м поговорю. Теперь слушай внимательно. Пусть побольше людей узнают, что чекисты и милиция искали кого-то в степи. Искали, но безрезультатно. Все должны видеть тебя озабоченным, мрачным. - Потерпел неудачу? - Да. Но не перестарайся, иначе будешь выглядеть дураком, А нам это тоже ни к чему. И последнее. - Агамиров взглянул на часы. - Через несколько минут, когда я выйду с ней, никто не должен нас видеть - здесь, в отделе, и на улице, где стоит моя машина. - Понял. - Мы уедем, а ты продолжай "поиски". Ну вот, это все. А теперь, - Агамиров показал на чашу с каймаком, - теперь доедай, если боишься умереть с голоду. - Он улыбнулся, протянул руку сотруднику: - Спасибо за службу! Агамиров осторожно открыл дверь кабинета. Саша спала на диване, уткнувшись лицом в подушку. Он хорошо понимал, что пришлось ей вынести за эти последние часы. Но все равно должен был разбудить и немедленно увезти ее отсюда. - Саша! - позвал он. Не дождавшись ответа, прошел к динамику в углу комнаты, вставил вилку в розетку. - Поднимите руки вверх, - строго сказал динамик. - Выше руки!.. Начинаем! Выдернув шнур из розетки, Агамиров шепотом выругался, испуганно посмотрел на диван. Саша сидела, спустив ноги на пол, нашаривала туфли. Глаза ее все еще были закрыты. Он подскочил, поднял ее на руки, закружил по комнате. Две минуты спустя они уже сидели в машине, мчавшейся по направлению к Баку. Агамиров рассказал: еще месяц назад Эрика Хоссбах сообщила, что вот-вот должна прибыть ее "подруга"... Дома все благополучно - туда выезжал сотрудник, привез ей письма. Потом спросил, как сформулировано ее задание. - Создать разведывательно-диверсионную группу, главным образом в нефтеочистительной промышленности. Подготовить условия для уничтожения важнейших объектов... Организовать базу для приема подрывников - жилье, документы... И ждать команды. - Что привезли с собой? - Ничего, кроме комплекта документов. - Хорошие документы? - Не подкопаешься. - А средства связи? - Категорически отказалась взять радиостанцию, Убедила "хозяев", что передатчик может осложнить положение, когда буду добираться до Баку. Мы условились, что рацию пришлют позже. - Значит, получили явку? - Да. Но не знаю, кто этот человек. Мне дали его телефон. Должна позвонить, сообщить о прибытии. Известно, где встречусь с ним и когда: приморский бульвар, пристань купальни; встреча должна состояться на третий день после телефонного звонка, в двадцать часов; он сам опознает меня и подойдет, При неудаче встреча переносится на следующий день, на девять часов. - Почему отказались взять передатчик? - Во-первых, продемонстрировала свою осторожность, значит, и надежность. Ведь до самого последнего времени они не исключали, что я двойник. А внедренный к ним советский разведчик при обратной заброске не побоялся бы взять с собой любой груз... И второе. Для доставки радиостанции они будут вынуждены использовать какие-то каналы связи. Значит, возникнет возможность проследить эти каналы. - Что там происходит? Какие новости? Саша поняла: Агамиров интересовался положением дел в Германии. - Хорошего мало... Один из тех, кто готовил меня, некий гауптштурмфюрер Бергер, как-то рассказал: в Берлине на Унтер ден Линден есть известное фотоателье Гофмана... Это старый нацист, имеет монополию на фотопортреты персоны фюрера. Так вот, Гофман взял за правило вывешивать географические карты на одной из витрин своего ателье. Бергер рассказал: месяца за два до оккупации Чехословакии Гофман выставил карту этой страны. Потом на витрине красовались карты Голландии, Бельгии, Дании, Норвегии, Франции... - Сейчас висит карта Советского Союза? - Да. - А вот посмотрите это. - Агамиров достал из кармана компактную книжку в коричневом коленкоровом переплете. - Вчера получил. Доставили из Германии через Ближний Восток... Утверждают, что отпечатано недавно, массовым тиражом. Заказчик - вермахт. И он передал книжку Саше. Это был экземпляр русско-немецкого разговорника - фразы на русском языке были напечатаны латинскими буквами: "Ты коммунист?" "Как зовут секретаря райкома?" "Где председатель колхоза?" "Буду стрелять!" "Сдавайся!" - Любопытно, - сказала Саша, возвращая разговорник. - А мы им нефть поставляем, зерно, лес. Вот какая ситуация. Воистину неисповедимы дела твои, Господи!.. Еще утром было тепло и тихо. Теперь же холодный порывистый ветер гнал по небу низкие тучи, швырял в лица прохожим пригоршни колючего песка, мелкую ракушку, камешки. - Будет снег, - сказал Агамиров. - Ничего не поделаешь, март на дворе. На Апшероне всегда так: март обязательно показывает характер. Всю зиму может быть спокойно, даже солнечно. А в марте зима, будто спохватившись, спешит напоследок насолить людям. Ветер, снег, сумасшедшая метель - вот что такое апшеронский март! - Куда мы едем? - Хочу, чтобы