го кукловода Генриха Вайно. Серьезный человек, а занимается ерундой. Черт бы побрал его самого, Йоханнеса Кейта, не сумевшего увернуться от навязываемой ему роли. Кофе остыл. Взгляд Кейта скользил по четким лазерным распечаткам, но смысл сообщений улавливался с трудом. И он даже обрадовался, когда напольные часы пробили девять. Час утреннего уединения закончился, его захлестнула обычная череда дел. Ровно в шестнадцать на пороге его кабинета возник капитан Медлер. В руках у него была папка со сценарием Кыпса. - Из отдела Джи-2 прислали разработку, которую вы заказывали. На героя этого фильма и на сам сценарий, - доложил он и напомнил: - Вертолет ждет. Он не спросил, как утром, намерен ли генерал лететь на съемки. Кейт сначала не обратил на это внимания. Спустившись к машине, он приказал ехать не в аэропорт, а домой. Он намерен был переодеться в штатский костюм. Если уж ему не дано отвертеться от участия в этой показухе, так пусть он хотя бы будет выступать как частное лицо. Но капитан Медлер деликатно возразил: - Прошу извинить, господин генерал. Господин Вайно позвонил мне и просил напомнить, что на презентации вам следует быть в форме. Общественность должна знать, что социальным заказчиком этого фильма являются Силы обороны республики. - Господин Вайно? - переспросил Кейт. - Позвонил - тебе?! Это было неслыханно. Это все равно что сам Кейт позвонил бы ротному дневальному и попросил напомнить командиру полка, что тому следует прибыть на совещание к командующему. - Так точно, - подтвердил Медлер. - Я предложил соединить его с вами, но господин Вайно сказал, что не хочет отвлекать вас от дел. - В аэропорт! - приказал Кейт водителю. Еще в машине по дороге к аэродрому он взял у капитана Медлера папку со сценарием Кыпса и начал читать вложенную в нее служебную записку Информационного отдела Главного штаба Минобороны о герое будущего фильма. Дочитывал ее он уже в вертолете. "Альфонс Ребане. Родился в 1908 году в Таллине в семье оптового рыботорговца. В 1929 году с отличием окончил Высшую военную школу в Таллине, службу начал лейтенантом в 1-м полку армии Эстонской буржуазной республики, затем был назначен начальником отдела продовольственного снабжения интендантства Таллинского гарнизона. В конце 1939 года получил чин старшего лейтенанта. В июне 1940 года, незадолго до установления в Эстонии советской власти, уволился из армии, но из Таллина не уехал. Его семья (отец, мать и сестра) эвакуировалась в Англию на пароходе "Георг V". На траверзе порта Засниц пароход был торпедирован немецкой подводной лодкой. Никому из пассажиров и членов экипажа спастись не удалось. После аннексии Эстонии Советским Союзом Альфонс Ребане устраивается строительным рабочим на сооружении причалов в Таллинском порту и ведет чрезвычайно замкнутый образ жизни, опасаясь быть выявленным органами НКВД, что могло привести к его ссылке в Сибирь или даже к расстрелу..." Генерал-лейтенант Кейт недоуменно поморщился. Все это было очень странно. В 1929 году, в возрасте двадцати одного года, этот Ребане окончил Высшую военную школу в Таллине. По тем временам - самое серьезное учебное заведение. Окончил с отличием. И только через десять лет становится старшим лейтенантом? Второй момент. После аннексии Эстонии Советским Союзом Ребане больше года, до вступления в Таллин немецких войск, скрывался под видом строительного рабочего. Как это могло быть? Таллин был наводнен агентурой НКВД. И не опознали такую заметную фигуру, как влиятельный интендантский чин? "В начале сентября 1941 года, после взятия германскими войсками Таллина, Альфонс Ребане добровольно поступает на службу в вермахт и в чине капитана назначается командиром одного из охранно-конвойных, так называемых "восточных", батальонов. В марте 1943 года 658-й Восточный батальон под командованием майора Ребане участвует в отражении попытки советских войск прорвать блокаду Ленинграда. За успешные операции Ребане награжден Железным Рыцарским крестом. В 1943 году "восточные" батальоны были сведены в 20-ю дивизию СС , которая получила название Эстонской. Альфонс Ребане назначается командиром 45-го полка и получает звание оберштурмбанфюрера СС, что соответствует чину подполковника, а затем становится командиром дивизии в чине штандартенфюрера СС. В конце февраля 1944 года 20-й Эстонской дивизии СС удается приостановить наступление Красной Армии на Северо-западном фронте на рубеже реки Векши. За этот бой по представлению командующего группы армий "Север" 23 февраля 1944 года Гитлер подписывает приказ о награждении Альфонса Ребане орденом Рыцарского креста с дубовыми листьями. Но эта награда была вручена А.