о - чудное мгновенье, Запечатленное в веках! Он - воплощенье Вдохновенья, И перед ним бессилен прах... Лишь он один из всех живущих Не стал, скончавшись, мертвецом: Он вечно жив во всех поющих, И смерть здесь не звучит "концом". В его созданьях Красота ведь Показывает вечный лик. Его нам мертвым не представить Себе, и этим он велик! Пускай он стар для современья, Но современье для него Ничтожно: ведь его мгновенье Прекрасней века моего! 73. У моря Финляндский ветер с моря дует, Пронзительно-холодный норд,- И зло над парусом колдует, У шлюпки накреняя борт. Иду один я над отвесным Обрывом, видя волн разбег, Любуясь изрозо-телесным Песком. Все зелено - и снег!.. Покрыто снегом все подскалье От самых гор и до песка. А там, за ним, клокочет далью Все та же синяя тоска... Зеленый верх, низ желто-синий, И промежуток хладно-бел. Пустыня впитана пустыней: Быть в море небу дан удел. 74. К морю Полно тоски и безнадежья, Отчаянья и пустоты, В разгуле своего безбрежья, Безжалостное море, ты! Невольно к твоему унынью Непостижимое влечет И, упояя очи синью, Тщетою сердце обдает. Зачем ты, страшное, большое, Без тонких линий и без форм? Владеет кто твоей душою: Смиренный штиль? свирепый шторм? И не в тебе ли мой прообраз,- Моя загадная душа,- Что вдруг из беспричинно-доброй Бывает зверзче апаша? Не то же ли и в ней унынье И безнадежье, и тоска? Так влейся в душу всею синью: Она душе мое и близка! 75. Разбор собратьев Разбор собратьев очень труден И, согласитесь, щекотлив: Никто друг другу не подсуден, И каждый сокровенным жив... Но не сказать о них ни слова - Пожалуй, утаить себя ... Моя душа сказать готова Все, беспристрастье возлюбя. Тем мне простительней сужденье О них, что часто обо мне Они твердят - без снисхожденья, Не без пристрастия вполне... Я Пушкиным клянусь, что святы Характеристики мои, Что в них и тени нет расплаты За высмеянные стихи! 76. Василию Каменскому Да, я люблю тебя, мой Вася, Мой друг, мой истинный собрат, Когда, толпу обананася, Идешь с распятия эстрад! Тогда в твоих глазах дитяти - Улыбчивая доброта И утомленье от "распятий" И, если хочешь, красота... Во многом расходясь с тобою, Но ничего не осуди, Твоею юнью голубою Любуюсь, взрослое дитя! За то, что любишь ты природу, За то, что веет жизнь от щек Твоих, тебе слагаю оду, Мой звонкоструйный Журчеек! 77. После "Онегина" Сегодня утром после чая, Воспользовавшись мерзлым днем, "Онегина" - я, не скучая, Читал с подъемом и огнем. О, читанные многократно Страницы, юности друзья! Вы, как бывало, ароматны! Взволнован так же вами я! Здесь что ни строчка - то эпиграф! О, века прошлого простор! Я современности, как тигров, Уже боюсь с недавних пор. И если в пушкинское время Немало было разных "но", То уж теперь сплошное бремя Нам, современникам, дано... Конечно, век экспериментов Над нами - интересный век... Но от щекочущих моментов Устал культурный человек. Мы извращеньем обуяны, Как там, читатель, ни грози: И духу вечному Татьяны Мы предпочтем "душок" Зизи!.. 78. Интермеццо Чаруют разочарованья Очарованием своим ... Культурные завоеванья Рассеиваются, как дым... Обвеяны давно минувшим, Им орошенные мечты, Минувшим, ласково-прильнувшим К мечтам, больным от пустоты... Неизъяснимые волненья Поят болеющую грудь... На нежном пляже вдохновенья Так несказанно - отдохнуть!.. Непостижимые желанья Овладевают всей душой... Чаруют разочарованья Очарованья пустотой... 