и фантопликаторах) более восьмисот лет назад, в дни, когда человечество покидало Старую Землю лишь на примитивных ракетах - фактически модернизированных самолетах. А может быть, еще раньше. Но в тех двухмерных фильмах уже изображались космические битвы, огромные межзвездные дредноуты с невероятным вооружением, несущиеся сквозь пространство подобно городам, заключенным в обтекаемый корпус. Даже в недавних голопьесах, появившихся в изобилии после Брешии, мы видели гигантские флотилии, ведущие бои на расстояниях, которые вызвали бы у пехотинца приступ клаустрофобии, корабли, таранящие друг друга и пылающие, как греческие триремы, сгрудившиеся у мыса Артемисий [неточность: в Саламинском сражении у мыса Артемисий (480г. до н.э.) был разбит персидский флот царя Ксеркса]. Неудивительно, что сердце мое часто билось, а ладони вспотели, когда я ступил на борт флагмана эскадры. Я ожидал, что окажусь на просторном мостике военного корабля - таком, какие показывают в голопьесах: с гигантскими экранами, демонстрирующими вражеские корабли, ревом сирен и суровыми офицерами, которые склоняются над оперативно-командными дисплеями, не обращая внимания на качку. Мы с Хентом стояли в узком коридоре, уместном, разве что на электростанции. Повсюду виднелись хитросплетения разноцветных труб, и лишь торчащие там и сям поручни, а также расположенные через равные интервалы герметичные люки напоминали, что мы действительно на космическом корабле, а суперсовременные дископульты и фантастические интерактивные панели свидетельствовали, что коридор этот не просто связывает два помещения, а выполняет еще какую-то функцию. Однако преобладало впечатление гнетущей тесноты и технического застоя. Я даже удивился, что от приборов не идут самые настоящие провода. Невдалеке от нас коридор пересекала вертикальная шахта. Через люки виднелись другие проходы, узкие и загроможденные. Взглянув на меня, Хент слегка пожал плечами. У меня появилось подозрение, что портал отправил нас не туда. Не успел кто-либо из нас выразить свои сомнения вслух, как из бокового коридора вынырнул младший лейтенант в черном комбинезоне ВКС и отдал честь Хенту: - Добро пожаловать на борт корабля Гегемонии "Гебриды", господа. Адмирал Насита уполномочил меня передать вам его приветствия и пригласить на командный пункт. Прошу следовать за мной. - С этими словами юный офицер повернулся кругом, схватился за перекладину и, подтянувшись, исчез в узкой вертикальной шахте. Мы, как умели, последовали его примеру. Хент приложил все силы, чтобы не уронить саквояж, а я - чтобы Хент не отдавил мне пальцы. Преодолев всего несколько ярдов, я понял, что сила тяжести здесь гораздо меньше стандартной, да и вообще не оправдывает своего названия. Ощущение было такое, будто множество маленьких, но упрямых рук тянет меня вниз. Я знал, что для создания искусственной гравитации на космических кораблях используются силовые поля первой степени, но впервые испробовал их действие на собственной шкуре. Что и говорить, небольшое удовольствие; постоянное давление заставляло сутулиться, как от встречного ветра, внося свой вклад в чувство клаустрофобии от узких коридоров, маленьких люков и заполненных приборами переборок. "Гебриды" принадлежали к классу "3К" - Коммуникации, Контроль, Командование, - и командный пункт был их сердцем и мозгом, но эти "сердце и мозг" выглядели не очень впечатляюще. Молодой лейтенант провел нас через три герметичных люка, затем по коридору мимо караула из морских пехотинцев, отдал напоследок честь и оставил нас в комнате площадью примерно в двадцать квадратных ярдов, но настолько набитой людьми, приборами и шумами, что первым желанием попавшего туда было выскочить обратно, чтобы глотнуть свежего воздуха. Гигантских экранов не было, но десятки офицеров гнули спины над загадочными дисплеями, сидели, опутанные щупальцами фантопликаторов, или стояли, озаренные огненным светом индикаторов, из которых, казалось, состояли все шесть переборок. Мужчины и женщины были привязаны ремнями к своим креслам и сенсорным пультам за исключением нескольких офицеров, больше похожих на нервных чиновников, чем на бравых вояк. Они бродили по узким проходам, похлопывая подчиненных по спинам, громко требуя дополнительной информации и подключаясь к консолям через гнезда собственных имплантов. Один из них, упитанный молодой капитан третьего ранга, подойдя, оглядел нас, отдал мне честь и почтительно произнес: - Господин Хент? Я кивнул на своего спутника. - Господин Хент, - поспешно обернулся к нему капитан, - адмирал Насита сейчас примет вас. Командующий всеми вооруженными силами Гегемонии в системе Гипериона оказался невысоким мужчиной с коротко стриженными седыми волосами, не по возрасту гладкой кожей и насупленными, будто вырубленными во лбу бровями. Адмирал был в черном мундире с высоким воротником