чешь, куплю тебе кресло-качалку и беспроводные наушники, чтоб слушать передачи BBC...? - Купи! - согласился Фрэт. - Хотя новости CNN меня вполне устраивают. А еще смотрю мой любимый Первый канал, всякий раз удивляясь второй древнейшей профессии, которую у нас теперь путают с первой..., а еще оскопленный НТВ, то ли с золотым зубом глубоко во рту, то ли с глубоко запрятанной фигой в кармане... - Что делать? - спросила она, стараясь показать, что не ждет ответа и готова искать его сама. - В тебе есть главное, Хеленочка: ты знаешь, как надо..., а справедливость и долг..., и готовность притепеть достались по наследству вместе с редкостной четвертой резус-отрицательной группой крови... Ты предводительница..., гугенот-реформатор... В суете отделенческих забот и вялотекущей войны с Ковбой-Трофимом ты стала забывать об этом... God helps those who help themselves. - No, Frat! These things gripe my sole... I'm still in a jam..., just shit out of luck... - Get the lead out of your ass and do what you need! - Frat! You are the best...* Каждый вечер Фрэт спускался в подвал Вивария будто на дежурство: что-то гнало его туда... Он сидел два-три часа, втягивая в ноздри еще витавшие в воздухе запахи беды, приключившейся с Еленой Лопухиной; беды, которой обычный человек противостоять не может, а потом возвращался к себе. Через несколько дней он понял, что ищет встречи с Ковбой-Трофимом, и уверенность, что тот рано или поздно придет, крепла, но Ковбой не шел... Фрэт сидел, уложив зад на лапы, разбросав хвост, и привычно полемизировал с собой, путая понятия, беспричинно причисляя себя то к американцам, то к русским, то становясь собакой..., и в этом бессистемном водовороте размытых терминов его самурайский разум, способный видеть и постигать одновременно, чувствовал себя уверенно и свободно... - У них... Нет..., у нас.. только два класса: очень богатые и бедные очень... Чиновники-шарпеи и голубые олигархи-доги, как Билл, обучающие дворняг-бедняков Пахомов выстраиваться в бесконечные трубопроводы, транспортирующие заграницу сырье... И нет буржуазии..., надежной и прочной, как бигли, на которую можно опереться... Власть с очень богатыми и беднота никогда не станут опорой: все равно, что опираться одновременно на белочку и слона... - Недавно нам привезли дюжину биглей из Питсбурга, штат Пенсильвания..., - вспомнил он. - Сильных и смелых, с прекрасной наследственностью, чтоб размножались, давая начало среднему классу... А мы сунули их в зловонный собачник и стали кормить отбросами с институтской кухни, и бездарно оперировать, как прооперировали Лорен... и меня... - А интеллигенция российская...? Разве это не бигли..., не средний класс? - подумал Фрэт и увидел за тяжелой металлической дверью Ковбой- ------------ * - Господь помогает тем, кто хочет этого * - Нет! Беспомощность терзает мою душу... Я все еще в беде..., в дерьме по самые уши... - Оторви задницу от стула и делай, что надо! (жарг.) - Ладно, Фрэт!... Ты самый лучший... Трофима, сующего ключ в замочную скважину..., и успел сказать: - Нет!, - и встал, и двинулся к дальней стене, где оставались старые функциональные кровати из клинических отделений Цеха вперемежку с матрацами в потеках застарелой мочи, и присел там на задние лапы, вытянув хвост в струну. По тому, как войдя Ковбой-Трофим уверенно нашел в темноте выключатель и зажег бестеневую операционную лампу над столом с цифровой видеокамерой, Фрэт понял, что здесь он не впервой. А тот подошел к столу, постоял, провел рукой по стальным поверхностям, функционально разделенным на сегменты, перемещающиеся по желанию во всех плоскостях пультом дистанционного управления, и неожиданно легко взобрался на стол, обхватил руками согнутые в коленях ноги и положил на них голову, как Лопухина, и затих... Фрэт поежился в углу, а потом двинулся к операционному столу и сел перед Ковбой-Трофимом, глухо стукнув хвостом о пол и выжидательно посмотрел. А тот совсем не удивился, будто знал все про Фрэта и про дежурства его вечерние в подвале, и сказал ему или себе..., не понять:[Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ] - Плоть дряхлеет, а сила душевная нет, и влияние растет и известность, и здесь, и заграницей, [Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ]а может даже [Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ]и в Цехе...[Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ] - Ну в Цехе, вряд ли...[Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ], - отреагировал Фрэт. - Слишком много зла причинили и скрывать это стало почти невозможным..., даже если Прокуратура [Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ]оберегая возьмет над вами тотальное шефство... или о депутатском мандате похлопочет...[Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ] - Что ты себе позволяешь? - несильно удивился директор. - Разве может прибывшая из Штатов[Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ] собака, даже такая инбредная и чистопородная реплика[Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ], как ты, судить о зле[Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ]... или добре здесь, в России...[Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ]? - Не думаю, что принципы добра и зла сильно коррелируют с географическими [Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ]терминами, - сказал бигль. - Библия, которая впервые рассмотрела и оценила эти [Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ]понятия, даже если полагать, что [Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ]в ней представлено мнение лишь одной стороны[Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ], воспринимается одинаково на всех континентах уже много сотен лет... [Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ] - Ты считаешь все мои звания, должности и награды незаслуженными? [Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ]- спросил Ковбой-Трофим, будто сидел со старым приятелем в маленькой [Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ]домашней кухоньке под Саратовым и пил водку из фа[Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ]янсовой чаш[Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ]ки для чая, закусывая яичницей и бутербродами с докторской колбасой...[Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ] - Не знаю...[Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ] - Попробавал бы приехать в Москву молодым зеленым врачем и стать тем, что я есть сейчас...[Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ], без связей, нужных знакомств, влиятельных родителей...[Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ] - Вам был дан Богом удивительный хирургический талант, который просто пер из вас... Не заметить его мог только слепой, и то, если в темных очках...[Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ], или глухой, что в наушниках Sharp... - Видишь?! - оживился директор, но со стола не слез. - Я всего добился сам... Своей головой, руками...[Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ] - ...и [Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ]пенисом, - хотел добавить Фрэт, но промолчал, а Ковбой продолжал, словно некролог читал или получил последнее слово на суде и спешил произвести впечатление[Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ] на присяжных...[Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ] - Я постоянно тренировал пальцы игрой на скрипке, сшивал простыни хирургическими иглами[Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ], зажатыми иглодержателем[Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ], прошивал и перевязывал в трехлитровой банке[Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ] с помощью инструментов куски [Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ]ткани, отрезанные от собственного пальто..., сидел ночами в морге, изучая доступы к органам[Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ] и сосудам...[Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ] - Надеюсь, не станете перечислять [Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ]весь послужной список, - попытался остановить его Фрэт[Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ], - включая названия этюдов из Школы беглости для скрипки, что привели вас в директоры Цеха...? Меня скоро примутся искать коллеги... - Он помолчал, удивляясь позе Ковбой-Трофима на операционном столе, такой знакомой[Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ] и [Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ]странно притягательной... [Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ] - Не стану... [Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ]Для бигля ты достаточно интеллигентен, парень... Как ты умудрился?