79. Рисунок иглой Ореховые клавесины, И отраженная в трюмо Фигурка маленькой кузины, Щебечущей на них Рамо... В углу с подушкою качалка Воздушнее затей Дидло. На ней засохшая фиалка, Которой сердце отцвело... Оплывшие чуть жалят свечи, Как плечи - розу, белый лоб. Окно раскрыто в сад. Там вечер. С крутин плывет гелиотроп. Все ноты в слезовом тумане, Как будто точки серебра... А сердце девичье - в романе, Украдкой читанном вчера... 80. В деревне В деревне, где легко и свято Природе душу передам, Мне прямо страшно от разврата Столичных девствующих дам. И здесь,- где поле, лес и книги, И Богом озаренный дом,- Тем отвратительней интриги, Столиц Гоморра и Содом. Я вовсе не любитель охать И ныть, но любо вспомнить зло Их торжествующую похоть, И как их ею развезло. Нелюбящий нравоученья И презирающий мораль, Я не могу без возмущенья Их пакостную вспомнить саль... 81. "Зола в стекле" Казалось бы, что благородство Есть свойство нужное для всех, Что в негодяйстве яд уродства И в пакости - бесспорный грех; Что не достоинством считать бы Нам благородство, а - судьбой, Не волочиться после свадьбы За первой юбкой площадной; Не наставлять рогов мужьям бы С мимоидущим молодцом, И не писать бы эти ямбы С гневом пылающим лицом. Казалось бы!.. На самом деле ж Все по-иному на земле: В меня за правду злобой целишь Ты, человек, - "зола в стекле"! 82. А. К. Толстой Кн. Л. М. Ухтомской Граф Алексей Толстой, чье имя Звучит мне юностью моей И новгородскими сырыми Лесами в густоте ветвей; Чей чудный стих вешне-березов И упоенно-соловьист, И тихий запад бледно-розов; И вечер благостно-росист; Он, чьи припевы удалые - Любви и жизни торжество; Чья так пленительна Мария, И звонко-майно "Сватовство"; Он, чье лицо так благородно, Красиво, ясно и светло; Чье творчество так плодородно И так роскошно расцвело; - Ему слагаю, благодарный, Восторженные двадцать строк: Его напев великодарный - Расцвета моего залог! 83. Тайна песни Обворожительных имений, Рек, деревень, садов и сел На свете много; тем не меней,- Кто где всю жизнь свою провел, Иль только юность, только детство, Свой славословит уголок, Поет, не разбирая средства, Его, от прочих мест далек. Неподражаемых поэтов, Художников, артистов и Музыкотворцев - много, в этом Уж убедиться вы могли. Однако же, у всяких вкусов Излюбленный искусник свой: Одним - мил Дэбюсси и Брюсов, Другим - Серов и А. Толстой. Очаровательных созданий Не мало между разных рас: Блондинок цвета шерсти ланей, Брюнеток с васильками глаз. И редко тот, кто любит шведку, Японкой будет увлечен. Лишь соловей, вспорхнув на ветку, И я, такой же, как и он, Поем равно все то, что видим, И славословим всех равно. Мы никого не ненавидим, Да и не любим заодно! 84. Не оттого ль?.. Итак, нежданное признанье Слетело с изумленных уст!.. Не оттого ль мое терзанье? Не оттого ли мир мне пуст? Не оттого ли нет мне места, Взлелеянного мной вполне? И в каждой девушке невеста Является невольно мне? Не оттого ль без оговорок Я не приемлю ничего? Не оттого ль так жутко-зорок Мой взор, вонзенный в Божество? Не оттого ль мои паденья, Из глуби бездны снова взлет? Не оттого ль стихотвореньям Чего-то все не достает?.. И как судить я брата смею, Когда я недостатков полн, И,- уподобленный пигмею,- Барахтаюсь в пучине волн?.. 85. Чары соловья Но соловей не величавей Меня, а все ж он - соловей, Чья песнь посвящена дубраве И первым трепетам ветвей! В его бесцельном распевайте Не больше смысла, чем в траве, И все же в нем очарованье,- В ничтожном этом соловье! И в пенье бестенденциозном Не мудрость высшая ль видна? Не надо вовсе быть серьезным, Когда томит тебя весна! Весной упиться всем уменьем Души безразумной умей! Так говорим волшебным пеньем Тебе и я, и соловей! 