омленный Эрнест, - а то мне померещился
дядя Фил, и будто он назвал мое имя...
   - Он-таки назвал его, садовая ты  голова!  -  рявкнул  папа.  Потом  он
повернулся к Джорджу:  -  А  ты  теперь,  наверно,  скажешь,  что  мы  все
вообразили это одновременно. Бр-р-р!
   - Это все его дьявольская злоба, - закричала мама, входя в комнату. - А
больше он без нас не появлялся?
   - Еще как появлялся, - ответил Джордж и рассказал, что  было  во  время
спортивного журнала.
   - Теперь каждый раз личные выпады и оскорбления,  -  с  горечью  сказал
папа.
   - Постойте, - сказал Эрнест с еще более ошеломленным видом, чем прежде,
и продолжал, тщательно выбирая каждое слово: - Даже если бы  он  был  жив,
его не взяли бы в "Беседы на злобу дня". То есть, я хочу сказать, что  они
берут только...
   -  Ради  бога,  Эрнест!  -  вскрикнула  Уна.  -  Какой  смысл  в  таких
разговорах? Я сейчас зареву.
   Мама сурово посмотрела на мужчин.
   - Теперь, может, вы поверите мне, когда я расскажу вам, что было у  нас
с Уной и что случилось с бедным Стивом.
   И им пришлось выслушать полный отчет о предыдущих появлениях дяди  Фила
с упоминаниями о его вчерашних проделках на экране. Это привело  к  весьма
шумному продолжению метафизического спора Джорджа и папы  о  том,  был  ли
дядя  Фил  там  по-настоящему  или  он  был  спроецирован  на   экран   их
воображением. Когда спор стал невыносимо сложным, его весьма  бесцеремонно
прервали.
   В комнату  вошла  небольшая  процессия:  Стив,  при  нем  парнишка  его
возраста и Джойс, бледная, но решительная, в сопровождении компании друзей
- двух быстро лопочущих девиц со слезящимися глазами и одного  испуганного
молодого человека.
   - Ну, что еще  такое?  -  закричал  папа,  раздраженный  тем,  что  ему
пришлось замолчать.
   - Мы поговорили, -  сказала  своенравная  Джойс,  -  и  теперь  я  хочу
включить телевизор и посмотреть сама, и пусть мне никто не мешает. - У нее
был такой свирепый вид, что никто и не пытался ей помешать. -  Что  сейчас
будет?
   - Очередная передача о преступлениях, оставшихся нераскрытыми, - сказал
Джордж, и она направилась к телевизору.
   Все молча смотрели и  слушали.  На  экране  появилась  разодетая  дама,
которая сказала:
   - Итак, вот одна точка зрения. Теперь послушаем другую. Что вы  думаете
по этому поводу, инспектор Фергюсон?
   - Сейчас, - пробормотал Джордж. - Ставлю гинею.
   Все Григсоны шумно вздохнули. Ужасное острое лицо дяди  Фила  заполнило
весь экран, и голос его зазвучал громче, чем  раньше.  На  этот  раз  маме
поневоле пришлось слушать.
   - Возьмем, например, такой случай, -  говорил  дядя  Фил,  уже  сверкая
глазами. - Старый человек с больным сердцем. Когда начинается приступ, ему
надо сразу же сунуть в рот  таблетку,  иначе  конец.  И  предположим,  что
кто-то, например, молодая  племянница,  нарочно  кладет  эти  спасительные
таблетки туда, где он не может их достать, так что во  время  приступа  он
погибает, пытаясь до них дотянуться. Ведь это же убийство!
   - Ах ты старый паршивый врун, ничего я нарочно не делала!  -  завизжала
Джойс и швырнула в экран табуреткой.
   На следующее утро Альф Стокс  был  у  них  и  смотрел  на  маму,  качая
головой.
   - Что же из того, что он был новенький и  стоил  сто  двадцать  фунтов.
Ведь трубка разбита - вот в чем  беда.  Я  могу  предложить  вам  за  него
двадцать пять фунтов. Да, конечно, это  несчастный  случай,  но  некоторые
несчастные случаи... - И тут, мама потом рассказывала, он посмотрел на нее
исподлобья, острым стариковским взглядом. - Некоторые  несчастные  случаи,
как видите, обходятся недешево.