безо всяких знаков различия, если не считать изображения красного карлика на воротнике. Руки у него были грубые, с толстыми пальцами, однако ногти недавно подверглись маникюру. Адмирал восседал на небольшом помосте среди приборов и немых демонстрационных панелей. Суматоха и деловитое безумие, казалось, обтекали его, как быстрый поток - равнодушную скалу. - Вы посыльный от Гладстон, - констатировал он, обращаясь к Хенту. - А это кто? - Мой помощник. - Хент был лаконичен. Я с трудом удержался, чтобы не принять надменный вид. - Чего вы хотите? - спросил Насита. - Как видите, мы заняты. Ли Хент понимающе кивнул и огляделся вокруг. - У меня есть для вас кое-какие материалы, адмирал. Мы можем поговорить без свидетелей? Адмирал Насита хмыкнул, провел ладонью над реосенсом, и воздух за моей спиной уплотнился, преобразуясь в полужидкий туманно мере материализации силового поля. Шум штаба затих. Мы трое оказались на маленьком островке тишины. - Поторопитесь, - буркнул адмирал. Хент извлек из своего саквояжа небольшой конверт с символом Дома Правительства на задней стороне. - Конфиденциальное послание от секретаря Сената, - сказал Хент. - Ознакомьтесь на досуге. Насита с ворчанием отложил конверт в сторону. Хент выложил на стол конверт побольше. - А это печатный экземпляр предложений Сената относительно методов ведения... э-э... боевых действий. Как вам известно, Сенат желает, чтобы это была быстрая демонстрация нашей силы для достижения ограниченных целей с наивозможно малыми потерями живой силы, после чего нашему новому... колониальному приобретению будет предложено заключить стандартное соглашение о дружбе и взаимопомощи. Насупленные брови Наситы прямо-таки встали дыбом. Он даже пальцем не шевельнул, чтобы ознакомиться с полей Сената или хотя бы взять конверт в руки. - Это все? Сделав паузу, Хент сказал: - Это все, адмирал, если только вы не хотите Передать со мной какое-либо личное послание госпоже Гладстон. Насита молча уставился на нас. В его маленьких черных глазах не было откровенной враждебности - только нетерпение, нетерпение, которое, как мне показалось, исчезнет лишь в миг, когда глаза подернутся дымкой смерти. - Для связи с госпожой Гладстон у меня есть личный канал мультилинии, - ответил он. - Премного вам благодарен, господин Хент. А теперь окажите любезность - вернитесь на терминекс корабля и дайте мне возможность заняться моими "боевыми действиями". Силовое поле исчезло, и шум обрушился на нас, как вода, прорвавшая ледяной затор. - Есть еще одно дело, - сказал Ли Хент. Его негромкий голос терялся среди техногомона командного, пункта. Адмирал Насита ждал, ерзая в кресле. - Мы хотели бы спуститься на планету. На Гиперион. Брови адмирала свело судорогой. - Люди Гладстон не упоминали о катере. Хент и глазом не моргнул. - Генерал-губернатор Лейн осведомлен о нашем прилете. Насита покосился на одну из своих демонстрационных панелей, щелкнул пальцами и что-то рявкнул подскочившему майору морской пехоты. - Вам придется поторопиться, - адмирал перевел взгляд на Хента. - Как раз сейчас с двадцатой площадки отбывает курьер, идущий к главному "прыгуну". Майор Инвернесс проводит вас. "Гебриды" покинут этот район через двадцать три минуты. Хент кивнул и последовал за майором. Я поспешил за ними. Адмирал окликнул нас. - Господин Хент, - сказал он, - пожалуйста, передайте госпоже Гладстон, что, начиная с этого момента, флагманскому кораблю будет недосуг принимать визитеров. - И, не дожидаясь ответа, Насита отвернулся к мерцающим экранам и своим ординарцам. Я нырнул вслед за Хентом и майором в лабиринт коридоров. - Здесь должны быть иллюминаторы. - Что? - Задумавшись, я не расслышал реплики Хента. Ли Хент повернулся ко мне. - Никогда раньше не видел катера без иллюминатора или видеоэкрана. Это странно. Я кивнул и огляделся вокруг, впервые обратив внимание на тесноту корабля и его загроможденность. Действительно, все переборки были глухими. Куда ни глянь, всюду штабеля провианта. Кроме нас с Хентом, в пассажирском салоне, рассчитанном на полсотни человек, сидел всего один молоденький лейтенант. Это хорошо сочеталось с теснотой на штабном корабле. Я отвел глаза, возвращаясь к мыслям, которые тревожили меня с момента расставания с Наситой. Шагая за своими двумя спутниками к двадцатой площадке, я внезапно обнаружил, что одно мое ожидание оказалось обманутым: я не чувствовал отсутствия того, что теоретически должно было здесь отсутствовать. Мои тревоги и опасения относительно этой поездки частично объяснялись необходимостью покинуть инфосферу; я был похож на рыбу, собирающуюся покинуть море. Часть моего сознания покоилась где-то в глубинах этого моря-океана данных и линий связи двухсот миров Техно-Центра, объединенных в одно целое невидимой средой, когда-то носившей название киберпространства, а теперь известной