Ребане только 9 мая 1945 года гросс-адмиралом Деницем (Karl Donitz) - уже после того, как 20-я Эстонская дивизия СС сдалась в плен и была изолирована в американской оккупационной зоне в районе южно-баварского города Аугсбурга..." Кейт изумленно вздернул брови. А это что еще за кроссворд? "Сам факт награждения Альфонса Ребане гросс- адмиралом Деницем именно 9 мая 1945 года документально подтвержден, но имеющиеся в распоряжении Информационного отдела архивные материалы не дают возможности его достоверной интерпретации..." Чертовщина какая-то. Из истории Второй мировой войны Кейт знал, что гросс-адмирал Дениц после самоубийства Гитлера по его завещанию стал рейхсканцлером Германии и главнокомандующим всеми вооруженными силами Третьего Рейха. Это было 1 мая 1945 года. 2 - 5 мая 1945 года он сформировал новое имперское правительство в Мюрвик- Фленсбурге и пытался частичной капитуляцией перед западными союзниками СССР сохранить остатки войск, отходивших с Восточного фронта. Это ему не удалось. 8 мая 1945 года была подписана безоговорочная капитуляция Германии, а 23 мая гросс-адмирал Дениц по требованию Сталина был арестован английскими властями. В 1946 году он был приговорен Нюрнбергским трибуналом к десяти годам тюрьмы как военный преступник. И 9-го мая Дениц вручает Рыцарский крест Альфонсу Ребане. У него что, в эти дни не было более важных дел? И как вообще Ребане мог появиться в ставке Деница, если вся его дивизия уже сидела в лагере под охраной американских солдат? "В конце 1945 года по условиям Потсдамского соглашения началось возвращение в СССР всех оказавшихся на оккупированных западными союзниками России территориях советских военнопленных, узников концлагерей и перемещенных лиц. В их числе были депортированы солдаты и офицеры 20-й Эстонской дивизии СС, кроме тех немногих, кто сумел эмигрировать в Южную Америку или в нейтральные государства. Они были помещены в фильтрационные лагеря в Сибири и подвергнуты тщательной проверке. В ходе допросов было установлено, что командир дивизии штандартенфюрер СС Альфонс Ребане утром 9 мая 1945 года был увезен из лагеря в ставку гросс-адмирала Деница двумя английскими офицерами. О вручении Ребане Рыцарского креста с дубовыми листьями было объявлено личному составу дивизии, но сам Ребане после награждения в лагерь не вернулся. Ходили слухи, что на обратном пути из Мюрвик-Фленсбурга в Аугсбург его машина подорвалась на мине и Ребане погиб. Эти слухи, как выяснилось, не соответствовали действительности. Из агентурных источников стало известно, что Альфонс Ребане обосновался в Англии и возглавил движение эстонского сопротивления советскому оккупационному режиму. При содействии британской разведки Сикрет интеллидженс сервис и на ее средства он организовал в графстве Йоркшир разведшколу, вербовал лиц эстонской национальности и руководил их засылкой на территорию Прибалтики для разведывательной и диверсионной деятельности. В частности, в отряды так называемых "лесных братьев", ведущих на территории Эстонии борьбу против коммунистического режима. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что большинство диверсантов, прошедших обучение в разведшколе А.Ребане и заброшенных в Эстонию, было выявлено органами НКВД, перевербовано и использовано в контрразведывательных операциях советской госбезопасности, в результате чего были уничтожены многие отряды "лесных братьев"... Кейт озадаченно покачал головой. И снова ничего не понятно. Боевой офицер, опытный командир. И не сумел организовать работу разведшколы? Перегорел? Спился? Сдался, ощутив собственное бессилие перед чудовищной машиной НКВД? "В 1951 году финансирование разведшколы, которой руководил Ребане, было прекращено. Ребане переехал в Западную Германию и поселился в Аугсбурге, где ранее была похоронена его гражданская жена Агния, погибшая в мае 1945 года. Вскоре после переезда в Аугсбург, в сентябре 1951 года, Альфонс Ребане погиб в автомобильной катастрофе. Из-за неисправности рулевого управления его автомобиль "Фольксваген-жук" сорвался в пропасть на одной из альпийских дорог. Останки Ребане были похоронены в закрытом гробу на муниципальном кладбище Аугсбурга рядом с могилой его жены..." К служебной записке была приложена сканированная архивная фотография, парадная, сделанная, вероятно, сразу после награждения, о чем свидетельствовала впечатанная в угол снимка надпись: "Alfons Rebane. 9.05.45. Murwik-Flensburg". На снимке был худой человек в парадном эсэсовском мундире со всеми регалиями: орел со свастикой над правым накладным карманом кителя, наградные планки и Железный Рыцарский крест слева, а на шее, на высоком воротнике между серебряными шевронами - Рыцарский крест с дубовыми листьями. Холодное удлиненное лицо, высокий лоб, прилизанные светлые волосы с безукоризненно ровным пробором, тонко сжатые губы, твердый взгляд. Типичный ариец. А если эстонец, то с сильной примесью немецкой крови. И, пожалуй, немецкой спеси. Кавалер Рыцарского креста с дубовыми листьями. Не шутка. Высшая награда Третьего рейха. Такие награждения подписывал лично Гитлер. И за так их никому не давали. Значит, все-таки было что-то на этой Векше и сценарий Кыпса не полная ерунда? Аналитическую записку о сценарии Кейт читать не стал, заглянул сразу в конец. Его не интересовали рассуждения аналитиков, его интересовали выводы. "Анализ фактического материала, положенного в основу сценария фильма "Битва на Векше", крайне затруднен в виду того, что какие-либо