вы сегодня же повидались с Эрикой Хоссбах. - Едем к ней домой? - Туда позже. Скажем, завтра. Предварительно надо кое-что подготовить: не исключено, что за домом наблюдают... Машина остановилась у неприметного здания в нагорной части города. Агамиров помог Саше выйти, скользнул взглядом по улице. В конце ее стоял автомобиль. - Очень хорошо, - сказал Агамиров, - нас уже ждут. Они вошли в подъезд. Агамиров сунул ключ в замок, отпер дверь. За ней стоял мужчина в пальто, с кепкой в руках. - Идите в машину, - сказал ему полковник. - Подождете женщину и отвезете ее домой. Сотрудник вышел. Увидев Эрику, Саша тотчас вспомнила слова Кузьмича: "Очень большие глаза. Выражение такое, будто она только что плакала. Даже когда смеется..." - Вот вы и встретились, - сказал Агамиров. Он кивнул Эрике, посмотрел на Сашу: - Беседуйте, а я пойду покурить на кухню. - Я вас сразу узнала, - сказала Саша. - Здравствуйте, Эрика! Немка кивнула. Она сидела, опустив голову, и глядела на свою сумочку, которую держала на коленях. - Лет двадцать назад мне пришлось действовать против бандитов, - продолжала Саша. - Я проникла к ним под видом подруги сестры одного из главарей. - Теперь история повторилась? - Эрика усмехнулась, достала из сумочки коробку "Казбека". Закурили. - Странно, - сказала Саша. - Я знаю, вы горячо любите Германию. Но вот только что оттуда приехал человек, и вы не спешите расспросить его... - О чем спрашивать? Сейчас во всем мире слово "немец" звучит как оскорбление. - Эрика тяжело вздохнула. - Разве не так? - Может, и так. Но у обывателей. Могу сказать: если мне кое-что удалось сделать в Германии, то это потому, что помогли немцы - настоящие патриоты. К счастью, есть и вторая Германия, неподвластная Гитлеру. - Неужели она существует? Саша кивнула. Они впервые посмотрели друг другу в глаза. - Я сделаю все, что нужно, - сказала Эрика. - Можете на меня положиться. Ведь это работа и для "той" Германии, правда? Саша снова кивнула. Вошел Агамиров, уселся в углу комнаты. - Вы как раз кстати, - сказала ему Саша. Она положила на стол широкую плоскую пудреницу. - Сейчас я вручу Эрике этот сувенир Теодора Тилле. - Осторожно! - негромко сказал Агамиров. Саша посмотрела на Эрику. - Кстати, до самого последнего времени Тилле скрывал, что вы его родственница. Посвятил меня в эту тайну лишь перед отлетом сюда. - А вы все уже знали? - Конечно... - Саша прикоснулась к пудренице. - Это контейнер. Внутри спрятана бумага. Стоит сдавить крышки - и бумага будет немедленно уничтожена. - Она усмехнулась. - Но теперь, когда миновала опасность, что пудреница окажется у чекистов, мы аккуратно вскроем контейнер. Пудреница была разъята на части. В ней оказалось двойное дно, под ним - многократно сложенный тонкий бумажный лист. Эрика прочитала письмо, передала его Саше. Та тоже просмотрела послание Тилле. - Логично, - сказала она. - Сперва поклоны и приветы: любящий брат тоскует по кузине, надеется на скорую встречу. Потом деловая часть, где речь идет о поджогах и взрывах... Ну что же, ему не откажешь в логике. Вы - немка по крови, следовательно, должны быть влюблены в фюрера. Вашего супруга всю жизнь третируют большевики. Таким образом, он тоже на стороне нацистов. Что до меня, то я - особа с этакой авантюрной жилкой в характере. Скомпрометирована, осуждена на смерть, насиделась в подвалах СД, после чего завербована и направлена сюда. А чтобы не выкинула какой-нибудь фокус, нацисты взяли заложником моего мужа, которого - они знают! - я очень люблю... Можно ли было найти лучших кандидатов для ядра диверсионно-разведывательной группы в нефтяном центре Советского Союза!.. Эрика молчала. Агамиров пересел поближе к ней. - Вижу, вам еще не все понятно... Мы организуем такую группу, она создаст видимость активной работы. Если понадобится, будет проведена имитация диверсионных актов на промыслах и заводах - это не самое трудное, Куда сложнее сделать так, чтобы противник поверил, что по советской нефтяной промышленности наносятся ощутимые удары. Тогда можно надеяться, что секретные службы нацистов не станут спешить с созданием других групп в нашем городе... - Групп, не известных советской контрразведке, - вставила Саша. - Они могут сильно навредить, прежде чем их выявят. В этом главный смысл операции. Как видите, мы только защищаемся. Вот, теперь вы знаете все. Агамиров посмотрел на часы, встал. - Думаю, на сегодня достаточно, - сказал он. - Подруги познакомились, поглядели друг другу в глаза. - Мне понравилась моя старая подруга, - сказала Эрика и улыбнулась. Она тоже встала, протянула руку Сизовой: - Можете положиться на меня... Как вас зовут? - Эстер, - сказала Саша. - Это ваше настоящее имя? - Не задавайте мне таких вопросов, - мягко сказала Саша. - Пока вы не должны знать больше, чем необходимо для