ем почти весь его африканский поход, едва унес оттуда ноги. Последние полгода был на Восточном фронте. Дней двадцать назад командир роты похвалил меня перед строем за то, что я предотвратил пожар в продовольственном складе, возле которого нес службу. Было объявлено, что мне предоставляется отпуск для поездки в тыл. Возможно, отпуском я бы и не воспользовался - ехать-то, собственно говоря, было не к кому. Но дня за три до этих событий пришло письмо от приятеля. Зовут его Макс Висбах. Мы вместе работали на военном заводе в Остбурге, Макс и по сей день там... Он ко мне неплохо относился - раз даже выручил, когда мастер, которому я чем-то не угодил, настрочил кляузу. О, Макс - сварщик высшей категории, с ним считается даже директор завода! В письме Макса было только самое обычное: тот здоров, а тот заболел; погода такая-то; на заводе все по-старому. Но, читая, как говорится, между строк, я почувствовал, что Макс чем-то озабочен, встревожен. В конце он писал: "Вот бы удалось тебе вырваться сюда на недельку". И я подумал: быть может, с ним стряслась беда и он нуждается в помощи, совете? Почему бы и не съездить в Остбург? И вот я в Остбурге. В первую ночь мы с Максом проговорили почти до рассвета - благо назавтра ему предстояло работать во второй смене. На следующий вечер, когда мы поужинали и задымили сигаретами, Макс пододвинулся ко мне и, понизив голос, сказал, что хочет посвятить меня в одно необыкновенное дело. Вот коротко, что он мне рассказал. Однажды ночью, это было недели за три до того, как я получил отпуск, к нему постучали. Он уже спал. Стук поднял его с постели. "Кто там?" - спросил он, подойдя к двери. "Откройте, гестапо". Макс, как и я, ненавидит нацистов. Правда, он не коммунист, но честен, прям и правдив - словом, настоящий рабочий... Так вот, услышав, что ночные гости-молодчики из гестапо, он притаился за дверью. Что делать? Бежать он не мог: квартира на четвертом этаже, и у нее лишь один выход - тот, у которого стоят гестаповцы. Дома у Макса ничего предосудительного не было. Поэтому он решил, что лучше всего, не мешкая, отпереть, показав тем самым, что хозяин квартиры не боится ни ареста, ни обыска, ибо совесть у него чиста. Макс так и поступил. Вошли трое в черных мундирах. "Вы Макс Висбах? - спросил гауптштурмфюрер. - Газосварщик с завода "Ганс Бемер"?" "Я самый". "Под водой приходилось работать?" "Резать?" - в свою очередь спросил Макс, несколько растерянный. "Резать и варить". Макс сказал, что проходил службу на флоте и потому знаком с работой под водой. "Хорошо. - Гестаповец распорядился: - Одевайтесь, и едем". Через несколько минут Макс и его провожатые уже садились в машину, поджидавшую у подъезда. Сначала заехали на завод. Гестаповцы прошли к дежурному инженеру, и тот разрешил взять из кладовой два сварочных аппарата и баллоны с газом. Все это погрузили в багажник автомобиля. "Вперед", - скомандовал гауптштурмфюрер, садясь рядом с шофером. Двое других офицеров уселись сзади, по бокам Макса. Автомобиль тронулся. Гестаповцы подняли толстое матовое стекло, отделявшее кабину пассажиров от водителя, задернули занавески на окнах. Макс оказался в передвижной тюрьме. Он понял, что его везут на важный объект, местонахождение которого хотят сохранить в тайне. Макс рассудил также, что убивать его по окончании работы, видимо, не собираются. В противном случае гестаповцы не стали бы предпринимать столько предосторожностей. Поездка длилась часа два. Вначале машина кружила по улицам Остбурга, потом выехала за его пределы - увеличилась скорость, меньше стало, поворотов. Последние километры автомобиль шел медленно, то и дело переваливаясь с боку на бок и подскакивая, будто поперек дороги были положены бревна. Макса осенила догадка: они двигаются по лесной тропе и автомобиль швыряет на вылезших из-под земли корнях старых деревьев. Об этом говорил и приглушенный шум, который стал доноситься откуда-то сверху, - так в ветреную погоду шумит лес... Наконец машина остановилась. Максу завязали глаза. Поддерживаемый гестаповцами, он вылез. Теперь, когда мотор автомобиля заглох, шум леса слышался отчетливее. Ко всему Макс ощущал еще и аромат хвои. Его взяли под руки и повели, а какие-то люди (он ясно слышал топот ног) подбежали к автомобилю и открыли багажник. Несколько десятков шагов Макс сделал по ровной земле. "Осторожнее, - сказал один из спутников, - здесь лестница". Спуск продолжался долго. Когда он закончился, Максу разрешили снять с глаз повязку. Макс стащил ее и невольно зажмурился. Он находился в круглой, ярко освещенной комнате со сводчатым потолком. Пол слегка подрагивал под ногами. Откуда-то доносился приглушенный рокот. Через люк Макс и гестаповцы спустились еще ниже, теперь уже по узкой винтовой лестнице, и оказались на длинном