достоверные данные о событиях отсутствуют. Явным преувеличением воспринимается утверждение сценариста о том, что 20-я дивизия СС, названная почему-то Эстонским легионом, могла удерживать натиск советских войск в течение семи дней. Это непременно нашло бы отражение в хронике ВОВ. Более правдоподобным представляется срок максимум в двое суток, что тоже немало, учитывая стремительность наступления Красной Армии на Северо-западном фронте. Плодом авторской фантазии является и эпизод с расстрелом генерала Воликова. Достоверно известно, что в конце февраля 1944 года на Северо-западном фронте погиб командир парашютно-десантной дивизии генерал-майор Волков, но нет никаких оснований утверждать, что он был расстрелян маршалом Жуковым. Мы не можем дать никакой оценки сценария в целом, так как это относится к компетенции кинокритиков..." Этого Кейт и ждал. Да ничего другого и быть не могло. Дешевка. Фарс. Все это - прошлое. Его лучше не трогать. Пусть остается на кладбищах и в архивах. Вытаскивать мертвецов из могил и заставлять кривляться в современных политических шоу - не нужно этого делать. У Кейта не было никакого отношения к Альфонсу Ребане. Он не хотел иметь к нему никакого отношения. Но отчего-то появилось какое-то тяжелое чувство. Как будто он узнал что-то такое, чего лучше не знать. Этот мертвый эсэсовец, кости которого давно истлели в Баварии, словно бы смотрел на него своими холодными глазами, вызывая предчувствие надвигающейся беды. - Подлетаем, - доложил капитан Медлер. - Съемочная площадка под нами. Я приказал сделать над ней круг. Кейт отдал ему папку со сценарием и неприязненно, побуждаемый скорее обязанностью, чем интересом, стал смотреть в иллюминатор. Внизу извивалась неширокая речка с наледями у берегов. Левый - северный - берег был высокий, правый - низинный. Всхолмье левого берега было изрыто ходами сообщения, пулеметными гнездами, позициями противотанковых и полевых орудий. Сверху были видны броневые щитки и стволы пушек. По расположению противооткатных устройств и утолщениям дульных тормозов Кейт определил, что это действительно немецкие пушки времен Второй мировой войны. Во всяком случае, очень похожие. В капонирах стояли четыре танка Т-VI - "Тигры". И тоже выглядели, как настоящие. Макеты, конечно. Но выполненные очень умело. По низинному берегу, заросшему красноталом и ивняком, откуда, надо полагать, наступали русские, тянулись неглубокие окопы. Тут были дивизионные пушки "ЗиС-3" и несколько танков "Т-34". Людей на позициях не было, зато в стороне, на лугу, где рядами стояли фургоны киногородка - лихтвагены и тонвагены киношников, трейлеры костюмерных и вагончики для артистов - бурлила толпа. Посреди луга был натянут обширный сине-белый тент, круглый, вроде циркового шапито. В стороне грудились микроавтобусы и разномастные легковушки, доставившие артистов и гостей: от обычных "Жигулей" до солидных "мерседесов" и мощных джипов. Но даже среди дорогих иномарок выделялась красная спортивная "мазератти" с откинутым по случаю погожего дня верхом. На сиденьях развалились в свободных позах, свесив через борта ноги, двое каких-то молодых людей в цивильных костюмах. Третий - в красноармейской пилотке и фронтовой телогрейке, явно переодетый к съемкам актер, - прохаживался возле машины. По лугу, стараясь не удаляться от навеса, под которым наверняка были столы с фуршетом, праздно слонялся разномастный люд, в руках у многих были высокие стаканы и жестянки пива, к которым они то и дело прикладывались. Презентация, судя по всему, набирала обороты. Генерал-лейтенант Кейт взял у капитана Медлера бинокль и еще раз внимательно осмотрел место будущих съемок. Он ошибся. "Тигры" не были макетами. Это были настоящие немецкие танки времен Второй мировой войны. И 105-миллиметровые полевые орудия Круппа тоже были настоящие. И "тридцатьчетверки". И "ЗиС-3". Кейт нахмурился. Затея с фильмом перестала казаться ему дурным анекдотом. То, во что вложены большие деньги, не может быть анекдотом. А сюда были вложены очень большие деньги. Достать советские пушки и танки времен войны было, допустим, не слишком большой проблемой, их немало сохранилось в военно-исторических музеях и в российских воинских частях. А вот достать подлинную немецкую технику - другое дело. После войны она была собрана с полей сражений и отправлена на переплавку. Остались единичные экземпляры, и каждый из них стоил во много раз дороже самого современного танка. Для съемок их, конечно, не покупали, брали в аренду. Но и аренда плюс доставка тяжелой техники из Германии выливались в круглую сумму. Таких денег не было у правительства. Их могли дать только спонсоры - и не мелочь, а самые крупные бизнесмены Эстонии. А эти люди и цента не выложат, если у них не будет уверенности, что этот цент вернется к ним полновесным долларом. Похоже, Йоханнес Кейт недооценил серьезности всей этой затеи. Он и сейчас понимал далеко не все, но одно понял совершенно четко: здесь какая-то крупная игра. Очень крупная. И нужно постараться быстро понять ее правила, чтобы стать в ней