пора признавать свое поражение, люди перестают понимать друг друга. Впрочем, я от тебя слишком многого требую, ты же выросла в среде буржуа. Мамочкин магазин... - Я не люблю наш магазин, - живо перебила Николь. - Никогда не буду в нем работать. - Отцовская кровь в тебе бушует, - я засмеялся, погладил ее руку, - все-таки ты еще не совсем "загнила", сестренка. Николь беспечально улыбалась в ответ, зная, что я говорю о ней что-то хорошее. Иван эксплуатированный возник в дверях. - Они неправильно написали в ихних газетах, - безмятежно сообщил он с порога. - Что же они написали неправильно? - невинно полюбопытствовал я. - Они не имели права давать тебе такой картбланш в заголовке, - отозвался суровый Иван. - Теперь уж ничего не поделаешь, - продолжал я в том же тоне. - Прошу тебя, загляни в гостиную, там, кажется, есть небольшой сюрприз для тебя. Иван не поверил, но все-таки заглянул. Сидя за столом, я видел его удивленное лицо перед раскрытой дверью. - Там кто-то есть, - доложил он. - Разве ты не узнаешь этого человека? Николь и Сюзанна прыскали со смеху, глядя на Ивана. - Это же старый Гастон, - наконец-то он поразился окончательно. - Что он тут делает? - В самом деле, Иван, - откликнулся я, - что делает там старый Гастон? - Он спит, - обрадованно догадался Иван. - И он говорил? - Ты еще сомневаешься? Иди сюда, не мешай ему отдыхать. Сейчас ты услышишь такое, что у тебя вмиг отвалится челюсть. Сюзанна уже накрывала на стол второй завтрак: через пять минут, показала она на часах, приедет Антуан. Я рассказывал Ивану про Гастона. Николь задумчиво листала синюю тетрадь. Иван слушал и охал. Прошло семь минут - Антуана не было. Десять минут - Сюзанна начала нервничать, вышла во двор, чтобы загодя услышать гудок машины. Антуан опоздал на десять минут. - Чем ты оправдаешься перед членом месткома за свое безыдейное опоздание? - встретил я его. - У нас неплохие новости, Антуан. - У меня тоже есть новости, - невозмутимо отвечал он. - Я заезжал к монаху. Но чья это машина? - Антуан оглянулся, изучающе посмотрел на гастоновский "фольксваген". - Этого ты никогда не узнаешь, - с торжеством продолжал я. - Ставлю сто против одного. Пари, Антуан? - Пожалуй, я могу рискнуть одним франком, как ты думаешь, Сюзи? - Антуан подошел к машине, и походка его вмиг стала кошачьей. Мы с интересом наблюдали за ним. Антуан обошел вокруг "фольксвагена", постучал носком по скатам, присел, осматривая их, привстал, провел пальцем по чистому верху, посмотрел на палец, заглянул в кабину. При этом он как бы рассуждал сам с собой, зная о том, что мы его слушаем. - Машина старого выпуска, - говорил он, - и владелец очень редко ездит на ней. Резина совсем свежая, а дата изготовления говорит о том, что ей уже пять лет. К тому же я уверен, что никогда не видел этой машины на дорогах, а номер у нее местный. Это подтверждает, что она больше стоит в сарае, чем ездит. Очевидно, владелец ее - старый человек, он не очень любовно ухаживает за ней. Кто же он? Кто мог принести в наш дом столько радости? Утром мы были убиты горем, а сейчас в доме радость. Мне думается, при этом "фольксвагене" есть еще и трактор? - Антуан с усмешкой глянул на меня. Я полез в бумажник за расплатой. - Итак, это старый Гастон? - Получай свои сто франков, - ответил я, протягивая деньги, - и отвечай, зачем ты заезжал к черному монаху? - Я хотел показать ему синюю тетрадь: там есть кое-какие неясности, я хотел их уточнить у черного монаха. - Как же ты опростоволосился, Антуан, - мстительно высказался я. - Нашел кому показывать тетрадь. - Да, я понял свою ошибку, - ответил он. - Но я ее не совершил. Монаха не было. Он уехал. - Куда же? - Может, теперь ты попробуешь угадать? - улыбнулся Антуан. - Пари? Сто против одного. - Принято. Черный монах помчался в "Остеллу". Как это тебе нравится, мон шер Антуан? Антуан безропотно вернул сто франков. - Как ты узнал? - несколько удивился он при этом. - Монах и сейчас там? - спросил я. - Очевидно, - Антуан пожал плечами. - Скорей в "Остеллу"! - воскликнул я в третий раз за нынешний день. - Значит, и Пьер Дамере сейчас там. - Пьер Дамере? - удивился он снова. - Ну если ты угадаешь и это... Тысячу против одного! - Побереги свои денежки, - лениво бросил Антуан, направляясь к дому. - Это Мишель! Тут и думать нечего. Сюзанна захлопала в ладоши. Николь состроила гримасу. А Иван, Иван-то доконал меня окончательно. - В синей тетради написано: "П" и "Д", - молвил он. - Это и есть Пьер Дамере. - Слушай, Виктор, - сказал Антуан, доставая из моей папки схему боя у моста, начертанную Альфредом. - Тут написано одно слово, о котором я много думал. Вчера не успел тебе сказать, а сегодня даже с товарищами советовался. - О чем голову ломать? - беспечно отвечал я. - Уравнение решено. П.