балконе, огороженном металлическими перилами. Под балконом был большой квадратный провал - шагов сорок в длину и столько же в ширину. В нем бурлила вода. У Макса было ощущение, что вода медленно прибывает. К Максу и его спутникам подошел человек в форме генерала СС. Гауптштурмфюрер доложил, что сварщик с аппаратурой для работы доставлен. "Этот?" - спросил генерал, кивнув на Макса. Он взял Макса за плечо, указал вниз. "Там, под водой, металлическая стена, - сказал генерал. - Сталь, и очень крепкая. Стена ограждает помещение от воды. Но где-то образовалась трещина или пробоина... или еще черт знает что! Спуститься под воду и ликвидировать повреждение сможете?" Макс, ошеломленный тем, что открылось его глазам, пробормотал: "Выходит, воды здесь не должно быть?" "Не разговаривать! - закричал генерал, находившийся, видимо, в большом нервном напряжении. - Да или нет?" Макс подумал, что будет уничтожен, если откажется от работы. Он ответил, что должен спуститься и осмотреть повреждение. Генерал что-то сказал стоявшему рядом офицеру. Тот ушел и вскоре вернулся с несколькими военными, которые несли водолазный костюм, каучуковые шланги, моток веревки, небольшую помпу для подачи воздуха, а также сварочные аппараты, которые привезли в машине спутники Макса. Через четверть часа Макс, облаченный в скафандр, погрузился в воду. Опустившись метра на три, он нащупал дно, сделал несколько шагов против течения - и внезапно провалился еще глубже. Теперь встречный поток воды казался мощнее. Макс продвигался, напрягая все силы. Наконец он очутился возле стальной стены, о которой говорил генерал СС. Вода отбрасывала его назад, но он все же добрался до стены и ощупью двинулся вдоль нее. Ага, вот она, трещина! Ухватившись за ее край и почти лежа в потоке бившей навстречу воды, Макс изучал повреждение. Оно было серьезно. Разошлись края двух заваренных встык стальных листов. Длиной трещина была около метра. Напор воды выгибал листы, и они расходились все больше. Нечего было и думать, чтобы наложить заплату на поврежденное место и приварить ее: вода так давила, что не удалось бы даже приблизить заплату к трещине. Подумав, Макс пришел к выводу, что единственный выход - это приварить к обеим сторонам трещины прочные скобы, а уж по ним надвинуть на поврежденное место стальную задвижку. Ее можно будет прихватить по краям и затем намертво соединить со стеной. План ремонта был составлен. Пятясь, Макс стал отступать от стены и вскоре уперся спиной в выступ. Позади оказался большой ящик из светлого металла. На ящике что-то белело. Макс приблизился и разглядел этикетку. На полоске плотной белой бумаги были заметны буквы - уже расплывавшиеся. Он с трудом разобрал: "Винница, э 12". На этом ящике оказался второй, этикетка которого гласила: "Львов, э 5". Макс сделал несколько шагов в сторону и убедился, что ящиков много. Они были уложены в несколько ярусов. Вот, оказывается, в чем дело! Макс понял, что находится в одном из тайников, о которых до сих пор ему приходилось лишь слышать. Как утверждали, в таких тайниках руководство НСДАП1, гестапо, абвера2 и других учреждений нацистов хранит ценности или важные документы. В этом тайнике были ящики с грузом, вывезенным из Советского Союза. 1 НСДАП - название фашистской партии в гитлеровской Германии. 2 Абвер - военная разведка и контрразведка. Макс дал сигнал, чтобы его поднимали, и вскоре оказался наверху. С него сняли шлем. Он попросил, чтобы позвали генерала. Тот явился и одобрил предложенный Максом план. Оказалось, что гестаповцы уже подготовили к работе сварочные аппараты, доставили листы и полосы стали. Макс принялся за дело. Часов через пять все было закончено. И тут, наваривая последний шов, Макс подумал, что у него очень мало шансов остаться в живых: он слишком много знает. Надо было найти средство обезопасить себя. Поднявшись наверх, он сказал: "Господин генерал, получилось очень удачно, что вызвали именно меня. Смею уверить, в нашем городе такой работы не сделал бы никто другой. Откачайте воду, а через недельку привезите меня сюда еще разок. Надо будет взглянуть, как ведет себя пластырь, не следует ли его укрепить". Так Макс дал понять фашистам, что он, высококвалифицированный сварщик, может пригодиться. По этой ли причине или по какой другой, но его не тронули, доставили в город и отпустили, наказав держать язык за зубами. Макс подчеркивает: ранним утром, когда он возвращался, солнце было впереди - матовое стекло, разделявшее автомобиль на две части, казалось розовым от пронизывавших его солнечных лучей. Вывод: автомобиль шел с запада на восток. А к западу от Остбурга - Эльба. Значит, тайное хранилище на ее берегу. Теперь прибавьте ко всему и лес: помните, Макс слышал шум деревьев, а затем ощутил и запах хвои?.. Так вот, в