полноправным партнером, а не остаться безгласной пешкой. Вертолет командующего сделал круг над съемочной площадкой и приземлился на территории войсковой части, в километре от места съемок. Здесь дислоцировался один из отрядов "Эста". Кейт принял рапорт командира отряда и пересел в поданный к вертолету "лендровер" в камуфляжной раскраске. "Лендровер" пересек речку по легкому понтонному мосту, наведенному специально для съемок, подкатил к тенту, и генерал-лейтенант Кейт сразу оказался в плотном кольце газетчиков и телевизионщиков. И первым, кто прорвался к нему, был автор сценария и режиссер фильма Март Кыпс. Раскинув в стороны длинные руки так, словно бы хотел заключить Кейта в объятья, он заорал: - Господин генерал, вы с нами! Я знал, что вы оцените мою идею! Я всем говорил: Йоханнес Кейт умный человек, он обязательно оценит мою идею. Пусть не сразу, грандиозность замысла не все могут постигнуть сразу. Но он обязательно будет с нами! Я счастлив, генерал, я безумно счастлив! "Чтоб ты сдох", - подумал Кейт. А вслух произнес: - Рад за вас, Март. Надеюсь, вам удастся создать фильм, который затмит шедевр Кийска "Цену смерти спроси у мертвых". - Кийск?! - возмущенно переспросил этот рыжий придурок. - Да после моего фильма о нем никто и не вспомнит! - Я об этом и говорю, - подтвердил Кейт. Началось кино. VII В статье какого-то кинокритика я однажды прочитал, что самые интересные сюжеты в кино происходят за кадром. В кадре - вымысел, а за кадром - жизнь с ее невыдуманными страстями, столкновением интересов и всем прочим, из чего состоит жизнь. Но первые часы, проведенные нами на съемочной площадке фильма "Битва на Векше", заставили меня усомниться в верности этого наблюдения. Потому что не происходило ничего. Совсем ничего. - Кино - это ожидание, - объяснил Артист часа через четыре после того, как мы точно к назначенному времени приехали в то место под Тарту, где должно было разворачиваться действие фильма. - Сначала ждут режиссера-постановщика. Потом ждут осветителей. Потом выясняется, что взяли не ту пленку, ждут пленку. Потом ждут солнце. Когда наконец появляется солнце, бригадир осветителей заявляет, что их смена закончилась. Посылают за водкой для осветителей, ждут водку. Сейчас это просто, а было время, когда достать водку было главной проблемой. - Ладно тебе заливать, - лениво отозвался Муха, разомлевший от безделья. - Что-то не помню я такого времени. - Потому что ты молодой и непьющий. А я помню. На первом курсе ГИТИСа я снимался в массовке. И директор фильма две бутылки водки доставал целых три часа. Через райком партии. За это время солнце ушло, и осветители уехали. Обе бутылки директор выпил сам и потом плакал. - Плакал? - удивился Муха. - А не блевал? - Может, и блевал. Но сначала плакал и клял профессию, которая загубила всю его жизнь. Артист старался говорить весело, но чувствовалось, что он нервничает. То и дело поправлял линялую пилотку с красноармейской звездой, подтягивал голенища яловых сапог, распахивал телогрейку и расправлял гимнастерку, перетянутую кожаным офицерским ремнем. И все время как бы оглядывал себя, проверяя, соответствует ли он образу полкового разведчика, который ему предстояло воплотить на экране. Над съемочной площадкой появился вертолет с опознавательными знаками Сил обороны Эстонской республики, сделал широкий круг и пошел на снижение где-то за холмистым левым берегом. - А сейчас-то чего ждут? - спросил я. - Не знаю, - сказал Артист. - Попробую выяснить. Он еще раз поправил пилотку, взглянул на себя в боковое автомобильное зеркало и направился к толпе, грудившейся вокруг укрепленного на легких металлических конструкциях круглого ярмарочного тента. Под тентом стояли пластиковые столы на алюминиевых ножках, за ними возвышались коробки с вином и упаковки с баночным пивом. Два официанта в белых куртках с черными галстуками-бабочками еле успевали открывать бутылки и наливать выпивку в высокие стаканы, которые тут же исчезали и возвращались на другие столы уже пустыми. В толпе были и актеры, и журналисты, и почетные гости, приглашенные на презентацию. Солидные бизнесмены в длинных пальто беседовали с эсэсовскими офицерами, их жены и дочери в накидках из соболей и норки кокетничали с молоденькими лейтенантами Красной Армии с розовыми эстонскими лицами. Рядом с тентом был сооружен просторный настил из свежих досок с низкими деревянными перильцами - что-то вроде невысокой трибуны, утыканной микрофонами и обставленной камерами телевизионщиков. На досках сидели и лежали человек двадцать молодых солдат в эсэсовских шинелях и коротких немецких сапогах с железными подковками под присмотром обер-ефрейтора - роттенфюрера. На медных бляхах их ремней красовалось: "Got mit uns".