Когда несется в серных облаках, Пределы Неба громом разрывая. Иона Куда ж они теперь спешат Неисчислимыми толпами? Покинув пыток темный ад, Питаться новыми скорбями! Пантея Титан глядит не гордо, но спокойно. Первая фурия А! Запах жизни здесь я слышу! Вторая фурия Дай мне Лишь заглянуть в лицо ему! Третья фурия Надежда Его терзать мне сладостна, как мясо Гниющих тел на стихшем поле битвы Для хищных птиц. Первая фурия Еще ты будешь медлить, Герольд! Вперед, смелей, Собаки Ада! Когда же Майи сын нам пищу даст? Кто может Всемогущему надолго Угодным быть? Меркурий Назад! К железным башням! Голодными зубами скрежещите Вблизи потока воплей и огня! Ты, Герион, восстань! Приди, Горгона! Химера, Сфинкс, из демонов хитрейший, Что Фивам дал небесное вино, Отравленное ядом, - дал уродство Чудовищной любви, страшнейшей злобы: Они за вас свершат задачу вашу. Первая фурия О, сжалься, сжалься! Мы умрем сейчас От нашего желанья. Не гони нас. Меркурий Тогда лежите смирно и молчите. - Страдалец грозный, я к тебе пришел Без всякого желанья, против воли, Иду, гонимый тягостным веленьем Всевышнего Отца, дабы свершить Замышленную пытку новой мести. Мне жаль тебя, себя я ненавижу За то, что сделать большего не в силах. Увы, едва вернусь я от тебя, Как Небо представляется мне Адом, - И день и ночь преследует меня Измученный, истерзанный твой образ, С улыбкой укоризненной. Ты - мудрый, Ты - кроткий, добрый, твердый, - но зачем же Напрасно ты упорствуешь один В борьбе со Всемогущим? Иль не видишь, Что яркие светильники небес, Медлительное время измеряя, Тебе гласят о тщетности борьбы И будут вновь и вновь гласить все то же. И вот опять Мучитель твой, задумав Тебя подвергнуть пыткам, страшной властью Облек те силы злые, что в Аду Неслыханные муки измышляют. Мой долг - вести сюда твоих врагов, Нечистых, ненасытных, изощренных В свирепости, - и здесь оставить их. Зачем, зачем? Ведь ты же знаешь тайну, Сокрытую от всех живых существ, Способную исторгнуть власть над Небом Из рук того, кто ею облечен, И дать ее другому; этой тайны Страшится наш верховный Повелитель: Одень ее в слова, и пусть она Придет к его стопам, как твой заступник; Склони свой дух к мольбе, и будь как тот, Кто молится в великолепном храме, Согнув колена, гордость позабыв: Ты знаешь, что даянье и покорность Смиряют самых диких, самых сильных. Прометей Злой ум меняет доброе согласно Своей природе. Кто его облек Могучей властью? Я! А он в отплату Меня сковал на месяцы, на годы, На долгие века, - и Солнце жжет Иссохшую, израненную кожу, - И холод Ночи снежные кристаллы, Смеясь, бросает в волосы мои, В то время как мои любимцы, люди, Для слуг его потехой стали. Так-то Тиран платить умеет за добро! Что ж, это справедливо: злые души Принять добра не могут: дай им мир, - В ответ увидишь страх, и стыд, и злобу, Но только не признательность. Он мстит мне За ряд своих же низких злодеяний. Для душ таких добро - больней упрека, Оно терзает, ранит их, и жалит, И спать им не дает, твердя о Мести. Покорности он хочет? Нет ее! И что сокрыто в том зловещем слове? Глухая смерть и рабство для людей. Покорность - сицилийский меч, дрожащий На волоске над царскою короной, - Он мог бы взять ее, но я не дам. Другие пусть потворствуют Злодейству. Пока оно, бесчинствуя, царит. Им нечего бояться: Справедливость, Достигнув торжества, карать не будет, А только с состраданием оплачет Мучения свои. И вот я жду. А час возмездья близится, и даже, Пока мы речь ведем, он ближе стал. Но слышишь - то ревут собаки Ада, Скорей, не медли, Небо омрачилось, Нахмурился во гневе твой Отец. Меркурий