ился к экзаменам в институте. Трудно было... Но я целыми днями сидела возле Ти- мошки, а мама моя его лечила. И в больницу мы его не отдали, сами выхо- дили. Мама сказала, что Тимошке надо побольше гулять, дышать свежим воз- духом. И мы с ним стали гулять. Я выдумывала разные истории, чтобы ему не было скучно: то мы с ним отправлялись в путешествие, то искали что-то. Он очень любит разные поиски и неожиданные находки. Но головные боли все равно возвращались. Они и сейчас еще мучают его. И я тут часто думаю об этом, потому что очень люблю Тимофея. Сперва я просто хотела помочь Феликсу, который один никак не мог с ним справиться, хотя Тимошка уважает старшего брата и даже гордится им. Но главное, Феликс мало видит Тимошку. Только рано утром да поздно вечером. Он ведь все время занят: то в школе у нас, то в штабе дружинников, то в библиотеке... Вот Тимошка и привязался ко мне. А я к нему. И так сильно мы с ним сдружились, что я даже не смогла сказать ему правду, когда уезжала из вашего города. Не смогла сказать, что уезжаю навсегда, просто не смогла. И пообещала, что скоро вернусь... Даже адреса не оставила: родители, мол, будут ездить с геологической партией где-то недалеко, по Уралу, - и я с ними. А потом, сказала, вернусь обратно... И Тимошка ждет, что я снова приду к нему, как бывало раньше. Каждый день ждет... Но вместо меня, Коля, должен прийти ты. И как-то занять мое место в Тимошкиной жизни. Понял? Тогда уж можно будет сказать, что я, наверно, не приду больше в двухэтажный домик на Зеленой улице. Там, в третьей квартире, ты должен подружиться с Тимошкой. Но сперва приди туда тайно от всех и даже от Феликса: может быть, он не захочет, чтобы кто-то еще вмешивался в их жизнь. Меня он сам просил помочь, а тебя не просил. Но уж когда ты станешь настоящим другом Тимошки, тогда Феликс обрадуется и тайна будет не нужна. Это и есть моя просьба. Тимошка днем всегда дома, ты легко застанешь его. Феликс пишет, что он даже на полчасика боится уйти куда-нибудь: а вдруг я приду! Принеси Тимошке интересные книги. Лучше всего Жюля Верна. Или что-нибудь про разведчиков. И не позволяй ему снимать очки. Скажи, что они ему к лицу, что он в них выглядит совсем взрослым. Скажи это как бы между прочим... И еще хочу тебе напомнить: он очень любит всякие поиски, неожиданные находки и таинственные истории. Придумай что-нибудь такое, чтобы увлечь его... Я хочу, чтобы ты полюбил Тимошку. Такого задания я дать не могу. Но хорошо было бы! Оля Коля пишет Оле Здравствуй, Оля! Так, значит, Тимофей - это младший братишка Феликса? Вот здорово! А я думал, это какой-нибудь старшеклассник. Я еще ни разу не видел Тимошку, но уже немного его люблю. А как подружиться с ним, пока не знаю. Если придумаю, тут же напишу тебе. Что же ты мне сразу не сказала, что Тимофей - это просто Тимошка? Я бы не искал его по всей школе. Коля Коля пишет Оле Здравствуй, Оля! После того как пришло твое последнее письмо, я все время думаю: как мне начать разговор с Тимошкой? Я уже три раза внимательно слушал по радио передачи для родителей. И даже кое-что записал в тетрадку. Я сначала решил, что буду воспитывать Тимошку по всем правилам педагогической науки. Я даже составил и выучил наизусть текст своей первой педагогической беседы, где было много примеров из жизни, пословиц и поговорок. По радио говорили, что их язык "наиболее убедителен". В моей беседе были такие, например, места: - Я надеюсь, Тимоша, что мы с тобой станем закадычными друзьями, что нас с тобой, как говорится, водой не разольют! Знаешь, наверно, Тимоша, такую русскую поговорку: "Скажи мне, кто твой товарищ, и я скажу, кто ты!.." Ты дружил с Олей Воронец, а она настоящая пионерка - значит, и ты будущий настоящий пионер. Я верю в тебя! (По радио говорили, что очень важно верить в человека, которого собираешься воспитывать.) И еще, Тимоша, есть такой математический закон: "Две величины, порознь равные третьей, равны между собой!" Мы порознь были знакомы с Олей Воронец - значит, мы с тобой уже давно были как бы приятелями... Но когда я зубрил эту речь, мне вдруг стало как-то очень скучно. И тогда я подумал, что Тимошка может заснуть, пока я буду произносить все свои пословицы, поговорки и примеры из жизни" Особенно, если он любит Жюля Верна и книги о приключениях... Я долго думал - весь день и почти что всю ночь. И решил действовать без всяких бесед. А как именно - напишу в следующем письме, потому что как раз в эту минуту отправляюсь к Тимошке: он, наверно, уже вернулся из школы. Коля Коля пишет Оле Здравствуй, Оля! Вчера я познакомился с Тимошкой. Было это так. Я рассчитал, что Тимошкины окна должны быть крайними слева, на первом этаже. Потом пошел во двор, спрятался за углом дома и начал оттуда ухать по-совиному, будто