Д. это и есть Пьер Дамере. Антуан покачал головой. - Он говорит, что такое слово имеет разное значение, - с готовностью перевел Иван. - Оно может быть не только фамилией, но и прозванием. - Каким таким прозванием? - Дамере это значит дамере, так он говорит. Я не знаю, как это переводить по-нашему. Он говорит, что такое слово редко кто знает. - Волнующе и непонятно, - засмеялся я, уплетая салат. - "Загадка Дамере", четвертая серия, сегодня и ежедневно. Как же ты решишь сию загадочку, Иван? - Дамере это дамере, - бессмысленно твердил Шульга. - Антуан говорит, что в его диксионере нет такого слова. - Дамере означает франт, - вставила Николь, пытаясь помочь нам разобраться в новой загадке. - Франт? - обрадовался Иван. - Это я знаю. Такое слово я уже переводил. - Все же это не совсем франт, а дамере, - настаивал Антуан. - Опять ты мои карты поломал, Иван. Дай-ка папку, - я достал свой словарь, изданный в Москве, и тут все запуталось еще больше. - Дамере - это щеголь. Слышал про таких, закованный Иван? - Щеголь - это наше слово, - охотно подтвердил тот. - В моей деревне такое прозвание делали ребятам, которые носили клеш. - Как же ты Жермен переводил? - продолжал недоумевать я. - Ведь это же она первой сказала, что у Мишеля была кличка Щеголь? - Она сказала мне "франт", а я перевел тебе "щеголь". Разве это плохо звучит? - удивился Иван на русском языке. - Сам ты франт несчастный, - огрызнулся я. - Это же синонимы. Или ты не понимаешь, что это все меняет. - Не ругай его, Жермен сказала "франт", - подтвердил Антуан. - Иначе я сразу бы обратил внимание на это слово, написанное Альфредом. - А как говорится в синей тетради? - В тетради написано "дамере", - уверенно заявил Антуан, но все-таки для страховки раскрыл тетрадь. - Значит, совпадает? Это уже легче. В таком случае мы совершенно случайно угодили в десятку, - я рассказал об утреннем разговоре с черным монахом, когда тот пытался заморочить мне голову с кличкой Щеголь. - Ешьте салат, - сердилась Сюзанна, - вы совсем не едите. - Можно сказать вместо "дамере" и денди, - снова возвестила Николь. - У этого слова много значений. - Денди тоже наше слово, - возрадовался Иван. - Не путай нас, сестренка, сами запутаемся. Про денди я тоже кое-что слышал. Так прозывали, как говорит наш эксплуатированный друг и соратник Иван, покойного кузена нашего президента. - Жермен могла забыть кличку Мишеля, - задумчиво продолжал Антуан. - Мы должны верить только тому, что писал Альфред Меланже. - Визитная карточка - тоже неоспоримый документ, - сказал я. - Пьер Дамере, отель "Святая Мария", Намюр. Не можем же мы исходить из предположения, что Мишель, он же Щеголь, подсунул Гастону фальшивую карточку? Это чересчур сложно, правда, Антуан? Итак, схема боя, синяя тетрадь, визитная карточка - во всех трех случаях Дамере. - Надо доказать, - ответил Антуан, - что во всех этих случаях речь идет об одном и том же человеке. - И докажем. Но что же тогда получается, Антуан? Черт те что получается. Выходит, Щеголь всегда был Дамере? И своего имени он не менял? А когда же он был в таком случае Ронсо? И как он мог быть Ронсо в отряде? О старый Гастон, рассуди нас скорее. Антуан посмотрел на меня, как бы говоря: увы, от Гастона нынче не будет проку. Придется самим выкручиваться. Антуан достал с полки толстенную книгу, в которую поместились номера телефонов всей Бельгии. Телефонистка быстро соединила его с "Остеллой". Антуан попросил к телефону Мариенвальда. - Разве его нет у вас? - удивился он, выслушав ответ. - Вы уверены в этом, мадемуазель? Я только что заезжал к мсье Мариенвальду домой, и мне сказали, что он направился к вам... Ах так, он все-таки был у вас. Если он появится снова, передайте ему, что звонил Антуан Форетье... Мерси, мадемуазель. - Смотались субчики, - протянул я. - Ничего, далеко не уйдут. А что за мадемуазель? Она не назвалась? - У нее весьма пикантный голосок, - заметил Антуан с улыбкой. - Тереза шарман, - подхватила Сюзанна. - Ты ее полюбил, Виктор? - ревниво спросила Николь. - Я должна на нее посмотреть. - Ох, Николь, до чего же все запуталось, - проговорил я с тревогой. - Может, мне самому позвонить, поговорить с ней по-немецки, как думаешь, Антуан? - Но зачем? - ответил тот задумчиво. - Может, они вообще не думали там сходиться и встретились в другом месте, а нас нарочно наталкивают на "Остеллу", чтобы запутать следы. - Поедим и распутаем, - пообещал Антуан, принимая свою порцию оранжада. Но снова зазвонил телефон. Мадам Констант хотела говорить со мной. Иван неохотно оторвался от Гастона. - Она спрашивает, нет ли у нас новостей для ее газеты. Ихний редактор просит у нее материал на большую полосу, так она говорит. - Поблагодари ее, Иван, и скажи, пока еще нет, но, возможно, будет. - Она имеет интерес узнать, нашли ли мы Альфреда? - Альфред