О, если б можно было нам избегнуть: Тебе - страданий, мне - постылой кары Быть вестником твоих скорбей. Ответь мне, Ты знаешь, сколько времени продлится Владычество Юпитера? Прометей Одно лишь Открыто мне: оно должно пройти. Меркурий Увы, не можешь ты исчислить, сколько Еще придет к тебе жестоких мук! Прометей Пока царит Юпитер, будут пытки - Не менее, не более. Меркурий Помедли, Мечтой в немую Вечность погрузись. Туда, где все, что Время записало, Все то, что можем в мыслях мы увидеть, Века, загроможденные веками, Лишь точкой представляются, - куда Смущенный ум идти не может больше, - В пределы, где, уставши от полета, Он падает и кружится во тьме, Потерянный, ослепший, бесприютный, - Быть может, даже там ты счесть не сможешь Всей бездны лет, которые придут С бессменным, рядом новых-новых пыток? Прометей Быть может, ум бессилен счесть мученья, - И все ж они проходят. Меркурий Если б ты Мог жить среди Богов, овеян негой! Прометей Мне лучше здесь, - висеть в ущелье мертвом, Не ведая раскаянья. Меркурий Увы! Дивлюсь тебе, и все ж тебя жалею. Прометей Жалей рабов Юпитера покорных, Снедаемых презрением к себе, Меня жалеть нельзя, мой дух спокоен, В нем ясный мир царит, как в солнце - пламя. Но что слова! Зови скорей врагов. Иона Сестра, взгляни, огнем бездымно-белым Разбило ствол того густого кедра, Окутанного снегом. Что за гнев Звучит в раскатах яростного грома! Меркурий Его словам, а также и твоим Я должен быть послушен. Как мне трудно! Пантея Смотри, ты видишь, там дитя Небес Бежит, скользит крылатыми ногами По косвенной покатости Востока. Иона Сестра моя, сверни скорее крылья, Закрой глаза: увидишь их - умрешь: Они идут, идут, рожденье дня Несчетными крылами затемняя, Как смерть, пустыми снизу. Первая фурия Прометей! Вторая фурия Титан бессмертный! Третья фурия Друг Людского рода! Прометей Тот, кто здесь слышит этот страшный голос, Титан плененный, Прометей. А вы, Чудовищные формы, - что вы, кто вы? Еще ни разу Ад, всегда кишащий Уродствами, сюда не высылал Таких кошмаров гнусных, порожденных Умом Тирана, жадным к безобразью; Смотря на эти мерзостные тени, Как будто бы я делаюсь подобен Тому, что созерцаю, - и смеюсь, И глаз не отрываю, проникаясь Чудовищным сочувствием. Первая фурия Мы - слуги Обманов, пыток, страха, преступленья Когтистого и цепкого; всегда, Подобные собакам исхудалым, Что жадно гонят раненую лань, Мы гонимся за всем, что плачет, бьется, Живет и нам дается на забаву, Когда того захочет высший Царь. Прометей О, множество ужаснейших созданий Под именем одним! Я знаю вас. И гладь озер, и стонущее Эхо Знакомы с шумом ваших темных крыл. Но все ж зачем другой, кто вас ужасней, Из бездны вызвал ваши легионы? Вторая фурия Не знаем. Сестры, сестры, наслаждайтесь! Прометей Что может в безобразье ликовать? Вторая фурия Влюбленные, взирая друг на друга, От прелести восторга веселеют: Равно и мы. И как от ярких роз Воздушный свет струится, нежно-алый, На бледное лицо склоненной жрицы, Для празднества сплетающей венок, Так с наших жертв, с их мрачной агонии, Струится тень и падает на нас, Давая вместе с формой одеянье, А то бы мы без образа дышали, Как наша мать, бесформенная Ночь. Прометей Смеюсь над вашей властию, над тем, Кто вас послал сюда для низкой цели. Презренные! Исчерпайте все пытки! Первая фурия Не думаешь ли ты, что мы начнем Срывать от кости кость и нерв от нерва? Прометей Моя стихия - боль, твоя - свирепость. Терзайте. Что мне в том! Вторая фурия Да ты как будто Узнал, что мы всего лишь посмеемся В твои глаза, лишенные ресниц? Прометей Что делаете вы, о том не мыслю, А