условный сигнал подавать. Сова, знаешь, всегда неспокойно кричит, словно пожарную тревогу в лесу объявляет. Я даже, может быть, немного перестарался, потому что Тимошка сразу высунулся в окно и стал тревожно оглядываться по сторонам, Я вышел из-за угла и тихо, таинственно прикрыв рот рукою, спросил: - Ты Тимофей? - Да, я Тимофей! - ответил он. Я почувствовал, что ему приятно произносить это слово - "Тимофей", и решил, что всегда буду называть его так - уважительно, полным именем, Я повнимательней оглядел Тимошку и говорю: - Да, вроде, похож... по описанию совпадает... Тогда ты мне и нужен! И полез прямо в окно. Тимошка опомниться не успел, как я уже спрыгнул к нему в комнату. Он смотрел на меня исподлобья, недоверчиво и хмуро. - Ты кто? - спросил он. - Я из "Отряда Справедливых"! Нам с тобой поручена "Операция МИО"! - МИО?.. - переспросил он. - Это сокращенное слово. Оно обозначает: "Мы ищем Олю"! Понимаешь? Она же адрес переменила, и мы обязаны ее отыскать! - Мы с тобой?.. - Ну да! Ведь ты же был ее самым ближайшим другом! Так мне сказали... Тимошка с удовольствием подтвердил: - Да, я был другом! - Ты хочешь найти Олю? И тут я увидел, что Тимошка действительно очень скучает по тебе, что он даже, может быть, ничего другого и не хочет, как только найти тебя. Он повернулся ко мне тем самым ершистым затылком, про который ты писала, и полез согнутым указательным пальцем под очки... Потом он настороженно спросил: - И ты тоже... ее друг? Он, видно, не хочет, чтобы у тебя были на свете, кроме него, еще какие-нибудь друзья. И я ответил Тимошке: - Нет, я не очень уж близкий друг. Но мы учились с ней вместе. И поэтому мне поручили...в "Отряде Справедливых". - В отряде? - опять недоверчиво переспросил он. - А Феликс ничего про это не говорил... - Твой брат не должен знать об этом! Ни в коем случае! - полушепотом предупредил я. - Почему? - еще больше насторожился Тимошка. - Я ему все говорю... - А этого говорить нельзя! Понимаешь, мы должны сами, без помощи взрослых, найти Олю! Она уехала и не дает о себе знать. А мы должны отыскать ее. Так решил "Отряд Справедливых"., - Как же мы ее найдем? - Тут поможет одно мое свойство... ну, которое отличает меня от всех других людей! - Какое свойство? - Скоро узнаешь! - пообещал я. И шепнул ему в самое ухо, будто кто-то мог нас услышать: - Нам с тобой и срок дали: двадцать девятое декабря! Я закатил глаза так, чтобы одни только белки были видны (я умею это делать), потом таинственно покрутил руками в воздухе, подвигал ушами (я тоже умею) и добавил: - Кстати, как мне только что стало известно, двадцать девятое - это как раз день твоего рождения! - Откуда стало известно?.. - А я отгадываю на расстоянии!.. Это и есть мое особое свойство! Я слышал, что некоторые артисты дают "сеансы отгадывания мыслей на расстоянии", но тут это "расстояние" было ни к чему, и я стал объяснять: - Ведь день твоего рождения будет почти через месяц. Значит, этот день от нас на большом, так сказать, расстоянии. А я его отгадал... Значит, и получается: отгадывание на расстоянии. Понимаешь? Тимошка смотрел на меня уже с большим уважением. И потребовал: - Отгадай что-нибудь еще! - Я даю сеансы отгадывания только один раз в день, - устало сообщил я. - Потому что это требует большого напряжения нервной системы. Я вытер лоб рукавом. - А потом еще что-нибудь отгадаешь? - Обязательно отгадаю! - Мой Феликс тоже умеет показывать разные фокусы, - сказал Тимошка. Он сравнил меня со своим старшим братом, и я подумал, что это уже неплохо. Чтобы закрепить свой первый успех, я вдруг зачем-то пообещал: - Двадцать девятого я подарок тебе подарю! Ко дню рождения... Тимошка, видно, не очень ценил подарки. Он даже ничего мне не ответил. А я, чтобы выжать из него ответ, добавил: - Велосипед хочешь? Тимошка вновь промолчал. - Ты думаешь, что трехколесный, да? Нет, двухколесный, настоящий. Со звоночком! - продолжал настаивать я. Тимошка только пожал плечами. Мое умение отгадывать на расстоянии произвело на него большее впечатление, чем двухколесный велосипед. Я очень хотел еще больше завлечь Тимошку в нашу "Операцию МИО" и предупредил его: - Вызывать тебя буду условным знаком: каким-нибудь птичьим голосом. А ты так же точно будешь мне отвечать. Если ответишь - значит, никого дома нет и я могу смело лезть в окно! - Я по-птичьи не умею, - хмуро ответил Тимошка. - Как?! Ты не умеешь подражать птицам?! - Нет... - Ну, знаешь ли, Тимофей! Этого я никак не ожидал! Тогда я немедленно научу тебя. Без этого мы просто провалим все дело. Вот слушай... И повторяй. Я стал с посвистом прищелкивать, как самый настоящий дрозд, потом надрывно, тоскливо кричать, как чайка, потом несолидно тренькать, как синица... - Феликс тоже умеет свистеть