[Author ID512: at ] [Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ] - Тут нет моей заслуги... Все сделали инженеры из лаборатории генетики в Питсбурге, штат Пенсильвания... Примерно также, как вас Господь наградил потрясающим хирургическим талантом, ярким и спасительным для больных... Фрэт обошел стол, разглядывая сидящего Ковбоя, продолжая удивляться позе: так похоже недавно сидела на этом столе Лопухина... - Интеллигенция совсем не то, что вы думаете, мистер Трофимов... Это не класс..., и даже не средний, которого у нас почему-то все еще нет. Это узкая, всего в один слой, прослойка достаточно честных и порядочных людей, умеющих себя вести в любых обстоятельствах..., умных и образованных, пищущих книги и картины или хорошую музыку, открывающих или изобретающих что-то, и ценящих превыше всего не свободу и справедливость, но собственные комфорт и благополучие, и готовых ради этого на все..., почти на все, особенно в нашей с вами стране... Это, вроде непреложного биологического закона... Фрэт был удивительно спокоен, будто, наконец, решил для себя, что и как станет делать в нелегальной ночной операционной, в которой несмотря на заканчивающийся ремонт ничего поменялось и не происходило: ни со стенами, ни с потолком, ни с оборудованием... - Если мы два интеллигента, то что мы сделали для своей страны, сэр: изобрели порох, создали цифровую видеокамеру, интернет, джаз..., придумали колесо, полифоническую музыку, маточные спирали, импрессионизм, атомную бобмбу или эмпириокритицизм...? Мы просто использовали собственные интеллект и гибкость ума, чтоб приспосабливаться, быть послушными и выгодно продаваться, и покупаться... [Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ] - Что делают два интеллигентных человека ночью в подвале институтского Вивария? - прервал затянувшийся монолог Фрэта Ковбой-Трофим и было заметно, что он начинает нервничать. - Из нас двоих одни - бигль..., другой... Хотите, чтоб прямо сейчас выложил все, что думаю про вас и про зло, которое чините...? - Не надо... - остановил его директор. - Достигнув цели, замечаешь, что ты всего лишь средство, - и легко спрыгнул со стола, демонстрируя бесстрашие. - Нехватало, чтоб я начал сводить счеты с собакой. - Он странно хихикнул. - Завтра пойдешь в эксперимент... Станешь донором доли печени для одного из своих детей-биглей... Если сможешь выжить после операции, разрешу Лопухиной забрать тебя домой... Давно просит... Он вынул из заднего кармана брюк нож, инкрустированный слоновой костью, нажал на невидимую кнопку и вместе со щелчком, таким же глубоким и приятным, как звук захлопываемой двери дорогого автомобиля, над которым специально работают дизайнеры-акустики, вылетело лезвие, пасмурно блеснув, удивительное широкое и длинное... - А это стилет..., выкидуха, как любил говорить покойный Толик Спиркин. Видишь? Надеюсь, знаешь быстроту моих реакций и точность движений? - спросил на всякий случай Ковбой-Трофим. - Знаю... Кабан на охоте не смог одолеть вас, хоть и был недалеко от цели... Вседорожник спас... Они помолчали и стало заметно, как были обеспокоены оба, и как каждый старательно и молчаливо произносит в душе монолог: один в оправдание, другой обвиняя..., и воздух в нелегальной операционной густел взаимными обидами, упреками и бессмысленными обвинениями, потому что логика и мораль, и почитаемые обоими ценности постепенно уходили, растворяясь в злобе, ненависти и вражде, и противоречия становились антогонистическими, и служили, согласно классическим постулатам, приписываемым Марксу, стимулом классовой..., проще говоря, видовой борьбы: собаки и человека. Первым это понял Ковбой-Трофим и спросил: - Почему ты взял на себя эту миссию, а не доктор Лопухина или следователь Волошин, или бывший ординатор Вавила, или коллектив Цеха...? Разве мало там достойных людей..., умных и хорошо образованных, как любишь говорить... - Потому что все они, в отличие от вас, действуют по правилам... - Я тоже! - поспешил заверить Фрэта Ковбой-Трофим. - Вот как?! - удивился бигль. - Разве изгоняя когда-то из клиники доктора Спиркина, увидев в нем соперника, который оперировал не хуже, а