думаю, что вы должны страдать, Живя дыханьем зла. О, как жестоко То властное веление, которым Вы созданы, и все, что так же низко! Третья фурия Подумал ли о том, что мы способны Тобою жить, в тебе, через тебя, Одна, другая, третья, всей толпой? И если омрачить не можем душу, Горящую внутри, - мы сядем рядом, Как праздная крикливая толпа, Что портит ясность духа самых мудрых. В твоем уме мы будем страшной думой, Желаньем грязным в сердце изумленном И кровью в лабиринте жил твоих, Ползущей жгучим ядом агонии. Прометей Иначе быть не можете. А я По-прежнему - владыка над собою И роем пыток так же управляю, Как вами - ваш Юпитер. Хор фурий От пределов земли, от пределов земли, Где и Утро и Ночь полусумрак сплели, - К нам сюда, к нам сюда! Вы, от возгласов чьих стон стоит на холмах, В час, когда города рассыпаются в прах, Вы, что мчитесь меж туч, разрушенье творя, И бескрылой стопой возмущая моря, Вы, что гоните смерч, промелькнувший вдали, Чтоб со смехом губить и топить корабли, - К нам сюда, к нам сюда! Бросьте сонных мертвецов, Тех, что дремлют сном веков; Дайте отдых лютой злобе, Пусть до времени она Спит, как в тихом черном гробе, - Встанет свежей после сна, - Радость вашего возврата. Бросьте, юные умы, - В них дыхание разврата Вскормит бешенство чумы. Пусть безумец тайну Ада Не измерит силой взгляда; Страхом собственным смущен, Будет вдвое мучим он. К нам сюда, к нам сюда! Мы бежим из мрачных врат, Сзади воет шумный Ад, Мы плывем, Гром усилил свой раскат, Вас на помощь мы зовем! Иона Сестра, я слышу грохот новых крыльев. Пантея Оплоты скал дрожат от этих звуков, Как чуткий воздух. Сонмы их теней Рождают мрак темнее черной ночи. Первая фурия К нам домчался быстрый зов, Нас умчал среди ветров, С красных пажитей войны; Вторая фурия Прочь от людных городов; Третья фурия Где все улицы полны Стоном тех, кто хочет есть; Четвертая фурия Где всечасно льется кровь, Где страдающих не счесть; Пятая фурия Где пылают вновь и вновь, В ярком пламени печей, Белых, жарких - Одна из фурий Стой, молчи, Вмиг прервем поток речей, Не шепчи: Если в тайне сохраним, В чем - страшнейшая беда, Непокорного тогда Мы скорее победим, Мы его поработим, А теперь, Поборник Мысли, он еще неукротим. Фурия Порви покров! Другая фурия Он порван, он разорван! Хор Встала, выросла беда! С Неба светит на нее Утра бледная звезда. Что, спокойствие свое Позабыл, Титан? Ты падешь, Не снесешь Новых ран! Что ж, ты похвалишь то знанье, что в душах людей пробудил? Дать им сумел только жажду, - а чем же ты их напоил? Дал им надежду, желанья, любви лихорадочный бред, Воды ключей мелководных, - бесплодный вопрос, - не ответ. Видишь мертвые поля, Видишь, видишь, вся Земля Кровью залита. Вот пришел один, с душой Нежной, кроткой и святой, Молвили уста Те слова, что будут жить После смерти этих уст, Будут истину душить, Будет мир угрюм и пуст. Видишь, дальний небосклон Дымом яростным смущен: В многолюдных городах Крик отчаянья и страх. Плачет нежный дух того, Кто страдал от слез людских: Кротким именем его Губят тысячи других. Вот взгляни еще, взгляни: Где ж блестящие огни? Точно искрится светляк, Чуть смущая летний мрак. Тлеют угли, - вкруг углей Сонм испуганных теней. Все гладят по сторонам. Радость, радость, радость нам! Все века времен прошедших громоздятся вкруг тебя, Мрак в грядущем, все столетья помнят только про себя, Настоящее простерлось, как подушка из шипов, Для тебя, Титан бессонный, для твоих надменных снов. Первый полухор Агония верх взяла: Он трепещет, он дрожит, С побледневшего чела Кровь мучения бежит. Пусть немного отдохнет: Вот обманутый