сипаев, то в его словах слишком большой любви к англичанам не чувствовалось. - Все это очень странно... - буркнул Томек и замолк, увидев, что Пандит Давасарман направляется к ним. - Теперь нам остается найти самый быстрый способ передвижения, чтобы успеть добраться до Сринагара еще перед бурей, которую предсказывает метеорологический пост, - сообщил Пандит Давасарман. - Я предлагаю нанять тонга(*91). Эти повозки лучше всего пригодны на плохих горных дорогах. Багаж мы отошлем с почтовым экка(*92). - Долго ли нам придется ехать до Сринагара? - спросил Томек. - Если менять лошадей через каждые пять миль, то хватит и нескольких часов, - ответил Пандит Давасарман. - Это будет, конечно, утомительно, однако надо спешить, а то буря может задержать нас надолго. - Я согласен, что не следует терять времени. Ведь мы стремимся как можно скорее увидеть Смугу, - сказал Вильмовский. - А долго ли будет идти наш багаж? - Через два дня он должен быть уже в Сринагаре. С собой мы возьмем лишь самое необходимое. Пойдемте к моему знакомому, который занимается тут перевозкой почты и пассажиров. Владелец станции дилижансов встретил Пандита Давасармана и белых сагибов низкими поклонами. Это был высокий, полный кашмирец с хитрым выражением лица. - Как дела, Бабукхан? Мы направляемся в Сринагар и хотели бы на твоих тонга добраться до Барамула, где пересядем на лодки. Ты и погонщики получат хороший дастур(*93), если, конечно, мы останемся вами довольны, - сказал Пандит Давасарман. - Селям(*94), благородный господин, - ответил Бабуххан, прикладывая правую руку ко лбу. - Ты можешь не говорить о дастуре, потому что я знаю твою щедрость. Но увы, два тонга слишком мало, чтобы поместить сагибов и их багаж. Ты хорошо знаешь, о радость моих очей, что дорога очень плохая. - Знаю, знаю, досточтимый Бабукхан. В тонга поедем только мы, а багаж ты отошлешь почтовым экка. Поспеши, пожалуйста, так как у нас очень мало времени. Метеорологический пост предупреждает, что в горах ожидается буря. - Ты сказал, благородный и щедрый господин. Уже бегу давать соответствующие указания. Бабукхан поспешно удалился. Во дворе послышался его громкий голос, как видно, он был возбужден перспективой хорошего заработка. Хозяин подгонял своих возниц. - В тонга могут поместиться только два человека, поэтому молодой Вильмовский и я, как самые легкие из всех, поедем в одной повозке и возьмем с собой необходимый багаж, а вы сядете в другую повозку. Это позволит нам ехать с одинаковой скоростью - предложил Пандит Давасарман. - Прекрасно, - согласился Вильмовский. Он предпочитал не оставлять простодушного боцмана наедине с Пандитом Давасарманом. Не прошло и часа, как две легкие повозки остановились у дома. В первой из них заняли место Томек и Пандит Давасарман. По-видимому, Бабукхан, кроме условленной платы, получил хороший дастур, потому что "селямы" лились из его уст, как струи горного потока. Возницы уселись на козлы, Бабукхан еще раз поклонился Пандиту Давасарману и коснувшись рукой лба, сказал: - Селям, благородный господин! Пусть всемогущий аллах(*95) хранит тебя в пути. Но, если ты предпочитаешь другое, пусть сопутствует тебе Шива, Вишну, или какая-нибудь могучая и красивая богиня! - Селям, достопочтенный Бабукхан! Пусть и тебе благоприятствуют боги, дадут здоровье и... счастье в делах, - ответил Пандит Давасарман, многозначительно подмигнув мусульманину. Возницы-пенджабцы, рослые и крепкие люди, хлопнули в воздухе бичами. Повозки тронулись в путь. Томек задумчиво смотрел на необыкновенную картину, развертывавшуюся перед его взором. На севере, на фоне чистого, голубого неба, высились покрытые снегом вершины южного хребта Гималаев. После длительного, тяжелого путешествия по жарким равнинам Индии свежий горный ветерок был особенно приятен путешественникам. Сколько раз приходилось Томеку слышать в школе, что Гималаи представляют резкую климатическую границу между южно-азиатской сферой муссонов и континентальным климатом Средней Азии. Здесь проходил извечный путь через Кашмир из Индостана в Тибет, Памир и Китайский Туркестан. Здесь, на этом пути, встречались древнейшие культуры человечества. Размышляя о том, с какой целью Смуга поехал в глубины Азии, Томек блуждал взором по белым от снега вершинам гор. Что, или кого, искал там Смуга? Предложит ли он им участие в экспедиции, о которой вспоминал в своем письме? Что у него общего с таинственным Пандитом Давасарманом? Томек машинально взглянул на своего соседа. Пандит Давасарман вовсе не восхищался величественными видами гор. Он, казалось, дремал, опустив голову на грудь. Интерес к индийцу у Томека возрастал. Полковник Бартон утверждал, что Пандит Давасарман и магараджа Алвара относятся доброжелательно к англичанам. Сомневаться в этом