районе Остбурга хвойный лес лишь в одном месте. Вот что рассказал мне Макс Висбах. Потом, помолчав, он вдруг спросил: "Ты коммунист, Георг?" Этот вопрос не застал меня врасплох. С Висбахом мы близки, всегда были откровенны, он знал о моих взглядах. Единственное, что я скрывал, - это свою принадлежность к партии. Но он, конечно, догадывался, хотя из деликатности помалкивал. И в тот день я открылся. Я понимал, куда он метит. И не ошибся. Висбах сказал: "О тайнике должно узнать командование советских войск. Я долго думал, как это сделать. Выход один. Ты, Георг, перейдешь к русским. Будь я на твоем месте, поступил бы именно так. Клянусь тебе в этом". Мне нечего было возразить. Макс был прав. И вот - я здесь. Глава четвертая 1 Ночь старик провел плохо. Он лег поздно, был сильно утомлен пережитым за день, но никак не мог уснуть. Видимо, перенервничал. Пробило час ночи, два часа, три, а он все ворочался в постели, вздыхал, кашлял, что-то бормотал. Наконец, отчаявшись заснуть, сел в постели, спустил на холодный глиняный пол тонкие ноги с уродливо вспухшими подагрическими коленями, потянулся к выключателю, зажег свет. За окном мерно шумело море. Но вот к ровному и привычному голосу Каспия стал примешиваться тихий скользящий шорох. Он все усиливался, нарастал. И вскоре по кровле, по окну, по широким листьям инжирового дерева, росшего у входа в домик, забарабанил крупный дождь. С моря донесся отдаленный удар - будто пушка выстрелила. Это в прибрежных скалах разбился первый штормовой вал. Старик прошлепал босыми ногами к окну, проверил запоры, потом забрался на кровать и, закутавшись в одеяло, просидел так до утра. Рассвет застал его совсем больным. Он сполз с кровати, зажег керосинку. Сейчас девочка, дочь соседки, должна принести бутылку молока. Ага, вот и она: у дома послышались шаги. Старик отпер дверь, взял молоко, перелил в кастрюлю и вернул бутылку. - А деньги? - сказала девочка. - Иди, иди, завтра получишь. - Старик запер дверь, нагнулся над керосинкой. Вскоре молоко было выпито, завтрак, состоявший из сваренного накануне картофеля, съеден. На душе у старика было неспокойно - задание он выполнил неточно. Радиограмма требовала, чтобы тот, в ушанке, был передан в руки органов государственной безопасности, а не милиции. Правда, старик предпринял для этого кое-какие меры, но вдруг в милиции, не разобравшись, выпустят арестованного на свободу?.. Он знал: хозяева всегда стремятся проверить сообщения своих агентов. Такую работу случалось выполнять и ему самому. Что, если и на этот раз будет предпринята подобная проверка, да еще выяснится, что тот, в ушанке, ускользнул!.. В этом случае агента могут заподозрить в попытке обмануть шефов. Тогда наступит возмездие. А он знает теперь, каким бывает это возмездие! Нет, нет, действовать в ближайшие же часы, немедленно. Он должен убедиться в том, что все получилось как надо. Надев сорочку, Седобородый раскрыл гардероб. Там висел синий костюм, в котором он ездил вчера в город. Он подумал и закрыл дверцу - опыт подсказывал, что сейчас следует одеться по-другому. Через час Седобородый был в городе. Вскоре он оказался на улице, где помещалось отделение милиции, в которое вчера повели задержанного, и с равнодушным видом прошел мимо. Неподалеку была какая-то лавчонка, далее - парикмахерская. Быть может, зайти туда, потолкаться?.. Нет, не стоит. А что это на противоположной стороне? Старик прищурился и прочитал грубо намалеванную вывеску: ЧАЙХАНА Он сделал еще несколько шагов. Ну конечно же, он был как-то раз в этом заведении. Помнится, чайханщик любит поговорить. Пожалуй, то, что нужно... Старик неторопливо пересек улицу, толкнул дверь под вывеской, вошел. Он оказался в комнате с чисто выметенным полом, белоснежными стенами и потолком, с аккуратными занавесочками на окнах. В дальнем углу стояли на скамьях два больших медных самовара. Чуть поодаль - прилавок со стеклянным коробом, в котором в прежние времена хранились, вероятно, печенье, сахар и сласти, а теперь, в трудную военную пору, сиротливо лежала жалкая кучка слипшегося зеленого монпансье. Под стать чайхане был ее заведующий - аккуратный старичок в белом фартуке. Мельком взглянув на посетителя, он нацедил стакан чаю, кинул на блюдечко несколько конфеток. Все было сделано быстро, ловко. Седобородый еще только занимал место у окна, а чай уже стоял на столике. - Салам алейкум, - сказал посетитель, кивком поблагодарив за чай. - Алейкум салам. - Чайханщик с достоинством поклонился, смахнул полотенцем крошки со стола и ушел к себе в угол. Старик придвинул стакан и принялся за чай. Сделав несколько глотков, достал из кармана газету и углубился в чтение. Скоро чай был выпит. Посетитель поднял голову и сделал чайханщику знак принести еще. Когда тот поставил на стол новый