- Именно! Таких потребностей - прежде всего! - воскликнул Рейнольдс. Он развел руки, как бы поднося собравшимся длинный стол со всеми его яствами и чудесами. - То, что вы здесь видите - животная потребность превращения мертвых органических соединений в энергию, низменный акт поглощения чужой жизни, но "Макушка" преобразила это в искусство! Размножение тоже превратилось из разнузданного животного процесса в танцевальные па. Разумеется, для цивилизованных людей. И экскреция должна стать поэзией! - Непременно вспомню об этом, когда в следующий раз пойду посрать, - в полный голос заявил Морпурго. Тирена Вингрен-Фейф с приглушенным смешком обернулась к своему соседу справа - мужчине в красном и черном. - Монсеньор, ваша церковь... католическая, раннехристианская, не так ли? Нет ли у пас какой-нибудь очаровательной древней доктрины о том, чего достигнет человечество в процессе эволюции? Мы все повернулись и посмотрели на небольшого мужчину в черной сутане и странной маленькой шапочке. Монсеньор Эдуард, представитель почти забытой раннехристианской секты, прозябающей нынче на Пасеме и нескольких колониальных планетах, попал в число гостей благодаря своему участию в программе помощи Армагасту и до сих пор тихо работал ложкой. - О, да, - сказал он, и на его морщинистом лице появилось слегка удивленное выражение. - В учении Святого Тейяра рассматривается эволюция к точке Омега. - Аналогична ли точка Омега идее практического сатори наших дзен-гностиков? - спросила Сюдетта Шер. Монсеньор Эдуард тоскливо взглянул на свой суп. - Нет, не совсем, - терпеливо ответил он. - Святой Тейяр считал, что все живые создания, все уровни органического разума есть звенья предопределенной свыше эволюции к окончательному слиянию с Божеством. - Тут он слегка нахмурился. - За прошедшие восемь веков идеи Тейяра подвергались переосмыслению, но основополагающая мысль - что мы рассматриваем Иисуса Христа как пример воплощения искомого высшего сознания в человеческой плоскости... - осталась прежней. Я кашлянул: - Гипотеза Тейяра получила дальнейшее развитие в трудах иезуита Поля Дюре, не так ли? Монсеньор Эдуард окинул меня внимательным взглядом На его печальном лице появилось недоумение. - Конечно же, да, - ответил он. - Но я, признаюсь, никак не ожидал встретить здесь кого-то знакомого с трудами отца Дюре. Я смотрел в глаза человека, который оставался другом Дюре, даже когда сослал его на Гиперион за отступничество. Я вспомнил о другом беженце из Нового Ватикана, молодом Ленаре Хойте, который лежит сейчас мертвый в ледяной Гробнице Времени, пока паразиты-крестоформы, несущие в себе искалеченные ДНК отца Дюре и самого Хойта, продолжают свой кощунственный труд по их воскрешению. Как вписываются эти исчадия ада в идеи Тейяра и Дюре о неизбежном светлом движении к Божеству? Тут Спенсер Рейнольдс, вероятно, решил, что не стоит выпускать нить разговора из своих красивых рук. - Дело в том, - сказал он, и его звучный, хорошо поставленный голос перекрыл оживленную беседу в средней части стола, - что война, подобно религии или любой другой всеохватывающей человеческой деятельности, должна оставить свою инфантильную озабоченность буквалистским соответствием предмету, который выражается в рабской одержимости так называемой "целью", и наслаждаться всецело эстетической стороной явления. Теперь о моем собственном, самом последнем проекте... - А какова цель вашего культа, монсеньор Эдуард? - вырвала нить разговора из рук Рейнольдса Тирена Вингрен-Фейф. Она проделала это играючи, не повышая голоса и не отводя взгляда от лица священника. - Помочь человечеству познать Бога и служить ему, - тихо ответил тот и принялся шумно доедать свой суп. Покончив с ним, старичок посмотрел на советника Альбедо, ища у него поддержки. - Я слышал, советник, что Техно-Центр преследует до странного аналогичную цель. Правда ли, что вы пытаетесь создать своего собственного Бога? Улыбка Альбедо была рассчитана идеально: она выглядела дружеской без малейших признаков фамильярности или снисходительности. - Не секрет, что Центр, давно работает над созданием хотя бы теоретической модели так называемого искусственного интеллекта, намного превосходящего наши скромные способности. - Он взмахнул рукой. - Но вряд ли это можно рассматривать как попытку создания Бога, монсеньор. - Вернее видеть в этом экспериментальный проект, развивающий гипотезы ваших Святого Тейяра и отца Дюре. - Но вы все же надеетесь, что сумеете довести вашу собственную эволюцию до уровня этого сверхсознания? - спросил капитан Ли, герой морских сражений, внимательно вслушивавшийся в разговор. - Можно ли сконструировать высший разум, как мы когда-то сконструировали ваших примитивных предков из кремния и микрочипов? Альбедо рассмеялся. - Боюсь, будет не столь грандиозно. И не столь