убит двадцать лет назад. И хватит, Иван. Комплот! Она и так все время вперед лезет. У меня есть ее телефон, я сам позвоню, может быть, даже сегодня вечером. - Тогда она имеет сообщить тебе новость про архив генерала Пирра, - продолжал Иван. - Она туда звонила и сама ездила, это было вчера. - Обнаружилось что-нибудь интересное? Архивные материалы нам бы не помешали. - Она симпатически сообщает тебе, что папка "кабанов" пропала из архива. Все время она лежала на полке, и вот уже целый год, как ее никто не замечает. Папка "кабанов" исчезла. - Это в самом деле становится интересно. Дай-ка трубочку, Иван, сам отвечу... Бонжур, мадам Констант, мерси вам за вашу помощь. Но дайте мне срок, завтра я сообщу вам, кто купил или выкрал эту папку. Переведи, Иван. - Ты это серьезно говоришь? - подивился Иван. Я настоял. Он перевел и тут же ответил злорадно: - Она тебе заявляет, что ты некрасиво шутишь над ней. Завтра будет ихний праздник, и она поедет купаться на море. Папка "кабанов" - это слишком серьезно, чтобы шутить над ней, такой демарш она тебе заявляет. - Я не шучу, мадам Констант, - сказал я в трубку. - Слово Виктора, сына Бориса. А пока передай ей, чтобы поинтересовалась, если это возможно, прошлым барона Мариенвальда. Роберт Мариенвальд, семьдесят восемь лет, выходец из Прибалтики, владелец многих отелей, доходных домов и так далее. В годы войны сотрудничал с Интеллидженс сервис. - Она это попробует за твое мерси. И она готова оставить тебе свой морской телефон. - Трудись, Иван. - Слушай старого Гастона, - теребил старик Антуана, - Пьер - это такой негодяй, каких свет не видел. Он бандит и убийца. - Пора, Антуан, - сказал я. - Закругляемся и едем в "Остеллу". - Я вас не пущу туда, - решительно сказала Николь. - Они же могут убить вас, раз они такие мерзавцы. Я не пущу тебя, Виктор. Я схватил ее руку. - Взгляни в окно, сестренка. Разве этот мсье похож на человека, который может убить кого-либо. Сколько интеллекта на его добром лице. Даже на бензин раскошелился. Как благочинно вышагивает! И какой наряд! Новую сутану надел для такого торжественного визита. - Это поп вылезает из машины, - определил Шульга. - Алярм, Антуан! Гастона убрать, остальным оставаться на местах. Готовность номер один. Торжественную встречу беру на себя. - Я выскочил на улицу и картинно расшаркался перед черным монахом, который уже вылез из своего "ситроена" и плелся мне навстречу, взвивая пыль сутаной и настороженно озираясь по сторонам. - Какой нежданный и радостный визит, Роберт Эрастович! - воскликнул я. - А мы как раз все в сборе и за столом. Только что звонили вам в "Остеллу", Антуан хотел спросить вас кое о чем. - Приходится время от времени объезжать свои владения, - живо отозвался черный монах, останавливаясь передо мной. - Я подозреваю, что мой управляющий обкрадывает меня, иногда я внезапно проверяю его. Но вы упомянули об "Остелле". Прелестное местечко. Если у вас имеется время, могу составить протекцию, чудесно отдохнете, побродите по горам. Когда мы вошли в комнату, Антуана и Гастона там уже не было. Сюзанна показала глазами на дверь, ведущую в мою спальню, и радостно заулыбалась черному монаху. Николь сделала реверанс. Фон-барон узнал ее, тут же прикинул, что это для него не опасно, и отечески потрепал ее по щеке. Иван добродушно посасывал сигару. - Какая красавица стала, - произнес черный монах, отступая от Николь и оглядывая ее. - И как она похожа на вас, Виктор. А где же Антуан? Антуан вышел из спальни в несколько помятом виде, но там все было тихо. - Маман уснула, - сказал Антуан. - Есть подозрение, что она основательно простудилась, когда ехала ко мне, возможно, придется позвать доктора. - Антуан, - изрек я, - Роберт Эрастович любезно приглашает нас в "Остеллу" отдохнуть, побродить по горам. А что? Возьмем ружьишко да поохотимся на зайцев. - Я запрещаю тебе, Виктор, - брякнула Николь, но тут же поправилась: - Ты поедешь ко мне. Мама звала тебя. Я развел руками: - Видите, что получается, Роберт Эрастович, буквально рвут на части. Он сидел уже за столом. Сюзанна наложила шампиньонов, и фон-барон облизнулся. - Большое спасибо за приглашение, мсье Мариенвальд, но мы с утра до ночи носимся по Арденнам. Вчера были в Намюре, Динане, Шервиле, искали командира "кабанов" Альфреда Меланже, но нашли лишь его могилу. - Еще одну ложечку, Сюзанна, - улыбнулся черный монах, на Альфреда он даже не клюнул. - Жаль, что вы отказываетесь от "Остеллы", Виктор Борисович. Встреча с вами произвела на меня самое неожиданное впечатление, - продолжал он. - Я уж не говорю о том, что проникся к вам поистине отеческими чувствами, я вдруг затосковал по родине. Не странно ли, дожив чуть ли не до восьмидесяти лет, я внезапно понял, что всю жизнь был лишен родины. Если там живут такие замечательные