стакан, клиент был поглощен чтением. Он взволнованно цокал, качал головой, явно заинтересованный какой-то заметкой. Чайханщик проследил за пальцем, которым старик водил по газетным строкам, усмехнулся. - Ну, что скажете? - воскликнул он. - Обокрал квартиру, хозяйку чуть не задушил. Хорошо, поймали негодяя. Война, а он, сын собаки, чем занимается! Расстреливать надо таких. - Да-а, - протянул старик, - поймали. Сейчас много краж. Вот, шел по улице, встретил знакомого. Рассказывает: вчера в трамвае бумажник у пассажира вытащили. - Было такое дело, - сказал чайханщик. - Сам видел. - Сам видел? - недоверчиво переспросил Седобородый. Чайханщик приподнял на окне занавеску, кивнул на здание милиции. - Туда вора привели. Вчера там сидел. - Сидел? А сейчас?.. - Бежал. - Чайханщик вздохнул, скорбно поджал губы. - Бежал, дорогой, как джейран мчался по улице. Ночью это было. Стреляли. - Попали? - Какие тут стрелки, дорогой! Всех порядочных на фронт отправили. Здесь калеки остались. Третий сорт. Чайханщик хотел сказать еще что-то, но из-за прилавка вылез мальчик. - Дядя, - сказал мальчик, - почему ты... - Убирайся! - с неожиданной резкостью прервал его чайханщик. - Убирайся отсюда, сын шакала и гиены! - Но, дядя! - Мальчик (ему было лет десять) прижал руки к груди, весь подался вперед. - Я хочу, чтобы... - Кому я сказал! - Чайханщик, не на шутку рассерженный, замахнулся полотенцем. Мальчик смолк и растерянно отошел в сторону. Заведующий чайханой обернулся к посетителю, улыбнулся: - Так вот, уважаемый гость, и сбежал этот тип. Сбежал и всех оставил в дураках. Старика охватила тревога. Она была очень смутной, агент не знал еще, откуда грозит опасность, но отчетливо ее ощущал. Надо было уходить. Он встал, будто отыскивая что-то в кармане. - Табак, - сказал он в ответ на вопросительный взгляд чайханщика. - Забыл дома кисет. Заведующий чайханой вытащил и раскрыл большую жестяную коробку. В ней желтел табак. - Пожалуйста, джанум, гвардейский табачок, достал сегодня целую пачку. - Нет, - качнул головой Седобородый, - курю только махорку. Легкий табак нутро не принимает. Эй, сынок, - кликнул он мальчика, - за углом, я видел, махорку продавали, сбегай, а? И он протянул ребенку деньги. Тот взял их и выбежал на улицу. Чайханщик и посетитель поговорили еще минуты две. Потом Седобородый взглянул на часы, заторопился. Объяснив, что опаздывает, он расплатился и вышел. Стараясь не спешить, старик двинулся в ту же сторону куда побежал мальчик. Вот и угол. Мальчишка должен быть где-то здесь. Так и есть. Седобородый увидел его возвращающимся без покупки. - Дядя, - сказал мальчик, - я нигде... - Ничего, ничего, - ласково сказал Седобородый. - Нет махорки - и ладно, потерплю. Деньги оставь себе - в кино сходишь... Ты, кстати, что-то хотел рассказать там, в чайхане? - Да. - Так, говори, говори, милый. - Он погладил ребенка по голове. - Говори, мой хороший. - Почему это он так... про милицию? - Мальчик нахмурился, стиснул кулачки. - Поймали же вора! У Седобородого стало сухо во рту. Он побледнел и вынужден был опереться на плечо ребенка. - Не убежал? - прошептал он. - Что вы, дядя! Один лейтенант ка-ак дал из пистолета!.. - Убил? - В ногу попал. Ранил. Тут другие прибежали, схватили... А я, понимаете, только услышал... - Хорошо, хорошо, сынок. - Старик вновь ласково провел рукой по волосам ребенка. - Я тороплюсь, дел у меня много. Иди и ты. И он двинулся по улице, едва сдерживаясь, чтобы не побежать, - так велик был охвативший его страх. 2 Коротко прозвонил телефон. Полковник Азизов снял трубку. Говорил начальник отделения милиции Широков. Он сообщил о посетителе чайханы, расположенной по соседству с отделением. Чайханщик знал, как надо отвечать тем, кто заинтересовался бы вчерашним происшествием. Но все дело испортил мальчик, племянник чайханщика. Ребенок вступился за честь милиции, и посетитель, видимо почуяв неладное, успел уйти. Азизов спросил: - Старик? Синий костюм, коричневая папаха? - Старик, но не в костюме, а в светлой тужурке и в фуражке. - Что предприняли? - Все приведено в действие, товарищ полковник. Ищем. Азизов положил трубку. В кабинет вошел Семин. - Закончили обыск, товарищ полковник. Безрезультатно, за исключением этого. - Он положил на стол большой конверт. Азизов извлек из него сложенную вчетверо газету, развернул и увидел на полях колонку цифр. - Думаете, шифровано? - Возможно. Полковник позвонил. Вошел секретарь. - В лабораторию. - Азизов кивком указал на газету. - В лабораторию и на дешифровку. Попросите, чтобы поторопились. Секретарь взял конверт с газетой и вышел. Семин сказал: - Установлено, что вчера на дом к Щуко приходили. - После того, как он был арестован? - Да, тотчас же после этого. Старик. Квартирная хозяйка впустила его в комнату жильца. Он