было трудно, ведь Давасарман действительно пользовался доверием англичан, доказательством чего было разрешение на поездку в Кашмир, выданное англичанами без лишних хлопот, по одному слову Пандита Давасармана. Но, с другой стороны, рассказ о индийском восстании довольно странно звучал в его устах. Кроме того, разве он не иронизировал над индийскими богами в беседе с магометанином Бабукханом? "Во всяком случае, Пандит Давасарман - человек необыкновенный, если англичане так считаются с ним", - подумал Томек. Индиец, словно почувствовав на себе взгляд Томека, поднял голову. - Вы, наверно, часто бываете в этих краях, если совсем не интересуетесь красочным видом гор, - начал беседу Томек. - Девственная белизна вечных снегов, лежащих на вершинах гор, плохо действует на мои глаза. Путешествуя по Тибету, я заболел глазами, - ответил Пандит Давасарман. - Как видно, вы объехали немалый кусок света. Экспедиции подобного рода в слабо изученные страны часто бывают опасны. Вы не боитесь рисковать собственной жизнью? Индиец улыбнулся и ответил вопросом на вопрос: - А вы не боитесь рисковать собственной жизьню во время ловли диких животных? Мне кажется, что вы... любите свою опасную профессию! - Конечно, ловля и приручение животных доставляет нам много радости. - Вот видите! А я окончил специальную школу, которая подготовила меня к изучению отдаленных стран Азии. Я никогда не бываю уверен, удастся ли мне счастливо вернуться из очередной поездки, но, несмотря на это, охотно рискую жизнью. Взаимное ознакомление сближает народы. Разве такая цель не достойна нескольких скромных человеческих жизней? - Конечно, если посмотреть на вопрос с такой стороны. Я слышал много интересных рассказов о необыкновенных приключениях Пандитов. - Нас часто называют Пандитами, хотя этот титул присваивается, как правило, лишь ученым брахманам, - пояснил Пандит Давасарман. - Не могли бы вы мне сказать, какие страны вам пришлось посетить? Меня очень интересуют такие рассказы. - Конечно, для друзей мои путешествия не являются тайной. Я три раза посетил Тибет, путешествовал по Китайскому Туркестану, дважды был на Памире, по одному разу на берегах озера Байкал и в Афганистане. Я, естественно, не упоминаю о странах, входящих в состав Британской империи. - Значит, вам пришлось путешествовать целые годы? - воскликнул удивленный Томек. - Я путешествовал по Азии больше десяти лет, - ответил Пандит Давасарман. - Мне уже перевалило за сорок, но, как вы можете убедиться, путешествия сохраняют человеку молодость. Особенно пешие. Ведь я выгляжу моложе своих лет, не правда ли? - Да, конечно! А вы давно знаете Смугу? - Мы познакомились во время охоты в Бенгалии. Впрочем, это дела давно минувших дней... Шикарр Смуга очень энергичный и храбрый человек. - О, да! Это великолепный человек! С тех пор, как мы познакомились со Смугой, я всегда мечтаю быть похожим не него, - порывисто заявил Томек. - У вас есть для этого все возможности, - серьезно ответил Пандит Давасарман. - Вы многим похожи на Смугу. Моя сестра, Сита, сказала мне это еще до того, как я познакомился с вами. - Вы говорите о рани Алвара? - Конечно, и могу вас уверить в том, что она очень расположена к вам. Она была так опечалена этим... неприятным инцидентом с перстнем. Томек смущенно умолк. Пандит Давасарман улыбнулся и спросил: - Вы слышали о касте кримов в Индии? - Не только слышал, но и читал в какой-то книге. - Времени у нас предостаточно, поэтому я расскажу вам занятную, но совершенно правдивую историю. По капризу судьбы два весьма богатых купца принадлежали к касте кримов. Конечно, у них не было абсолютно никакой надобности совершать преступления, но, не желая нарушать священные обычаи своей касты, они раз в году посещали друг друга и во время этого визита похищали какие-нибудь предметы, более или менее равные по стоимости. Таким образом, и волки были сыты, и овцы целы. Однажды к одному из наших купцов прибыл желанный гость. Брат купца подарил гостю красивую шкатулку для бетеля. Незадачливый крим подумал, что хоть раз в жизни сможет обрадовать свою попечительницу богиню Богири Махалакшми, совершив настоящее преступление по всем правилам воровского искусства. Он решил украсть у гостя шкатулку для бетеля, а потом, после того, как жертва будет принесена богине, вручить ему еще более ценный подарок. Купец наскоро обдумал план действий и ночью забрался в комнату своего гостя. К несчастью, купец, впервые предпринявший настоящую кражу, не обладал умением, необходимым в этом ремесле. Гость не только проснулся, но чуть было не узнал вора. Дело могло кончиться крупными неприятностями, если бы брат купца, словно предчувствуя это, не принял своевременных мер. Поняв, в чем заключается дело, гость проявил много подлинного