* Все они были вооружены _______________________________________________________ * С нами Бог (нем). немецкими рожковыми автоматами времен Второй мировой войны - "шмайссерами". Это была массовка из солдат местного гарнизона. Они с тоской посматривали в сторону тента, где бурлил запретный для них праздник жизни с разливанным морем халявного вина и пива. За долгие часы ожидания мы успели во всех подробностях осмотреть позиции противоборствующих сторон - немцев и наших, при этом Артист немецкие позиции изучал особенно внимательно, так как по роли ему предстояло сюда проникнуть. Потом потолкались в тусовке, где преобладала мягкая эстонская речь и лишь изредка слышалась русская. Но ничего заслуживающего внимания не обнаружилось, даже минералки не нашлось у официантов. Поэтому мы вернулись к "мазератти" и пробавлялись кофе из трехлитрового китайского термоса, предусмотрительно захваченного в дорогу. Артист извлек из толпы и подвел к нам высокого рыжего парня, одетого с претензией на художественную отвязанность. Он был в желтой замшевой куртке, в черной рубашке-апаш, лоб перевязан красным платком. - Режиссер-постановщик Март Кыпс, - представил его Артист. - Мы вместе поступали в ГИТИС, а потом он перешел во ВГИК. Познакомься, Марик, это мои друзья. Он небрежно кивнул нам: - Привет, ребята! И уставился на "мазератти": - Однако! Чья это тачка? Только не говори, что твоя. - Моя, - скромно признался Артист. - Купил, знаешь ли, на тот случай, если придется ехать в Канны получать гран-при за твой фильм. Не на "Жигулях" же туда тащиться. Согласись, Марик, это было бы неприлично. Во взгляде режиссера мелькнуло сомнение. Оно было вызвано не тем, что фильм "Битва на Векше" получит гран-при на Каннском кинофестивале. В этом-то он нисколько не сомневался. Он сомневался, что "мазератти" принадлежит Артисту. Небрежная поза Артиста, поигрывавшего ключами, так и не развеяла его сомнений. Но он не стал задерживать внимание на этом роскошном, но все-таки неодушевленном предмете, так как это отвлекало от главного. А главным здесь был он. Именно он, режиссер-постановщик Март Кыпс, был центром этого киногородка, праздничной толпы, газетчиков, телевизионщиков, киношного люда и вообще всего этого солнечного дня со свежим ветром и весело бегущими облаками. - Как жизнь, парни? - поинтересовался он со снисходительной благожелательностью хозяина праздника, который рад любому гостю, даже самому незначительному. - Осторожней, Марик, - предостерег его Артист. - На твоем месте я был бы почтительней. Эти парни - из международного арт-агентства "МХ плюс". Продвижение лучших произведений искусства на международный рынок. В том числе и кино. Олег Мухин - владелец. Сергей Пастухов - ведущий эксперт. Олег, покажи ксиву. Муха извлек весьма солидное удостоверение своего детективно-охранного агентства и небрежно им помахал. Режиссер мгновенно сменил тон. - Господин Мухин. Господин Пастухов. Рад видеть вас здесь. Вы не пожалеете, что приехали. Мой фильм откроет новую эру в эстонском кино. Надеюсь, вы дадите сообщение о презентации. Как мне с вами связаться, чтобы информировать о ходе съемок? - Мы сами свяжемся с вами, если решим, что это необходимо, - важно ответил Муха. - Мы никому не даем своих координат. Иначе нас завалят бездарными проектами. - Вы правы! Да, совершенно правы! - вдохновенно завопил Март Кыпс. - Бездарность - вот настоящий бич нашего времени! Воинствующая бездарность! Культура стала непрофессиональной! Иногда даже жалеешь о том, что исчезла цензура. Она, по крайней мере, помогала удерживать на уровне планку мастерства! - Хватит трепаться, Марик, - прервал его Артист. - Ты лучше скажи, когда дашь мне сценарий. Съемки начинаются, а я сценария даже не видел. - И не увидишь. Принцип моего художественного метода - импровизация. В условиях, максимально приближенных к реальности. Это - принципиально. Герои моего фильма придут к зрителю из самой жизни. Поэтому я беру на все роли только тех актеров, которые не заезжены, не растиражированы. Но - талантливы. Как, например, ваш друг Семен Злотников, - добавил он с явным желанием завоевать наше расположение. - Я хотел бы, чтобы вы отметили это в своем пресс-релизе. - Подумаем, - неопределенно пообещал Муха. - Вы сомневаетесь, что Семен талантлив? - несколько обескураженно спросил режиссер. - Нисколько не сомневаемся, - ответил я. - В этом нам приходилось убеждаться не раз. Но вот насколько он талантлив как актер кино - этого мы, честно сказать, не знаем. - Вы убедитесь в этом очень скоро. Сегодня же! - пообещал Кыпс и с беспокойством оглянулся. К трибуне подкатил "лендровер" в камуфляжном раскрасе, из него вышел какой-то чин в мундире эстонской армии, за ним второй чин, помельче, и два спецназовца - солдаты охраны с десантными "калашами". По реакции Кыпса я понял, что его-то как раз и ждали. - Генерал-лейтенант Кейт! - восторженно округлив глаза, сообщил режиссер. - Все-таки приехал, козел! Все, ребята, бегу. Пресс-конференция. Подходите, будет сенсационный сюрприз. Настоящая конфетка для прайм-тайм! И он рванул к генералу, которого уже окружила толпа. - Нехороший ты человек, Пастух, - сказал Артист. - Не мог подтвердить мою талантливость? Язык бы отвалился? - Я и подтвердил. Из "калаша" ты садишь с обеих рук вполне талантливо. - А мечешь ножи - так просто гениально, - поддакнул Муха. - Засранцы вы оба, - сказал Артист. - Ничего