исключительно как мегасеть. Когда мы расставались с Наситой, я вдруг осознал, что по-прежнему слышу гул этого ни на что не похожего моря - отдаленный, но постоянный, как шум прибоя в полумиле от берега. Мы бежали к катеру, пристегивались, стартовали, мчались по окололунной трассе, тормозили перед входом в атмосферу Гипериона, а я все размышлял и размышлял над этим парадоксом. Военно-космические силы гордились собственными искусственными интеллектами, автономными инфосферами и вычислительными центрами, ссылаясь при этом на необходимость действовать и принимать решения на огромных просторах Гегемонии, во тьме и тишине, что легли между звездами, за пределами информационной мегасети, но истинной причиной было неистовое стремление к независимости от Техно-Центра - эта многовековая мечта ВКС. Тем не менее, находясь на борту корабля ВКС в центре эскадры ВКС, далеко за рубежами Сети и Протекторатов, я оставался подключенным к уютному жужжанию информационных и энергетических потоков, которое сопровождало меня во всех уголках Сети. Здесь было над чем поразмыслить. Вместе с нуль-Т в систему Гипериона были переброшены информационные мостики - не только корабль-"прыгун" и силовая сфера приемной решетки, парящая в точке L3 над Гиперионом, как новенькая луна, но и многие мили гигаканального волоконно-оптического кабеля, змеящегося сквозь стационарные порталы "прыгуна", микроволновые ретрансляторы, тупо снующие через них взад-вперед, передавая дальше записанные сообщения почти в реальном времени, покорные ИскИны штабного корабля, требующие - и получающие - новые линии связи с Олимпийской Офицерской Школой на Марсе и Бог весть кем еще. Инфосфера просочилась в какую-то дырочку, по-видимому, втайне от машин ВКС, их операторов и союзников. ИскИны Техно-Центра в курсе происходящего в системе Гипериона. Если здесь моему телу будет угрожать гибель, я ускользну тем же путем - по пульсирующим линиям связи, которые ведут подобно тайным ходам за пределы Сети, за пределы жалкого киберпространства, подвластного человеческому восприятию, а затем по туннелям инфоканалов в сам Техно-Центр. Нет, не совсем в Центр, подумал я, ведь Техно-Центр вбирает в себя все, что есть в мире, как Великий океан включает в себя течения и широченные Гольфстримы, которые наивно считают себя самостоятельными морями. - Полцарства за иллюминатор, - пробурчал Ли Хент. - Да, - отозвался я. - Именно. Катер взбрыкнул и затрясся мелкой дрожью. Мы вошли в верхние слои атмосферы. "Гиперион, - подумал я. - Шрайк". Толстая рубашка и жилет липли к телу. Слабый шорох снаружи свидетельствовал, что мы несемся по лазурным небесам со скоростью, в несколько раз превышающей звуковую. Молодой лейтенант перегнулся к нам через проход. - Первый спуск, джентльмены? Хент кивнул. Лейтенант, демонстрируя свою бывалость, жевал резинку. - Вы - гражданские технари с "Гебрид"? - Да, мы только что оттуда, - ответил Ли Хент. - Так и думал, - улыбнулся лейтенант. - Ну, а я вожу курьерскую почту на базу морской пехоты под Китсом. Уже пятый рейс. Услышав имя столицы, я слегка вздрогнул. Гиперион возродился усилиями Печального Короля Билли и его колонии поэтов, художников и прочих неприкаянных гениев, бежавших со своего родного Асквита от угрозы вторжения Горация Гленнон-Хайта, которого так и не последовало. Один из паломников к Шрайку, Мартин Силен, почти два века назад посоветовал королю Билли дать столице это имя. Китс. Местные называли старую часть города Джектауном. - Что за место, вы просто не поверите, - разоткровенничался лейтенант. - Какая-то старая задница, а не столица. Ни инфосферы, ни ТМП, ни нуль-Т, ни баров с фоноплексом - ни хрена нет. Неудивительно, что тучи этих долбаных туземцев стоят лагерем вокруг космопорта и прямо на проволоку лезут, чтобы выбраться отсюда. - Они действительно атакуют космопорт? - спросил Хент. - Нет, - лейтенант чавкнул резинкой. - Но спят и видят, если вы понимаете, что я имею в виду. Вот почему 2-й батальон морской пехоты установил там заграждения, и мы блокировали дорогу в город. Эти простофили думают, что мы не сегодня завтра включим порталы и выпустим их из чана с дерьмом, в который они сами же и залезли. - Сами? - переспросил я. Лейтенант пожал плечами: - Ведь Бродяги на них непросто так набросились. Они что-то там натворили, а нас сюда прислали, чтоб мы таскали им устриц из огня. - Каштаны, - поправил Ли Хент. Резиновый пузырь громко лопнул. - Устрицы, каштаны - один черт. Шорох воздуха усилился до визга. Катер дважды дернулся, а затем плавно - зловеще плавно, - заскользил, будто опустился на ледяную дорожку в десяти милях над поверхностью планеты. - Полцарства за иллюминатор, - прошептал Ли Хент. В аппарате было тепло и душно. Толчки странным образом успокаивали. Казалось, что мы находимся на борту небольшого парусника, то взлетающего, то плавно скользящего вниз по волнам. Я закрыл глаза. 