благородства, чем заслужил себе дружбу купца и всей его семьи. - Каждый человек хоть раз в жизни совершает ошибку. Посмотрите, я вижу перед нами какую-то изгородь, а возле нее лошадей! - сказал Томек, искренне обрадовавшись возможности прекратить щекотливую беседу. - Здесь мы меняем лошадей, - заявил Пандит Давасарман. Лошадей перепрягли в течение нескольких минут, и тонга помчались дальше по ухабистой дороге, вьющейся среди живописных долин и поросших лесом возвышенностей. По мере удаления от Равалпинди, местность становилась все более холмистой. Склоны гор были покрыты пихтовыми и кедровыми лесами(*96). Вокруг разбросанных здесь и там деревенских строений, росли фруктовые сады, на полянах цвели фиалки. Сначала местность несколько напоминала предгорья Альп в Италии, но чем выше поднимались тонга по извилистой дороге, тем суровее становился пейзаж. Возницы, поощряемые обещанием хорошего дастура, непрерывно погоняли лошадей, не обращая внимания на то, что быстрая езда по узкой, ухабистой и извилистой дороге могла закончиться падением в пропасть. Чтобы предостеречь едущих навстречу, возницы перед каждым поворотом трубили в небольшие рога. Разминуться на узкой дороге было чрезвычайно трудно, и требовало настоящего искусства от возниц. Поэтому Томек то и дело огладывался на повозку, в которой ехали отец и боцман. Вскоре дорога стала петлять по долине реки Джелама, вдоль которой проходила граница между Британской Индией и территорией, принадлежавшей магарадже Кашмира. В деревушке Кохала Томеку пришлось пережить немалое испытание, когда повозка, на которой он ехал, понеслась по высокому, раскачивающемуся мосту из деревянных колод, свободно переброшенных над пропастью и опирающихся на балки, выдвинутые по обоим берегам реки. Качающийся мост не произвел никакого впечатления на возниц. Они остановились перед одним из домиков, на котором висела вывеска на английском и персидском языках: "Таможня". По-видимому, здесь хорошо знали Пандита Давасармана, потому что таможенник, провозгласив несколько вежливых "селямов", заявил, что охотники и путешественники свободны от таможенного досмотра и пошлин. Пандит Давасарман наблюдал за порядком во время замены лошадей. Боцман воспользовался случаем, чтобы пожаловаться друзьям: - Я никак не ожидал, что такой рассудительный человек, как Смуга, потребует от нас безумной скачки по горам, - говорил боцман, распрямляя свой огромный, натруженный корпус. - В этом индийском тарантасе тесно, неудобно, и так ужасно трясет, что самая худшая качка во время шторма на море, покажется, по сравнению с этим, невинной забавой. Вдобавок, все это происходит на голодное брюхо. Такая дорога хороша лишь для здешних пустынников, давших обет полного воздержания от всего съестного. - У меня тоже живот подвело, - сказал Томек. Проголодался и Вильмовский, поэтому все, включая Пандита Давасармана, отправились в корчму и наскоро поели. После этого настроение их заметно улучшилось, и они снова уселись в повозки. От Кохала дорога вела вдоль крутого левого берега реки Джеламы. Пришлось уменьшить скорость езды. Узкая, ухабистая дорога местами шла по мосткам, переброшенным через пропасти, или исчезала в темных туннелях, пробитых сквозь скалы. К тому же дорогу преграждали частые обвалы. Поэтому пассажирам приходилось вылезать из повозок, пока возницы, рискуя свалиться в пропасть, под уздцы вели лошадей через опасные места. На ночь путешественники задержались в Домеле, оставив за собой самый изнурительный участок пути. Многочисленное население Домела состояло из воинственных сикхов, отличающихся от индийцев не только внешним видом, но и обычаями. В физическом отношении сикхи были лучше развиты, чем индийцы. Они носили длинные волосы, завязанные узлом, спрятанным под тюрбаном, и такие же длинные бороды, запястья их рук были украшены стальными браслетами - в знак принадлежности к разряду воинов. Женщины сикхов не закрывали лиц и пользовались полной свободой. Они ходили по деревне вместе с мужчинами и с любопытством разглядывали белых путешественников. На рассвете путешественники отправились в дальнейший путь. В Ури находился небольшой гарнизон, состоявший из сипаев, одетых в светло-красные носки, синие камзолы, украшенные красным позументом, желтые, свободные брюки и красные тюрбаны. К полудню путешественники подъехали к городу Барамулу, где должны были пересесть на судно, и последние пятьдесят километров, отделяющих Барамулу от Сринагара проделать по извилистой реке Джеламе и озеру Вулар. Вскоре они оставили за собой ущелье, которое часто зовут "воротами Кашмира", и очутились на краю обширной котловины. Горные цепи как бы расступились, а их место заняли возделанные поля. Бурная, с многочисленными порогами и водопадами, река