люди, как вы, Виктор, то какой же стала ныне она, моя Россия, моя бывшая родина, мною же самим отвергнутая. Хочу признаться, Виктор, после нашей встречи я заболел ностальгией. Я потерял покой и сон. Куда он клонит? Но зачем гадать, дадим ему высказаться, регламент - без ограничений. А может, как раз в регламенте-то и все дело? Пока он тут соловьем заливается, там... Нет, это было бы слишком просто. Антуан вопросительно поглядывал на меня. - Прекрасно понимаю ваши чувства, Роберт Эрастович, - вставил я с улыбкой. - Но мне как-то неловко. Антуан слушает и не понимает нас. И Николь заинтригована, поглядите на нее. Может, введем их в курс? - О, разумеется, простите мою бестактность, дело не так-то просто, каким может показаться на первый взгляд... - Я переведу попа, - бухнул Иван, но тайного агента Интеллидженс сервис не так-то просто было пробить. - Мерси, мсье Шульга, - отозвался монах, переходя на французский. - Я попробую сам объясниться с моими друзьями, - он все петлял, прежде чем подбросить наживу. - Человеческое существование на земле, увы, имеет свои пределы, - по-русски продолжал он. - Именно поэтому я решил обратиться к вам с некоторым деловым предложением, если хотите, даже с нижайшей просьбой, можно трактовать и так, ведь просьбы должны сообразовываться с предложениями, недаром в старину говорили: дай добро и жди добра. - С удовольствием исполню любую вашу просьбу, Роберт Эрастович, но что я могу для вас сделать, ума не приложу, я ведь, можно сказать, уже на колесах, через два дня уезжаю. - Вот как? - откровенно удивился он, не выдержав принятого тона. - Не успели приехать, а уже собираетесь нас покинуть. Через два дня? - переспросил он. - Одним словом, в четверг, - ответил я, забавляясь: значит, два дня все-таки имеется в моем распоряжении. - Что делать, заканчивается мой ваканс. - Какой прекрасный паштет, - восторженно обратился он к Сюзанне. - Разрешите еще кусочек. - Мое заявление испортило его игру, и теперь он обдумывал, как действовать дальше. - Каковы же ваши впечатления от Бельгии? - любезно поинтересовался он. - Вам не хотелось бы снова приехать сюда? - Прекрасная страна! А люди!.. Вот Антуан, он же за старшего брата мне стал. Правда, Антуан? Одна сестренка чего стоит! - И я ринулся на него с открытым забралом. - Теперь, пока я на этом маршруте, два раза в неделю буду прилетать в Брюссель. Чуть что, сразу махну к Антуану или Николь, ведь мы тут целые сутки торчим в порту, такая скука. И к вам могу нагрянуть, Роберт Эрастович, ведь вы так любезны... - Предчувствие не обмануло меня, что я могу обратиться к вам со своей просьбой, - он наконец-то решился, сейчас выложит, с чем пожаловал, а два денька я между тем заработал. Но меньше всего ожидал я того, что он выдал. - Я хочу просить вас, мой дорогой друг, - продолжал он сладко, - только поймите меня правильно, это поистине отеческая и от сердца идущая просьба - отвезите мой прах после моей смерти на родину и захороните мою урну на кладбище в Либаве. - Боже мой, - непроизвольно вырвалось у меня, - да вы еще сто лет проживете, Роберт Эрастович! - Нет, нет, умоляю вас, Виктор, не торопитесь с отказом, - он дотронулся до моей руки, ладонь была холодная и влажная, как лягушка, я едва удержался, однако придется потерпеть, это ведь только присказка, а сказочка впереди - и весьма занятная. - Когда вы будете в моем возрасте, то поймете, что человеку свойственно заботиться о своем будущем существовании в том неведомом нам мире. Вот почему я хочу хотя бы после своей земной жизни вернуться на родину своих предков. - Право, не знаю, - замялся я. - Никогда в жизни не приходилось сталкиваться с такими деликатными делами. - Предвижу, что могут возникнуть определенные препятствия, потребуются хлопоты с вашей стороны, - голос его сделался еще более елейным, он словно в душу вползал. - Но именно ваша настоящая деятельность в Бельгии, ваша сыновняя чуткость и убедили меня, что лучшего порученца мне не найти. Я понимаю, что далек от того мира, в котором живете вы, но все же мы соотечественники. Именно это обстоятельство и заставило меня предостеречь вас... Впрочем, я вижу, вы не горюете о том, что узнали, - он кивнул в сторону Николь. - Что вы, Роберт Эрастович, я ж не ханжа. Я просто счастлив, что заимел такую сестренку! - Да, мне трудно понять вас, - горестно отозвался он. - Вы человек из другого мира. У меня была мысль: за ваши хлопоты объявить вас своим наследником. Но вы же не возьмете денег, я понимаю, вам это не нужно. - Не возьму, - чистосердечно признался я, вот, оказывается, куда он клонит. Но и монах был не так-то прост. - Мне это тоже уже не нужно, - с живостью парировал он. - Я познал суету мирскую и уже устал от нее. Но у вас теперь есть вновь обретенная сестра, у вас появились обязанности. Я