возился там с четверть часа, писал Щуко записку. Но записки не оставил, передумал. Сказал, что зайдет позже, вечером. - И не появился? - Нет. Полагаю, Седобородый. - Обратите внимание на такую деталь: старик пришел тотчас же после ареста Щуко. Сразу после ареста. Почему? - Он мог рассуждать так. Щуко арестован, но допросить его еще не успели. Следовательно, сейчас не приходится ждать обыска квартиры. Туда можно идти, не рискуя напороться на оперативников. Азизов согласно кивнул. - Просто поразительно, как этот Седобородый заинтересован в Щуко, - пробормотал он. - Вот послушайте. И Азизов рассказал помощнику об эпизоде в чайхане. Семин сказал: - Приходил проверять. - То-то и оно. - Азизов поморщился, тряхнул головой. - А мы такой возможности не учли. Готовились встретить в доме Щуко, а он появился возле отделения. Вечером лаборатория прислала заключение. На газете были обнаружены следы пальцев. Их сличили с дактилоскопическими отпечатками арестованного Щуко. Они не сошлись. Лаборатория исследовала записи на полях газеты. Цифры были написаны короткими, отрывистыми движениями пера. Эксперты сличили их с почерком Щуко, но к единому мнению не пришли - материала для графической экспертизы было маловато. Несколько позже поступили данные от дешифровальщиков. Запись и в самом деле оказалась шифрованной. Ее разгадали без особого труда. Текст гласил: "Прибыл благополучно. Жду посыльного с грузом". - С грузом, - задумчиво повторил Азизов. Внезапно он встал, повысил голос: - А не думаете ли вы, майор, что вся эта история с найденной газетой и шифрованным текстом - чепуха? Да, да - чепуха, и ничего больше. Он-то надеялся, что скушаем и это. - Он? - Седобородый. - Полагаете, газета его? - Сегодня я вновь внимательно изучил рапорта сотрудников, которые сопровождали Щуко от места, где он приземлился на парашюте, до нашего города. Прочтите на досуге, интересно. Щуко раза три мастерски околпачил офицеров на контрольно-пропускных пунктах. А они народ бывалый, многое видели. И вот сейчас меня хотят уверить в том, что этот опытный агент сунул себе в чемодан газету с шифрованным текстом. Какая чепуха! - И ведь зашифровано-то не так чтобы очень уж ловко, - задумчиво проговорил Семин. - Это чтобы мы не слишком трудились... Через день полковник Азизов и майор Семин направились в больницу, где лежал арестованный Щуко. Войдя в палату, Азизов огляделся. Чистенькая, с ковриком у кровати и тумбочкой, она ничем бы не отличалась от помещений для больных в обычных лечебных учреждениях, если бы не часовой у двери и другой - за окном. Полковник придвинул к кровати табурет, сел. Семин устроился рядом, неторопливо отщелкнул замки портфеля. - Приступим, - сказал Азизов. - Арестованный Щуко, мы пришли допросить вас. Задаю первый вопрос... Щуко приподнялся на локте. - Но меня уже допрашивали. Я все сказал. - Задаю вам вопрос, - повторил Азизов. - Скажите, арестованный Щуко, есть ли у вас враг в Баку? - Он усмехнулся. - Конечно, мыс майором и те, что арестовали вас, а потом поймали при попытке к бегству, - все мы не в счет. Личный, так сказать, враг у вас имеется? - Нет. - Арестованный закрыл глаза, откинулся на подушку. - Никаких врагов у меня нет. И оставьте меня в покое. Я признался, подписал, что требовалось. Судите - воля ваша, наказывайте по закону. - За воровство? Точнее, за мелкую карманную кражу? - В голосе Азизова звучала такая откровенная ирония, что Щуко смолк и напряженно поджал губы. - Хочу предупредить, - продолжал Азизов. - Вас допрашивают офицеры госбезопасности. Арестованный молчал. Он лежал неподвижно, с закрытыми глазами, и только большой кадык пульсировал в горле, под тонкой кожей, будто Щуко хотел проглотить что-то и не мог. - Значит, непонятно, - резюмировал Азизов. - А раз так, надо пояснить. Вас встречали, когда вы изволили выпрыгнуть на парашюте и приземлялись. Азизов взял у Семина пачку фотографий, стал перебирать их. - Пожалуйста. Вот - вы закапываете парашют... Еще фото: садитесь в поезд, и у вас проверяют документы... А это вы уже в Баку. Разговаривая, Азизов одну за другой передавал Щуко карточки. Тот молча рассматривал их. - Некоторые фотографии заставили нас потрудиться - было темновато. Но ради вас постарались - как видите, снимки получились неплохие. Азизов собрал карточки, отбросил в сторону. - Ну, рассказывайте. Щуко с усилием повернулся к кровати. - Я вас не понимаю, гражданин начальник. Путаете вы что-то. Пришить мне дело хотите. А не выйдет. - Рассказывайте, - повторил Азизов, не меняя ровного, спокойного тона. - Вор я, - сказал Щуко. - Вор, понимаете? И точка. - Точку успеем поставить, - проговорил Азизов. Он взял у Семина конверт. - Сообщаю, что в вашей комнате, той самой, которую вы снимали у вдовы Суховой... Так, кажется, ее