10 Сол Вайнтрауб, Ламия Брон, Мартин Силен и Консул с рюкзаками за спиной, кубом Мебиуса и мертвым Ленаром Хойтом спускаются по пологому склону, направляясь ко входу в Сфинкс. Снег сыплет вовсю, снежинки вьются между дюнами, выкидывая замысловатые коленца. Комлоги уверяют, что утро близко, но на востоке ни проблеска зари. Несколько раз они пытались вызвать Кассада. Безуспешно. Сол Вайнтрауб замешкался на пороге Сфинкса. Его дочурка - островок тепла за пазухой, горячее детское дыхание, щекочущее горло. Он касается теплого комочка и пытается вообразить Рахиль двадцатишестилетней женщиной, аспиранткой археологического факультета. Вот она на миг задержалась в этом же проеме, прежде чем войти и испытать на себе антиэнтропийные чудеса этой Гробницы. Сол качает головой. С того мига прошло двадцать шесть бесконечных лет и целая жизнь. Через четверо суток день рождения дочери. Если Сол ничего не придумает - не разыщет Шрайка, не заключит с этим чудовищем какую-нибудь сделку, что угодно - Рахиль исчезнет навсегда. - Вы идете, Сол? - зовет Ламия Брон. Остальные уже сбросили с плеч свою ношу в ближайшей ко входу комнате, пройдя метров шесть по узкому коридору. - Иду, - отзывается он и переступает пирог. С потолка туннеля свисают люм-шары и электролампочки, давным-давно перегоревшие, закутанные в коконы пыли. Дорогу освещает только фонарик Сола да лампа Кассада, стоящая в комнате. "Передняя" Гробницы невелика: четыре метра в ширину, шесть - в длину. Спутники Сола свалили поклажу у дальней стены и расстелили посреди ледяного пола брезент и спальные мешки. Две лампы, шипя, испускают холодный свет. Сол останавливается и осматривается. - Отец Хойт в соседней комнате, - отвечает Ламия на его невысказанный вопрос. - Там еще холоднее. Сол пристраивается рядом с остальными. Даже сквозь толщу стен слышен Дикий скрежет - песчаные и снежные вихри терзают камень. - Консул хочет еще раз попытать счастья с комлогом, объяснить Гладстон, в каком мы положении, - говорит Ламия. Мартин Силен смеется: - Пытался, не пытайся - ни хрена не выйдет. Она знает, что делает, и никогда нас отсюда не выпустит. - Я свяжусь с ней сразу после рассвета. - От усталости голос Консула дребезжит, как у старика. - А я постою на часах, - говорит Сол. Рахиль ворочается и начинает плакать. - Мне все равно надо кормить ребенка. Остальные слишком устали, чтобы ответить. Ламия кладет голову на рюкзак, закрывает глаза, и через несколько секунд раздается ее негромкое посапывание. Консул надвигает на глаза треуголку. Мартин Силен, сложив руки на груди, пристально смотрит в дверной проем, словно ждет чего-то. Сол Вайнтрауб возится с бутылочкой, его замерзшие, сведенные артритом пальцы никак не могут распутать тесемку нагревателя. Заглянув в свою сумку, он обнаруживает, что осталось всего десять молочных пакетов и тощая стопка пеленок. Ребенок сосет молоко. Сол клюет носом, прогоняя одолевающую его дремоту, как вдруг странный звук заставляет всех встрепенуться. - Что? - вскрикивает Ламия, хватаясь за отцовский пистолет. - Ш-ш! - обрывает ее поэт, приложив палец к губам. Откуда-то снаружи доносится тот же звук. Сухой и властный, рассекающий гул ветра и скрежет песка. - Винтовка Кассада, - произносит Ламия. - Или еще чья-то, - шепчет Мартин Силен. Они сидят неподвижно, обратившись в слух. Несколько долгих минут абсолютной тишины. Затем в мгновение ока ночь раскалывается от грохота - и все невольно припадают к полу, заткнув уши. Перепуганная Рахиль заливается пронзительным криком, но взрывы и громовые раскаты снаружи заглушают голос младенца. 11 Я проснулся в тот миг, когда катер коснулся грунта. "Гиперион", - подумал я то ли наяву, то ли во сне. Молодой лейтенант, пожелав нам удачи, выскочил из корабля, едва раздвинулись лепестки дверей, и прохладный разреженный воздух ворвался в душный салон. Я вышел вслед за Хентом, спустился по стандартному трапу, миновал защитный экран и ступил на асфальт космодрома. Была ночь. Я не имел ни малейшего понятия, который сейчас час по местному времени, прошел Ли терминатор эту точку планеты или только приближается к ней, но по всему чувствовалось, что время позднее. Моросил мелкий дождь, пахнущий соленым морем и свежим дыханием влажной листвы. Цепочки огней обозначали далекие заграждения. Два десятка освещенных башен бросали отсветы на низкие облака. Семь юношей в полевой форме морских пехотинцев сноровисто разгружали катер. Я заметил нашего лейтенанта - он оживленно беседовал с каким-то офицером. Небольшой космопорт словно сошел с картинки учебника истории - колониальный порт времен начала Хиджры. Примитивные пусковые шахты и посадочные площадки тянулись на милю с лишним в сторону темного горного массива на севере, портальные краны и башни обслуживания обступили два десятка