просто. И, когда вы употребляете слово "вы", капитан, не забывайте, пожалуйста, что моя личность - лишь капля в море разнообразных разумов, столь же пестром, как общество людей на этой планете... и, тем более, во всей Сети. Техно-Центр - не монолит. Как всякая плюралистическая цивилизация, он может похвастаться множеством философий, учений, гипотез, даже религий, если угодно. - Альбедо скрестил руки на груди, будто смакуя пришедшую на ум остроту. - Хотя лично я склонен воспринимать охоту за Высшим Разумом как хобби, а не как религию. Это все равно что собирать кораблик внутри бутылки, капитан, или спорить, сколько ангелов уместится на острие иглы, - и Альбедо взглянул на монсеньора. Все вежливо рассмеялись - все, кроме Рейнольдса, который непроизвольно хмурился, очевидно, размышляя, как бы снова перехватить нить разговора. - А что вы скажете о слухах, будто в процессе работы над Высшим Разумом Техно-Центр создал точную копию Старой Земли? - выложил вдруг я, сам себе на удивление. Улыбка на лице Альбедо не померкла, дружелюбная искра в глазах не погасла, но на какую-то долю наносекунды сквозь призрачный лик советника проглянуло ЧТО-ТО. Что? Удивление? Гнев? Насмешка? Ума не приложу. За эту бесконечную секунду он мог тайно связаться со мной, передать колоссальный объем информации через пуповину, соединяющую меня с Техно-Центром, или по невидимым каналам, зарезервированным нами для собственных нужд в лабиринтах инфосферы, которые люди наивно считают прямыми коридорами. И с той же самой легкостью он мог убить меня, отдав приказ тем членам Техно-пантеона, которые распоряжаются жизнями мне подобных - так же просто, как директор института приказывает лаборанту усыпить ненужную для эксперимента мышь. Разговоры за столом стихли сами собой. Даже Мейна Гладстон и ее высокие гости все как один повернули головы в нашу сторону. Советник Альбедо еще шире улыбнулся. - Какая дивная нелепица! Скажите, господин Северн, может ли кто-нибудь, в особенности такой организм, как Техно-Центр, который ваши комментаторы именуют "шайкой бестелесных мозгов и приблудных программ, что дезертировали из своих плат и занимаются выковыриванием интеллектуального мусора из своих несуществующих пупков..." Так вот, может ли кто-нибудь создать точную копию Старой Земли? Я посмотрел на проекцию - _с_к_в_о_з_ь_ проекцию, - впервые заметив, что тарелки и еда Альбедо тоже были иллюзией: разговаривая, он не переставал жевать. - Кроме того, - продолжал он, очевидно, сильно позабавленный моим простодушием, - не приходило ли на ум сочинителям этой басни, что "точной копией Старой Земли" может быть разве что сама Старая Земля во всех ее проявлениях? И как, скажите на милость, можно использовать подобный артефакт в работе над расширением теоретических возможностей матрицы искусственного разума? Когда стало ясно, что отвечать я не собираюсь, над столом повисло неловкое молчание. Монсеньор Эдуард прокашлялся. - Думается, - сказал он, - что... э-э... общество, способное создать точную копию любого мира, в особенности мира, уничтоженного четыре века назад, не нуждается в Боге; оно само было бы Богом. - Совершенно верно! - рассмеялся советник Альбедо. - Да, глупые слухи, но восхитительные... просто восхитительные! Все облегченно рассмеялись, возобновился прежний шум. Спенсер Рейнольдс заговорил о своем новейшем замысле - он мечтал уговорить самоубийц организованно прыгать с высоких мостов на двадцати мирах Сети с трансляцией перформанса по Альтингу, - но Тирена Вингрен-Фейф снова привлекла к себе внимание, обняв монсеньора Эдуарда и зазывая его на нудистскую вечеринку в своем плавучем поместье на Безбрежном Море. Я встретился глазами с советником Альбедо и отвернулся - как раз вовремя, чтобы перехватить вопросительные взгляды Ли Хента и Мейны Гладстон. К счастью, в этот момент официанты внесли на серебряных тарелках очередную смену блюд. Обед был превосходный. 15 Я не пошел на Тиренину нудистскую вечеринку. Не пошел туда и Спенсер Рейнольдс - я видел его оживленно беседующим с Сюдеттой Шер. Не знаю, правда, поддался ли на уговоры Тирены монсеньор Эдуард. Обед близился к концу. Члены правления благотворительного фонда произносили один за другим короткие речи. Остальные важные персоны уже начинали шуршать салфетками, когда Ли Хент шепнул мне, что секретарь Сената со свитой собирается удалиться и просит меня сопровождать ее. Было почти 23:00 по стандартному, и я рассудил, что Гладстон возвращается в Дом Правительства. Каково же было мое удивление, когда, пройдя сквозь одноразовый портал - я замыкал шествие, вместе с телохранителями-преторианцами, - я оказался в коридоре между каменными стенами. В высоких окнах пламенела марсианская заря. Формально Марс не входит в состав Сети: доступ на древнейшую внеземную колонию человечества