снова спросил у Хряща: - Бинокль у тебя случайно не водится? - А на что? - Нужно! - внушительно произнес Цыган. - Постарайся! А за нами, сам понимаешь, не пропадет! Хрящ отложил мостолыгу. - Урки! У кого бинокль на примете имеется? И опять, как и в прошлый раз, когда царек спрашивал про птицу, встал Конопатый, вытер сальный рот, сказал: - У меня. - Чертяка глазастый! - одобрительно выругался Хрящ, - Наколоть можешь? - Хоть завтра!.. Пока Трясогузка и Цыган вели ночные переговоры, третий из их ар- мии - Мика - спал. Он так верил в своего командира, что после встречи на колокольне перестал беспокоиться за отца и за себя. А Платайсу было не до сна. Появление Бедрякова срывало все планы. Платайс превратился в пленника, вынужденного отсиживаться в особняке. И это в тот момент, когда дорог каждый день и час! Помочь могли только партизаны. Но и на это потребуется много вре- мени. Пока Лапотник передаст сигнал бедствия, пока будет найден способ забросить в Читу двух-трех смельчаков, пока удастся разработать и осу- ществить операцию... И какую! На убийство идти нельзя - за что убивать Бедрякова? Его нужно похитить, что значительно труднее. И все-таки Платайс остановился на этом варианте. Накинув халат, он зажег свечу и пошел в кабинет, чтобы в подго- товленное утром донесение вписать просьбу о помощи. В коридоре было темно и холодно. Выл ветер за окнами. Тревожно скрипела раскрытая дверь флигеля. Шумел во дворе одинокий кедр. Нег- ромко, но беспокойно гавкал Чако. Платайс хотел вынуть из тайника донесение, но что-то помешало ему. Он никогда не был мнительным, а сейчас все его настораживало и раздражало: и шум кедра, и скрип двери, и это окно, за которым ничего не видно. Он задернул штору и прислушался. Дверь все скрипела. Подвы- вал ветер. Чако не лаял, а точно подкашливал, как простуженный старик. И скрипела, безостановочно скрипела дверь. Платайсу подумалось, что стоит закрыть ее - и уляжется это про- тивное чувство безотчетного беспокойства, почти страха. Он вышел во двор, постоял у крыльца - дал глазам привыкнуть к темноте и удивился, что овчарка не подбежала к нему. - Чако! - тихо позвал он. Собака вынырнула из темноты, лизнула ему руку и снова кинулась куда-то к забору. Теперь Платайс не сомневался: кто-то бродил вокруг особняка. Скрипучая дверь перестала его раздражать. Он уже не слышал ее. Быстро пересек двор, отодвинул засов и распахнул дверцу в воротах. Он успел заметить темную фигуру, завернувшую за угол забора. Платайс бросился туда же. Обогнав его, метнулся к углу и Чако. Кто-то вскрикнул. Завиз- жала овчарка. Когда Платайс добежал до угла, уже ничего не было слышно, только свистел ветер и по-прежнему шумел кедр. У груды бревен лежал Чако. ИЛЛЮЗИОН ЦЫГАНА Трактир просыпался в шестом часу утра. Повар открывал дверь ка- морки, в которой ночевал Цыган, и бесцеремонно дергал его за ноги. По- ра носить дрова и наполнять водой котлы, вмазанные в плиту. Спать при- ходилось мало, а в ту ночь Цыган не спал и двух часов. От беспризорни- ков он вернулся часа в четыре. Вскочив с жесткого топчана и вспомнив, что сегодня - день особый, он сладко потянулся и почувствовал себя бодрым, сильным и уверенным. Работал он усердно. С утра наносил дров на целый день, сложил их около плиты и запасся водой. Теперь он почти все время мог находиться в зале. Цыган услужливо раскрывал дверь перед ранними посетителями трактира, помогал старику с двумя георгиевскими крестами принимать и подавать гостям одежду. Не забывал он и про грязную посуду на столиках - бегом относил ее к судомойкам. В десятом часу Цыган увидел в окно Бедрякова, бросился к двери и распахнул ее. Постукивая палкой по ступеням, Бедряков поднялся на крыльцо. На Цыгана он и не взглянул. Вошел в трактир и остановился у широкого барьера, отгораживавшего вешалку. Старик подавал шинели офи- церам. Бедряков не стал ждать. Снял полупальто и подозрительно посмот- рел на барьер - нет ли пыли. Подскочил Цыган и проворно, одним движе- нием вытер чистой тряпкой отполированное руками дерево. Бедряков поло- жил пальто, сверху котелок и пошел в зал к тому столику, за которым обедал вчера. А подвыпившие офицеры все еще не отходили от вешалки. Один шарил по карманам - искал мелочь. Другой расспрашивал старика, когда и за что наградили его крестами. И никто не видел, как Цыган вытащил из-под передника пачку листовок и, продолжая елозить тряпкой по барьеру, за- сунул их во внутренний карман полупальто. Как и вчера, Бедрякова обслуживала сама трактирщица. Она была еще более любезной и разговорчивой, а он еще более молчалив и замкнут. Но расплатился он так же щедро, и этим в какой-то мере смягчил трактирщи- цу, которую обидело его упорное молчание. - Странный человек, - сказала она мужу. - Два дня бьюсь, а так и не узнала: кто он, откуда? - Платит? - спросил трактирщик. - Еще как! - Больше тебе и знать ничего не надо. Цыган ждал Бедрякова у