военных катеров и мелких судов, а само летное поле окаймляли ряды сборных казарм, украшенных частоколом антенн и фиолетовыми силовыми полями. Перед ними выстроились десятки скиммеров и самолетов. Проследив за взглядом Хента, я заметил движущийся в нашу сторону скиммер, его ходовые огни высвечивали сине-золотую геодезическую линию Гегемонии на одной из юбок. По обтекателям сползали дождевые струи и отлетали, от винтов, точно обезумевшие бесцветные лоскуты шелка. Скиммер сел, перспексовый обтекатель распался на лепестки и сложился. Мужчина, выпрыгнувший из скиммера, поспешил в нашу сторону. - Господин Хент? - произнес он, протягивая руку. - Я - Тео Лейн. Хент ответил на рукопожатие: - Рад познакомиться, господин генерал-губернатор. А это Джозеф Северн. Я прикоснулся к руке Лейна, и меня бросило в жар - я узнал его. Тео Лейн был известен мне по воспоминаниям Консула о годах, когда этот молодой человек служил у него вице-консулом, а также по краткой встрече с ним неделю назад - он провожал паломников в плавание на "Бенаресе". За эти Шесть дней лицо его постарело на годы. Но на лбу лежала непокорная мальчишеская прядь, неизменная, как архаичные очки у него на носу и краткое, но крепкое рукопожатие. - Хорошо, что у вас нашлось время спуститься на планету, - генерал-губернатор обращался к Хенту. - Я должен проконсультироваться с госпожой Гладстон по нескольким вопросам. - Ну, вот мы и здесь, - пробормотал Хент, морщась от уколов дождя. - Где тут можно обсохнуть? Генерал-губернатор совершенно по-мальчишески улыбнулся: - Космопорт - сумасшедший дом, даже в шестом часу утра. Консульство в осаде. Но я знаю, куда вас отвезти, - и он жестом пригласил нас в скиммер. Когда мы взлетели, я заметил, что вровень с нами идут два скиммера морской пехоты, и все же меня удивило, что генерал-губернатор одного из миров Протектората - сам себе пилот и телохранитель. Потом я вспомнил рассказы Консула о деловых качествах Тео Лейна и его скромности - и понял, что такая непритязательность вполне в духе молодого дипломата. В ту минуту, когда мы взлетели и взяли курс на город, взошло солнце. Стелющиеся к земле низкие облака словно обвели снизу огненным карандашом, горы на севере переливались зеленым, фиолетовым и коричневато-красным, а полоска неба на востоке была того ошеломительного лазурно-зеленого цвета, который я видел в своих снах. "Гиперион", - подумал я, чувствуя в горле комок. Я приник щекой к забрызганному дождем стеклу и тут понял, что не последней причиной моего головокружения и растерянности было ослабление контакта с инфосферой. Связь еще сохранялась - в основном по УКВ и каналам мультисвязи, но эта нить делалась все тоньше и тоньше - такого со мной еще не было. Если инфосферу сравнить с морем, а меня - с рыбой, то сейчас я попал на мелководье, а лучше сказать, в лужу, оставленную приливом, причем вода все убывала по мере того, как мы удалялись от космодрома и кокона его примитивной микросети. Я заставил себя следить за разговором генерал-губернатора, и Хента. - Сейчас вы видите хижины и лачуги, - говорил Лейн, заложив глубокий вираж, чтобы мы могли хорошенько разглядеть холмы и долины, отделяющие космопорт от столичных предместий. "Хижины и лачуги" было слишком мягко сказано. Под нами скользили убогие нагромождения фибропластовых панелей, брезентовые полотнища, штабеля ящиков и обрезков пенолиста, покрывающие сплошной коростой склоны холмов и глубоких оврагов. Живописные окрестности восьмимильного шоссе, соединяющего космопорт с городом и окруженного некогда рощами и лугами, превратились в голую пустошь: деревья извели на дрова и постройку жилищ, луга вытоптали миллионы ног. Город, приютивший беженцев, разросся, насколько хватало глаз. Пустовали лишь вершины гор и отвесные обрывы. Дым от тысяч костров и очагов, на которых готовилась пища, поднимался к облакам. Всюду бегали босоногие дети, женщины несли воду из ручьев - несомненно донельзя загаженных; люди сидели на корточках прямо в поле или стояли в длинных очередях к самодельным уборным. По обеим сторонам шоссе я заметил высокие заграждения из суперколючей проволоки и фиолетовые барьеры силовых полей. Контрольно-пропускные посты стояли через каждые полмили. Длинные вереницы камуфлированных транспортеров и скиммеров ползли в обоих направлениях по шоссе и над ним на малой высоте. - ...