дела... Вам полностью доверяют. Но таков порядок. И не сердитесь на меня, хорошо? - Это вам следовало бы рассердиться на женщину, пристающую с глупыми вопросами, - сказала Эрика. - Я понимаю: для вас самые трудные испытания, быть может, еще впереди... И если так, буду молить Бога, чтобы все окончилось благополучно. У Саши больно кольнуло сердце. С момента, когда она приземлилась на парашюте, ее не покидала мысль об Энрико. То, что она на Родине, - это всего лишь передышка. Ей еще предстоит вернуться на Запад - иначе Энрико не выкарабкаться. Агамиров сказал: - Завтра парашютистка должна приехать в Баку и встретиться с подругой. Полдень - удобное время? - Для меня - да, - сказала Эрика. - О том, что агент переброшен через границу, известно не только нам, - продолжал Агамиров. - Поэтому за домом Эрики Хоссбах могут наблюдать, чтобы зафиксировать приход агента. Вот я и подумал: будет лучше, если встреча подруг произойдет "на людях". Скажем, Эрика возвращается из магазина, а возле дома к ней подходит Эстер. Тогда наблюдатель получил бы возможность убедиться, что они узнали друг друга, рады встрече. - Мне нравится, - сказала Саша. - Так и решим. Агамиров проводил Эрику к машине и вернулся. - Придется вам переночевать здесь, - сказал он. - Завтра Хоссбах покажет ваше постоянное жилье. Мы решили вопрос и о вашей работе: ведь заброшенному сюда агенту полагалось бы легализоваться. Вот вы и поступите на службу. Есть несколько вариантов, выберете, какой понравится. - Муж Эрики посвящен во все это? - Он очень способный инженер. И хороший человек. Все понял правильно. Мы сразу нашли общий язык. - Его зовут Назарли? - Да, Искандер Назарли. Кстати, знает немецкий. А Эрика свободно говорит по-азербайджански... Но в контакт с Назарли войдете не сразу. Так будет естественнее. В группу мы подберем еще несколько человек. Все - наши работники. - А тот немец... Пиффль? Мне показалось странным, что Тилле ни разу не упомянул о нем. - Ничего странного. Тилле уже год как установил связь с этим человеком. - Та же цель? - Да. Естественно, мы не мешаем их контактам. Пиффль все делает как надо. С нашей помощью создал "диверсионную группу". - Ну а практические дела? Ведь одних разговоров недостаточно. - Мы разработали крупную "акцию" на одном заводе. Пиффль запросил согласие Берлина на проведение диверсии. И знаете, какой пришел ответ? - Отказ? - Похвалили за активность, но сказали, чтобы с акциями не торопился. - Выжидают начала войны, чтобы удар оказался особенно чувствительным. Ударит Пиффль, ударит группа Альфы... Война, немцы рвутся через границу, а в глубоком советском тылу взрываются важнейшие нефтяные объекты... Неплохо задумано! Ведь и мне категорически запрещено предпринимать какие-либо действия без особой команды... Вообще оперативная обстановка сложная? - Кроме немцев большую активность проявляют англичане. Используется территория Ирана и Турции. Они имеют в этих странах хорошие возможности... - Представляю, как вам достается! - О себе вы, конечно, не думаете. Совершили длительную прогулку по заграницам, вернулись отдохнувшая, бодрая... Ну ладно, я ухожу. Кстати, ванна в порядке, полотенце, мыло - все готово. На кухне - чай, сахар, кое-какая еда. Я вернусь вечером. Вместе поужинаем, если не возражаете. - У меня просьба, - сказала Саша. Она улыбнулась: - Мечтаю сходить в кино... Она ждала, что Агамиров ответит отказом. А он взглянул на нее и сказал, что все устроит. ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ ГЛАВА 21 июня 1941 года Гвидо Эссен работал, во второй смене. Вахта выдалась трудная - то и дело разлаживался большой карусельный автомат. Наладчик только к концу смены справился со строптивым агрегатом. Он порядком устал и, придя домой, тотчас уснул. Он был разбужен в восьмом часу утра - непрерывно дребезжал звонок, барабанили в дверь. Он отпер и увидел соседа по этажу - заводского табельщика. Известный на весь дом чистюля и хлыщ, табельщик был сейчас неузнаваем. - Заперлись! - кричал он, заправляя подол сорочки в наспех надетые брюки. - Заперлись, не выходите!.. А ведь вы блоклейтор! - Что случилось? - строго сказал Эссен. - В каком вы виде? - Война! - заорал сосед. Эссен тупо смотрел на него. - Боже, да он и впрямь ничего не знает! - Табельщик справился наконец с рубахой и брюками и теперь ловил рукой свисавшие сзади подтяжки. - Вы что, с луны свалились? Ведь на нас напали! - Кто? - Русские, кто же еще!.. Они столько времени готовили свой удар. Но фюрер был начеку, опередил их... Да включите же радио! Эссен пошел в комнату. Сосед опередил его, повернул ручку приемника. За время, пока прогревались лампы, он успел сообщить, что уже выступил по радио доктор Геббельс. Вот его доподлинные слова: большевики готовили немцам удар в спину, фюреру ничего не оставалось, кроме как двинуть войска на Россию. Тем самым он спас германскую нацию. Радио зашипело, комнату заполнил звучный мужской голос. Эссен услышал: "...