дверей, проводил его низким поклоном и принялся убирать его столик: собрал тарелки, засунул под скатерть лис- товку, смахнул салфеткой крошки и вдруг, вскрикнув, опрометью бросился на кухню. В коридоре он столкнулся с Варей и, как сумасшедший, вцепил- ся в нее. - Зови мамку! - Какая она тебе мамка! - Зови, говорю! Варя стряхнула его руки с плеч, подбоченилась. - Не кричи, черномазый! Захочу - и опить на улицу выгонят! Все равно Митряевы у нас не обедают! Тогда Цыган сложил ладони рупором и прошептал ей в ухо: - Красный в трактире!.. Поняла?.. Листовку красную подсунул! По- няла? К столику Бедрякова подбежали втроем: и Варя, и трактирщик, и его жена. Цыган приподнял скатерть. Жирный черный шрифт так и лез в глаза: "Товарищи солдаты! Против кого вы воюете? Атаман Семенов и японские генералы обманули вас!.." Трактирщик выкатил глаза, одернул скатерть и щелкнул Цыгана по носу. - Ать на кухню!.. А ты - к себе, Варька! Он по-гусиному завертел головой на тонкой шее, увидел у окна трех завтракающих офицеров и сказал жене: - Попроси их подойти! Трактирщик через скатерть прижал листовку к столу, словно боялся, что она исчезнет, и так и стоял в напряженной позе, пока не подошли офицеры. - Извольте полюбопытствовать! - жарко шепнул он им и откинул ска- терть... А Цыган с Варей стояли у окна в коридоре за кухней. - Который? Который? - нетерпеливо спрашивала она. - Слепая! - сердился Цыган. - С палкой? Видишь?.. В котелке! Бедряков не торопился. Шел по площади после сытного завтрака, как на прогулке. А сзади без фуражек почти бегом его догоняли три офицера. - Учти, черномазый! - сказала. Варя. - Это я заметила, а не ты! - Что? - не понял Цыган. - Как он листовку - под скатерть... Я, а не ты! - повторила она. - Запомни, если работать у нас хочешь!.. Тебе все равно, а мне мама за это новое платье сошьет! - Ладно! - согласился Цыган... Часов в одиннадцать к трактиру подошел Трясогузка, присел на ка- мень у помойной ямы напротив заднего крыльца. Цыган его ждал, выбежал во двор с двумя ведрами грязной воды и, победно подмигнув другу, зак- ричал, подражая трактирщику: - Ты чего тут околачиваешься? Ать со двора! Нечего тебе здесь де- лать! Все уже сделано! - Не ори! Разорался! - включаясь в игру, пробурчал Трясогузка и схватил пустую консервную банку. Он даже замахнулся, будто хотел запустить ее в Цыгана. А Цыган поставил ведро, а другое подхватил поудобнее, чтобы окатить Трясогузку помоями, но не окатил. И Трясогузка не бросил банку, а поплелся со двора, как побитый, хотя ему хотелось петь и смеяться. Свернув в улицу, которая вела к особняку Митряевых, он прибавил шагу, а потом побежал, перекидывая из руки в руку консервную банку. Он знал, с каким нетерпением ждет Мика сигнал. А Мика в это время хоронил овчарку. Утром Платайс рассказал о ночном происшествии и сыну, и управляю- щему. Мика чуть не расплакался от жалости. Он не сомневался, что Чако убил какой-то бандит, собиравшийся ограбить дом. Управляющий тоже по- думал о ворах. И только Платайс знал, что произошло. Он не спал всю ночь, а когда рассвело, вновь вышел за ворота и осмотрел овчарку. Она была убита одним ударом ножа, убита натрениро- ванной рукой. Еще ночью у Платайса мелькнула мысль: не семеновский ли филер бродил у забора. Уж очень ловко и быстро расправился этот чело- век с сильной овчаркой. Осмотрев на рассвете убитую собаку, Платайс опять подумал о том же. Неужели за домом установлена слежка? Неужели семеновцы пронюхали что-нибудь? Не связано ли это с Бедряковым? Платайс присел на бревна и огляделся. Он хорошо знал приемы на- ружного наблюдения. Основное правило требует, чтобы наблюдатель нахо- дился в таком месте, откуда все видно и в то же время сам он никому не виден. Таким местом могла быть колокольня. Это днем. Ночью с нее ниче- го не увидишь. Где шпик отсиживался по ночам? Не бродил же он все вре- мя вокруг забора! Это неосторожно, тем более что во дворе - собака. Он, вероятно, подошел к забору, когда заметил огонек в окне особняка. Но откуда он пришел? Где прятался до этого? Платайс поставил себя на место филера и сразу же обратил внимание на ржавый железный кожух от круглой печки. Эта широкая труба лежала в канаве у дороги. Из нее виден и дом, и ворота. И в дождь там неплохо прятаться: сухим останешься. Уверенный в своей догадке, Платайс дошел до кожуха и заглянул внутрь. Никаких сомнений больше не оставалось. Туда кто-то втащил нес- колько досок, чтобы удобней было сидеть. Валялась груда окурков. Столько папирос за одну ночь не выкуришь. За домом уже следили нес- колько ночей. Значит, эта слежка никак не связана с Бедряковым. Он за- ходил только вчера. Почему же семеновцы установили этот тайный пост? Где допущена ошибка? Что вызвало их подозрение? Мрачный вернулся Платайс в дом. Он пока ничего не решил, но твер- до знал, что больше ни с Карпычем, ни с Лапотником ему встречаться нельзя. Он вынул донесение и