лучше, вы действовали в рамках правил? - Пойми! Зависть сильнее и непримиримее, чем ненависть... Он и вправду был гением в хирургии... Не мог ему этого простить никак... Ему не надо было даже оперировать... Хватало того, что просто клал руку на больной живот, и человек выздоравливал. - За это нельзя изгонять... - Можно... Два больших хирурга в одной клинике непозволительная роскошь... - А изгнав, в отместку или в качестве благодарности, вы втянули его в бандитский оборот нелегальных донорских органов, обставив все так, будто он главный, а вы - жертва, вынужденная подчиниться обстоятельствам... - Это просто была разумная тактика... - А Лопухина? - спросил Фрэт. - Разве не заслужила вашего покровительства? Умная, добрая, удивительно красивая и породистая, как лошади, которых вам так и не удалось заполучить.., говая ради вас на любые жертвы... Чем она провинилась? - В ее покладистости и преданности постоянно сквозила такая самонадеянность и гордыня, и независимость, которым до сих пор не могу найти определения и оправдания, несмотря на то, что вырастил и воспитал, как большого хирурга, и дал все, о чем может только мечтать молодая женщина ее вазраста и специальности... - А разве не платила она научными результатами, участием в бизнесе бандитском, телом своим удивительно прекрасным, по сравнению с которым ваши постоянные сексуальные партнерши кажутся обрубками корявых подмосковных осин, спиленных за ненадобностью? - удивился Фрэт, уже зная ответ. - В сексе прелесть партнерши не является доминирующим фактором, - сказал Ковбой-Трофим, - Иногда уродина с кривыми ногами, потными подмышками и прыщами на спине обладает таким "поди сюда", которое не снится манекеншам из самых богатых и престижных модельных конюшен мира... - Удивительная связь существует между вами и женщинами рода Лопухиных..., начиная с Машинистки - Лизы Лопухиной и прилежного пионера Глеба в заштатной Сызрани..., затем Анна и молодой хирург Трофимов..., наконец, Елена Лопухина и известнывй на весь мир академик Ковбой-Трофим... Странно, неправда ли? И всегда вы - злодей, а они...жертвы, хоть все и были влюблены в вас... - Фрэт подождал, надеясь услышать комментарий директора Цеха, но тот молчал. - Не может быть, чтоб вы никогда не задавались вопросом "почему?!". Традиционная ненависть простолюдина к аристократкам..., один из Эдиповых комплексов школьника, бездарно предавшего ни в чем неповинную девушку..., месть из чувства вины...? Этот последний случай редкостный даже для традиционной психиатрии... - В них всех презрение к человеку из толпы, - неохотно заметил Ковбой и было видно, что думает совсем о другом. - Это не повод..., чтоб предавать и убивать, - сказал Фрэт. - Елену Лопухину спасло чудо: доктор Спиркин не стал убивать ее после нефрэктомии... и мы никогда уже не узнаем почему он решил ослушаться вас... К тому же вы - не человек из толпы... И оба сразу поняли, что безобидная дискуссия на темы общечеловеческих ценностей закончилась и текст, который собрался произнести Ковбой-Трофим в свое оправдание, про: "А я и не собирался убивать..." и который так и не произнес, проникшись бессмысленностью подобного заявления, уже ничего не изменит... Они оба перешли в другой формат: бигль в свой, запомнившийся охотой на бесстрашного и мудрого медведя-людоеда в лесах, окружавших Мемфис, штат Теннеси, в начале прошлого века..., а Ковбой-Трофим никуда не перемещался, потому как постоянно носил в себе другой слой-формат, в котором похищали и потрошили людей ради донорских органов для серых трансплантаций... Фрэт оглядел знакомый подвал с дорогой бестеневой лампой над операционным столом и увидел, как отдаляются стены, вытесняемые непролазным лиственным лесом в пригороде Мемфиса..., рекой в густых зарослях тростника и лозняка с одной стороны и высоким открытым берегом с другой, и стаю гончих..., и бросил напоследок Ковбой-Трофиму, как бросают неудобный в полете мяч-дыню в регби: - Вам надо уйти из Цеха... самому..., торжественно и с почестями, если захотите, и еще одним орденом..., но самому..., чтоб Елена Лопухина могла выполнить свою миссию... Она... Она достойна... и заплатила за все... и расплатилась... единственная, способная очистить Цех от скверны, что так умело и старательно насаждали, и сделать его лидером мировой трансплантологии... Лес был