Джелам превращалась на этом участке в медленно текущий поток. За городом простиралось широкое, зеленое плоскогорье, кончавшееся вдали, у подножия повитых туманами и покрытых вечными снегами и ледниками гор. Увидев после головокружительной езды на повозке "дунгах", которую Пандит Давасарман шумно называл судном, боцман и даже Томек с облегчением вздохнули. Дунгах - это своеобразная лодка, напоминающая китайскую джонку; посредине дунгаха устроен тент из циновок, прикрепленных к жердям. Дунгах одновременно служит постоянным жилищем для его владельцев, так называемых ханджисов. В Кашмире они принадлежат к отдельной касте, а в религиозном отношении являются магометанской сектой, не очень строго придерживающейся предписаний корана(*97). В дунгахе живут всей семьей с женами и детьми. Свою лодку передвигают с помощью длинных шестов или тянут ее за собой, идя вдоль берега. Ханджисы, подобно всему населению Барамулы, очень неопрятны. Хозяин дунгаха, человек высокого роста, униженно рассыпался в "селямах", одновременно оценивая хитрым взглядом белых сагибов. Подозрительный вид владельца лодки не возбуждал доверия, но Пандит Давасарман успокоил своих спутников, говоря, что им нечего опасаться, так как по закону, действующему в Кашмире, за нападение на иностранца отвечает головой население всего округа. Путешественники быстро условились о вознаграждении за использование лодки и вскоре уселись в ней. Ханджисы охотно схватили длинные шесты; как только отчалили от берега, они начали хоровую песню. Белые сагибы совсем не жалели о том, что оставили позади грязную, запущенную Барамулу. Река вилась среди сочной зелени берегов. В садах, наряду с шелковицами, росли груши, черешни, яблони, ореховые деревья, персики, каштаны и кусты винограда. Среди буйного разнотравья, стелющегося между деревьями, росли лилии и ирисы. Восхищаясь этой живописной страной садов и лугов, с одуряющим запахом цветов, путешественники к вечеру добрались до берегов озера Вулар, где заночевали, и на следующий день, вскоре после рассвета, подошли к Сринагару, над которым возвышалась вершина Тахти-Сулейман, то есть Трон Соломона, и Хари Парбат - тюрьма и неприступная крепость, построенная на полукруглой вершине горы. X В АЗИАТСКОЙ ВЕНЕЦИИ Томек находился в лодке, ставшей на якорь в одном из многочисленных каналов, пересекающих весь город. Лодка стояла у берега, укрытая от солнца тенью, нависших над водой, ветвей явора. Положив на колени доску, Томек на этом импровизированном столе принялся писать письмо: "Сринагар в Кашмире, 30 июня 1907 года Дорогая и милая Салли! Ты, вероятно, беспокоишься столь длительным моим молчанием. В письме, отправленном из Бомбея, я описал Тебе трагическое событие, с которым мы встретились сразу же после того, как ступили на землю Индии. Следующее письмо я обещал написать Тебе после встречи со Смугой. Я ожидал, что встреча произойдет в Алваре, куда нас просил приехать Смуга. К сожалению, в Алваре мы его не застали и не видели до сих пор, хотя, идя по его следам, очутились в Кашмире, в городе Сринагаре. Об этом я должен написать Тебе подробнее, потому что все дело приобретает несколько странный и даже таинственный характер. Когда мы были в Алваре, туда приехал брат княгини, Пандит Давасарман, который сообщил, что Смуга будет нас ждать в Сринагаре. Хотя от Алвара до Сринагара довольно далеко, мы, не колеблясь, отправились туда. С поезда мы сошли в городе Равалпинди, самой северной станции железной дороги и там пересели на легкие повозки, которые называют здесь "тонга". Боцман все время проклинал свою судьбу, ведь дорога между Равалпинди и Сринагаром построена семьдесят лет назад и изобилует многочисленными перепадами и прочими горными "прелестями". А Ты ведь знаешь, как боцман не любит гор! К счастью, мы проехали, не скатившись в пропасть, и благополучно очутились в Сринагаре - настоящей азиатской Венеции. Если бы не беспокойство о судьбе Смуги, я был бы восхищен необыкновенной красотой здешних мест. К сожалению, нам пришлось вновь разочароваться. Вместо Смуги в Сринагаре нас встретил слуга Пандита Давасармана, который сообщил, что Смуге пришлось срочно выехать в Лех, и он будет нас ждать там. Трудно описать все наше разочарование и тревогу. Но особенно ужасным был гнев боцмана. Дело в том, что Лех находится в Ладакхе, который называют также Малым Тибетом. От Сринагара до Леха надо недели две ехать верхом. Боцман набросился на Пандита Давасармана и заявил, что не желал бы быть в его шкуре, если в конце концов выяснится, что Смуга давно только дух, а не живой человек. Пандит Давасарман отнесся к словам боцмана с необыкновенным спокойствием. Люди Востока - фаталисты; они считают, что без воли небесных сил у человека волос не упадет с