сжег его. Напрасно Карпыч ждал утром у ворот. Вышел управляющий и сказал, что господин Митряев нездоров и никуда сегодня не поедет. Хоронили Чако без Платайса. Ицко выкопал яму у бревен и опустил в нее овчарку. Мика стоял рядом и всхлипывал не стесняясь. Девчонкам по- ложено плакать. - Не плачь, Мэри! - сказал Ицко, закапывая яму. - Он уже старый совсем. Он даже потемнел от старости. Помнишь - он же светло-серый был. Или тогда у вас другая собака жила? Вкрадчивый голос управляющего насторожил Мику. Он вытер платком слезы. - Ничего не другая! Эта же! Чако!.. И шерсть у ней ничуть не по- темнела! - А хочешь я тебе новую собачку приведу? - Ничего мне не надо! И не лезьте! Мика топнул ногой и побежал к воротам, а Ицко разогнулся и прис- тально посмотрел ему вслед. И опять, как и всегда, в этих бегущих но- гах, в широко размахивающих руках он почувствовал какую-то неуловимую фальшь. Что-то было не так. Но что? Сколько раз Ицко ломал над этим голову, но так и не мог понять, в чем проявляется эта фальшь. Он ста- рался почаще встречаться с Мэри, ласково заговаривал с ней, а она об- рывала разговор на полуслове, убегала и запиралась в тех комнатах, ку- да управляющему без вызова входить не положено. Он бы мог не посчи- таться с запретом, но боялся. Хозяин обещал, закончив дела, хорошо с ним расплатиться. А в том, что приехал настоящий Митряев, управляющий почти перестал сомневаться. Если бы это было не так, подполковник Сви- ридов не стал бы ждать столько дней. Утрамбовав ногами землю, Ицко закинул лопату на плечо и вернулся во двор. Только он закрыл за собой дверь и отнес лопату во флигель, как по двору с грохотом покатилась переброшенная через забор пустая консервная банка. Выйдя за ворота, Ицко долго грозил кулаком и ругал убегавшего прочь Трясогузку, а Мика, приплясывая и улыбаясь во весь рот, ворвался к отцу в кабинет. - Все, папа! Кончилась беда! Была - и вся вышла! Платайс неодобрительно посмотрел на сына. - Ты плохо себя ведешь, Мэри! - Да нету его! - Кого? - Управляющего! Он во дворе... И этого, Бедрякова, тоже нету! Ура! Платайс вскочил, до боли стиснул сыну плечи. - Тихо! Это было сказано таким тоном, что Мика сразу стал серьезным. - Нету, папа, Бедрякова, - повторил он. - Куда он делся? - Не знаю. - А что ты знаешь? - Мне сигнал дали, что беды больше нету! - Кто? - Тр... - Тр... - дальше? - спросил Платайс и вдруг догадался сам: - Тря- согузка? Мика кивнул. - И Цыган здесь? - Да, папа, - признался Мика. x x x Ни Бедряков, ни филер так не напугали Платайса, как это неожидан- ное появление в Чите Трясогузки и Цыгана. Что они там натворили с Бед- ряковым? Что вообще делают? Не их ли неосторожность привела к тому, что за домом Митряева установили слежку? Мика успел рассказать, как он встретился с ребятами, как устроил их с помощью девчонок на работу, как сообщил Трясогузке о Бедрякове. А что они сделали с ним, он не знал. Потом вернулся в дом управляющий, и больше разговаривать было нельзя. С укором и болью смотрел Платайс на сына и, взяв со стола ка- рандаш, хотел написать ему горькие резкие слова, но сдержался. Сейчас лучше не наказывать Мику даже словами. Не время. Раз уж так получи- лось, надо выяснить все до конца. - Мэри! - обычным ровным голосом сказал Платайс. - Сходи к Нине. Узнай. Мика понял, у кого и что надо узнать. Понял он и то, что отец пе- рестал сердиться. Окрыленный полетел он к церкви, а вернувшись, долго писал на листе все, что рассказал ему Трясогузка. Мика был в восторге и часто ставил жирные восклицательные знаки. Платайс стоял у него за спиной, читал, но в восторг не приходил. Конечно, ребята ловко все это подстроили, только не подумали, что будет дальше. А дальше будет доп- рос Бедрякова. И он обязательно назовет фамилию своего влиятельного токийского знакомого Митряева, за которым и так уже установлена слеж- ка. Платайс сжег исписанный лист и молча заходил по кабинету. Мика ждал, что отец похвалит его друзей, но вместо этого услышал: - Иди поиграй, Мэри! Не мешай мне... И он ушел, не понимая, чем недоволен отец... Недаром говорят: беды вереницами ходят. Бродил, бродил Мика по дому. Делать нечего. Вздумал поиграть с Чако, но вспомнил: нету Чако! Еще тоскливее стало. Присев у окна в спальне, увидел колокольню и позавидовал Трясогузке. До чего же хорошо быть мальчишкой! Брюки натянул, рубаху накинул - и порядок! Нигде не трет, не жмет, не стягивает! А подумал он об этом потому, что заныли ноги. Скинул Мика опротивевшие туфли и потер пальцы с большими мозоля- ми. Зачесалась и голова. Ничего удивительного! Походи-ка с волосами, связанными в дурацкий узел! В этом платье походи! Да резинки не за- будь, чтобы чулки не поползли вниз, как шкура со змеи! Все трет, и везде чешется! И решил Мика истопить ванну. Не так ему хотелось помыться, как просто побыть без этой, как он называл про себя, сбруи. Куб нагрелся быстро. Наполнив ванну, Мика с