немецкие самолеты бомбили города Могилев, Львов, Ровно, Гродно". Диктор умолк. Вероятно, это был самый конец сводки военного командования. Эссен достал из гардероба костюм, стал одеваться. - Куда вы? - спросил табельщик. - Не знаю... - Увидев озадаченную физиономию соседа, Эссен пояснил: - Надо пойти за указаниями. ...Он вышел на улицу, двинулся к центру. Только здесь спохватился, что забыл дома темные очки. У него не было никакой цели. Он шел механически, погруженный в тяжелые раздумья. Конечно, война не была неожиданностью. Последние месяцы немецкие газеты из номера в номер печатали сообщения о "военной угрозе с востока", "приготовлениях к войне Советского Союза", жаловались, что "все это омрачает сотрудничество с русскими". Это была наглая дезинформация. Но она делала свое дело: обыватель привыкал к мысли, что войны не миновать. И все же наперекор фактам, логике развития событий у старика теплилась надежда, что, быть может, все обойдется... Не обошлось! Эссен не смог бы сказать точно, сколько времени он шел, какие улицы миновал. В конце концов оказался на Лиценбургерштрассе. Здесь скопилось много людей. Зеваки во все глаза разглядывали большое здание, оцепленное полицией и эсэсовцами. Один из солдат вскарабкался на плечи своих коллег и сорвал красный флаг, вывешенный над входом. В этом доме помещалось торговое представительство СССР. Между тем полицейские уже ворвались в здание. Вскоре из окон полетели бумаги, папки с делами, картотеки. - Смотрите! - закричал кто-то рядом с Эссеном. Несколько рук показывало на верхний этаж: там из распахнутого окна валил дым. Серые клубы быстро густели. Вскоре дым затянул окно, пополз к крыше. Полицейский офицер прокричал команду, новая группа шуцманов ринулась в дом. На несколько секунд на улице стало тихо, и тогда все услышали доносившиеся из дома глухие, размеренные удары: где-то взламывали дверь... Вскоре в задымленном окне показалась голова человека в каске. Несколько минут спустя полицейские выволокли на улицу мужчину в изорванном костюме. Руки его были черны от копоти, лицо окровавлено. Обыватели ринулись к нему. - Предатель! - кричали они. - Грязный бандит! Вот кто поджег дом! В тюрьму его! Полицейские успели втолкнуть человека в машину. Офицер размахивал палашом, отгоняя толпу от автомобиля. Зеваки вынуждены были вернуться на тротуар. Их обступили, забросали вопросами. Вскоре все уже знали: сотрудник торгпредства заперся в своем кабинете, снабженном железной дверью, и сжигал какие-то бумаги. Полиция продолжала бесчинствовать. Теперь из окон здания выбрасывали не только бумаги, но и мебель. На улицу выводили новые группы советских граждан, заталкивали в грузовики. Эссен стоял, опершись на трость, не в силах оторваться от страшного зрелища. Он не сразу почувствовал, что плачет. А когда спохватился, было поздно. Мужчина в сером берете и полотняном пыльнике профессионально оглядел старика, на щеках которого блестели слезы. Пошел следом, когда тот тронулся в обратный путь. Вскоре агент полиции безопасности - зипо установил адрес и личность старика. Он плюнул с досады. Надо же: заподозрил "образцового рабочего", функционера НСДАП!.. Мало ли по какой причине у человека вдруг выступили слезы? Скажем, соринка попала под веко. Могло быть и так, что у бедняги вообще неладно с глазами. Ведь старик, а у таких всегда находятся болячки и хвори... Но вот на очередном инструктаже в полиции офицер подошел к карте Берлина, очертил на ней большой круг. Агент узнал: где-то в этом районе действует нелегальный передатчик. И тогда он вспомнил о старике. Поспешно достал спою книжку, отыскал нужную запись. Да, ошибки не было: старик жил. в районе, откуда вела передачи неизвестная радиостанция. Теперь с Эссена не спускали глаз. Нет, у полиции не прибавилось фактов против этого человека. Более того, на заводе и в районном управлении НСДАП старика характеризовали только положительно. Тем не менее наблюдение продолжалось. В конце недели полицейский инспектор Крафт, под чьим руководством велась проверка Эссена, просмотрел письменные донесения агентов. В них не было ничего нового. "Объект", как теперь именовался старый рабочий, кроме дома бывал только на заводе да по пути заходил в булочную или молочную. Дома почти никого не принимал. Исключение составлял Конрад Дробиш, дважды за эту неделю навестивший старика. Это тоже не было криминалом - полиция быстро установила, что, как и Эссен, Дробиш - ветеран минувшей войны и потерял там ступню, что они с Эссеном знают друг друга не один десяток лет. Поначалу не привлекла внимание инспектора и страсть старика к выращиванию цветов (агент в сером берете