бы между прочим, что Шейла Каслсайд ночью заехала в канал, а утром ее мертвую вытащили из воды, и похоже, что она была пьяна. Диана и это тоже непременно расскажет Джо. Но будьте настойчивы. Она должна сразу же ему все передать. После ухода Периго я вспомнил, что мне надо договориться о встрече с полковником Тарлингтоном. Я позвонил сперва ему домой, затем на завод, где и нашел его. Я сказал, что мне необходимо как можно скорее переговорить с ним о моей предстоящей работе у Чартерса и еще кое о каких делах. Он очень вежливо объяснил, что будет занят весь день и обедает сегодня не дома, но вернется часам к десяти, и если я не боюсь выходить так поздно... Я поблагодарил и сказал, что приду. Затем добавил: - Я только что узнал, что вы в среду разговаривали со Скорсоном из министерства снабжения, и он, между прочим, рекомендовал вам меня. Хотелось бы знать, повлияло ли это на ваше решение... Да? Очень рад. Итак, в десять часов. - Не подумайте, что я вмешиваюсь, - с тяжеловесной иронией сказал инспектор, - но все-таки, что вы такое затеваете? - Как вы помните, в среду вечером около девяти часов, в то самое время, когда Олни убили и перевезли мертвого в другое место, полковник говорил с Лондоном по телефону. Вы мне сами об этом сообщили. На этот разговор я и ссылался. - Так я и понял. Но правда, что мистер Такой-то замолвил за вас словечко? - Полковник Тарлингтон только что подтвердил это, - ответил я с самым невозмутимым видом. - Скажите, инспектор, где бы мне достать немного густой черной автомобильной смазки? - Сколько вам ее нужно и для чего? - Столько, сколько может поместиться в почтовом конверте, - сказал я и после того, как он приказал дежурному констеблю достать мне смазки, продолжал: - А для чего - не скажу. Чем меньше вы будете знать о некоторых моих теперешних методах, тем лучше. Зато вот из этого вы, наверное, сумеете извлечь больше пользы, чем я. - Я подал ему окурок честерфилдской сигареты, поднятый в лавке Силби. - Запомните: он был найден вчера вечером во дворе Белтон-Смитовского завода, а бросил его тот самый субъект, который хотел проникнуть на завод с целью диверсии. Правда, нашел я этот окурок в другом месте, но ручаюсь, что его бросил Джо. Инспектор не выразил восторга, но все же бережно спрятал окурок в конверт. - Еще что? - спросил он. - Ваш сержант Бойд сказал мне вчера, что лакей... или кто он там... полковника Тарлингтона - вы его знаете? Его фамилия Моррис - в прошлую войну был у полковника денщиком. Хорошо бы кто-нибудь просмотрел полковые списки и узнал все, что возможно, об этом Моррисе: куда он девался после демобилизации и так далее. Эти сведения мне необходимы поскорее. Да и для вас это так же важно, как для меня, - сказал я многозначительно. - Вы думаете, тут какая-то хреновина? - спросил инспектор, с трудом выбираясь из глубокого кресла. - Я могу только догадываться о значении этого слова. Но если моя догадка верна, то ответ будет утвердительный. Пока я ждал, яростно и без особого удовольствия пыхтя трубкой, инспектор - он был осторожен, но не медлителен - начал энергично отдавать распоряжения. Через некоторое время я посмотрел на часы. Я боялся, как бы Джо до нашего визита не ушел в "Трефовую даму", - мне важно было разыграть подготовленную сцену именно у него в комнате. Тут меня попросили взять трубку. Это Периго звонил из квартиры Дианы. - Она отправилась, - сказал он негромко, - а я остался. Хочу осмотреться - вдруг здесь есть что-нибудь, не предназначенное для глаз глупцов, которым она не может доверять. Он хихикнул, и я понял, что он не теряет даром времени. Мы доехали в полицейской машине до Палмерстон-Плэйс, где жил Джо, и не подходили к дому N_27, пока не увидели торопливо выходившую оттуда Диану Экстон. Когда она скрылась из виду, мы вошли и спросили Джо, который, видимо, слыл здесь важной персоной и занимал довольно большую неприбранную комнату на втором этаже. Он был в пестром халате не первой свежести и вообще имел далеко не такой щеголеватый и опрятный вид, как за стойкой бара. Я не заметил в нем никакого беспокойства. Он встретил нас с улыбкой на широком смуглом лице. И даже, увидев меня, не перестал улыбаться, хотя мой приход явно удивил его. В комнате было много книг. Я никак не предполагал, что Джо любитель чтения. Возможно, инспектор и не одобрял подобного способа выполнения возложенных на полицейского обязанностей, но роль свою он с первой же минуты играл блестяще. - Мистер Джо Болэт? - спросил он непринужденно, но весьма внушительно. - Так вот, мистер Болэт, я - полицейский инспектор Хэмп. С мистером Нейлэндом вы, кажется, знакомы. - Затем он сел и, положив шляпу на пол возле стула, важно и несколько меланхолично уставился на Джо. - А в чем дело? - спросил Джо, которому это не понравилось. - Мне скоро на работу идти, а я еще не одет. - Вчера вечером была совершена попытка проникнуть на территорию авиазавода, - начал