ники! Все лезут, лезут, и грязь, и бездорожье им нипочем... Сколько же скопила русская деревня, если до сих пор к ней тянутся жадные, загребущие лапы?.. -- Он полагал,-- все неуверенней продолжал поп,-- что в церковных запасниках есть лишние, по его выражению, предметы. -- Вы хорошо турнули его, батюшка? -- с надеждой спросил Демин. Улыбка облегчения тронула тонкие бледные губы. -- Памятуя, что Христос изгнал мытарей из храма, я вежливо, но решительно указал ему на дверь. -- Вот и славно! -- Демин понял, наконец, что беспокоило священника.--Обогрелся. Спасибо. Мне пора. -- Возьмите фонарик,--и -- предупреждая отказ: -- У меня этого добра, как в магазине. Демин сунул фонарик в карман и протянул руку. -- Семью привезешь -- транспорт завсегда. Только скажи загодя,-- доверчивым "ты" Демин как бы скрепил временный союз светской и церковной власти против шустрого браконьера... Фонарик был с динамкой, давно уже такие не попадались Демину; он нажал на рычажок и выдавил бледное пятно света. В церковном дворе было темно от деревьев и высокой каменной ограды, а небо еще не налилось ночью --- дымно-палевое от закатившегося, но еще творящего свет солнца. Ливень кончился. Изредка по лопухам гулкали полнослитые капли, то ли стряхивались с деревьев, то ли опроставшиеся тучи, уходя, отжимали остатнюю влагу. От земли тянуло легким куром. Надгробия призрачно выступали из замешанного туманом сумрака. Фонарик света не прибавлял, ему нужна чистая ночная темнота. Демин шел осторожно: опробовать землю впереди себя было нечем -- кол где-то потерялся. Тепло, которым он не успел как следует пропитаться, покидало его знобкой дрожью. Выйдя за ограду, он не столько увидел с бугра, сколько почувствовал большое неприютное пространство, отделявшее его от Лизы. Он как будто сначала начинал свой путь... ...Время приближалось к полуночи, когда задремавшая в кухне Лиза услышала скрип нарочно не запертой входной двери и шаркающие шаги в темных сенях. Спросонок она не сразу сообразила, кто это может быть. Потом к ней вернулась память: она ждала Демина, обещавшего прийти, но дождалась сына -- пэтэушника, учившегося в райцентре. Он предупреждал, что может явиться в субботу, если у них отменят вечер самодеятельности. Она сказала Демину, но тот не поверил, настоял на своем. Жизнь, как всегда, распорядилась по-дурному. Если б Демин не собирался к ней, сын приехал бы в воскресенье, если б вообще приехал,-- путь из райцентра в плохую погоду не больно заманчив. Но все же куда лучше, чем из Дубасова, особенно с того края деревни, где живет Демин. Каково ему тащиться сюда по грязи и дождю и получить от ворот поворот! Мужик замотан хуже некуда, как еще хватает сил думать о любви. Всю жизнь один, вот и не успел истратиться... Но Демина все не было. Они поужинали, сын куда-то выходил и скоро вернулся, молчаливый, злой, выпил бутылку воды "Байкал", лег спать. Она осталась в кухне. Лиза знала обязательный характер Демина и не сомневалась, что он придет. Она вздрагивала при каждом хлесте дождя в оконное стекло, представляя, каково сейчас путнику на дороге. Потом разразилась гроза с обломным ливнем и молниями, вблескивающими одна в другую, и Лиза взмолилась, чтобы Демин не шел к ней, чтобы он загодя раздумал идти. Она почти убедила себя в том, что он оказался человеком предусмотрительным и не высунулся из дома. Но все-таки осталась в кухне и задремала, положив руки на кухонный стол, а голову -- на руки. Она не заметила, как уснула, и не знала, что спит, потому что ей ничего не снилось. А потом -- скрип двери, тяжелые шаги, и вот он стоит перед ней, слышно дыша, мокрый, грязный, заляпанный с ног до головы глиной, с рассеченной губой и подбитым глазом. -- Миня!.. Да что же это с тобой?.. -- С мостков свалился,-- хрипло ответил Демин. Он прочистил горло и, отвернувшись, сплюнул за порог. Затем вынул что-то из-под болоньи. -- Держи. Она не любила подарков, но сейчас взяла не споря и положила на подоконник. -- Жалкий ты мой,--сказала женщина.--Нельзя ко мне. Сын приехал. -- Давно? -- бессмысленно спросил Демин. Странно, но в глубине души он знал, что так и не достигнет Лизы. Он все время ждал той последней помехи, которая оборвет ему путь. Выбор был большой: неудачное падение, удар копытом в лоб, молния, гнилые мостки. Последние едва не сработали, бросив его лицом на комель вставшего торчком бревна, но судьба рассудила иначе -- разминуться с Лизой у самого ее сердца. Быстро перекатился через память весь проделанный путь, он поймал готовый сорваться взвой и словно проглотил его. Больно оцарапало гортань. -- Какая теперь разница? -- услышал он и догадался, что спрашивал о чем-то сто лет назад.-- Завтра к вечеру уедет. Понятно, речь шла о сыне, Демин не хотел, чтобы Лиза переживала. Никакой вины на ней нет. Это жизнь всех виноватит без смысла и разбора. -- Путем. Тогда и забегу,-- сказал он, зная, что завтрашний день не оставит ему ни времени, ни сил. Она тоже это знала и не хотела, чтобы Демин выглядел обманщиком: -- Чего загадывать? Там видно будет. -- Ну, я пошел,-- сказал Демин. -- Погоди. Лиза намочила полотенце под рукомойником и протерла ему лицо. -- Йодом прижечь? -- Не люблю -- щиплет. На мне, как на собаке, заживает. Бывай. -- Постой! -- она сунулась к буфету, достала коробку, завернутую в целлофан, протянула Демину.--Сегодня завезли. Он взял коробку и рукой мгновенно угадал подарочный набор: духи, пудра, шоколад, баночка икры, копченая сосиска и гаванская сигара. Все правильно, за этим он и шел. Он хотел коснуться Лизы -- благодарно, прощально, печально, но побоялся испачкать ее. Ладно, обойдемся. Зажужжал в руке фонарик с динамкой. Он шел, ступая в бледное пятно света. Все сущее вмещалось в этот маленький круг: он сам, клочок грязной земли и влажная яркая мурава, больше не было ничего: тьма. Пойдет ли он еще к Лизе? Не в том дело, что сын приехал. Сегодня сын, завтра племянница, послезавтра бывшая свекровь, а там постирушка затеется или еще чего. Он не вмещается в Лизино время, он -- посторонний. И она не хочет, чтобы он стал ей другим. Нет у нее для него душевного места, оно занято сыном, родней, памятью о прежней жизни, разными заботами, и ничего менять она не хочет. А места в ее постели, когда она удосужится пустить, теперь ему почему-то мало. Демин еще не знал, больно ли это открытие -- не беден на них оказался сегодняшний день! -- хочет ли быть всегда с Лизой?.. Ответа он не знал. Знал только, что нельзя больше одному...