наслаждением сдернул с себя платье и бултыхнулся в теплую воду. Лежал минут пять неподвижно, потом намылил голову и не слышал, как мимо ванной комнаты прошел управляющий. Он прошел еще раз, вернулся, постоял у двери, ухватился руками за притолоку и, подтянувшись, заглянул в щель. Он увидел голого мальчиш- ку. Это так его поразило, что он, опустившись вниз, прижался лбом к двери и простонал: - Дурак я, дурак! - А знаете, почему? - спросил сзади голос Платайса. Ицко повернулся пружинисто, с кошачьей ловкостью, но в руке у Платайса был пистолет. - Не надо! - предупредил он и закончил фразу: - Потому что излиш- не любопытны... Давно это с вами? - С тех пор, как приехали вы, господин... Не знаю, как величать! Платайс пожал плечами. - Напрасное любопытство... Все было так хорошо! А теперь? Что мне с вами делать? Подскажите! Ицко был не очень труслив. А когда он злился, то мог сойти и за храбреца. Сейчас он был зол. Надо же попасться как последнему глуп- цу!.. А раньше - еще глупее! Нужно быть слепым, чтобы не отличить мальчишку от девчонки! - Я бы знал, что мне делать! - с угрозой ответил он. - Вам легче! - вздохнул Платайс. - Впрочем что мы здесь стоим? В кабинете лучше... Вы пойдете впереди, и очень прошу вас - без этих, без попыток. - Умирать я не собираюсь! - Вот и отлично. Значит, мы договоримся... А Мика беззаботно плескался в ванне и так ничего и не слышал. Вы- мывшись, он снова влез в свою "сбрую", завязал волосы в тугой узел на затылке и пошел к отцу. Платайс, как показалось Мике, мирно беседовал с управляющим. Отец сидел за столом, а Ицко - в кресле у стола. Но послушать, о чем они говорят, не удалось. - Не мешай нам, - сказал Платайс. - Я тебя позову. Пришлось уйти, а в кабинете продолжался разговор, от которого Платайсу становилось все легче и легче. Эту беседу никак нельзя было назвать допросом. Платайс умел расспрашивать. Он даже у Митряева смог выпытать самые затаенные, глубоко запрятанные мысли и факты. С Ицко было проще. И все же этот разговор затянулся до вечера. Зато Платайс узнал со всеми подробностями и о встрече управляющего с подполковником Свиридовым, и об ответе на телеграфный запрос, посланный во Владивос- ток. Положение прояснялось. Теперь было понятно, что слежка за домом - всего лишь предупредительная мера. Никакими конкретными фактами конт- рразведка не располагала. Еще несколько спокойных дней - и подполков- ник Свиридов снял бы этот ночной пост у дома Митряевых. Но по-прежнему главная опасность оставалась. Это Бедряков. И еще предстояло тоже нелегкое дело - освободиться от управляющего. Платайс посмотрел на собеседника, и тот понял, что сейчас решается его судьба. Злость у Ицко давно прошла, а с ней ушла и храбрость, но он старался не показывать страха. - Без суда - не в ваших правилах! - произнес он, с трудом застав- ляя себя не смотреть на ствол пистолета, лежавшего за чернильным при- бором. - Я же понял, кто вы... Не имеете права! - Имею! - твердо сказал Платайс. - Но вас пока не за что! - Он подчеркнул голосом это коротенькое "пока" и перебросил через стол лист бумаги. - Пишите! Ицко, ни о чем не спрашивая и не возражая, написал под диктовку Платайса короткую записку: "Не ищите меня и Мэри, пока не распродадите все имущество. Мне - половину барыша, а я вам - дочь. Место обмена со- общу. Алексей Ицко". МАСКАРАД ОКОНЧЕН Как всегда, в девятом часу утра к воротам особняка Митряева подъ- ехал Карпыч. Ждать ему не пришлось. Вышел сам Платайс. - Садитесь, господин Митряев! - Карпыч снял шапку. - Эх, и прока- чу! Беру недорого - везу быстро! - Спасибо, Карпыч! Но мне сегодня ломовой извозчик нужен. - Лапотник! - догадался старик. - Это можно. Прислать? - И поскорей! Мусор надо вывезти... И подальше - за город. Через час приехал на телеге Лапотник. Ворота были открыты, и он направил лошадь к крыльцу. - Вас папа зовет! - крикнул Мика из окна. Лапотник вошел в дом, а Мика наоборот - вышел во двор с куклой и стал играть у самых ворот, чтобы видеть всю дорогу. Платайс с Лапотником вынесли какой-то длинный предмет, завернутый в старые половики, и уложили его в телегу. - А если закричу? - послышалось из половиков. - Вы же неглупый человек, - ответил Платайс. - И вилы рядом с ва- ми лежат. Острые!.. Зачем кричать? Оставив связанного управляющего на телеге, они вернулись в дом. Здесь Платайс отдал Лапотнику деньги, тоже завернутые в какое-то тряпье, и объяснил: - Успел продать кое-что митряевское... Партизанам пригодятся. А это, - он вынул из тайника вновь написанное донесение, скрученное в небольшой шарик, - самое главное! Они пожали друг другу руки, и Платайс почувствовал в его пальцах такую силу, что не смог скрыть удивления. - Не рассчитал! - произнес Лапотник и ухмыльнулся в бороду. Подойдя к телеге, он бросил деньги на связанного управляющего и подвел лошадь к большой куче мусора за флигелем. Поплевал на ладони, взял вилы и нагрузил порядочный