большинство беженцев - местные жители, - продолжал между тем Лейн, - но есть и прибывшие издалека: землевладельцы из южных городов и с крупных фибропластовых плантаций Аквилы. - Они боятся вторжения Бродяг? - спросил Хент. Тео Лейн бросил взгляд на помощника Гладстон. - Первую волну паники вызвало известие, что Гробницы Времени открываются, - сказал он. - Люди были убеждены, что Шрайк явится лично за ними. - И он действительно явился? - спросил я. Молодой человек в старомодных очках неловко повернулся ко мне: - Третья бригада сил самообороны выступила на север семь месяцев назад. И не вернулась. - Вы сказали, что первая волна бежала от Шрайка, - заметил Хент. - А остальные? - Ждут эвакуации, - ответил Лейн. - Все знают, что Бродяги... и войска Гегемонии... сделали с Брешией, и не хотят испытать это на себе, когда очередь дойдет до Гипериона. - Вам известно, что ВКС разрешат эвакуацию лишь в самом крайнем случае? - поинтересовался Хент. - Да. Но беженцам мы об этом не сообщаем. И без того Бог знает, что творится. Святилище Шрайка разгромлено... толпа осадила его, кто-то пустил в ход кумулятивные плазменные снаряды, похищенные с рудников Урсы. На прошлой неделе пытались разгромить консульство и прорваться к космопорту, а в Джектауне был голодный бунт. Хент кивнул и обратил взор к показавшейся внизу столице Гипериона. Здания были невысокие, редко выше пяти этажей. Их белые, голубые и розовые стены весело пестрели в косых лучах утреннего солнца. Заглянув через плечо Хента, я увидел невысокую гору с изваянным в склоне ликом Печального Короля Билли, грустно обозревающего долину. Берущая начало в предгорьях невидимой отсюда Уздечки река Хулай, извиваясь, пересекала центр старого города, пропадала в болотистых зарослях плотинника на юго-востоке, а потом разливалась на множество проток, обнимая дельтой половину Верхней Гривы. После унылой безнадежности трущоб город показался мне безлюдным и мирным, но, когда мы пошли на снижение, я заметил, что по улицам движется военная техника, а на перекрестках и в скверах стоят танки, САУ и зенитки. Полимерный камуфляж машин был намеренно отключен - для острастки. Чуть позже появились признаки присутствия беженцев: самодельные палатки на площадях и в переулках, тысячи спящих на тротуарах - словно серые узлы с грязным бельем, ожидающие машину у прачечной. - Два года назад в Китсе было двести тысяч жителей, - сказал генерал-губернатор. - Теперь, с учетом трущоб, около трех с половиной миллионов. - Я думал, на всей планете не наберется и пяти миллионов человек, - удивился Хент. - Включая местных жителей. - Совершенно верно, - кивнул Лейн. - Теперь понимаете, почему все идет вразнос? Остальные беженцы нашли приют в других крупных городах - Порт-Романтике и Эндимионе. Фибропластовые плантации Аквилы опустели, их поглотили джунгли и огненные леса, пояса ферм, расположенные вдоль Гривы и на Девяти Хвостах, не производят продовольствия на продажу, а если и производят, не могут доставить товар потребителям - гражданская транспортная система развалилась вконец. Хент смотрел на приближавшуюся реку. - Что предпринимает правительство? Тео Лейн улыбнулся: - Вы хотите сказать, что делаю я? Ну, что ж, кризис вызревал уже года три. Первым шагом был роспуск Комитета местного самоуправления. Затем Гиперион официально включили в Протекторат. Как только исполнительная власть оказалась в моих руках, я принял меры к национализации транспортных компаний и линии дирижабельного сообщения - на скиммерах теперь летают одни военные, - а также к расформированию сил самообороны. - К расформированию? - переспросил Хент. - А мне кажется, они бы вам пригодились. Генерал-губернатор покачал головой. Он легко, но уверенно коснулся ручки управления, и скиммер по спирали стал спускаться к центру старого Китса. - Пусть бы они просто никуда не годились, - проговорил Лейн. - Но они были опасны. Я не особенно огорчился, когда "Третья Боевая" отправилась на север, да так и сгинула. Сразу после высадки десантников и морской пехоты я разоружил остальных головорезов из ССО. Основная масса грабежей - их рук дело. Ну вот, здесь мы поговорим и позавтракаем. Скиммер пронесся над самой водой, описал последний круг и совершил мягкую посадку во дворе древнего строения из камня и бревен с замысловато украшенными окнами. Еще до того, как Лейн произнес название - "Цицерон", я узнал (из воспоминаний паломников) старинный ресторан, он же пивная, он же гостиница, расположенный в центре Джектауна и занимавший по девять этажей в четырех зданиях. Его балконы, причалы и крытые переходы из плотинника с одной стороны возвышались над неспешными водами реки Хулай, а с другой - над узкими улочками. "Цицерон" был старше, чем каменный лик Печального Короля Билли, а его сумрачные залы и глубокие винные погреба служили Консулу настоящим домом в годы его здешней ссылки. Стен Левицкий встретил нас у калитки. Высокий, плотный, с лицом, таким же потемневшим и потрескавшимся от старости, как каменные стены его здания, Левицкий олицетворял собой "Цицерон" - как его отец, дед и прадед в былые времена. - Черт возьми! - провозгласил гигант, хлопнув по спине генерал-губернатора (и фактического диктатора этого мира) с такой силой, что Тео пошатнулся. - Встали пораньше для разнообразия, дружище? Привезли друзей позавтракать? Добро