совсем близко: он уже чувствовал будоражащие тело запахи прелой листвы, под которой сновали отъевшиеся за лето мыши, перетаскивая в норы высохшие ягоды, желуди и грибы..., терпкий пот давно и сильно взапревших гончих, взмыленных лошадей, сбруи, охотничьих доспехов, тонкой, почти невидимой паутины без запаха, которая назойливо липла на лица, и надо всем этим великолепием запахов, движений и цветов мощно и сильно давлел дух раненного медведя, по кличке Старый Бен..., измученного погоней, огнестрельной раной, сильно кровоточащей и от этого еще более опасного и свирепого, не желавшего смиряться с надвигающимся поражением... Фрэт успел оглянуться, чтоб увидеть реакцию Ковбой-Трофима на свои слова: мяч-дыня, брошенный им, летел удивительно прямо, не кувыркаясь в полете, лишь чуть покачиваясь, стремительно приближаясь к директору Цеха, который, как и бигль, не сводил с него глаз... А стая гончих, завидя Фрэта, шумно рвалась навстречу с поводков..., и он, врезаясь в них, подпрыгивая и громко лая в вострге, покусывая ближайших сородичей за потные бока, уже не боковым, но всеобъемлющим зрением разума увидел, как увернулся от подлетающего мяча Ковбой-Трофим и неспешно зашагал куда-то... "Они взбежали на обрыв, продрались сквозь прибрежные кусты и увидели медведя: на задних лапах встал спиной к дереву, вкоруг вопят и каруселью вертятся собаки, и вот опять он - его тогда звали Лев - метнулся в прыжке. На этот раз медведь не сшиб его на землю. Принял пса в обе лапы, словно в объятия, и упали вдвоем... Лев висел, вцепившись в глотку, на медведе, а тот, полуподнявшись, ударом лапы далеко отбросил одну из гончих и, вырастая, вырастая бесконечно, встал на дыби и принялся драть Фрэту-Льву брюхо передними лапами..."* Он стал терять сознание, а потом увидел, как из раны на животе показались нежно-розовые спавшиеся петли тонкого кишечника и начали дымиться в холодном осеннем воздухе леса..., и вспомнил незаконченный диалог с Ковбой-Трофимом в подвале институтского Вивария, и дыню-мяч, что летел удивительно прямо, и заспешил обратно, с трудом выбираясь из все еще крепких лап Старого Бена, с когтями, похожими на маленькие индейские топоры... [Author ID3: at Sun Jan 18 13:50:00 2004 ] - Вам надо уйти из Цеха... самому! - повторил Фрэт, с трудом проникаясь, после встречи с медведем, смыслом недавнего разговора. - Никогда! - привычно ответил Ковбой-Трофим. - И не подумаю! - У вас нет выбора, - негромко сказал Фрэт и тяжело вздохнул, будто вновь увидел дымящиеся на воздухе петли собственного кишечника. - Что ты заладил: "У вас нет выбора!". Не собачье это дело... А выбор есть... и ты его скоро узнаешь. - Вас не свалить, как Старого Бена, не подвинуть, не запугать..., - гнул свое Фрэт, контролируя перемещения Ковбой-Трофима вокруг операционного стола. - И никто, похоже, уже не станет делать это, понимая бессмысленность подобных действий... Все равно, что докричаться до железной Нюры в фонтане институтского парка... И оставлять нельзя как есть, потому что зло, накапливаясь, переливает через край и в нем тонут остальные..., хорошие и плохие... - "Где умножилось зло, явилась преизобильнейшая благодать",** - сказал Ковбой. Значит оставаться нам в грехе, чтоб умножалась благодать... - "Когда вы рабы зла, вы свободны от праведности",* - ответил Фрэт. - "А будучи освобождены от зла, станете порабощены праведностью... ибо умерший свободен от зла...".*** - Мне пора, - сказал академик, останавливаясь перед Фрэтом. - Рассказать кому-то - не поверят... Прощай! Ступай наверх! Готовься к завтрашнему эксперименту: у тебя возьмут среднюю долю печени..., самую большую... Дай мне пройти! - Вы не выйдете отсюда! - Фрэт встал, раздираемый на части многовековым рефлексом служить человеку и насущной необходимостью вцепиться в горло, стоящему перед ним Ковбой-Трофиму. А человек вновь достал из одежд нож-выкидуху и нажал невидимую кнопку: раздался негромкий глубокий щелчек, будто толкнули дверь ------------- * У. Фолкнер. Медведь. М., 1973 ** Новый Завет. Послание к Римлянам, 6:1 *** Там же, 6:7 дорогого автомобиля и встроенный механизм острожно притянул и захлопнул ее с таким завораживающе-приятным звуком, что хотелось слушать и слушать еще... Они стояли друг против друга: мучимый сомнениями Фрэт и озлобленный Ковбой-Трофим. - Стоит вцепиться ему в