воз. Спросил, пригнув голову к борту телеги: - Хватит иль добавить? - Иди ты!.. - управляющий выругался замогильным голосом. - Хватит! - решил Лапотник. - Еще подохнет в дороге. Он взялся за вожжи и выехал со двора. Мика закрыл за ним ворота и кинулся к дому, будто там должно произойти чудо. А все чудо состояло из груды старой рваной одежды, лежавшей в кабинете на диване. - Переодевайся! - разрешил Платайс и улыбнулся, видя, с какой ра- достью сын стаскивает с себя платье. - Ты жалеешь, что взял меня? - спросил Мика, натягивая дырявые широченные брюки, грубо подрезанные внизу ножницами. - Об этом поговорим, когда вернемся, - ответил Платайс и подумал, что начальник дивизии все-таки был прав. Мика не смог стать безупречно похожим на девочку, потому и приш- лось расстаться с ним. Разгадал Ицко, может разгадать и еще кто-ни- будь. Пусть лучше Мика снова станет мальчишкой. Со своими друзьями он не пропадет - это уже проверено жизнью. И еще одна мысль заставила Платайса ускорить расставание с сыном. Из-за Бедрякова могла произойти катастрофа. Так пусть хоть Мика уцелеет. Переодевание заняло не больше минуты. Вместо нарядной, но углова- той и грубоватой девчонки в кабинете у стола стоял мальчишка-босяк с сияющими от радости глазами. - Хорош! - похвалил Платайс. - Садись... Ты все запомнил? - Наизусть! Платайсу было жалко расставаться с сыном, хотелось приласкать его на прощанье, но он сказал нарочито сурово и сухо: - Никаких собственных выдумок! Только то, что я сказал, - не больше! Так и передай своим дружкам! Ни одного шага без моего разреше- ния! - А разве плохо с Бедряковым вышло? - вспомнил Мика. - Не знаю, - ответил Платайс. - Хвалить не буду. Это дело не окончено. Как оно еще повернется?.. - Да его уже, наверно, кокнули за листовки! - вырвалось у Мики. - Не так все просто! - возразил Платайс и встал. - Пора, сынок! - Он прижал Мику к себе. - Будь умницей!.. Скоро холода настанут - не простынь. - Платайс поцеловал сына и долго смотрел ему в глаза, точно хотел запомнить навсегда. - Уйдешь через полчаса после меня! Он широко раскрыл дверь сейфа и вышел из кабинета, прихватив с собой платье, туфли и все, что осталось от маскарада. Мике было радостно и тревожно. Больше радостно. Он подрыгал нога- ми, не чувствуя на них ни туфель-колодок, ни чулок. С непривычной лег- костью помахал руками, не обтянутыми надоевшим шелком. Тряхнул головой - волосы разлетелись, как им хотелось. Он тихо рассмеялся, представ- ляя, как явится к своим друзьям и как они удивятся, увидев прежнего Мику. Потом он подошел к окну, чтобы проводить отца. По двору шагал офицер, а Платайс стоял на крыльце. И Мика услышал разговор, от кото- рого его радость померкла. - Доброе утро, господин Митряев! - приветливо сказал офицер. - Боялся, что придется вас будить! - Я встаю рано, - ответил Платайс. - С кем имею честь? - Адъютант подполковника Свиридова! - О-о!.. Разведка! - Контрразведка! - поправил его офицер. - Эти тонкости не для меня! - улыбнулся Платайс. - Впрочем, в лю- бом случае - я к вашим услугам. Прошу! - он отступил от двери, пригла- шая офицера в дом. - Рад гостю! - Спасибо, но... разрешите в гости прийти в другой раз... У нас произошла одна история... Короче - подполковник Свиридов просит вас приехать! - Сейчас? - Коляска - у ворот! Мика видел, как отец, улыбающийся и спокойный, сел в коляску с офицером. Солдат-ездовой погнал лошадь. Что-то оборвалось внутри у Мики. Мыслей было много, но все обры- вочные, бестолковые, суматошные. Они, как насмерть перепуганные цыпля- та, суетились и толкались, мешая друг другу. Вежливый тон разговора не обманул Мику. Ему хотелось немедленно предпринять что-то, но что? Хо- телось бежать куда-то, но куда? Позвать кого-то, но кого и зачем? Ему казалось, что все пропало, погибло. Злое и бессильное отчаянье охвати- ло его. Взорвать бы, уничтожить семеновцев до единого! Подпалить бы этот город со всех сторон! "Подпалить! Подпалить!" - про себя повторял Мика, чувствуя в этом слове какую-то надежду. На этой наивной мальчишеской мысли и остановилась карусель в его голове. Запалить этот проклятый дом! Нет! Дом нельзя! А флигель мож- но!.. Мике представилось пламя до небес, дым на всю Читу, шум, перепо- лох, бегущие в страхе люди... Неужели отец не воспользуется этой пани- кой? Не может быть! Он умный! Он смелый! Он догадается!.. Подполковник встретил Платайса с большим почтением: встал из-за стола, подвел к дивану и сам сел рядом, подчеркивая этим неофициальный характер предстоящего разговора. Платайс был спокоен, потому что подготовился к самому плохому - к провалу. Если Бедряков назвал фамилию Митряева, то подполковник, ко- нечно, воспользуется такой отличной возможностью еще раз проверить то- кийского богача, который почему-то вызвал подозрение у своего управля- ющего. Свиридов ничем не рисковал. Стоит устроить очную ставку - и все решится. Если Бедряков узнает