инспектор медленно, отчеканивая слова. - Провода сигнализации частично были перерезаны. Сигнализация все же сработала, но слишком поздно - схватить этого человека не удалось. Однако его видели, когда он бежал к воротам, и описали нам в общих чертах. - А я-то тут при чем? - спросил Джо. - Это мы и хотим выяснить. Один из свидетелей утверждает, что бежавший похож на вас. Он почти готов присягнуть, что это были вы. Кроме того, мы нашли... - Инспектор достал конверт и извлек оттуда окурок. - Честерфилдская. Редкость у нас в Грэтли. Их нигде не купишь. А нам случайно известно, что вы курите такие сигареты. Да вот, кстати, я вижу пачку на столе. Если даже в городе и найдутся еще два-три человека, которые курят честерфилдские, то вряд ли они походки на вас. С другой стороны, наверное, есть люди, которых при плохом освещении можно принять за вас, но маловероятно, что они тоже курят честерфилдские сигареты. Так что, я полагаю, мы вправе задать вам несколько вопросов. Например, где вы были вчера вечером, мистер Болэт? - Работал, как всегда, в "Трефовой даме". - И ушли оттуда ровно в половине одиннадцатого, - сказал инспектор с видом человека, которому все известно и который никогда не слыхал о таких вещах, как блеф. - Нас интересует как раз дальнейшее. Итак... - Я вернулся домой, - сказал Джо, все еще довольно уверенно. - Ага. - Тут инспектор вдруг вытянул громадный указательный палец. - Но я слышал, что домой вы вернулись без четверти двенадцать, если не позже. Блеф подействовал. Джо, вероятно, подумал, что мы уже расспросили кого-нибудь внизу, и вынужден был сознаться, что вернулся домой около двенадцати. Инспектор уселся так прочно, как будто собирался сидеть на этом стуле не один час. - Нас интересует именно промежуток времени между вашим уходом из "Трефовой дамы" и возвращением домой. Но будьте точны, мистер Болэт. Вы себе не представляете, какое множество людей - иногда совершенно невинных - на этом спотыкается и запутывается. Нужно говорить одну только правду. Если вы не сделали ничего дурного, правда вам повредить не может. - И он умолк в ожидании ответа. У Джо не было выхода. Если бы его заподозрили в каком-нибудь обыкновенном преступлении, он предоставил бы полиции продолжать расследование и искать доказательства. Но я предусмотрительно выбрал как раз то, в чем ему очень не хотелось быть заподозренным, и он поспешно ухватился за возможность доказать свое алиби. - Не хотелось бы впутывать женщину в неприятности, - пробормотал он. - Вполне вас понимаю, мистер Болэт, - сказал инспектор. - Этого никто из нас не любит. Но мы не выдадим вашей маленькой тайны. Так кто эта женщина и куда вы с нею ездили? - Это одна из постоянных посетительниц нашего бара, миссис Каслсайд, жена майора Каслсайда, - начал Джо. - Мы часто с нею болтаем, шутим. Она славная бабенка. Когда я вышел, она как раз садилась в свою машину и говорит: "Давайте, Джо, я вас подвезу". И еще прибавила, что ей надо кое о чем меня спросить. Если уж вы все хотите знать, она была сильно навеселе. Неприятно это говорить - пила-то она в моем же баре, - но факт остается фактом: она здорово подвыпила и молола всякую чепуху, спрашивала, не слыхал ли я, что болтают о ней мужчины в баре, и все такое. Мне это скоро надоело. Да к тому же она гнала, не разбирая дороги, - наверное, плохо видела в темноте, - и заехала не туда, а я за разговорами сперва и не заметил. Наконец смотрю: мы все еще кружим возле парка. Тогда было, я думаю, около четверти двенадцатого. Я попросил ее остановить машину, сказал, что устал и с меня хватит, выскочил да и пошел домой. - А она? - спросил инспектор. - Она, должно быть, разозлилась. Дала газ - и под гору. Ехала как бог на душу положит. Куда ее потом занесло, не знаю. Я же вам говорю - она была навеселе. - Джо насмешливо улыбнулся. - Кто-нибудь видел, как вы выходили из машины? - Может, кто и видел, но я никого. Темно же было. В такой час, сами знаете... - А где именно вы вышли? - спросил инспектор, как будто допрос еще только начинался. Не дожидаясь ответа Джо, я сказал: - Сейчас вернусь, - и сошел вниз. В грязной кухне я застал квартирную хозяйку Джо, женщину довольно молодую, но, как мне показалось, уже разочарованную жизнью. Может быть, в этом виноват был Джо? - Джо одевается, - сообщил я ей, - и просит те ботинки, которые он надевал вчера. - Я их только что чистила, - сказала она и принесла пару черных ботинок, вычищенных не слишком тщательно. Я взял их под мышку и, выйдя из кухни, плотно закрыл за собой дверь. В передней висело несколько пальто. Я осмотрел черное, самое новое и щегольское. Джо стал неосторожен: в одном кармане я нашел пару перчаток, в другом - короткую, но тяжелую резиновую дубинку, которая немедленно перекочевала ко мне в карман. После этого я подошел к циновке у входной двери и, стоя спиной к кухне, чтобы хозяйка не видела, что я делаю, если вздумает подглядывать, заляпал