной грустью У каждого очага. И сердцу, для всех чужому, Впервые она близка. Мне снится тоска по дому, Непрошеная тоска. Смотреть так тепло и ново На белую колею Из окон гнезда родного, Которого не совью. x x x Твой голос так наполнен лаской, Твоих речей так нежен пыл... Искать обман под кроткой маской У сердца недостанет сил. О музыка - гораздо боле, Чем просто сочетанье нот! И твой напев не оттого ли Неодолимо к сердцу льнет? Меня? Любить? Но внемлю голос.. Звучит неискренний мотив, С которым сердце не боролось. Я внемлю, верю - и счастлив. Я знаю: счастье чуждо фальши, Доколе не прейдет оно. Я знаю... Говори же дальше. Пускай ты лжешь - не все ль равно? АБАЖУР Этот свет уютный (Не в моем окне) Красотою смутной Долетел ко мне И застыл в покое На полу моем, Там, где я с тоскою Заперся вдвоем. И от света к тени И опять назад Проводил виденья Мой дремотный взгляд. Помню... Свет нездешний Улыбался мне... Это было прежде И в иной стране... И по светлой кромке Я к нему плыву, Бередя потемки Снами наяву. x x x Здесь - простор, покой, дремота. В них - от бытия защита. Прошлое похитил кто-то, И грядущее забыто. Здесь - простор, покой, дремота. Взор невинный, безобидный Вспоминаю - и тоскую. Но незримые ехидны В суету влекли мирскую Взор невинный, безобидный. Море, небо, тишина. Меж водой и небосклоном Тень тончайшая видна - Голубая на зеленом. Море, небо, тишина. Да, наверное, сбылось бы... Но ни воле, ни уму Не исполнить наши просьбы, Не расторгнуть нашу тьму. Да, наверное, сбылось бы... Память! Ты сродни забвенью. Слушаю, сомкнув глаза, И струится зыбкой тенью На зеленом - бирюза. Память! Ты сродни забвенью! Не намеренно, отнюдь... Были взоры безобидны, Но пронизывали грудь, Как незримые ехидны. Не намеренно, отнюдь. Без стремленья, без усилья... Жизнь! Влачу тебя доселе, Как ветряк забытый - крылья, Что вращаются без цели, Без стремленья, без усилья. Безысходность роковая, Отрешенье гробовое... Поникаю, сознавая, Что один, увы,- не двое. Безысходность роковая. x x x Здесь, в бесконечность морскую глядя, где свет и вода, Где ничего не взыскую, где не влекусь никуда, К смерти готовый заране, вверясь навек тишине, Так и лежал бы в нирване, и отошел бы во сне. Жизнь - это тень над рекою, что промелькнет ввечеру. Так по пустому покою тихо идешь, по ковру. Бредни любви суть отрава: с