Митряева, подполковник извинится за бес- покойство. Если не признает - тем лучше! Платайс предвидел такой ход и знал, что в этом случае ему останется лишь одно: успеть с толком раз- рядить свой пистолет. - Я слышал, что вы завершаете свои дела в городе? - сказал под- полковник. - В городе - да, - ответил Платайс. - Но у моего брата оказался склад и на станции Ага. Кровельное железо. Никак не могу найти покупа- теля!.. Прошу вас поверить - ни одного лишнего дня я здесь не пробу- ду... Мне понятно, что вас тревожит: город прифронтовой, посторонний человек - помеха и лишняя вам забота! Подполковник высоко поднял брови. - Мне? - Может быть, я и ошибаюсь, - произнес Платайс. - Но вы сами по- казали осведомленность в моих делах, а всякая осведомленность требует затраты определенного времени. - Вы преувеличиваете! - рассмеялся подполковник. - Никакого вре- мени! Обычное чисто формальное ознакомление! - Но это формальное ознакомление, - улыбнулся Платайс, - стоило жизни моей овчарке. Подполковник отшатнулся, но понял, что разыгрывать удивление - глупо. - Проверю! - произнес он бархатистым баритоном. - А вас я все-та- ки не отпущу! Даже когда все дела закончите - не отпущу... без хороше- го дружеского ужина! - Заранее примите мое приглашение! - любезно сказал Платайс. - День уточню попозже. - Приятно иметь дело с таким человеком! - воскликнул Свиридов и доверительно положил свою руку на руку Платайса. - А теперь разрешите по существу... Напоминает ли вам что-нибудь фамилия Бедряков? "Начинается!" - подумал Платайс и сделал кислое лицо. - Напоминает... В среду мне предстоит скучная встреча с этим гос- подином. - Почему же скучная? - Человек он... Как бы вам сказать? - Платайс помолчал, потом махнул рукой: - Вам можно!.. И даже нужно, наверно!.. Он торгует опиу- мом. А я, знаете, не люблю грязное ремесло! Подполковник вздохнул, погладил усы. - Понимаю вас... И все же, раз уж начали, позвольте до конца... Этот Бедряков попал в непонятную, в какую-то нелепую историю... Но мы готовы отпустить его под ваше поручительство. Он сам об этом просит. Вот письмо. Прочитайте, пожалуйста... Его почерк? - Почерка его я не знаю, - ответил Платайс и прочитал письмо. Бедряков слезно умолял Митряева заступиться ради их старого зна- комства. Клялся, что листовки ему подсунули какие-то негодяи. Письмо заканчивалось так: "Ваше высокое поручительство спасет меня и сделает верным рабом до гроба". Платайс долго не отвечал подполковнику, перебирая в уме возможные варианты и стараясь выбрать самый лучший. - Хочу уточнить, - произнес Свиридов, видя его затруднение. - Речь идет не о коммерческом лице Бедрякова. В этом смысле, уверен, и мать родная за него не поручится. Речь идет о его политической благо- надежности. Платайс нерешительно вертел в руках письмо Бедрякова. - Для меня - это тесно связанные понятия. Он живет торговлей опи- умом. Почему ему не поднажиться на листовках? - Но кто их купит? - Ему могли заплатить за распространение. Это предположение заставило подполковника рассмеяться вполне иск- ренне. - Я сказал какую-нибудь глупость? - догадался Платайс. - Просто вы не знаете большевиков! - Согласен, но... - Нет, нет! Это невозможно! - Свиридов перестал смеяться. - Итак, отказ? - Безусловно! - Тогда - лично моя просьба... Понимая, что последует за этим, Платайс незаметно напрягся, под- тянул ноги поближе к дивану, чтобы вскочить в любой момент. - Я ее выполню с удовольствием! Подполковник склонил голову набок и просительно, почти умоляющим взглядом ощупал лицо Платайса. - Взгляните на него!.. На Бедрякова. Тот ли это человек?.. Его сейчас приведут. - Пожалуйста! - воскликнул Платайс с таким облегчением и с такими чистыми радостными глазами, что Свиридов подумал, стоит ли затевать эту комедию, разве не видно, что это настоящий Митряев, которому нече- го бояться ни контрразведки, ни Бедрякова. И все-таки подполковник, вероятно, приказал бы привести аресто- ванного. Но с улицы долетели тревожные выкрики. Надсадно ударил и за- частил пожарный колокол. - Что такое? - Свиридов недовольно поморщился и, перегнувшись че- рез спинку дивана, посмотрел в окно. - Дым! Платайс тоже повернулся к окну. - Пожар, кажется... - Пожар! - крикнул, вбегая в кабинет, адъютант Свиридова. - И го- ворят... - Он как-то по-особому взглянул на Платайса. - Говорят... ваш дом, господин Митряев! - Что-о? Не может быть! - подполковник распахнул окно и выглянул, но ничего, кроме далекого дыма, не увидел. А Платайс покачнулся, схватился руками за голову. - Деньги! Мои деньги! - пролепетал он помертвевшими губами и ри- нулся из кабинета, удивляясь счастливой случайности, которая пришла ему на помощь. - Коляску возьмите! - крикнул ему вслед подполковник и приказал адъютанту: - Посадите его в коляску! И помогите - соберите солдат с ведрами! Офицер побежал за Платайсом, а Свиридов остался у открытого окна. На улице происходило что-то