объявлю ее своей наследницей. Мое имущество в Бельгии оценивается в пятьдесят миллионов франков. Вот она, наживка на крючок - и какая! Они там времени не теряли. Я облегченно вздохнул. - У вас же есть наследница или невеста, - напомнил я прежде, чем заглотить золотой крючок. - Она получит свою долю, Николь - свою, - с готовностью отозвался он, все у него уже продумано. - Я оставлю Николь два дома: "Остеллу" и тот, который вы так любезно посетили, эта доля составит не больше десяти миллионов, так что невеста будет не в обиде. Я не выдержал, захохотал, так он меня уморил: - Да я-то тут при чем, дорогой Роберт Эрастович? Расскажите лучше сестренке об этом: как она в миллионерши выйдет... Он рассказал. Николь подскочила к фон-барону, лизнула его в череп: что она - дура или только прикидывается? Иван, как полагается, сидел совершенно ошарашенный, Антуан и бровью не повел - разыграно как по нотам. - Итак, все согласны, как видите. Но что же я должен делать, Роберт Эрастович? - Почти ничего. Только поехать со мной в посольство, чтобы дать свое поручительство. - И когда же? - невинно полюбопытствовал я. - Да хоть сейчас. И уж, конечно, сегодня, ибо завтра праздник, и все будет закрыто. Мы можем поехать прямо на моей машине. Два часа, и мы в посольстве. - И?.. Наконец-то он все-таки добрался до истинной цели, вот когда он себя с головой выдал. Тут и гадать нечего: благородный мотив, разве можно отказать старику в такой просьбе? А цель-то, цель у него одна - вывести меня из игры. В посольстве он наговорит с три короба, соловьем разольется... А у меня и без того времени кот наплакал, уже третий час, день-то почти прошел. - Простите, Роберт Эрастович, - твердо отвечал я, - ваша просьба для меня - святое дело, но нынче никак не могу, у нас уже намечены маршруты. Дело в том, что мы нашли в доме убитого Альфреда тетрадь, которая нам кое-что рассказала о предателе. Давайте отложим вашу просьбу до следующего моего прилета, я с превеликим удовольствием... Но потусторонние дела уже не интересовали его, как я и предполагал. Черный монах встрепенулся: - Что же рассказала вам тетрадь? Если это не секрет, разумеется. - Она и рассказала нам о Щеголе, - вот моя ответная наживка, пусть теперь он заглатывает. - Ах, суета, - сдержанно отозвался он, - я в этих играх не участвую. Я же знаю, что вам, русским, всюду мерещатся заговоры, предатели, козни империализма... Очень жаль, что вы не можете сегодня, в таком случае я должен вас покинуть... Николь снова лизнула его в череп. Монах заторопился, чтобы скорее приняться за земные свои делишки, но тут из моей спальни донесся нечленораздельный зов, грохнул обрушившийся предмет. Сюзанна мгновенно подхватила поднос с закусками, поспешила в спальню, прикрыв за собой дверь. Черный монах с любопытством проводил ее взглядом и, откинув сутану, приземлился на стуле. Грохот повторился, правда, в несколько приглушенном виде, зато Сюзанна тут же вылетела обратно с пылающим лицом. - Мадам, кажется, проснулась? - проговорил фон-барон не без некоторого ехидства. - Как ее самочувствие? - Мерси, - растерянно отвечала Сюзанна, глядя на Антуана. Я посмотрел на Ивана. С безмятежным видом Иван поднялся и с достоинством направился к спальне. - Мадам надо сделать компресс, - бросил он на ходу. - Так я своей Терезе делаю. О дверь что-то грохнуло. - Иду, иду, мадам, - невозмутимо отозвался Иван, открывая дверь и отшвыривая ботинок с дороги. - В последнее время матушка стала весьма раздражительной, - заметил вскользь Антуан. - Даже в церковь перестала ходить! Черный монах глядел на нас с явным недоверием. Однако тайный агент Интеллидженс сервис вовремя пробудился в нем, он соболезнующе улыбнулся: - Как давно не видел я вашей матушки, мсье Антуан. Если вы не возражаете, я хотел бы засвидетельствовать ей свое почтение. - О, это ей будет весьма приятно, - с такой же учтивостью отозвался Антуан. - Сейчас я спрошу у матушки, мсье Мариенвальд, - и тоже направился в спальню. Сквозь раскрывшуюся дверь до нас донеслось отчетливое булькание и хриплый вскрик, долженствующий означать радость. Я увидел испуганные глаза Николь. - Кстати, Роберт Эрастович, - живо обратился я к черному монаху. - Чуть было не забыл, хорошо, что вы задержались. Я тоже хотел бы просить вас о небольшом одолжении. Взгляните, какую интересную вещицу мы нашли вместе с тетрадью в доме Альфреда Меланже, - в спальне, кажется, все утихомирилось, я продолжал более размеренно, доставая из папки злополучный конверт, который так подвел меня вчера. - Смотрите, Роберт Эрастович. Убийца Альфреда послал эту карточку из Ла-Роша через два дня после убийства. Он хотел замести следы, но и сам оставил след. Письмо заказное, и конверт с бланком. Как вы думаете, дорогой Роберт Эрастович, можно узнать по конверту, кто