головы. Поэтому он спокойно заявил, что только Смуга может нам сообщить, с какой целью он вызвал нас в Азию. Теперь нам больше ничего не остается делать, как отправиться в дальнейший путь. Честное слово, я не знаю, что и думать об этом. Пандит Давасарман - необыкновенно богатый человек, и, кроме того, хорошо известный здесь исследователь Азии. У него нет причин обманывать нас или относиться враждебно к Смуге. Однако факт остается фактом, и нам приходиться с этим мириться. Мы решили отправиться в путь как можно скорее. К сожалению, уже второй день мы торчим в Сринагаре и ждем прибытия нашего багажа. Багаж выслан вслед за нами почтовым дилижансом, но тот до сих пор не прибыл. Пандит Давасарман сообщил нам, что вся дальнейшая дорога ведет по горной местности. Он посоветовал пополнить наше снаряжение, в частности, приобрести весьма практичные кожаные вьюки, так называемые "якданы". Они удобны для упаковки личных вещей, а на постоях с успехом заменяют постель. Якданы снабжены сбоку железными ручками. Таким образом, если растянуть два таких вьюка и прикрепить их ручки к жердям, то можно получить кровать, весьма удобную в суровых горных условиях. Кроме того, по местному обычаю, один якдан считается здесь грузом для одного кули, а два якдана - для яка, лошади, или мула. Мы считаем, что такие вьюки, повсеместно применяемые здесь, облегчат наше путешествие и избавят нас от лишнего торга при найме перевозочных средств. Поэтому отец и боцман, в обществе Пандита Давасармана, пошли в город за покупками. Они должны приобрести еще теплые тулупы и высокие валенки, так как только они могут надежно защитить человека во время снежных бурь в горах. Мне лично Пандит Давасарман очень нравится. Я надеюсь, что раньше или позже, но мы найдем Смугу, и тогда кончатся все наши треволнения. Мы так до сих пор и не знаем, зачем Смуга вызвал нас в глубины Азии, и что он намерен делать дальше. Ведь это не простое туристское путешествие. Как только я узнаю правду, сейчас же напишу Тебе обо всем. Не беспокойся, если следующее мое письмо немного запоздает. В Центральной Азии нет железных дорог. Письма здесь носят специальные курьеры, вооруженные копьями, увешанными раковинами и колокольчиками; они позванивают ими для того, чтобы отпугивать зверей в пустынных местностях. Ты можешь легко догадаться, что такой способ отправки корреспонденции не очень надежен, хотя говорят, что нападения на одиноких письмоносцев случаются весьма редко. Я уже написал, что отец и боцман отправились за покупками, а я остался в крытой лодке, носящей здесь название "дунгах" и пишу Тебе это письмо. Надо Тебе еще сказать, почему мы живем в лодке, а не в гостинице. Дело в том, что в Кашмире европейцам запрещено иметь недвижимое имущество. Правда, магараджа отдал несколько домов в распоряжение европейцев, но во время летней жары, господствующей на равнинах Индии, в Кашмир съезжается множество английских чиновников. Все они поместиться в домах просто не в состоянии, и многие семьи нанимают дунгах, на которых можно неплохо устроиться. Таков здесь обычай. Жизнь под открытым небом удобна еще и тем, что позволяет нам свободно любоваться живописными видами. По сравнению с жаркими индийскими равнинами и горами, покрытыми вечными снегами, Кашмирская долина - это настоящий рай, а Сринагар - азиатская Венеция. Въехать в город удобнее всего по одному из многочисленных каналов. Река и озера соединены тут между собой каналами, по которым плавают "схикарах" - вид быстрых гондол с подушками для пассажиров. На реке полно различных лодок и барж, на которых перевозят товары, а дунгах днем и ночью переполнены пассажирами. С набережной к воде спускается широкая лестница. Женщины носят воду ведрами, последователи брахманизма совершают ритуальные омовения, мусульмане ведут себя так шумно, что уши пухнут. Узенькие улочки города застроены многоэтажными домами, украшенными лепкой. Странно выглядят крыши домов. Большинство из них превращено в лужайки, покрытые травой и цветами. Даже крыши индийских храмов и мусульманских мечетей покрыты буйной растительностью. Ты даже не представляешь, как необычно и интересно выглядят такие крыши. Здесь встречаются остатки прежних дворцов, построенных еще до монгольского нашествия. Над городом, словно огромный памятник, высится гора, называемая Троном Соломона, на вершине которой стоит древний храм, возведенный около двух тысяч лет назад. А вот второе сооружение, господствующее над Сринагаром, возбуждает неприятное чувство. Это неприступная крепость и тюрьма - Хари Парбат. Но сады на крышах домов и гондолы на каналах - не единственная достопримечательность этого города. На меня большое впечатление произвели плавающие огороды на озере Даль. Представь себе крупное озеро, а на