по-всякому, - сказал Тимошка. И все же он смотрел на меня с восхищением. И даже начал сам потихонечку повторять за мной. А во дворе, под окнами, стали собираться ребята. Тогда мы прекратили наш первый урок. Напоследок я не только сказал Тимошке, что очки ему к лицу, но даже примерил их и сказал, что с удовольствием бы сам носил такие! Вот и все, Оля. Я, значит, начал выполнять твою просьбу. Коля Да, совсем забыл! Срочно расскажи мне о каких-нибудь Тимошкиных тайнах: ведь я должен что-то "отгадывать на расстоянии"! Коля пишет Оле Все эти дни, Оля, я думал о том, что бы мне еще отгадать на расстоянии, потому что это очень поразило Тимошку. Пока ты еще не успела рассказать мне о Тимошкиных тайнах, я решил отгадать что-нибудь сам, без твоей помощи. И заодно решил подсунуть Тимошке какую-нибудь неожиданную находку. Ты ведь писала, что он очень любит неожиданные находки. Я обыскал сарай во дворе, пошарил на черном ходу, но ничего интересного не нашел. Нельзя же было подсунуть Тимошке старый ржавый чайник без носика или сломанный стул без трех ножек! Тогда я поискал дома и тоже не нашел ничего подходящего. "А не подложить ли ему горшок с маленьким зеленым стебельком, который должен очень здорово разрастись?" - подумал я. Елена Станиславовна услышала недавно в одной лекции, что полезно выращивать дома разную зелень, особенно у нас в городе, где так сильно дымит огромный алюминиевый завод. И на следующий день она притащила десять цветочных горшков с маленькими стебельками. "Эти росточки, - сказала Елена Станиславовна, - превратят нашу квартиру в ботанический сад. И мы все будем вдыхать чистый кислород!" "Пусть и Тимошка немного подышит кислородом, - решил я. - Подсуну ему один цветочный горшок! Елена Станиславовна и не заметит". И вот сегодня, когда стало уже чуть-чуть темнеть, я взял один горшок и пошел на пустырь, который за Тимошкиным домом. Там я отыскал местечко потаинственней... На краю пустыря начали строить новый корпус, но пока успели построить только полтора этажа. В сумерках я представил себе, что это не этажи будущего дома, а неровные зубцы какой-то старой, полуразрушенной стены. Может быть, даже крепости... Стройка в этот час уже притихла. Я подтянулся на носках и достал до окна первого этажа. Потом я поставил свой горшок на кирпичи, которые скоро будут держать на себе оконную раму. А пока в окне не было еще ни рамы, ни стекла... Потом я побежал к Тимошкиному дому. Немного пощелкал из-за угла дроздом, раза три ухнул совой. Тимошка тоже ухнул мне в ответ: мол, все спокойно, дома никого нет. Тогда я забрался на подоконник, спрыгнул в комнату и говорю: - Тимошка! Слушай меня!.. Сейчас я буду снова отгадывать на расстоянии. Он прямо замер на месте. Я снова закатил глаза, таинственно покрутил руками, подвигал немножко ушами и объявил: - Тебя ждет одна неожиданная находка! - Где? - Ни о чем не спрашивай: ты можешь сбить меня со следа... - С какого следа? - Ну, со следа, который ведет к этой находке! - К какой находке? - Не задавай вопросов: не выводи меня из состояния... - Из какого состояния? - Из состояния отгадывания! Молча иди за мной! И Тимошка пошел за мной на пустырь. Время от времени я останавливался, смотрел на землю и даже принюхивался, будто искал след. Когда мы стали подходить к стройке, я зажмурил глаза и сказал: - Не смотрю, но вижу! Как это таинственно и загадочно: в доме еще никто не живет, а в окне уже стоит цветочный горшок! - В каком окне? - Ну, в самом первом от... угла. Тимошка подбежал поближе, обернулся ко мне и молча пожал плечами: ни- какого горшка в окне не было. - Не может быть! - воскликнул я. Приподнялся на цыпочках, дотянулся до окна и увидел несколько комочков земли на кирпиче. Это было все, что осталось от неожиданной находки. Кто-то нашел ее раньше нас. А вечером дома Елена Станиславовна подняла тревогу: "Где цветочный горшок?" - Может быть, он выпал из окна на улицу? - сказал я. - Но он же мог разбить кому-нибудь голову! Там, на тротуаре, должны были бы остаться черепки... - От головы? - Да нет, от горшка! Неуместные шутки. Выгляни, Коля! Внизу не валяются черепки? Я выглянул и сказал, что никаких черепков нету. - Наверно, дворник подметал тротуар, - предположил я. - Нельзя ли взять на полтона ниже. Вы мешаете мне заниматься! - крикнула Нелька из другой комнаты. Она разучивала какую-то новую музыкальную пьесу. - Ты могла бы попросить об этом вежливей, - так тихо прошептала Елена Станиславовна, что услышал ее только я, а Нелька не услышала. Я, Оля, не знал, писать ли тебе обо всем этом. Но потом подумал, что, если написать все, как было, получится как бы еще один невыдуманный рассказ. И я написал. А Тимошка стал, кажется, немного сомневаться, могу ли я отгадывать на расстоянии. Коля Оля пишет Коле