послал его? А что, если в Ла-Роше на почте еще работают люди, которые вспомнят отправителя. Или по почерку... - я замолчал, потому что сказанного было более чем достаточно. Передо мной сидел пыльный старец, и я видел, пока говорил, как неумолимо и точно менялось его лицо: подозрение - интерес - удивление - полная растерянность - страх - вот как оно менялось. - Откуда вы взяли этот конверт? - спросил он, почти не владея собой, рука его безвольно потянулась ко мне. Я сам не ожидал такого эффекта. Что же это такое получается? Переборщил я - вот что получается. Ну припру я его сейчас с этим конвертом, заставлю признаться, что он и есть тот отправитель - а дальше что? А дальше ничего не получится, тем более, что он довольно-таки успешно уже приходил в себя: мгновенный страх - сомнение - спокойствие - уверенность - и вернулся на исходную точку - подозрение, с той, однако, разницей, что теперь оно, это подозрение, было обращено на меня: все ли я сказал, что знаю... Антуан на цыпочках вышел из спальни, заботливо прикрыл дверь и произнес взволнованным полушепотом: - Матушка весьма сожалеет, что не может принять вас, мсье, у нее сильная мигрень и кашель. Антуан явно переигрывал, но барону стало не до матушки. Я поспешил навстречу, чтобы исправить свою же промашку. - Я же говорю вам, Роберт Эрастович, сестра Альфреда нам конверт дала, Агнесса, тогда она совсем маленькая была, про убийство брата ничего не знает, а сейчас она вроде как психическая. Так вы мне поможете? Видишь, Антуан, Роберт Эрастович крайне заинтересовался нашим конвертом. Столько лет прошло. Это же почти неисполнимая задача: найти отправителя по такой бумажке. Но Роберт Эрастович обещает помочь. - Там же штамп отеля есть, - с готовностью вмешался Антуан. - Это все-таки дает надежду. - Что и говорить, - голос черного монаха обрел прежнее спокойствие, - вы сильно меня удивили. Дело в том, что отель, штамп которого стоит на конверте, принадлежит мне. Значит, конверт был послан из моего отеля, кто-то из моих постояльцев... - Он задумался глубоко и сосредоточенно. - Когда это было, вы говорите? Март сорок седьмого? Это несколько осложняет дело, потому что я стал владельцем отеля только год спустя, но попробовать все же можно, - он требовательно протянул руку за конвертом. Я сделал вид, что не заметил этого жеста, аккуратно спрятал конверт в заветную папочку. Вчера он подвел меня, нынче выручил и в будущем еще послужит. - Да мы же вместе с вами и поедем, Роберт Эрастович, - бодро сказал я. - Хоть сейчас. И разберемся на месте. - Как вам будет угодно, - сухо бросил он, - но в данную минуту... Из спальни донесся вопрошающий глас. - Ты меня уважаешь, матушка? - Это Шульга изо всех своих бедных сил трудился на французском языке для родины. Мариенвальд удивленно оглянулся на дверь. В копеечку обойдется мне Иванова помощь! Я вытащил из папки конверт. - Впрочем, берите, Роберт Эрастович. Не обязательно нам двоим туда ехать, вы сами сделаете лучше и быстрее, если это вообще возможно. Я целиком доверяюсь вам, - и протянул ему конверт с таким видом, словно это был чек на миллион франков. Однако и конверт кое-что стоил! Черный монах с благодарным кивком принял мой дар. Конверт тут же исчез в сутане, и барон сам назначил ему цену. - Склероз, склероз, - молвил он. - Я же совсем забыл, что вы филателист, спасибо этому конверту, он напомнил мне. Как филателисту я завещаю вам свою коллекцию марок, она стоит не меньше миллиона. - Гран мерси, мсье Мариенвальд. От марок не откажусь. - Вот именно, мне бы сразу сообразить, - заметил с улыбкой барон, радостно похлопывая ладонью по сутане: обвел-де нас вокруг пальца, завладел конвертом. - Однако не хороните меня раньше времени, я еще собираюсь поскрипеть и на этом свете, - улыбка его сделалась игривой, и он подмигнул Николь. - Завтра даю объявление о своей помолвке. Как жаль, что мне надо спешить... Такое чудесное общество... Желаю успеха на вашем поприще, дорогой Виктор, теперь все будет зависеть от вас! - вот как он пригвоздил меня с разлюбезной улыбкой. Я улыбнулся ответно: - Ах, Роберт Эрастович, вряд ли теперь от меня что-либо зависит после того, что вы объявили мне, - и пригвоздил его к тому же кресту. - Теперь от вас будет зависеть, от ваших только действий. - Теперь у нас с вами общие действия, - он и вовсе повеселел. - Так сказать, объединенный союз. - Но под вашим командованием, под вашим, Роберт Эрастович, - подпевал я. Мы уже дошли до порога - и новая задержка: машина Луи катилась по дороге. - Это мсье Дюваль, - любезно пояснил я, - старый партизан, друг отца, он ездил в Льеж к президенту де Ла Гранжу, мы собираемся подавать официальное заявление по поводу... - Вы, разумеется, покажете его мне, - бесцеремонно перебил барон, он уже чувствовал себя полным хозяином