86. Возрождение Величье мира - в самом малом. Величье песни - в простоте. Душа того не понимала, Нераспятая на кресте. Освободись от исхищрений Когтистой моды, ожил стих - Питомец чистых вдохновений И вешних радостей живых. И вот потек он ручейково, Он бьет струей поверх запруд, И нет нигде такой оковы: Зальдить ручей - мой вольный труд! 87. "Эти" мужчины Предвижу критиков ухмылки, Их перекошенные рты. Их презирает стих мой пылкий Явленье истой красоты! Огонь святого вдохновенья Растопит скептицизма лед, И критиков в одно мгновенье Закружит мой водоворот. В нем эти лысые, косые, Кривые, пошлые и все, Кем разукрашена Россия, Вдруг явятся во всей красе. И взвоют "евнухи Парнасса", Кружась передо мной волчком: "Позволь, о автор "Ананасов", Тебя ругнуть... чуть-чуть... бочком: Ведь при такой дороговизне Как нам прожить без руготни?".. Нет, кроме шуток, эти "слизни" Существовали в оны дни Почти что мной, напропалую Меня угодливо браня, В глаза - чуть руки не целуя И ремесло свое кляня... 88. Вне политики Где ходит море синим шагом То к берегу, то к островам, Нет плаца бешеным ватагам, Нет фразы взбалмошным словам; Где в зелень берегов одета Златисто-карая река, Здесь нет ни одного "кадета", Ни одного "большевика". И где в растущем изумруде Лесов и поля дышет Бог, Здесь братьями живут все люди И славословят каждый вздох. И здесь, где лишь от счастья плачет Живой, где горести чужды, Здесь нет политики, и значит: Нет преднамеренной вражды! 89. Доказательство рабства Есть доказательство (бесспорней Его, пожалуй, не найти!) Что вы, культурники, покорней Рабов, чем вас ни возмути! - Вы все,- почти без исключенья. И с ранних юношеских лет,- Познали радость опьяненья И пьяных грез чаруйный бред. И что же? Запрещенье водки - Лишенье вас свободных грез - Вы,- апатичны, вялы, кротки,- Перенесли, как жалкий пес! Вы без малейшего протеста Позволили вас обокрасть,- И ваше грезовое место Взяла разнузданная власть! Пожалуй, с солнцем и с сиренью Могли б расстаться без борьбы?!. Примите ж хлесткое презренье Мое, культурные рабы! 90. Соната "Изелина" (Кнут Гамсун, "Пан") I. Встреча Спи, спи! пока ты будешь спать, Я расскажу тебе о ночи Моей любви, как не отдать Себя ему - не стало мочи. Я дверь забыла запереть Свою шестнадцатой весною: Ах, веял теплый ветер ведь, Ах, что-то делалось со мною!.. Он появился, как орел. Мы встретились однажды утром Перед охотой. Он пришел Из странствий юно-златокудрым. Со мной по саду он гулял, И лишь меня рукой коснулся, Он близким, он родным мне стал. В нас точно кто-то встрепенулся. И у него на белом лбу Два лихорадочных и красных Пятна явились. Я судьбу Узрела в них - в желаньях страстных. II. Наивность Потом... Потом я вышла в сад, Его искала и боялась Найти. А губы чуть дрожат Желанным именем. Смеркалось. Вдруг он выходит из кустов И шепчет: "Ночью. В час". Вздыхает. Вдыхает аромат цветов. Молчит. Молчит - и исчезает. Что этим он хотел сказать: "Сегодня ночью. В час"? не знаю. Вы это можете понять? Я - ничего не понимаю. Что должен он уехать в час, Хотел сказать он, вероятно?.. Что мне за дело! вот так раз: Зачем мне это непонятно?.. III. Первое