нем сотни искусственных островков. Прежде это озеро было местом отдыха и развлечений азиатских владык, а теперь знаменитые плавающие огороды служат крестьянам для выращивания овощей. Интересен способ, при помощи которого создают эти острова-огороды. Сначала обрезают водяные растения на глубине около трех футов ниже уровня воды, а потом их стебли переплетают тростником. Получается циновка, на которую кладут тонкий слой ила, так что в конце концов получается что-то похожее на подводный плот. Все это удерживается на месте вбитыми в дно озера бамбуковыми жердями. Через несколько месяцев плот преображается в настоящий огород. Тут выращивают арбузы, огурцы, помидоры и другие овощи. Большинство кашмирцев исповедует магометанство, но правящий класс состоит из индуистов. По этой причине и мусульманам приходится уважать религиозные обычаи правящей касты. Если прежде за убийство коровы, почитаемой индуистами, угрожала смертная казнь, то теперь виновный в совершении этого приговаривается к пожизненному заключению. Мрачные стены Хари Парбат служат магометанам постоянным напоминанием. Я не уверен, почувствуешь ли Ты всю оригинальность и красоту Кашмира по моему скромному описанию. Добавлю еще, что европейцу трудно пройти по шумной и многолюдной улице. Торговцы и ремесленники пытаются навязать каждому из них свои товары или предложить услуги. Отвязаться от них непросто. Кашмирцы не лишены черт, смешных у столь сильных в физическом отношении людей. Смех, плач и пустая болтовня сменяются у них непрестанно. Чтобы отличить себа от индусов, магометане делают все наоборот. Они иначе носят тюрбаны, иначе застегивают халаты, в седло садятся с левой стороны, подобно европейцам, тогда как индусы делают это с правой. На самом деле различия эти очень поверхностны. Да, необходимо еще удовлетворить Твое любопытство относительно убранства женщин. Они здесь носят свободные платья, похожие на ночные сорочки, большей частью светлых тонов. На головах у женщин легкие шали. Индуски очень любят всякого рода украшения и носят их в ушах, на шее, на руках и ногах. Мусульманки же, наоборот, одеваются во все черное и плотно закрывают лица чадрой. Ну, пора кончать письмо, ведь оно и так слишком длинно. Что Ты делаешь после возвращения из школы домой? Хорошо ли развлекаешься? Часто ли приходит к Тебе двоюродный брат? В следующем письме постараюсь описать охоту на тигров в Алваре. Надеюсь, что мы скоро встретим Смугу и настроение у нас улучшится. Жди терпеливо известий от меня и не беспокойся, даже если письмо запоздает. Обнимаю Тебя, милая Салли, и шлю привет твоему дяде. Томек. P.S. После охоты на тигров княгиня Алвара подарила мне красивый перстень с алмазом. Я привезу его Тебе в качестве подарка из Индии. В Сринагаре я купил несколько браслетов очень искусной выделки. К одному из них прикреплены серебряные колокольчики. Твой Томек." x x x Томек заклеивал конверт, когда на берегу, рядом с дунгах, остановилась двуколка доверху нагруженная покупками. Томек увидел около нее отца и боцмана. - Эй, браток, помоги-ка нам выгрузить это барахло! - воскликнул боцман, призывая рукой друга. Томек выбежал на берег. Он изумленно смотрел на гору упакованных вещей и не верил своим глазам. - Неужели все это надо брать с собой в дорогу? - спросил он. - А то как же! Ведь до Леха путь неблизкий, нам придется около двух недель ехать верхом, а по дороге туда до сих пор не построены лавки, - ответил боцман. - Мы берем с собой даже корм для лошадей. - Но Томек еще не знает, что у нас есть десять верховых лошадей, - вмешался Вильмовский. - Значит, вы уже успели нанять лошадей? - удивился Томек. - Ведь наш багаж еще не пришел из Равалпинди. - Как раз пришел, ровно час тому назад. Ты удивишься еще больше, когда узнаешь, что лошадей мы вовсе не нанимали. Их оставил нам Смуга, понимаешь? - сказал боцман. Томек немного подумал и спросил: - Кто и когда сказал вам о лошадях? - А кто же еще, как не этот индиец? - пробурчал боцман. - Если он знал о том, что для нас здесь оставлены лошади, то должен был знать, что в Сринагаре мы не застанем Смуги. Почему же он нас обманывал? - Пандит Давасарман утверждает, что известие о покупке Смугой лошадей привез ему служитель, который сказал об этом в то время, когда он хотел нанять лошадей для поездки в Лех, - пояснил Вильмовский. - Почему же он не сказал об этом сразу, еще вчера? - продолжал Томек. - Ну, мой дорогой, ты, пожалуй, заметил, что оба индийца довольно молчаливы, - ответил отец. - Дело выглядит так, словно Смуга задумал большую экспедицию... - Мне тоже так начинает казаться. Разве не об этом же говорит присутствие в нашем обществе индийского ученого? Ведь о лучшем проводнике по Азии трудно мечтать, - сказал Вильмовский. - Верно! Я