народ От отчаянья восстал, Полднем ярким заблистал, Правды хочет, Правды ждет, Воли дух его ведет - Все как братья стали вновь, Их зовет детьми Любовь - Второй полухор Стой, гляди, еще народ, Брат на брата, все на всех, Жатву пышную сберет Вместе с смертью черный грех: Кровь, как новое вино, Шумно бродит, заодно С горьким страхом, - гибнет мир, Тлеет, гаснет, - и тиранов, и рабов зовет на пир. (Все Фурии исчезают, кроме одной.) Иона Сестра, ты слышишь, как благой Титан В мученьях стонет, - тихо, но ужасно, - Как будто грудь его должна порваться: Так бурный смерч взрывает глубь морей, И стонут вдоль по берегу пещеры. Быть может, ты осмелишься взглянуть, Как лютые враги его терзают? Пантея Смотрела дважды, - больше не могу. Иона Что ж видела? Пантея Ужасное! Прибитый К кресту печальный юноша, со взором, Исполненным терпенья. Иона Что еще? Пантея Кругом - все небо, снизу - вся земля Усеяны толпой теней ужасных, Немых видений смерти человека, Сплетенных человеческой рукой; Иные представляются созданьем Людских сердец: толпы людские гибнут От одного движенья уст и глаз; Еще другие бродят привиденья, На них взглянуть - и после жить нельзя, Не станем искушать сильнейший ужас, К чему смотреть, когда мы слышим стоны? Фурия Заметь эмблему: кто выносит зло За человека, кто гремит цепями, Идет в изгнанье, - тот лишь громоздит И на себя, и на него страданья Все новые и новые. Прометей Смягчи Мучительную боль очей горящих; Пусть губы искаженные сомкнутся; Пускай с чела, увитого шипами, Не льется кровь, - мешается она С росою глаз твоих! О, дай орбитам, Которые вращаются в испуге, Узнать недвижность смерти и покоя; И пусть твоей угрюмой агонией Не будет сотрясаться этот крест! И пальцы бледных рук играть не будут Запекшеюся кровью. Не хочу Назвать тебя по имени. Ужасно! Оно проклятьем стало. Вижу, вижу Возвышенных, и мудрых, и правдивых; Твои рабы их с ненавистью гонят; Иных нечистой ложью отпугнули От очага их собственных сердец, Оплаканного после - слишком поздно; Иные цепью скованы с телами, Гниющими в темницах нездоровых; Иные - чу! - толпа хохочет дико! - Прикованы над медленным огнем. И множество могучих царств проходит, - Плывут у ног моих, как острова, Из глубины исторгнутые с корнем; Их жители - все вместе, в лужах крови, В грязи, облитой заревом пожаров. Фурия Ты видишь кровь, огонь; ты слышишь стоны; Но худшее, неслышимо, незримо, Сокрыто позади. Прометей Скажи! Фурия В душе У каждого, кто пережил погибель, Рождается боязнь: высокий духом Боится увидать, что верно то, О чем он даже мыслить не хотел бы; Встает обычай вместе с лицемерьем, Как капища, где молятся тому, Что совестью изношено. Не смея О том, что людям нужно, размышлять, Они не сознают, чего не смеют. У доброго нет силы, кроме той, Что позволяет плакать безнадежно. У сильных нет того, что им нужнее, Чем что-нибудь другое, - доброты. Мудрец лишен любви, а тот, кто любит, Не знает света мудрости, - и в мире Все лучшее живет в объятьях зла. Для многих, кто богат и власть имеет, Является мечтою справедливость, А между тем среди скорбящих братьев Они живут, как будто бы никто Не чувствовал: не знают, что творят. Прометей Твои слова - как туча змей крылатых, И все же я жалею тех, кого Не мучают они. Фурия Ты их жалеешь? Нет больше слов! (Исчезает.) Прометей О, горе мне! О, горе! Тоска всегда! Навеки ужас пытки! Глаза мои, без слез, закрыты - тщетно: В душе, терзаньем жгучим озаренной, Ясней лишь вижу все твои деянья, Утонченный тиран! В могиле - мир. В могиле все скрывается благое, Прекрасное, но я, как Бог, бессмертен И смерти не хочу