свидание И вот я забываю дверь Свою закрыть, и в час он входит... Как я изумлена теперь, Что дверь открытою находит!.. - Но разве дверь не заперта?.. - Я спрашиваю. Предо мною Его глаза, его уста, В них фраза: "Я ее закрою"... Но топота его сапог Боюсь: разбудит он служанку. И стула скрип, и топот ног... "Не сесть ли мне на отоманку?" - Да,- говорю. Лишь потому, Что стул скрипел... Ах, оттого лишь!.. Он сел, приблизясь к моему Плечу. Я - в сторону. Неволишь?.. Глаза я опустила. Он Сказал: "ты зябнешь". Взял за руку, Своею обнял. Входим в сон. Петух провозгласил разлуку. IV. Вкушение "Пропел петух, ты слышишь?" Сжал Меня,- совсем я растерялась. Я бормотала: ты слыхал? Ты не ослышался? Металась, Хотела встать. Но вновь на лбу Пятна два лихорадно-красных Увидев, вверила судьбу Свою глазам его прекрасным... Настало утро. Пробудясь, Я комнаты не узнавала И даже башмачков. Смеясь, Себя невольно вопрошала: Во мне струится что-то. Что ж Во мне струиться-то могло бы?.. Который час,- как тут поймешь? И я - одна? и мы - не оба? V. Восторг Ах, я не знаю ничего ... Лишь помню: дверь закрыть забыла, Служанка входит: "Отчего Свои цветы ты не полила?" - Я их забыла.- Снова та: "Где платье ты свое измяла?" Смеется сердце. Та-та-та! О, если бы я это знала!.. Подыхал к саду фаэтон... "И ты не накормила кошку", Твердит служанка. "Это он!" Твердит мне сердце. Я - к окошку! Проси, проси его ко мне,- Я жду его: мне надо что-то... И у меня наедине - Запрет он дверь? - одна забота... VI. Второе свидание Стучится. Отворяю. И, Желая оказать услугу, Дверь вмиг на ключ. В уста мои Меня целует, как подругу. - Не посылала за тобой,- Шепчу... "Так ты не посылала?" Смущаюсь и кричу душой: - Да, мне тебя не доставало! Да, посылала! да, побудь Немного здесь! - Глаза руками Закрыла от любви, на грудь К нему склонив уста с глазами... "Но кажется пропел петух?" Он стал прислушиваться. Я же Подумала невольно вслух: - Как это мог подумать даже?.. Никто не пел. Пожалуй, лишь Кудахтала немного кура... Он мне: "Немного погодишь,- Я дверь запру". И вечер хмуро В окно взглянул. А я едва Могла шепнуть: - Но дверь закрыта Я заперла уже... - Трава, Деревья, все - луной облито. VII. У зеркала Уехал он опять. Во мне Как будто золото струилось. Я - к зеркалу. Там, в глубине, Влюбленных глаза два светилось. Лишь я увидела тот взгляд, Во мне вдруг что-то задрожало, И заструился сладкий яд Вкруг сердца, выпуская жало... О, раньше я была не та: Так на себя я не смотрела!.. И в зеркале себя в уста Поцеловать я захотела... 91. Георгию Шенгели Ты, кто в плаще и в шляпе мягкой, Вставай за дирижерский пульт! Я славлю культ помпезный Вакха, Ты - Аполлона строгий культ! В твоем оркестре мало скрипок: В нем все корнеты-а-пистон. Ищи средь нотных белых кнопок Тетрадь, где - смерть и цепий стон! Ведь так ли 'иначе (ин'аче?..) Контрастней раков и стрекоз, Сойдемся мы в одной задаче: Познать непознанный наркоз... Ты, завсегдатай мудрых келий, Поющий смерть, и я, моряк, Пребудем в дружбе: нам, Шенгелн, Сужден везде один маяк. 92. Финал Закончен том, но не закончен Его раздробленный сюжет. Так! с каждою главою звонче Поет встревоженный поэт. Напрасно бы искать причала Для бесшабашного пловца: В поэме жизни нет начала! В поэме жизни нет конца! Неисчерпаемая тема Ждет всей души, всего ума. Поэма жизни - не поэма: Поэма жизни - жизнь сама! Примечания 1) Честь этого обозначения принадлежит кубо-футуристам.