Дорогой Коля! Моя мама говорит, что к каждому больному нужно подходить индивидуально, учитывая особенности его организма и характера. И к здоровому человеку, я думаю, надо подходить так же. Ты это учел, Коля, при первом разговоре с Тимошкой: он ведь обожает все необычайное и таинственное. И ты, мне кажется, любишь все это тоже. Но только очень прошу тебя: не увлекайся чересчур! А то вы все время так и будете говорить друг с другом шепотом да птичьими голосами. И не нужно пугать Тимошку совиным уханьем из-за угла и прочими такими вещами. Он ведь очень впечатлительный мальчишка. А нервничать ему, мама сказала, вредно. Писать длинные письма мне теперь уже просто некогда: девчонки так и рвутся в рукавичную мастерскую. Рукавицы, оказывается, не только руки согревают: из-за них все ребята в классе стали относиться ко мне как-то теплее. И даже Артамонов чуть-чуть изменился. Раньше он угрюмо подтрунивал надо мной: "Рукавиц, что ли, в городе не хватает? По две пары на руку не натянешь!" Девчонки отвечали ему, что наши рукавицы - домашней вязки: они мягче, нежнее и вообще, как подарок, приятнее для рыбаков. Он только ухмылялся. А теперь помалкивает, словно над чем-то призадумался... И, наконец, Коля, самое главное: о Тимошкиных "личных тайнах". Есть у него тайны, но я не могу о них рассказать, потому что он доверил их мне по секрету. А чужие секреты выдавать нельзя. Это будет нечестно и несправедливо. Я раскрою тебе что-нибудь самое незначительное, чего Тимошка и сам не таит. Ну вот, например, у Тимошки есть такая особенность: он обедает по своей собственной системе - сперва ест второе, а потом уже первое. Так, по-моему, на всем белом свете никто, кроме него, не обедает. И если ты это сам "угадаешь на расстоянии", будет очень здорово. Тимошка записывает в тетрадке, сколько раз он прочитал какую-нибудь особенно интересную книжку или посмотрел увлекательный фильм. Я запомнила, что "Гиперболоид инженера Гарина" он читал семь раз, а картину "Подвиг разведчика" смотрел раз одиннадцать или двенадцать. По-моему, все же двенадцать! Угадай это "на расстоянии", - Тимошка очень удивится. Настольная его книжка - "Швамбрания". Или, вернее сказать, - "встольная": она всегда лежит у него в столе, слева. Он ее никому не показывает, чтобы не попросили почитать (это, кажется, единственное, чем он не хочет делиться!). А ты возьмешь и отгадаешь - опять, конечно, "на расстоянии": раскрой, мол, левый ящик стола, там у тебя "Швамбрания" спрятана! Он будет просто поражен. Раз уж сказал, что умеешь отгадывать, так отгадывай, а то он тебе ни в чем верить не будет. Сейчас, Коля, снова спешу в мастерскую: сегодня все девочки должны изъять дома у своих бабушек шерсть и принести ее в школу. А остальной материал нам в порту дадут. И вообще все, что нужно для работы... Ну, бегу! Оля Коля пишет Оле Сегодня, Оля, я опять попал в очень тяжелое положение... Потренькал я синицей из-за угла дома, Тимошка тоже ответил мне через окошко по-птичьи, а как только я спрыгнул с подоконника в комнату, он прямо с ходу потребовал: - Отгадай, где сейчас находится Оля. Если ты правда умеешь отгадывать. - Понимаешь, Тимошка, я не могу сосредоточиться на том человеке, которого здесь нет. - Но ты же говорил, что отгадываешь на расстоянии! - На расстоянии, - стал выкручиваться я, - находятся предметы и события, которые я отгадываю - ну, например, твой день рождения или какие-нибудь неожиданные находки, - но сам человек должен находиться здесь, рядом со мной. Я даже за руку должен взять этого человека! - А раньше ты меня за руку не брал. - Просто забыл. А сегодня обязательно возьму. И потом... Я не могу, видишь ли, отгадывать по чужому заказу, а только по своему собственному. - Почему? - удивился Тимошка. - А вот у нас в клубе один известный артист выступал, так ему прямо из зала разные вопросы задавали. И он тут же отгадывал. Только весь краснел и покрывался потом. Мне мама с папой рассказывали. - Ну, видишь ли, дорогой мой, это же настоящий артист. А я, можно сказать, из самодеятельности... Зато я не краснею и не потею! - А как же "Операция МИО"? - спросил Тимошка. - Начнется! Потерпи немного. Всему свое время. Я помогу тебе найти Олю, но, как бы это сказать... через тебя самого. - Через меня? - Ну да! Потому что ты-то здесь, со мной рядом, тебя-то я вижу и в любой момент могу схватить за руку. Понял? - Нет. - Потерпи немного: поймешь! - А ты дай сам себе какой-нибудь заказ, - попросил Тимошка. - Руку!.. - скомандовал я, закатывая глаза и одновременно шевеля ушами. Потом схватил Тимошкину руку, всю измазанную чернилами, и прошептал: - Ты, Тимофей, записываешь в особой тетрадке, какие книги прочитал и какие фильмы посмотрел. Тимошка от восторга протянул мне вторую руку. Я схватил ее