преднамеренно затруднен. Дзен-гностики - паломники, отправляющиеся к Скале Мастера в Море Эллады, - должны транспортироваться на станцию "Старая Родина" и там пересаживаться на челноки, курсирующие между Ганимедом, Европой и Марсом. Это отнимает несколько часов, не больше, но в обществе, где до любого уголка Вселенной буквально рукой подать, такое путешествие считается великой жертвой, опасным приключением. Помимо историков и специалистов по коньячным кактусам, мало кто решается на него. И ряды паломников ныне, во времена упадка дзен-гностицизма, значительно поредели. Марс никому больше не нужен. Никому, кроме ВКС. Хотя штабные учреждения находятся на ТКЦ, а базы разбросаны по всей Сети и Протекторату, подлинным домом для военных остается Марс. А Олимпийская Офицерская Школа - его сердце. На встречу с нашей группой политических шишек собралась группа шишек военных. И пока эти группы перемешивались, как столкнувшиеся галактики, я отошел к окну. Коридор был частью комплекса, выдолбленного в стене кратера горы Олимп, и с десятимильной высоты моего наблюдательного пункта чудилось, что одним взглядом обнимаешь полпланеты. Отсюда Марс представлялся древним вулканическим щитом. Высота, как жезл фокусника, превратила подъездные дороги, прилепившийся к горному склону старый город, трущобы и леса плато Фарсида в точки и закорючки на красной равнине, неизменной со времени, когда первый человек ступил на эту планету, объявил ее собственностью страны под названием Япония и щелкнул затвором фотоаппарата. Я смотрел, как поднимается маленькое солнце, думая: "Так вот оно - Солнце", любуясь умопомрачительной игрой света на облаках, которые тяжело выползали из темноты и карабкались по крутому склону, когда ко мне подошел Ли Хент. - Госпожа секретарь Сената примет вас после совещания. - Он передал мне два альбома для эскизов, за которыми кто-то из помощников Гладстон слетал в Дом Правительства. - Надеюсь, вы понимаете, что осе увиденное вами на этом совещании совершенно секретно? Я понял: это приказ, а не вопрос. Широкие бронзовые двери распахнулись. Зажглись светильники, озарив пандус и лестницу с ковровой дорожкой, ведущие к столу Военного Кабинета. Он стоял на единственном островке света посреди просторного, погруженного во тьму помещения, напоминающего большую университетскую аудиторию. К столу ринулись адъютанты: проворно отодвигая стулья, они указали своим начальникам места и вновь слились с темнотой. Скрепя сердце я повернулся спиной к восходящему солнцу Марса и спустился вслед за остальными в эту яму. Совещание вели генерал Морпурго и тройка командующих ВКС. Здешние наглядные пособия ушли на несколько световых лет вперед от примитивных панелей и голограмм Дома Правительства. Мы оказались в огромном планетарии, способном при необходимости вместить не менее восьми тысяч студентов и преподавателей. Тьма под куполом мгновенно озарилась высокочеткими голограммами и схемами величиной с поле для нульболла. В этом было что-то жуткое. Содержание сообщений пугало не меньше, чем антураж. - Еще чуть-чуть, и мы проиграем битву за Гиперион, - сухо заключил Морпурго. - В лучшем случае мы добьемся ничьей, если сумеем удержать Рой за пределами стратегического района, то есть в радиусе пяти астроединиц от сингулярной сферы нуль-канала. Причем нам придется постоянно отражать атаки их малых кораблей. В худшем - будем вынуждены отступить на оборонительные позиции и произвести эвакуацию флота и граждан Гегемонии, а Гиперион отдать Бродягам. - А где же обещанный сокрушительный удар? - спросил сенатор Колчев, сидевший во главе ромбообразного стола. - Где ваша "решительная атака" на Рой? Морпурго откашлялся, будто собирался ответить, и взглянул на адмирала Наситу. Тот встал. Казалось, хмурое лицо адмирала парит в темноте отдельно от его тела - на нем был черный мундир, сливающийся с темнотой зала. Это мне напомнило... Но я не стал вспоминать, что. Я предпочел перевести взгляд на лицо Мейны Гладстон, подсвеченное сиянием карт и диаграмм, паривших над нашими головами, как объемная разноцветная тень дамоклова меча. Бумажный альбом мне надоел, и теперь я водил пером по складной демонстрационной панели. - Во-первых, наши разведданные о Роях оказались скудными по нашей вине, - начал Насита. Под куполом тут же вспыхнули новые графики. - Зонды-разведчики и станции слежения не могли идентифицировать каждую единицу кочевого флота Бродяг. В результате реальная боевая мощь данного Роя была серьезно недооценена. Наши попытки прорвать их оборону с использованием палубных истребителей и факельщиков оказались не столь успешными, как ожидалось. Во-вторых, необходимость сохранять чрезвычайно протяженный оборонительный периметр системы Гипериона легла тяжким грузом на обе наши эскадры; выделение тяжелых кораблей в количестве