ботинки в нескольких местах похожей на грязь черной смазкой, которую мне дал инспектор. Теперь оставалось только легонько отереть ботинки о циновку, вытереть пальцы, спрятать конверт в карман и вернуться наверх, что я и сделал, держа ботинки за спиной. Было ясно, что инспектор и Джо застряли на мертвой точке. Я это предвидел. Джо утверждал, что он вышел из машины Шейлы у парка около четверти двенадцатого. Он держался весьма уверенно. Инспектор тоже, но ему все это уже начинало надоедать. - Я ему сейчас сказал, что машина миссис Каслсайд с нею вместе свалилась в канал как раз перед заводом Чартерса. А он ничего об этом не знает! - Да откуда же мне знать, если мы расстались за добрых две мили до того места! - запротестовал Джо. - Мне, ей-богу, жалко, что она утонула, но она здорово нализалась, и с нею чего только не могло приключиться... Я ее все уговаривал, чтобы она пустила меня за руль... - Он окончательно успокоился и вдохновенно сочинял новые подробности. Итак, инспектор сделал свое дело; наступило время действовать мне - и действовать совершенно иначе. Джо уже улыбался, считая себя победителем. Теперь с ним заговорят по-другому! - Хватит врать, предатель! - заорал я, стоя перед ним, но все еще пряча ботинки за спиной. - Я скажу тебе, когда ты вышел из машины и где. Ты вышел около половины двенадцатого. И место могу тебе указать - в двадцати ярдах от канала. Джо перестал улыбаться и явно занервничал. Этого я и ожидал. - Вы слишком беспечны, Джо, - продолжал я, совсем как в детективном фильме, - и вы засыпались. Вы не заметили - из-за темноты, должно быть, - что остановились в густой черной грязи, но потом вы могли бы заметить, что она налипла на ваши ботинки. Смотрите! - я ткнул их ему чуть не в лицо, на котором уже не осталось ни следа прежней уверенности, и, не давая опомниться, отчеканил: - Вы вышли из машины не у парка. Вы вышли возле того места, где она полетела в канал. Не лгите больше. Я могу это доказать. Джо облизал губы. - Ладно, - пробормотал он, - все было так, как я сказал, только вышел я не у парка, а неподалеку от канала. - Ага, значит, вы были там? - подхватил инспектор. - Вы признаете это? Еще что-нибудь? - Больше ничего, - затараторил Джо. - Я вам сказал все, что знаю. Она была пьяна. Мне пришлось выйти из машины. Она не могла управлять. Я ей говорил... Я швырнул на пол ботинки и, упершись ладонью в лицо Джо, заставил его откинуться назад, на спинку стула. - Я повторю, что ты ей говорил, предатель! Ты пригрозил, что, если она не добудет нужных тебе сведений, ты ее разоблачишь. - Я увидел, что попал в цель. - А она ответила, что никаких сведений добывать не будет и сейчас же поедет в полицию и расскажет, чего ты от нее требовал. Ты видел, что это не пустая угроза. Оставалось только одно, и ты это сделал: оглушил ее ударом, завел мотор, выскочил и пустил машину прямо в канал. И вот чем ты ее оглушил - вот, смотри! - Я потряс резиновой дубинкой перед его глазами. И тут Джо сломался. Я так и не дал ему сообразить, какие же у нас есть улики против него. Он что-то хрипло выкрикивал, словно в бреду, а потом, забыв, что он не одет, бросился к двери. Но инспектор опередил его и, взяв огромной ручищей за плечо, слегка встряхнул. - Наденьте что-нибудь, - сказал он. - И тогда можете ехать со мной и сделать заявление. Это облегчит вашу участь. Я сказал инспектору, что доеду в полицейской машине до управления и пошлю ее обратно за ним и Джо. Мне нужно было поскорее повидаться с Периго, и так как мы не условились о месте новой встречи, а бродить по улицам в такую погоду - занятие малоприятное, я понимал, что он вернется в управление. И действительно, он пришел через пять минут после меня. Было ясно, что у него есть новости, но я потащил его в гостиную "Ягненка и шеста", где мы могли спокойно поговорить и в случае надобности позвонить по телефону. Рассказав ему о Джо, я спросил, нашел ли он что-нибудь у Дианы. - Там была какая-то синяя шкатулка, которую я не сумел открыть, - сказал он, улыбаясь, - но зато на дне комода я нашел вот это. Обычные шифрованные письма... кое-что из Америки... вопросы о тетушкином ревматизме и дядюшкиных лошадях и коровах. Наши шифровальщики в два счета во всем этом разберутся. Несколько минут мы просматривали найденные письма. Со стороны нас можно было принять за двух мирных обывателей, занятых деловым разговором о сдаче магазина в аренду. - Вам не нравится Диана? - спросил вдруг Периго, складывая письма. - Конечно, она предательница, она на стороне наших врагов, но, может быть, она вам нравится как женщина? По-моему, у вас с нею были какие-то амуры... или намечались... гм? - Нет, она мне не нравится, - ответил я. - А знаете, что ее погубило? Все то же самомнение. Ей не пришло в голову, что не только она, но и другой может затеять эти самые амуры в интересах дела. Я думаю, что сердце ее принадлежит какому-нибудь рейхсверовцу с