тоже. Сеанс продолжался. - Ты, Тимофей, прочитал "Гиперболоид" целых семь раз! А фильм "Подвиг разведчика" смотрел одиннадцать... Нет, нет, погоди... Скажу точнее! Двенадцать раз! - Можно, я позову ребят со двора? - тихо попросил Тимошка. - А?.. Пусть они тоже услышат! - Нет, не надо. Это будет отвлекать меня. Я должен максимально сосредоточиться на главном объекте отгадывания, то есть в данном случае - на тебе. - Еще что-нибудь... - прошептал Тимошка. Я огляделся по сторонам, словно размышляя, что бы такое мне еще отгадать. - Только не подглядывай, - предупредил Тимошка. - Ты мне не доверяешь?! - громко обиделся я. - Хорошо. Тогда я сейчас разгляжу что-нибудь такое, чего не может быть видно, потому что этот предмет лежит в шкафу. Или, например, в письменном столе. Руку!.. Другую!.. Я снова схватил перепачканные чернилами Тимошкины руки, снова закатил глаза, подвигал ушами - и сделал очередное открытие. - В левом ящике письменного стола у тебя лежит "Швамбрания"! - Нет, - к моему величайшему удивлению, произнес Тимошка. - Она там все время лежала, но вчера вечером я ее читал и оставил под подушкой. - Запоздалая реакция! Вот видишь: это уже усталость. Я перенапрягся. На каждом сеансе надо отгадывать что-нибудь одно, - сказал я. И устало бухнулся на диван. Странную Тимошкину манеру обедать, начиная со второго блюда, я решил оставить на следующий сеанс. А то просто нечего будет отгадывать! - Не волнуйся, пожалуйста, - стал утешать меня Тимошка. - "Швамбрания" у меня всегда лежала в левом ящике. Так что можно считать, что ты отгадал. Не волнуйся! Мой сеанс, несмотря на последнюю осечку, покорил Тимофея. Я видел это и сделал еще одно предположение: - Не надо было хватать тебя сразу за обе руки. Это не по правилам. Полагается брать только одну руку. - Но ведь ты все равно отгадал, - продолжал утешать меня добрый Тимошка. И тихо попросил: - А какую-нибудь неожиданную находку ты не можешь найти? На улице или на пустыре... - Нет, сейчас не могу. Слишком большое переутомление! Ослабла чувствительность. Понимаешь? А в следующий раз я что-нибудь обязательно отыщу! Мы попрощались. И я выбрался через окно на улицу. То, что я входил и выходил через окно, очень нравилось Тимошке. И я решил вообще не пользоваться дверьми в его квартире. Коля Оля пишет Коле Дорогой Коля! Очень хорошо, что ты так энергично завоевываешь Тимошкино доверие. Я ведь и хочу, чтобы он сильно к тебе привязался и совсем не огорчился, когда потом узнает, что я уехала далеко, в Заполярье, и больше, наверно, не вернусь... Ты очень хорошо взялся за дело. Но остается ли у Тимошки время на уроки? Вот что меня волнует. Артамонов видит, что я получаю письма, и почему-то очень интересуется, от кого именно. Раз пять уже спрашивал... Оля Коля пишет Оле Ты, Оля, напрасно волнуешься о Тимошкиных уроках: я даже несколько раз проверял, как он выполняет домашние задания, и даже смог сделать ему кое-какие замечания. В этом, конечно, нет ничего удивительного: ведь он во втором классе, а я уже как-никак в шестом. И все-таки приятно чувствовать себя учителем... Я теперь все время буду его проверять. Тимошка сказал, что Феликс тоже частенько заглядывает к нему в тетрадки, а в дневник никогда не заглядывает (говорит, что хочет доверять младшему брату!). И еще он беседует с Тимошкой о том, что проходят в школе. И Тимошка уверяет, что слушать Феликса гораздо интереснее, чем читать учебники... Я, Оля, ни на один день не могу забыть о твоем втором задании, потому что часто перечитываю твои письма. Сперва я стал их перечитывать для того, чтобы научиться отвечать тебе: ведь я раньше никогда не писал писем и ни от кого их не получал. Иногда даже мне кажется, что я немного подражаю тебе: тоже стараюсь рассуждать, что-то вспоминать... Сначала я хотел исправлять эти места, чтобы писать по-своему, а потом решил ничего не исправлять: так писать интереснее. Вот видишь, опять занялся рассуждениями, когда надо рассказывать о самом главном. Чтобы Тимошка меня уважал, я не должен срываться. Это я понимаю. А с цветочным горшком у меня получился провал. И вот я решил преподнести Тимошке какую-нибудь другую неожиданную находку. Ведь он и сам просил меня об этом. Я надумал подарить ему свою деревянную клетку. Свою птичью лечебницу. Так называла ее мама... Я все равно ведь не могу пользоваться ею дома. У меня на столе стоят теперь два аквариума с водорослями, ракушками и речным песком на дне: рыбы молчат и не мешают Нельке играть на пианино. Перед тем как подсунуть Тимошке клетку, я решил ее немного отремонтировать, начал стучать молотком, скрести напильником. - Делать тебе нечего, что ли? - сказала Нелька: испугалась, что я снова открою свою птичью лечебницу, Елена Станиславовна стала на мою сторону и