достаточном для осуществления наступательных действий в то время не представлялось возможным. Колчев прервал его. - Адмирал, вы утверждаете, что мы не можем разбить врага или хотя бы отбить атаки Бродяг на систему Гипериона из-за нехватки, кораблей. Я вас правильно понял? Насита пристально посмотрел на сенатора, и я вспомнил картину, изображавшую самурая, который собирался обнажить меч для харакири. - Правильно, сенатор Колчев. - Однако на заседании кабинета не далее, чем одну стандартную неделю назад, вы заверяли нас, что двух эскадр достаточно, чтобы спасти Гиперион от вторжения и разорения, а также нанести этому Рою сокрушительный удар. В чем дело, адмирал? Насита выпрямился во весь рост - он был теперь выше Морпурго, но все равно ниже среднего жителя Сети, - и повернулся лицом к Гладстон. - Госпожа секретарь, я уже объяснил, почему следует изменить нашу стратегию. Может быть, мне снова объявить о начале совещания? Мейна Гладстон облокотилась о стол, подперев голову ладонью, всем своим видом выражая напряженное внимание и усталость. - Адмирал, - начала она тихо, - я считаю вопрос сенатора Колчева вполне относящимся к делу. Но я думаю также, что ситуация, обрисованная вами сегодня и на предыдущих совещаниях, говорит сама за себя. - Она повернулась к Колчеву. - Габриэль, мы ошиблись. При этом количестве задействованных сил мы получаем пат - это в лучшем случае. Бродяги подлее, крепче и гораздо многочисленнее, чем мы предполагали. - Она перевела взгляд на Наситу. - Адмирал, сколько кораблей вам требуется? Насита закусил губу, очевидно, растерянный: он никак не ожидал услышать этот вопрос в начале совещания. Взглянув на Морпурго и прочих генералов, он решительно сцепил руки на животе, как распорядитель на похоронах. - Двести. По меньшей мере двести военных кораблей первого класса. Раздался скрип множества сидений. Я поднял глаза от рисунка: все перешептывались, растерянно озираясь по сторонам. Одна Гладстон сидела невозмутимо. Только через секунду я догадался, в чем дело. Во всех ВКС не насчитывалось и шестисот таких кораблей. И каждый стоил целое состояние. Считанным мирам было по карману построить более одного-двух боевых звездолетов линейного класса, а колониальную планету, возмечтавшую о собственной эскадрилье факельщиков с двигателями Хоукинга, ждало полное банкротство. Однако любой из этих кораблей обладал фантастической мощью: ударный авианосец мог опустошить целую планету, соединение, состоящее из крейсеров и эсминцев, - взорвать звезду. Несомненно, что сосредоточенные в системе Гипериона корабли Гегемонии могли - будучи разосланными во все концы Сети по нуль-фарватерам транспортной матрицы ВКС - сокрушить большинство ее звездных систем. Веком ранее хватило полусотни таких кораблей, о которых говорил Насита, чтобы уничтожить флот Гленнон-Хайта и выжечь каленым железом самые корни мятежа. И все же Насита требовал, чтобы в систему Гипериона были введены ДВЕ ТРЕТИ всего флота Гегемонии сразу. Я кожей ощутил, как по рядам электрической искрой пробежала тревога. Сенатор Ришо с Возрождения-Вектор набралась храбрости первой: - Адмирал, ведь мы никогда еще не осуществляли такой плотной концентрации космических сил, не так ли? Голова Наситы повернулась плавно, как на подшипниках. Сдвинутые брови по-прежнему топорщились: - Госпожа Ришо, никогда еще будущее Гегемонии не зависело в такой степени от действий флота. - Да, я понимаю, - кивнула Ришо. - Но я хотела бы узнать, как это скажется на обороне Сети в других местах. Не слишком ли это рискованный шаг? Насита что-то рявкнул, и графики под исполинским куполом завертелись, расползлись туманными клочьями и вновь сгустились в умопомрачительную панораму. Забелел Млечный Путь, увиденный из точки, приподнятой над плоскостью галактического экватора. Тут же угол зрения изменился - с головокружительной скоростью нас потащило к одному из спиральных рукавов, и впереди повисла голубая паутина нуль-транспортной сети, пронизывающей Гегемонию: золотое неровное ядро с шипами и ложноножками, окруженное зеленым нимбом Протектората. На фоне громадной галактики Сеть казалась неумелым наброском, причудой детской фантазии - и при всей унизительности этого ощущения оно в точности отражало положение дел. Внезапно по изображению пробежала рябь, и Сеть с Протекторатом разрослись до размеров Вселенной. Лишь на заднем плане - ради создания перспективы - мерцали сотни звезд. - Перед вами диспозиция подразделений нашего флота, - объявил адмирал. Внутри золотого пятна и за его пределами зажглось несколько сотен ярко-оранжевых огоньков. Больше всего их было вокруг захолустной звезды, в которой я не сразу узнал светило Гипериона. - А это Рои Бродяг - по самым свежим наблюдениям. - Появилась дюжина красных линий. Стрелки и синие пунктирные хвосты указывали