уверен, что дело тут нечисто, - добавил моряк. - Откуда у нас может быть веренность, что эти два молчальника говорят правду? Ведь это они нам сказали, что лошадей оставил Смуга. - Необходимо соблюдать осторожность, пока мы не найдем нашего друга, - сказал Вильмовский. - Давайте выгрузим покупки, потому что скоро явится Пандит Давасарман с багажом из Равалпинди. Вскоре куча покупок лежала на берегу, рядом с новыми якданами. Вильмовский купил восемь якданов, четыре китла, то есть корзины для провианта, и три брезентовые палатки. В числе запасов, привезенных на двуколке, находились: чай, сахар, мука, рис, супы в порошке, мармелад, жиры, свечи и спирт для спиртовки. Кроме того, каждый из трех путешественников получил меховой тулуп, шапку и валенки с голенищами. Спустя некоторое время появился Пандит Давасарман и привез с собой багаж. Общими силами путешественники взялись за упаковку якданов и китлов. Служитель Пандита Давасармана, Удаджалак, показал себя опытным путешественником, умеющим готовиться в дорогу. Сразу было видно, что все это для него не впервые. Как только они закончили упаковку, Пандит Давасарман сказал: - Если вы желаете, мы можем еще сегодня на лодке отправиться в Гандарбал, где оставлены для нас лошади. Надо спешить, потому что ночью в горах шел снег. Дорога будет тяжелой, а ведь нам надо пройти девятнадцать дневных маршей. - Хорошо, едем, - решил Вильмовский. - Скажите, пожалуйста, могу ли я перед отъездом из Сринагара послать письмо в Европу? Будем ли мы проходить вблизи почтамта? - обратился Томек к Пандиту Давасарману. - Я сам займусь этим, дайте мне письмо, и оно будет отправлено в Равалпинди, - ответил Пандит Давасарман. Томек достал из кармана письмо, и Пандит Давасарман сразу же позвал: - Удаджалак! Возьми письмо сагиба и занеси в контору Бабукхана, да скажи там, что они должны его отправить еще с сегодняшней почтой. - Слушаюсь, Пандит! - по-военному ответил Удаджалак, вытянувшись перед ним, как струна. - Да поживее, а то через полчаса мы уезжаем. Удаджалак быстрым, пружинистым шагом удалился. Боцман с удовольствием смотрел ему вслед, потом сказал: - У вас хороший служитель. Выучка у него не хуже, чем у солдата. Произнося эти слова, боцман многозначительно подмигнул друзьям, так как подозревал, что Пандит Давасарман обманул их, представив Удаджалака в качестве своего служителя. Но Пандит Давасарман нисколько не смутился, а спокойно пояснил: - Удаджалак - сержант индийского стрелкового полка. Он сопровождал меня во время большинства экспедиций, исполняя обязанности служителя. Это верный и храбрый человек. - Почему же Удаджалак не носит мундира, если он военный? - спросил Томек. - Военный мундир обращает на себя внимание, а этого следует избегать во время исследовательских экспедиций. Я предлагаю начать готовиться к отъезду. Вот уж подошли наши дунгах. XI ХОЛОДНОЕ ДЫХАНИЕ ТИБЕТА Удобную поездку на лодках из Сринагара в деревню Гандарбал, скрытую в тени платанов-великанов, путешественники могли считать приятным отдыхом перед ожидающим их путешествием на верховых лошадях. На ночлег они остановились в караван-сарае(*98) в Гандарбале, где их ждали лошади, якобы оставленные Смугой. Сразу же после прибытия в караван-сарай Пандит Давасарман заявил, что тут необходимо нанять погонщиков для вьючных лошадей и слуг для белых путешественников. Против последнего предложения энергично возразил боцман. - Ну, уважаемый Пандит, нам совсем ни к чему эти слуги, - возмущенно заявил он. - Погонщики для кляч нам действительно нужны. Можно нанять еще какого-нибудь поваренка, чтобы стряпал обеды. А остальное мы всегда делаем сами. Кроме юнги, который все равно не умел начистить сапоги до блеска, у меня личной прислуги никогда не было. - Благородный сагиб, я знаю, что ты впервые находишься в этой стране, где царят совсем другие обычаи, - ответил Пандит Давасарман, которого не смутили протесты боцмана. - Здесь белые не берутся за обыкновенную работу. Если бы вы поступили иначе, то потеряли бы уважение у туземцев. Организуя караван, здесь, как правило, нанимают бабу - то есть переводчика, шупрасси - гонца, повара, лакея, чистильщика сапог, погонщиков и носильщиков; некоторые белые нанимают даже парикмахера, сапожника, портного и так далее. - А может быть, мы наймем еще слугу, который бы набивал мне табаком трубку? - с иронией спросил боцман. - Никто бы этому не удивился, а на вас, скорее всего, смотрели бы с большим уважением, - ответил Давасарман. - Я и без того умею возбудить к себе уважение, - буркнул боцман. - И все же нам лучше положиться на опыт Пандита Давасармана в деле организации каравана, - вмешался Вильмовский. - Прошу, однако, чтобы вы не переборщили с количеством слуг. - Я думаю, нам надо нанять погонщиков, повара, трех