дважды упоминал в рапортах, что, вернувшись домой, Эссен первым делом брал лейку и поливал цветы на подоконнике). Крафт хорошо знал, что у пожилых одиноких людей нередко встречаются самые различные слабости. Вот и сам он в свободное от службы время разводил экзотических рыбок: целая комната его коттеджа была заставлена аквариумами. Он снова прочитал донесения, но не нашел ничего интересного. Разве что даты встреч Эссена с Дробишем... Любопытно, что Эссен возился с цветочными горшками на подоконнике тоже в эти дни - возвращался с завода и тотчас принимался за полив милых его сердцу гвоздик. А вскоре появлялся его приятель... Инспектору было под шестьдесят, из них сорок лет приходилось на службу в полиции. Он работал еще при Носке, имел возможность близко наблюдать Каппа, когда тот, готовил свой пресловутый путч. Словом, прошел хорошую школу сыска, считал себя педантом и бюрократом - без этого нет истинного криминалиста... Сейчас в его сейфе лежали папки с первоначальными разработками на дюжину подозрительных личностей - при определенных усилиях следователя все это могло перерасти в весьма интересные дела. А он никак не оторвется от донесении тех, кто наблюдает за старым рабочим. Будто прилип к проклятому старику! Крафт вздохнул, вновь взялся за работу. И тут с удивлением увидел, что на листе бумаги его рукой выведены цифры: "26" и "30". В эти дни июня состоялись встречи Эссена с Дробишем. Видимо, написал это механически, когда был погружен в раздумья. Он поморщился, провел ладонью по лбу. После некоторых колебаний снял трубку телефона, набрал номер. - Нужна справка - сказал он, назвав себя. - Работала ли на этой неделе неизвестная рация? - Да, - последовал ответ. - Передача велась из того же района города? - Все было как обычно - район, время передачи. Служба перехвата за неделю зафиксировала два сеанса радиообмена. - Можете назвать дни? - Конечно: двадцать шестое и тридцатое июня. - Благодарю, - пробормотал Крафт. Положив трубку, он удивленно присвистнул. Все еще не верилось, что вышла такая удача. На следующее утро Крафту позвонил агент. - Он на заводе, - сказал агент. - Будет здесь до пяти часов. Можете действовать спокойно. Машина была наготове. Крафт вызвал помощника, и они отправились на квартиру Эссена. Негласный обыск дал результат: под подоконником, на котором стояли цветы, был обнаружен тайник и в нем - радиостанция. - Хватит, - распорядился инспектор Крафт. - Остальное будем искать, когда возьмем голубчика. Передатчик оставим на месте, но замкнем аккумулятор. Это на случай, если будет решено, чтобы предатель еще некоторое время погулял на свободе. Вскоре Крафт уже находился в кабинете начальника. Выслушав его доклад, шеф отделения полиции удовлетворенно кивнул. - Думаю, стоит повременить с арестом, чтобы проследить связи Эссена, - сказал Крафт. - Мало ли что может выясниться. - Вы смотрите за ним уже неделю, а установили только одного - Дробиша, - возразил начальник. - Да и тот может оказаться обычным посетителем. Нельзя медлить. - Случайный посетитель?! - воскликнул инспектор. - Только что получен ответ на наш запрос. Десять лет назад Эссен и Дробиш были антифашистами, работали в одной организации. Оба почти одновременно порвали с коллегами и записались в НСДАП. Теперь они опять вместе. Считаете это простым совпадением? - Все равно нет гарантии, что неделя промедления принесет новый успех. Мы будем ждать, а Эссен по крайней мере еще дважды выйдет в эфир. Сейчас, в разгар войны, этого нельзя допустить. - Мы испортили аккумулятор. - Он найдет новые батареи. Нет, арестовать Эссена сегодня же. Схватите предателя, вытрясите из него душу, он и заговорит. Ни единого часа промедления, Крафт... Погодите, вас что-то смущает? - Тогда надо взять и другого? - Разумеется. - Но Конрад Дробиш служит у штандартенфюрера Тилле - видного сотрудника СД. - Это не меняет дела. - Может, стоило бы предупредить штандартенфюрера? - Ни в коем случае. Вы не знаете, у кого работает этот тип, поняли? Для нас с вами это выяснится, когда Конрад Дробиш уже будет за решеткой. В шесть часов вечера Эссен вернулся с завода. К этому времени дом был взят под наблюдение. Кроме полицейских, контролировавших выход из здания и прилегающие участки улицы, здесь же находились инспектор Крафт, его помощник и агент в сером берете. Все трое сидели за столиком кафе, откуда хорошо просматривались входная дверь в здание и окна нужной квартиры. Они видели, как высокий прямой старик вошел в дом, скрылся на лестнице. Помощник заерзал на стуле, переложил пистолет за пазуху. - Чего мы ждем? - пробормотал он. Крафт не ответил. Он уже различил силуэт старика за окном квартиры. Вот окно распахнулось. На минуту старик исчез. Когда он снова возник у окна, в руках у него была лейка. Крафт и агент в