направления их движения. Даже столь крупный масштаб не показывал вторжения каких-либо Роев в пространство Гегемонии - за исключением одного из них, самого крупного, который, резко изменив курс, направлялся к системе Гипериона. Я заметил, что эскадры ВКС в основном отслеживают перемещения Роев, если не считать скоплений кораблей вблизи баз и на орбитах неспокойных миров типа Мауи-Обетованной, Брешии и Кум-Рияда. - Адмирал, - сказала Гладстон, отмахиваясь от комментариев. - Я думаю, вы позаботились рассчитать время передислокации флота в случае нарушения границы в какой-то другой точке. На хмуром лице Наситы появилось что-то, могущее сойти за улыбку. - Да, разумеется, госпожа секретарь, - снисходительно ответил он. - Если вы обратили внимание, ближайшие Рои, кроме того, что у Гипериона, находятся на значительном расстоянии. - Мы увидели скопление красных векторов под золотым облаком, где, как я предполагал, находились Небесные Врата, Роща Богов и Безбрежное Море. В таком масштабе Бродяги действительно казались весьма отдаленной угрозой. - Мы отмечаем миграции Роев по возмущениям поля Хоукинга, засеченными постами прослушивания в Сети и за ее пределами. Кроме того, наши зонды-разведчики регулярно определяют размеры их и направление движения. - Как регулярно, адмирал? - перебил его сенатор Колчев. - По крайней мере один раз в несколько лет, - отрезал Насита. - Следует учесть, что субъективная продолжительность рейса составляет несколько месяцев. Даже на гиперскорости полет занимает до двенадцати лет по нашему времени. - Если наблюдения проводятся с интервалами в несколько лет, - настаивал сенатор, - откуда вам известно, где сейчас находятся Рои? - Двигатели спин-звездолетов не лгут, сенатор, - проговорил Насита с нотками металла в голосе. - Возмущения поля Хоукинга подделать невозможно. То, что мы видим, - положение сотен или, в случае крупных Роев, тысяч отдельных работающих двигателей на данный момент. Эффект Хоукинга, как вам известно, распространяется без запаздывания во времени. - Да, - отозвался Колчев тем же ровным и бесцветным тоном. - Но что, если Рои движутся медленнее спин-звездолетов? Насита улыбнулся по-настоящему: - Медленнее скорости света, сенатор? - Вот именно. Морпурго и другие военные покачали головами, пытаясь скрыть улыбки. Только капитан 3-го ранга Вильям Аджунта Ли внимательно, с серьезным лицом вслушивался в диалог. - При движении медленнее скорости света, - назидательно произнес адмирал Насита, - нашим праправнукам придется задуматься, как предупредить о вторжении своих внуков. Колчев не сдавался. Он указал туда, где ближайший к Гегемонии Рой совершал вираж над Небесными Вратами. - А если вот эти попытаются приблизиться к нам, не используя двигателей Хоукинга? Насита тяжело вздохнул. Очевидно, его раздражали эти нелепые попытки увести обсуждение в сторону. - Сенатор, уверяю вас, если этот Рой отключит двигатели и тотчас же возьмет курс на Сеть, - Насита прикрыл глаза, консультируясь со своими имплантами и линиями связи, - он приблизится к нашим границам через двести тридцать стандартолет. Нас с вами эта беда обойдет. Мейна Гладстон подалась вперед, и взоры всех присутствующих немедленно обратились к ней. Я отправил предыдущий набросок в память демпанели и начал новый. - Адмирал, мне думается главный предмет нашей тревоги - это беспрецедентная концентрация сил вблизи Гипериона. Получается, что мы кладем все яйца в одну корзину. Вокруг стола заулыбались. Гладстон была знаменита своей любовью к древним анекдотам, словечкам и афоризмам - так прочно забытым, что непосвященным они казались совершенно новыми. Вот и сейчас присутствующие приняли за восхитительную остроту старинную поговорку. - Так мы действительно кладем все яйца в одну корзину? - допытывалась она. Насита шагнул к столу и положил на него ладони. Длинные пальцы с силой надавили на дерево. В этом жесте был весь Насита, невысокий пожилой человек с несгибаемым характером, один из тех немногих, кто без особых усилий добивается всеобщего внимания и беспрекословного повиновения. - Нет, госпожа Гладстон, не кладем. - Не поворачиваясь, он указал рукой на изображение над своей головой и позади себя. - Ближайшие Рои достигнут пространства Гегемонии лишь через два месяца движения на тяге Хоукинга, а это целых три года нашего времени. А кораблям ВКС в системе Гипериона - даже учитывая боевую обстановку и их разбросанность - понадобится менее пяти часов, чтобы перенестись в любой район Сети. - Но это не относится к соединениям за пределами Сети, - заметила сенатор Ришо. - Колонии не могут остаться без защиты! Насита снова взмахнул рукой: - Двести военных кораблей, которые решат судьбу Гипериона, находятся в Сети или имеют собственные средства переноса. Ни одной из автономных единиц, приписанных к колониям, мы