горло и все проблемы будут решены, - подумал Фрэт, готовясь к прыжку. - Сколько бы он ни кромсал меня потом ножом, челюстей ему не разжать... Как все просто. - Он чуть присел на задние лапы, опираясь на хвост, чтоб удобнее прыгнуть..., и увидел, как по опушке леса, продираясь сквозь заросли незнакомого кустарника, проваливаясь башмаками в норы барсуков, спешит на помощь один из охотников по имени Бун и, расшвыряв пинками собак с ножем в руке с разбега прыгнул на медведя, ухватившись левой рукой за шею, где впивался Лев, а другой полоснул по горлу... Лишь раз... "Мгновение они походили на скульптурную группу: намертво впившийся пес, медведь и оседлавший его человек, неприметно действующий глубоко вошедшим ножом... Медведь встал на дыбы, неся на себе охотника и Льва, повернулся как человек, сделал два или три шага в сторону леса и грянулся оземь...".*** Прибывший доктор без хлороформа вправил внутренности Фрэту-Льву и зашил рану. Его уложили на веранде, головой к лесу..., а люди все прибывали: верхами, пешие, в фургонах..., трапперы, фермеры, лесорубы, пильщики, горожане..., и, насмотревшись на медведя, подоходили к веранде, где лежал он... А на закате он умер... Фрэт прыгнул... Это был даже не прыжок, поскольку тело его не приходило в движение..., по крайней мере взгляд Ковбой-Трофима, быстрый и точный, не зафиксировал этого. Фрэт просто переместился с пола к руке директора Цеха, удерживающей нож..., зубами, а тому казалось, что бигль все еще стоит перед ним, чуть присев на задние лапы и хвост, потому что перемещение не было процессом..., оно было мгновением, случившимся без подготовки... Ковбой попытался высвободить руку и не смог, ему даже не удавалось пошевелить ей, и пораженный замер, пытаясь понять откуда в бигле такие неимоверные тяжесть и сила, будто удерживает руку не собака, но гигантский медведь-гризли, неотвратимо приближая к горлу добродушную на вид морду с удивительно маленькими рыжими глазками и смрадным запахом изо рта... Он в ужасе хотел заорать во весь голос, призывая на помощь, и открыл уже рот в бесшумном пока крике, и вдруг почувствовал, что рука с ножем-выкидухой свободна и, не поверив, поднес кисть к лицу... Фрэт сидел, уложив зад на лапы, тяжело дышал и смотрел на него желтыми глазами с черными точками зрачков, привычно иронично, немного загадочно и строго, будто знал наперед такое, про что еще не скоро узнать --------------- *** У. Фолкнер. Медведь. М., 1973 остальным. - Я бы мог перегрызть вам горло, просто и легко..., дав прекрасный шанс Елене Лопухиной занять ваше место в Цехе, - и Ковбой молча согласился, опуская руку с ненужным теперь ножем. - К сожалению, не смог... Проклятая многовековая привычка беззаветно служить людям, закрепленная на всех уровнях, включая фило- и онтогенез, структуры ДНК, первую и вторую сигнальные системы, и недавние эксперименты генных инженеров из питсбургского лэба в штате Пенсильвания со спермой моего отца... - Не смог и хорошо, - миролюбиво подвел итог быстро оправившийся Ковбой-Трофим и двинулся к двери, бросив на ходу: - You have got up on the wrong side!* - Стойте! Упование - не главное... "То, что сеете, не может быть оживотворено, если не умрет..".** - Фрэт сидел перед дверью. - Хватит! Я спешу... Дела... в Академии... на коллегии министерства... и в Политсовете Единственной России ждут... - Все равно надо отвечать, даже если наказать нельзя... Плохо нам всем от этого..., вам тоже, хоть не понимаете пока..., и стране, что придумала и позволила такое..., и избавила от ответственности перед людьми..., но не перед собой... - Пропусти меня, придурочный пес! - Ковбоя старался пробиться к двери, чувствуя как незнакомый, неизведанный доселе ужас постепенно охватывает его, густея на глазах, выдавливая противный липкий пот под одеждой, мешая дышать и почти останавливая сердечные сокращения... Это не был страх нестерпимой боли или смерти..., но предожидание неведомой расплаты гораздо более страшной и мучительной... - Если бы ты знал мое ненавистное прошлое..., - попытался он нащупать спасительную дорогу, способную увести от медленно убивающей неизвестности. - Ваше прошлое и будущее... Вы идете с ними по разным дорогам... и вряд ли встретитесь теперь, - сказал Фрэт, вспоминая недавнюю охоту свою на медведя по прозвищу Старый Бен в окрестностях