берете переглянулись. Полив цветы, Эссен отошел в глубину комнаты. Лейка осталась на подоконнике. - Он и тогда не убирал лейку, - прошептал агент в берете. - Сдается мне, это неспроста. Инспектор кивнул. Он уже все понял. - Пошли! - скомандовал Крафт. Когда полицейские бесшумно проникли в квартиру, гостиная была пуста. Из кухни доносился запах кофе, слышно было позвякивание посуды. - Угостите и нас, - сказал Крафт, появляясь в дверях кухни. Движением ствола пистолета он показал, чтобы Эссен поднял руки. Двое полицейских прошли на кухню, ощупали карманы хозяина дома - проверили, нет ли оружия, - вытолкнули его в гостиную, тщательно обыскали, усадили на стул у стены. Крафт просмотрел то, что извлекли из карманов подпольщика - паспорт, заводской пропуск, пачку сигарет и зажигалку, большие серебряные часы-луковицу на цепочке. - Ну что же, - сказал он, бросив их на стол. - Здесь все в порядке. Поищем в другом месте. И он извлек из тайника радиостанцию. Эссен сидел, сложив руки на коленях, и смотрел в пол. Пока полицейский доставал передатчик, он успел многое передумать. Судя по уверенным действиям чинов полиции, они хорошо информированы. Но что именно им известно? Знают ли о Дробише? Должны знать, если выслежен он, Эссен. Однако только два часа назад Дробиш позвонил на завод и дал понять, что зайдет в обычное время. Значит, располагает сведениями, которые необходимо передать в Центр. Вот-вот он должен появиться. - Рацию вы нам вручили, - сказал Крафт. - Теперь не откажите в любезности показать, где хранятся шифровальные тетради, а заодно и копии шпионских донесений. Эссен не ответил. В голове билась одна-единственная мысль: как предупредить Дробиша? Невольно он посмотрел на подоконник, где стояла лейка. Крафт перехватил его взгляд. - Цветочками занимался? - насмешливо проговорил он. - Так вот, зря нервничаешь: лейка будет стоять на месте! Эссен сглотнул ком. Кроме него самого только Дробиш знал о тайнике с радиостанцией - и вот ее так легко обнаружила полиция! После отъезда русского разведчика был изменен сигнал безопасности - лейка на подоконнике устанавливалась не справа от цветов, а слева - и только Дробиш знал об этом!.. Он тряхнул головой, отгоняя нелепую мысль, что Конрад - предатель. - Что с тобой? - поинтересовался Крафт. - Беспокоишься? Потерпи, скоро все образуется. Конечно, Эссен понимал, что судьба Дробиша решена. Но он должен быть предупрежден хоть за минуту до ареста, должен успеть уничтожить то, что несет сюда для передачи в Москву! Как же предупредить Дробиша? Эссен посмотрел на стол, где лежало то, что отобрали полицейские: документы, сигареты с зажигалкой, часы. Тяжелый старинный "мозер" принадлежал еще деду, потом перешел к отцу Эссена, а последние сорок лет был неразлучен со своим нынешним владельцем. Он перевел взгляд на инспектора. - Хочешь что-то сказать? - спросил тот. - Я понимаю: игра проиграна. В подобных случаях побежденный старается облегчить свое положение, не так ли? - Да ты на глазах умнеешь, приятель! Говори, где у тебя шифровальные блокноты и прочее? - Они не здесь, не в этом доме. - Эссен молитвенно прижал руки к груди. - Клянусь, я покажу место... Сделаю все, что прикажете. Но мне... будет облегчено наказание? - Смотря что ты выложишь. - Хочу предупредить об опасности. Вам угрожает серьезная опасность! - Что ты мелешь, старик? Эссен привстал и вместе со стулом передвинулся к столу. - Ведь вы ждете Дробиша? - быстро сказал он, предупреждая реплику Крафта, который уже открыл рот, чтобы прикрикнуть на арестованного. - Да, он должен прийти. Позвонил мне на завод, сказал, чтобы я ждал... - Ты зачем все это говоришь? - Крафт положил руку на пистолет. - А ну, сиди ровно, не шевелись! Эссен покорно принял нужную позу. - Понимаете, - вяло проговорил он, - я подумал, что мог бы кое-что посоветовать вам. Впрочем, вижу, мне лучше молчать... - Можешь говорить, если у тебя действительно есть что сказать. Но не вздумай темнить. Мы быстро во всем разберемся. - Полицейский проследил взгляд Эссена, брошенный на стол. - Чего тебе там надо? - Сигарету, - Эссен еще чуточку пододвинулся к столу. - Сиди! Крафт вытряхнул сигареты из пачки, тщательно осмотрел их. Не обнаружив ничего подозрительного, все же отодвинул сигареты в сторону. - Эй, - крикнул он агенту в берете, - дай-ка ему сигарету из твоей пачки! Эссен с благодарностью принял сигарету, закурил, мельком оглядел окна гостиной - то, где стояли цветы и лейка, и другое, закрытое. - Ну? - сказал инспектор, не сводя с него глаз. - Выкладывай, что у тебя есть. - Первый совет: обязательно возьмите Дробиша живым. Я радист, простой исполнитель. А у него все нити... - Главарь группы? Эссен кивнул и сделал несколько быстрых затяжек, подчеркивая, что волнуется, нервничает. Он и впрямь был на пределе, едва