не коснемся. Гладстон утвердительно кивнула. - Но что будет, если Бродяги повредят портал Гипериона или даже захватят его? По ерзанью, кивкам и вздохам присутствующих гражданских лиц я понял, что она высказала всеобщее опасение. Потирая руки, Насита вновь поднялся на подиум, видимо, обрадованный, что с пустяками покончено. - Отличный вопрос! Его уже поднимали на предыдущих совещаниях. Но я все-таки остановлюсь на нем. Во-первых, у нас более чем достаточно средств переноса. В данный момент в системе два "прыгуна". Планируется введение еще трех в составе эскадры поддержки. Вероятность уничтожения всех пяти кораблей очень, очень мала... попросту ничтожна. С учетом того, как увеличится наш оборонительный потенциал с прибытием новой эскадры. Во-вторых, вероятность захвата неповрежденных военных порталов и вторжения через них в Сеть равна нулю. Каждый корабль - каждый индивидуум! - входящий в портал ВКС, опознается по супернадежным кодовым микротранспондерам, которые ежедневно перепрограммируются... - А если Бродяги расшифруют эти коды или введут собственные? - спросил сенатор Колчев. - Исключено. - Насита расхаживал по подиуму взад-вперед, заложив руки за спину. - Смена кодов производится ежедневно с помощью одноразовых инфоматриц, поступающих по мультилинии ВКС из Сети... - Извините, - сказал я, сам удивившись, что посмел раскрыть рот, - но сегодня утром я совершил краткую поездку в систему Гипериона и не заметил никаких транспондеров. Несколько человек повернулись в мою сторону. Адмирал Насита снова изобразил из себя сову с головой на антифрикционных подшипниках. - И тем не менее, господин Северн, - сухо произнес он, - вы и господин Хент были безболезненно и незаметно помечены инфракрасными лазерами на обоих концах нуль-канала. Я кивнул, мимолетно удивившись, что адмирал запомнил мою фамилию, но тут же сообразил, что и у него есть импланты. - В-третьих, - продолжал Насита, будто я его не прерывал, - даже если невозможное случится, и силы Бродяг сломив нашу оборону, захватят наши порталы, обманут супернадежную систему пропускных кодов и справятся с техникой, которая им абсолютно незнакома, которую мы охраняем от их посягательств уже более четырех веков, - даже тогда их усилия окажутся напрасными, поскольку все передвижения войск на Гиперион будут производиться транзитом через базу Мадхья. - Какую-какую? - спросили все хором. Я слышал это название - "Мадхья" - только от Ламии Брон, когда она рассказывала о смерти клиента. Насита произносил это слово так же, как она, - "Мэдье". - Мадхья, - удовлетворенно повторил Насита, улыбаясь во весь рот. Это была настоящая мальчишеская улыбка. - Не запрашивайте свои комлоги, дамы и господа. - Мадхья - "черная" система. Ее нет ни в одном из списков или гражданских атласов нуль-сети. Мы бережем ее для экстремальных ситуаций. В ней всего одна пригодная для жизни планета, подходящая только для добычи руды и наших баз. Мадхья - наша резервная оборонительная позиция. Если случится невозможное и корабли Бродяг прорвутся в наши порталы у Гипериона, их отправят прямиком к Мадхье, где на выходные порталы нацелены бесчисленные дула автоматических орудий. Но если невозможное свершится еще раз и их флот переживет переход в систему Мадхья, все нуль-Т-каналы автоматически самоуничтожатся, и вражеские корабли застрянут на, мели во многих годах от границ Сети. - Прекрасно, - согласилась сенатор Ришо, - но ведь и наши корабли застрянут. Две трети нашего флота останется в системе Гипериона. Насита застыл. - Увы, это так, - сказал он. - Поэтому ставка и я не однажды взвесили все последствия этого маловероятного, можно даже сказать - статистически невозможного события. Мы считаем этот риск приемлемым. Если случится невозможное, у нас еще останется в резерве более двухсот кораблей для защиты Сети, а в худшем случае мы потеряем систему Гипериона - но прежде всыплем Бродягам по первое число и отобьем у них охоту к разбою. Однако мы ожидаем гораздо более благоприятного результата. С учетом быстрого - в течение ближайших восьми стандарточасов - ввода двухсот боевых кораблей наши прогнозисты и Консультативный совет ИскИнов предсказывают 99-процентную вероятность полного поражения атакующего Роя и минимальные потери с нашей стороны. Мейна Гладстон повернулась к советнику Альбедо. В густом полумраке его проекция выглядела безупречно. - Советник, я не знала, что с Консультгруппой советовались. Заслуживает ли доверия 99-процентный коэффициент? Альбедо улыбнулся. - В полной мере, госпожа секретарь. Точный коэффициент - 99,962794 процента. - Он улыбнулся еще шире. - Вы можете спокойно положить все яйца в одну корзину. Все равно это ненадолго. Лицо Гладстон осталось серьезным. - Адмирал, сколько продлятся боевые действия после ввода подкреплений? - Одна стандартная