не волокете в искусстве. Пошли, будете просвещаться. Когда мы протиснулись к трибуне, на ней уже стояли режиссер Кыпс, эстонский генерал-лейтенант и какие-то другие солидные люди. Журналисты толпились внизу под микрофонами, на трибуну были нацелены телекамеры. Массовка и менее важные гости располагались на дальнем обводе. Официанты под тентом отдыхали - судя по всему, выдача халявы временно прекратилась, чтобы не отвлекать публику от центрального мероприятия. - Уважаемые дамы и господа! Друзья! - обратился к присутствующим Кыпс, предварительно проверив, работают ли микрофоны. - Здесь присутствуют журналисты из Москвы, Санкт-Петербурга, представители крупного международного арт-агентства, русские актеры. Поэтому предлагаю говорить по-русски. Надеюсь, по этой причине никто не обвинит меня в отсутствии патриотизма? Он окинул аудиторию быстрым внимательным взглядом. Никто вроде бы не собирался обвинять его в отсутствии патриотизма. Кыпс продолжал: - Небольшое вступление. В основу сценария фильма "Битва на Векше" положены исторические события. По чисто идеологическим соображениям они не нашли никакого отражения в официальной советской истории Второй мировой войны, но для нас, эстонцев, это одна из самых ярких страниц. И мы хотим, чтобы наш фильм сделал ее фактом общественного сознания. Много лет я боролся за этот фильм. И только теперь наше общество созрело до адекватного восприятия моих идей. Поэтому я говорю: это самый счастливый день моей жизни! Аудитория доброжелательно покивала и даже снисходительно поаплодировала, поздравляя режиссера с этим знаменательным для него днем. - А теперь разрешите мне представить тех, без кого мой сценарий так и остался бы на бумаге, - торжественно возвестил Кыпс. - И прежде всего - представителя Национально-патриотического союза. Господин Юрген Янсен, член политсовета союза. Он не только убедил руководство принять участие в финансировании съемок, но и помогал нам в практической подготовке. Поприветствуем его! На этот раз аплодисменты были более дружные, хотя, как мне показалось, холодноватые. Из толпы почетных гостей выступил невысокий подтянутый штатский с аккуратно причесанными на пробор белесыми волосами. По реакции журналистов можно было понять, что он один из тех, ради кого они и приехали на презентацию. Телеоператоры припали к камерам, газетчики потянули вперед руки с диктофонами. Но член политсовета Национально-патриотического союза лишь скромно поклонился и вернулся на место. - Среди спонсоров фильма есть и крупные предприниматели, - продолжал Кыпс. - И это знаменательно, господа! Эстонские бизнесмены озабочены не только своей прибылью, но и нравственностью подрастающего поколения. Весьма солидный взнос сделал президент компании "Foodline-Balt" господин Анвельт. Как и все наши спонсоры, он просил не разглашать сумму взноса. Мы уважаем его скромность, но все же я попрошу его ответить: что подвигло его на этот благородный акт? Господин Анвельт, прошу вас! К микрофонам подошел лысый квадратный человек в длинном черном пальто с белым шарфом на короткой шее, кашлянул, про- чищая голос, и заявил: - Я - эстонец. И этим, блин, все сказано. - Браво, господин Анвельт! Кыпс горячо поаплодировал. Потом он представил других спонсоров, перечислил занятых в фильме актеров, ни одну из фамилий которых я никогда не слышал, кроме фамилии Артиста, и продолжал: - События, о которых идет речь в фильме, происходили в конце февраля 1944 года на Северо-западном фронте. То, что вы видите здесь, - почти точная копия реальной обстановки. Рельеф местности, расположение позиций, ширина речки - все подлинно. А подлинность - это основа моего творческого метода. Здесь все настоящее: обмундирование, вооружение, орудия, танки. Да, господа, это настоящие "Тигры", технически исправные, с полными баками горючего, с полным боекомплектом. Они могут стрелять и будут стрелять - разумеется, холостыми зарядами. Когда командир Эстонского легиона получил приказ отступить, позиции были взорваны, чтобы их не мог использовать неприятель. Они будут взорваны и в моем фильме - по-настоящему, настоящим толом, а не пиротехническими шутихами. Подлинность и еще раз подлинность! А теперь мне остается сказать, что мне особенно приятно видеть здесь командующего Силами обороны республики генерал-лейтенанта Йоханнеса Кейта. Я надеюсь, он не откажется быть главным консультантом нашего фильма. И вновь журналисты прореагировали так, как реагируют на нечто очень важное. В чем это важное, я не понял, так как был в положении человека, попавшего в незнакомую компанию, где все друг друга давно и хорошо знают и связаны какими-то отношениями. Эти отношения проявляются во внешних действиях, но суть их для чужака остается загадкой. Вид у генерала был вполне бравый, но мне показалось, что все происходящее не доставляет ему удовольствия. Он сдержанным поклоном ответил на приветственные аплодисменты и сказал, что будет рад оказаться полезным создателям фильма в меру своей компетентности. - Прошу извинить за длинное вступление, - объявил