пожаловать в "Цицерон"! - Огромная лапа Стена Левицкого поглотила сначала руку Хента, а затем мою с приветливостью, после которой я долго шевелил пальцами, проверяя, не сломал ли он какой-нибудь. - Или же для вас - ведь вы из Сети - уже слишком поздно? - гудел он. - Тогда выпить или пообедать? Ли Хент, прищурившись, посмотрел на владельца ресторана. - Откуда вам известно, что мы из Сети? Левицкий захохотал басом, от которого флюгера на крыше завертелись волчком. - Ха! Задачка на сообразительность! Вы прилетаете сюда с Тео на рассвете - думаете, он сажает к себе в скиммер первого встречного? И к тому же вы в шерстяной одежде, а у нас тут нет овец. Вы не военные и не воротилы с плантаций... Этих я знаю! Ipso fact toto, вы прибыли с Сети на эскадру, а ко мне пожаловали закусить и выпить. Итак? Тео Лейн вздохнул. - Найди нам тихий уголок, Стен. Яичницу с беконом и соленую лососину для меня. Джентльмены? - Только кофе, - сказал Хент. - И мне, - сказал я. Мы шли следом за хозяином по коридорам, поднимались по лестницам, спускались по железным трапам, и вновь следовали коридорами. Наконец мы остановились. Потолок показался мне еще ниже, а сам зал темнее, прокуренное и куда симпатичнее, чем в моих снах. Несколько завсегдатаев проводили нас взглядами, но народу было меньше, чем помнилось мне по снам. Очевидно, Лейн с помощью солдат выдворил отсюда последних варваров, из ССО, одно время оккупировавших "Цицерон". Мы миновали высокое узкое окно, и я заметил доказательство своей гипотезы - десантную САУ, стоявшую в переулке, и группу солдат на ее броне. Их винтовки, несомненно, были заряжены, и отнюдь не холостыми патронами. - Здесь. - Левицкий переступил порог небольшой веранды, нависшей над самой рекой Хулай. Отсюда открывался очаровательный вид на двускатные крыши и каменные башенки Джектауна. - Домми будет через две минуты с вашим завтраком и кофе. - И гигант с проворством, изумившим нас, исчез. Хент взглянул на свой комлог. - Минут через сорок пять катер должен возвратиться на "Гебриды" с нами на борту. Давайте поговорим. Лейн согласно кивнул, снял очки и потер глаза. Я догадался, что он не спал всю ночь... или несколько ночей. - Отлично. - Он вновь нацепил очки. - Что именно желает знать госпожа Гладстон? Хент подождал, пока коротышка с пергаментно-белой кожей и желтыми глазами, принесший наш кофе в высоких кружках и тарелку с завтраком Лейна, не удалился. - Госпожу Гладстон интересует, какие проблемы вы считаете первоочередными, - сказал он. - А также, сколько вы сможете продержаться, если военные действия затянутся. Лейн не торопился с ответом. Глотнув кофе, он внимательно посмотрел на Хента. Судя по вкусу, кофе был натуральный, один из лучших в Сети. - Начнем с последнего, - сказал Лейн. - Уточните, пожалуйста, насколько могут затянуться военные действия. - На несколько недель. - Продержаться несколько недель - может быть. Несколько месяцев - исключено. - Генерал-губернатор принялся за лососину. - Вы видите состояние нашей экономики. Если бы не припасы, доставляемые ВКС, голодные бунты происходили бы ежедневно, а не раз в неделю. Экспорт прекращен из-за карантина. Половина беженцев спит и видит отыскать бежавших служителей Церкви Шрайка и перебить их всех, а другая половина мечтает перейти в их веру прежде, чем Шрайк явится _з_а _н_и_м_и_. - А вы нашли священников? - Мы уверены, что при бомбардировке храма они уцелели, но власти не могут обнаружить их. По слухам, они бежали на север в Башню Хроноса - каменный замок над высокогорной равниной, где находятся Гробницы Времени. Тут я мог бы поправить Лейна. Точнее, я знал лишь, что за время своего краткого пребывания в Хроносе паломники не видели священников Шрайка, Но обнаружили следы кровавого погрома. - Что до очередности задач, - продолжал Тео Лейн, - то на первом месте, конечно же, эвакуация. Затем нужно разобраться с Бродягами. И третье - чтобы нам помогли покончить с этой кошмарной паникой из-за Шрайка. Ли Хент откинулся на лакированную спинку стула. Из тяжелой кружки в его руках поднимался душистый пар. - В данный момент эвакуация Невозможна. - Почему? - спросил, словно хлестнул адской плетью, Лейн. - Госпожа Гладстон не обладает - на данный момент - достаточной политической силой, дабы убедить Сенат и Альтинг, что Сеть может принять пять миллионов беженцев... - Чушь собачья, - немедленно отреагировал генерал-губернатор. - Только на Мауи-Обетованную после ее вступления в Протекторат нахлынуло вдвое больше туристов. И гибель уникальной экосистемы никого не обеспокоила. Высадите нас на Армагасте или любой другой пустынной планете, пока не исчезнет угроза войны. Хент покачал головой. Его собачьи глаза смотрели еще печальнее, чем обычно. - Дело не в снабжении, - проговорил он. - И не в политике. Дело в... - ...