неделя, госпожа секретарь. Максимум. Левая бровь Гладстон выгнулась. - Так быстро? - Да, госпожа секретарь. - Генерал Морпурго, каково мнение наземных сил? - Мы согласны с адмиралом, госпожа Гладстон. Подкрепления необходимы, и необходимы сейчас. Сто тысяч десантников и пехотинцев будут переправлены на Гиперион на транспортах, чтобы покончить с остатками Роя. - За семь стандартодней или еще быстрее? - Думаю, быстрее. - Адмирал Сингх? - Это абсолютно необходимо, госпожа секретарь. - Генерал Ван Зейдт? Одного за другим Гладстон опрашивала командующих ВКС и высших офицеров. Она даже поинтересовалась мнением начальника Олимпийской Школы, который весь раздулся от гордости, услышав свое имя. - Капитан Ли? Все взоры обратились к молодому офицеру. Генералы и адмиралы хмуро приосанились, и я внезапно сообразил, что Ли попал сюда по личному приглашению секретаря Сената, а отнюдь не заботами прямых начальников. Гладстон, по слухам, утверждала, что инициативности и уму капитана может позавидовать весь Генштаб ВКС. Похоже, за это совещание моряк расплатится карьерой. Капитан 3-го ранга Вильям Аджунта Ли смущенно зашевелился в своем удобном кресле. - При всем почтении к вам, госпожа секретарь, я должен напомнить, что являюсь младшим офицером флота и недостаточно компетентен, чтобы высказывать свое мнение по столь важным вопросам. Гладстон, не улыбнувшись, слегка кивнула ему: - Понимаю, капитан третьего ранга. Смею вас уверить, что присутствующие здесь высшие офицеры тоже понимают это. Однако в настоящий момент я буду очень признательна, если вы поделитесь со мной своим мнением. Ли вскинул голову. На миг в его глазах мелькнуло что-то странное: пылкая убежденность, и тут же отчаяние зверя, попавшего в капкан. - Хорошо, госпожа секретарь. Но прежде чем высказаться, я должен заявить, что только чутье (и это действительно только чутье: ведь я полный невежда в тактике межзвездных сражений) подсказывает мне: вводить подкрепления опасно. - Ли шумно выдохнул. - Это чисто военный взгляд на ситуацию, госпожа Гладстон. Мне ничего не известно о политической важности защиты системы Гипериона. Гладстон подалась вперед. - Тогда о чисто военной точке зрения, капитан третьего ранга. Почему вы против ввода подкреплений? Даже туда, где я сидел, через весь стол, доходил жар от свирепых взглядов командующих. На капитане скрестилось несколько гигаваттных лазерных лучей, подобных тем, что использовались в древних инерционных термоядерных реакторах. Чуду подобно, что Ли не рассыпался, не взорвался, не воспламенился и не расплавился прямо у нас на глазах. - С военной точки зрения, - четко произнес Ли, невидяще глядя перед собой, - два величайших греха, какие может совершить командир, - это распылять свои силы и э-э... как вы, госпожа Секретарь, изволили выразиться... класть яйца в одну корзину. А в нашем случае корзину сплели даже не мы. Гладстон кивнула и откинулась назад, вонзив пальцы в подбородок. - Капитан, - отчеканил генерал Морпурго, и я обнаружил, что слова действительно можно выплевывать сквозь зубы, - теперь, когда вы соизволили преподать нам совет, могу я спросить, участвовали ли вы когда-нибудь в космическом сражении? - Нет, сэр. - Проходили ли вы какую-нибудь подготовку для участия в космических сражениях, капитан? - Помимо минимальной подготовки в ООШ, который ограничивается несколькими курсами по истории, - нет, сэр. - Участвовали ли когда-нибудь в стратегическом планировании выше уровня... Я хочу спросить: сколько надводных кораблей было под вашей командой на Мауи-Обетованной, капитан? - Один, сэр. - Один, - громогласно повторил Морпурго. - И как велик был корабль? - Он был невелик, сэр. - Вам поручили командовать этим кораблем, капитан третьего ранга? Вы заслужили этот пост? Или он достался вам благодаря превратностям войны? - Наш капитан был убит, сэр, и я принял командование. Это случилось во время последнего сражения на Мауи-Обетованной и... - Достаточно, капитан. - Морпурго повернулся к нему спиной и обратился к Мейне Гладстон: - Хотите продолжить, госпожа секретарь? Гладстон покачала головой. Сенатор Колчев прокашлялся. - Может быть, провести закрытое заседание в Доме Правительства? - Нет необходимости, - резюмировала Гладстон. - Я приняла решение. Адмирал Сингх, вы уполномочены переводить в систему Гипериона столько боевых единиц, столько сочтет нужным ставка. - Да, госпожа секретарь. - Адмирал Насита, я жду успешного завершения военных действий в течение одной стандартной недели после ввода необходимых подкреплений. - Она обвела взглядом всех сидящих вокруг стола. - Дамы и господа, - нет ничего важнее сейчас, чем удержать Гиперион и окончательно нейтрализовать угрозу со стороны Бродяг. Она поднялась и пошла к пандусу, уходящему ввысь. - Доброй ночи всем. Было почти 04:00 по времени Сети и