фамилия? - Сухова, - кивнул Семин. - Так вот, в этой квартире, в вашей комнате был произведен обыск. И в принадлежащем вам чемодане найдена газета. Вот она. А это протокол обыска, подписанный понятыми. Щуко пожал плечами. - Возможно. Человек я грамотный, газеты почитываю. Даже книжками балуюсь. - Но на газете шифрованная запись! Щуко удивленно шевельнулся, и это не укрылось от следователей. - Запись, - повторил Азизов, - вот поглядите. Он развернул газету, показал арестованному. - Не моя, - быстро сказал Щуко. - Первый раз ее вижу. И писал не я. Проверяйте почерк - не я. Азизов, словно не слыша, продолжал: - Запись расшифровали. Она гласит: "Прибыл благополучно. Жду посыльного с грузом". Вот, можете поглядеть сами. Это - запись, а это - ключ к шифру. Так-то, арестованный Щуко. - Гражданин следователь, - Щуко сел в кровати, схватился за голову, - правду вам говорю: в глаза не видел этой газеты! В дверь постучали. Азизов недовольно обернулся. Семин встал и отпер. Минуту он слушал кого-то, стоявшего за дверью, затем вернулся. - Вас, товарищ полковник, - сказал он. Азизов вышел. В коридоре стоял сотрудник. - Товарищ полковник, только что сообщили: в маленьком селении, вот здесь, - сотрудник, развернул карту и показал, - обнаружен труп старика. Умер дома. Внезапная смерть. Кажется, сердце. При осмотре помещения наткнулись на ход в подполье. Там нащупали тайничок и в нем - приемно-передающую радиостанцию большого радиуса действия. Питание подключено - станцией недавно пользовались. Старик был... Азизов прервал сотрудника: - Вызывайте машину. И звоните, чтобы ничего не трогали. Пошлите на место экспертов, фотографа. Мы выезжаем. Он вернулся в палату, задал арестованному еще несколько вопросов. Не получив на них ответа, прекратил допрос. Десять минут спустя Азизов и Семин мчались в автомобиле к маленькому селению на берегу моря. 3 Умерший лежал ничком на полу, подогнув ногу - будто полз. Он был в нижнем белье. Кровать находилась в сильном беспорядке - тюфяк съехал набок, обнажив часть ржавой сетки, простыня и одеяло были скомканы, подушка валялась на полу. Все это тотчас же отметили Азизов и Семин. Они внимательно оглядели комнату, прошлись по ней, осмотрели запоры на окнах. - Когда наступила смерть? - спросил полковник дежурившего в помещении сотрудника. - Труп обнаружили в начале восьмого утра. У соседей есть корова, и старик ежедневно брал молоко. Приносила его девочка, соседская дочка. Она пришла и сегодня... - Понятно, - перебил Азизов. - Как обнаружили рацию? - Врачу, который прибыл констатировать смерть, показалось странным: на столе раскрытый Коран, рядом лист бумаги с группой цифр. Война, люди насторожены, вот он и дал знать... Мы приехали, вызвали специалистов. - Кораном пользовались, чтобы зашифровать сообщение? - Так точно. Видимо, старик работал, почувствовал себя плохо, прилег; ему стало хуже, пополз к окну. Не добрался... - Причина смерти? - Паралич сердца... Так вот, обнаружив шифровку, стали искать средства связи. Тогда-то и нащупали лаз в подполье и тайничок. Азизов не дослушал. Семин, разглядывавший что-то в углу, обернулся, кивком подозвал начальника. Полковник подошел и увидел на вешалке каракулевую папаху. - Коричневая, - сказал Семин. Азизов кивнул. - А... синий костюм? - Он беспокойно оглянулся. Семин прошел к гардеробу, который находился в противоположном конце комнаты, отпер дверцу. - Есть? - Есть. - Карманы! - сказал Азизов. Семин обыскал одежду. Из внутреннего кармана висевшей на спинке стула тужурки он извлек и передал полковнику желтый замшевый бумажник. Азизов вздохнул. - Хорошо, - сказал он. - Распорядитесь, чтобы сюда для опознания трупа были доставлены вдова Сухова и заведующий чайханой. - Ясно. - Семин вышел. Азизов подошел к подоконнику, уселся, достал папиросы и закурил. Несколько минут он находился в раздумье, вертя в руках обожженную спичку, потом, видимо приняв решение, подозвал сотрудника. - Фотограф? - На месте, товарищ полковник. - Слушайте внимательно... лучше запишите, это очень важно. Значит, так: наденьте на покойника сорочку, синий шевиотовый костюм, что висит в шкафу, и вон ту папаху, на вешалке, видите?.. Затем посадите его на стул и сфотографируйте. С нескольких ракурсов. Он должен быть как живой. - Понятно, товарищ полковник. Азизов поглядел на часы. - Потом положите Покойника на пол, в прежней позе. Снимки и протокол осмотра места происшествия с заключением судебно-медицинской экспертизы жду в два часа дня. - Ясно. - Сотрудник торопливо заканчивал запись. В середине дня Азизов и Семин вновь отправились в больницу. Азизов продолжал допрос. - Арестованный Щуко, занимаясь важным делом, я не раз спрашивал себя: почему кому-то вздумалось пристать к вам в трамвае, обвинить в краже, поднять скандал, вызвать