Шрайке, - закончил за него Лейн и отщипнул кусочек бекона. - Шрайк - вот подлинная причина. - Да. А также страх, что Бродяги проникнут в Сеть. Генерал-губернатор невесело рассмеялся. - Значит, установи вы здесь порталы, толпа трехметровых Бродяг незаметно высадится и чинно пристроится к очереди? Этого вы боитесь? Хент отпил кофе. - Нет, конечно, но существует реальная опасность вторжения. Каждый портал - вход в Сеть. Об этом предупреждал Консультативный Совет. - Хорошо, - не сдавался молодой человек. - Эвакуируйте нас на кораблях. Разве не для этого сформировали первую эскадру? - Не совсем так, - возразил Хент. - Наша цель - разгромить Бродяг, а затем сделать Гиперион полноправной частью Сети. - А как насчет угрозы, исходящей от Шрайка? - Она будет... централизована, - ответил Хент и сделал небольшую паузу - мимо нашей веранды проходила группа мужчин и женщин. Я поднял на них глаза, потом повернулся к своим собеседникам и тут же резко обернулся. Люди уже скрылись из виду. - Это не Мелио Арундес? - прервал я генерал-губернатора на полуслове. - Что? Ах, да, доктор Арундес. Вы знаете его, господин Северн? Ли Хент сердито уставился на меня, но я как ни в чем не бывало ответил: - Да, знаю. - Хотя на самом деле ни разу не встречался с Арундесом. - Что он делает на Гиперионе? - Шесть месяцев назад его экспедиция прибыла сюда по поручению Рейхсуниверситета Фрихольма - провести дополнительные исследования Гробниц Времени. - Но Гробницы закрыты для ученых и туристов, - возразил я. - Верно. Однако их приборы - мы разрешали еженедельно передавать сводку их показаний по мультипередатчику консульства - уже тогда свидетельствовали об изменении антиэнтропийных полей вокруг Гробниц. В Рейхсуниверситете догадались, что эти изменения свидетельствуют о меняющемся состоянии Гробниц, и отправили сюда ведущих ученых Сети, чтобы те исследовали феномен. - А вы не дали им разрешения, - полувопросительно-полуутвердительно заметил я. Ответная улыбка Тео Лейна была холодной. - Это Секретарь Сената Мейна Гладстон не дала им разрешения. Запрет посещать Гробницы - прямое указание ТК-Центра. Будь моя воля, я запретил бы паломничество, а экспедиции Арундеса дал зеленую улицу! - И он снова повернулся к Хенту. - Извините, - я выскользнул из-за стола. Арундеса и его коллег - трех женщин и четверых мужчин, чей облик свидетельствовал, что все они из разных миров Сети, - я нашел двумя верандами дальше. Они склонились над своими тарелками и научными комлогами, перебрасываясь настолько заемными терминами, что самый ученый талмудист умер бы от зависти. - Доктор Арундес? - Да? - поднял он голову. Я его видел - глазами Сола - лет двадцать назад. Сейчас он разменял седьмой десяток, но время пощадило удивительно красивый профиль, бронзовую кожу, упрямый подбородок и волнистые черные волосы. Лишь на висках проступала седина, но взгляд карих глаз был юношески ясен и пристален. Я понял, почему молодая аспирантка влюбилась в него без памяти. - Меня зовут Джозеф Северн, - представился я. - Мы не знакомы, но я знал вашу приятельницу... Рахиль Вайнтрауб. В следующую секунду Арундес был уже на ногах. Принося на ходу извинения своим спутникам, он повлек меня за локоть к выходу и дальше, по закоулкам "Цицерона", пока мы не нашли свободного кабинета под круглым окном, выходящим на красные черепичные крыши. Выпустив мой локоть, он смерил меня оценивающим взглядом, от которого не укрылась нездешняя одежда, потом вывернул мою руку в поисках красноречивой синевы от поульсенизации на запястьях. - Вы слишком молоды для знакомства с ней, - резюмировал он. - Или вы знали Рахиль уже ребенком? - Я больше знаком с ее отцом, - признался я. Доктор Арундес перевел дух и кивнул: - Конечно! Где Сол? Уже несколько месяцев я пытаюсь отыскать его через консульство. Власти Хеврона сообщают только, что он выехал. - Он снова смерил меня взглядом классификатора. - Вы знаете о... болезни Рахили? - Да, - ответил я. Болезнь Мерлина заставила ее расти наоборот, каждый день и миг теряя воспоминания о прошедшем. Мелио Арундес был одним их этих потерянных воспоминаний: - Вы навещали ее пятнадцать стандартных лет назад на Мире Барнарда. Лицо Арундеса исказила гримаса. - Это была ошибка, - пробормотал он. - Я намеревался поговорить с Солом и Сарой. Когда я увидел ее... - Он потряс головой. - Кто вы? Вы знаете, где сейчас Сол и Рахиль? Осталось трое суток до ее дня рождения. Я кивнул: - Ее первого и последнего дня рождения. Вокруг было пусто и тихо, если не считать отголосков смеха, долетающих откуда-то с нижнего этажа. - Я здесь в командировке от правительства Сети, - сказал я. - Мне известно, что Сол Вайнтрауб с дочерью отправились к Гробницам Времени. Арундес побледнел, будто я ударил его в солнечное сплетение. - З-здесь, на Гиперионе? - Он резко отвернулся к окну. - Я должен был догадаться... хотя Сол всегда отказывался вернуться с