моноклем и в сапогах с отворотами, который накачивал ее рейнвейном, уверял, что она Брунгильда, а затем поступил с нею, как полагается. Мне кажется, такой для Дианы - самая подходящая пара. У них много общего. Оба умны до известного предела, а дальше глупы, как пробки. Оба полны самомнения - в этом их беда. В собственных глазах они гиганты среди пигмеев, а здравого смысла ни на грош. Продавщица из "Магазина подарков" - ну, та, что всегда простужена - в житейском плане наверняка в десять раз умнее Дианы. - А я к Диане сразу почувствовал антипатию, - сказал Периго. - Правда, я и раньше никогда не любил и не доверял крупным, красивым, нестареющим женщинам с холодными глазами. Они все такие сдержанные, что в конце концов их женская дурь превращается в чистейшее помешательство. В то время как женщины, которые дурят открыто, с размахом, при близком знакомстве часто оказываются мудрее Соломона... А Диана по-прежнему горда и самонадеянна, только чуточку беспокоится о Джо, который для нее, разумеется, вовсе не друг, а просто товарищ по работе. Что же нам с ней делать? Если не возражаете, я хотел бы сам ею заняться. - Я как раз собирался вам это предложить, - сказал я. - Мне думается, когда Диана поймет, что их здешней организации конец, она, вместо того чтобы остаться в Грэтли и замести следы, - а это было бы нетрудно, - по глупости сразу сбежит отсюда и отправится за новыми инструкциями. - Каждое ваше слово - святая истина, - улыбнулся Периго. - Честное слово, буду проситься к вам в отдел! Мне нравится ваша гибкость и знание людей. Пожалуй, я через несколько минут побегу опять к Диане и в полной панике объявлю ей, что Джо арестован и начал выдавать всех, но ее, кажется, еще не запутал... - Вот-вот! Скажите ей, что все пропало и вы сегодня тоже смываетесь... - А пока предложу ей свои услуги, как второй великий ум среди болванов! - веселился Периго. - Отвезу ее на вокзал, предложу взять для нее билет, чтобы сберечь время и не возбуждать подозрений. А там... - А там дадите кому следует телеграмму туда, куда она едет, - по всей вероятности, в Лондон, - и мы прищемим хвост не только ей, но и ее инструкторам, - подхватил я. - Ну, а как насчет акробатки, которая, признаюсь, вызывает во мне некоторый эстетический интерес?.. - Фифин я тоже уступаю вам, - сказал я. - Она ваша. Кстати, в их труппе есть один парень, Ларри - наблюдательный, отлично соображает и кое в чем мне помог. - Ларри? Погодите... Ах, да, помню. Самый ужасный комик, какого я видел. Значит, если мы дадим Фифин продолжать свою деятельность еще неделю-другую, а это, наверное, было бы правильно, - вы полагаете, Ларри нам пригодится? - Да, его стоит испытать. Но это вы уж сами решайте. Я вечером буду занят в другом месте. Хочу еще сегодня покончить со всем этим делом, со всей компанией. Периго вдруг перестал улыбаться и превратился в серьезного пожилого человека с дружеским заботливым взглядом. - Но вы будете осторожны? Смотрите, Нейлэнд!.. - Не обещаю, - сказал я, надеясь, что это звучит не слишком хвастливо. - Я сегодня решил идти напролом, Периго. Хочу поскорее разделаться с этим проклятым Грэтли и буду просить отдел, чтобы меня отпустили. Хватит мне ловить шпионов! У меня есть работа, с которой я неплохо справляюсь. Для людей моей профессии, - продолжал я, воодушевившись, - сейчас много дела на Дальнем Востоке. Строить мосты, железные дороги... Особенно в Китае. Периго, я хочу на воздух! Хочу делать настоящее дело, создавать что-то!.. Я вовсе не собираюсь прятаться от войны. Я готов работать в самом опасном месте. Но мне нужны воздух и солнце. Иначе я скоро так закисну, что возненавижу себя самого. - А кроме себя, вам любить некого? - спросил Периго, и я увидел, что он и не думает острить. - Нет, я одинок. - И я в нескольких словах рассказал ему о Мараките и мальчике, чтобы он не подумал, что я рисуюсь. - Понимаю. - Он хотел что-то прибавить, но осекся. - Ну, а что касается вашего возвращения к прежней специальности, то я, наверное, смогу вам помочь - у меня есть кое-какие знакомства в военном министерстве. А сейчас побегу к Диане и постараюсь нагнать на нее страху... Я позвонил в полицейское управление и узнал, что из Лондона пришел долгожданный ответ на мой запрос. Мне его прочитали по телефону, после чего я помчался под дождем на Раглан-стрит и сел строчить донесение в отдел. Мистер Уилкинсон, величайший стратег среди железнодорожников Грэтли, разработал теперь план захвата Голландии; он был бы весьма заманчив, имей мы только в своем распоряжении сотен пять больших военных кораблей, которые нам бы нигде больше не были нужны. А миссис Уилкинсон - мы с нею очень подружились, и она жадно слушала мои преувеличенно восторженные рассказы о Южной Америке - не придумывала никаких планов быстрого окончания войны и вообще считала войну не делом рук человеческих, а грандиозным стихийным бедствием. У миссис Уилкинсон был свой