положения, так глубоко заглотал он мою наживку. Но, видно, что-то сверкнуло в моих глазах, плохой я все-таки актер, черт возьми! Он тут же смягчил тон. - Я найму для вас самых лучших адвокатов, да и сам помогу советом. Вы, наверно, знаете, вопрос о сроке давности еще не решен парламентом. - Но речь идет еще и о прямом убийстве в мирное время, - любезно напомнил я на всякий случай. Луи уже подъехал, рядом с ним сидела Татьяна Ивановна. Черный монах заторопился к "ситроену". Луи вышел из машины. Они церемонно раскланялись, и барон укатил. Татьяна Ивановна подошла ко мне. - Как Луи нашел вас? - обрадовался я. - Он же за президентом поехал? Где вы так долго пропадали? Вы должны почитать нашу тетрадь, Татьяна Ивановна, а то у нас полная свистопляска с переводом. - Мсье Луи немного заблудился в Льеже, - напевным говорком отвечала Татьяна Ивановна. - Мы случайно встретились на улице, и я отвезла его к дому президента. Мсье Поль Батист продолжает в горах свой ваканс, он явится по программе. - Какое странное название, Татьяна Ивановна, "Отель де Виль" - вы не находите? - У нас так называется городская ратуша, а иногда и главный отель в городе. - Только и всего? - Я был обескуражен. - Впрочем, это побочный вариант, бог с ним, - я повернулся к Дювалю. - Что так долго, Луи? Мы вас заждались, идемте завтракать. - Тебе звонили, - объявил Антуан, когда мы вошли в комнату. - Тереза? - Она сказала, что она Тереза, - с готовностью перевел Иван. - И что же она молвила? - Что ты ей очень нужен. - А вы? - Антуан ответил, что ты уехал с важным визитом. - Ну что ты теперь скажешь, Антуан? Придется-таки прокатиться нам в "Остеллу". Тереза сама зовет меня, Антуан. ГЛАВА 21 "Остелла" - два километра", - мелькнул голубой указатель, чуть дальше - призывный щит: "Вкусная валлонская еда, уютные недорогие комнаты с прекрасным видом, горные теренкуры. Загляните в нашу "Остеллу"!" Каков стилек, вы узнаете его? Идем на "Остеллу" тремя "эшелонами". Луи и Шарлотта - впереди в своем "Москвиче", потом мы с Антуаном, с Николь и Татьяной Ивановной на заднем сиденье. Иван и Гастон прикрывают эту мощную, хотя и несколько разнокалиберную колонну. Грядем в "Остеллу" всей дружной семьей на пикник по некоему поводу. Из большой моей семьи лишь Сюзанна осталась дома - нести боевую вахту, ах, бедная Сюзи! Итак, мы нагрянули в "Остеллу". На мне нейтральный штатский костюм с белым платочком в нагрудном кармашке пиджака. Я тайно вступаю в переговоры с Терезой, а если это окажется недостаточным, если наши шуры-муры ни к чему не приведут, то дальше все проще простого: какая-либо из наших машин внезапно поломается, и кто-то остается на ночь в волчьем логове, чтобы продолжить поиск. У Шарлотты и Луи больше всего возможностей и шансов для такой поломки, поэтому они и следуют в первом эшелоне. "Остелла" - 1 км". Зовут, зовут нас стрелки. - Приотстань чуток, - говорю Антуану, - дадим Луи одну-две минуты, пусть они осмотрятся. А тут и мы. Впрочем, Антуан и сам знает дело, он уже сбросил газ. Машина Луи ушла за поворот. Вот и мостик, возле которого Иван замерзал. "Остелла" раскрылась за срезом скалы, загадочная "Остелла", сочно и красиво освещенная предзакатным солнцем. Начинаю комментарии: - Вот она перед вами. Прошу приготовить кинокамеры. Кадр первый: торжественная встреча Луи Дюваля. Туш и выбор меню! - Ой, как я волнуюсь! - восклицает Николь за спиной. "Москвич" стоит у дома, а сам Луи уже ведет переговоры с хозяйкой, которая вышла из дверей. Шарлотта тут же. - Старый партизан Луи в своем репертуаре. Вышел на исходную позицию, - это я комментирую. Приближаемся еще на пятьдесят метров. За столиками под тентом сидят посетители. Тереза сладостной волной плывет с подносом - и сердце мое вмиг упало, потому что я увидел и узнал другую: продолжая разговаривать с Луи, женщина у дверей машинально обернулась на шум мотора - и я увидел ее лицо. На ней было другое платье, летнее и светлое, но лицо-то не изменилось. - Вперед, Антуан. Алярм! - крикнул я. - "Остелла" отпадает... - Он вас умоляет: алярм, - в растерянности сказала по-русски Татьяна Ивановна. Но и Антуан уже узнал женщину у дверей. Дал газ, мы пулей проскочили мимо "Остеллы", лишь угол крыши да скалу, нависшую над дорогой, увидел я. Голова лошади выглядывала там с вершины, вздыбившаяся голова взнузданной лошади, с нашлепкой толстых губ, подслеповатым темным глазом, надломленным ухом. Скала поразительно смотрелась как лошадиная голова, но, видимо, не из всех точек, а лишь отсюда, с юго-восточной стороны... - Женщина в черном, - сказал Антуан, выжимая газ. - Нуар! - Женщина в черном, - взволнованно повторила Татьяна Ивановна по-русски. - Это она, я тоже узнала ее. - А я видела Терезу, - воскликнула Николь, - она шарман. Но почему мы не остановились, кого вы