сдерживал дрожь в пальцах. - Что скажешь еще? - Второй совет: будьте настороже. Дробиш - очень сильный человек: гнет в руках толстые железные прутья, ломает подковы. Однажды на спор поднял лошадь... Понимаете, что он может натворить при аресте? Крафт откинулся на спинку стула. В его глазах были удивление, тревога. Что-то замышляет сидящий перед, ним человек? Или в самом деле скис, пытается спасти шкуру? Вроде не врет - то, что он сказал о Дробише, согласуется с данными, которыми располагает полиция. - Зачем ты разболтался? - медленно проговорил он. - Ведь знаешь, что тебя ждет. Жить хочется?.. Выходит, ты не только предатель, но и жалкий трус. Вон уж сколько лет портишь воздух на земле, а все тебе мало! Агент в берете, слышавший этот разговор, приблизился к раскрытому окну, стал у стены и попытался заглянуть на улицу. - Назад! - крикнул Крафт. - В это окно он будет смотреть, как только появится, заметит тебя. Стань у другого, загородись портьерой. Дашь мне знать, когда наколешь красавчика! Эссен глубоко вздохнул, опустил голову на грудь, прикрыл глаза. Теперь он должен был ждать. Он слышал, как инспектор скомандовал помощникам пройти в переднюю, освободить запоры на входной двери и при первом же звонке распахнуть ее, ринуться на подпольщика. Медленно тянулось время. Эссен и Крафт неподвижно сидели на стульях. Агент в берете застыл на своем посту возле окна. В комнате стояла такая тишина, что слышно было, как на улице стучат каблуки редких прохожих. Наконец часы пробили половину седьмого. Время прихода Дробиша. Инспектор сидел и смотрел на арестованного. У Эссена голова свешивалась на грудь, руки были безвольно опущены к полу. - Ну-ка подними голову и взгляни на меня! - распорядился Крафт. И так как старик не пошевелился, прикрикнул: - Не разыгрывай комедию, будто тебе плохо! Эссен продолжал сидеть в той же позе. Полицейский выругался и злобно пнул его ногой в колено. Агент, стоявший за портьерой, напрягся, вытянул шею, всматриваясь за окно. - Шеф, - негромко сказал он. - Вот он идет, шеф! Эссен вскочил со стула. Крафт рванулся к нему. Но старик успел схватить со стола свои тяжелые часы-луковицу и швырнуть их в закрытое окно. Будто выстрел раздался - большое стекло лопнуло, осколки со звоном посыпались на тротуар. Агент в берете и его коллеги кинулись на улицу. А она уже была полна шумов - слышались возбужденные голоса, кто-то кричал, один за другим раздались несколько пистолетных выстрелов. Эссен не слышал этого. Первым же ударом Крафт свалил его на пол и продолжал избивать, даже когда старик потерял сознание. ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ ГЛАВА 1 К 1 июля 1941 года в войну против СССР на стороне Германии вступили Италия, Финляндия, Венгрия, Румыния. За первые две недели сражений советским войскам пришлось отступить и отдать врагу значительную территорию, хотя все еще не сдавалась противнику героическая Брестская крепость, мужественно держала трудную оборону военно-морская база на полуострове Ханко... Но уже были оставлены Львов, Рига, некоторые другие города, танковые дивизии вермахта приближались к Ленинграду, торопились к Москве. Начальник генерального штаба сухопутных войск вермахта генерал-полковник Франц Гальдер записал в своем дневнике: "З июля 1941 года, 12-й день войны. ...Отход противника перед фронтом группы армий "Юг" происходит наверняка не по инициативе русского командования, а в результате того, что в ходе продолжительных упорных боев силы противника оказались перемолотыми и большая часть его соединений разбита... Поэтому не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней. Конечно, она еще не закончена. Огромная протяженность территории и упорное сопротивление противника, использующего все средства, будут сковывать наши силы еще в течение многих недель". Эту запись генерал Гальдер сделал по возвращении с совещания у фюрера. Мнения участников совещания свелись к тому, что "война продолжается, но уже выиграна". В заключение выступил Гитлер, сказав, что не видит ничего неожиданного в столь быстром развале военной мощи России. В свое время он предсказал это, сравнив главного противника Германии с колоссом на глиняных ногах. Да, война близка к завершению. После того как будут захвачены и сровнены с землей Москва и Ленинград, предстоит овладеть всей северной Россией, Московским промышленным районом, Донбассом. Цель - отнять у противника индустриальный и военный арсенал и, таким образом, лишить его возможности создать новые вооруженные силы. Что касается Урала, то заводы этого района будут парализованы бомбардировками с воздуха, как только Урал окажется в зоне досягаемости германской авиации. Сделав паузу, чтобы смочить горло глотком воды, Гитлер продолжал. Пришло время заглянуть вперед. Речь идет об открывающейся перспективе завладеть Донбассом и кавказским нефтяным районом. Для операции на Кавказе потребуются крупные силы, она растянется по времени. Но за нефть стоит заплатить любую цену. Тем более что захват Кавказа позволит оккупировать Иран, оседлать перевалы на ирано-иракской границе для дальнейшего продвижения на Багдад... Генеральному штабу следует, не откладывая, приступить к разработке плана такой операции1. 