Кыпс. - Приступаем к пресс-конференции. Господа журналисты, задавайте вопросы. - Санкт-Петербург, агентство "Русская линия", - представился один из журналистов. - Господин Кыпс, как вы натолкнулись на идею этого фильма? Кыпс принял таинственный вид. - Это была рука судьбы, - многозначительно возгласил он. - Да, господа, рука судьбы! Идею фильма мне подсказал человек, от которого я меньше всего этого ожидал. Вы поразитесь, господа, когда узнаете, кем был этот человек. Он был генералом КГБ. Вы не ослышались. Именно он, отставной генерал-майор КГБ, однажды ночью пришел ко мне в котельную и рассказал, что на кладбище баварского города Аугсбурга похоронен единственный эстонец, награжденный высшей наградой Третьего рейха - Рыцарским крестом с дубовыми листьями: полковник Альфонс Ребане. Он знал его лично. И этот разговор предопределил всю мою дальнейшую жизнь. Последовал поиск свидетелей, кропотливая работа в архивах. Так и родился сценарий этого фильма. - Третьего рейха? - с недоумением повторил Муха. - Я чего-то не врубаюсь. Кино-то про что? Кто кого победил на этой Векше? - Альфонс Ребане не полковник, - возразил тот же журналист. - Он - штандартенфюрер СС... - Как?! - поразился Муха. - Почему в своем сценарии вы называете 20-ю дивизию СС Эстонским легионом, а ее командира полковником? Не значит ли это, господин Кыпс, что вы сами не вполне убеждены в том, что представлять махрового эсэсовца в роли национального героя Эстонии не вполне этично? А если называть вещи своими именами, не считаете ли вы, что ваш фильм - откровенная политическая провокация, направленная на обострение противоречий в эстонском обществе? - У вас нет никаких оснований для таких обвинений! - возмущенно парировал Кыпс. - Художник творит по своим законам! Для меня не имеет значения, какое звание было у моего героя. Для меня главное, что Альфонс Ребане был блестящим эстонским офицером, патриотом своей Родины и яростным борцом против коммунистического режима! - Вопрос к генерал-лейтенанту Кейту, - вмешался в ход пресс-конференции другой журналист. - Газета "Эстония". Господин генерал, вы согласны с тем, что штандартенфюрер СС может быть сегодня образцом для молодых эстонских солдат? - Слушайте, мы куда попали? - с недоумением спросил Муха. - Они тут что, совсем с дуба съехали? - Я согласен лишь с тем, что художник творит по своим законам, - уклонился от прямого ответа генерал-лейтенант. - 20-я Эстонская дивизия СС была сформирована из так называемых "восточных" батальонов, - напористо вел свою линию журналист. - Их деятельность была очень успешной. На немецких картах Эстония первой из прибалтийских республик была помечена штампом "Judenfrei": "Свободна от евреев". А правильнее сказать: "Очищена от евреев". Альфонс Ребане был командиром одного из таких батальонов. Но генерал не дал втянуть себя в спор: - Давайте вернемся к нашему разговору после того, как фильм будет снят и мы увидим его на экране. - Я не сомневаюсь, что Март Кыпс создаст подлинный шедевр, - не отступал корреспондент неизвестной мне, но чем-то симпатичной газеты "Эстония". - Но это не сможет отменить того факта, что Нюрнбергский трибунал признал СС преступной организацией. Я с интересом ждал, что ответит на это командующий Силами обороны Эстонии, но тут в разговор вмешался еще один журналист: - Газета "Ээсти курьер", - представился он. - Мой коллега из русскоязычной "Эстонии" настаивает на том, чтобы строго придерживаться исторических фактов. Да, в Нюрнберге СС была признана преступной организацией. Но есть и другие факты: от рук коммунистов погибло в тринадцать раз больше эстонцев, чем от рук фашистов. И я сейчас повторяю вопрос, который задал руководитель общества "Мементо" господин Уно Сяэстла на открытии мемориала возле Силламяэ: "Когда будет Нюрнберг для коммунистов?" Пора перестать препарировать историю в угоду политической конъюнктуре. Поэтому мы будем приветствовать фильм Марта Кыпса, но лишь в том случае, если в нем не будет никаких недомолвок. Героями фильма должны быть те, кто был в действительности: отважные эстонские солдаты и офицеры 20-й дивизии СС во главе со своим командиром штандартенфюрером СС Альфонсом Ребане! - Послушай, Сенька, - обратился я к Артисту. - Ты уверен, что это тот фильм, с которого начнется твое победное шествие к вершинам Каннского фестиваля? - А также берлинского и монакского? - поддержал меня Муха. - Что ты несешь, что ты несешь? - разозлился Артист. - Какой фестиваль в Монако? В Монако играют в рулетку, а не смотрят кино! - Да? - сказал Муха. - А я и не знал. - Ты не ответил на мой вопрос, - напомнил я Артисту. Но он лишь сердито засопел и отвернулся к трибуне. - Господа, наша пресс-конференция превращается в политический диспут, - заявил Кыпс. - Я обдумаю все, что услышал. Я открыт для любых мнений. Но особенно значимым для меня будет мнение генерал-лейтенанта Кейта. А сейчас прошу задавать вопросы, относящиеся непосредственно к съемкам. Я вижу, есть вопрос у корреспондента российской телекомпании НТВ. Прошу вас, господин корреспондент. - Спасибо. Среди