узнали? - В этом игровом эпизоде, как говорится, комментарии излишни, - я посмотрел сквозь заднее стекло. - Тем не менее мы продолжаем наш репортаж о несостоявшемся пикнике. Только что слева по курсу промелькнула прекрасная и загадочная "Остелла", перед нами возникла уже не загадочная женщина в черном, но не только она возникла перед нами, мои дорогие слушатели, мы узрели нечто более значительное. Мы увидели Лошадиную скалу. "Остелла" скрылась за поворотом, за елями, но Лошадиная скала была видна еще лучше, отсюда даже шея вырисовывалась и грива. Резкие тени перечеркивали скалу, то бишь голову, рисунок был полон экспрессии и силы. Антуан даже присвистнул, обернувшись, но он мог видеть Лошадиную скалу и в смотровое зеркальце, так четко она вырисовывалась. Иван неумолимо следовал за нами с тем же интервалом и махал свободной рукой, призывая остановиться. Ушла от нас "Остелла". Отдалилась, растаяла за холмом Лошадиная скала, но камни, похоже, приостановили свое движение, они уже не скатываются в глубь родника, и оседает песчаная дымка. - Как думаешь, Антуан, видела она меня или нет, эта бедная вдовушка, мадам Ронсо? - Мадам Ронсо? - он на мгновенье вскинул брови. - Ага, понимаю. В этом доме промахнулся Альфред Меланже, и Борис убил Густава Ронсо. Все сходится. Нет, я не думаю, что она тебя видела. Как раз в этот момент она отвернулась и стояла спиной. По-моему, она о чем-то спорила с Луи. - Отец кого-то здесь убил, да? - допытывалась Николь. - Поэтому мы и не могли остановиться? Это нельзя?.. - Потерпи немножко, сестренка. Торжественный пикник в горах временно переносится на весьма непродолжительный срок. Наши дела не так уж плохи, но тебе, Николь, кажется, придется туговато. - Я тебя не понимаю, дорогой братец, - отпарировала она. - Ты любишь говорить загадками. - На перекрестке есть неплохая таверна, - заметил Антуан. - Мы можем там остановиться и посидеть. - И перестанем, наконец, мучить Николетт своими загадками. Но держись, дорогая сестрица! Дорога шла под уклон густым лесом. Меж стволов проступали слоистые скалы с прилипшими к ним валунами. Опять мелькнула вдали Лошадиная скала: отсюда и шагали к ней "кабаны", она служила им ориентиром. Но ведь и промах Альфреда Меланже имел свое значение... Иван отчаянно сигналил, призывая нас к остановке. Но вот и перекресток с белокаменной церквушкой. Антуан подъехал к таверне. Иван резко притормозил рядом, высунулся из кабины, старый Гастон, обронив голову на грудь, сочно похрапывал. - Что это значит? - вскричал Иван, подбегая. - Почему мы уехали с нашего пикника? - Это значит, Иван, - в полном смущении отвечал я, - что человек по имени Пьер Дамере находился в двадцати метрах от нас. - Где он был? - невнятно удивился Иван. - Ты увидел его в "Остелле"? - Позавчера, в воскресенье, в четырнадцать ноль-ноль по среднеевропейскому времени. Он находился всего в двадцати метрах от нас... - И курил сигару, сидя в машине, - подхватил Антуан. - Номер его машины? - продолжал я, озлобляясь все больше. - А ну, живо! Иван непонятливо пялил глаза. - Девяносто три, двадцать пять, икс, провинция Западная Фландрия, - бесстрастно закончил Антуан. - Ты понимаешь это? - в полном отчаянии кричал я, обращаясь к Ивану. - В двадцати метрах?! - Ну вас к богу, - обиделся Иван. - Зачем ты меня все время дурализируешь? - Антуан, объясни ему популярно, - я уже остыл и высматривал столик поукромнее. - А я с Николь пока поболтаю. Чует мое сердце, Луи там долго не засидится. Иван, наблюдай за дорогой. - Я его не пропущу, - обещал Шульга. Я продолжал собирать свои камни. Пьер Дамере читает не только газеты, но знаком и с моей частной перепиской: черный монах доложил ему о первом письме, которое я написал Антуану три месяца назад. Пьер тоже готовился к моему визиту, он вырезал инициалы на сосне, он выкрал или выкупил папку "кабанов" из архива генерала Пирра. А когда я начал раскапывать, что было на мосту, Пьер подослал свою бывшую невестку на банкет в надежде запугать или запутать меня. Женщина в черном неплохо исполнила роль, и, если бы не старый нож с монограммой и не случайный поворот дороги, заведший нас с Луи под крышу "Остеллы", не собрать бы нам распавшиеся камни. Еще и сейчас не все проступило в холодной прозрачности родника. - Кстати, дорогой Гастон, вы так и не ответили на мой вопрос. Не может того быть, чтобы Мишель состоял в отряде под фамилией Ронсо. Внимание, друзья, предлагаю дать слово старому Гастону. Но Гастона и просить не надо было. Он выспался и жаждал говорить, чтобы взять реванш за долгие годы молчания. - Минуту, старче. Вернемся к нашим баранам. Хотя бы такой вопрос: как Мишель, он же Щеголь, попал в отряд "кабанов"? - Зачем ты хочешь возвращаться к ихним баранам? - равнодушно удивился Иван. - Помолчи минутку, русский Жа