фронт - продуктовые лавки и поставщики, - и она воевала на этом фронте с кроткой настойчивостью и мужеством, никогда не требуя больше, чем ей полагалось, но преисполненная спокойной решимости получить все, что полагается. Делала она это не ради себя, а ради того, чтобы прилично кормить мужа и жильца. В иные дни - и сегодня был как раз один из них - мне начинало казаться, что миссис Уилкинсон на миллион лет старше всех нас - всех членов военного кабинета, и своего мужа, и Хамфри Нейлэнда и что где-то в глубине души она это знает. К четырем часам я был на Шервуд авеню. Служанка-австриячка опасливо проводила меня в гостиную. Маргарет Энн Бауэрнштерн ожидала меня, но никакого Отто не было видно. Сегодня она надела темно-зеленое платье с темно-красной отделкой на воротнике и рукавах и выглядела очень эффектно. По-моему, она об этом специально позаботилась, но, чтобы я не догадался, а может быть, и из-за своих слез прошлой ночью держалась в высшей степени холодно, словно давая мне понять, что наша встреча за чашкой чая - ужасная нелепость и что она только из вежливости не говорит этого. Знакомая игра, но я в нее играю по-своему. Я сразу же сделал ответный ход и тоном сборщика, пришедшего за сильно просроченной квартирной платой, спросил: - Где же ваш деверь, доктор? - Он сейчас спустится. Мы ждали вашего прихода, - мягко, терпеливо и уныло ответила она, и мне захотелось чем-нибудь запустить в эту женщину. - Ведь кто-нибудь мог неожиданно зайти и увидеть его. Я кивнул. - Да, знаете, мы поймали убийцу Шейлы Каслсайд. - Как быстро! - удивилась она. - Когда же вы успели собрать улики? - А мы их и не собирали. Ночью я догадался, кто убийца, а дальше был сплошной блеф, но он дал результаты. - Можно узнать, кто это? - Да. Это Джо. - Какой Джо? Наконец-то я говорил с жительницей Грэтли, которая не проводила половину времени в "Трефовой даме". Я не без удовольствия объяснил ей, кто такой Джо. Но о шпионской деятельности Джо не сказал ни слова, а она не задавала на этот счет никаких вопросов, только раз-другой с любопытством посмотрела на меня. Чай принесли раньше, чем пришел Отто, и мы с Маргарет продолжали разговор - нечто среднее между дружеской беседой и яростной пикировкой - за чаем с лепешками. - Чем вы, собственно, занимаетесь? - спросила она довольно равнодушно и словно не ожидая ответа. - Это я вам скажу не сейчас, а перед самым моим отъездом. - Я вас раздражаю? - Да. Она была готова к такому ответу, но, услышав его, рассердилась и гневно сверкнула глазами. - У меня не часто появляется желание бить людей, - сказала он. - Но вас мне иной раз сильно хочется ударить. - Сделайте одолжение. Мы зашли в тупик. И, наверное, хорошо, что в эту минуту появился Отто Бауэрнштерн. Это был человек моих лет, с наружностью кабинетного ученого, нервный, близорукий и явно очень больной. Он мне не понравился - может быть, потому, что его невестка смотрела на него с любовью и тревогой, совсем не так, как на меня. Отто взял у нее из рук чашку, но словно не знал, что с нею делать. Маргарет бросила мне умоляющий взгляд, ясно говоривший: "Щадите его", но я не успокоил ее ни малейшим жестом и сидел с безучастным видом. - Вы желали поговорить со мной, - начал Отто осторожно. Он говорил с сильным немецким акцентом, но я не буду коверкать слова, воспроизводя его произношение. - Да. Почему вы остались в Грэтли? Он закрыл глаза и передернул плечами. - Что же другое я мог сделать? Куда мне было деваться? - Глупый вопрос. - Маргарет, конечно, обращалась ко мне. - Для него безопаснее было оставаться здесь, где мы могли о нем заботиться... - Совсем не безопаснее, и вы это знаете. Я жду правдивого ответа, мистер Бауэрнштерн, - сказал я сурово, - и готов, если надо, высказать вам свое предположение. Вы остались в Грэтли, рискуя попасть под суд за уклонение от регистрации, потому что здесь есть человек, которого вы хотите выследить. Выстрел попал в цель. Но Маргарет по-прежнему негодовала. - Неправда... - начала она, но остановилась, прочитав ответ на лице Отто. - Ты ничего мне об этом не говорил! - воскликнула она. - Я не мог сказать тебе, Маргарет, не мог никому сказать, - оправдывался расстроенный Отто. - Передо мной промелькнуло раз лицо... Вечером, на заводе Чартерса. Потом опять, тоже вечером, в городе. - Так вот почему ты всегда бродишь по вечерам! Я подозревала, что это неспроста... - Понимаете, - сказал он нам обоим, - мне показалось, что я его узнал. Но я не был уверен. А мне очень важно было знать точно. - Вы хотели, например, проверить, нет ли у этого человека шрама на левой щеке? - спросил я. Отто страшно побледнел, и Маргарет испуганно вскрикнула. Он улыбнулся и покачал головой. - Не беспокойся, Маргарет. - Он сделал над собой усилие, взглянул на меня. - Это верно. Но откуда вы узнали, что я именно этого человека ищу? - Мало ли откуда, - сказал я с расстановкой, пристально глядя на него. - А откуда