1 В июле 1941 года операция была разработана. Рейнгард Гейдрих тоже присутствовал на этом совещании. Он вернулся в свою резиденцию в самом хорошем настроении, наскоро просмотрел вечернюю почту - время близилось к одиннадцати ночи, он порядком устал и торопился домой. Телефонный звонок нарушил эти планы. Начальник гестапо (IV управление РСХА) Генрих Мюллер просил разрешения явиться для важного сообщения. Гейдрих мельком взглянул на часы. - Что у вас стряслось? - недовольно сказал он. - Полагаю, дело не терпит отлагательства. Мюллер явился спустя десять минут. Он рассказал, как был выслежен и арестован Эссен, сообщил о найденной у него на квартире радиостанции и о том, как радист изловчился и предупредил второго подпольщика о засаде. Этот человек успел заскочить в кафе, находящееся близ дома Эссена, и забаррикадироваться на кухне. Отстреливаясь, сжег на газовой плите какие-то бумаги, которые, очевидно, хотел передать своему коллеге. В конце концов он был убит в перестрелке. - Что обнаружено кроме передатчика? - Пока ничего, - сказал Мюллер. - Захвачен передатчик, регулярно выходивший в эфир с шифрованными сообщениями, и не найдены средства для шифрования? - Я подумал: быть может, шифровальные блокноты хранились у второго преступника и он всякий раз приносил их с собой? - Не верю. Средства связи и средства шифрования, как правило, хранятся у одного лица. Нет, он нес материал для передачи в эфир. Очень плохо, группенфюрер! Ваши люди действовали как глупцы. Что мешало им арестовать второго преступника у него на дому? В этом случае полиция была бы хозяином положения. - Действовала полиция безопасности. Об операции мы узнали пост фактум... Снова зазвонил телефон. Гейдрих снял трубку и узнал голос Теодора Тилле. Тот тоже просил о немедленном свидании с главой РСХА. - Утром, - твердо сказал Гейдрих. - Я как раз хотел видеть вас, штандартенфюрер Тилле. Но сейчас занят, не могу оторваться. И вообще поздно. Жду в десять утра. - Вот какое совпадение, - сказал Мюллер, когда Гейдрих положил трубку. - Имя второго подпольщика - Конрад Дробиш. Он управлял поместьем штандартенфюрера Тилле. - Тилле знает об этом? Мюллер пожал плечами. - Знает, - сказал Гейдрих, покосившись на телефон. - Поэтому и звонил. - Шеф, - негромко проговорил Мюллер, - какими материалами, годными для передачи врагам рейха, мог располагать домашний служащий видного офицера СД? - Я и сам думаю об этом. - Что если служба у Теодора Тилле была для Дробиша не только прикрытием... - У вас имеются материалы против Тилле? - Пока нет... - Ну вот что, расследование по делу подпольщиков я поручаю вашей службе. Квартиру Эссена обыскать снова со всей тщательностью. Я буду присутствовать на первом допросе арестованного преступника. Далее, сомневаюсь хоть в какой-нибудь причастности Теодора Тилле ко всей этой истории. Завтра утром, как вы слышали, он будет у меня. Разговор с ним запишут, вы получите ролик. А потом он разрешит вашим людям осмотреть замок. Пусть там хорошенько поищут. - Я как раз хотел просить об этом. - Не медлите, предпримите все, что требуется. Дело достаточно серьезное. - Гейдрих встал, взял шляпу. - Хорошо, что вы настояли на своем и пришли сегодня. 2 После короткого разговора с Гейдрихом по телефону штандартенфюрер Тилле вызвал машину и поехал домой. Он был мрачен. Уже несколько дней чувствовал недомогание, глотал по ночам аспирин, парил ноги в ванне, чтобы выгнать простуду. А теперь еще и это известие о Дробише... Те, кто готовил и проводил операцию, держали все в строгом секрете. Но он быстро узнал о случившемся, был информирован даже о том, что Дробиш успел уничтожить какие-то бумаги... Сведения поступили от инспектора зипо Крафта, который, конечно, надеялся снискать этим расположение видного функционера СД и затем сделать карьеру в его ведомстве. Постепенно Тилле стал успокаиваться. Быть может, это и к лучшему, что беседа с Гейдрихом отложена до утра. За ночь он соберется с мыслями, тщательно выверит все то, что должен будет сказать шефу. Как же подвел его Конрад Дробиш! А прикидывался тихоней, этаким преданным псом, который глядит в лицо хозяину, ловя каждое его слово... Тилле вздохнул, завозился на кожаном диване автомобиля. - Ну-ка, езжайте потише, - раздраженно приказал он шоферу. Машина, мчавшаяся по пустынным улицам ночного Берлина, резко сбавила скорость. - А теперь плететесь,