сделала Нельке замечание: - Надо уважать не только свои дела, Неля! Не только свои увлечения. Каждый делает то, что умеет: один играет на пианино, другой сочиняет стихи, а третий ремонтирует клетку... И все это для чего-нибудь нужно! Елена Станиславовна часто любит подчеркивать, что люди, у которых нет никаких особенных способностей (например, я), тоже имеют право на уважение и тоже могут приносить не вред, а даже кое-какую пользу. И тут она снова все поставила на свои места: одному - то есть Нельке - быть пианисткой, а другому - то есть мне - возиться с молотком и напильником. "Но на самом деле, - думал я, - от Нелькиной игры никому еще пользы не было, а моя клетка принесет Тимошке радость!" Ты, Оля, скажешь, что все нехорошо и нескромно с моей стороны. Но я зачеркивать эти строки все равно не буду: как написал, так и написал! Потому что нельзя же думать, что если человек не умеет играть на пианино и писать стихи, так он уж совсем ни на что не годится. Я решил, что мы с Тимошкой будем лечить птиц вместе у него дома. Но теперь уж я знал, что "находку" на пустыре должен кто-нибудь стеречь. А то пока я сбегаю за Тимошкой, ее могут унести, как тот цветочный горшок. Но кто же будет стеречь? И тут, Оля, мне пришлось немного нарушить твое предупреждение и рассказать про твою тайную просьбу Белке. У меня не было другого выхода, потому что нужна была Белкина помощь. Я думаю, Оля, ничего страшного в этом нет, потому что Белка была твоей лучшей подругой, и она поклялась мне, что никому ничего не скажет. А то ведь и правда Феликс, может быть, вовсе не хочет, чтобы все знали, как мы воспитываем его младшего брата. Сперва Белка, конечно, стала возмущаться: - Почему это Оля поручила такое дело тебе, а не мне лично?! Ведь воспитывать маленьких - это женское дело, а не мужское! И потом, тебя самого еще надо воспитывать и перевоспитывать! Почему она, такая справедливая, и вдруг так потрясающе несправедливо поступила? Мне пришлось немного приврать, чтобы как-то успокоить Белку. Я сказал: - Оля как раз и поручила тебе выполнить несколько самых ответственных дел, от которых на девяносто девять процентов зависит выполнение ее просьбы! Сегодня для начала ты должна посторожить клетку... Белка вздрогнула: - Клетку?! - Птичью, птичью!.. - успокоил я. - А зачем это нужно? - Пока не скажу. Но Оля очень тебя просила... Ты должна забраться в комнату одного недостроенного дома и тайно, не выдавая себя, последить оттуда за клеткой, которая будет стоять на окне. Пока я не приведу Тимошку. Вот, оказывается, Оля, какое дело ты поручила Белке! А ты и сама об этом не знала, да? Прости, пожалуйста. Коля Коля пишет Оле После школы мы с Белкой волокли мою клетку по улице, потом с трудом втиснулись в автобус: нести ее по улице было неудобно, она же очень большая. Все пассажиры ругали нас, потому что клетка мешала им входить и выходить на остановках. Мы пробрались на тот же пустырь, к дому, который вырос еще на пол-этажа, но все равно казался мне в сумерках полуразрушенной старой крепостью. Мы поставили клетку на то же самое место, откуда исчез мой цветочный горшок. Потом я подсадил Белку, и она влезла в комнату, в которой не было еще ни пола, ни дверей, ни оштукатуренных стен. А главное, не было света. - Ты должна закалять волю для выполнения следующих Олиных поручений, - сказал я. - Поэтому не бойся! Спрячься в углу и наблюдай за клеткой. Никому не позволяй ее унести... - А кто может ее унести? - перепуганным голосом спросила Белка. - Эх, ты! А еще член "Отряда Справедливых"! Сиди тихо и следи. Скоро мы с Тимошкой придем... А ты все равно не подавай голоса! Голос у Белки от страха вообще пропал, потому что она мне ничего не ответила. Вскоре мы с Тимошкой появились на пустыре. Я снова держал его за руку, снова принюхивался, чтобы найти путь к неожиданной находке. А вблизи от недостроенного дома опять зажмурился и сказал: - Не смотрю, но вижу! Как это загадочно: в доме еще никто не живет, а в окне уже стоит птичья клетка! Тимошка подбежал поближе. И присел на корточки от восторга и удивления. - Откуда она здесь? - Чего не бывает на свете!.. - ответил я. Чтобы Белка знала, что это мы стаскиваем клетку вниз, я громко произнес: - Вот мы с тобой, Тимошка, и нашли наконец неожиданную находку! Но в темном углу комнаты все равно что-то зашуршало. - Там кто-то прячется! - вскрикнул Тимошка. В эту минуту я должен был показать себя смельчаком. Поэтому я, не задумываясь, забрался на окно, спрыгнул в комнату и крикнул: - А ну, кто здесь есть? Выходи! Никто не вышел. Белка притаилась в углу. Я даже не почувствовал ее дыхания. - Показалось!.. - сообщил я Тимошке, спрыгивая на землю. - Какая клетка! - восторгался он, открывая дверку. - Целый птичий домик! Я таких не видал... - Она