я узнал, что вы состояли в партии нацистов? - Вы мерзкий клеветник! Это воскликнула, разумеется, Маргарет, и так, словно бичом щелкнула. Я сердито прикрикнул на нее: - Довольно! Я пришел сюда, чтобы узнать правду, и говорю только правду. Если вам это не нравится, тем хуже для вас. Мне еще очень многое нужно сегодня выяснить, и если не хотите помочь, то по крайней мере молчите и не мешайте. Отто весь дрожал. Я только сейчас понял, что он любит ее, и это осложняло дело. Мне вдруг стало жаль его. Что-то подсказывало мне, что ему нет места на земле, что он, в сущности, уже мертвец. - Я буду с вами откровенен, Бауэрнштерн, - сказал я спокойно, чтобы он мог взять себя в руки. - Вам показалось, что вы видели одного человека, немца, нациста, которого знали раньше. Этот человек узнал, что вы здесь, и решил донести, что вы бывший нацист. Он, конечно, не пошел сам доносить, этого он не мог сделать, но сообщил кому следует. Вот почему к вам вдруг начали относиться, как к врагу. Все это мне сегодня подтвердили из Лондона. Вы вышли из партии, но вы в ней состояли несколько лет и, эмигрировав, пытались это скрыть. К несчастью для вас, в Лондоне есть два человека, которые помнят, что вы были нацистом. Она была женщина, она любила Отто и видела его сейчас униженным и глубоко несчастным. То, что она услышала, грозило осквернить и память о муже, о Вене, обо всем, что было ей так дорого. Поэтому она не упрекала Отто, а обрушилась на меня. - Как я вас ненавижу! И зачем я позволила вам прийти ко мне в дом! - Вряд ли было бы лучше вести этот разговор в полиции, - возразил я. - И вы нисколько не поможете Отто тем, что будете оскорблять меня. Если все это вам так неприятно, почему вы не уходите? - Потому что я вам не доверяю! - закричала она. - Ну-ну, перестань, Маргарет, - сказал Отто. - Во всем виноват я сам. Да, я вступил в нацистскую партию... я был обманут, как и многие другие... и мне приказали молчать об этом. Я скрывал это от Альфреда, потом от тебя. Но, когда они вошли в Вену и я увидел, каковы их истинные намерения и что они собою представляют, я вышел из их партии. Это было нелегко. И с тех пор я хотел только одного: бороться с ними до конца, отдать все силы этой борьбе, а если понадобится, и жизнь. Поверь мне, Маргарет, прошу тебя! Он снял очки, чтобы вытереть глаза, и лицо его стало сразу беспомощным и детским, как у большинства очень близоруких людей, когда они снимают очки. Это обезоружило Маргарет, и она улыбнулась ему нежной, всепрощающей улыбкой и прикрыла его руку своей. - Я тоже верю вам, - сказал я, начиная чувствовать себя лишним. - И если вы хотите помочь в борьбе с нацистами, вам сейчас представляется случай. Мне нужно сделать как раз то, что хотели сделать вы. Мне нужно установить имя человека со шрамом. Перед вами промелькнуло лицо. Оно вам кого-то напомнило. Кого же? - Я не могу вам ответить, пока не буду знать, кто вас уполномочил задавать такие вопросы, - возразил Отто с достоинством. - Доктор Бауэрнштерн только что сказала, что она не доверяет вам, как же я могу доверять? Мне лучше, чем кому бы то ни было, известно, что нацистские агенты есть повсюду и даже здесь, в Англии. Я посмотрел на смущенную Маргарет. - Ну, спасибо, доктор, удружили! Теперь он мне не верит! На этой неделе в Грэтли нацистские агенты убили двух человек, знавших слишком много. Подождем, пока они убьют третьего, и скажем "хайль Гитлер!". Так, что ли? - я и сам понимал, что это была ребяческая выходка. Но уж очень я разозлился. Ничего не отвечая мне, она обратилась к Отто: - Я ведь говорила тебе, что ночью мистер Нейлэнд работал вместе с инспектором Хэмпом и как будто даже распоряжался всем он, а не инспектор. Я думаю... что... - Она остановилась. Отто кивнул головой и посмотрел на меня. - Лицо, которое я видел, напомнило мне одного нациста, капитана Феликса Роделя. - Спасибо, - сказал я деловым тоном. - Ну, а я знаю, где его найти, и сегодня вечером собираюсь побеседовать с ним. - Вы хотите, чтобы я пошел с вами и опознал его? - встрепенулся он. - А куда надо идти? - В дом, где я еще ни разу не бывал. Но я приблизительно знаю, где он находится: пройдете завод Белтон-Смита и дальше еще около мили. Это Оукенфилд-Мэнор, усадьба полковника Тарлингтона. Встретимся в девять часов у ворот с внутренней стороны. Он с некоторым недоумением повторил мои инструкции, потом спросил: - А револьвер у вас есть? - При себе нет, - отвечал я. - Нам не рекомендуется носить оружие, и я отлично обхожусь без него. А что? - Если это Родель, то он очень опасный человек. - Придется рискнуть. - Я встал. - Значит, жду вас там в девять. - Я повернулся к Маргарет - лицо у нее было не слишком веселое. Я не знал, увидимся ли мы еще, и мне многое хотелось ей сказать, но сейчас я ничего сказать не мог. - Спасибо за чай. Будьте здоровы. Я поспешно вышел. Кажется, она что-то сказала и проводила меня в переднюю, но я не остановился, не оглянулся, а сорвал с вешалки пальто и шляпу и почти выбежал в холодные, сырые сумерки. Близился уже час затемнения. 