Мемфиса, штат Теннеси, и всплывающее откуда-то из глубин неведомой памяти загадочное Фолкнеровское: "Прошлое не мертво. Оно даже не прошлое...". Он помедлил, будто собираясь с силами, и Ковбой-Трофим почувствовал вдруг, что биглю ничуть не лучше, чем ему, и успокаиваясь тем, что двое их теперь, приготовился ко всему, даже самому худшему, выжидая... - Она ваша дочь..., - сказал Фрэт и отвернул голову к стене, чтоб не видеть лица Ковбой-Трофима. - Кто?! - спросил тот и не дожидаясь ответа, стал неотвратимо погружаться сначала медленно, а потом все ускоряясь, в такую бездонную ------------ * Ты встал не с той ноги ** Новый Завет. Первое Послание Коринфянам, 15:36 глубину отчаяния и горя, втягивая туда вместе с собой, мелькающие в режиме быстрой перемотки, отчетливые и яркие кадры собственной жизни, переписанные в формате DVD, по сравнению с которыми смерть казалась спасительном необременительным путешествием к старым друзьям, давно и преданно поджидавшим в раю или аду..., что не имело уже значения... Он вдруг нечеловеческим усилием выбрался на мгновение из стремительного водоворота безды, чтоб задать единственный вопрос: - Откуда ты знаешь? - спросил он, почти уверенный в ответе, который начинал постигать и сам. - Не стану говорить про разум, которым вижу, как самурай, - сказал Фрэт. - Все равно не поймете... - Он приблизился к Ковбой-Трофиму и сел почти рядом с ним, посмотрел в лицо и неохотно добавил: - Она часто приходила в Виварий, садилась на неудобный твердый стул передо мной, чтоб поболтать или поговорить о серьезном, и иногда пахла свежей спермой своего отца..., вашей, значит... Ковбой-Трофим тут же почувствовал, как бездна вновь неудержимо притягивает его к себе, и, погружаясь уже в знакомую пучину с запомнившимися яркими кадрами DVD, мелькающими в той же последовательности, успел выкрикнуть последний, самый главный вопрос: - Она знает?! - "Если вы самого малого не можете, что заботитесь об остальном?",* - сказал Фрэт и отошел от двери... - Она знает?! Она знает...? - повторял Ковбой-Трофим все тише и тише, погружаясь в пучину, из которой не выбраться... Когда через час или два в подвал Вивария спустилась взволнованная Лопухина в сопровождении Волошина, Станиславы с ветеринаром и собак, они увидели на полу у стены старика с бледным малоподвижным лицом в глубоких морщинах, в одеждах из хорошо выделанной кожи, похожей на обычную ткань, что сидел, вытянув не очень длинные ноги в дорогих остроносых сапогах, и бросал, подбирая с полу, невидимые камушки и резиновые пробки от бутылок с внутривенными растворами в ведро в дальнем углу, и совсем по-детски улыбался иногда, и неуверенно хлопал в ладоши, когда казалось, что попадал... А рядом лежал Фрэт, аккуратно положив большую лобастую голову на передние лапы, будто сторожил старика. Завидя Лопухину бигль вскочил и бросился к ней, продираясь сквозь застывшую массу людей и собак, и стал подпрыгивать, стараясь достать языком женское лицо, такое прекрасное и любимое..., и не доставал..., и сел тогда на задние лапы, задрал голову вверх и залаял, как щенок, будто только учился, и лай, которого никто из них никогда от него не слышал, крепчал и взрослел, а потом заметался отчаянно и беспомощно, отражаясь от стен, затухая в реверберации и возврождаясь вновь, новыми незнакомыми аккордами, которые накладывались на предсушествующие и, перебиваясь ------------- * Новый Завет. Евангелие от Луки. 12:26 эхом, становились вопреки физическим законам такими глубокими, тревожными и пронзительно благозвучными, что вскоре всем казалось: в подвале звучит великая музыка, трагичная и прекрасная..., и никто не заметил, как Фрэт вернулся на место подле Ковбой-Трофима, бросающего невидимые камушки в невидимое вдеро, и улегся рядом, положив голову на передние лапы..., и тогда в бушующих звуках постепенно начало доминировать мажорное начало, и мелодичные аккорды струнных, чуть печальные еще, стали сулить радость близкой победы, неведомой деселе никому из них, растерянно стоящих в подвале Вивария, а к пению скрипок, очень осторжно, откуда-то издалека, пробивались уже, приближаясь, чуть вибрирующие звуки труб, исполнявших праздничный марш, а когда приблизились совсем, в громко зазвучавшем тутти обоих оркестров, слаженом и чистом, каждый услыхал, что мог и желал... Рига 2003-2004 гг