искать. О, пусть, Свирепый царь, ты страшно мстить умеешь. В отмщенье нет победы. Те виденья, Которыми ты мучаешь меня, Моей душе терпенья прибавляют, И час придет, и призраки не будут Прообразом действительных вещей. Пантея Увы! Что видел ты? Прометей Есть два мученья: Одно - смотреть, другое - говорить; Избавь меня от одного. И слушай: В святилищах Природы внесены Заветные слова, - то клич безгласный, К высокому и светлому зовущий. На тот призыв, как человек один, Сошлись народы, громко восклицая: "Любовь, свобода, правда!" Вдруг с небес Неистовство, как молния, упало В толпу людей - борьба, обман и страх, - И вторгнулись тираны, разделяя Добычу меж собою. Так я видел Тень истины. Земля Возлюбленный мой сын, Я чувствовала все твои мученья, С той смешанною радостью, что в сердце Встает от чувства доблести и скорби. Чтоб дать тебе вздохнуть, я позвала Прекрасных легких духов, чье жилище - В пещерах человеческих умов; Как птицы реют крыльями по ветру, Так эти духи носятся в эфире; За нашим царством сумерек они, Как в зеркале, грядущее провидят; Они придут, чтоб усладить тебя. Пантея О сестра, посмотри, там сбираются духи толпой, Точно хлопья играющих тучек на утре весны, Наполняют простор голубой. Иона Посмотри, вон еще, как туманы среди тишины, Что встают с родника, если ветры усталые спят, И встают, и спешат по оврагу скорей и скорей. Слышишь? Чт_о_ это? Музыка сосен? Вершины шумят? Или озеро плещет? Иль шепчет ручей? Пантея Это что-то гораздо печальней, гораздо нежней. Хор духов С незапамятных времен Мы не дремлем над толпой Человеческих племен, Угнетаемых судьбой. Мы услада всех скорбей, Мы защитники людей, Мы печалимся о них, Дышим в помыслах людских, - В нашем воздухе родном; Если там сгустится тьма, Если там за летним днем Встанет бурная зима; Или все опять светло, Словно в час, когда река - Как недвижное стекло, Где не тают облака; Легче вольных рыб морских, Легче птиц в дыханье бурь, Легче помыслов людских, Вечно мчащихся в лазурь, - В нашем воздухе родном Мы как тучки вешним днем; Ищем молний и зарниц, Медлим там, где нет границ. Мы для всех, кто тверд в борьбе. Тот завет несем, любя, Что кончается в тебе, Начинаясь от тебя. Иона Еще, еще приходят друг за другом, И воздух, окружающий виденья, Блистателен, как воздух вкруг звезды. Первый дух Прочь от яростной борьбы, Где сошлись на зов трубы Возмущенные рабы, Я летел среди зыбей, Все скорей, скорей, скорей. Все смешалось там, как сон, Тень разорванных знамен, Там глухой протяжный стон Мчится в меркнущую твердь: "Смерть! На бой! Свобода! Смерть!" Но один победный звук, Выше мрака и могил, Выше судорожных рук, Всюду двигался и жил, - Нежно в яростной борьбе Тот завет звучал, любя, Что кончается в тебе, Начинаясь от тебя. Второй дух Замок радуги стоял, В море снизу бился вал; Победительно могуч, Призрак бури прочь бежал, Между пленных, между туч, Жгучих молний яркий луч Пополам их разделял. Посмотрел я вниз - и вот Вижу, гибнет мощный флот, Точно щепки - корабли, Бьются, носятся вдали, Вот их волны погребли, - Точно ад кругом восстал, Белой пеной заблистал. Точно в хрупком челноке, Плыл спасенный, на доске, Враг его невдалеке, Обессилев, шел во тьму - Доску отдал он ему, Сам, смиряясь утонул, Но пред смертию вздохнул, Был тот вздох воздушней грез, Он меня сюда принес. Третий дух У постели мудреца Я, незримый, молча ждал; Красный свет огня блистал Возле бледного лица: Книгу тот мудрец читал. Вдруг на пламенных крылах Начал реять легкий Сон, Я узнал, что это он, Тот же самый, что в сердцах Много лет назад зажег Вдохновенье и печаль, Ослепительный