9 На Раглан-стрит я нашел записку от инспектора, из которой узнал, что Джо сначала запирался, но в конце концов не выдержал, подписал свое признание и потребовал священника. Но признался он только в том, что нанес удар Шейле и пустил машину в канал. Он отрицал всякую причастность к шпионажу и не выдал никого. Итак, с ним предстояло еще повозиться. Инспектор переслал мне и записку от Периго. Периго сообщал, что обедает сегодня в "Трефовой даме" и надеется, что я составлю ему компанию. Я пришел туда около половины восьмого, и мы встретились с Периго в баре. Бар был полон, но чего-то словно не хватало. За стойкой растерянная девушка безуспешно пыталась заменить Джо. Мне хотелось выпить, и я сказал об этом Периго. - Почему же нет? - отозвался он со своей неизменной усмешкой. - У вас сегодня был удачный день. - Он еще не кончился, - напомнил я. - Главное впереди. И, по-видимому, придется действовать тем же способом, потому что у нас слишком мало улик. Надо не дать им времени сообразить это. - А в таком случае вы должны быть трезвым и бодрым, - сказал он. - Насчет бодрости не знаю, а трезвым - безусловно. И все-таки я хочу выпить. - Я хмуро взглянул на публику, густо облепившую стойку и состоявшую главным образом из молодых военных с их подругами. - Я сегодня чувствую себя старым, прокисшим брюзгой. Я всем недоволен - и этой проклятой войной, и Англией, и своими личными делами. - Вот принесу вам второй, покрепче, и тогда потолкуем, - сказал Периго. Он засеменил к стойке и очень скоро вернулся с двумя новыми коктейлями. Ему как-то всегда удавалось получать все раньше других. - Ну-с, - начал он весело. - Теперь я буду говорить с вами, как мудрый старый дядюшка. Войну мы выиграем, то есть мы непременно разобьем державы оси, ибо, по-моему, союз Америки, России, Китая и Англии непобедим. Дальше - Англия. В ближайшие два года ей предстоит сделать выбор: воспрянуть духом и начать все заново или разлагаться и умирать от старых болезней. Первое достижимо, если она возьмет за шиворот пятьдесят тысяч почтенных влиятельных джентльменов и твердо прикажет им замолчать и прекратить свою деятельность, иначе им найдут другое занятие, весьма неприятное. В прежние времена меня вполне можно было причислить к этим господам. Ну, а что касается вас, Нейлэнд, вы уже не так молоды, чтобы делать мудрые глупости, и еще не так стары, чтобы успокоиться в глупой мудрости. Вам нужна перемена. И, пожалуй, нужна женщина, которую вы любили бы и уважали и которая постоянно твердила бы вам, что вы - чудо. Теперь давайте захватим столик. Война войной, а надо еще разок пообедать как следует, пока это заведение не закрылось или не свело все меню к одному только разбавленному пиву. В середине обеда Периго объявил: - Смотрите, наш друг миссис Джесмонд покинула своих мальчиков и направляется сюда. Что мы ей скажем, как вы думаете, Нейлэнд? - Да первое, что придет в голову, - проворчал я. - Ее ждет парочка приятных сюрпризов. Но самый большой сюрприз ждал нас. Правда, это произошло чуть позже. Миссис Джесмонд начала с того, что ее тревожит отсутствие Джо, который сегодня в первый раз не вышел на работу. - Можете не тревожиться, - сказал я. - Джо арестован. Вам придется проститься с Джо, миссис Джесмонд. - А ведь любопытно, что я никогда не обманывался насчет Джо, - заметил Периго. - И я тоже, - отозвалась миссис Джесмонд совершенно спокойно. - По-моему, он очень неприятный человек и, наверное, очень испорченный. Но работник он отличный. И "Трефовая дама" без него будет уже не та. - Боюсь, что "Трефовая дама" вообще скоро будет не та, - усмехнулся Периго. - Что вы имеете в виду, мистер Периго? - Не думаю, чтобы вам позволили продолжать, - пояснил Периго. - Ведь как-никак идет война. Не хочу выглядеть в ваших глазах неблагодарным. Меня здесь прекрасно кормили, и мне всегда казалось, что это очень полезное заведение. Нейлэнд, вероятно, со мной согласен. Но боюсь, что вам придется оставить это дело. - И черный рынок тоже, - прибавил я, поддевая вилкой очередной кусок цыпленка. - Нет-нет, спекулянтами я не занимаюсь. Но если я услышу, что вы это продолжаете, я буду вынужден донести на вас. - Я не намерена благодарить вас за предупреждение, - мило улыбнулась миссис Джесмонд. - И нахожу, что вы порядочная свинья. - Ладно. А вы - очаровательный пушистый зверь, но очень уж дорого вы нам обходитесь. Такую роскошь мы не можем себе позволить. - Он об этом не сожалеет, а я сожалею, дорогая миссис Джесмонд, - сказал Периго. - Вы мне всегда нравились больше, чем я вам. Конечно, я не так молод, как мог бы быть, а вы любите молодежь, и я вполне разделяю ваш вкус. Но я умею ценить женщин. Она холодно посмотрела на него и обратилась ко мне: - Ходят слухи о смерти Шейлы Каслсайд. Это правда? - Да. Ее вчера вечером