непонятное. Дым виднелся далеко справа, а люди и здесь суетились, метались и кричали, словно пожар был совсем рядом. Потом все бросились врассыпную. Часовые, охранявшие дом конт- рразведки, побежали в ближайший переулок. У подполковника мелькнула мысль: не ворвались ли в Читу партизаны? Но выстрелов не было. Слышал- ся приближающийся грохот колес, дикий перезвон и трубный яростный рев. Свиридов вышел на крыльцо. По узкой улице мчалась обезумевшая тройка лошадей, запряженных в длинную пожарную линейку. Все в пене, кони задирали головы, ржали и неслись с такой скоростью, что тяжелый экипаж подпрыгивал, как игру- шечный, а колокола, прикрепленные к деревянным стойкам, и ведра, ви- севшие на крюках, трезвонили на всю Читу. Пожарников на линейке не бы- ло. Вожжи волочились по земле. А сзади в клубах пыли, поднятой колеса- ми, бежал слон. Он остервенело размахивал хоботом и, прихрамывая, гнался за трезвонящим экипажем, приняв его за врага, увешанного свер- нувшимися в клубок змеями пожарных рукавов. Напротив дома контрразведки вожжи зацепились за врытую у ворот тумбу и натянулись. Коренник, скаля желтые зубы, резко бросился влево, увлекая за собой пристяжных лошадей. Хрустнули и сломались оглобли, полетели разорванные ременные постромки. Линейка с грохотом подмяла под себя забор, врезалась в сарай и остановилась. На секунду наступила тишина. Но слон был уже рядом. Он настиг своего врага. Затрещали доски забора под его ногами. Забренчал коло- кол, вырванный хоботом вместе со стойкой. Взвился в воздух пожарный рукав. Заскрежетали ведра. Слон бросал их под ноги и превращал в же- лезные лепешки. Подполковник опомнился и выхватил пистолет, но, взглянув на гро- маду слона, не выстрелил. - Часовые! - крикнул он. Никто не ответил. Многие солдаты впервые видели слона и попрята- лись от страха. А слон продолжал крушить пожарную линейку. - Не стреляйте! Ради бога, не стреляйте - услышал подполковник. К крыльцу подскакал на статной холеной лошади какой-то бритоголо- вый человек в ермолке. - Не стреляйте! Умоляю! - повторил он, спрыгивая на землю. - Это же тысячи! Многие тысячи! - Цирковой? - спросил Свиридов. - Так точно! - заторопился человек, боясь, что подполковник пере- думает и выстрелит в слона... - Сегодня приехали... Он смирный!.. Но в дороге цепью натерло ногу... Рассердился! А тут пожарники! Звон-перез- вон!.. - Забирайте его! - сердито приказал Свиридов, кивнув на слона, который тужился перевернуть линейку. - Оло! Оло! - закричал человек, боязливо подступая к задним ногам слона. Подполковник с любопытством ждал, что будет дальше, но вдруг лицо его изменилось. Он вспомнил, что в этом полуразрушенном сарае был за- перт Бедряков. Держась подальше от слона, который начал успокаиваться, Свиридов подошел к противоположной стене сарая, где находилась дверь. Ее заклинило перекосившимися досками. Подполковник отодвинул засов и с трудом вырвал дверь из гнезда. Бедрякова в сарае не было. Когда слон выдернул бревно из разворо- ченного линейкой угла, в стене образовалась большая дыра, и Бедряков сумел выползти наружу. Это он сделал от страха. Сарай мог завалиться и придавить его. Но оказавшись на свободе, Бедряков решил, что глупо са- мому возвращаться в руки контрразведки. На поручительство Митряева он не очень рассчитывал, а на правосудие семеновцев - тем более... Деревянный флигель пылал весело и ярко. С колокольни было видно, как упругое пламя вырывалось из окон, точно внутри горел гигантский примус. - Керосину плеснул? - поинтересовался Трясогузка. Мика не ответил. Перевесившись через перила, он смотрел не на по- жар, а на дорогу, по которой увезли отца. А там, внизу, от окраинных домов бежали люди с ведрами, с баграми, с лестницами. Трясогузка уже все знал и понимал, куда смотрит и кого ждет Мика. Командир обнял друга за плечи. - Ты не думай... Твой батя знаешь какой? Да он и без пожара вык- рутится! Но Мика так ничего и не сказал, пока не увидел ту же самую коляс- ку, на которой увезли отца. Тот же солдат-ездовой нахлестывал гнедую лошадь. Сзади сидели отец и офицер, который приходил утром. Мика с шумом выдохнул воздух и, схватив Трясогузку, чуть не под- нял его. Трясогузка обрадовался не меньше Мики. - А я что тебе говорил?.. Твой батя - он такой!.. Коляска промчалась мимо забора, который уже начинал дымиться, и влетела во двор. - Слава богу - дом цел! - дрожащим голосом произнес Платайс и спрыгнул на крыльцо. Адъютант Свиридова выскочил за ним. В кабинете, увидев распахнутую дверь сейфа, Платайс застонал, бо- язливо, бочком приблизился к нему, взял лежавший на виду лист бумаги, пробежал глазами и, обессилев, опустился в кресло. Офицер подхватил упавшую на пол бумагу и прочитал записку управляющего Алексея Ицко. МИКА ГОТОВИТ ПЕРЕВОРОТ В царстве Хряща порядок был строгий. С утра все беспризорники уходили "на работу". В разрушенной лесопилке оставался только он сам, два его