гостей присутствует господин Генрих Вайно, влиятельный правительственный чиновник. Значит ли это, что правительство Эстонии поддерживает идею создания этого фильма? К микрофонам подошел высокий пожилой эстонец, плотный, с крупной бритой головой, одетый строго официально. Вероятно, он не ожидал, что станет активным участником пресс-конференции, но ответил уверенно, без малейшей задержки: - Нет, не значит. Но мы не считаем себя вправе вмешиваться в творческую жизнь эстонских деятелей культуры. Поэтому я присутствую здесь в качестве наблюдателя. И не считаю возможным давать какие бы то ни было комментарии. - А теперь, дамы и господа, - сенсация! - объявил Кыпс. - Здесь находится человек, присутствие которого во время съемок придаст творческому процессу некую ауру, привнесет в сегодняшний день живой отголосок души Альфонса Ребане. Между прошлым и настоящим всегда есть незримая связь. Она эфемерна, но она есть. И поэтому я с особенным удовольствием представляю вам прямого потомка героя нашего фильма, его внука - историка и художника Томаса Ребане! Итак, господа, Томас Ребане! Возле микрофонов появился будто бы вытолкнутый из толпы почетных гостей долговязый малый. Он был в коротком белом плаще и прекрасно сшитом сером сюртуке, с хорошо уложенными светлыми волосами, с элегантным красным галстуком-бабочкой и с красной гвоздикой в петлице. Но вид у него был явно растерянный и даже, как мне показалось, слегка затравленный. Появление его в центре всеобщего внимания было, похоже, сюрпризом не только для публики, но и для него самого. Аудитория сначала удивленно примолкла, потом оживилась, раздались аплодисменты, зашуршали моторы телекамер, засверкали блицы фотокорреспондентов. Томас Ребане довольно быстро освоился и даже галантно поклонился, как бы благодаря за внимание, вовсе не заслуженное его скромной персоной. - Господа журналисты, можете задавать вопросы! - разрешил Кыпс. Первым оказался корреспондент газеты "Эстония": - Черт побери, Томас! Я знаю тебя больше десяти лет - с тех пор, как тебя вышибли с истфака Тартуского университета. Но даже и не подозревал, что ты внук национального героя Эстонии. Почему ты молчал? - Да я и сам не знал, - ответил Томас. - Мне сказали об этом всего две недели назад. - Кто тебе об этом сказал? - Ну, те, кто меня нашли. - А конкретно? Или это секрет? - Да нет. Господин Юрген Янсен. Член политсовета национал-патриотов, которого Кыпс представил как одного из главных спонсоров, приблизился к микрофонам и уверенным жестом руки попросил внимания: - Позвольте мне дать пояснения. Да, действительно всего две недели назад я сообщил Томасу, что он является внуком Альфонса Ребане. Но знали мы об этом давно. Просто не было документов, которые подтверждали бы это с полной достоверностью. Альфонс Ребане был для коммунистов злейшим врагом. Поэтому родители Томаса тщательно скрывали это опасное для них родство. По вполне понятным причинам не афишировал его и Альфонс Ребане. Что же касается вашего не слишком тактичного замечания о том, что Томаса Ребане "вышибли" с исторического факультета, то тут есть и другое объяснение. Он сам ушел из университета, так как чувствовал интуитивное неприятие той идеологизированной лжи, которая в советские времена выдавалась за историю. Не так ли, Томас? - Да, конечно, - покивал Томас. - Если честно, вышибли меня за прогулы. Но историю я действительно никогда не любил. Клио никогда не относилась к числу любимых мной муз. - А с каких пор ты художник? - не унимался корреспондент "Эстонии". - Об этом ты тоже узнал всего две недели назад? Томас обиделся. Из кармана плаща он извлек журнал с яркой глянцевой обложкой и продемонстрировал его публике: - Это журнал "Дойче арт". Месяц назад в мюнхенском музее "Новая пинакотека" проходила выставка современного искусства из частных коллекций. А "Новая пинакотека" - это, кто не знает, как Эрмитаж. На выставке была и моя картина, я назвал ее "Композиция номер шесть". Она была отмечена в статье одного из самых известных немецких искусствоведов доктора Фишера. Так что можешь засунуть свою иронию... В общем, ты знаешь, куда ее засунуть. Ответ вызвал одобрительные смешки в публике. - Ты - в "Новой пинакотеке"? - поразился настырный корреспондент. - Что же написал о твоей картине доктор Фишер? - Пожалуйста, могу прочитать. - Томас раскрыл журнал и нашел нужное место. - "Композиция номер шесть" молодого эстонского художника Томаса Ребане - это похмелье красок, обнаженный примитивизм, вызывающий, наглый, исполненный такого равнодушия и даже отвращения к зрителю, что картина невольно обращает на себя внимание". - И что это значит? - озадаченно спросил журналист. - Что? - То, что написал о твоей картине доктор Фишер. - А! Ну, это типа того, что я выразил свое отношение к этому, как его... - К советской власти? - предположил корреспондент "Ээсти курьер". - Ну да. Точно. К советской власти. Это я и хотел сказать, - подтвердил внук национального героя. - Прекрасно, Томас Ребане! Прекрасный ответ! Вы помните своего знаменитого деда? - Увы