Тау Кита, когда в мою дверь постучали. Это был Хент. Уже три часа с момента нашего возвращения в Дом Правительства я боролся с дремотой, И только-только смежил веки в уверенности, что Гладстон обо мне забыла, как раздался стук. - В саду, - повелительно бросил Хент. - И, ради бога, заправьте рубашку. Я брел по темным аллеям, мелкий гравий шуршал у меня под ногами. Фонарики и люм-шары горели вполнакала; свет звезд едва пробивался сквозь зарево от нескончаемых городов ТКЦ - одни орбитальные поселения летели по небу, как хоровод светляков. Гладстон сидела на кованой скамье у моста. - Господин Северн, - произнесла она тихо, - спасибо, что составили мне компанию. Простите за задержку: заседание кабинета только что закончилось. Я остался стоять, не говоря ни слова. - Расскажите, как вы съездили на Гиперион сегодня утром. - Она негромко рассмеялась в темноте. - Вернее, вчера утром. Какое у вас впечатление? Я не знал, чего она ждет от меня. Мне казалось, эта женщина жадно, как губка, впитывает любую информацию, равно полезную и бесполезную. - Я кое-кого встретил там, - обронил я. - Кого же? - Доктора Мелио Арундеса. Когда-то... - А-а, друг дочери господина Вайнтрауба, - закончила за меня Гладстон. - Девочки, что растет наоборот. Есть новости? - Ничего существенного, - ответил я. - Мне удалось немного поспать днем, но сны были какие-то обрывочные. - А что вышло из встречи с доктором Арундесом? Я потер подбородок, чувствуя, как внезапно похолодели пальцы. - Его экспедиция уже несколько месяцев торчит в столице, - сказал я. - Возможно, они - наша единственная надежда выяснить, что происходит с Гробницами. И со Шрайком. - Наши прогнозисты утверждают, что паломников следует оставить на произвол судьбы, пока они не выполнят свою миссию, - донесся до меня из темноты голос Гладстон. По-видимому, она отвернулась к ручью. Я содрогнулся от безотчетного гнева. - Отец Хойт уже "выполнил свою миссию". Если бы кораблю разрешили вылететь к паломникам, его можно было спасти! Что до Арундеса и его людей - они еще могут помочь младенцу, хотя осталось... - Меньше трех суток, - педантично уточнила Гладстон. - Что еще? Какие у вас впечатления о планете, о флагманском корабле адмирала Наситы? Что вам показалось там интересным? Мои руки сжались в кулаки и снова разжались. - Вы не разрешите Арундесу вылететь к Гробницам? - Еще не время. - А что с эвакуацией населения Гипериона? По крайней мере граждан Гегемонии? - В данный момент это невозможно. Я хотел ответить, но сдержался. Услышав всплеск под мостом, я отвернулся к ручью. - Так что, никаких впечатлений, господин Северн? - Никаких. - Что ж, желаю вам спокойной ночи и приятных сновидений. Завтрашний день обещает быть бурным, но я надеюсь обсудить с вами ваши сны, когда выпадет свободная минута. - Спокойной ночи, - отозвался я и, повернувшись на каблуках, быстро зашагал назад, к моему крылу Дома Правительства. В своей темной комнате я поставил сонату Моцарта и принял три таблетки трисекобарбитала. Хорошо бы нырнуть от этого химического нокаута в сон без сновидений, где призрак мертвого Джонни Китса и более чем призрачные паломники не сумеют меня отыскать. Правда, Мейна Гладстон будет разочарована, но это ее проблемы. Я вспомнил о свифтовском Гулливере - как он исполнился отвращения к человечеству после возвращения из страны разумных лошадей-гуингмов. Сородичи опротивели ему до такой степени, что он спал в конюшне, дабы обонять запах лошадей и ощущать их присутствие. Моей последней мыслью перед забытьем было: "К черту Гладстон, к черту войну и к черту Сеть". И к черту сны.  * ЧАСТЬ ВТОРАЯ *  16 Лишь перед самым рассветом Ламия Брон забылась тревожным сном. Ее сидения были полны странных, запредельных образов и звуков: вполуха услышанные, вполразума понятые обрывки бесед с Мейной Гладстон, комната, плавающая посреди космоса, люди, идущие по коридорам, где стены бормотали, как плохо настроенный приемник мультилинии. И во всех этих горячечных видениях и бессвязных картинах трепетало до безумия живое ощущение, что Джонни - ее Джонни - близко, совсем рядом. Ламия закричала во сне, но крик утонул в нестройных отголосках остывающего в ночи Сфинкса и шелесте перегоняемых ветром дюн. Внезапно Ламия проснулась, словно кто-то включил сознание. Сол Вайнтрауб, вчера сам напросившийся на пост караульного, дремал у низкого входа в комнату, приютившую паломников. Его крохотная дочка спала в гнездышке из одеял рядом с ним, во сне она перевернулась на животик, и в такт дыханию на ее губах дрожали пузырьки слюны. Ламия огляделась. В тусклом свете маломощного люм-шара и немногих солнечных лучей, преодолевших четырехметровый коридор, был виден лишь еще один из ее спутников - темный, храпящий куль на каменном полу. Кажется, Мартин Силен. Сердце Ламии ушло в пятки - ей вдруг по