самодельная, - объяснил я. - Таких в магазинах не продают. - Хоро-ошая! Мой Феликс тоже умеет разные вещи из дерева делать. Послушать его, так Феликс вообще умеет все на свете: и отгадывать на расстоянии, и по-птичьи разговаривать, и клетки делать. И всегда Тимошка говорит не просто "Феликс", а "мой Феликс"... - Мы найдем с тобой какую-нибудь больную птицу и будем ее лечить, - сказал я. - Прямо у тебя дома. - Нет, лучше у нас в школе, - неожиданно возразил Тимошка. - У нас там есть живой уголок. Принеси клетку прямо туда. Сейчас забери, а потом принеси. - Мне самому принести? - Да, самому, - тихо сказал Тимошка. - Если тебе нетрудно... Там ведь у нас живой уголок. Я удивился его просьбе. Но делать было нечего: пришлось тащить клетку обратно домой. А завтра я понесу ее к Тимошке в школу уже без Белкиной помощи, сам понесу. Раз уж он так просил. Коля Оля пишет Коле Я, Коля, столько раз перечитываю каждое твое письмо, что Артамонов сказал: "Наизусть, что ли, учишь?" Хочу и я сообщить тебе об одной неожиданной новости. О самой неожиданной! Артамонов стал чуть ли не моим закадычным другом. И объясняет это знаешь чем? Тем, что я организовала рукавичную мастерскую. Он меня, дескать, за это стал очень уважать. Мы, между прочим, решили вязать для рыбаков и теплые фуфайки тоже. Это нелегко, но мы научимся. К нам в мастерскую приходили моряки из порта, чтобы "одобрить инициативу". И Артамонов трубит об этом на всю школу. Он стал совсем не похож на себя и даже причесывается на пробор, чего, говорят, раньше никогда не делал. Он уступил мне свое место возле окна, потому что оттуда видно море. Я теперь на уроке поглядываю в сторону порта и вижу корабли под разными флагами, и рыболовецкие траулеры. А когда весною окно раскроют, тогда, наверно, и запах моря будет долетать до меня... Когда Артамонов узнал, что я по вечерам буду задерживаться в мастерской, он сказал, что будет заходить за мной, дескать, я живу на окраине города и одна обязательно заблужусь... Хотя живу я вовсе не на окраине и вполне могу дойти сама. Но я не хочу его обижать: пусть провожает. Мой портфель в его руках кажется совсем маленьким, каким-то игрушечным. Сам-то он ходит в школу с такой толстой брезентовой сумкой, что в ней помещаются даже его футбольные бутсы. Когда мы шли в первый вечер, он очень смущался и никак не мог найти тему для разговора. Тогда я попросила его: "Расскажи что-нибудь о футболе!" Он очень обрадовался, что я помогла ему, и не закрывал рот до самого дома. Представь себе, он знает наизусть фамилии вратарей всех команд, которые играют по классу "А" и даже по классу "Б". И помнит, кто из них сколько пропустил мячей в прошедшем сезоне. Я ему сказала: - А если бы ты свою память на что-нибудь серьезное употребил... А? Был бы замечательный результат! Он не обиделся. Артамонов пригласил меня в будущее воскресенье покататься по морю на катере. Я пока еще не согласилась. Но, честно говоря, он не такой уж плохой парень. Мне сперва показалось, что он похож на нашего Рудика Горлова. А теперь я вижу, что совсем не похож... Оля Коля пишет не Оле Школа э 3. Шестой класс "В". Владимиру Артамонову (лично). Молодец, Артамонов! Мы продолжаем следить за каждым твоим шагом. Ты правильно сделал, что пересадил Олю Воронец поближе к морю. И хорошо делаешь, что хвалишь ее на всю школу. Но провожать ее до дому тебе никто не поручал! И менять прическу тоже не обязательно. Учти это! Продолжаем наблюдение. И не вздумай показать ей это письмо. А то, как ты сам говоришь, "хуже будет"! Главный Штаб Наблюдения "Отряда Справедливых" Коле пишет не Оля Школа э 1. Шестой класс "А". Коле Незлобину (лично). Слушай, ты, "Главный Штаб Наблюдения"! Не подумай, что я испугался твоих угроз. Получи свои письма обратно. А с Анной Ильиничной и Тимошкой у тебя хорошо выходит. Оля мне рассказала. Защищать Олю не надо: она в этом не нуждается. Все. Артамонов Коля пишет Оле Я, Оля, только и делаю, что таскаю свою клетку туда-сюда. А ведь она большая и тяжелая. Ты сама видела. Сегодня притащил ее к Тимошке в школу. Там уж я понял, что дело не только в живом уголке, а в том, что Тимошка очень хочет показать меня своим приятелям. - Они говорят, что Оле надоело со мной дружить... И не верят, что она уехала. Вот и пусть знают, что у меня есть новый товарищ! Тимошка первый раз назвал меня своим товарищем. Он нарочно долго ходил со мной по школьному коридору и всем представлял: - Это Коля Незлобин, мой товарищ. Он учится в шестом классе. И почему Тимошка так горд дружбой со мною? Он хотел, чтобы я подольше не уходил из школы и все успели меня увидеть. Поэтому он долго держал меня в живом уголке: знакомил с ежами, рыбами, белыми крысами, черепахой и сонным ужом. Ни одна клетка в живом уголке не