телохранителя и караульный, который всегда сидел наверху за трубой и подавал сигнал, если кто-нибудь приближался к развалинам. До обеда Хрящ играл в карты с телохранителями - на щелчки. Проиг- рывал он редко, но и проиграв, не подставлял свой царственный лоб. В этом случае телохранители тянули жребий и тот, кому не повезло, полу- чал щелчки вместо Хряща. К обеду беспризорники начинали по одному возвращаться "с работы". Несли все, что удавалось стащить или выпросить за день. Добыча целиком поступала в распоряжение Хряща, и он делил ее, но не поровну, а как ему вздумается. Никто не имел права съесть до прихода "домой" ни ку- сочка. За это не только лишали порции на несколько дней вперед, но и били без всякой жалости. Обмануть Хряща было невозможно. Посмотрит - и горе тому, кто утаил или съел хотя бы селедочный хвост. В тот день первым вернулся "с работы" Конопатый - любимчик Хряща. Конопатый не голодал даже тогда, когда несколько дней подряд приходил пустой. Царек всегда выдавал ему порцию из общего котла. Конопатый притащил с собой рулон какой-то бумаги и развернул пе- ред Хрящом. Это была сорванная с забора цирковая афиша. Большой слон держал в хоботе флаг с надписью: "Цирк шапито. Слон и другие всемир- но-известные аттракционы. Спешите! Спешите! Спешите!" - Вот это верблюдище! - сказал один из телохранителей. - Это слон! - поправил его Хрящ. - Всемирно-известный! - добавил Конопатый. - Откуда знаешь? - спросил царек. - Написано. - Где? - Хрящ поводил глазами по афише, хотя не знал ни одной буквы. - Не вижу! - Не видишь? - хитренько переспросил Конопатый. - Пожа! - Он вы- тащил из-за пазухи бинокль и повторил: - Пожа!.. Глаз - как шило! Ска- зал - наколол! - За это получишь добавку! - объявил Хрящ, приставил бинокль к глазам, посмотрел на афишу и подтвердил: - Теперь вижу... Надо будет сходить... Разведай про цирк! - Могу. Наверху просвистел караульный - два раза. Это означало, что идут не свои, но и особой опасности нету. - Кого несет? - удивился Хрящ и спрятал бинокль. Мальчишки замолчали, выжидательно поглядывая на заваленный кирпи- чами вход в бывшую котельную. Послышались шаги, уверенные, хозяйские, и в подвал вошли Трясогузка и Мика. - Хрящу - наше с кисточкой! - поприветствовал царька командир. - И Конопатый тут?.. Здорово, Конопатый! Трясогузка чувствовал себя как дома. - Слушай, Хрящ! Опять к тебе... Без тебя, знаешь, - туго! Ну, чего, чего? - спросил польщенный царек. - Привел своего человека! - Трясогузка показал на Мику. - Ты уж его не обижай и работать не заставляй - воровать он не умеет. - На что такой нужен? - произнес Хрящ. - Второй Малявка! Лишний рот! - Мы за него пай вложим! - пообещал Трясогузка. - За нами не про- падет! Сам знаешь!.. Поладили?.. Не обижай - наш человек! - Отчаливай! - согласился Хрящ. - Не обидим. Трясогузка протянул Мике руку. - Держись... Мы часто заходить будем. - Эй! - крикнул Хрящ, когда Трясогузка уже пошел к выходу. - Ло- ви! Блеснув стеклами, полетел бинокль. Трясогузка поймал его, вернул- ся и похлопал Конопатого по плечу. - Спасибо! - А Хрящу сказал: - И тебе это зачтется! - Ха! - презрительно ухмыльнулся царек, но в душе он был рад слы- шать это многозначительное обещание. С первой встречи с Цыганом и Трясогузкой Хрящ почувствовал, что за этими мальчишками, внешне похожими на других беспризорников, скры- вается какая-то таинственная сила. А силу царек уважал. Когда Трясогузка ушел, все уставились на Мику. Конопатый даже обошел вокруг него, осмотрел со всех сторон и спросил: - А не ты в шляпке бегал?.. Глаз - как шило!.. Может, ты - дев- чонка? Мика похолодел. От первой встречи зависит все. Как он себя пока- жет, так к нему и будут относиться потом. И Мика набросился на Конопа- того. Оба упали на пол. - Я девчонка? - кричал Мика, работая кулаками. - Девчонка?.. Дев- чонка? Драться Мика не умел, но сила у него была, и Конопатый почувство- вал ее. Вывернувшись из-под Мики, он отскочил в сторону. А Мика упрямо шел на него, приговаривая: - Девчонка?.. Девчонка?.. Сейчас получишь от девчонки! - Отстань! - оттолкнул его Конопатый. Он тоже не умел и не любил драться. Но Мика петухом наскакивал на него, пока Хрящ не гаркнул: - Ша!.. Расчирикались! Телохранители растащили мальчишек. - Проверил? - насмешливо спросил Хрящ у Конопатого. - Девчонка? Тот потер ребра и признался, без всякой злобы посмотрев на Мику: - Не похоже! - А потом добавил с недоумением: - Но глаз-то - ши- ло! - и опять взглянул на Мику. Один за другим стали появляться беспризорники. Начался обычный предобеденный ритуал. Хрящ сидел в плетеном кресле перед широкой дос- кой, положенной на кирпичи. Мальчишки подходили и выкладывали на доску свою добычу. Отчитавшись перед царьком, они усаживались вдоль стен, поджидая остальных беспризорников. Мика стоял сзади царька, как третий телохранитель. Мальчишки видели его, но никто не спрашивал, кто это такой. Хрящ знает