намек, Тень огня, что манит вдаль. Он меня сюда увлек - Быстро, быстро, точно взгляд. Прежде чем настанет день, Должен он лететь назад, А не то сгустится тень В сонных думах мудреца, И, проснувшись, он весь день Не прогонит эту тень С омраченного лица. Четвертый дух У поэта на устах, Как влюбленный, я дремал В упоительных мечтах; Он едва-едва дышал. Он не ищет нег земных, Знает ласки уст иных, Поцелуи красоты, Что живет в глуши мечты; Любит он лелеять взор, - Не волнуясь, не ища, - Блеском дремлющих озер, Видом пчел в цветах плюща; Он не знает, чт_о_ пред ним, Занят помыслом одним: Из всего он создает Стройность дышащих теней, Им действительность дает, Что прекрасней и полней, Чем живущий человек, Долговечней бледных дней И живет из века в век. Из видений тех одно Сна разрушило звено, - Я скорей умчался прочь, Я хочу тебе помочь. Иона Ты видишь, два видения сюда От запада летят и от востока, Создания воздушных высших сфер, Как близнецы, как голуби, что мчатся К родимому гнезду, - плывут, скользят, Ты слышишь звуки нежных песнопений, Пленительно-печальных голосов, С любовью в них отчаянье смешалось! Пантея Ты говоришь! Во мне слова погасли. Иона Их красота дает мне голос. Видишь, Как светятся изменчивые крылья, То облачно-пурпурные, то вновь Лазурные и нежно-золотые; Улыбкой их окрестный воздух дышит И светится, как в пламени звезды. Хор духов Ты видел нежный лик Любви? Пятый дух Летел я над пустыней, Как облачко, спешил, скользил в пространстве тверди синей; И этот призрак ускользал на крыльях искрометных, Звезда - в челе, восторг живой - в движеньях беззаботных; Куда ни ступит, вмиг цветы воздушные блистают, Но я иду, они за мной, бледнея, увядают. Зияла гибель позади: безглавые герои, Толпы безумных мудрецов, страдальцев юных рои Сверкали в сумраке ночном. Блуждал я в бездне зыбкой, Пока твой взор, о Царьскорбей, не скрасил все улыбкой. Шестой дух О дух родной! Отчаянье живет в нездешней мгле, Не носится по воздуху, не ходит по земле, Придет оно без шороха и веяньем крыла Навеет упования в сердца, что выше зла, И лживое спокойствие от тех бесшумных крыл В сердцах, что дышат нежностью, смиряет страстный пыл, И музыка воздушная лелеет их тогда, Баюкает и шепчет им о счастье навсегда, Зовут они Любовь к себе, - чудовище земли, - Пробудятся и Скорбь найдут в лохмотьях и в пыли. Хор Пусть с Любовью Скорбь - как тень, Пусть за ней, и ночь, и день, Гибель мчится по пятам, Белокрылый скачет конь, Вестник Смерти, весь - огонь, Смерть всему, цветам, плодам, Воплощенью красоты И уродливым чертам. Пусть! Но час пробьет, - и ты Укротишь безумный бег. Прометей Вам открыто, чт_о_ придет? Хор Если тает вешний снег, Если стаял вешний лед, - Опадает старый лист, Мягкий ветер нежит слух, Воздух ласков и душист, И блуждающий пастух, Торжествуя смерть зимы, Уж предчувствует и ждет, Что шиповник зацветет; Так и там, где дышим мы, Правда, Мудрость и Любовь, Пробуждаясь к жизни вновь, Нам, не дремлющим в борьбе, Тот завет несут, любя, Что кончается в тебе, Начинаясь от тебя. Иона Куда же скрылись Духи? Пантея Только чувство От них осталось в сердце, - словно чары От музыки, в те светлые мгновенья, Когда утихнет лютня, смолкнет голос, Но отзвуки мелодии немой В душе глубокой, чуткой, лабиринтной Еще живут и будят долгий гул. Прометей Пленительны воздушные виденья, Но, чувствую, напрасны все надежды. Одна любовь верна; и как далеко Ты, Азия, чье сердце предо мной, В былые дни, открытое, горело, Как искристая чаша, принимая Душистое и светлое вино. Все тихо, все мертво. Тяжелым гнетом Висит над сердцем сумрачное утро;