пустовала, кроме моей, самодельной. Я решил, что нужно обязательно найти какую-нибудь птицу и открыть новую птичью лечебницу у Тимошки в школе. Из школы мы шли вместе с Тимошкой. Он все время задавал мне разные вопросы, чтобы все видели, что у нас идет серьезный мужской разговор. По-моему, Тимошка уже начинает понемножку ко мне привязываться. И я к нему тоже. Коля Оля пишет Коле Дорогой Коля! Я рада, что Тимошка уже назвал тебя своим товарищем. Он ведь очень сдержанный и не бросается такими словами. Ты не понимаешь, почему Тимошка гордится дружбой с тобой? Да потому, что каждый мальчишка, мне кажется, мечтает дружить с тем, кто хоть чуть-чуть старше его по возрасту. Разве ты не хотел бы быть близким товарищем Феликса? Тимошка огорчается, что родился посреди зимы и из-за этого пошел в школу не в семь лет, а почти что в восемь. Я утешала Тимошку тем, что когда-то давно, в первом классе, пропустила из-за болезни целый учебный год и сейчас тоже старше почти всех своих одноклассников. И тебя, Коля, тоже... Ты не забыл, что у Тимошки 29-го декабря день рождения? Сделай так, чтобы в этот день ему было очень хорошо и очень весело. Отметь где-нибудь на календаре: двадцать девятое декабря. Оля Оля пишет Коле Дорогой Коля! Наш рыбный порт досрочно выполнил годовой план! У всех в городе большое торжество, потому что ведь это только так просто пишется: "Выполнил план". А за этими словами очень трудная работа, и непогода, и холод, и шторм... Но я думаю, что когда успехи легко достаются, их не особенно ценят, а когда трудно - тогда они очень и очень дороги. И весь наш город выглядит поэтому именинником. Пришел праздник и к нам в школу. Представь себе, дали премии всем ребятам, которые особенно активно шефствовали над портом. Эти премии положили в пионерскую копилку. И моя премия тоже легла в копилку. Наши ребята вносят туда все, что получают за сбор металлолома и бумаги, чтобы летом поехать в Ленинград, как они говорят, за свой счет. Я бы, конечно, с радостью снова приехала к нам в "Сосновый бор", где знаю каждую тропиночку, каждую ложбинку... Но, уж наверно, не придется мне там побывать. И переписку нашу с тобой будут проверять у старого дуба уже без меня. Ты покажешь все письма, которые получил... Читать их, я думаю, не будут, а только сосчитают - и тогда убедятся, что я выполнила поручение. А я твои письма не пришлю: они всегда будут храниться у меня. Я просто пришлю нашему Феликсу справку о том, что ты "перевыполнил задание" и вместо трех писем в месяц писал иногда гораздо больше. Пусть и дальше так будет. Оля Коля пишет Оле Поздравляю тебя, Оля, с премией! Меня еще никогда ни за что не премировали. Но главное, что ты поедешь в Ленинград. Счастливая! Прочитать - это, конечно, совсем не то, что увидеть своими собственными глазами, но ты мне все-таки расскажешь потом в письме о своей поездке. Ладно? А я перескажу твое письмо ребятам. Я вообще рассказываю им о тебе все, что не касается твоих заданий. Как мы тогда у дуба договорились, помнишь?.. Вчера так получилось, что я у Тимошки во дворе прямо столкнулся с Феликсом. Он возвращался домой. Феликс совсем не удивился, что встретил меня: - Когда Тимошка сказал мне, что у него появился какой-то новый товарищ, я сразу понял, что это ты. - Почему? - Так ведь ты же помогаешь Оле выиграть спор! - Какой спор? Феликс ничего не ответил. Он вдруг притянул меня к себе: не то обнял, не то хотел со мной в шутку побороться. Я так и не понял. Коля Коля пишет Оле Здравствуй, Оля! Мне в самом деле кажется, что мы с Тимошкой уже чуть-чуть привязались друг к другу. У нас ведь с ним сейчас очень много общего: он ждет сюрприза от меня (я должен помочь ему отыскать его Олю), а я жду какого-то сюрприза от тебя. Хотя я иногда забываю об этом сюрпризе, просто мне стало самому интересно с Тимошкой. Сегодня мы пошли на улицу искать будущего обитателя моей деревянной клетки. Мы делаем это уже не в первый раз и никак не можем найти. Тимошка обязательно хочет отыскать больную птичку, чтобы можно было ее лечить, а весной отпустить на волю. У нас, Оля, уже наступила зима. Мороз хорошо отдохнул и соскучился по своей работе: осень как-то сразу перешла в студеную зиму, без всяких там постепенных переходов. У нас во дворе даже лопнуло одно дерево. И лежит на снегу расколотое пополам, будто у него случился разрыв сердца. Мы с Тимошкой шли по заснеженной улице, лепили белые холодные комочки и швыряли их перед собой: кто дальше. Дальше все время бросал я. Но Тимошка сказал, что Феликс своей левой рукой может закинуть снежок так далеко, что его и найти не смогут. И еще, оказывается, у Феликса летом камешки скачут по воде столько раз, сколько у меня никогда скакать не будут. Я согласился с Тимошкой... Но птичку мы так и не нашл