милицию? - Но я же вытащил бумажник! - На минуту согласимся с этим. Допустим, что вы говорите правду и действительно совершили кражу. Но вот ведь как странно ведет себя потерпевший. То он вопит на весь трамвай и, вцепившись в вас, тащит в милицию, то вдруг исчезает, когда вас арестовали. Чем вы объясните, что потерпевший не явился в отделение милиции? - Не знаю. Азизов вынул только что доставленную фотографию Седобородого, протянул арестованному. - Он? - Да, - сказал Щуко, - это тот самый человек, у которого я украл бумажник. - Рад, что узнали его. А теперь не хотите ли, чтобы я объяснил, почему он сбежал? Щуко молчал. Азизов переглянулся с Семиным. Тот достал из портфеля фотографии десятка мужчин, разложил в ряд на двух сдвинутых перед кроватью табуретах, прошел к двери. - Введите гражданку Сухову. В комнату вошла квартирная хозяйка Щуко. - Вы знаете эту женщину? - спросил Азизов. - Да. - Вы снимали у нее комнату? - Да. - Ну, а вы, гражданка Сухова? Знаком вам этот человек? Сухова подтвердила: это тот самый гражданин, который временно у нее поселился. - Скажите, гражданка Сухова, к вам приходили в тот день, когда вы последний раз видели своего жильца? - Ко мне - нет. - А к кому? - К нему. - Сухова показала пальцем на лежащего. - Кто именно приходил? - Старик какой-то. - Когда? - Утром. Часов в одиннадцать. - Заметьте, Щуко. - Азизов сделал паузу. - Приходил в одиннадцать часов, то есть тотчас же после того, как вас отправили в отделение милиции. - Он вновь обратился к женщине: - И что же произошло дальше? - Старик попросился в комнату жильца, сказал, что должен написать записку своему дружку. Ну, я и впустила... - Впустили куда? Говорите точнее. - Впустила того старика в комнату гражданина Щуко. - Давайте уточним: старик сам просился в комнату Щуко? - Сам... Ну, вошел он, сел за стол, принялся писать. А потом передумал... - Простите, что перебиваю. Вы все время были с тем стариком? Быть может, отлучались? - Каша у меня чуть не сгорела. Я и сбегала на минутку - прикрутить газ. - Выходит, старик в течение минуты один находился в комнате гражданина Щуко? - Да, не меньше минуты. - Вы слышите, арестованный Щуко? Старик был один в вашей комнате целую минуту. - А потом он ушел, - продолжала Сухова. - Сказал, что после зайдет. - И не приходил? - Нет. - Какой он из себя, этот старик? - Обыкновенный. Старый. Ну, папаха коричневого каракуля, костюм... - Узнали бы его, если б встретили? - Отчего не узнать. Семин, стоявший перед табуретами с разложенными фотографиями, посторонился, указал Суховой на карточки. - Нет ли здесь, среди этих снимков, карточки того старика? - Вот он. - Сухова кивнула на одну из фотографий. - Возьмите эту карточку в руки и покажите вашему квартиранту. Женщина взяла с табурета фотографию Седобородого. - Спасибо, - сказал Азизов. - Вы свободны, гражданка Сухова. Семин вышел проводить женщину, вернулся, подсел к кровати. Азизов сказал: - Теперь, Щуко, вы, я надеюсь, поняли, почему этот человек не явился в отделение милиции. Все еще не понимаете? Тогда объясню. Он торопился в вашу комнату, чтобы успеть подбросить в ваш чемодан вот эту газету с шифрованной записью. - Почему? - вдруг выкрикнул Щуко, побагровев от напряжения. - Почему?! - Потому что он такой же агент иностранной разведки. И он выдал вас. Сначала инсценировал кражу в трамвае, поднял скандал и добился того, чтобы вас схватили. Затем пробрался к вам на квартиру и подбросил газету. Расчет простой. Коли вас задержали - будет обыск. Тогда найдут газету с шифрованной записью. Запись расшифруют, органы советской контрразведки поймут, с кем имеют дело. И уничтожат агента. То есть - вас. Арестованный криво усмехнулся. - Грубо работаете, гражданин следователь. Старуху купили. Этого седого - тоже. И газету подбросили. Липа, начальнички. - Липа, говорите? - Азизов встал. - Майор Семин, вызывайте машину. - Он обернулся к Щуко: - Готовьтесь, сейчас поедем. Щуко прищурил глаз. - Начальничек нервничает... Уж не к старичку ли везете? - Он указал подбородком на фотографию Седобородого. - К нему самому. Только вряд ли это доставит вам удовольствие... 