служителей, бабу и шупрасси, - твердо заявил Пандит Давасарман. - Я сейчас позову лумбадара(*99) и решу с ним все дело. - Пожалуйста, займитесь этим, - заключил беседу Вильмовский. На этот раз все легли спать рано, и на следующее утро были готовы в дорогу еще до рассвета. Путешественники еще заканчивали завтрак, когда во дворе караван-сарая раздался топот лошадиных копыт. - Интересно, почему Пандит Давасарман и сержант Удаджалак не завтракают вместе с нами, - спросил Томек. - Неужели они на нас обижены. - И я бы этому не удивился, потому что наш милый боцман совсем не считается со словами и слишком часто вступает в спор, - сказал Вильмовский. - Вчерашний разговор насчет служителей был излишне резким. - А мне этот княжеский родственник действует на нервы. Любой человек должен, по мере возможности, обслуживать себя сам, а не пользоваться трудом других столь же хороших людей, как и он сам, чтобы те, извиняюсь за выражение, ковыряли ему в носу. У моих стариков в домике на Повислье никаких прислужников не было. А я, нынешний боцман, носил воду ведром, и корона у меня с головы не слетела, - защищался моряк. - Зачем нам расходовать напрасно тяжело заработанные деньги? - Вы совершенно правы, боцман, но ничего с этим мы поделать не сможем. Тут что ни город, то норов, что деревня, то обычай, так что лучше не смотрите косо на Пандита Давасармана, потому что ничего путного из этого не выйдет, - вмешался Томек. - Ну да шут с ним. Я запру пасть на замок, а вы его как-нибудь задобрите, - примирительно сказал боцман. В комнату вошел Удаджалак. Он встал, словно по команде "смирно", и отрапортовал: - Пришел наш новый бабу, желают ли благородные господа побеседовать с ним? - Вольно, сержант, вольно, мы обыкновенные гражданские люди, и нам ни к чему устраивать лишние церемонии, - отозвался боцман, словно уже забыл, что только что обещал не вмешиваться в разговоры с индийцами. Вильмовский толкнул его под столом. Удаджалак весело улыбнулся и ответил: - Слушаюсь, благородный сагиб, большое спасибо! Могу ли я ввести переводчика? - А где же Пандит Давасарман? Он руководит нашим караваном, и переводчик должен прежде всего обратиться к нему, - сказал Вильмовский. - Пандит Давасарман приказал мне представить нового переводчика вам, - был ответ. Вильмовский и Томек с укором посмотрели на боцмана. Тот тоже понял, что Пандит Давасарман обиделся. - В таком случае пусть переводчик войдет, - согласился Вильмовский. Удаджалак отворил дверь и кивнул головой, приглашая кого-то войти. В комнату вошел переводчик, он же проводник. Это был не очень высокий мужчина, одетый в толстый плащ из грубого сукна, перетянутый кожаным поясом с серебряными насечками. На ногах бабу носил валенки. Из-под фетровой шапки с поднятыми вверх наушниками на плечи мужчины спускались две черные косички с вплетенными в них красными ленточками. За поясом был заткнут кукри, то есть короткий нож с широким лезвием, распространенный среди гуркхов. - Я ваш новый переводчик, сагиб, - тихо сказал мужчина. Путешественники с удивлением взглянули на него, потому что им показалось знакомыми его лицо и голос. Томек встал от стола и быстро приблизился к переводчику. Он заглянул ему прямо в глаза, потом отступил, еще более удивленный. Переводчик расхохотался, довольный произведенным эффектом. - Ты не ошибаешься, сагиб, это я с сегодняшнего дня ваш переводчик, - весело сказал он. - Пандит Давасарман! - одновременно воскликнули Вильмовский и боцман. - Что значит этот маскарад? - смеясь, спрашивал Вильмовский. - Ах, чтоб его кит проглотил! Я никогда бы не поверил, что одежда может так изменить человека. Только голос тебя выдал, Пандит. - С сегодняшнего дня я являюсь вашим переводчиком, а Удаджалак - гонцом. Я с самого начала предполагал занять для нас эти места, потому что все сразу же обратили бы внимание на индийцев, путешествующих в обществе белых сагибов. А мне кажется, что чем меньше будут говорить о нас, тем будет лучше. Всякого рода известия распространяются в Азии с быстротой молнии, несмотря на то, что передаются только из уст в уста. - Почему же вы вчера не сказали нам об этом? - спрашивал Вильмовский. - Я хотел проверить, узнаете ли вы меня в этой одежде. Одновременно я вас прошу называть меня с этой поры только "бабу". А теперь - в дорогу! - Ехать, так ехать, - сказал боцман, нехотя вставая из-за стола. Вскоре все очутились во дворе караван-сарая. Кроме пяти верховых и пяти вьючных лошадей, они застали там троих погонщиков мулов, троих служителей и повара. Путешественники, Давасарман и Уджалак приторочили к лукам седел карабины и, не мешкая, вскочили на коней. Лошадиные копыта глухо зацокали по мостовой. Уже светало. Сразу за деревней караван проехал по мосту на другой берег б