вытащили из канала. - Вы говорите об этом что-то слишком равнодушно для человека, который провел с нею вчера целый час в одной из наших спален. - Я отношусь к этому далеко не равнодушно. А в течение вчерашнего часа у меня с нею был очень серьезный разговор, - сказал я, глядя в глаза миссис Джесмонд. - Что-нибудь еще вас интересует? - Да. Видели вы сегодня Диану Экстон? - Нет. Периго видел. А что? - Она мне звонила перед ленчем, но меня не было дома, и она ничего не просила передать. - Я, пожалуй, знаю, зачем она звонила, - заметил Периго. - По крайней мере догадываюсь. Она, должно быть, хотела вам сообщить, что сегодня уезжает из Грэтли... навсегда. Легкая тень пробежала по этому безмятежному лицу, бархатные глаза чуть помрачнели. Миссис Джесмонд испытующе посмотрела на меня, на Периго. - Вы что-то знаете о Диане. Скажите мне! Все останется между нами, обещаю вам. Я это говорю не просто так. Мы с Периго быстро переглянулись. Это было молчаливое соглашение ничего не рассказывать. Миссис Джесмонд, всегда чуткая к таким вещам, тотчас поняла, что ответа не будет. - Вы, вероятно, заметили, что Диана - дура, - сказала она, немного нервничая. - Одно время она увлекалась нацистами. Потом уехала в Америку, и я надеялась, что там ее научат уму-разуму. По-моему, это все из-за какого-то мужчины. После Америки она решила открыть эту идиотскую лавку. Я подумала, что она могла бы и не выставлять себя на посмешище, но в конце концов это не мое дело... - Пожалуй, в том-то и беда, что вам ни до чего нет дела, - пробормотал Периго. - Вам нужно одно - быть сытой, красиво одетой, уютно жить и развлекаться. Впрочем, я высказываю скорее точку зрения Нейлэнда, просто читаю по его лицу. Она спокойно поднялась и снова посмотрела на меня. - Я удивилась вчера, увидев вас с нею. Она ведь не в вашем вкусе. Что она натворила? - Она не могла забыть Нюрнберг и высшую расу, - ответил я. - И предавала родину. Одни делают это ради денег, другие из страха или честолюбия, а она... ее, я думаю, толкала на это смесь романтических бредней и безмерного самомнения. - Вы совершенно правы, - сказала миссис Джесмонд. - Диана всегда была такая. Я ее не раз предостерегала. Дело в том, что она моя сестра. Годом-двумя моложе, конечно, и гораздо глупее. Сейчас один летчик рассказывал, что возле их базы в Шотландии есть чудесная маленькая гостиница. Съезжу туда, пожалуй. Три с половиной года назад одна замечательная гадалка в Канне - к ней все ходили - предсказала, что я проживу только пять лет. Значит, осталось полтора года. Как долго! А мне начинает ужасно надоедать жизнь. До свидания. - И она лебедем поплыла к своему столику и своим молодым людям. Мы смотрели ей вслед. - Я достаточно стар, чтобы понимать, что к чему, - печально сказал Периго. - Но эта женщина меня восхищает. Если она уедет в Шотландию, я узнаю, куда именно, и в первый же свободный день съезжу туда посмотреть, как она там. Может быть, авиация будет на дежурстве, тогда мы с нею посидим у огня, и она мне кое-что расскажет о себе - несколько глав из своей страшной и пикантной биографии. Но сначала придется все-таки познакомить ее с инспектором Хэмпом, человеком в своем роде столь же необыкновенным. - Кстати об инспекторе, - сказал я. - Передайте ему, что, если сегодня до половины одиннадцатого от меня не будет никаких вестей, пусть он едет домой к полковнику Тарлингтону. - Тогда и я поеду с ним, - сказал Периго. - Если только вы не пожелаете взять меня с собой, Нейлэнд. - Нет, Периго, спасибо. Я вижу пока только один способ закончить это дело. Способ довольно рискованный, все легко может провалиться, так что не стоит нам обоим раскрывать карты. Если сегодня уже не встретимся, загляните завтра утром на Раглан-стрит. И спасибо за обед. Когда еще мы с вами так пообедаем! Мы вышли из ресторана. На углу я сел в автобус, и, к счастью, рядом со мной оказался человек, знавший, где находится Оукенфилд-Мэнор и где нужно сойти. Я вышел в густой черный мрак. Дул порывистый ветер с ледяным дождем. Мне объяснили, что надо пройти еще примерно четверть мили и там повернуть налево. Я продвигался вперед медленно, почти ничего не видя, весь промок, и, когда добрался до поворота, мне показалось, что он гораздо дальше. Ворота я разыскал уже в начале десятого (под аркой мне удалось взглянуть на часы). Здесь мы должны были встретиться с Отто. Прождав минут десять, я решил, что он, наверное, стоит где-нибудь поближе к дому, и пошел в ту сторону. Я так вглядывался в темноту, что у меня заболели глаза. Возле парадного входа Отто не было. Ни справа, ни слева. Быть может, любящая невестка убедила его, что жизнь его слишком драгоценна, чтобы рисковать ею на таких увеселительных прогулках? Не совсем понимая, как мне действовать дальше без Отто, который должен был опознать мнимого Морриса, я осторожно обошел дом - по-видимому, не особенно большой - и очутился где-то на задах, среди