4 Машина полковника Азизова второй раз за день проделала путь от Баку до селения на берегу моря. Шофер с конвоиром подхватили Щуко и понесли в комнату. Там все оставалось без изменений. Только труп, лежащий на полу, был покрыт простыней. Арестованного усадили, подставили под больную ногу скамеечку. По знаку Азизова простыню сняли и перевернули труп лицом вверх. Щуко вскрикнул. - Узнали, стало быть, - сказал Семин. Полковник Азизов подозвал сотрудника. - Принесите все, что нашли в тайнике. Сотрудник внес в комнату узел, поставил на стол, распаковал. Там оказалось два металлических ящика с переключателями и шкалами. - Глядите, Щуко, - сказал Азизов, - это передатчик. А ящик поменьше - батареи к нему. Видите, провода соединены? Значит, питание подключено. Азизов повернул рычажок. Щелкнул фиксатор, осветилась шкала настройки рации. Вскоре в наушниках послышалось легкое потрескивание. - Все в порядке, работает. - Азизов поднес наушники к Щуко, дал послушать и выключил передатчик. - Позавчера хозяин этой рации передал вас в руки советской контрразведки, затем побывал в вашей квартире и подбросил газету с шифром. Он вернулся сюда уверенным, что вам теперь крышка. Вернулся и, включил этот передатчик. В эфир пошло сообщение о том, что вас больше не существует. Так сказать, поручение выполнено. Чье поручение, Щуко? Очевидно, поручение ваших хозяев. Кто же еще мог навести на вас этого старика! Щуко сидел сгорбившись, не отрывая глаз от какой-то точки в пространстве. Он молчал. Ему не мешали. Так прошло несколько минут. Наконец он поднял голову. - Увезите меня отсюда, - попросил он. Вечером к Азизову явился майор Семин. Он доложил: из больницы передали, что арестованный Щуко просит прийти полковника. - Не выдержал, - усмехнувшись, проговорил Семин. Азизов пожал плечами. - Он не дурак и не хочет лишить себя последнего шанса. ...Наутро Азизов и Семин направились к арестованному. Увидев их, Щуко приподнялся в постели. - У меня вчера сломали кость ноги, гражданин следователь, - сказал он. Азизов, опешив, смотрел на арестованного. Семин повернулся к двери, собираясь идти за врачом. - Подождите, - остановил его Щуко, - вы не так поняли... Кость сломали врачи - рентген показал, что она стала неправильно срастаться. Сломали - потом соединили, как надо, - и снова в гипс. Щуко откинул край одеяла и показал свежий гипсовый футляр, в котором покоилась нога. Семин опустился на табурет. Азизов сунул руку в карман за папиросами. - Так что же вы хотите? - спросил он. - Я... - Щуко взволнованно облизнул губы. - Если врачи меня так... Даже рентген... - Короче! - Меня, значит, не расстреляют? - Щуко затаил дыхание, широко раскрытыми глазами впился в лицо Азизову. - Этого я не знаю, арестованный Щуко, - сказал полковник. - Вашу судьбу будет решать суд. Видите ли, шпион, пойманный с поличным в военное время... - Делаются же исключения! - Исключения бывают. Но вы должны знать, что для этого нужны очень веские основания. Конечно, если человек чистосердечно признался и, кроме того, сообщил важный материал... - Я расскажу все, что знаю! - Словом, - продолжал Азизов, - если материалы следствия могут помочь советскому командованию, тогда, конечно, следствие имеет право возбудить ходатайство. Вы понимаете меня? - Да, да, гражданин следователь... - Щуко говорил торопливо, нервно. - Спрашивайте, и я буду отвечать. Я верю вам, вы... - Бросьте кривляться, - оборвал его Азизов. - Говорите, если у вас действительно есть что сказать. - Спрашивайте, гражданин следователь. Я на все отвечу. - Прежде всего фамилия, - сказал Семин. - Ваша настоящая фамилия? - Отто Лисс. - Других фамилий нет? - Только эта и... Щуко. - Немец? - Да. - Где проходили подготовку? - Гамбург. Точнее, не Гамбург, а городок несколько выше по течению Эльбы. - Какой? - Остбург. Собственно, не сам Остбург, а усадьба близ него. Километров десять к юго-западу. Отто Лисс подробно рассказал о школе, в которой проходил подготовку, о ее руководителях, о полученном задании. Он должен был организовывать диверсии на промышленных предприятиях, в частности вывести из строя крупнейший нефтеперерабатывающий завод. Лиссу были сообщены адреса двух явок. Однако обе явки оказались проваленными. Агенту едва удалось установить это и благополучно уйти. Азизов усмехнулся. - За вами же наблюдали, Лисс. И о школе в Остбурге мы кое-что знаем. Словом, пока вы не сообщили ничего нового. Лисс молчал. - Почему вас не снабдили взрывчаткой? - Должны прислать. Было условлено, что, как только устроюсь, свяжусь... - Чепуха. - Азизов встал. - У вас же не было передатчика. - Он имелся на явке. - Быть может, у Седобородого? - Нет, об этом человеке я никогда ничего не слыхал. Я говорю правду, гражданин следователь. - А он. Седобородый, знал вас, и притом великолепно. Почему? - Думаете, предал меня по заданию... оттуда? - Вы и сами так думаете. - Меня забрасывали дважды - во Францию и в Польшу, и оба раза удачно. - Лисс потер лоб. - И вот теперь... Нет, ничего не понимаю! Неужели то, что вы говорите, правда? Не могу поверить... - Да. Вас предали свои же. - Тогда, тогда... - Лисе вдруг напрягся, вцепился руками в край одеяла. - Я раскрою вам одну тайну. Это очень важно. Я узнал о ней совершенно случайно!.. Рассказ Отто Лисса Как я уже говорил, подготовку к выполнению задания проходил в Остбурге. Подробности вам известны. Когда все было закончено, я получил несколько свободных дней. Затем меня